Глава 15. Привязанности

POV Элис

За большой промежуток времени, проведенный в лечебнице, я хорошо научилась чувствовать изменения в больничной атмосфере. Просто утром просыпалась и ощущала какие-то перемены. Иногда они бывали совсем незначительными. Например, медсестра задерживалась на семь минут, или из моего рациона убирали некоторые виды таблеток. Но больше всего радости доставляли более долгие прогулки по этажу и частые посиделки в столовой, где я знакомилась с другими пациентами. Как раз общение с ними заставляло меня становиться иной и менять своё мнение. Ежедневные беседы с психологом, который изо дня в день говорил одни и те же слова, постепенно надоедали, да и само нахождение в диспансере ужасно угнетало. Может быть, главной целью врачей и являлось заставить пациента ненавидеть такие душераздирающие разговоры, чтобы они задали себе вопрос: «А стоит ли сопротивляться?».

В общем, на мне это сработало, и вскоре я начала мыслить по-другому. Нет, не возвращалась к старым принципам и не думала о прошлом, как о единственном выходе из ситуации. Во мне зарождалась совершенно новая Элис с иными целями и абсолютно другим характером.

Отказ от наркотиков оказался сложной задачей, но, заручившись помощью врачей и собственным желанием, я преодолела эту проблему. Конечно, не всё получалось сразу. Это достаточно длинный и нелёгкий процесс. Срывы, истерики, попытки нанесений увечий себе и окружающим, странные рисунки и бормотание, бессонница и отрицание всего, что предлагали сделать.

Но, к счастью, всё осталось позади. Палата без окон в наркологическом отделении сменилась на двухместную, просторную и светлую в психиатрическом. Когда я перестала ежесекундно думать о дозе и плане побега (да-да, и такое было) на смену пришли более умные и интересные размышления. Я часто вспоминала Кая, пыталась разобраться и понять, что нас связало, и как мы жили, хоть и недолго, но вместе. Фактически, кроме имени и того, чем занимается – я о нем ничего не знала. Мозг сознательно блокировал воспоминания о «чёрном» дне. Поэтому в памяти остались только приятные картинки, связанные с Вольтури, в том числе и наша ночь, точнее, ночи. Губы растягивала глупая и счастливая улыбка, когда я думала о них, а ещё о наших простых, но таких волнительных разговорах о банальных вещах и явлениях.

А затем воскрешался более реальный и живой образ мужчины, не встретившись с которым, я могла бы жить другой, обычной жизнью подростка. Я его винила во всём, ненавидела и плакала, но все равно скучала. Это чувство не сравнить с тоской по другу или любимому, или семье – нечто иное, непонятное, неопределенное. Одно знала точно: мне требовалось увидеть его, посмотреть в глаза и тогда решить, что делать дальше. Я не могла забыть, что у меня нет дома, поэтому единственным выходом и спасением был Джаспер. Но я допускала мысль, что он мог обо мне уже забыть и навсегда оставить здесь гнить, но женское чутье говорило другое. И чему верить, а чему нет – не смогла определиться, поэтому просто жила и ждала следующий день.

После пробуждения меня одолели те странные ощущения перемен. Это обещало стать темой для размышления на целый день до того, пока не произойдёт что-то особенное.

– Доброе утро, Элис, – вежливо поздоровалась медсестра и поставила поднос с таблетками и стаканом воды на тумбочку рядом с кроватью. – Как ты себя чувствуешь?

Этот вопрос она задавала каждый день, и если раньше я постоянно меняла ответы, ориентируясь на реальные ощущения, то к этому моменту уже привыкла врать и кидаться заготовленными и заученными фразами. Ведь на самом деле никого не интересовало моё самочувствие, даже миссис Митчел, которая ещё в первый день моего пребывания здесь пыталась заверить в обеспокоенности моим здоровьем и проблемами. К слову сказать, за всё время я видела её не больше десяти раз, и встречи наши были короткими и немногословными. Кругом только ложь, фальшь и притворство, и чтобы показаться нормальной, нужно умело пользоваться этими качествами.

– Спасибо, с каждым днём всё лучше и лучше.

Улыбнулась и радостно потянулась, вставая с кровати. После незамедлительно проглотила все таблетки и запила водой. Кстати говоря, их количество не уменьшилось, значит, меня ждало что-то более масштабное. Сама идея о возможных переменах подогревала интерес к жизни и заставляла придумывать различные версии развития событий. Но перед тем как начнётся мозговой штурм, нужно было сделать зарядку, которая каждое утро проводилась в большом зале. Со всех палат туда стекались женщины и мужчины с кислыми минами на лице, уставшие и замученные, они повторяли за тренером движения, а в конце – обрадованные расходились по своим местам. Здесь мало кто разговаривал, хранили всё в себе. Но «старички» типа меня завязывали беседу, часто не превышавшую десяти минут, ведь, по сути, говорить было не о чем.

Очутившись снова в своём уголке, взяла с полки альбом и чёрную гелевую ручку (карандаши и фломастеры мне были не по душе) и начала рисовать вымышленных персонажей, попутно придумывая им характеры. Для каждого у меня готова целая история, рассказ о невероятных приключениях, но записывать их нельзя, иначе кто-нибудь обязательно прочтет и примет за сумасшедшие фантазии, ведь одной из задач врачей было сделать из пациентов реалистов.

Кстати, я почти заработала себе анорексию: для меня это стало невероятно шокирующей новостью. Мне казалось, что, живя у Кая, питалась нормально и никогда не чувствовала себя голодной, но анализы и внешний вид говорили об обратном. Впрочем, сейчас ко мне вернулись былые формы, и я уже не напоминала мертвенно-бледный труп. И всё же за это время во мне произошли колоссальные изменения.

– Элис, дорогая, бросай ручку, нам пора идти, – сказала миссис Митчелл, кладя ладонь мне на плечо.

Разумеется, я слышала, как кто-то вошёл в палату, но не подозревала, что это она. Но если раньше я вздрагивала от любого шума, то сейчас всё воспринималась, как нечто обыкновенное. Уже не погружалась в себя настолько сильно, что не слышала происходившего вокруг. Научилась быть бдительной и внимательной.

Бесполезно задавать вопросы на тему «куда мы идём?», все равно проигнорируют или снова начнут обозначать моё место и обговаривать мои обязанности и возможности. В такие моменты снова чувствуешь себя заложником.

Аккуратно положив все предметы обратно на полку (аккуратность была несвойственна мне раньше, но тут наказывали за неповиновение) и, одёрнув белую футболку и поправив хвост, пошла следом за доктором.

В коридорах, как обычно, стояла гробовая тишина и никого не наблюдалось. Все предпочитали проводить время либо на своей кровати, либо в гостиной. Но даже там народа было немного, человек пять-шесть. Миссис Митчелл приложила электронную карту к датчику у двери, и мы вошли в раннее незнакомое мне помещение. По сути, оно не ничем не отличалось от тех комнат, где я бывала, только стены другого цвета – зелёные, в то время как я привыкла видеть их светло-голубыми.

Мы вошли в небольшой светлый кабинет, где нас уже ждал смутно знакомый человек.
– Девочка, как же ты похорошела, рад тебя видеть!

Но, кажется, он-то меня знал довольно хорошо, иначе не обращался бы ко мне так ласково. Хотя, честно говоря, весь медицинский персонал был вежливым.
Светловолосый мужчина, сложив пальцы домиком, внимательно меня рассматривал. К такому вниманию я тоже уже привыкла и знала, что следует опустить глаза и никак на это не реагировать, но сегодня был другой день и иная обстановка, поэтому я так же смело смотрела на него, как и он на меня.

– Присаживайся, всё уже почти готово.

Мужчина принялся заполнять какие-то бумаги. Он писал быстро, поэтому я предположила, что подчерк у него, как у типичного представителя медицины.

Мой лечащий врач покинула нас, оставив наедине. Мне следовало бы бояться, ведь осталась в помещении с незнакомым человеком, да и атмосфера оказалась немного напряженной, но страха не было, только интерес. Кажется, что чёртова любознательность когда-нибудь приведет меня к краху.

Итак, мы находились в стадии ожидания. Ожидания чего? Чуда? Глупо, Элис, глупо. Мысли шире. Тебя привели в кабинет, сказали, что скоро будет что-то готово. Самая очевидная версия – меня выпишут, точнее, выпустят. Если отталкиваться от этого, значит, кто-то приедет и, вероятнее всего, мы ждём моего спасителя. Но спаситель ли он? Кто смог за меня поручиться? Ответ лежал на поверхности: Джаспер Уитлок. Помнится, однажды он уже спас меня, быть может, и в этот раз повезет?

Пока тянулось время, я разглядывала кабинет. По висевшим на стенах сертификатам и грамотам догадалась, что мужчину зовут Карлайл Каллен. Его фамилию я точно где-то слышала, но вспомнить не могла. Быть может, по телевизору или от Кая, или от Джаспера… Но определенно её знала.

Не стесняясь, рассматривала доктора, отмечая, что для своих лет он очень молодо выглядел. Его реальный возраст можно было попытаться определить по семейной фотографии на чистом столе. Рядом с Карлайлом стояла красивая рыжевато-русая женщина, видимо, его жена, чуть дальше – молодой человек, внешне напоминавший мать, но взглядом – отца. Их сыну можно было дать лет двадцать-двадцать два. Значит, старшему Каллену около сорока или чуть больше.

– Ты опоздал, – негромко сказал Карлайл, и эта фраза заставила меня обернуться.
Конечно же, это был он.

– Брось, Карлайл, я плачу тебе деньги, ты не должен предъявлять мне претензии.

От его размеренного, чёткого голоса по телу прошла армия мурашек, а щёки залились румянцем. Он вернулся за мной, не бросил! Боже, сколько же для меня это значило. Он единственный кто есть у меня, а я у него. Вера в то, что невозможное возможно – всё ещё оставалась при мне. От радости хотелось тут же кинуться ему на шею, но я старалась быть менее эмоциональной, поэтому позволила себе лишь улыбнуться и немного расслабиться.
Джаспер прошёл мимо, будто не замечая меня, за ним тянулся шлейф из знакомого и любимого аромата цитрусовых. Сколько воспоминаний… Мужчина сел на стул напротив доктора, и произошел обмен пристальными взглядами. Вероятно, требовалось обсудить что-то, совершенно меня не касавшееся.

– Она прошла хороший курс лечения, но некоторое время еще нельзя исключать кое-какие препараты.

– Больше никаких противопоказаний нет?

Карлайл помотал головой и подсунул Уитлоку бумаги, которые до недавнего времени заполнял. Я продолжала смотреть на Джаспера, точнее, на его спину, но он так и не обернулся. Никакой обиды не было, достаточно того, что мы находились в одном помещении, дышали одним воздухом и выйдем отсюда вместе.

Так и случилось. Джас не задавал больше никаких вопросов, встал со стула и, тихо сказав «идём», отправился к выходу из больницы. Вещей никаких не было, или, может быть, и были, но я просто не помнила, в чём меня доставили в лечебницу. Поэтому ушла я абсолютно без всего, налегке. Надеюсь, на меня не подадут в суд из-за того, что не вернула белую футболку и синие штаны, являвшиеся собственностью клиники.

Мы шли в тишине, которую никто не собирался нарушать. Я – потому что не знала, что сказать, а он… Он, вероятно, просто не разбрасывался словами на ветер, если будет что-то важное – заговорит. Уже упоминала, что во время лечения почти ни с кем не общалась, поэтому логично, что сейчас мне очень этого хотелось, но я готова была ждать. В конце концов, полной свободы все равно не будет, это я прекрасно понимала, посему лучше не отвыкать от приобретенных привычек.

На улице нас ждала та жёлтая машина, в которой Уитлок вёз меня от клуба до дома. В которой я плакала, в которой он накрыл меня своим пиджаком, в которой выслушал. Снова эта идиотская улыбка.

Джаспер сел в машину, а я так и осталась стоять, пока не почувствовала на коже холодный ветерок. Будучи легко одетой для зимы, пусть даже и такой теплой, стало прохладно, и я последовала примеру Уитлока.

– Голодна?

Надо же, я думала, что первое слово он скажет, когда мы будем в доме.

– Нет, спасибо.

Вот это вежливость! С каких это пор Элис Брендон стала такой невинной и воспитанной девочкой? Где та бунтарка, которая совсем недавно танцевала на барных стойках, флиртовала с парнями и даже дала пощёчину сидевшему рядом мужчине?

– Тебе скоро исполнится восемнадцать, Элис?

Ничего себе, какой интересный и интригующий вопрос. Усмехнувшись, поджала колени и полностью откинулась на мягкое кожаное сиденье.

– Издеваешься? – Джас вопросительно поднял бровь. Ну, конечно, он не понимает. – Я даже не знаю, какой сегодня день недели и месяц.

– Десятое декабря.

– Почти через месяц, - пробубнила я, вспоминая, насколько весело всегда отмечала эти дни с друзьями, но больше такого не будет.

Уитлок кивнул, видимо, что-то для себя отмечая, и снова замолк, но я больше не собиралась терпеть эту тишину. К чёрту всё, хочу разговаривать с ним.

– Куда мы едем?

Мужчина ничего не ответил, и, не став настаивать, я постаралась заснуть. Было тепло, тихо, вкусно пахло Джаспером и кресло было удобным. Именно поэтому, особо не заморачиваясь, быстро погрузилась в страну снов и осуществления самых заветных желаний.

POV Джаспер

– Джас?

Тихий голос Брендон моментально меня разбудил. Я вообще не умел засыпать надолго, просыпался из-за каждого шороха. Рефлексы. Постоянно казалось, что грозит опасность, поэтому под подушкой всегда лежал заряженный пистолет.

– Да, малышка? – сонно пробормотал я.

После того, как мы сели в машину, она заснула. И сон её был настолько крепок, что проснулась она только… Сколько там времени? Глянул на висевшие над дверью часы. Отлично, два часа ночи.

– Кошмары.

Протерев глаза, присмотрелся к девушке, не решавшейся пересечь порог моей спальни. Лихорадочный блеск в глазах, взъерошенные волосы, всё та же одежда, закрывавшая абсолютно всё. По идее, нужно было послать Элис куда подальше, но я так давно о ней мечтал, что просто не мог сказать подобного.

– Иди сюда, – поманил её рукой, и она пошла.

Следовательно, доверилась, что, несомненно, хорошо, нет, даже идеально. Девушка быстрыми шагами приблизилась к большой кровати и застыла. Закатив глаза, я спросил: – Что?

Затем всё произошло очень быстро и неожиданно для меня, но, видимо, не для неё. Конечно, у женщин всегда всё продумано до мелочей, точнее, им хочется в это верить.
Брендон стянула с себя те ужасные широкие штаны и запрыгнула в постель, сразу оказываясь на мне. Сориентировавшись, притянул её ближе и поцеловал. Страстно, жадно, неистово.

В её решительных действиях я узнавал ту девчонку, которая привлекла меня дерзостью, когда села в автомобиль в злополучном красном лифчике; которую я повёл на свидание, а она отвесила мне пощёчину за попытку поцеловать. Затем в памяти всплыла картина Элис в палате после того, как её дом взорвали, а я так и не выяснил, кто это сделал. Хотя, честно говоря, не особо-то и искал. Почему в то время я был гораздо ласковее и рискованнее, чем сейчас? Господи, да я вёл себя, как грёбанный подросток, а сейчас во мне снова воскрес шакал, не нуждавшийся ни в чьём обществе. Неужели, всё перегорело? Да, наверное, после того, как она оказалась в квартире Вольтури, ранее сбежав от меня.
Вспомнив, насколько зол я был в тот момент, резко скинул Элис и подмял под себя. От неожиданности она вскрикнула, но все равно обвила шею руками и уже сама поцеловала меня. Поцелуй был так же настойчив и неуступчив, как и мой ранее. Никто не хотел проигрывать.

Почти разорвав на Брендон футболку, откинул на пол, а сам принялся исследовать тело девушки, пока та дразнила меня короткими поцелуями и пальчиками затрагивала эрогенные зоны. Удивительно, как всё это время Элис ходила по больнице без лифчика. Там же много мужчин, да хоть тот же Каллен! Ещё больше рассвирепев, ощутил, что жажда её тела стала почти невыносимой.

– Джаспер! – вскрикнула она, когда я укусил её сосок и сильно сжал левую грудь.

Губы исследовали шею, в то время как правая рука затронула её влажный центр. Элис выгнулась в моих объятиях и застонала, чем возбудила ещё больше. Оттянув резинку её трусиков, резко отпустил и снова занялся грудью. Моя девочка не такая плоскогрудая, как привычные для меня блондинки, наоборот, её формы оказались пышными и объёмными, было за что ухватиться.

Брендон что-то недовольно пробормотала, видимо, ей не нравилась медлительность моих действий. Рука с длинными коготками в тот же миг взлетела с моего плеча и опустилась вниз, прямо на мою возбужденную и набухшую плоть. Элис хитро улыбнулась и медленно начала ее гладить. Разумеется, я знал, что она уже не девственница, но таких решительных действий не ожидал, думая, что у неё присутствует хоть капля стеснительности.

– Бессовестная, – прошептал я и издал что-то типа рыка.

Терпение закончилось. Снял с Брендон дешёвые трусики, которые немедленно оказались там же, где и вся её скудная одежда – на полу. Снял с себя нижнее белье, откинул волосы с разом вспотевшего лба Элис, снова поцеловал и, увидев в её глазах полную «боевую» готовность, резко вошёл. Мы двигались в одном темпе, полностью подходили друг другу, были идеальными любовниками. Все преграды стёрты. Я растворился в ней, она во мне. Ради такого я готов был пожертвовать сном.

Выходной. Одно слово, а сколько счастья! Так должно быть, но мне сложно смириться с мыслью, что никуда не иду. Последние три недели ежедневно просыпался в семь утра, собирался и ехал в офис. Выезжал оттуда уже вечером. Иногда заглядывал в ресторан к МакКарти, а потом возвращался домой, где меня уже ждали люди из Паутины и проблемы, которых поднакопилось очень много. Но сегодняшний день предвещал отдых, а не сплошные мысли о работе.

– Ты не спишь, верно?
– Верно, детка.

По бодрому голосу малышки понял, что она проснулась раньше. Элис повернулась ко мне и теперь смотрела проницательными серыми глазами. Она резко переменилась в лице и недовольно заявила:

– Не называй меня деткой.

– Ставишь условия?

Брендон кивнула, и я в очередной раз поразился её смелости и храбрости. Дерзит мне, наглая. Улыбнулся и придвинул её к себе, так что мои губы оказались у её маленького ушка.

– Я не пойду у тебя на поводу, – прошептал и облизнул мочку.

Брюнетка попыталась вырваться из моего цепкого объятия, чем только усугубила ситуацию. Тонкое одеяло оголило обтянутую зелёной тканью некогда моих трусов симпатичную попку, которую я легонько щипнул, отчего девушка пискнула и, не знаю, намеренно или нет, впилась зубками мне в плечо. Рефлекторно я разжал руки и коснулся пострадавшего места. Элис, воспользовавшись шансом, проворно спрыгнула с кровати, ухватив с собой подушку и пятясь к окну.

– Не играй с огнём, девочка, – произнес я, глазами выискивая нижнее бельё.

Приподнявшись на локте, нащупал боксеры под спиной и, приложив некоторые усилия, надел их.

– Не боюсь тебя, – сладко заявила Эл и ещё крепче прижала к себе подушку.

На ней только моя домашняя майка, которая всегда лежала в шкафу без дела, и трусы, но это не мешало разглядеть её прекрасные изгибы.

Встав с кровати, медленно двинулся к соблазнительнице. Она залилась смехом и с такой же скоростью, что и у меня принялась отдаляться. Совершив рывок, попытался перехватить хитрую девицу, но она кинула в меня подушкой и выбежала из комнаты: оттуда донеслись шаги на лестнице и отрывки каких-то шуточных оскорблений.

– Не побегу, нет, не побегу.

Оставшись на месте с большой и мягкой подушкой в руках, глянул в зеркало. Никаких внешних изменений не заметил, не считая странного блеска в глазах. Они ожили, да и эта улыбка… В конце концов, не так уж я и стар, мог позволить себе развлечься. Вот так себя приободрив, бросил подушку на кровать и побежал за Элис.

Застал её на кухне: она варила кофе, а из тостера выскочили два куска хлеба. И когда она успела? Подойдя сзади, положил ладони ей на талию.

– Не люблю кофе, – пробормотав, зарылся носом в её длинные тёмные волосы.

– А я – когда называешь меня «деткой», но, по-моему, для тебя это ничего не значит.

Я лишь засмеялся, а Эл тем временем сняла с плиты турку и, выпутавшись из моих рук, разлила горячий напиток по маленьким чашкам. Откуда они вообще у меня взялись? Девушка подошла к холодильнику, взялась за ручку, но в последний момент обернулась и заявила: – Мог бы и одеться, – и покраснела. Удивительная девочка. Она стесняется, когда я хожу по дому в трусах, а ночью, видя полностью голым, вытворяет немыслимые вещи.

– Ты тоже, – снова улыбнулся я. Кажется, уже побил рекорд по количеству улыбок за день. И за ночь.

Эл страдальчески вздохнула и, разочарованно посмотрев на холодильник, открыла его, демонстрируя мне содержимое.

– Серьёзно? Одна газировка?

Майка спустилась, в результате одна грудь оголилась, из-за чего я почти потерял самообладание и чуть не сорвался из-за стола, за который успел сесть, но Элис заметила мой взгляд и поправила её.

– Не ем я дома.

– А, ну конечно, такие крутые парни как ты питаются только в дорогих ресторанах, да?

Не стал отвечать. Меня забавляла реакция Эл, её эмоции, то, как она их показывала. Она искренняя. С подобным человеком хотелось быть таким же. Наверное. Пришло время рассказать ей о настоящих родителях и обо мне. Я сделаю это сегодня, клянусь.

Прямо передо мной опустилась тарелка с одиноким тостом, намазанным то ли вареньем, то ли джемом, и чашка крепкого кофе. Лучше, чем ничего, тем более я привык обходиться без завтрака.

– Почему ты взял меня к себе, Джаспер?

Элис была серьёзна и хотела узнать правду.

– Просто радуйся, что жива и под надежной защитой.

Маленький прекрасный повар. По крайне мере у неё получились шикарные тосты и просто волшебный кофе, хоть я его и не любил, но просто не мог прекратить пить. Если она действительно станет хозяйкой в моём доме, буду безумно этому рад.

– Я не хочу радоваться, Джас. Просто расскажи.

Она положила маленькую ладонь поверх моей и доверительно посмотрела в глаза. Думает, ради неё сверну горы? Нет, девочка, ты не по адресу.

– Если действительно появится то, что тебе нужно знать – я скажу.

Брендон убрала руку, тяжело вздохнула и отправилась мыть посуду, а я – наверх. Надев джемпер и брюки, спустился в гостиную, где на диване развалилась Элис в джинсах не по размеру и немного помятой широкой рубашке.

– Нам надо в магазин, иначе я помру с голода. Или моё здоровье для тебя тоже ничего не значит?

– Мне самому нечего есть, поэтому мы и едем, – пожал плечами я и выключил телевизор.

Следующие два часа мы ходили по элитному гипермаркету, где Элис очень внимательно выбирала продукты, а я с тележкой лениво следовал за ней. Мы мало говорили, опять. Я ничуть не переживал по этому поводу, но, кажется, ей иногда надоедало молчать, поэтому она брала какой-нибудь продукт и спрашивала: «Брать или нет?» Кое-что я отвергал, например, сладости, но Элис снова смотрела на меня и все равно кидала в тележку. Брендон, несмотря на нашу ссору у соответствующей полки, все равно купила сигареты, но, решив, что такое лучше обсуждать не в общественных местах, я не стал больше ничего говорить.

И вот, когда Эл приготовила незатейливый обед, я понял, что пришла пора для беседы. Время, так сказать, испортить настроение по полной.

– Ты хотела услышать правду, – начал я и заметил, как девушка отстранилась от тарелки с пастой и испуганно глянула на меня. Отлично. Уже боится. – Это сложно, Элис.

Положив вилку на тарелку, сделал глоток гранатового сока и продолжил:

– Твою настоящую мать зовут не Шарлотта, а отца – не Фред.

И не спеша начал рассказывать про Паутину, про великую операцию, в ходе которой погибли наши родители, про свой бизнес: легальный и нет. Как я и говорил, хотелось быть с ней искренним: если эта женщина станет мне опорой до конца моих дней, должна знать, что её мужчина однажды может не прийти домой, или она может не проснуться. Не то, чтобы я полностью доверял Элис, просто это была и есть и её история тоже. Даже если она предаст меня (а я допускал такую мысль), ей ничего нового не откроют, не расскажут про меня, и она не станет ненавидеть меня больше, чем сейчас. Я так считал.

Брендон ни разу не взглянула на меня после той фразы, с которой я начал. Предметом её наблюдений стало что-то за моей спиной, вероятнее всего, абстрактная картина.

– Ты отвезешь меня на их могилу?

Она не плакала, не истерила, не перебивала, просто слушала. Неизвестно, что происходило в голове этой девушки, но мне нравилась её стойкость. Мне нравилась она.