Опустели ночные улицы,
Я спешу по ним, чтоб отыскать тебя,
Но со всех сторон наступает,
Сжимает кольцо темнота.

Лабиринты ветвей, как щупальца,
Темнота стремится забрать тебя,
Но она, похоже, не знает,
Что я тебя не отдам.

И время мой главный враг
И холод мой злейший противник
Но я всё равно не отдам тебя им...
Я тебя не отдам!

Моя незримая армия во сто крат сильнее,
Тысячи светлых ангелов
Грозно стоят за спиною моею
Мрак озарят лучезарные
Вспышки просветов ночных облаков...
Непобедимая армия... моя любовь.
(Fleur)

Гермиона яростно разорвала конверт, высвободила пергамент и впилась глазами в написанные не самым разборчивым почерком строки.
«Привет!
На самом деле, я совершенно не обязана писать тебе. Это противоречит всем принципам безопасности: мало того, что письмо может быть перехвачено кем-то из людей Директория, так и ты, в свете некоторых обстоятельств, не вызываешь доверия. И всё же, где-то глубоко внутри меня живет чувство, что я делаю это не зря и впоследствии не пожалею.
Но покончим с прелюдиями. Знаешь ли ты, что штаба РОК больше не существует? Им удалось получить доступ к нашей каминной сети. Я понятия не имею, каким образом. Но факт остается фактом, и в тот же день, когда вас поймали, в штаб вторглись десятки Стражей. Находящиеся там ребята были совершенно не подготовлены. Вырваться удалось немногим. Так что нашей организации официально больше не существует. Мы сливаемся с Альянсом и переходим к более решительным действиям. Не знаю, интересуешься ли ты теперь тем, что происходит в городе, или развлекаешься со своим женихом, но наверняка до тебя дошли слухи о том, что атмосфера в стране накалена до предела. Я не буду вдаваться в подробности грядущих операций, потому что писать это здесь уж слишком безрассудно.
Хочется надеяться, после своего лечения и заточения ты не станешь такой же, как твой дорогой Рон, и, выйдя оттуда, вернешься к нам. Но не тешь себя ложными надеждами, что меня искренне беспокоит твоя судьба. На самом деле, ты просто важный стратегический элемент, без которого нам будет недоступно то, что могло бы помочь делу. Думаю, ты поняла, о чем я. Знаю, это звучит цинично, и, более того, может оттолкнуть тебя, но я привыкла говорить правду. По крайней мере, так, выбирая сторону, ты сможешь сделать это исходя из объективных убеждений.
Одного не могу понять: как ты, вся из себя жертвенная и правильная, можешь спокойно сидеть там, зная, что твой напарник/друг/любимый (выбирай сама) находится под стражей и готовится пройти Очищение?
Блейз, знакомый с ним две недели, места себе не находит, а ты собираешься в Испанию на отдых. И когда… В тот самый роковой день.
Возможно, я что-то не понимаю в этой жизни. Либо тебе окончательно промыли мозги, либо здесь не обошлось без обмана. Ну или ты совсем не такая, какой хотела казаться.
На сей радостной ноте завершаю.
ЛЛ
P.S. Я наложила чары, поэтому открыть конверт сможешь только ты. Надеюсь, это спасет нас от сюрпризов. Но всё же сожги письмо сразу, как прочтешь. Я не доверяю тому месту, где ты находишься»
Шок. Это было первое ощущение, испытанное Гермионой после прочтения. Несколько секунд она пожирала глазами последние строки, пытаясь заставить свой разум понять их. А сердце — поверить. За шоком пришла радость. Накрывшая волной, она была такой неистовой, что Гермиона на несколько мгновений забыла, как дышать. Эта радость была не похожа на ту, что испытывала она, когда узнала, что волшебница, или на ту, что дарила чувство полета на первом Рождественском балу. Она не окрыляла и не вызывала улыбку, но возвращала то, без чего невозможно жить. Как будто с плеч упал многотонный груз, тянувший к земле, или в пустое, безвоздушное пространство проникла первая струйка вожделенного кислорода.Но радость сменилась гневом. Ей лгали. Её заставили пройти через этот ад просто так. Её заставили потерять его и смириться с этим.
Рон…. Если бы сейчас он оказался рядом, она бы совершила что-то ужасное. И это была не шутка. Гнева такой силы Гермиона не испытывала ещё никогда. Но больше, чем на Рона, злилась на себя. Как она могла?! Как она могла поверить в то, что его больше нет? А ведь поверила! Поверила искренне, и почти до конца. Закрыла надежде двери в душу, заполнив её отчаянием и… смирением. В тот вечер, когда Рон целовал её, она действительно думала, что больше никогда не увидит Драко.
При воспоминании о своем предательстве Гермиона скривилась. Пальцы сжались в кулаки, а ногти настолько сильно впились в ладони, что даже порвали письмо, сжимаемое в левой руке.
А ведь догадаться было несложно. Не принимая слова Рона на веру и задав себе пару вопросов, можно было понять, что следствию просто не выгодно приговаривать Драко к Очищению так быстро, что сначала как минимум должен быть суд.
Но она была так ослеплена своим горем, что даже не подумала в нем усомниться.
Переполненная раздирающими на части эмоциями, Гермиона опустилась на стул и, сминая в руке письмо, вспомнила о просьбе Луны. Вытащила из ящика стола спички, и, не в силах унять внутреннюю дрожь, постаралась сжечь его так, чтобы не подпалить себе пальцы. В момент, когда на столе осталась лишь горстка пепла, Гермионе на миг подумалось, не привиделся ли ей тот текст, что смог разорвать гнездившуюся в душе пустоту.
Вот только теперь, когда порыв прошел, на первый план вышли насущные и очень важные вопросы, которые придется решать чрезвычайно быстро. Иначе её кошмар рискует повториться. И тогда уже точно не будет обратного пути.
Как выбраться отсюда, если чары защиты, наложенные Директорием, не выпускают даже за ворота? Как спасти Драко? И как быть дальше?
В комнате было достаточно холодно, но на лбу Гермионы блестели капельки пота. Не в силах сконцентрироваться на всем сразу, она сделала медленный, глубокий вдох, взяла платок, обмакнула его в кружке с водой и протерла лицо.
Прокрутив текст письма в голове ещё раз, задумалась о том, откуда Луна узнала про её поездку в Испанию. Впрочем, в перечне важных вопросов на сегодняшнюю ночь, этот стоял на последнем месте.
Было понятно, что спать она сегодня не будет. И хотя усталость брала своё, заснуть Гермиона не сможет хотя бы из страха, что не проснется вовремя. Кроме того, для решения её проблем даже всей ночи может оказаться мало.
Вытащив из шкафа необходимые книги, Гермиона уселась на кровать, скрестив перед собой ноги, и начала поиск.
Вот почему на шестом курсе она в последний момент сменила тему с «Энергетических полей и трансгресии» на «Права магических существ в современном законодательстве»? Сейчас бы те материалы существенно облегчили ей жизнь. Впрочем, она и так знала по этой теме немало. Вот только познания были неутешительными. Если бы можно было выяснить, какой тип полей использует Директорий для своих «клеток», задача бы значительно упростилась. Обычно подобные чары защищают от проникновения извне, а она находится внутри. Но глупо было бы рассчитывать, что Директорий, создавая их специально для таких целей, оставил лазейки.
К шести часам утра в блокноте у Гермионы был составлен целый список заклятий, которые можно попытаться использовать, чтобы освободиться. Времени на отвар зелья, что сделало бы её невидимой для поля, не было, поэтому оставалось надеяться, что какое-то из них сработает.
Заранее собрав сумку и одевшись в самое неброское из найденных в шкафу пальто, Гермиона отправилась на крышу. Чтобы увидеть радиус действия поля и понять его структуру, это было подходящее место.
Крадясь на цыпочках мимо комнаты Рона, Гермиона боялась умереть от разрыва сердца, а когда его кровать заскрипела, оно застучало уж слишком сильно. Девушке даже подумалось, что звук ударов способен перебудить весь дом. Деревянные ступеньки, ведущие к чердаку, тоже были настроены против неё. И всё же, молясь всем богам, чтобы её никто не услышал, Гермиона выбралась на крышу.
«Visio!» — прошептала она, направив серебряный луч вверх. По телу как будто прошел электрический разряд, а потом над головой послышалось шипение. Луч ударился во что-то твердое и распался на множество ярких вспышек, похожих на молнии во время грозы. Они сложились в купол, накрывающий дом.
Зрелище было завораживающим, и Гермиона насладилась бы его красотой, если бы её сердце не сжимал страх того, что будет, взгляни сейчас кто-нибудь в окно.
Надо было действовать очень быстро.
Её палочка снова указывала вверх, когда за спиной послышался звонкий голос:
— Даже не пытайся, всё равно не получится.
Слова принадлежали Джинни. Стремительно обернувшись, Гермиона перевела палочку на неё, толком не зная, какое заклинание собирается произносить.
Та усмехнулась и подняла руки вверх, показывая, что имеет благие намерения.
— Я не собираюсь тебя выдавать, — процедила она чуть обиженно. — И зря ты хотела применить Сrollario сейчас. Оно громкое, а на чары Директория всё равно не действует. Да и Директорий сразу получит сигнал, что кто-то пытается снять защиту, — сказала Джинни почти без эмоций. Лишь только на губах её по-прежнему играла полуулыбка-полуусмешка. Эта Джинни, ночная и непонятная, была совсем не похожа на ту, с которой они пили чай ещё утром. Гермиона глупо таращилась на неё, не зная, чего ожидать.
— Abscondo, — между тем, произнесла та, и купол над домом погас. Подойдя к столу, что остался здесь с того самого вечера, о котором Гермиона предпочитала не вспоминать, Джинни посильнее закуталась в куртку, надетую прямо на пижаму, отодвинула один стул, опустилась на него и сообщила:
— Я бы предложила спуститься на кухню, потому что там тепло. Но так есть вероятность разбудить Рона и испортить твой побег окончательно. Поэтому будем разговаривать здесь.
Всё ещё мало чего понимая, Гермиона также подошла к столу и села напротив Джинни.
— Как я понимаю, ты всё-таки решила отправиться на помощь своему Малфою, — протянула та задумчиво. Глаза Гермионы округлились:
— Откуда ты знаешь? — ошарашенно спросила она.
— Я много чего знаю, — Джинни хмыкнула. — Об архиве, о Крисе и даже о Книге Судеб.
— Так ты из РО… — Гермиона не успела договорить.
— В точку! — оборвала её Джинни. — Удивлена?
— Немного. Я ни разу не видела тебя в штабе… — Гермиона по-прежнему смотрела на неё в упор, судорожно пытаясь переварить полученную информацию.
— Потому что я там не появляюсь, — пояснила Джинни. — Мой отец имеет отношение к Директорию. Если его несовершеннолетнюю дочь поймают как участницу Сопротивления, его в лучшем случае уволят. На самом деле, даже разговаривая об этом с тобой, я подвергаю свою семью опасности. Это не шутки, Гермиона. И не игра…
— Я знаю, я понимаю… — Гермиона сглотнула. Кровь снова прилила к лицу. В памяти возникали обрывки из ночных кошмаров, что виделись ей в эти две недели. Драко и струи белесого дыма, навсегда забирающие его душу. Каждый раз она просыпалась в холодном поту и кричала. А теперь этот кошмар может обратиться в реальность. — Мне нужно выбраться! — отрезала она грубо. Джинни посмотрела на неё долгим, задумчивым взглядом.
— Я могу попытаться помочь тебе, — наконец изрекла она. — Но поле снять не получится. Дирикторий использует эту систему годами, она отточена до мелочей.
— Но есть ведь заклинания, Зелье Сокрытия. Я читала про него сегодня. И будь у меня чуть больше времени, я бы его приготовила, — не желала сдаваться Гермиона.
— Тогда тебе повезло, что времени было немного. Это зелье токсично. Уверена, ознакомившись с составом подробнее, ты бы поняла это. Но самое страшное даже не в том. Оно меняет генетический код, именно поэтому поле перестает опознавать тебя. Вот только процесс этот необратим…
Гермиона поежилась и внутренне сжалась. Причиной этому был не только холод.
— Но как мне тогда выйти отсюда? — обреченно спросила она.
— Ровно в восемь часов утра поле перестанет действовать на три дня. Уверена, строя свои сложные планы, ты и думать забыла об этом, — Джинни произнесла данную фразу тоном, которым преподаватель говорит с нерадивым учеником. Гермиона почувствовала себя задетой. Но на обиды не было ни сил, ни времени.
— И тут появится Рон, чтобы увезти меня в Испанию! — выплюнула она зло. При мысли о неудавшемся женихе гнев сам собой закипал внутри.
— Я могу отвлечь его. Не думаю, что полчаса покажутся ему значимыми. А тебе дадут приличную фору. Вот только времени будет немного. От нас до Центральной Площади полчаса на автобусе. А Очищение твоего друга начинается в десять.
Гермиона не знала, что думать. Пристально и напряженно смотрела на Джинни, пытаясь угадать её мысли и намерения. Между бровями появилась морщинка:
— А что если это ловушка… — задумчиво проговорила она. — С какой стати я вообще должна доверять тебе?
— Наверное, потому что у тебя нет другого выхода, — спокойно ответила Джинни.
— Ты знала о том, что Рон лгал мне всё это время? — поинтересовалась Гермиона с надрывом. Её руки с силой сжали ручку сумки, лежавшей на коленях.
— До сегодняшнего дня — нет.
— Но эту радостную новость я мне сообщила Луна. И то случайно… Если бы не она, то завтра я бы уехала в Испанию и никогда ни о чем бы не узнала! И ты даже не подумала сказать мне! — бросила Гермиона яростное обвинение и вскочила со стула, не в силах сдерживать эмоции и совершенно забыв о том, где находится. И тот с грохотом упал бы на пол, если бы Джинни не остановила его заклинанием.
— Успокойся, — снисходительно обратилась она к своей взволнованной собеседнице. — Иначе уж точно никуда не выберешься. Я не одобряю поступок Рона, — поморщилась и потерла виски. — Но он не хотел навредить тебе. И вообще, если бы не он, ты бы готовилась к Очищению вместе со своим ненаглядным. Не забывай об этом, — голос Джинни стал стальным, а лицо непроницаемым. Гермиона вздрогнула: таким взглядом на неё не смотрели уже очень давно. Но замешательство было недолгим. Пострадавшая здесь она, и только она имеет право устанавливать правила.
— Это его не оправдывает! — холодный, дерзкий тон. И пронизывающий взгляд из-под чуть опущенных ресниц. Но Джинни смело встретила его. Напряжение между девушками нарастало с каждой секундой.
В какой-то момент Гермионе показалось, что Джинни сейчас встанет, выдаст её Рону, Директорию или кому-либо ещё, тем самым обрезав все пути к спасению. Но вместо этого та лишь устало вздохнула и отвела взгляд, смотря теперь куда-то вдаль.
— Ссора со мной — не лучшее решение для тебя, — резонно заметила она, озвучив мысли Гермионы, а потом отстраненно произнесла:
— Рон мой брат. И я всегда буду на его стороне. Хотя в данном случае его можно понять вполне объективно.
— Да?! — ядовито процедила Гермиона. — И чем же ты оправдаешь его поступок?
Сейчас в её душе была только ненависть, направленная на Рона и всех тех, кто прикрывал его.
— Подумай сама, что было бы, узнай ты, что твой Малфой жив? — задала Джинни вопрос и сама же на него ответила: — Правильно, ты бы отправилась его спасать. Нет нужды объяснять, чем бы это закончилось. Я понятия не имею, какие отношения связывают тебя с Роном там, откуда ты пришла, но здесь ты обязана ему очень многим, — заявила Джинни обвиняющим тоном. Прикусила губу и убрала с лица волосы, а затем продолжила: — Я вообще не понимаю, как у него хватает сил терпеть твои выходки. Все время с вашего знакомства он старается завоевать тебя, а ты пользуешься этим. Знаешь, сколько раз он прикрывал тебя, когда ты влипала в истории? — Джинни шумно выдохнула, выпуская облако морозного пара, и посмотрела на Гермиону как на обузу, мешающую счастью и благополучию её брата. — Сегодня мы с ним очень долго говорили о случившемся. Он пошел на этот обман, потому что знал, что тебе в любом случае придется пережить эту потерю. Чем раньше это случится, тем раньше ты сможешь вернуться к жизни. И лучше, если при этом ты не успеешь разрушить свою судьбу.
Теперь Джинни говорила так спокойно и буднично, как будто объясняла непонятную теорему по нумерологии, а не пыталась оправдать двухнедельную и отнюдь не безобидную ложь. — И ведь он оказался прав… — заметила она. — Ты уже почти пришла в себя. И сама сказала, что если бы не Луна, то завтра отправилась бы в Испанию. И, возможно, ваша жизнь бы наладилась. Именно поэтому я дала ему обещание, что ничего не расскажу тебе.Неожиданно для самой Гермионы, эти слова ранили её до глубины души. На глаза навернулись слезы, а в горле застрял тугой комок. Силясь проглотить его, она выплюнула сдавленным и дрожащим голосом:
— Я не смирилась!
Но слова прозвучали неубедительно. В первую очередь для неё самой. И это ложилось на плечи тяжелым грузом. Она обязана выбраться, спасти Драко! Это окупит её предательство. Пусть и не до конца, но окупит.
— Ладно, как скажешь, — согласилась Джинни чуть растерянно.
— И всё же ты решилась помочь мне… — напомнила Гермиона. Она уже успела взять себя в руки. Мысль о спасении Драко отрезвила её и вывела на первый план те вопросы, что были гораздо важнее внутренних переживаний.
— Я и не отказываюсь от своих планов, — кивнула Джинни. — Но не думай, что я делаю это ради тебя. Просто теперь, когда ты всё знаешь, Рон потерял тебя окончательно. И лучше, если ты уйдешь сейчас, пока он не успел сломать свою жизнь. К тому же, ты нужна Альянсу.
— Как вы с ним умудряетесь сохранить нормальные отношения, придерживаясь совершенно разных взглядов? — вдруг спросила Гермиона. Ей стало искренне интересно.
— Рон не знает, что я в сопротивлении. Почти никто не знает. Поэтому постарайся не распространяться об этом, ладно?
Гермиона кивнула.
— А ещё… — Джинни вздохнула так, как будто порядком утомилась, объясняя и без того очевидные вещи. — Он просто свято верит в идеалы, в том числе и нашего государства. Но думаю, именно эта черта помогает ему столько времени терпеть тебя. На самом деле, я всегда считала, что ты его не достойна. Поэтому, может быть и хорошо, что в ваших отношениях наконец-то будет поставлена точка.
Гермиона была до того поражена, что даже не смогла сразу рассердиться. Её только что обвинили в том, что она не достойна парня, который хладнокровно обманывал её, заставив поверить в потерю по-настоящему близкого человека. Это было настолько невероятным, что сначала она не нашлась с ответом. И самое страшное, что в какой-то степени Гермиона могла согласиться с Джинни. Она действительно не заслушивала такой сильной любви, какую Рон испытывал к ней. Пусть даже эта любовь несла лишь разрушения.
— Я тоже этому рада, — её ответ прозвучал чуть более резко, чем следовало бы. — Надеюсь, он встретит более достойную девушку.
— Если бы всё было так просто… — губ Джинни коснулась грустная улыбка. Затем её лицо снова стало серьезным: — У тебя осталось чуть больше часа. Поэтому нам лучше спуститься в комнаты. Уходить будешь через окно. Дальше — к калитке, и прочь от дома. Я постараюсь держать Рона подальше от окон. Хотя, думаю, если он поймет, что ты всё знаешь, не станет догонять. И ещё… — Джинни запустила руку в карман куртки и вытащила оттуда двойной медальон на позолоченной цепочке. Протянула его Гермионе. — Это портал в штаб Альянса. Понятия не имею, что ты собираешься делать, оказавшись в Управлении, но, думаю, он может пригодиться.
— Спасибо… — выдохнула Гермиона, повесив медальон на шею. Наверное, ей стоило бы сказать что-то ещё или просто обнять Джинни на прощание и в знак благодарности, но она этого не сделала, лишь слабо улыбнулась и направилась к двери, ведущей обратно в дом.
Оставшийся час прошел для неё в агонии ожидания. Это было поистине мучительно. В голове копошились сомнения: правильно ли она поступила, доверившись Джинни? Что будет, когда в Управлении выяснят, куда она направилась вместо Испании? И самое главное: как ей удастся спасти Драко, если времени с трудом хватает на дорогу?
В какой-то момент сознание даже породило идею о том, что ночная встреча с сестрой Рона была ловушкой, призванной задержать её и заставить снова потерять Малфоя. На этот раз окончательно.
За окном было темно. Туманное и холодное февральское утро ещё не вступило в свои права. Без пяти минут восемь она раскрыла окно, почувствовав, как ветер ударил по разгоряченному лицу. По телу волной прошла мелкая дрожь. Заранее вытащив палочку, Гермиона смотрела в ночь и прокручивала в голове заклятия, которые полетят в каждого, кто попробует её остановить.
***
Если верить часам, что висели на стене напротив решетки, то примерно через час двери его камеры откроются, а затем всё очень быстро закончится. Смешно, что здесь исход будет почти таким же, какой ждал бы его без их с Грейнджер утомительного путешествия по паутине Вселенной. Что это: судьба, жребий, уготовленный ему жизнью? Он не знал. Какая разница? Всё равно от этого ничего не изменится.
Мысленно Драко вернулся в тот день, когда он последний раз видел лицо Гермионы и слезы, блестящие на её щеках. А потом она в объятиях Уизли растворилась в воздухе.
После этого его доставили сюда. В уже знакомое место: Управление Общественной Безопасностью. Отобрали палочку, сцепили руки какими-то металлическими штуками и привели в комнату с серыми стенами и жесткими стульями. Суровый мужчина, представившийся Марком Рейндером, начал задавать вопросы.
До того, как Малфой оказался здесь, у него не было времени придумать легенду, поэтому всё получилось спонтанно.
«Как зовут ваших родителей?» — спросил следователь. «Не помню» — сдавленно произнес Драко, понимая, что не может рассказать правду. В тот миг его новая история начала раскручиваться, как клубок из лжи с легкими вкраплениями правды. Теперь он стал запутавшимся мальчишкой, который ничего не знает о своей семье и не помнит детства. Мальчишкой, обманом и угрозами вовлеченным в операции Альянса.
Тогда Драко ещё не знал, чем всё закончится, и надеялся запутать следствие. В сущности, что было у них против него: свидетельства человека, предавшего обе стороны, и факт о том, что он оказал сопротивление при задержании. Не так уж много.
Исходя из диалогов, которые ему удавалось услышать урывками, было понятно, что никто не знает, кто он такой и, самое главное, что с ним делать. Показания Малфоя не вносили ясности, поэтому перед следователями Директория возникла загадка, по сложности несравнимая ни с одной из тех, что они раскрывали ранее.
***
Драко нервически вздрогнул, посмотрел на следователя туманным взглядом и дрогнувшим голосом произнес:
— Я не знаю, что на меня нашло… Я был как будто в светящейся дымке. Мир вокруг казался таким прекрасным. Я чувствовал спокойствие и умиротворение, потому что точно знал, что должен делать. А ещё… — он оборвался на полуслове. Пальцы метнулись к вискам. Взгляд стал бессмысленным.
Однажды, год назад, отец наложил на него Империо. Более того, он не раз видел людей, находящихся под этим заклятием, поэтому симулировать симптомы было несложно.
— А ещё… — напомнил ему следователь. Сейчас Драко выглядел отрешенно, как будто на время выпал из реальности. Наконец его взгляд сфокусировался. Вздрогнув и поморщившись, он сделал вид, что не сразу понял, где находится, а потом недоуменно спросил:
— Что?..
— Вы рассказывали о том, как чувствовали себя, когда вас попросили передать документы.
— А… А ещё я слышал голоса, — быстро закончил Малфой и уставился в пол. Следователь сделал какие-то пометки в блокноте, а затем открыл ящик стола, вытащив оттуда волшебную палочку Драко.
— Мы получили первые результаты экспертизы, — прокомментировал он. — Эта палочка сделана не в Конфедерации. Откуда вы её взяли?
— Я не знаю. Она была со мной, сколько я себя помню, — пробубнил Драко растерянно.
Следователь вздохнул и обратился к стоящему у двери Смотрителю:
— Ладно, проводите его в камеру.
Мельком обернувшись у двери, Малфой заметил, что палочку он убрал в стол.
На следующий день Драко отвели в большую комнату с резким запахом медикаментов. Люди в белых халатах светили ему в глаза слишком яркими лампочками, задавали глупые вопросы. Под конец воткнули в вену большую иглу и забрали целую пробирку крови.
Прошло полторы недели. Сидя в камере и ковыряя ногтем стену, Драко думал о том, что за это время никто даже не подумал подать ему знак или попробовать вытащить его отсюда. Хотя у Альянса наверняка были возможности это сделать. Но если до сих пор от них ничего не слышно, то помощи, скорее всего, ждать неоткуда. А Гермиона… Что с ней сделали? Посадили в такую же камеру в другом конце здания или заставили вернуться в школу? Помнит ли она о нем, беспокоится ли?
Отчасти ответ на этот вопрос Драко смог получить уже на следующий день. Он находился в уже успевшем стать привычным кабинете следователя. Тот в очередной раз пытался выпытать информацию об Альянсе.
В какой-то момент в дверь постучали. На пороге появился Рон Уизли. От одного вида рыжего гриффиндорца руки Малфоя сжались в кулаки. Если бы не наручники, то он бы, наверное, разбил последнему лицо. Впрочем, это бы существенно ухудшило его положение. Но, чтобы сдержаться, Драко потребовалось всё его самообладание. Особенно когда Уизли заговорил:
— Здравствуйте, — чуть нервно проговорил он. Надо сказать, выглядел Рон неважно. Темные круги под глазами, резкие, чуть судорожные движения. Как будто он не спал несколько ночей или тоже имитирует последствия неудачного Империо. — Я принес бумагу от доктора Гранта о том, что моей невесте не стоит проходить опознавание. Она только-только начала приходить в себя. Мы не хотим снова погружать её в этот кошмар.
Сказав это, Рон с ненавистью и высокомерием посмотрел на Малфоя. Его глаза как будто говорили: «Я выиграл, она моя. А ты здесь, и никак не можешь этого изменить». И хотя их взгляды встретились всего лишь на несколько секунд, Драко хватило их, чтобы возненавидеть Уизли всей душой. «Что ж, посмотрим, кто из нас выиграет! Вот только дайте мне выбраться отсюда…» — подумал он, тем самым уговаривая себя молчать. Ведь в его положении любая попытка дать отпор будет выглядеть жалко. Но это лишь дело времени.
— Как дела у вашей невесты? — между тем, спросил следователь. Последнее слово полоснуло Драко, подобно ножу.
— Гораздо лучше, — ответил Рон уверенным и довольным голосом. Хотя Малфою показалось, что он слышит в нем фальшь. Или ему просто хотелось так думать… — Первое время она переживала. Но сейчас наша жизнь постепенно налаживается. Мы любим друг друга, поэтому вместе справляемся с трудностями. Как раз сегодня я был в Департаменте Защиты и Перемещений и получил разрешение, поэтому на выходных мы едем в Испанию.
Сказав это, Рон попрощался и вышел. В дверях задержался и ещё раз взглянув на Драко этим отвратительным взглядом, в котором читалось наслаждение собственным превосходством.
«Мы любим друг друга…» — передразнил Драко, уже сидя на полу собственной камеры. «Как же… Мечтай! Пока есть такая возможность…» — бубнил он, пытаясь сосредоточиться. Но лицо Уизли буквально преследовало его последние два часа. Малфой не знал, какое отношение тот имел к их с Гермионой неожиданному задержанию, но подозревал, что самое непосредственное.
Драко пытался убедить себя, что нужно лишь потерпеть, выждать время, и тогда он сможет найти способ выбраться отсюда, а потом Уизли несдобровать. Но в глубине души он уже давно признался, что на самом деле его положение более чем плачевное…
Малфой чуть развел руки, заставив наручники впиться в запястья. Он делал так каждый раз, когда нервничал или терял над собой контроль. Так как в его ситуации это случалось часто, на руках появились кровоточащие раны.
Вечером того же дня следователь снова вызвал его к себе. Только вот в этот раз разговор проходил не в привычном кабинете без окон. Поднявшись на лифте в сопровождении двух Стражей, Драко оказался в просторной комнате с большим столом и двумя креслами напротив него. По-видимому, это был постоянный кабинет Марка Рейндера, а не тот, что использовался для допросов. Там впервые за долгое время Драко увидел небо. Пусть лишь кусочек, доступный взгляду в прямоугольнике окна, но всё же…
Попросив Стражей удалиться, следователь велел Драко сесть в кресло. Окинув его долгим, изучающим взглядом, протянул маленький серебряный ключик и сказал:— Можешь снять наручники.
Драко взглянул на него с подозрением. С чего вдруг такие поблажки? Но глупо было не воспользоваться шансом, поэтому следующие пару минут Малфой воевал с замком. Без практики и сноровки освободиться было достаточно сложно даже при наличии ключа. В нормальном магическом мире такими штуками не пользовались. Подняв глаза, Драко увидел усмешку на лице следователя. Это разозлило.
Взяв со стола салфетку, Рейндер протянул её Малфою со словами:
— Вытри кровь. А то рискуешь занести инфекцию.
Драко ничего не оставалось, как подчиниться. Салфетка была влажной и пахла спиртом. Стирая с запястий кровь, Драко гадал, чем вызвано такое отношение, почти похожее на человеческое. Его собираются завтра убить?..
Рейндр вытащил две рюмки и наполнил их огневиски. Протянул одну Драко. Тот взял и понюхал её. Не яд ли?
— Знаете, мистер Малфой, мы общаемся с вами уже почти две недели, и за это время я успел понять, что вы не желаете вреда государству и не представляете для нас угрозы. Иногда я думаю, что произошедшее с вами всего лишь досадное недоразумение. Конечно, ещё есть несколько неразрешенных загадок. В частности о вашем проживании в стране без знака Призыва. Но уверен, что разрешение их является делом времени. Я позвал вас сюда, чтобы предложить сделку, — следователь выждал многозначительную паузу, а затем медленно, акцентируя каждое слово, проговорил: — Вы называете нам имя главы Альянса, а мы отпускаем вас. Делаем вам новый пакет документов, пустим по программе защиты свидетелей… — он отпил огневиски, буравя Драко внимательным взглядом, словно пытаясь угадать его мысли.
Малфой задумался. Подобные разговоры велись уже не в первый раз. Исходя из своего образа запуганного мальчика, он открещивался от них аргументом о том, что боится отмщения со стороны Сопротивления, и не станет ничего говорить, пока ему не гарантируют полную безопасность.
— Они найдут меня… — на выдохе произнес он, решив не менять тактику. — Вы не знаете возможностей этих людей и их жестокость!
— Поверьте, мистер Малфой, знаю. Я обещаю, мы отправим вас в любую из частей Конфедерации на выбор, сменим имя. Если хотите — внешность. Вам не о чем будет беспокоиться… — протянул Рейндр. Всё это время он вертел в руках волшебную палочку. Причем не свою, а Малфоя. Как будто дразня. В какой-то момент у Драко возникла мысль воспользоваться тем, что у него свободны руки, накинуться на следователя и отобрать её. А дальше будь что будет… Но здравый смысл победил. Даже если трюк с палочкой удастся, он не доберется и до двери, потому что вряд ли Рейндр не позаботился о своей безопасности, и снаружи стоит не один Страж Порядка. Следователь по-прежнему изучающе смотрел на Малфоя, а потом, по-видимому, решил применить последний аргумент: — Подумайте, Драко… Ваша свобода в обмен на имя человека, которого рано или поздно найдут в любом случае. Вы сможете вернуться к нормальной жизни, побороться за мисс Грейнджер. Ведь вас с ней связывают отнюдь не дружеские чувства…
Услышав фамилию Гермионы, Драко содрогнулся. Последнее, чего ему сейчас хотелось — это вмешивать сюда её. Уж лучше пусть она пока будет с Уизли, чем втянута в эту грязь. Интересно, как и когда он успел себя выдать? Неужели в те несколько минут, когда приходил Уизли?
А предложение следователя было заманчивым, как ни крути… Вот только интуиция подсказывала Малфою, что никто не собирается его отпускать.
— Я хочу получить гарантии, — ответил он спокойно.
— Конечно, они у вас будут. Если хотите, мы завтра же отправим запрос в соответствующие службы. И через несколько дней вы сможете увидеть все документы.
— Вот тогда я и назову имя…
Расстались они на том, что через три дня Драко нужно будет пройти очередное обследование, а через неделю или две должны быть готовы его документы. Это было лучше, чем ничего. За две недели можно придумать какой-нибудь план побега. Или хотя бы украсть палочку. Вот только на следующий день двери его камеры отворились, и грубый бас произнес:
— Собирайтесь, ваш суд начнется через час.
Приговор. Очищение. Эти два слова ещё долго звенели у Малфоя в ушах. Глупо было ожидать чего-то другого. Конечно, его адвокат был полнейшей бездарью, а прокурор сработал как надо.
Назначили на воскресенье, причем публично. Чтобы унизить его или припугнуть остальных? Если память ему не изменяла, то публичное Очищение проводится всего один раз в год, в день Конфедерации. Тогда к чему такая честь?
Назавтра он снова попал в больничный отдел. Забота следователя о его руках оказалась напрасной, потому что раны все равно загноились. Более того, поднялась температура. Сам Малфой спокойно перетерпел бы это — отнюдь не самое страшное, что случалось с ним в последнее время, но Страж, совершавший вечерний обход, посчитал иначе.
Теперь Драко лежал на койке, а рядом кружили люди в белых халатах. Не так давно ему в вену воткнули шприц и вкололи очень болезненное лекарство. Скорее всего, оно должно было усыпить его, но подействовало ещё не до конца, поэтому Малфой не мог открыть глаза или пошевелиться, но слышал всё, что говорили вокруг.
— Бедный мальчик… Ещё совсем ребенок. Ну какой из него преступник? — произнесла пожилая сердобольная медсестра, которая пару дней назад дала ему яблоко, посетовав на то, что он бледный и исхудавший из-за недостатка витаминов.
— Тише, — шепотом сказал мужской голос. — Не говорите здесь такие вещи.
— Да какая мне разница? — ответила женщина. — Тридцать лет на них работаю, всякое повидала. А если отправят на пенсию, то пусть так… В городе совсем неспокойно. По улицам ходить страшно…
— Да. Люди сами не понимают, чего хотят.
— В воскресенье не советуют приближаться к Гайд-парку. Там акция будет проходить, против Очищения. Я слышала, именно поэтому его процедуру на тот же день назначили. Властям нужен был человек, на примере которого можно будет показывать, что после Очищения жизнь человека становится ничуть не хуже. Знаете, что-то вроде символа… будут интервью брать, по презенторию показывать… Но какой же родственник согласится на такое? А у этого… У него ни семьи нет, никого… — женщина всхлипнула. — Вот потому его и выбрали.
Они говорили что-то ещё, но Драко уже не мог уловить смысл. Разум был слишком туманным. А потом сон и забвение захватили его в свои крепкие сети.
***
Гермиона бежала и не оглядывалась назад. Знала, что это может лишить не только драгоценного времени, но и той силы, что возникла из ниоткуда и наполнила её собой. Эта сила заставляла вдыхать холодный воздух, обжигающий горло, терпеть резь в правом боку и боль бедре, которое ещё не до конца зажило.
Ровно в восемь часов роза на руке Гермионы вспыхнула. Тогда она поняла: пора. До калитки прошла осторожно, стараясь не издавать лишних звуков. Одним пальцем дотронулась до ворот, боясь, что те ударят током или заискрятся, привлекая к себе внимание. Но этого не случилось. Калитка открылась, и Гермиона сделала шаг наружу. Навстречу темноте.А теперь она бежала, не помня себя. На самом деле, сейчас лучше было не задумываться о том, что будет дальше.
Гермиона Грейнджер — сбежавшая сумасшедшая, потерявшая всё. Если бы это было так, стало бы легче. Потому что когда всё уже отобрано, нельзя забрать что-то ещё. Но пока ей есть, за что бороться.
Только когда от дома Рона её отделяло около мили, а боль в бедре была настолько невыносимой, что терпеть дальше казалось невозможным, Гермиона позволила себе остановиться и перевести дух. Пальцы сжимали палочку так сильно, что затекли. С трудом разжав их, она открыла сумочку и нащупала там обезболивающее зелье. Выпила залпом и зажмурилась. Попыталась восстановить дыхание и успокоиться, но сердце забилось в груди ещё сильнее, чем раньше — побочный эффект зелья. Но ей было не выбирать. Только бы нога не отказала…
Спокойным шагом дошла до остановки. Несмотря на то, что небо уже посветлело, город пребывал в запустении. Присев на слегка заметенную снегом лавочку, Гермиона взглянула на часы, оценивая ситуацию. До Очищения Драко осталось чуть больше полутора часов. Если верить расписанию, то ближайший автобус придет через двадцать минут. Но из-за того, что дороги замело, он легко может задержаться. Можно было бы поймать попутную машину, но за то время, что она сидела здесь, мимо не проехало ни одной. Подумав, Гермиона приняла решение идти вдоль дороги в сторону центра, и, если представится возможность, сесть в автобус на одной из следующих остановок.
Прежде чем он пришел, она успела пройти почти весь квартал. Оказавшись внутри, Гермиона оглядела салон, обрадовавшись, что тот практически пустой. Заняла место у окна и прислонилась лицом к стеклу, растопив морозный узор. Она была настолько измождена, что ноги как будто онемели. Каждое движение давалось через силу.
Автобус ехал слишком медленно. Или ей только так казалось?
«Пожалуйста, быстрее…» — мысленно умоляла Гермиона, сама не зная кого. В любом случае, её просьбы не были услышаны, потому что, не проехав и десяти минут, автобус остановился. Водитель покинул своё место и вышел на улицу. Через минуту Гермиона услышала его слова, прозвучавшие как приговор:
— У нас поломка, выходим.
Весь мир был против неё. Хотелось кричать. Кусать ногти и губы до крови или сесть на землю и разрыдаться. И уже никогда не сдвигаться с места. Сдаться. Но она знала, что не сделает этого. И дело даже не в том, что сдаваться — не в её правилах. Просто в этот раз на кону стоит слишком многое. А это значит, что она пойдет до конца.
Сейчас, когда время было жизненно необходимо, оно, как назло, ускорило свой бег. Минуты утекали стремительно, словно вода в горном ручье. И хотя пока у неё ещё был запас, который позволял пройти весь оставшийся путь пешком, Гермиона почти бежала.
В какой-то момент она поняла, что это было ошибкой, потому что боль в бедре снова стала чувствоваться, пробившись даже сквозь чары зелья. Но приходилось терпеть, потому что пить ещё одно нельзя. Слишком мало времени прошло, и к тому же, оно может пригодиться в будущем, ведь путь ещё неблизкий.
Ситуацию усугублял гололед, на котором Гермиона периодически поскальзывалась. Еле удерживая равновесие, заставляла себя идти вперед.
«Шаг, ещё шаг… До поворота, а потом передышка» — приказала она себе, пытаясь сфокусироваться на красном здании на углу улицы. Смотрела только на него, как на цель. Хотя до настоящей цели было ещё очень далеко. Но лучше об этом не думать.
Дальнейшее произошло так неожиданно и стремительно, что Гермиона не успела ничего понять. Под снегом оказался лед. Её нога заскользила и подвернулась, разрезав каблуком заледеневшую лужу. Небо и земля поменялись местами, а бедро пронзила такая боль, что из глаз посыпались искры.
Мутная, разноцветная темнота окутала её. Голова была очень тяжелой и весила теперь целую тонну, а в ушах возник сильный пульсирующий звук, словно кто-то заливает туда воду. Лишь для того, чтобы открыть глаза, пришлось приложить усилия. Тело было деревянным, а позвоночник парализовало. Бескрайнее небо — единственное, что удавалось увидеть, лежа на спине, рассыпалось снопами золотых бликов. И это были не снежинки, мерцающие в свете солнечных лучей.
Снег попал за пазуху и растаял, намочив воротник. Не без усилий Гермиона сжала пальцы, потянув на себя сумку, и попыталась нащупать там палочку. Та была на месте, что не могло не радовать.
Подняв руку, она чуть встряхнула ей, обнажая циферблат часов. Один взгляд туда подействовал, как пружина, заставившая резко сесть.
Горло сжала невидимая рука: Гермиона пыталась вдохнуть, но не могла.
Осталось полчаса. Она не успеет! Ни за что не успеет!
Руки сами открыли сумочку и вытащили оттуда последнее обезболивающее зелье. Его горьковатый вкус отрезвил.
Если бежать через парк, то можно сократить несколько минут. Тогда, может быть…
Знак Призыва на предплечье снова начал ощущаться, слегка покалывая. Но ей было не важно. Теперь уже ничто не важно. Она не успевает спасти Драко. Только лишь увидеть его в последний раз.
Встав на ноги, сделала неуверенный шаг, как будто земля может провалиться под ногами, а потом перешла на бег. Вот только это не прибавило скорости, потому что, не желая повторить предыдущую ошибку, Гермиона решила идти там, где снег чуть глубже, и предохраняет ото льда. Из-за этого ботинки увязали, и каждый шаг давался с трудом. Хотя зелье усмирило боль, усталость делала своё дело, и силы уменьшались с каждым мгновением.
Спотыкнувшись и снова потеряв равновесие, она вдруг вспомнила этот момент. Именно его показала ей Книга Судеб в тот день, когда перо Гермионы ещё не успело коснуться её страниц. Отчаяние, страх и обреченность… Тогда она испытала эти эмоции. И именно они накрыли её сейчас, как будто сложившись с теми, из воспоминаний, и от этого усилившись в несколько раз.
«Стоп!» — Гермиона впилась ногтями в ладони, заставляя себя сконцентрироваться. Сейчас не время для переживаний. Надо идти, ведь каждый шаг приближает её к Драко.
«Lumos Solem!» — громко произнесла она, вытащив палочку. Оттуда вырвался поток света и тепла, который растопил лед, освобождая дорогу. И хотя это заклятие предназначалось для другого, почему бы не использовать его с такой целью? Особенно если это жизненно необходимо.
Чем ближе становился центр, тем больше людей было вокруг. Теперь Гермиона поняла, что имела в виду Джинни, когда говорила о неспокойной обстановке в городе.
Стражи Спокойствия встречались практически на каждом углу. Мирные граждане жались к стенам и опасливо оглядывались по сторонам, почти все ставни окрестных домов были закрыты.
Подняв голову вверх, Гермиона заметила людей на метлах в черных масках и с флагами, на которых был изображен символ, похожий на тот, что она видела на руке Тома Реддла в штабе Альянса. Как ни странно, Стражи не пытались ловить их. Когда Гермиона хотела свернуть за угол, один швырнул вниз какое-то заклятие. Испугавшись, она подняла палочку, желая создать щит, но находившийся неподалеку Страж, которому оно и предназначалось, сделал это раньше, закрыв не только себя, но и оказавшихся рядом прохожих.
Понимая, что медлить опасно, Гермиона ускорила шаг. До Главной Площади оставалось совсем немного. Пробегая мимо гаражей, она увидела надпись через всю стену: «Очищение — убийство! Долой Директорий!»
Гермиона вздрогнула и прикусила губу. Силы Сопротивления действительно росли. Вот только ей было все равно. Сейчас у неё есть лишь одно дело — Драко.
Взглянула на часы: без пяти десять.
Не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих и Стражей, побежала вперед, проигнорировав красный свет светофора, и услышав несущееся вслед гневное гудение проезжающих машин.
Оставалось лишь несколько шагов. Мимо палаток, ещё одной остановки. Мимо Стражей и медленно плетущихся на площадь зевак.
Её ноги подкашивались и тряслись, то ли от нервов, то ли от перенапряжения. Продираясь сквозь толпу, Гермиона молила лишь о том, чтобы успеть. Она сама не знала, что именно. Спасти Драко или просто увидеть его в последний раз…
Над Площадью, как и в тот раз, разливался голос.
«Очищение — это не убийство и даже не наказание, как пытаются убедить вас люди, стремящиеся погубить нашу страну… Очищение — способ познать счастье… Сейчас вы сами убедитесь в этом… Мальчик, в душе которого не было ничего, кроме страха и ненависти… Обретет покой…»
Огромный колючий шар разрастался в груди Гермионы, мешая дышать. Гнусная ложь, обличенная в красивую упаковку, вызывала отвращение. Перед глазами мелькали спины. Ей богу, она швырнет в них Авадой, если ей не дадут пройти.
«Драко… Драко!» — орала она в исступлении. Но голос был слишком слаб, отчего срывался и хрипел. Перекричать эту безликую массу казалось невозможным.
Малфой уже почти поднялся на пьедестал. Ей нужно было, чтобы он увидел её. Чтобы в тот последний момент, пока он остается собой, знал, что она пришла за ним, что она его не бросила. И никогда не бросит. Это последнее, что она может дать ему.
Нет, это не так! Она не потеряет его снова! Ни за что! Ни за что…
Слезы застилали глаза, превращая мир вокруг в размазанные разноцветные пятна. Как будто она оказалась внутри акварельной картины, которую кто-то по неосторожности оставил под дождем.
Невероятно, но в этот момент Гермиона мысленно вернулась в дождливый день из далекого прошлого, когда она, знавшая, что такое любовь по одним лишь сказкам, вдруг произнесла: «Я бы хотела полюбить так, чтобы не страшно было всё отдать, дойти до края света». Те слова вдруг зазвенели в ушах, разорвав какофонию из шума и неразборчивых голосов. И впервые в жизни обрели смысл.
Их отделяло не более десяти метров. Руки Драко уже сжали кубок, когда он поднял глаза и увидел её. Его взгляд просветлел, а к лицу, словно щупальца, поползли мутные белесые струи.
Гермиона закрыла глаза. Ей нужно было подумать о том, что даст необходимые силы. Вспышка. В долю секунды пронеслись перед глазами воспоминания: письмо из Хогвартса, первый день в новом мире, мамина улыбка. Но этого было недостаточно. Она точно знала, что этого не хватит.
— Но иногда желаниям суждено исполняться… — его руки прижимают её к себе, его губы касаются её губ, и она летит…
На самом кончике палочки возникло яркое сияние.
— Expecto Patronum! — громкий, уверенный крик, и серебряная выдра вырвалась наружу. На миг ослепив всех вокруг, она врезалась в кубок и разбила его.
Белесые струи растворились в воздухе, а под ноги Драко упали осколки сосуда, который уже никому не сможет причинить вред.
Оцепенение. Кажется, оно охватило каждого, кто находился на площади. Все были настолько потрясены, что в первые несколько секунд никто не шелохнулся, и даже Стражи Спокойствия не стремились арестовать новую государственную преступницу. Все, но только не Драко. Сорвавшись с места, он в одно мгновение оказался рядом с почти обессилившей Гермионой.
— Медальон… Портал… — только и успела произнести она, прежде чем упасть к нему в объятия практически без сознания.
Расстегнув верхнюю пуговицу её пальто, Драко поймал медную цепочку.
В этот момент площадь ожила. Люди, подобно полчищу опасных насекомых, наступали со всех сторон. Но Малфой уже вытащил медальон. Большим пальцем нажал на кнопку, открывающую его, и один из Стражей схватил рукой воздух.