Когда первого ноября мы прибыли в назначенное место, я ахнула, увидев фасад волшебным образом преобразившейся «Скалы», у которой сегодня был юбилей. Показательные выступления, организованные Настей Лукин при поддержке популярной линии косметики «Кавер Герл», главным «лицом» которой гимнастка являлась, решили устроить в стиле Хэллоуин. Поэтому уже у главного входа в здание, над которым парило несколько десятков искусственных летучих мышей, нас встречали несравненный граф Дракула, облаченный в черное, и устрашающий Франкенштейн с добродушной улыбкой.
Оказавшись внутри, я не успела заметить, как атмосфера кельтского праздника захлестнула меня целиком. И замерла на мгновение, оглядываясь по сторонам. Сотни людей всех возрастов и профессий, каждый занятый каким-то своим особенным делом, передвигались по залу в разнообразных пестрых костюмах. Даже операторы в обличии пиратов и зомби настраивали камеры. С потолка свисала паутина, отовсюду выглядывали ехидно улыбающиеся, светящиеся тыквы.
Рука Чарли, сопровождающего меня сегодня вместе с Мартой, легла мне на плечо в знак поддержки. Я молча кивнула и с головой окунулась в этот хаос.
Казалось, поток знакомых лиц, которые, я думала, остались в прошлой жизни, не закончится никогда. Я успела поздороваться и обменяться любезностями практически со всеми выступающими сегодняшним вечером. В их числе были и такие известные личности, как Джордин Вибер и Кайла Росс, которых не смогли преобразить даже дорогие маскарадные костюмы стюардессы «Вирджин Эйрлайнс» и героини японского аниме Сейлор Мун.
И только тогда я увидела его. Эдварда. И позабыла обо всех волнениях.
С трудом сдерживая себя, чтобы не броситься бежать, я скорым шагом приблизилась к тренеру.
- Почему ты не в костюме? – обнажив белоснежные зубы, он широко улыбнулся. – Я рассчитывал увидеть расхваленную тобой женщину-кошку.
Я опустила взгляд на переливающийся золотом, расшитый камнями леотард, который Чарли подарил мне на совершеннолетие, затем перевела его на туфли с четырехдюймовой¹ шпилькой.
- Я решила приберечь костюм для выступления в вольных, - несколько лишних раз махнув ресницами, произнесла я, чуть заигрывая. – Тебе не нравится, как я выгляжу?
Мое тело изменило ракурс на более выгодный. Я заметила особый блеск в глазах Эдварда. Даже не произнося ни слова, он согласился, что мой наряд сногсшибательный. Этот безмолвный диалог понимали только мы двое.
Затем к нам подошел Чарли. Он пожал Эдварду руку и познакомил его с Мартой, которая смяла все границы личного пространства Каллена, заключив в тесные объятия. Я сдавленно засмеялась, глядя на растерянного Эдварда.
После Каллен представил папу и Марту внезапно возникшим рядом с нами Миранде Коннор и ее оператору. Короткостриженая журналистка, которая брала у меня интервью для «Космо», не без помощи Эдварда согласилась представлять меня на сегодняшнем мероприятии. Это значило, что Коннор в своем репортаже представит Беллу Свон в наилучшем свете, что бы ни произошло.
Миранда, которая была в этот вечер одной из тех немногих, кто без костюма, спросила об ощущениях в ожидании приближающегося рокового часа моей карьеры. Я бы нашла, что ответить, но потеряла нить разговора. Внимание заволокла она. Настя Лукин.
У каждого есть свои кумиры. И моим была она. Немногим старше меня Настя достигла невиданных высот в спорте. И, став абсолютной чемпионкой в соревнованиях по спортивной гимнастике на Олимпийских играх в две тысячи восьмом году в Пекине, оставалась по-прежнему доброй и отзывчивой девушкой, которую я встречала и раньше. Настя всегда улыбалась, здоровалась и желала вам приятного вечера, даже если не помнила вашего имени.
Я никогда не воспринимала Настю, как соперницу. Хотя следовало бы. После своего громкого успеха Лукин тоже собиралась выступать на Олимпиаде двенадцатого года. Но я не могла ненавидеть ее, так как верила в магию розового леотарда. Еще в две тысячи восьмом, увидев плачущую от счастья Лукин на пьедестале почета в розовом наряде, я твердо решила, что, если попаду на Олимпиаду, буду выступать именно в розовом.
Я почти влюбленно наблюдала за грациозными передвижениями Насти, но настроение неожиданно резко испортилось. И причиной тому стала… Джил. Которая выглядела слишком шикарно и стильно в атласном черном платье в пол из коллекции Прабала Гаранга, демонстрируя в высоком разрезе от середины бедра и разрезе на животе так много кожи, насколько это было позволительно. Ее, к моему удивлению, коротко остриженные волосы были зачесаны назад, макияж сдержан. Темный акцент на глаза придавал загадочности, а сережки разной длины и остроносые туфли завершали ее божественный образ².
Я поймала себя на мысли, что почти любуюсь ею. После чего бросила гневный взгляд на Эдварда, откровенно рассматривающего голые участки тела девушки. Я толкнула Каллена в бок, а затем, надувшись, подошла ближе к Джил и репортеру, который брал у нее интервью, стараясь остаться незаметной среди слушателей, собравшихся вокруг. Но именно в этот момент наши глаза остановились.
Тем не менее, ничто во взгляде Джил не выдало враждебности. Ее губы растянулись в улыбке, и она поздоровалась со мной, протянув руку. Люди расступились, предоставив мне проход. Мечтая поскорее с этим покончить, я ответила на рукопожатие. После чего Джил сказала на камеру, что очень рада моему возвращению и с нетерпением ждет моего выступления.
Но я все равно ей не верила.

***
Я завязывала волосы черной пушистой резинкой перед овальным зеркалом своей укромной гримерки. Сердце колотилось, как бешеное. Вдох-выдох. Вдох-Выдох. Моя очередь – следующая.
Как раз сейчас там, на гимнастической сцене, Джил должна выступать на брусьях. Но я решила, что лучше не видеть ее программу. Чтобы сохранить настрой и самообладание.
Я чуть припудрила нос и переобулась в туфли на невысоком каблуке.
- Почему ты здесь?
Я подпрыгнула от неожиданности, Эдвард застал меня врасплох.
- Готовлюсь к выступлению, - ответила я тихим голосом, спрятав руки под столиком, чтобы унять их дрожь.
- Ты уже размялась, тебе следует посмотреть выступление Джил, - настаивал Каллен.
- Не хочу, - неожиданно даже для самой себя я начала вредничать, словно ребенок.
- Почему? – удивился Эдвард, для которого моя реакция осталась непонятной.
Я потупила взгляд. Эдвард наблюдал за мной через отражение в зеркале, поэтому я уставилась в пол. Не хотела, чтобы он заметил страх в моих глазах.
Внезапно я почувствовала знакомый аромат, от которого кружилась голова, и громко вдохнула его, прикрыв от удовольствия глаза. Затем горячие ладони опустились на мои плечи. Я слегка повернула голову направо. Эдвард был совсем рядом…
- Ты справишься, - прошептали его губы в опасной близости с моими.
Когда я посмотрела в зеркало, наши взгляды встретились. Я послушно кивнула, веря словам Эдварда. Он не мог лгать. Я справлюсь.
Он поцеловал меня в макушку и указал в сторону двери. Я последовала за ним. Противостоять магии его очарования и убеждающим речам не имело смысла.

***
Ступая на арену зала, я видела сотни лиц, мелькающих в свете прожектора. Знакомых и нет. И их взгляды были направлены на меня. В ожидании. Желудок скрутило.
Показательные подразумевали выступление в вольной программе и на любом снаряде по выбору. Мне не пришлось долго думать. Мой номер первой половины сегодняшнего вечера был на бревне.
Я медленно подошла к снаряду, по залу пробежали жидкие приветственные аплодисменты. Я замерла, глядя на идеально гладкую рабочую плоскость бревна, которое таило в себе гордое достоинство. Я видела, как оно покрывается бликами золотистых паеток и камешков, которые украшали мой леотард. Оно приглашало меня. Энергия заполнила меня изнутри.
Всего пару минут назад я видела выступление Джил. Совсем простую программу на брусьях, обычную и незаурядную. Чистейше выполненную, но простую. Она не рисковала. И это только подначивало. Потому что я пришла сюда совсем с иными целями. Я пришла заявить о себе. И я знала, что мгновение спустя все внимание будет завоевано мной. На бревне мне не было равных.
Глядя в пустоту, я мысленно прокручивала в голове программу. Достаточно незамысловатую для моих способностей программу, если не считать парочки смертельно опасных элементов, которые могут выполнить всего несколько человек во всем мире.
Тяжелый узел каштановых волос оттягивал голову назад, задирая сильный подбородок. Я была готова к борьбе.
Память мышц сработала четко: наскок в виде сальто с приземлением на две ноги. Стопы ввинчиваются в бревно. Идеальное равновесие. Затем следует серия стандартных элементов вроде фляков, шпагатов, стоек и пируэтов. Зал напряжен. Я слышу зрителей, которые дышат в унисон. И дарю им то, чего они ждали. Делаю сальто назад, прогнувшись, с поворотом на триста шестьдесят градусов и твердо приземляюсь на ноги. Зал на мгновение оживает. Раздаются одобрительные выкрики. И снова тишина поглощает все вокруг. Виски пульсируют, но ухмылка застывает в уголках моих губ. Я в своей стихии.
Спустя несколько простых элементов я вновь вызываю гул трибун, выполнив три поворота подряд в седе с прямой ногой. И не позволяю ему затихать, продолжив удивлять опасными маховыми переворотами.
Я чувствую, как капельки пота собираются на лбу, и одна медленно стекает к бровям. В зале стоит жара, ладошки потеют. Но я не замечаю этого. Не двигаюсь. Я сосредоточена на следующем элементе. Колпинском фляке. Фляке из положения вдоль бревна с поворотом на девяносто градусов в стойку на руках и шпагате. В этот момент моя самоуверенность, подкармливаемая диким восторгом зрителей, который излучают трибуны, зашкаливает. Капелька влаги срывается со лба и скатывается в левый угол правого глаза. Глаз щиплет. В этот момент я чувствую почти незаметный укол в ноге. В том самом месте, которое повредила на недавней тренировке. На мгновение теряю контроль. Теряю равновесие. И почти задыхаюсь, оказавшись на полу.
Падение не опасно, в следующее мгновение я уже стою на ногах. Конечности целы, ничего не болит. Хотя, возможно, это шок. Но мне кажется, я сейчас разрыдаюсь. Пелена застилает глаза. Кажется, что весь зал с укором смотрит на меня. Кажется, что все разочарованно покачивают головами. Что глаза зрителей полны жалости. Будто они шепчут, что я не первая. И я почти готова согласиться с этой мыслью. Но затем в толпе я нахожу Чарли и Марту, которые, вскочив с мест и сжав кулачки, всем своим видом говорят о том, как жаждут продолжения. Они с верой смотрят на меня, будто не видели того падения. Будто его и не было вовсе.
Я выпрямляюсь. Уже через секунду, а, может, и меньше, я вновь оказываюсь на бревне и чистейшим образом исполняю оставшуюся часть программы, завершая ее ярким и довольно сложным двойным твистом в группировке.
Зал взрывается криками. Все зрители аплодируют стоя. Внезапный порыв, охвативший трибуны, передается и мне. Трогает и возвышает. От волнения голова идет кругом. Но совсем скоро я спешу скрыться от яркого света прожекторов и вспышек фотокамер. Потому что слезы уже больно режут глаза.

***
Я останавливаюсь только в коридоре и обессиленно сползаю по холодной гладкой стене. Это провал. Какой бы ни был успех, я знаю, это провал. Эмоции стянулись в тугой комок, застрявший в горле. Меня тошнит. Тошнит от самой себя.
Кто-то приближается ко мне, я вижу на полу тень и надеюсь, что это Эдвард. Сейчас мне нужен именно он. Но это даже не Чарли или Марта.
- Я ставила на твою глупость, - произносит Джил, чьи карие глаза при приглушенном свете кажутся зловеще черными.
Я вновь разглядываю ее и ее небесно-голубой леотард, размышляя, зачем она отрезала волосы, когда до меня доходит смысл произнесенных слов.
- Что? - не сразу отвечаю я. Выражение моего лица говорит само за себя.
- Я ставила на твою глупость, - повторяет Джил, подперев бока и демонстрируя свое пренебрежительное отношение к моей персоне, - мне было достаточно выступить просто и чисто, не привлекая к себе внимания. Раззадорить тебя. И заставить сделать какую-нибудь глупость, - она улыбается пропитанной ядом улыбкой, - теперь все только и обсуждают, что твое падение.
- Да пошла ты, - срывается с губ, хотя я пытаюсь молчать. Не давать ей повода удовлетворить гордыню.
Я поднимаюсь на ноги и готовлюсь уйти.
- Джеймс говорил, что ты грубиянка, - бросает мне в лицо Джил.
Я замираю. Выдыхаю. Оборачиваюсь.
- О чем ты? – с неподдельным непониманием спрашиваю я.
- И о том, что ты тупая, тоже упоминал, - мерзко искривив губы и вскинув левую бровь, говорит она, умудряясь глядеть на меня сверху вниз даже при одинаковом росте.
Я стреляю в нее уничтожающим взглядом. Руки сжимаются в кулаки так, что хрустят костяшки пальцев.
- Ага, ты верно поняла, Джеймс теперь со мной, - невозмутимо и с нескрываемой насмешкой произносит Джил.
Я потеряла дар речи. От наглости и извергающейся желчи. Ее телевизионный образ рассыпался на тысячи мелких осколков, которые впились в мое уязвленное чувство собственного достоинства.
- Надеюсь, ты не собираешься разреветься и пойти спрыгнуть с моста, как твоя психопатка-мать?
- Ах ты, сука!
Это был предел. Я набросилась на эту тварь и мертвой хваткой вцепилась в ее налакированные волосы. Мы повалились вниз. Я всем телом прижала Джил к полу, но та зубами вгрызлась мне в руку. Я взвыла от боли и полоснула ее по лицу.
Как раз в этот момент рядом с нами оказался Эдвард и двухметровый чернокожий качок, больше походящий на гориллу.
- Кевин! Кевин, я в порядке, отпусти меня! – кричала Джил, вырываясь из «объятий» громилы.
Правой рукой она зажимала кровоточащую царапину на лбу, пересекающую его по диагонали. Я осталась довольна собой, спокойно обмякнув в руках Эдварда, соединенных замком у меня на животе.
- Пошли уже, пока никто тебя не видел, - промычал телохранитель, или кто бы они ни был, подталкивая почти блондинку вглубь здания, где она могла привести себя в порядок.
Но, даже уходя, Джил не отрывала от меня взгляд, полный ненависти. От меня и моих рук, лежащих поверх ладоней Эдварда.
- Что это, черт возьми, было? – как только двое скрылись из вида, сердито потребовал Каллен, развернув меня к себе.
Я знала, что значит выражение его лица. Неодобрение. И мне стало так плохо на душе, что я не сдержалась. Заплакала прямо перед тем, от кого хотела скрыть свои слезы. Просто Эдвард всегда по-особенному действовал на меня, заставляя обнажать самые глубокие чувства.
- Она г-говорила та-акие ужасные в-вещи, - захлебываясь в рыданиях, бормотала я, - обо мне и ма-аме.
Эдвард прижал меня к себе и тяжело вздохнул.
- Белла, неужели тебе есть дело до того бреда, который она несла? – он нежно гладил меня по голове, успокаивая.
- Но о-он-на права, - я продолжала заикаться и глотать слезы, но чувствовала, что тепло объятий замедляет стук моего сердца.
Эдвард коснулся кончиками пальцев моего подбородка и приподнял его, заглядывая в мокрые глаза.
- Такого не может быть, она не права, - твердо произнес он таким тоном, который отбрасывает все сомнения. – Тебе пора готовиться к следующему выступлению, осталось меньше часа, - напомнил он. – И тебе нужно очень хорошо постараться.
Я ответила ему натянутой улыбкой, но это был максимум, что я смогла выжать из себя на тот момент.
- И я, между прочим, все еще жду встречи с роковой женщиной-кошкой, - подмигнув, добавил Эдвард. И я негромко рассмеялась.

***
Когда я надела костюм, нанесла грим и спряталась за трибунами в ожидании своего выхода, заметила безостановочно машущих мне с первого ряда Чарли и Марту. Чарли выглядел уставшим и немного бледным, по-видимому, из-за жары, но так искренне улыбался, что я сумела полностью расслабиться. Я покачала головой, не веря, что поддалась на провокации Джил, которая стояла в противоположном углу в костюме ангела. «Подходящий» образ.
Жребий выпал таким образом, что на этот раз я выступала перед Джил. И я знала, что должна ее уничтожить.
«Ты сделаешь полтора твиста и покоришь всех на бревне, окей?», - слышала я в своей голове голос Эдварда. И только качала головой, пытаясь заставить его замолчать.
- Готова? – произнес Каллен у меня за спиной.
Я обернулась и снова встревожилась, понимая, что должна почти предать его, нарушить слово. Но у меня не было другого выхода, иначе для меня это будет означать конец. Мне нужно было победить. Нужно привлечь внимание. Мне нужно сделать что-то, отчего меня возьмут обратно в национальную сборную.
- Ты собираешься сделать свою связку? – вдруг спрашивает Эдвард.
Я смотрю на него и понимаю, как хорошо он видит и читает меня.
- Эдвард, пойми… - начинаю я в попытке оправдаться.
Но он только незаметно сжимает мою руку, хотя в глазах его все еще застыла тревога.
- Я понимаю, - произносит он.
Я вижу, как подрагивает его губа, будто он хочет что-то сказать. Но Эдвард молчит. А я не успеваю спросить, так как мое имя заполняет колонки огромного зала.
- Шикарно выглядишь, - слышу я комментарий Эдварда вдогонку.
Чувство дежавю накрывает меня с головой, пробуждая самые прекрасные воспоминания со дня рождения и дальше по хронологии.
И теперь я широко улыбаюсь, выходя на свой решающий бой.

***
…Рондат, фляк, темп, фляк, двойной твист, сальто вперед. И музыка стихает. В нужный момент. Как того требуют правила.
Я пока еще мало что понимаю. И осознаю. Но вижу, что стою на ногах. И даже в границах ковра.
А дальше происходит нечто странное, и зал взрывается аплодисментами. Такими, которыми встречают только победителей. Я сделала это. И я смеюсь. На радость зрителям.
Я покидаю арену и бегу к Эдварду. Хочу броситься ему на шею и плакать от счастья, но в последний момент сдерживаю себя, и мы обходимся лишь товарищескими объятиями.
- Я это сделала, - почти кричу я человеку, который заставил меня подняться с лопаток и гордо выпрямить спину.
- Ты это сделала, - шепчет он мне на ухо бархатным голосом.
Его дыхание щекочет кожу. И Эдвард сжимает мне талию чуть сильнее, чем это дозволено обычному тренеру.
- Гх-гх, - произносит кто-то рядом, изображая неестественный кашель.
Я поворачиваюсь, и глаза расширяются, увидев перед собой Марту Кароли. Сердце пропускает удар.
- Добро пожаловать обратно, - произносит координатор национальной сборной. – С нетерпением буду ждать вашего выступления на «Кубке Америки», - произносит она, после чего удаляется также быстро и незаметно, как появилась.
Я радуюсь. Я не вижу Джил, но знаю, что она повержена, и ее выступление, каким бы сверхъестественным оно ни было, не вознесет ее на высоту, которую заняла я.
Я радуюсь. Нет, это слово не подходит. Я хочу визжать и прыгать. Но внезапно замираю, увидев выражение лица Эдварда. В его глазах застыла паника.
- Что… Что случилось? – спрашиваю я. Тревога медленно нарастает в груди.
- Белла, - пугающе успокаивающим тоном говорит Эдвард, отчего я почти задыхаюсь, - Чарли в больнице.
- Что? – вырывается у меня.
И я теряю ощущение реальности. Только пустые места на трибуне, которые недавно занимали отец и Марта, отчаянно режут глаза.

---

[ссылка на форум]

---

ПРИМЕЧАНИЯ
1 – четыре дюйма – примерно 10 см.
2 – внешний вид Джил: #фотораз, #фотодва.