Гермиона отправляла письма родителям раз в неделю. В каждом письме она подробно рассказывала о своих успехах в учебе, об отношениях с друзьями, не забывала написать пару слов о своем здоровье, интересовалась она и делами родителей, а также новостями из мира магглов. Письма ее были длинными и насыщенными информацией. Хотя к шестому курсу они стали намного короче, потому что не приходилось описывать детально все подряд. Мистер и миссис Грейнджер уже разбирались в системе образования Хогвартса, знали, на каком занятии что преподают, и их словарный запас был пополнен многими словами, относящимися к магическому миру. Только лишь о неприятном дочь не сообщала им, в частности не писала об угрозе в лице Волдеморта, которая нависла над волшебным миром, да и над маггловским тоже, не рассказывала о Пожирателях смерти, ни разу не написала о том, что к ней негативно относятся некоторые ученики. Но, даже несмотря на это, письма Гермионы родителям были довольно объемными. И сейчас, направляясь в совятню, она судорожно придумывала, что бы еще такое написать родителям, ведь буквально вчера она отправила им подробное описание своей школьной жизни. Но сегодня вечером ей обязательно нужно было попасть в совятню. Гермиона была твердо уверена, что Малфой уже написал ей ответ и положил его в указанное ею место.

Гарри даже к вечеру не смог забыть о своих бредовых подозрениях относительно того, кто утром прислал Драко письмо. Версии Поттера были одна страшнее другой, под его подозрение попали многие ученики Хогвартса. Гермиона и Рон мужественно выслушивали все эти россказни и очень обрадовались, когда Гарри передали записку от директора Дамблдора с просьбой зайти вечером к нему в кабинет. Гарри тоже воспринял эту новость с энтузиазмом, потому что намеревался рассказать директору обо всем, что он придумал в течение дня про Драко Малфоя и его загадочное утреннее письмо. Поттер каждые полчаса проверял по Карте Мародеров местонахождение Малфоя и ближе к вечеру заметил, что тот побывал в совятне, что сразу навело Гарри на мысль, что Драко написал ответ своим пособникам с другого факультета. Уизли, не задумываясь, согласился с ним, потому что мысли Рона занимало предстоящие свидание с Миллисентой и он усиленно придумывал, под каким предлогом в восемь часов вечера покинуть гостиную. Гермиона тоже не спорила с Поттером и тоже, как и Рон, сочиняла уважительную причину своего похода в совятню поздним вечером.

Как только Гарри покинул гостиную Гриффиндора, Гермиона задумчиво сказала:

- Одна фраза Гарри навела меня на мысль, что я забыла кое-что написать своим родителям в том письме, что я отправила вчера. Это очень важно для меня. Я сейчас пойду в совятню и напишу им новое письмо.

Грейнджер очень надеялась, что Рон не зацепится за ее слова и не спросит, какая фраза Гарри навела ее на мысль, которую она только что озвучила. И она оказалась права…

- Давай я тебя провожу! – восторженно воскликнул Уизли, отчего девушка вздрогнула.

Рон очень надеялся, что Гермиона откажется. И он оказался прав…

- Спасибо, Рон, - мило улыбнулась она, - но я справлюсь сама. Я не очень люблю, когда кто-нибудь присутствует, когда я пишу письма родителям. А я только что вспомнила, о чем забыла им написать, поэтому буду писать письмо прямо в совятне.

- Да, я понимаю, - тут же согласился Уизли, – я тоже не люблю, когда кто-нибудь наблюдает, когда я пишу письмо домой. А ты долго будешь писать это письмо?

- О, довольно долго, - начала оправдываться Гермиона, - все-таки это родители, им нужно все расписывать. Ты же понимаешь.

- Да, конечно, понимаю, - согласился Рон. – Моя мама тоже любит, когда я ей все расписываю.

- Я немного опасаюсь Малфоя, - испуганно сказала Гермиона. – Давай посмотрим, где он. Не хочу встретиться с ним по дороге в совятню…

- Да, давай, - закивал головой Уизли, разворачивая Карту Мародеров, - а еще посмотрим, где его дружки и многочисленные подружки… - Заметив недоуменный взгляд девушки, он быстро добавил: – Чтобы и они не помешали тебе писать письмо.

Гермиона, удовлетворившись таким ответом, кивнула.

Через пять минут Гермиона и Рон посредством Карты выяснили, что все интересующие их слизеринцы находятся в своей гостиной и только Миллисента Булстроуд мечется около входа в гостиную Слизерина. Рон предположил, что Булстроуд чем-то не угодила своим сокурсникам, поэтому и мнется около входа, но вскорости наберется смелости и все-таки зайдет в гостиную. Гермионе не было дела до испуганной Миллисенты, поэтому она, согласившись с Роном, покинула гостиную. А он, выждав некоторое время, побежал на четвертый этаж, так как Карта показывала, что Миллисента уже поднимается по лестнице… к месту их встречи.

Гермиона оказалась права… Малфой оставил ей письмо в потайном месте. Ей повезло: когда она пришла в совятню, там никого не было, поэтому, беспрепятственно вынув послание из тайника, она тут же приступила к чтению.

«Здравствуй, дорогая. Вначале я хотел бы объясниться. Меня немного огорчает, что ты думаешь обо мне так плохо. Но все плохое, что обо мне говорят, не соответствует действительности. Я довольно умный и сообразительный человек, как ты могла заметить, понаблюдав за моей жизнью, поэтому я сразу понял все правила игры. И я свято соблюдал их. Я никому и никогда не рассказывал о наших встречах. Хотя на твоем месте я подумал бы так же. Но ты ошиблась. Мои друзья, Панси и Блейз, оказались в тех местах в то время, когда ты их заметила, совершенно случайно. Вернее, не случайно, но их действия никак не связаны с нашими встречами. Все довольно тривиально: Панси и Блейз встречаются. Но их отношения еще не вышли на доверительный уровень, как и у нас с тобой, потому они пока сомневаются в словах друг друга. Получилась довольно забавная история. Панси не поверила Блейзу, что тот пойдет отправлять письмо своей матери, а Блейз не поверил Панси, что та пойдет в библиотеку, поэтому они и оказались там, где ты их увидела. Они просто-напросто следили друг за другом, и им не было дела до меня… до нас. А Кребб, которого ты встретила и, надо сказать, сильно напугала, ждал с отработки в архиве своего друга Гойла. Я думаю, тебе стоит извиниться хотя бы перед ним. Он очень напуган. Блейз и Панси не в курсе, что ты их видела и в чем-то обвиняешь. И хочу заметить, что Панси ни в ком случае не может меня ревновать. Да, мы когда-то встречались и думали, что любим друг друга, но это было давно, и, слава Мерлину, мы поняли, что нам комфортнее быть друзьями. Поэтому я сейчас могу играть в игры с тобой, а она – в прятки с Блейзом.
Еще раз хочу повторить, что я понял условия игры и понимаю, что вряд ли ты поверишь моим оправданиям, но они правдивы. И я согласен с тем наказанием, что ты мне назначила… но я надеюсь, что заслужу и послабление. Я согласен на все твои правила игры, только лишь хочу, чтобы ты ставила меня в известность об их изменениях!
А теперь о приятном! Ты очень умная и правильно все вычислила. Ты меня заинтересовала. Очень! Я хочу разгадать твою тайну! И разгадывать ее буду я один! Я, как и ты, не хочу, чтобы в мою личную жизнь вмешивались посторонние люди, будь то мои друзья или твои многочисленные подруги и братья.
Хочу сказать, что наш первый поцелуй произвел на меня ошеломляющее впечатление. Ты просто не представляешь, как… я расскажу тебе об этом на словах.
Я жду, когда ты успокоишься, и готов встретиться с тобой в любое время в любом месте, и даже готов терпеть твою прихоть с мантией, которую я не мог снять.
Я радуюсь радостной радостью, когда думаю о предстоящих встречах с тобой, моя Лапуля. Целую и крепко обнимаю.
Твой Дракон».

Все, чего Гермиона ожидала от этого письма, сбылось. Уже с первых прочитанных слов она поняла, что письмо было написано при участии Паркинсон и Забини. Грейнджер была уверена, что историю про встречи Блейза и Панси придумали они же, а история отношений Драко и Панси была подредактирована самой Панси. Гермиона злорадно улыбнулась, представляя, как Паркинсон взбесилась от ее предположений насчет ревности, а представив напуганного Кребба, она и вовсе рассмеялась. Настроение у Гермионы поднялось. Ведь все складывалось как нельзя лучше. Она чувствовала себя просто гениальным человеком, понимая, что у нее получилось не только заинтересовать Малфоя своими действиями, но и навязать ему свои правила игры, с которыми он так легко согласился. Ее немного кольнуло чувство вины за то, что она напугала Кребба, но доводы разума тут же погасили его. Во-первых, она считала Кребба отвратительным, жестоким и не поддающимся исправлению мальчишкой, во-вторых, она все еще верила, что он принимал участие в слежке за ней, в-третьих, ее переполняло чувство гордости от того, что она смогла напугать такого, на первый взгляд, неустрашимого человека. А еще раз перечитав письмо, Грейнджер возомнила себя Купидоном, ведь теперь Панси и Блейзу придется делать вид, что они встречаются, и она надеялась, что из-за этого у них вспыхнут чувства друг к другу. И тогда, может быть, этот Забини не будет приставать к ней с разными неоднозначными и компрометирующими ее предложениями.

Чувство превосходства над всем миром и настроение выше отличного повлияли на вдохновение и изобретательность Гермионы, и она, усевшись за письменным столом в совятне, тут же придумала просьбу к родителям, которую сразу же изложила на бумаге.

«Мама, я совершенно забыла передать в предыдущем письме одну мою маленькую просьбу. Не могла бы ты выслать мне книги по молекулярной биологии. Очень нужно. Твоя дочь Гермиона. Привет папе».

На этом вдохновение не закончилось, но, в третий раз перечитав письмо Малфоя, Грейнджер решила не баловать его своими эпистолярными изысками и цитатами из любовных романов, поэтому изложила свой творческий порыв кратко:

«Мой Дракон, я рада, что ты принял условия игры. Я приношу свои извинения, что так плохо подумала о тебе, но ты ведь все понимаешь. Ты на моем месте пришел бы точно к таким же выводам. Но я верю тебе, мой принц. Игра продолжается.
Я буду ждать тебя завтра в семь часов вечера в Зале Наград.
Но ты все еще наказан! Я буду в моей серебристой мантии, которую никто не может снять, пока я не позволю. Я буду молчать, поэтому говорить придется тебе. Может быть, ты расскажешь мне о своих родителях?
Твоя…»

Привязав письма к лапкам двух школьных сов, Гермиона решила еще побезобразничать и написала еще одно письмо.

Вернувшись в гостиную Гриффиндора, она получила еще один подарок, который обрадовал ее не меньше предсказуемого письма Драко.

Около камина ее ждал Гарри, который только что вернулся со встречи с Дамблдором. Гермиона присела рядом с Поттером и тихо спросила:

- Как все прошло?

- Я иногда думаю, зачем директор мне все это рассказывает? – задумчиво произнес Гарри, глядя на огонь. – Почему выдает информацию какими-то мизерными порциями, да еще заставляет анализировать ее? Он же видел все воспоминания, которые показывает мне, и уж точно давным-давно все понял, он же гениальнейший волшебник, стратег, тактик, психолог, и бог знает, кто еще. Мог бы просто мне все сразу рассказать, показать и дать указания, что мне делать.

Гермиона уже давно задавалась этими вопросами, а сейчас очень порадовалась, что и Гарри, наконец, начал задумываться над происходящим, а не просто свято верить Дамблдору.

- Почему так происходит, Гермиона? – простонал Поттер и посмотрел на нее таким обреченным взглядом, что ей стало жалко его.

- Может быть, потому что… - замялась она, выбирая, какое оправдание действиям Дамблдора из когда-то из придуманных ей высказать в данный момент, - потому что директор знает, что у тебя ментальная связь с Волдемортом и что тот может проникать в твои мысли. Вот Дамблдор и опасается, что Темный Лорд раньше времени узнает о его планах.

Это был самый безобидный вариант, который когда-то давно придумала Гермиона, и она решила, что в данной ситуации лучше всего озвучить его, чтобы лишний раз не травмировать Гарри.

- Гермиона! – восторженно воскликнул он. – Ты права! Так оно и есть! Все сходится! Я больше никогда не буду сомневаться в действиях директора!

Грейнджер с сожалением хмыкнула.

- О, я совершенно забыл! – воскликнул Гарри и начал копаться в диванных подушках.

Гермиона с интересом наблюдала за его действиями.

- Вот! – торжественно провозгласил он и положил на колени девушки толстенную книгу, которую вырыл из-под диванных подушек. – Как ты и просила, директор взял ее на площади Гриммо, с трудом убедив Кикимора, что книга нужна лично мне для изучения славного рода Блэков.

Грейнджер с трепетом прикоснулась к книге. В верхней части обложки, обтянутой пурпурной бархатной тканью, был вышит герб рода Блэк, в средней - замысловатым шрифтом с завитушками вытиснено золотом название: «Великая книга славного рода Блэк», внизу был написан девиз рода: «Чисты навек». Гермиону больше всего заинтересовал девиз. Алая краска, казалось, струилась по буквам, и создавалось впечатление, что по ним течет кровь. Грейнджер несмело притронулась к букве и почувствовала, что краска мокрая и подвижная. Она резко отдернула руку и с испугом посмотрела на свои пальцы, ожидая, что они будут испачканы кровью. Но нет, пальцы были чисты, а иллюзия, что девиз написан кровью, не развеялась.

- Нравится? – восторженным шепотом спросил Гарри.

- Я думала, это кровь, - так же тихо ответила Гермиона, все еще разглядывая обложку.

- Я тоже вначале так подумал, - усмехнулся Поттер, - но директор сказал, что это магия.

- До чего магия дошла! – как-то желчно сказала Гермиона и открыла книгу…

Текст на первой странице был написан на латыни.

- Здесь написаны разные пафосные и громкие слова о величии рода Блэк, - ткнув в страницу пальцем, сказал Поттер.

- Я поняла это, Гарри, - недовольно ответила девушка. – Я самостоятельно изучаю латынь. Это помогает понять названия почти всех заклинаний и многие названия вещей в магическом мире. Маги в этом смысле недалеко ушли от магглов. Ты же знаешь, что в их медицине используется латынь для названий лекарств и диагнозов, поэтому я...

- Ты листай дальше, - перебил ее Гарри, которому совершенно была не интересна латынь и ее применение в магическом и маггловском мирах, - там много занимательного! В конце книги даже я упоминаюсь!

Гермиона перелистнула страницу. Следующая представляла собой чистый, пожелтевший от времени лист пергамента. Некоторое время девушка рассматривала страницу, ожидая, что буквы появятся каким-нибудь магическим способом. Но ничего не происходило, и, испугавшись, что вся книга состоит из таких вот пустых листов, к которым нужно применять какое-нибудь замысловатое заклинание или кровь представителей рода Блэк для того, чтобы на страницах появлялись слова, Гермиона судорожно стала листать книгу. К ее огромному облегчению, на следующих страницах текст был, на некоторых даже были гравюры, а в конце еще и колдографии.

Грейнджер захлопнула книгу, облегченно вздохнула и снова открыла ее где-то посередине. Пробежав глазами по тексту, она поняла, что здесь рассказывается о Поллуксе Блэке и его жене Ирме Крэбб. История создания их семьи была описана довольно подробно, даже с вставками цитат, но стиль письма привел Гермиону в недоумение. В тексте было очень много ошибок и странных стилистических оборотов.

- А кто пишет эти тексты? – задумчиво спросила она.

- Дамблдор сказал, что домашние эльфы, - осторожно ответил Гарри. – Я не совсем понял, делают ли они это по своему желанию, или это входит в их непосредственные обязанности. Но за тем, что они пишут, никто не следит… - Поттер усмехнулся. – Директор посоветовал мне не читать то, что Кикимер написал про меня. Сказал, что мне не очень понравится, какими словами велось описание моей истории.

Гарри зря боялся праведного гнева Гермионы по поводу того, что эльфов заставляют писать какие-то книги. Она просто признала резонность того, что именно эльфы пишут историю чистокровных семейств, ведь они в курсе всех дел своей семьи и могут писать непредвзято… а насчет того, что пишут они как хотят, Гермиона заметила, что в этом нет ничего плохого, главное, чтобы написанное эльфами отражало реальную действительность.

- То есть, любой домовой эльф может оставить свои записи в этой книге? – задала она следующий вопрос.

- Конечно, нет! – воскликнул Поттер, удивляясь такой несообразительности подруги. - В этой книге могут писать только эльфы семьи Блэк. Эльфы, кроме того, что они должны обслуживать своих хозяев в быту, еще обязаны вести летопись той семьи, которой принадлежат. Так где-то… в этой книге есть записи, которые сделал Добби!

- Но я думала, Добби был эльфом Малфоев, - недоуменно произнесла Гермиона.

- Да, но Нарцисса в девичестве была Блэк, и Добби был вынужден описать в этой книге, - Гарри как-то зло ткнул в страницу, - судьбу Нарциссы после замужества. Там даже про Малфоя написано! – раздраженно сказал он. – Посмотри! В конце книги. Перед рассказом про меня.

Гермионе в данный момент не очень хотелось читать рассказы про Гарри и про Малфоя, поэтому она, проигнорировав слова Поттера, открыла третью страницу книги. И с удивлением прочитала рассказ про некоего Ликориса Блэка, в котором утверждалось, что вышеупомянутая личность была первым представителем рода Блэк и с него и его братьев и сестер ведется великий род Блэков. Удивление Грейнджер вызвала не сама история, а год рождения Ликориса – 1808. Но она находила в литературе более ранние упоминания о магах, носящих фамилию Блэк. Например, Присцилла Блэк, про которую Гермиона читала в свое время, родилась на два столетия раньше, чем первый упомянутый в этой книге Блэк.

- Это все? – разочарованно спросила Гермиона, судорожно листая страницы в начале книги. – А где остальные?

Гарри неожиданно весело рассмеялся, чем заслужил недовольный взгляд девушки.

- Ты знаешь, директор был прав, - пояснил свой приступ веселья Поттер. – Он, передавая мне эту книгу, сказал, что, мол, если мисс Грейнджер будет не удовлетворена временными рамками, указанными в этой книге, предлагаю тебе, Гарри, помочь ей…

- И как ты собираешься мне помочь? – скептически спросила Гермиона.

- А вот так! – воскликнул Гарри и прикоснулся к пустой странице в книге.

Лист начал покрываться мелкими трещинами, а затем в один миг увеличился в размере, и на нем стали появляться нарисованные портреты с именами, датами рождения и смерти под ними. Как только все портреты и письмена предстали перед их газами на пергаменте, Гермиона увидела, что вверху страницы стала появляться… кровь. Грейнджер не могла ошибиться, она точно видела темно-красную вязкую массу, которая тягуче и медленно стекала по бумаге. Она чувствовала запах крови. Кровавые дорожки быстро растекались по пергаменту, связывая между собой портреты, но не задевая их и надписи под ними. Постепенно «поток» крови прекратился и кроваво-красный цвет пропал, дорожки стали выглядеть черными и чуть поблескивали в свете огня от камина.

- Это фамильное дерево Блэков! – восторженно сказал Гарри, отчего Гермиона вздрогнула и наконец оторвала взгляд от жутковатой панорамы на пергаменте.

- Это было так… - она не могла подобрать подходящие слова, чтобы описать свои чувства.

- Да, согласен, - перебил ее Гарри, - это было зловеще.

- А почему некоторые имена зачеркнуты? – поинтересовалась Гермиона после того, как детально изучила рисунки.

- Зачеркнуты имена тех, кто изгнан из рода, - грустно сказал Поттер. – Вот, например, имя Сириуса, - он указал на портрет в самом низу страницы.

Гермиона пригляделась к портрету в круглой рамке, на который указал Гарри. Ее очень поразил тот факт, что портреты на этой странице были статичными, то есть не двигались, и создавалось ощущение, что они даже не нарисованы, а вышиты, как на гобеленах, даже портрет Сириуса, которого она узнала с трудом, был выполнен в такой манере.

- Зато, - гордо продолжил Гарри, - здесь представлены все маги, носившие фамилию Блэк, даже те, кто не указан на генеалогическом древе в доме Сириуса. Посмотри на верх страницы.

Грейнджер последовала его совету. В самом верху страницы был портрет некоего Ланауса Блэка, рожденного в 1324 году; когда же он умер, было непонятно, так как цифры даты его смерти были залиты кровавыми разводами. Вниз от его имени текли кровавые ручейки к трем мужским портретам, которые, в свою очередь, были связаны кровавыми нитями с тремя портретами женщин… и уже от союза этих портретов красные веревочки струились по всему огромному пергаменту, связывая между собой другие изображения, имена, даты… Информации было так много, что Гермиона не смогла мгновенно составить общую картину увиденного, а уж тем более ее проанализировать.

- Почему рядом с портретом этого Ланауса нет портрета его жены, матери этих его трех сыновей? – это единственный вопрос, который смогла сформулировать Гермиона на данном этапе ознакомления с генеалогическим древом семейства Блэк. - Или это тенденция того времени? Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова,- иронически ответила она на свой вопрос.

Гарри уже давно не разглядывал страницу с портретами, он внимательно наблюдал за подругой. Было намного интереснее наблюдать за живыми эмоциями на лице Гермионы, чем за неподвижными портретами. Дав девушке время насладиться представленной картиной, Поттер пустился в объяснения, не дожидаясь вопросов.

- Здесь собраны все представители рода Блэк. Начиная вот с этого Ланауса. Он первый прочел какое-то там заклинание, которое позволило ему создать свой магический род. Надо полагать, что и до него были маги с такой фамилией, но они не удосужились этого сделать. А он сделал и первым начал писать эту книгу. Но это было до принятия статуса секретности. В те времена не возбранялись даже браки с магглами, а магглорожденные волшебники считались волшебниками сразу, как только у них выявлялись магические способности. Главным для семьи было соблюдать законы аристократии того времени. У тех Блэков даже девиз был другим…

- Каким? – заинтересованно спросила Гермиона.

- Я не знаю, но очень хочу узнать, - усмехнулся Гарри. – Сейчас я цитировал директора. Еще он сказал, что после принятия статуса секретности нравы изменились. Историю о том, что Блэки когда-то имели тесные контакты с магглами, отрицали, подделывали, изменяли. И теперь во всех официальных источниках все волшебники с фамилией Блэк, которые родились до девятнадцатого века, считаются не родственниками этой семьи. Родство отрицается, и утверждается, что это однофамильцы, род которых прекратил свое существование когда-то давно. Но эта книга зачарована Ланаусом. Из нее ничего нельзя убрать или переписать. Его потомки только и смогли сделать так, чтобы вся истинная история их рода была доступна только представителям семьи Блэк. Я как наследник Сириуса могу читать эту книгу, так сказать, в полном издании… - рассмеялся Гарри. – Поэтому советую тебе не закрывать книгу, а то скрытые зачарованные страницы пропадут. Посмотри, книга увеличилась в толщине.

Гермиона потрясенно взглянула на корешок книги и, восторженно улыбнувшись, закивала головой. Толщина фолианта увеличивалась почти в два раза…

- Но если ты закроешь книгу… - продолжал Поттер, - все это пропадет. Эта страница с древом автоматически свернется, и ты будешь видеть лишь простой пожелтевший лист..

- Автоматически? – удивленно переспросила Гермиона.

- Это слово и тебе, и мне понятнее, - засмеялся Гарри. – Рону я буду рассказывать, что страница сворачивается каким-то очень магическим способом.

- А если я закрою книгу, как мне снова развернуть этот лист и прочесть другие скрытые? – продолжила допрос Гермиона, не обратив внимания на шутку Гарри.

- Скрытые страницы может открыть лишь тот, о ком написано в этой книге. То есть только я. Сириус завещал мне все, что имел. Поэтому я единственный наследник Блэков. И если ты закроешь книгу… то я всегда смогу ее для тебя открыть.

Гермиона бережно взяла открытую книгу в руки…

- Спасибо тебе, Гарри! – с благоговением прошептала она. – Я сейчас же начну изучать сплетение этих кровавых линий и читать автоматически появившиеся страницы.

- Ты уже здесь, Гермиона! – вваливаясь в гостиную, крикнул Рон, отчего Гарри и Гермиона вздрогнули и недоуменно уставились на друга.

И им было чему удивляться. Уизли выглядел каким-то помятым, но очень счастливым.

- Я думал, ты в библиотеке, - между тем говорил Уизли, подходя к друзьям, - пошел туда, ждал тебя, потом вспомнил, что ты пошла в совятню, пошел в совятню. Там тебя нет…

- Ты что, подрался? – перебил его Гарри.

- Я не просила тебя меня искать, - раздраженно сказала Грейнджер, отвернувшись от Рона, и продолжила изучать книжные станицы. – Сидел бы тут, ждал и в очередной раз избежал бы неприятностей.

- Да какие неприятности! - расхохотался Гарри. – Посмотри, какой он довольный, значит, подрался и победил.

- Да, да, - торопливо согласился Рон. – Подрался и победил. Какие-то неуравновешенные слизеринцы прицепились ко мне. Трое. Да, да, их было трое. Они первые полезли в драку, а я их… победил.

- Тебя могли наказать за драку, - недовольно пробурчала Гермиона.

- Но никто из преподавателей нас не видел, значит, меня не накажут. Я победил, меня не накажут, поэтому я счастлив, - самодовольно ответил Рон.

- Приведи себя в порядок, - мельком взглянув на него, грозно сказала Грейнджер. – Заправь рубашку, поправь галстук и вытри кровь с шеи.

Рон бросился исполнять приказания. Он наполовину заправил рубашку, передвинул узел галстука в другою сторону и интенсивно потер шею ладонями.

- Я пойду… спать, - промямлил он.

- Конечно, конечно, иди отдохни, - заботливо проворковал Гарри. – Победить троих – это отнимает та-ак много энергии.

Уизли засеменил в сторону спальни.

- И прими душ, - заодно закричал ему вслед Гарри, - а то размазал всю кровь по шее.

- Гарри, я не пойму твоего веселья, - не отрываясь от книги, пробурчала Гермиона, - его могли исключить за драку. Я не очень понимаю, зачем он пошел меня искать…

- Гермиона, если бы ты оторвалась от чтения, то заметила бы, что это была не кровь, а помада, - хохотнул Поттер. - Я думаю, он встречается с Лавандой, - шепотом продолжил он. – Минут за пять до того, как ты пришла, она забежала в гостиную в каком-то неадекватном состоянии. Что-то шептала, глупо улыбалась.

- По-моему, она себя всегда так ведет, - парировала Гермиона. – Но ты знаешь, даже если это так, то я рада за Рона.

- Я думал, он тебе нравится, - удивленно сказал Гарри, - а ты так спокойно реагируешь на то, что он встречается с Лавандой.

- Гарри, у меня есть… - гордо сказала Гермиона, - эта потрясающая книга. А ты хочешь, чтобы я переживала из-за помады Лаванды на шее Рона. Это все мелочи. А вот книга действительно занимательная.

И взяв книгу в руки, она направилась в спальню девочек.

- Спасибо тебе за книгу, Гарри.

- Неисправима! – с сожалением прошептал Гарри.

«Это ученое чучело думает только о книгах, поэтому нечего пялиться на ее ножки… это бесполезно, и мне не очень нравится рассматривать худощавую задницу этой придурошной заучки!» – раздался в голове у Поттера голос Волдеморта. Шрам очень заныл и зачесался, так бывало всегда, когда эта безносая гадина начинала ментально разговаривать с Гарри в его мыслях.
«Не нравится - не смотри! – раздраженно крикнул Гарри и своим возгласом напугал спящий портрет Годрика. – И попрошу не оскорблять моих друзей!» – не понижая тона, продолжил он.

Гарри сегодня не очень хотелось вступать в полемику с Волдемортом, поэтому он стал думать о брачных танцах фламинго. Так советовал Поттеру Дамблдор: всегда, когда Гарри начинает слышать голос Темного Лорда, надо начинать думать о брачных танцах фламинго. Волдеморт с первого курса терпеть не может любое упоминание об этих птицах. Тогда его укусила на уроке волшебных животных пара прозрачных фламинго, так как он их не заметил и помешал их брачному танцу.

Всю ночь Гарри снилось, как Волдеморт требовал у него вторую серию фильма "Все о фламинго".

Гермиона почти не спала в эту ночь. Надев пижаму, она завесила свою постель пологом и приступила к изучению книги, которая оказалась настолько увлекательной, что девушка забыла о предстоящем свидании. Она читала, изучала, анализировала, делала записи в своем ежедневнике. Его ей подарила мама. Простой такой ежедневник, какой продают в любых книжных магазинах маггловского Лондона. Все записи в этом дневнике Гермиона делала шариковой ручкой. Это была единственная возможность не отрываться от своих корней. Почти до утра Грейнджер читала и делала записи и пометки. И, разумеется, заснула, уронив голову на книгу…

Гермиона проспала завтрак и начало первого занятия, отчего с Гриффиндора было снято десять очков. Она немного расстроилась, потому что пропустила момент, когда совы принесли утреннюю почту, но Гарри и Рон в красках рассказали ей то, как повели себя Малфой и его компания после того, как Малфою и Крэббу школьные совы доставили письма.