В Большом зале все столы факультетов были сдвинуты в одну строну, а на освободившемся пространстве стояли двенадцать щедро украшенных красавиц-елей. В зале, как и во всем замке, висела голубоватая дымка, от которой так и не удалось избавиться профессору Макгонагал. Директор Дамблдор руководил последними приготовлениями. Студенты уже начали собираться и рассаживались — пока подальше от преподавателей.

В соответствии с призывом директора весело встретить Рождество многие были наряжены в карнавальные костюмы и маски. Одними из первых заявились Рон Уизли и Лаванда Браун. Девушка сидела с зеркальцем и вновь освоенным заклинанием «Силиум Сиркулус» подкручивала свои ресницы, которые перед этим неоднократно удлинялись «Энгоргио». Результаты были чудовищны, но она была ими довольна. Рон с обожанием таращился на предмет своей страсти и вожделений. Правда, краем глаза он все-таки посматривал, не появилась ли Гермиона. А потому заметил появление сначала одного, а потом и второго Поттера. И второго Дамблдора. Это озадачило Уизли, но ненадолго. Сообразив, что это маски, он потерял к ним интерес и опять стал ждать прихода Гермионы, чтобы доказать ей, что он свободный человек в свободной стране и ничего плохого не делает. А заодно насладиться затаенной болью в ее взгляде и ощутить себя настоящим мачо, в которого влюблены все мало-мальски стоящие девчонки школы.

Он многого ожидал от сегодняшнего вечера, а еще больше — от ночи. И в кармашке его мантии похрустывала упаковка загадочных изделий, которые Фред с Джорджем называли звучным словом «гондоны». Близнецы заверили брата, что пользоваться этими магловскими приспособлениями легко и интуитивно понятно. Особенно раздолбаю, который не может выучить Противозачаточное заклинание. Последнее утверждение Рон на свой счет не принял, так как был уверен, что может выучить что угодно. Просто ему некогда. А тут сунул пачку в карман — и готов к любым романтическим встречам. Молодцы маглы, соображают!



Беллатриса понимала, что при наличии боеспособного Дамблдора слишком наглеть не стоит. Надо схватить Поттера по-тихому и сразу уходить, пока «Самый Светлый Маг Современности» не очухался. Поэтому вся группа Пожирателей прямо от входа в Большой зал метнулась за разлапистые ели и притаилась там в ожидании удобного момента.

В это время под дружный свист и улюлюканье в зал вошли настоящие Поттер с Гермионой под руку. Два Поттера и два Дамблдора в зале уже и так были предметом общего внимания, острот и смешков, а тут еще и третий приперся — с заучкой Грейнджер. Ну, прикол!

Беллатриса не поняла причины внезапного оживления и осторожно выглянула, чтобы выяснить, в чем дело. Прямо по центру стола она увидела щенка Поттера и старого маразматика — Дамблдора. Ну как же иначе? Конечно, золотой мальчик сидит рядом с директором. Где же ему еще сидеть!

Белла повернулась и показала приспешникам на Поттера, изобразив, будто бы что-то прижимает к груди. На всех языках боевых жестов это могло означать только одно: «Берем в плен!»

Тем временем Дамблдор начал поздравление с наступающим Рождеством, призывая к миру, дружбе и любви, которая, как известно спасет мир и бла-бла-бла. Ответом ему стал дружный вздох облегчения и звон ножей и вилок за столом. Зазвенело и кое-что еще. Под столами. Предприимчивые старшекурсники лихо доливали свои и чужие бокалы с тыквенным соком забористым огневиски из принесенных контрабандой запасов. Преподаватели усиленно делали вид, что ничего не замечают. Лишь иногда тайком уменьшали дозу алкоголя в стакане тем, кто не мог сам соотнести свои потребности и возможности в этом вопросе.

В зале по экспоненте нарастал застольный шум. Голоса становились все громче и развязнее, а стук вилок и бокалов все звонче и непринужденнее.

Вдруг Белла заметила бутылку, выскользнувшую из-под стола и стремительно прочертившую пол по направлению к соседней елке. Твою мать! Это что такое? Она покинула свой наблюдательный пункт и последовала за бутылкой. Так и есть! Трэверс и Селвин уже пьют уворованный огневиски. Элита гвардии Лорда, блин! А остальные где? Тоже не будь дураками, призывают Манящими чарами тару у потерявших бдительность студентов. Ё-ё-ё-ё! А вот и блюдо с бутербродами прямо со стола полетело!

Надо сказать, что Дамблдор уже не раз и не два замечал странное перемещение бутылок и закусок в сторону елок, но молчал и не подавал вида, выжидая.

Между тем градус веселья за столом все повышался и повышался. Громкие голоса сменились криками и оглушительным хохотом. Кто-то уже вскакивал с места, поднимая вверх бокалы, из которых расплескивалась содержимое. А кто-то пытался произнести тост слегка заплетающимся языком. Преподаватели начали посматривать на директора, явно прося его вмешаться в процесс.

Дамблдор встал.

— А сейчас приглашаю всех танцевать. Маэстро, музыку!

Под сводами Большого зала зазвучала полузнакомая мелодия. Девушки активно потащили своих и чужих кавалеров танцевать, так как справедливо опасались, что слишком обильные возлияния их до добра не доведут.

Дамблдор взмахом палочки уменьшил свет в зале и незаметно сделал знак Снейпу следовать за ним.



Отряд Беллы отступил в самый дальний угол зала. Прятаться за елками теперь стало совсем невозможно. Танцующие пары постепенно собирались в еловой чаще и тут же начинали целоваться. Все это казалось опытной колдунье немного странным: слишком уж смело и откровенно себя вели студенты. Или правы старики насчет падения нравов? Впрочем, это все мелочи. Где же Поттер?

И вот, наконец, удача повернулась к ним лицом. Из-за крайней елки вышли Поттер с Дамблдором и, крадучись, направились прямо в их угол. Как только жертвы приблизились к Пожирателям на расстояние прыжка, брат и сестра Керроу схватили Поттера за руки, Селвин быстро напялил Избранному мешок на голову, а Трэверс, разгоряченный стаканом огневиски, от души врезал Дамблдору табуреткой по голове.

Великий светлый маг упал, как бык под дубиной мясника. А мальчишка задергался, за что немедленно получил в морду от Амикуса, и только после этого притих. Палочку у него сразу отобрали.

— Быстро на выход! — скомандовала Белла.

Пока все шло удачно.

Вдоль стены они прокрались к выходу и потащили Поттера в подземелье Слизерина.

— Желчь тритона! — рявкнула Лестрейндж и ворвалась в открывшуюся дверь гостиной. На такие мелочи, как свою способность угадывать новые пароли с первого раза, она внимания уже не обращала.

Забежали, закрыли проход, посмотрели друг на друга и радостно захохотали.

— Как дурачков! — давился Трэверс.

— Раз — и нету Избранного, — вторил ему Селвин.

— А Дамблдор-то! Как чудесно он свалился! Все бы так падали! — смеялась Белла. Она была счастлива, как никогда в жизни.

Услышав их голоса, пленник вдруг начал с силой вырываться.

— Сними мешок, я хочу посмотреть на рожу Потти! — приказала предводительница Пожирателей.

Амикус сдернул дерюгу с головы Гарри.

— Ё-ё-ё! — дружно вырвалось у диверсантов, когда под мешком они обнаружили вдруг запузырившееся кожей лицо, которое прямо на глазах превратилось в остренькую мордочку Хвоста.

— Идиоты! — завизжал он на оторопевших Пожирателей.

Первой опомнилась Лестрейндж.

— Кто это был с тобой под видом Дамблдора?

— Темный Лорд это был! Вы чего натворили, придурки? Мы отошли, чтобы принять новую порцию Оборотного зелья…



Том Реддл очнулся, лежа лицом вниз на каменном полу. В Большом зале по-прежнему играла музыка. Голова раскалывалась на части.

— Ну, ни фига себе, как у них тут плохо относятся к директору… Во времена Диппета такого не было. Чем это меня?

Воландеморт с трудом поднялся, нашарил рукой табуретку, которая валялась рядом, поставил ее и присел. Ходить было рановато.

— Клевая у тебя маска! А красные глаза — просто класс! — раздался над ухом чей-то голос. — Выпить хочешь?

В руку темному властителю сунули бутылку. Что это? Впрочем, наплевать. Во рту и так пересохло после Оборотного зелья. Том запрокинул голову и сделал несколько больших глотков. Обожгло язык, глотку, пищевод и все, что было ниже. Словно раскаленный ком опустился в живот. Непривычный к употреблению крепкого алкоголя такими дозами, Лорд задохнулся, схватив себя рукой за горло.

— Забористо? На, запей!

Том выхватил другую предложенную бутылку и быстро влил ее в себя. Пожар в животе удалось потушить. Правда, Лорд Судеб не знал, что по ряду причин не рекомендуется запивать неразбавленный джин темным пивом.

Собеседник похлопал его по плечу и куда-то поколбасил.

Том сидел на табуретке, приходя в себя, и с каждой минутой стоящая перед ним задача казалась ему все проще и проще. Ясно ведь, что расхаживать по школе в обличье Дамблдора опаснее, чем в своем собственном. Значит, принимать Оборотное зелье больше не надо. Далее. Мальчишка где-то здесь танцует, значит, скоро сам подойдет к нему и окажется на расстоянии удара. Там где-то был еще его двойник, но прошло уже больше часа, а зелья, сваренные учениками, так долго работать не могут. А искать мальчишку по залу? Нет, это увольте. И еще. Хвост сволочь — сбежал. Бросать хозяина — это непорядок. Но ему несдобровать. Серебряная рука это не только дар, это еще и надсмотрщик…



В подземелье растерянные Пожиратели смотрели, как серебряная кисть додушивает своего хозяина. Хвост хрипел и конвульсивно дергал ногами. Затих. Капец крысенышу. А что теперь им делать?

— Так, — приняла решение Белла, — пошарьте у него на поясе. Там должно быть Оборотное зелье. Из вас всех в магическом мире хорошо знают в лицо только меня. Сейчас я приму облик мальчишки, и мы вернемся в зал. Я отвлеку внимание, а вы заберете Темного Лорда.

— Пришибет он нас потом, Белла, — горестно воскликнул Амикус.

— Может быть, но я не могу иначе. Я его люблю…

В подземелье воцарилась гробовая тишина. Последние слова гордой аристократки не оставляли сомнений, о какой именно любви идет речь. Трэверс пощелкал у лица Беллатрисы пальцами.

— Эй! Опомнись! Ты тут? Ты с нами? Что ты несешь?

— Правду, — печально ответила женщина, — это у тебя бутылка виски из кармана торчит? Дай-ка глотнуть…

— А что? — полупьяно пригорюнилась Алекто. — Любовь — это прекрасно!

Остальные Пожиратели не стали с ними спорить, потому что в глубине души, где-то очень-очень глубоко, они понимали, что женщины правы. И это знание было неприятно, как свежий чирей на заднице. Носить неудобно и не избавиться никак…



Том Реддл вовремя заметил приближающего к нему Гарри Поттера, позади которого неясно мелькали еще какие-то маги. Ну вот он и дождался. Его гений еще никогда не подводил его. Мальчишка пришел.

Темный Лорд поднял палочку.

— Авада Кедавра! — сказал он, старательно выговаривая заклинание.

Луч вырвался из палочки и ударил прямо в грудь заклятому врагу. Тот попятился и упал на руки своих друзей, которые с ошарашенным видом смотрели то на Поттера, то на Темного Лорда. Музыка в зале смолкла.

— Сонорус! — Том приставил палочку к горлу. — Я, Темный Лорд Судеб Воландеморт, только что исполнил предначертанное пророчество и убил вашего фальшивого героя! Вам больше не на что надеяться. Присягните мне на верность, и я пощажу вас и ваши семьи.

Начало фразы было оглушительным, а конец, несмотря на Сонорус, превратился в едва различимый шепот. Потому что в этот момент сраженный заклятием Смерти Поттер застонал и задвигался на полу.

Лицо Темного Лорда странно перекосилось, а по щеке потекла слеза, которая смотрелась на его образине еще более странно, чем седло на корове.

Со всех сторон их окружила подвыпившая толпа студентов, через которую тут же бодро протолкался Дамблдор.

— Ну что смолк веселья глас? Подумаешь, немного выпил лишнего студент в маскарадном костюме? Он просто хотел пошутить. Не обращайте внимания — веселитесь.

Вновь грянула музыка. Большинство студентов, глядя на Воландеморта, покрутило у виска пальцем — дескать, дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие, и продолжило праздновать.

— Пойдем, Том. Пойдем, выпьем.

Воландеморт встал, покачнулся, пощупал шишку на голове и с укоризной посмотрел на своих слуг, которые, покачиваясь, пробирались по стеночке в зал. Те в ответ принялись усиленно рассматривать магический потолок, как будто в первый раз в жизни его видели.

— Почему я должен верить тебе?

— А ты не верь. Ты просто выпей со мной. Ночь длинна. Исчезательный шкаф уничтожен. Непростительные заклятия не работают. А Антиаппарационные чары сильны до утра. Лимонную дольку хочешь?

Дамблдор направился к праздничному столу.

— Да пошел ты со своими дольками. Простой лимон есть? И коньяк! — Том сунул палочку в карман и двинулся за ним.



Почти в это же время из Исчезательного шкафа вылез последний участник Рождественского тест-драйва — Джордж. Он с недоумением осмотрел дракончика на конторке, повернулся к шкафу и негромко уронил:

— Инсендио!

Шкаф вспыхнул. Трещало горящее дерево, съеживался и плавился лак на панелях. Артефакт погибал на глазах. Дракончик извивался, но не мог освободить лапы. Тогда он принялся плеваться в ненавистного Уизли огнем, но тот шутя переправлял его заряды в сторону шкафа, что только усиливало пламя. Из коридора в Выручай-комнату вбежал Фред и принялся помогать брату, поливая водой оставшуюся в комнате мебель, чтобы ничего больше не загорелось.

— Это откуда? — кивнул он на дракончика.

— Да он тут и был. К конторке приклеен. Я думал, что это твоя работа.

Фред нахмурился и принялся колдовать над магической рептилией. Джордж закончил уничтожение шкафа и присоединился к брату.

— Понимаешь, я дал ему Канареечную помадку, точнее батончик, а еще точнее — целый батон!

— Фигассе! Так это Драко? — покатился со смеху Джордж. — Но что-то он не похож на канарейку.

— В том-то все и дело. Его еще кто-то колданул. И не один раз, видимо, а ты знаешь, чем это может закончиться.

Улыбка слетела с лица Джорджа. Он присел рядом с братом и попытался ему помочь.

Спустя десять минут близнецы переглянулись и сокрушенно вздохнули.

— Ни фига не получится, братец Фред.

— Я уже понял, братец Джордж.

— И что мы с ним будем делать? Вернуть столь противный исходный облик этому джентльмену удастся не раньше, чем через месяц. Куда мы его денем на это время?

— О! У меня есть идея!



А в Большом зале шел пир горой. Дамблдор с Томом Реддлом, отгородившись от остальных ширмой, бубнили на два голоса и сосредоточенно гремели бокалами.

— За чистоту крови, директор!

— За всеобщую любовь и милосердие, Том!

— Вот я и говорю: за любовь к крови!

— Нет! Просто за любовь!

— Упрямый ты, Альбус, но я тебя уважаю…

Студенты, танцуя, выпивая, закусывая и время от времени целуясь с кем попало, нет-нет да и посматривали на странную компанию взрослых магов за столом.

Шут его поймет, кто из них ряженый, а кто — настоящий. Вон у того же Снейпа лицо никак для карнавала не подходит.

После третьего стакана огневиски Рон решил, что достиг полной готовности совершить любой сексуальный подвиг и вытащил из кармана дареную пачку «гондонов». Чувствуя себя «не равным многим», он извлек три штуки, а остальные бросил на стол перед зельеваром, сделав ему приглашающий жест. Дескать, пользуйтесь, профессор!

К счастью, Снейп этого не заметил и этот вечер обошелся без зверского убийства студента.

Рон сделал Лаванде знак следовать за собой и покинул Большой зал, вписавшись в дверной проем с третьей попытки.

Лаванда рассказывала потом по секрету, что когда Бон-Бон с воплями вылетел из ее спальни, схватившись за самое дорогое, то на разорванной упаковке интимного средства проявилась замаскированная магией надпись «Пластырь перцовый».

Девушка была весьма разочарована таким оборотом, но быстро утешилась в объятиях шустрого Криви.

На следующий день нашлись очевидцы, которые утверждали, что видели, как Забини бегом уносил в стельку пьяного Рона Уизли в свои подземелья. Комментировать эти слухи Рон наотрез отказался, равно как и свою двухдневную отлучку после праздника. Но каждый раз при расспросах в глазах его плескался первобытный ужас.

Блейз после этого Рождества нацепил себе на мочку уха серебряное сердечко и долго ходил счастливый.

И уж совсем фантастическим показался рассказ подпившего райвенкловца о еще более пьяном Рубеусе Хагриде, надевающем на морду зеленому в пятнах дракончику оставленные Роном резинки, чтобы тот не плевался огнем…