— И как люди спят на этих плоских штуках? — вопрошал Эдвард по утру, тыкая хвостом по кровати. — У меня спину ломит.
— Ты спал не на кровати, — подметила Белла, — ты спал на мне.
Так и было. Эдвард лежал к ней вплотную, обвив хвостом ногу Беллы. Даже вымотанный, он распахивал веки при каждом ее движении в ужасе, что она могла снова покинуть его.
— Я раздавил тебя?
Белла помотала головой. По правде, ночь выдалась неуютной, но не было ничего ценнее, чем вновь ощущать Эдварда в своих объятиях, где ему и место.
Держась за руки, пара покинула комнату Джейкоба. Дидим жарила что-то на сковороде, Джаспер сидел за столом, попивая из кружки.
— Доброе утро, — сказал он.
Эдвард настороженно сел на один из стульев, боясь, что тот развалится под его весом. Он поерзал и тоскливо посмотрел на пол. Единственным стулом, на котором он сидел, был его широкий трон, устланный подушками. Это же была жесткая, голая древесина, рассчитанная на человека, поэтому Эдвард выглядел неловко, словно взрослый на детской чайной вечеринке.
— Доброе утро.
Дидим отвернулась от плиты и сложила часть еды со сковороды на тарелку перед Джаспером. Тот вымыл руки в ведре у стола и стал уплетать за обе щеки.
— Есть хотите? — Дидим поинтересовалась у Эдварда.
Белла села рядом с ним.
— Да, спасибо, — ответил он, вторя своему урчащему желудку.
Запах приготовляемого мяса пускал слюни у него во рту. Обвив хвостом лодыжку Беллы, он пододвинул свой стул к ее стулу.
— Он не ел несколько дней, — добавил Джаспер.
— Ох, дорогой, — Дидим добавила еды в сковороду. — А что насчет вас, Белла?
— Ко мне еще не вернулся аппетит, — ответила она.
— Тебе нужно поесть, — упрашивал ее Эдвард. — Ради меня? Всего несколько кусочков?
— Хорошо, — уступила Белла.
Она пойдет на все, лишь бы Эдварду стало лучше. Физические проявления его боли — резкая перемена в лице — немного пугала Беллу. Она хотела вновь видеть молодого, бодрого Эдварда.
Пикнул коммуникатор Джаспера. Взяв его в руки, он прочитал сообщение.
— Мне приходят последние отчеты о жертвах, — он пощелкал по планшету.
— Боже, вторжение! — Белла хлопнула себя по лбу. — Не верится, что я забыла об этом! Что произошло?
— Мы победили, — просто сказал Джаспер. — Лапуш вновь под управлением Федерацией.
— Все прошло... плохо?
— В некоторых местах. Сначала мы захватили космопорт. Большинство войск сложило пращи и преклонило колени, как только наши войска хлынули из кораблей. Было небольшое сопротивление среди тех, кто отказался подчиняться дронам, но все закончилось через несколько минут. Признаться, когда я получил этот отчет, то излишне оптимистично решил, что каждая наша цель будет взята так же легко, что оказалось не так. На видео Феликс истерично призывал лапушцев сражаться с дронами, которые якобы пытались захватить их, и запереть дронов дома, иначе будет восстание. В последнем он не ошибся. Его речь стала вдохновляющей. Дроны со всей планеты боролись с мятежниками, некоторые вооруженные только зубами и когтями. В некоторых местах мы обнаружили, что дроны задавили мятежников и ждали, когда можно будет передать власть нам. Однако в других зонах шли ожесточенные бои. Некоторые мятежники отказались сдаваться живыми.
Белла поморщилась:
— Мы потеряли много солдат?
Джаспер помрачнел:
— Мы превосходили численно, а мятежники были хорошо натренированы. Дроны храбро сражались, Белла, шли до конца, отказываясь сдаваться в плен. Честно, не думаю, что мы победили бы, опираясь только на регулярную армию. Она вернулась бы в укрепленные позиции, но не дроны. Они понимали, что им выпал шанс проявить себя, что они и сделали.
— У вас есть медали за храбрость? — произнесла Белла.
— Нет. Что такое медаль?
— Значит, мне нужно учредить ее. Это специальная ленточка с медальоном. В моей стране их давали особо отличившимся бойцам.
— А, — понял Джаспер, — почтение памяти. Как те значки, которые люди надевали в память о Кейт.
— Какие значки они носят?
— Медные, в цвет ее волос. Их носят те, кто поддерживает освобождение дронов и их права. По слухам, с каждым днем таких среди населения все больше.
Дидим поставила тарелку перед Эдвардом с Беллой.
— Вам придется делить ее, — предупредила она. — У меня только две тарелки.
— Все в порядке, — заверила ее Белла.
Они с Эдвардом вымыли руки в ведре.
— Открой, — приказал Эдвард, держа когтями кусочек мяса.
Белла повиновалась, и он подцепил еще кусочек, ожидая, когда она прожует.
— Этот съешь ты, — сказала Белла.
— Нет, ты первая, — настаивал Эдвард.
Даже полуголодный, потребности своей пары он ставил превыше своих.
— Все остальные целы? — Белла обратилась к Джасперу в перерывах между едой. — Эмметт? Элис с Роуз и дети?
— С ними все в порядке. — Эдвард еще вчера сообщил ей новости, но Белле нужно было услышать это еще раз. — Эмметта ранили, но несерьезно.
— Увижу его, точно пораню, — слегка прорычал Эдвард.
— Что он натворил?
— Видимо, он понял буквально, когда мы сказали ему вести войска. Он шел впереди всех, и только милостью Богини чертов дурак уцелел.
— И это говорит мужчина, который ринулся сражаться в день, когда атаковали Вольтерру? — обратилась Белла к Эдварду. Тот косо посмотрел на нее, закинув ей в рот еще кусочек мяса.
— Тут все иначе. Эмметт остался единственным лидером в бою, когда мы с Джаспером улетели. Если бы он умер...
Боже, опять этот беспокойный Эдвард. Белла решила отвлечь его. Она взяла кусочек мяса с подноса и поднесла его ко рту Эдварда. Он открыл его, и Белла положила мясо ему на язык. Губы Эдварда сомкнулись вокруг ее пальцев, Белла поежилась, когда медленно вытаскивала их. Она затерялась во взгляде Эдварда, растворилась в моменте.
Джаспер позабавленно прищелкнул хвостом.
— Не могли бы отложить свои чувственные порывы?
Он закончил есть и вымыл тарелку в ведре, вернув ее Дидим, которая наложила туда свой завтрак и села за стол рядом с Джаспером.
Белла улыбнулась, что было странно после всего случившегося. Место рядом с ней казалось опустевшим в отсутствии высокой умиротворенной фигуры Тани.
Эдвард подметил перемены на лице Беллы и угадал их причину:
— Ты тоскуешь по ней.
— Да, — подтвердила его догадку Белла, смаргивая слезы.
— Ее похороны завтра на Дунали. Мы можем посетить их, если хочешь.
— Хочу, — сказала Белла. — Будет погребение?
— Нет. Дунали хоронят умерших в воде.
— О, — Белла была разочарована, — я думала, что будет какой-нибудь мемориал или памятник.
— Ты можешь воздвигнуть такой на дворцовой площади, где строится мемориал погибшим в атаке на Вольтерру, — предложил Джаспер. — Выяснилось, что этот мемориал не только для жертв при атаках на планету, но для всех погибших в этой войне.
— Отличная идея, — поддержала Белла, набросав в уме идеи мемориала. Каким бы он ни был, он будет высоким и синим.
— Так война окончена? Вы поймали лидеров восстания? — спросила Белла.
— Феликс сдался, когда наши войска штурмовали дворец. Эмметт лично отрубил ему хвост. Поймали всех, за исключением Джеймса, и, похоже, никто не знает, где он.
— Он тут! — сказала Дидим.
— На Фениксе? — удивился Эдвард.
— За тобой! — прокричала Дидим.
Позже Дидим созналась Белле, что знала Джеймса и других лидеров мятежников. Она никогда официально не присоединялась к ним, не поддерживала их материально, но предоставила им свой дом для уединенной, безопасной встречи лидеров мятежников, на которой они обсуждали вероятность присоединения Феникса к восстанию. В итоге, когда Джеймс увидел видео с разговором Беллы, он точно знал ее местонахождение.
Все подпрыгнули, а Белла пронзительно вскрикнула. Джеймс стоял в дверях, его взгляд метался между присутствовавшими, а с правой руки свисал меч. Он не удивился, застав тут Эдварда с Джаспером. Пристальный взгляд Джеймса остановился на Белле.
— Ты должна была умереть.
Белла вздернула подбородок:
— Мне часто так говорят.
На столе лежал небольшой нож, которым Дидим нарезала мясо квадратиками. Белла спрятала его в рукав, когда Джеймс повернулся к Эдварду.
— Ты знаешь, зачем я здесь.
Эдвард поднялся на ноги.
— Да, — затем он повернулся к Джасперу. — Не забудь, что обещал мне.
— Ты знаешь, что не забуду, — ответил тот.
Он протянул Эдварду руку, которую тот крепко сжал на мгновение.
Джеймс вышел наружу.
— Эдвард?
Сердце Беллы колотилось, а живот заледенел от страха. Она не верила в происходящее.
— Прошу, останься внутри, Белла. Тебе не нужно смотреть на это.
— Что ты делаешь?
Эдвард поцеловал ее в лоб.
— Когда-то Джеймс был мне другом и я любил его. По одной лишь этой причине я удостою его чести закончить все одним боем. Он тоже альфа и имеет право на поединок, — Эдвард приласкал щеки Беллы.
— Он должен состояться сейчас? — прохрипела она, а ее горло сжалось.
Эдвард молча водил большим пальцем по ее скуле. Он знал причину ее тревоги, но он не станет лгать ей, давая обещая и говоря банальности. Не сейчас.
— Я люблю тебя. Я уже говорил это сегодня?
Эдвард поднял Беллу на руки, прислонив спиной к стене, оказываясь с ней на одном уровне. Он долго, ласково и неспешно целовал ее. Язык Эдвард прищелкнул ее по верхней губе, и Белла задрожала.
— Хочу встретить свою судьбу с твоим вкусом на губах, — прошептал он, — ароматом на моей коже, теплыми руками, что держали тебя. Белла, если я паду...
— Нет!
— Послушай меня, — мягко сказал Эдвард. — Если я погибну, то Джаспер позаботится о тебе. Если ты когда-нибудь захочешь найти себе другую пару...
— Эдвард, прекрати! Я никогда не захочу другого мужчину.
— Белла, ты очень молода, и твоему сердцу нужно кого-то любить. Знай, что я хочу, чтобы ты была счастлива. Однако выбирай с умом, так как он будет управлять бок о бок с тобой. — Эдвард снова поцеловал Беллу, медленно опуская ее на пол. — Я люблю тебя. Прошу, останься внутри. Обещай мне.
— Я... я обещаю, — сказала Белла, в чьих глазах стояли слезы. Она крепко обняла Эдварда, категорично заявив: — Возвращайся ко мне. Это приказ.
— Слушаюсь и повинуюсь, императрица, — Эдвард склонил перед ней голову.
Открыв дверь, он глубоко вдохнул, пытаясь выжечь в легких на память аромат Беллы, и вышел навстречу своей судьбе.



Эдвард нашел Джеймса сидящим у ручья на лугу, его меч был воткнут в землю рядом с ним. Эдвард сел в нескольких метрах от него. Джеймс даже не взглянул на Эдварда, переведя задумчивый взгляд на поток, журчащий по каменистому дну и срывающийся с небольшого водопада в глубокий омут.
— Могу я доверять тебе, что ты будешь чтить традиции? — спросил Эдвард.
— Да, — ответил Джеймс, — но не по причинам, по которым их соблюдал бы ты. Если ты погибнешь, я хочу смотреть на страдания твоей пары, и как твои дети растут без отца, как я.
— Карлайл всегда был рядом.
— Ты забрал его у меня. Ты даже не его сын, но он всегда предпочитал тебя своему сыну. Не счесть, сколько раз он говорил мне, чтобы я чаще брал пример с тебя. А Эсми! Она одаривала тебя объятиями и поцелуями, предназначенными мне.
— Потому что ты отверг ее. Разве ты не понимаешь, как сильно это обидело ее?
— Она первой отвергла меня, но я отомстил. Я забрал у нее всех ее детей. Этот трус Феликс умрет еще до захода солнца.
— Он под наблюдением.
Джеймс задорно прищелкнул хвостом.
— Разве ты до сих пор не понял, что я могу обойти твою охрану? Я знаю тебя, Эдвард. Я предсказывал любое твое действие с тех пор, как та бомба уничтожила корабль твоих родителей. Однако действия Беллы я предугадать не могу.
— Как и я, — сказал Эдвард.
Он лениво опустил хвост в воду, выжидая, когда рыба подплывет изучить его, пробуя губами на съедобность. Когда к той присоединилась достаточно крупная особь, Эдвард резко пронзил когтями ее бок и выкинул на берег. Подарок для Дидим.
— Скажи мне вот что, — заговорил Эдвард, — Кай планировал вернуться в Федерацию, когда прилетел на Вольтерру?
— Я не знаю его мотивов, — ответил Джеймс. Эдвард понял, что тот лжет, когда хвост Джеймса скрылся из виду. — Он украл мою пару и ребенка, а затем ты убил их.
— Джеймс, клянусь, я не имею отношения к ее смерти. Белла нашла Стефана в обломках и...
— Его зовут не Стефан, — огрызнулся Джеймс.
— Эсми слала тебе сообщения, но ты отказывался принимать их.
— Он мой. У нее нет права скрывать моего ребенка от меня.
— Рейчел не без причины привезла его в Вольтерру. А раз она была в том же городе, что и его дедушка с бабушкой...
— Не произноси ее имя! — прорычал Джеймс.
— Ты любил ее?
Похоже, Джеймса этот вопрос сбил с толку.
— Я... я не знаю. Наверное. Должна быть причина, почему я испытываю эти чувства.
— Ты чувствуешь себя ужасно из-за потери своей пары, даже если ты не любил ее, — пояснил Эдвард. — Такова наша природа. Наши пары — половинки нашей души, на месте которой зияет дыра, когда нашей пары нет с нами. Однако если твое сердце едино с душой, и ты любишь свою пару, ее утрата... неописуема. Увядание — это милосердие.
— Я чувствую лишь гнев, — сказал Джеймс, чьи глаза полыхали темным огнем. — Всегда один лишь гнев. Я жил с этим чувством с детства, когда ты узурпировал мое положение в сердцах моей матери и отца.
— Я не знал.
— Я и не хотел, чтобы ты был в курсе. — Джеймс кинул камень в ручей, распугав новую группу рыб, подплывших поизучать хвост Эдварда. — Я не остановлюсь, Эдвард. Не остановлюсь, пока не заберу у тебя все, пока не сломаю все, чего ты когда-либо касался.
— Так в основе твоего восстания была вовсе не идеология, а попытка разрушить Федерацию.
Джеймс промолчал и швырнул еще камешек в воду.
— Зачем? Богини ради, зачем?
Джеймс встретился с ним холодным, бесчувственным взглядом.
— Потому что ты любил ее.
Эдвард долго молчал, переваривая эту информацию.
— Оказывается, ты был прав насчет того, что людей легко заставить не считаться со своими шкурными интересами, — продолжил Джеймс. — Я играл на их страхах, предрассудках, алчности. Все во имя «свободы», в красивой обертке патриотизма. Я удивился, как это легко.
— У меня последний вопрос. Я любил тебя как брата. Скажи мне, ты хоть когда-нибудь переживал за меня? Был мне другом, которым я тебя считал?
— Нет. Ты стал отличной практикой. Если я смог обдурить тебя, то других и подавно.
Эдвард вытащил хвост из ручья и отжал волосы не его конце.
— Без оружия, — сказал он.
Формально, как вызываемый на поединок, он не имел права уточнять правила боя, но Джеймс не стал спорить.
— Согласен.
Эдвард встал и сделал несколько шагов вглубь луга. Он выбрал ровное, чистое место, где трава доходила ему до лодыжек. Джеймс присоединился к нему, остановившись примерно в метре и согнувшись в боевой стойке.
Мыслями Эдвард вспомнил, сколько раз они встречались друг с другом, когда их когти были в пробковой защите, измазанной чернилами для подсчета количества касаний и определения победителя. Они были лучшими бойцами в школе, непобедимыми, за исключением друг друга, и почти равными по навыкам.
— Прощай, Джеймс, — сказал Эдвард.
Так или иначе.

Джеймс бросился на него, когтями целясь распороть Эдварду живот. Тот уклонился от удара и попытался полоснуть Джеймса по горлу. Эдвард промахнулся, задев его щеку и оставив борозду вдоль челюсти. Джеймс набрал полные легкие воздуха и лягнул ногой. Это оказался ложный выпад: когда Эдвард увернулся от него, то подставился под следующий удар.

Эдвард крутанулся, избежав серьезных последствий, но обжигающая боль и три царапины на его груди остались от когтей Джеймса. Эдвард хлестанул Джеймса хвостом, попав в нужную точку — в его лицо. Тот отвлекся, достаточно, чтобы Эдвард улучил шанс для очередного удара. Он полоснул Джеймса по боку, оставив косую рану на его ребрах. В просвете раны показался кусок кишечника.

Джеймс зарычал и прыгнул на Эдварда, полосуя руками его лицо, а когтями на ногах целясь в живот. Эдвард увернулся, обернув ситуацию против Джеймса. Он перекинул Джеймса через спину, обвив его шею хвостом, когда тот упал на землю.

Джеймс закряхтел, а Эдвард мигом оказался на нем, вдавливая его руки в почву и усиливая захват хвостом на горле Джеймса.

— С тобой я всегда дрался вполсилы, — признался он. — Наверное, вот почему ты думал, что сможешь одолеть меня.
Джеймс отчаянно извивался.
— Сдайся, и я сохраню тебе жизнь, — предложил Эдвард. — Сознайся в своих преступлениях, и я отправлю тебя в изгнание.
Даже сейчас, зная о том, что натворил Джеймс, Эдвард давал ему шанс. Несмотря на слова Джеймса, когда-то они дружили, пока ревность и предательство не привели их к этому моменту.
Ноги Джеймса барабанили по земле за Эдвардом, а его лицо побагровело. Глаза пылали ненавистью. Джейму удалось высвободить руку и прочертить когтями вниз по предплечью Эдварда. Тот, казалось, даже не заметил раны. Он снова поймал руку Джеймса и выкрутил ее ладонью вверх, придавив коленом.
— Сдайся, — повторил Эдвард.
— Нет, — беззвучно проговорил Джеймс.
Его лицо стало синеть от недостатка кислорода, а сопротивление ослабевало.

Эдвард посмотрел ему в глаза, не увидев там ничего от своего якобы друга. Он не разрывал зрительного контакта, когда, схватив обеими руками голову Джеймса, дернул ее в сторону, сломав шею со звучным хрустом. Взгляд Джеймса расфокусировался, затем став невидящим, пустым взглядом смерти.

Эдвард раскрутил свой хвост, и голова Джеймса плюхнулась на землю под неестественным углом. Эдвард присел на корточки, осторожно проверяя пульс, дыхание и сердцебиение Джеймса. Ничего. Он умер.

Все кончено. Прилив облегчения был окрашен толикой грусти, особенно при мысли о том, что ему придется сообщить Эсми о смерти ее сына. Неужели поздно спасать Феликса? Он попытается ради нее.
Эдвард встал, покачиваясь, ослабевший от кровопотери и четырехдневного голода. Подойдя к берегу ручья, он подцепил подарок для Дидим. Эдвард отнес его в дом и постучал в дверь. Белла распахнула ее, лицо его пары блестело от слез. Дидим стояла рядом, прижав руку ко рту.

— Я принес вам рыбу, — сказал Эдвард и упал на колени.



Дунали по большей части была покрыта водой. Голубая планета, окутанная гирляндой жемчужно-белых облаков. Немногочисленная суша испещрила водную гладь маленькими, несимметричными островками. Белла смотрела в крошечный иллюминатор на приближающуюся планету, которая затем перекрыла собой обзор.

Рядом с ней спал Эдвард, уложив голову ей на колени, а хвостом плотно обвив ее ногу. Белла старалась не шевелиться, иначе при каждом ее движении веки Эдварда распахивались.

Его раны подлечил врач, которого они встретили в городе перед тем, как отправиться в космопорт. Дидим закрыла раны Эдварда тканевыми повязками, предварительно нанеся на них древесный сок, который останавливал кровотечение и предотвращал заражение.

Дидим отказалась возвращаться с ними, хотя ей пообещали защиту от Маркуса и свой дом на Вольтерре.
— Это мой дом. Тут я и останусь. — Также она отказалась от предложенных денег. — Я не нуждаюсь в них. Передайте их в фонд дронов от моего имени, если нужно.
Перед их уходом Дидим вложила маленькую деревянную коробочку в ладонь Беллы.
— Это... поскольку ты не могла, я провела обряд для твоего ребенка. Его пепел внутри.
Белла посмотрела на Дидим, в чьем взгляде было столько любви, что свою благодарность Белле было не выразить словами. Смерть ее ребенка спасла ей жизнь, но Белла горевала о нем, горевала о том, чему никогда не быть, о жизни, которой у него никогда не будет.

Она разбудила Эдварда, когда корабль готовился войти в атмосферу. Он зевнул, сел, натянув ремни безопасности себе на грудь.

— Мне приснился Джеймс, — сказал он.
— Кошмар?
— Нет, вообще-то это был приятный сон. Мы гуляли по лугу, и он сказал мне, что простил меня.

Белла не понимала. В ее понимании Джеймс должен был молить о прощении, а не Эдвард. Однако именно так его разум мог примириться с происходящим. Поэтому она не спорила.

Их корабль встретила группа жрецов, когда они приземлились на небольшом острове. Мужчины и женщины были одеты одинаково: в просторные бежевые штаны, головы обриты, и все держали в руках палки, как у Тани. Глаза Беллы наполнились слезами. Один из жрецов похлопал ее по плечу.

— Не рыдайте, маленькая императрица. Наша сестра удостоилась такой судьбы.

У Дунали не было транспорта. Они не нуждались в нем. Всю сушу можно было обойти за короткую прогулку. В их космопорте одновременно могли приземлиться один или два корабля. Эдвард поднял Беллу на руки, хотя она запротестовала, потому что зажившие раны Эдварда еще саднили. Он лишь кривовато улыбнулся Белле, сказав, что носить ее на руках стоило дискомфорта.

Они прошли по широкой гравийной дорожке вдоль берега к небольшому храму на открытом воздухе. По пути жрецы запели прекрасную, западающую в душу мелодию, в ритме их ходьбы. Этот странный гулкий звук идеально подходил для пения, добавляя богатый резонанс каждой ноте. От этой прекрасной мелодии Белла задрожала, а кожа пошла мурашками.

Эдвард встревожился:
— Ты стала бугорчатой!
Белла тихо рассмеялась:
— Мы зовем их мурашками. Это эволюционные шрамы, оставшиеся с того времени, когда люди были волосатыми, и мурашки поднимали волосы, делая человека крупнее.
Эдвард задумался на мгновение:
— Зачем тебе быть большой сейчас?
— Полагаю, потому, что иногда тело принимает восхищение за испуг.

Казалось, Эдварда устроило такое объяснение. Они дошли до храма, и он мягко поставил Беллу на ноги, пытаясь скрыть дрожь в больных мышцах предплечья. Белла сделала вид, что не заметила.

Храм имел простую структуру, состоящую из платформы, выложенной камнем. По всей его поверхности были раскиданы подушки в окружении квадратных колонн, которые поддерживали открытую крышу. Бледные прозрачные шторы висели между колоннами, крестом пересекаясь над головой, отчего свет внутри отдавал голубизной. Как под водой, подумала Белла. Возможно, в этом и была цель.

Тело Тани лежало на алтаре, свободно обернутое голубой тканью, а сверху покоилось оружие. Не ее: то было потеряно при крушении корабля, а Эдвард так и не нашел его среди обломков.

Эдвард с Беллой преклонили колени на подушках, а жрецы, сопровождавшие их, встали позади алтаря. К ним присоединилось больше Дунали. Некоторые вышли из моря, как некогда Венера из волн, одежда липла к их телам. По пути все они уважительно кланялись Белле с Эдвардом, казалось, никто не удивился их присутствию на церемонии. Их голоса сплелись с ритмом мелодии и контрмелодии. Когда стихла последняя нота, началась погребальная служба, которую вел не один жрец, а многие, которые сменяли друг друга, проговаривая слова и подпевая хору.

— Мы явились сюда, чтобы попрощаться с нашей сестрой.
— Погоревать о ней, — ответили собравшиеся.
— Мы предаем ее тело обратно воде, откуда оно пришло.
— Из глубин, и туда же оно возвращено.
— Мы предаем ее дух Повелительнице, которая зажгла в нас божественную искру. Кто сохранит ее память?
— Я, — раздался хор голосов, сливаясь в один.
— Как вода питает нас, так теперь ее смертные останки напитают море. Круг завершен.
— Круг завершен, — повторили все.
Они подняли тело Тани, отнеся его к лодочке на песчаном берегу. Очередное задание для всех: передавая одр из рук в руки, они снова собрались все вместе у линии воды. Дунали нежно уложили тело Тани внутрь, а затем по одному подходили к лодке, укладывая туда небольшие подарки: цветок, свиток, фотографию. Кто-то вложил в руку Тани ожерелье из ракушек на черной веревке. Женщина закрыла глаза на мгновение, понурив голову то ли от горя, то ли в молитве, затем отступив к остальной группе.
С виду лодка была сделана из сжатого волокна, а к мачте на носу был прикреплен голубой парус. Белла вопросительно посмотрела на Эдварда. Он присел прошептать ей на ухо:
— Она проплывет, возможно, с полдня, пока волокно не намокнет. Ветер отнесет лодку в море, где она постепенно затонет среди волн.
Белла вышла вперед. Она встала на колени у лодки, вытащила деревянную коробочку из кармана и засунула ее в саван Тани.
— Я знаю, ты позаботишься о нем, — прошептала Белла. — Ты всегда заботилась обо мне. Я люблю тебя, Таня. Надеюсь, ты знала это.
С комом в горле Белла поднялась и безмолвно прошла к Эдварду, находя убежище в его руках.
Лодчонку столкнули в воду. Она нерешительно качнулась, а затем ветер раздул парус и понес ее от берега с удивительной скоростью.
— Прощай сестра, — хором проговорили Дунали.
— Прощай, — прошептала Белла.
Дунали взялись за руки и запели, их голоса то понижались, то повышались, восхваляя и грустя, пока жители наблюдали за тем, как лодочка уплывала, затем исчезнув за горизонтом.
— Император, императрица, могу я проводить вас к вашему кораблю?
Белла взглянула на жрицу, чьи слова выдернули ее из раздумий и воспоминаний. Она узнала в ней женщину, которая надела на руку Тани ракушечное ожерелье.
— Да, спасибо, — сказала Белла. — Простите, я не расслышала вашего имени.
— Анжела, — представилась жрица. Она встала на колени, сгорбившись, чтобы оказаться на одном уровне с Беллой.
— Вы хорошо знали Таню?
Взгляд жрицы был мягким и сострадающим.
— Она была моей дочерью.
— О! — сердце Беллы екнуло. — Я не знала, что жрицы могут...
Белла осеклась, в ужасе и смущении от того, что только что вылетело из ее рта.
Женщину не покоробили ее слова:
— Я не всегда была жрицей.
— Я очень сочувствую вашей потере. Очень.
— Прошу, не переживайте. Я вижу вину в ваших глазах, но не это бремя вам стоит нести. Моя дочь погибла на службе у вас. Это величайшее благословение, так как в загробной жизни она удостоилась чести служить самой Богине.
— Она была... удивительной, — прошептала Белла, не в силах подобрать лучшего описания Тани. — Я сильно любила ее, и всегда буду скучать по ней.
— Как и мы все, но она до сих пор живет в уголке вашего сердца и всегда будет с вами.
— Благодарю, — ответила Белла.
Она протянула руку, и Анжела склонилась, коснувшись лбом ее тыльной стороны.
— Вы идете поступью Повелительницы, маленькая императрица. Вам предстоит долгий, извилистый путь, как и много дорог, которые вы можете выбрать. Пусть Повелительница осветит ваши шаги, а ее свет направит вас в темные времена.
Анжела обхватила большой ладонью голову Беллы, затем наклонившись поцеловать ее.
— Прощайте.
— Прощайте.
Белла смотрела вслед Анжеле, ушедшей к волнам, выглядывая из-за плеча Эдварда, который занес ее по подмосткам в корабль, который казался таким холодным и стерильным после ласкового тепла и нежного пляжного бриза.
— Полетели домой, — сказал Эдвард.
Белла тихо рассмеялась:
— У нас нет дома, помнишь?
— Где ты, там и мой дом.

---

Я в который раз поражаюсь Эдварду, который даже в поединке с Джеймсом подумал о его матери. Этот поединок и разговор перед ним были одними из самых тяжелых моментов в переводе...
В чем, по-вашему, сила братской любви? Обсудить можно тут и на форуме.

Предыдущая глава || Следующая глава