События этого бонуса происходят после окончания основных событий истории, но перед ауттейком «Помолвка Несси». Особая благодарность Мелинде Оттесон Грэй, которая предложила эту историю.

---

Несмотря на заверения Элис, Белла не переставала рыдать, пока не появился доктор. Элис обнимала Беллу, нежно поглаживая ее по спине и шепча всякую ерунду.

— У него эта болезнь? — обратилась к доктору Белла, после того как он провел сканером по телу Эдварда.
Его хвост дернулся на ее голос, но более никак Эдвард не отреагировал. Он невнятно бормотал.
— Да, императрица, — ответил доктор.
Он выглядел измотанным, но его взгляд был добрым.
— О боже, — прошептала Белла. Новая порция слез покатилась по ее щекам.
— Нет причин паниковать, — твердо сказал доктор. — Пока сможем контролировать его лихорадку и восполнять уровень жидкости, то он будет в порядке. Вольтури редко умирают от этого.

Белла понимающе кивнула. Эдвард объяснил это ей, когда вспышка эббы только началась, как и многие ток-видео. Как и человеческий грипп, от него не было панацеи, им просто нужно было переболеть. Однако все иначе, когда это коснулось вашего любимого. Белла представить себе не могла, что Эдварда подкосит этот недуг.

Что они сделали не так? Вольтури привыкли к этим вспышкам, имели проверенные временем процедуры для сдерживания этой болезни. Они запретили все публичные мероприятия. Школы закрылись, а родители сидели с детьми на карантине дома в качестве меры предосторожности. Рынки были закрыты за исключением продуктовых лавок, но только торговцы не из Вольтури вели бизнес. Даже сессии Совета были приостановлены, пока болезнь не стихнет. Как Эдвард заразился?

Доктор прикрепил небольшой датчик-пластырь под подмышкой Эдварда.

— Он просигнализирует мне, если его лихорадка достигнет критического уровня. Пожалуйста, не волнуйтесь, императрица. С ним все будет в порядке. Он крепкий. — Доктор помедлил и продолжил: — Пусть Лея побудет с вами. Лихорадка может вызвать у него галлюцинации, и порой пациенты могут... выйти из-под контроля.
Что может Лея? Она великолепный боец, но по силе она уступала Эдварду, и ее не обучали подчинять, не выводя кого-то из строя. Белла кивнула. При необходимости они что-нибудь придумают.
— Также рекомендую отселить детей, чтобы не заразить их, — добавил он. Беллу кольнул страх. Неужели они тоже в группе риска? Эбба была более опасной для детей и пожилых. — Я заскочу к леди Розали, спрошу, сможет ли она позаботиться о детях, пока угроза не миновала императора, и он более не заразен.
— Как долго? — спросила Белла.
— Вероятно, три дня. Хотя не паникуйте, если она продлится дней пять. Я вернусь проведать его, императрица. Попытайтесь не волноваться.
Доктор похлопал ее по плечу, жест, на который он не осмелился бы в присутствии здорового Эдварда.
— Спасибо, доктор, — сказала Элис.
Белла пыталась вспомнить этикет, но очень сильно переживала. Она взяла Эдварда за руку и села ждать.



Эдвард обнаружил себя на лужке возле ручья. Повсюду стоял запах сухой травы, а солнце грело его лицо. Птицы пели и щебетали в слегка качающихся деревьях. Медленно встав, он озирался по сторонам, удивленный тем, что узнал это место. Тот самый луг возле дома Дидим на Фениксе, где он боролся с Джеймсом. Эдвард смятенно моргнул, поскольку не знал, как очутился здесь.

— Привет, Эдвард.
Повернувшись, под деревом он увидел Беллу, хотя это была не она, а женщина с ее лицом и голосом. Эдвард упал на колени и склонил голову. Он инстинктивно распознал силу, пылающую в глазах этой женщины.
Она хмыкнула:
— Ты сообразил быстрее своей жены.
— Зачем я здесь?
Эдвард надеялся, что Богиня не сочла его вопрос неуважительным.
— Потому что нам нужно немного поболтать, а мне — кое-что показать тебе. Напомнить. Моменты, которые ты, похоже, забыл.
Эдвард украдкой глянул на Богиню, но она не смотрела на него. Она вытирала о рубашку круглый, красный фрукт. Знатно откусив от него, она зажевала с удовольствием на лице.
— О чем я забыл?
— Вы с Беллой заняты управлением галактикой и, должна добавить, неплохо справляетесь. Однако ты позабыл, что именно жена должна быть твоим приоритетом в жизни, как и твоя семья.
Эдвард был озадачен.
— Я люблю ее так же, как и в день нашего бракосочетания.
— Да, но ты не выделяешь много времени, чтобы показать ей это.
— Белла не жаловалась.
Ему не хотелось спорить с Богиней, но, казалось, Белла была довольна их отношениями, а их дети отнимали немало времени в эти дни.
Богиня откусила еще кусочек от фрукта.
— Боже, обожаю их.
— Белла несчастлива? — настаивал Эдвард.
Богиня накренила голову.
— А ты что думаешь?
Эдвард был в растерянности.
— Она слишком занята, чтобы быть несчастной, но ей не хватает тебя.
Эдвард не понял.
— Я тут.
Богиня откусила еще кусок и смачно его прожевала.
— Ты помнишь, что вы планировали завести еще одного ребенка?

Эдвард поморщился. Он перестал спрашивать Беллу, думала ли она о том, чтобы завести еще детей. Эдвард уже и не помнил, когда в последний раз поднимал эту тему. Ему очень хотелось еще одного ребенка, особенно наблюдая, как Эсми с Карлайлом воспитывают Тайлера и их сына Джареда. Он завидовал их радости. Однако сердце Беллы разбил выкидыш, случившийся с ней на Фениксе. Поначалу Эдвард не хотел давить на жену, если она не была готова, а потом постоянно не находилось идеального времени для этого разговора.

Богиня слегка улыбнулась.

— Ступай. Мы поговорим позже.

Идти куда? Однако Эдвард уже уходил.



Это было его первым воспоминанием.

Его мать стояла перед зеркалом, возясь со своими вздернутыми рыжими волосами. Ювелирные украшения заблестели, когда она повертела головой по сторонам. Эдвард в своей колыбельке позвал ее, но она даже не взглянула на него. Его мать подцепила свою шаль и вышла из комнаты.

— Ма! — выкрикнул он.
Может быть, она не услышала его. Он крикнул громче.
Его отец встретил мать в коридоре возле двери. Он потерся носом о ее шею, и она улыбнулась.
— Готова идти, красотка?
— Ребенку что-то нужно, — раздраженно проговорила она.
Его отец глянул на сына:
— Он в порядке. Карлайл тут.
Его мать просунула руку под локоть отца, и они исчезли за углом.
— Ма! — Крик Эдварда был громким и жалобным.
На него подошел Карлайл, который отщелкнул крышку колыбельки и достал оттуда Эдварда.
— А вот мой мальчик, — утешал он.
Эдвард прильнул к его плечу, но, каким бы приятным ни был Карлайл, Эдвард хотел к своей матери.
— Мы пойдем поиграем с Джеймсом. Хочешь?
— Ма, — ответил Эдвард, обвив хвостиком предплечье Карлайла.
— Знаю, сынок. Она скоро будет дома, обещаю.

Карлайл давал много обещаний в детстве Эдварда, но даже когда его мать была физически рядом с ним, мысленно она была в другом месте. Как и отец Эдварда, чей фокус был только на своей обожаемой паре.



Эдварду было около семи лет, и он уже достиг третьего уровня по рукопашному бою, возможно, благодаря практике, которую он вместе с Джаспером и Джеймсом проводили каждый день после ужина. Сейчас Эдвард был готов сразиться с мальчиком своего уровня, в половину меньше себя размером, и который настроился не проиграть Эдварду. Он был быстрым и беспощадным, но Эдвард был гибче. Он нашел слабости противника и повалил его на мат. Публика загрохотала, затопала ногами, одобрительно аплодируя.

Эдвард поклонился и взглядом поискал отца, который обещал посетить его поединок. На его подушке сидел Карлайл. Хвост Эдвард поник и волочился за ним по мату, когда он покидал небольшую сцену. Гордость его победы испарилась, словно дым на ветру.

После Карлайл похвалил и Джеймса, и Эдварда, и тот осознал нечто, что ускользнуло из его памяти спустя годы. Отвращение на лице Джеймса, когда Карлайл сказал Эдварду, как гордится им. Будто Джеймс считал, что гордость и похвала Карлайла были ограниченным благом, словно напиток в кружке, из которой Эдвард отхлебнул.



Вылупление Эмметта. Его матери претило, что она была в разлуке со своей парой, который довынашивал ребенка, которого она не хотела, хотя их положение обязывало иметь детей. С этой точки зрения Эдвард мог понять и даже простить своих родителей, но его сердце щемило за мальчика, которым он был, желающего показать свой арт-проект матери, на который она едва взглянула. Он бросил его на пол по пути в свою комнату. Много лет спустя Джаспер вернул его Эдварду. Он нашел этот проект и сохранил, зная, что, возможно, однажды Эдвард вновь будет гордиться своей работой, когда отказ не будет восприниматься им так остро.

Однако этого не случилось. Призрачная боль давала о себе знать.

Эдварду не досталось заветного места вокруг стола, когда его брат стал вылупляться. Эти места были зарезервированы для друзей его матери. Они смеялись и болтали, пока ребенок выбирался из дюриса. Даже Карлайла отослали сидеть на почтительном расстоянии от стола в конец комнаты вместе с разными членами Совета, представителями властей и сановниками.

После того как ребенок появился, и его ДНК подтвердила, что он не дрон, гости удалились из-за стола на вечеринку в честь вылупления, проходившую в столовой. Эдвард слышал, как Карлайл рассказывал Эсми об этих вечеринках прошлой ночью. Он не одобрял такие празднества, поскольку, по его мнению, ребенку нужно было незамедлительно сдруживаться с родителями, и крохотный малыш на столе казался сбитым с толку, оставшись в одиночестве. Его взвизг пронзил Эдварду сердце, когда он осознал, что когда-то так же громко кричал.

Эдвард первым потянулся к ребенку, взяв на руки. Ребенок прильнул к его груди, дрожа, и Эдвард поглаживал ему спинку, убаюкивая.

— Держи, сынок, — тихо произнес Карлайл.

В руках он держал крохотную детскую тунику. Эдвард присел одеть своего младшего брата, иначе стоя он может уронить извивающегося малыша, пытаясь вдеть его махающие ручки в рукава. Большие печальные глаза Эмметта встретились со взглядом Эдварда, и он ощутил связь более глубокую, чем братскую. Этот ребенок был так же потерян, как и он. Эдвард закрыл глаза и взял Эмметта на руки. Эдвард поклялся, что тот никогда не будет одиноким и нелюбимым в этой семье.

Карлайл принес вещь, которая закроет когти ребенка мягкой резиной, чтобы тот случайно не оцарапался. Хотя эту манипуляцию стоило сделать отцу Эмметта.

— Ненавижу их, — сказал Эдвард.
Карлайл покачал головой:
— Они твои родители, Эдвард. Они любят тебя... по-своему. — Последние слова Карлайл добавил второпях, заметив проблеск гнева в глазах Эдварда. — Не испытывай к ним ненависти, сынок. Пожалей их, потому что они пропускают одну из величайших радостей в жизни.



Эдварду было двенадцать, когда Эсми взяла его с собой на рынок купить трав. Эдвард добрел до следующей лавки с ювелирными изделиями. Ему приглянулся набор драгоценностей, и он стал изучать цены. Это был ободок из красно-черных камней с браслетом и кольцом.

Он представил, как подарит этот набор своей паре. Взвизгнет ли она от восторга, как его мать, когда отец одаривал ее драгоценностями? Оплетет ли она его руками и дотронется губами до его рта? (Последнее казалось Эдварду отвратительным, но Карлайл пояснил, что людям нравилось целоваться.)

Прошлым вечером он тихим, робким голосом обратился к Карлайлу с вопросом, предназначенным только ему.

— Какой будет моя пара?
Он знал, что, скорее всего, человеком. Хотя Землю лишь недавно добавили в базу данных Вольтури, но последние пары были из числа людей.
— Она будет самым красивым созданием, которое ты только видел, — сказал Карлайл, проследив взглядом к Эсми, которая напевала себе под нос, готовя им еду. — Когда ты увидишь ее, твоя душа будто вновь станет цельной, а отсутствовавший кусочек тебя, о котором ты даже не подозревал, встанет на место. Она будет тем, в чем именно ты нуждаешься, Эдвард.

Эдварду нужно было кого-то любить. Как бы эгоистично это ни звучало, Эдвард нуждался в том, чтобы кто-то любил его целиком и полностью, хотел обладать и быть обладаемым. Карлайл хорошо относился к ним с Эмметтом. Они с Эсми изо всех сил старались восполнить отсутствие их родителей, но это было не совсем то. Иногда Эдвард ощущал себя изгоем, незваным гостем, вопреки их попыткам дать маленьким принцам ощущение семьи. Снаружи было очень одиноко смотреть внутрь. В ретроспективе Эдвард осознал, что, возможно, нахватался этих чувств от Джеймса, отвергавшего даже своих маленьких братьев, считая, что они отнимают внимание его родителей.

К старшей школе у Эдварда была целая комната с подарками для своей будущей пары. Другие мальчишки тоже покупали их. Порой они устраивали соревнование, кто найдет лучший подарок на рынке во время послеобеденной перемены, но никто из них не подходил к выбору подарков с необычайным вниманием, как Эдвард.

Возможно, как предположил Джеймс, вещизм его родителей повлиял на Эдварда, и он пытался купить внимание своей пары. Однако каждый раз как он покупал подарок для своей будущей пары, это приглушало одиночество и необъяснимым образом утешало Эдварда. Это делало ее — женщину из глубин пространства и времени, которая, возможно еще не родилась, или жила очень давно, реальной и ближе к нему.

Эдвард поклялся: когда у него будет своя пара и дети, они никогда не испытают подобного. Они будут знать, что любимы, а он будет проводить время с ними из любви, а не обязанности, нарушающей их отдых, как то видели его родители. Возможно, любовь к своей паре и детям исцелит его ноющее сердце.

В руках Эдвард держал красно-черный ободок на голову.

— Я куплю этот набор, — сказал он торговцу.
Эдвард вообразил, как эти камни будут блестеть в волосах его пары. Много лет спустя так и будет, и она наденет эти драгоценности, когда он впервые увидит ее. Эдвард заплатил торговцу и принял завернутую коробку.
— Очередной подарок для пары? — поинтересовалась Эсми, когда Эдвард вернулся к лавке с травами.
Он подтвердил это. Эдвард обвил хвостом ногу, застенчиво поникнув головой.
— Уверена, ей понравится, — сказала Эсми.
Эдвард с любопытством воззрился на нее.
— Но ты даже не знаешь, что я купил.
Эсми ласково взъерошила его волосы.
— Это не важно. Она полюбит твой подарок, потому что он от тебя.



Джаспера назначили наставником Эдварда, когда тот только начал заниматься рукопашным боем, но Эдвард быстро обогнал его по навыкам. К счастью, Джаспера это нисколько не беспокоило, хотя Эдвард был младше него на несколько лет. Они быстро сдружились, хотя Джеймс недолюбливал Джаспера. Отчасти из-за ревности, но также потому, что от Джаспера исходила спокойная зрелость. Он отговорил Эдвард участвовать в некоторых авантюрах Джеймса.

Пару Джаспера нашли уже несколько лет спустя после окончания им школы. Эдвард отправился познакомиться с ней вместе с другом, хотя Джаспер уже сообщил ему, что попросил другую пару выступить их свидетелями. Эдварда слегка обидел выбор Джаспера, хотя он понимал и согласился с ним, что ни к чему было добавлять ему обязанностей.

Эдварда ошеломило, когда он впервые увидел пару Джаспера. Он всегда считал Эсми маленькой, но эта земная женщина была миниатюрной. Он подумал, что произошла ошибка, и эта девушка совсем юная. Если его пара будет такой же маленькой, то Эдварду будет боязно прикасаться к ней, иначе он может сломать ее крошечные, словно у птички, кости. Миниатюрная женщина была в ужасе и пыталась сбежать, когда Джаспер приблизился к ней. Она не понимала, что Джаспер ее пара и не никогда не навредит ей.

Это было не единственной проблемой Джаспера с его парой. Понадобилось немало времени прежде, чем Джасперу удалось завоевать ее настолько, что он смог ухаживать за ней. Прошло больше недели после их бракосочетания, когда он смог консуммировать их союз. Джаспер предупредил Эдварда, что земные мужчины отличаются от Вольтури. Во взгляде Джаспера читалась боль, и ледяной страх пронзил его сердце. Вдруг его пара будет испытывать отвращение к нему?

Со временем Эдварду понравилась Элис. Она была более открытой и эмоциональной, чем Эсми, хотя поначалу постоянно меняющееся лицо Элис отталкивало его. Карлайл объяснил ему: у людей не было хвостов, поэтому их лицо было единственным способом передавать свои эмоции. Эдварду потребовалось немало времени запомнить, что именно значило то или иное выражение лица Элис. Она обнажала зубы вовсе не потому, что хотела драться, а потому что испытывала счастье.

Эдвард также обнаружил, что Элис могла видеть события, которые могут случиться в будущем. Ему понадобилось время, чтобы принять этот факт, и еще дольше: Элис расскажет ему ровно то, чтобы все сбылось как надо.

Эдвард ожидал, что Элис забеременеет вскоре после бракосочетания с Джаспером, но ребенка не было. Максимально деликатно Эдвард спросил об этом у Джаспера. Боль друга была ощутима. Он очень хотел детей, как и Элис, но она так и не забеременела. Ни Эдвард, ни Джаспер не слышали о подобной проблеме. Джаспер вызвал доктора и проверил себя на фертильность. Результаты пришли нормальные. Элис отказалась идти к доктору. Это было против ее веры, сказала она, но Джаспер чувствовал, что было что-то еще, чем она не делилась с ним. Отказ Элис довериться ему был болезненнее, чем отсутствие у них детей.

Похоже, подбор пары не гарантировал счастье.



Всплыло воспоминание, которого Эдвард страшился.

Он постучал в дверь в покои матери, но она не открывала дверь по требованию. Она металась по комнате, собирая оставшиеся вещи для вечеринки на одной из лун Вольтерры. Эдварда с Эмметтом тоже пригласили, но Эдварда мало интересовали подобные вечеринки, которыми наслаждались его родители. Эти вечеринки посещали все те же состоятельные и эксклюзивные альфы, встречавшиеся посплетничать, образовать и предать разные альянсы, как в прошлый раз, так и в будущий.

То был последний раз, когда Эдвард видел свою мать, которая даже не взглянула на него, сосредоточенная подбором нужных аксессуаров и косметики для своего наряда.

Эдвард остался на Вольтерре под предлогом экзамена по литературе, хотя мать не просила его об этом, а Эмметт тоже выбрал не полететь на вечеринку. С этой точки зрения, которая многое проясняла, Эдвард видел, как его младший брат идеализирует его. Эдвард старался из всех держать свою клятву, что Эмметт никогда не почувствует себя нелюбимым. Он скоординировал свои усилия, задействуя Эмметта в любых мероприятиях, но Эмметт не поспевал за Эдвардом и Джеймсом, не блистал умом и был недостаточно храбрым, чтобы столкнуться лицом к лицу с проблемой, если их выходки и бурное веселье шли не по плану. Джеймса раздражал Эмметт, и Эдвард пытался избегать ситуаций, в которых Джеймс выражал это недовольство, тем самым раня мягкосердечного Эмметта. В том же дипломатическом ключе Эдвард относился к Каю и Феликсу, братьям Джеймса.

За завтраком, после отлета их родителей, Эмметт с надеждой спросил Эдварда, есть ли у него планы днем после сдачи экзамена.

Эдвард был рад, что они с братом переплелись хвостами, и сказал:
— Я думал пойти порыбачить с тобой, а потом уговорить Эсми приготовить жаркое из триби.

Эмметта это развеселило. Ему нравилось рыбачить, как и есть запеченную триби.

Джеймс не явился на экзамен, что было необычно для него, поэтому Эдварду так и не удалось сообщить ему о смене своих планов. По мере того как разворачивалось это воспоминание, он задался вопросом, а не отправил ли он тогда за завтраком сообщение Джеймсу, вместо того чтобы ненароком сообщить ему на экзамене. Вдруг это смогло бы заставить Джеймса изменить свое мнение, переосмыслить планы или замешкаться.

Эдвард был в середине написания нетривиального ответа о символизме в знаменитой поэме «В глубинах океана», когда, подняв взгляд, увидел в дверях Карлайла. Он не должен был быть здесь. Никому не дозволялось входить или покидать аудиторию после начала экзамена. Карлайл стоял молча. С бледным лицом, вымученным взглядом и хвостом, который волочился по полу, словно порванная веревка.

Не Эсми, подумал Эдвард. Он выключил свой настольный коммуникатор, и вся его работа мигом испарилась. Эдварду не зачтут экзамен, но к моменту объявления оценок ему будет все равно.

Он проследовал за Карлайлом в коридор, и, к его удивлению, Карлайл отвел Эдварда в пустой класс, жестом попросив присесть на одну из подушек. Эмметт тоже был там и выглядел таким же обескураженным, как и Эдвард.

— Мальчики, я не знаю, как... — Карлайл осекся и отвел взгляд в сторону.
Он ругнулся, и Эдвард с Эмметтом удивленно переглянулись, впервые на своей памяти услышав ругань Карлайла.
— Мне жаль, — сказал он просто, — но ваших родителей больше нет.
Эмметт ответил:
— Да, мы знаем. Они улетели на ту луну сегодня утром.
— Нет, сынок, они... — Карлайл сделал глубокий вдох. — Их корабль...
Ужас медленно настигал их. Голос Эдвард звучал чуждо, когда он заговорил:
— Ты говоришь, что...
— Их корабль разорвало бомбой еще до того, как они покинули орбиту. Мне очень жаль, мальчики. Очень жаль.
Эмметт издал слабый звук. Он посмотрел на Эдварда, которого пригвоздило к месту.
— Они... мертвы? — выдавил он слова.
Карлайл положил руку ему на плечо.
— Мне жаль.
— Ты... ты уверен? — переспросил Эмметт.
Он покачнулся на подушке, но собрался и выпрямил спину.
— Их тела быстро нашли и привезли на Вольтерру. Я лично опознал их перед тем, как рассказать вам. Я должен... был увидеть...
Сердце Эдварда защемило, потому что не только он с Эмметтом познали утрату. Карлайл потерял своего лучшего друга.
— Объявление уже сделано?
Казалось, Эмметт мыслит более трезво в этот момент, чем Эдвард, чей разум завис в шоке.
— Как раз сейчас объявляют. Собравшийся Совет разбирается со СМИ.
Эдвард был глубоко благодарен им. В этот момент он вряд ли бы смог отвечать на вопросы.
— Как это случилось? — спросил он. — Бомба? Кто на такое способен?
Его родители не были популярными правителями в истории Федерации, и росли волнения из-за ситуации с шахтами, где добывали светящиеся камни. Однако убийство королевских особ было уделом былых времен, а не мирной Федерации в настоящем.
Эдвард еще никогда не видел Карлайла в пораженческом состоянии. Горе состарило его, сломало.
— Эдвард, это был Джеймс. Джеймс установил бомбу.
Боль и шок ударили его, словно кулак.
— Не может быть, — запротестовал Эдвард. — Он бы не смог...
— Смог.
Карлайл понурил голову, и Эдвард понял, что Карлайл стыдится. Он подвинул свою подушку поближе к своему приемному отцу и оплел хвостом его хвост, утешая, насколько это возможно.
— Должно быть, тут какая-то ошибка, — сказал Эдвард. — Мы выясним...
— Он послал мне видео, в котором признался в установке бомбы. Он присоединился к протестующим на Лапуш.
Тишина. С мгновение Эдвард не мог говорить. Умом он искал способы опровергнуть эту информацию, но боль достигла невыносимого уровня.
— Я хочу увидеть это видео, — потребовал Эдвард.
Карлайл покачал головой.
— Нет, сынок, лучше не надо.
— Я хочу увидеть видео!
— Нет.

На лице Карлайла проступило хорошо знакомое Эдварду непримиримое выражение. Карлайл не сдвинется ни на йоту, не изменит своего мнения. Тогда Эдварда это разозлило, но позже он осознал, что Карлайл хотел уберечь его от дальнейших мучений. Это лишь усугубило боль Эдварда, знай он тогда, что Джеймс заявил, что хотел бы, что Эдвард с Эмметтом были на том корабле.

Эдвард собирался ответить, но дверь открылась, и члены Совета прошли внутрь с бледно-печальными лицами, волоча хвосты по полу. Позади них журналисты с камерами стояли в коридоре, держась на почтительном расстоянии от императорской семьи, но они должны были записать этот исторический момент. Один за другим члены Совета подошли к Эдварду и преклонили колени.

— Император, — в один голос сказали они.

Тогда ситуация стала реальной. Родители Эдварда погибли, и теперь он стал императором Девяти планет. Паническая дрожь скрутила его нутро. Он не был готов править. Он даже не окончил школу. Он не знал, что делать. Эдвард глянул на Карлайла, и волна спокойствия накатила на него. Карлайл поможет ему, как и всегда.

Его родителей больше нет.

Боль пронзила Эдварда, он горевал не по своим родителям, а скорее, горевал по отношениям, которые могли бы быть, отношения, которые он всегда хотел выстроить с ними. Сейчас это невозможно. Также он горевал по Джеймсу. Шок его предательства, шок его потери, шок от людей, вошедших в класс и склонившихся перед новым императором.

Эмметт встал на колени и склонил голову.
— Император.
Эдвард пристально посмотрел на остатки своей семьи. Он взял Эмметта за плечи и поставил на ноги, переплетя их хвосты.
— Брат, — поправил он.



Эсми так живо и настойчиво вытеснила членов Совета и всех операторов, что никто не осмелился перечить ей, и захлопнула дверь. Она села рядом с Эдвардом и притянула его в объятия, как и когда он был маленьким мальчиком и обижался из-за невнимания родителей. Выросший Эдвард не мог прильнуть к Эсми, как в детстве, поэтому опустил подбородок ей на макушку и обвил хвостом ее предплечье.

— Это не мог быть он, — произнес Эдвард. — Не мог.

Эсми отстранилась посмотреть ему в лицо. Ее взгляд сострадательно смягчился. Она промолчала. Ей незачем было что-то говорить.

Эдвард зарылся руками в волосы, тяня за них. Боль была единственной, что он чувствовал. Эсми аккуратно потянулась и убрала его руки из волос. Эдварду хотелось кричать, наброситься на что-нибудь и разодрать когтями в клочья. Боль скопилась до такой степени, что Эдварду казалось, что он взорвется, если не выпустит ее хоть как-то.

Эсми притянула Эдварда обратно в объятия, и он понял: они с Карлайлом тоже горевали, поскольку ровно так же окончательно потеряли сына, как Эдвард с Эмметтом — своих родителей. Джеймса казнят, когда поймают. От этой мысли Эдварда вновь пробила дрожь, и его руки снова полезли к волосам. Эсми перехватила их.

— Мне так жаль, Эдвард, — сказала она.

Он перебирал в памяти последние разговоры с Джеймсом за бутылкой вина, где они обсуждали достоинства демократии, в отличие от монархии. Джеймс расстроился и злился, завершив эту дискуссию. Эдвард решил, что тот захотел избежать спора между друзьями. (В последующие годы от вкус вина Эдварда тошнило, напоминая ему об этом разговоре.) Был ли он неким предупреждением? Может, он пропустил какие-то знаки? Эдвард считал, что у них с Джеймсом была братская любовь. Несмотря на попытки Эдварда дать Эмметту любящую атмосферу, Эдвард был близок к Джеймсу, чем Эмметту, или, по крайней мере, так думал. Когда это стало уловкой для Джеймса? Что стало для него поворотным моментом, когда он принял такое ужасное решение?

На эти вопросы Эдвард никогда не получит ответов.



— Император?
— Одну секунду. Я скоро вами займусь.

Эдвард подписал еще два документа и отложил их в сторону. Его стол был завален подобными бумагами, которые все нужно было прочесть, принять решения и одобрить чьи-то. Сколько работы. Прошлым вечером Карлайл заставил Эдварда отправиться в гнездо и, вероятно, сегодня вернется сегодня, чтобы упрямо отправить его отдыхать, но сколько незавершенных дел осталось после правления его родителей. Эдвард иногда боялся, что так и не наверстает упущенное. Бумаги продолжали громоздиться высокими кипами. Хуже всего, что ситуация на Лапуш ухудшалась с каждым днем, и он не знал, как ее разрешить.

Эдвард поднял изнеможенный взгляд на мужчину, стоявшего в дверях. Он показался Эдварду смутно знакомым.

— Да?
— Простите за вторжение, император, но у меня для вас новости. Думаю, вы захотите услышать их как можно скорее.
Что еще теперь? Очередной протест? Нехватка воды? Эдвард подавил вздох.
— Продолжайте.
— Мы нашли ее, император.
— Кого?
— Вашу пару.
Эдвард уставился на мужчину. Теперь он узнал в нем главу отдела поиска пар. Эдвард так долго пристально смотрел на мужчину, что тот разнервничался и быстро поклонился, веря, что каким-то образом оскорбил императора.
Небывалая радость горячим, яростным огнем прошлась по Эдварду.
— Вы уверены?
— Непременно. Я лично проверил записи.
— Кто она? И откуда?
— Она с Земли, император. Простите, но пока я не знаю ее имени. Мы до сих пор пытаемся найти ее досье в записях.
Эдвард закрыл глаза.
— Как скоро?
Мужчина разнервничался еще больше.
— Несколько месяцев. Я прошу прощения за задержку, но у нас много запланированных прыжков...
— Я понимаю, — заверил его Эдвард. — Я не стану просить вас пренебречь теми, кто тоже ждет своей пары.

Эдвард едва заметил, как мужчина поклонился и ушел. Эдвард уже строил планы. Ему нужно построить жилище для нее под землей, где теплее. Земные женщины заболевали из-за холода, предупредил его Джаспер. Даже будь она из морозоустойчивых рас, Эдвард не стал бы привозить ее сюда, во дворец. Великолепие этого места смущало его.

Эдвард встал из-за стола и направился к двери, намереваясь отправиться в подземный город на встречу с Джаспером и Элис, но последняя уже стояла возле двери, занеся кулачок для стука.

— Ты уже в курсе, — сказала она.
— Да. Ты видела?.. — Эдвард скрутил свой хвост.
Элис улыбнулась:
— Я видела ее. Она миловидная и чудесная. О, Эдвард, ты полюбишь ее, а она тебя.
Колени Эдварда подогнулись от облегчения. Вернувшись за стол, он плюхнулся на подушку, пока не упал.
— Она полюбит меня? — прошептал он.
— Сильно. И вы будете счастливы. — Элис крутанулась вокруг от возбуждения и восторга. — Она станет моей подругой, Эдвард! Чего ты расселся? Вставай. Нам предстоит многое подготовить.
Эдвард с радостью последовал за Элис из кабинета.



В ожидании Эдвард опять крутил хвост. Элис выдернула его из руки Эдварда.

— Эдвард, успокойся.

Он не мог. Через несколько минут он встретит свою невесту.

Эти месяцы тянулись томительно медленно. Он вырыл им удобное жилище и обставил его мебелью, которая, по словам Элис, понадобится его невесте. Странное устройство под названием «туалет» установили в небольшой комнате сбоку. Также он приобрел большое набитое кресло, которое, по словам Элис, понравится его невесте. Оно было больше его трона.

Элис также закупила ей большой гардероб для нее. Порой, когда в комнатах в отсутствии его пары было одиноко, Эдвард проходил в кладовую, которую Элис наказала ему построить и смотрел на одежду. Элис звала это место «шкафом», по ее мнению, земные женщины хотели, чтобы их одежда свисала с широкого крюка на палке, вместо того чтобы быть аккуратно сложенной в сундуке. Эдвард смотрел на миниатюрные туники, которые, как заверила его Элис, подойдут его паре, и пытался представить свою невесту в них.

Вчера наконец-то нашли ее досье, и Эдвард узнал ее имя и впервые увидел ее фотографию. У людей не было голограмм, только плоские бумажные изображения, поэтому он смог увидеть далеко не все, что хотел, но он сможет узнать ее, когда она прибудет сюда. Элис оказалась права насчет ее красоты. Эдвард часами глядел на врученную ему фотографию, запоминая все изгибы и пятнышки. Темные глаза девушки были мягкими и добрыми, возможно, чуть тронутые грустью.

Они сидели в комнате для встреч, Элис болтала о вещах, которые Эдварду нужно будет сказать своей невесте, чтобы она привыкла к разницам между их мирами. Эдвард старался слушать внимательно, но, вероятно, ничего не запомнит. Элис предупредила его, что девушка может быть расстроена или испугана, когда выйдет из машины времени. Элис не предвидела этого, но Эдвард должен был знать, что вероятность такой реакции существует. Элис посоветовала ему быть как можно спокойнее и мягче, не вставать или сидеть на коленях, чтобы его невесту не ошеломили его размеры.

— Не принимай угрожающие размеры! — приказала она.

Эдвард понятия не имел, что она имела в виду, но постарается не делать этого.

Джаспер спокойно и неподвижно сидел рядом с Элис, подальше от нее насколько возможно. Эдварду это дало надежду, что несмотря на его разницу со своей невестой, они обретут счастье. Эмметт сидел возле него, взволнованный тем, что пара нашлась для его брата, как будто это случилось с ним самим. Вся троица пыталась успокоить его, но их голоса доносились словно издалека, напоминая неразличимое и постороннее жужжание на границах его сознания.

Дверь открылась, и его невесту пропихнула туда Лорен — одна из адаптаторов, помогающих женщинам понять, что случилось с ними. Его невеста, споткнувшись, вошла в комнату с круглыми от страха глазами, следом за ней вышла ее телохранительница Таня.

Карлайл был прав. Она была самым красивым созданием, которое ему только доводилось видеть. Эдвард глубоко вдохнул ее запах, ошарашенный тем, что его тело отреагировало невиданным образом. Сердце Эдварда замолотилось в груди, и он сдерживал себя от того, чтобы не схватить ее и радостно закружить.

Эдвард осторожно встал со своей подушки и медленным, размеренным шагом подошел к ней. Девушка запрокинула голову, смотря на него. Он заметил, что ее лицо было белее, чем нужно, а дыхание участилось.

— Мои приветствия, — произнес Эдвард, опускаясь на колени перед ней и пытаясь придать губам подобие улыбки, которая, по обещаниям Элис, успокоит его невесту.
— П-при-привет, — прошептала она.

Ее длинные темные волосы были густыми и блестящими — свидетельство здоровья и хорошего питания. Эдвард потянулся рукой к ним, завороженный их цветом и мерцанием. Девушка отпрянула, округлив глаза при виде его руки. Эдвард забыл, что у людей был дополнительный палец, и она могла счесть его руки необычными. Эдвард отдернул руку, мысленно проклиная себя за излишний стресс и страх, который вызвал у нее.

— Эдвард, прекрати, — сказала Элис. — Ты пугаешь ее.

Элис протиснулась между Джаспером и представилась Белле, присутствие еще одной женщины чуть успокоило ее. Элис представила Эмметта и Джаспера, но его пара заметила мельком хвост Эдварда и уставилась на него с открытым ртом, побелевшим лицом и глазами словно блюдца. Эдвард повернулся к Элис спросить, что означало это выражение, и затем ему пришлось ловить свою невесту, которая упала в глубокий обморок.

Эдвард немного поизучал Беллу, пока она была без сознания; вероятно, ближе к ней, чем сейчас, он будет еще нескоро. Эдвард внимательно изучал ее руки, чего не мог делать ни с Элис, ни с Эсми: едва ли было хорошей идеей изучать руки чужой пары Вольтури. Такие крохотные, бесполезные когти! Эдвард был прав, приставив к ней охрану. Когда Белла пошевелилась, Эдвард глянул на Эмметта, и его инстинкты взревели, когда он увидел шокировано-завороженный взгляд брата, и мигом понял, что это значило.

Теперь их отношения с братом больше никогда не будут прежними. Эдварду придется драться за свою невесту или отказаться от права первым ухаживать за ней, а если Эмметт победит, и она влюбится в него... Эдвард поморщился от боли, вызванной этой мыслью.

Эдвард лелеял надежду, что после его заявления о намерениях ухаживать за своей миниатюрной человеческой парой, Эмметт откажется от поединка ради сохранения их дружбы. Однако Эмметт был беспомощен под натиском своих потребностей. Это разозлило Эдварда, несмотря на его усилия быть понимающим, и когда он одолел Эмметта, то отрезал ему хвост, надеясь, что преподаст урок держаться подальше от его пары. Позже Эдвард пожалел об этом, но в то время его разум застилали гнев и собственнические чувства.

Вместо того чтобы впечатлиться его победой и почетным даром в виде хвоста его брата, Белла снова упала в обморок, и Эдвард устыдился, что так сильно расстраивает ее. В ожидании когда Белла очнется в их гнезде, куда он отнес ее, Эдвард ощущал ужасную беспомощность. Словно Белла не понимала его язык, а он не знал, как говорить на ее языке.

Все предостережения и предложения Элис вылетели из его головы, словно перепуганные птицы. Эдвард сидел на полу на другом конце комнаты, давая Белле как можно больше пространства. Ее телохранительница Таня молча и неподвижно сидела на коленях у двери. Он думал спросить у нее совета, но, маловероятно, что она лучше знала, как понравиться человеку, чем он.

Его невеста выглянула из-за края гнезда, ее карие глаза со странными круглыми зрачками с тревогой осматривали комнату. При виде Эдварда она скрылась из виду. Эдвард взглянул на любовную поэму, написанную на потолке их жилища, слова, которые он изо всех сил хотел сделать правдой.

Время и терпение, пристыдил он себя. Элис пообещала ему, что любовь придет. Эдвард должен дать ей время взрасти.



Угнетенный, Эдвард лежал в их гнезде. Белла не отреагировала ни на одно его подношение. День за днем он приносил ей добычу все крупнее и яростнее, а она только недоуменно смотрела на нее с толикой отвращения, которое пыталась скрыть. Эдвард уважал то, что она высоко ценила себя, чтобы не отдаваться за недостойную награду. Эдвард не знал, чем еще он мог впечатлить ее. У него уже заканчивались местные хищники, которых мужчина мог убить оружием, данным ему природой.

Дверь распахнулась, и Белла вбежала внутрь, стекающая вода оставляла дорожку позади нее, а одежда облепила тело. С блеском в глазах Белла запрыгнула в гнездо, упав на Эдварда. Затем она произнесла слова, которые сделали его самым счастливым мужчиной, счастливее, чем он когда-либо мог быть.

— Ты хороший и опытный охотник. Я хочу, чтобы ты стал моим супругом.

Много лет спустя Белла расскажет ему о своем замешательстве, и они посмеются над этим, но в тот миг Эдвард испытал такую сильную радость, что, запрокинув голову, заревел.



День их свадьбы. Самое прекрасное воспоминание Эдварда, помимо того, когда он впервые держал в руках своих детей. Эдвард так нервничал, боясь напугать или навредить Белле. Джаспер с Карлайлом давали ему советы, и он вспомнил свои уроки в школе. Он ублажал женщин раньше. Он мог только надеяться, что реакции Беллы не будут сильно отличаться.

Когда она обняла его, Эдвард понял причину безжалостный, принудительный характер этих уроков. Мальчики были обязаны участвовать, даже если были больны или ранены. Это научило их игнорировать потребности и капризы своего тела. Эдвард слизывал рисунки, нанесенные Элис на тело Беллы, ему не терпелось попробовать на вкус ее кожу ниже, чуть солено-сладкую и такую мягкую. Это напомнило Эдварду, какой хрупкой была Белла, и каким осторожным ему стоило быть.

Однако ничего не подготовило его к тому, когда он глубоко погрузился в ее тело, и его контроль едва не иссяк. Эдвард уронил голову на подушку рядом с головой Беллы и прохрипел:

— Ах, Белла… Моя Богиня, я и не представлял.

Только силой своей любви к Белле он был нежен с ней, когда его тело кричало о большем.

В каждое их соитие Эдвард испытывал чувство удивления, и с каждым разом ему казалось, что не может быть лучше, но так оно и было.



Эдвард пошевелился, тихо простонав:
— Белла...
— Я здесь, Эдвард. — Белла поцеловала его в лоб. Элис порекомендовала лежать поближе к нему, тогда ее запах успокоит его. — Я здесь.
Белла проверила датчик под его рукой. Показатели были на грани опасных значений. Она взяла бутылку воды и медленно капала ему в рот, чтобы он не захлебнулся. Эдвард ахнул, ртом ища источник влаги, и Белла поила его, пока он, не напившись, отвернулся.
— Эдвард, ты слышишь меня?



— Ты слышишь меня?

Эдварда вырвало из воспоминаний, и он снова оказался на том лугу. Солнце медленно садилось, бросая теплые оранжево-желтые лучи над колыхающейся травой. Оглянувшись, он заметил Богиню, которая собирала цветы для своего букета.

Она улыбнулась ему, улыбкой Беллы, и сердце Эдварда кольнуло, потому что он давно не видел, чтобы Белла так улыбалась.

— Ты помнишь, каким счастливым был, когда узнал о беременности Беллы?

Луг вокруг него исчез через мгновение, и Эдвард увидел себя лежащим в гнезде рядом со страдающей Беллой, хотя его сердце пело от радости. У него будет семья, которую он всегда хотел. Эдвард вспомнил свой порыв построить инкубационное гнездо, где он сможет защитить своего ребенка; порыв, который не давал ему отдохнуть, пока он не закончит. Он рыл скальную породу с одной-единственной целью, осторожно выравнивая стены, чтобы не осталось выступов и острых углов, которые могут оцарапать дюрис, и он часами выбирал подходящие подушки.

Видение померкло, и Эдвард вновь очутился под деревом. Богиня подошла, сев возле него. Она протянула ему цветок. Он не знал, что с ним делать. Земные женщины любили цветы, но Вольтури сложно было понять их привлекательность. Он вежливо поблагодарил Богиню и положил цветок в карман.

— Я хочу, чтобы ты вспомнил, каково тебе было, когда ты думал, что потерял Беллу.

Богиня дотронулась до его плеча, и он опять оказался в их жилище с окровавленными когтями, смотря, как Белла пытается спасти их умирающего дрона. Она кричала ему привести доктора. Она не понимала, что раны были смертельными, и лихорадочно пыталась остановить кровотечение, прижимая руки к ранам.

Эдварда ошеломили собственные действия. Все случилось быстро и неосознанно. Он увидел, как его дрон держит в руках его обмякшую беременную жену, и сработали его инстинкты.

— Прости, — сказал Эдвард, крепко обвив хвостом свою ногу.
— Я не хотел этого. Это просто… случилось.
Эдвард пытался поднять жену с пола из лужи крови.
— Не прикасайся ко мне, — прокричала она.

Боль когтями полоснула по сердцу Эдварда. Ему нужно было утешить свою жену, но она не позволяла ему, он отчаянно хотел обнять ее, но она убежала от него. Белла направилась в жилище Джаспера и запросила там убежище, которое Джаспер предоставил ей без вопросов. Он перегородил дверной проем, не позволяя Эдварду проникнуть внутрь. Джаспер говорил с ним тихим, уверенным голосом, но Эдвард не слышал ни слова. Он слышал только всхлипы Беллы. Он отчаянно звал ее, а затем Джаспер захлопнул дверь. Эдвард прижался к ней руками и уперся лбом в деревянную поверхность.

Агония. Боль, которой он не знал прежде. Не было ничего хуже двери, разделявшей его с его парой, порог, который он не мог пересечь. Эдвард осел на пол рядом с дверью.

Таня села рядом у двери с противоположной стороны. Она не смотрела на него.

Он уронил руки в ледяном, беспомощном отчаянии. Он потерял все в один бездумный миг.

— Император?

Кто-то обратился к нему. Эдвард поднял затуманенный взгляд и увидел камеру, направленную на него одним из популярных ведущих ток-шоу. Он задавал вопросы. Другие сплетничали вокруг него, засыпая его своими вопросами. Эдвард прорычал и взмахнул когтями. Они отшатнулись назад, а он встал в стойку, собираясь вскочить на ноги. Журналисты попятились назад по коридору на безопасное расстояние, но затем вновь стали подбираться. Внутри Эдвард бесновался из-за их бездумной жестокости в энтузиазме заснять его в раздрае. Ряды зевак разрастались с каждым разом, как он смотрел на них. Эдвард слышал сплетни о случившемся, и почему императрица ушла от императора.

Затем появился Карлайл с отрядом дворцовой охраны и оттеснил толпу, к вящему неудовольствию зевак. Эсми присела рядом с ним. С ее руки свисала корзинка с едой. Эсми в любом кризисе кормила пострадавших, но Эдвард не думал, что у него когда-либо появится аппетит. Она притянула его в объятия, и он вернулся мыслями в тот ужасный миг, в пустой класс, когда она так же утешала его.

— О, Эдвард, — печально сказала она, приглаживая ему волосы, — что ты натворил?
Эдвард не ответил. Карлайл мимолетно положил руку ему на плечо, затем прошел внутрь, куда Эдвард попасть не мог.
— Он поговорит с Беллой, — шептала Эсми. — Дай ей успокоиться. Белла любит тебя, Эдвард. Очень сильно. Она просто смущена и расстроена сейчас.

Эдвард не тешил себя надеждой. Белла покинула его. Он видел Вольтури в подобных ситуациях, брошенных мужчин, сидящих у дверей своих пар до своей смерти. Парная связь была очень сильна у Вольтури, но вкупе с любовью... Немногие Вольтури переживали утрату своей любимой пары. Они не хотели.

Он услышал приглушенный голос Беллы и потянулся в сторону двери. Его руки ломило от желания держать свою пару, инстинкт утешать был так же силен, как и защищать. Эдвард зарылся руками в волосы и потянул.

Эсми потянулась нежно выпутать его пальцы из волос.

— Только однажды ты так себя вел, — задумчиво произнесла она.

Эдвард должен показать Белле глубину своего раскаяния. У него возникла идея.



Белла вышла из жилища Джаспера после того, как Карлайл переговорил с ней, и она даровала ему право отнести ее домой. Белла уставилась на чистую плитку, хотя Эдвард понимал, что перед глазами у нее стоит кровь. Как только он поставил ее на ноги, она метнулась в туалет, где ее вырвало.

Это дало Эдварду время привести свой план в действие. Он нашел нож в одном из своих сундуков и надрезал основание своего хвоста. Боль оглушила его, и Эдвард покачнулся на ногах, а в глазах у него посерело. Однако он продолжил. Ради Беллы.

Она застукала его до того, как Эдвард успел отрезать хвост целиком, и вызвала доктора. По крайней мере, она поняла, что он готов был посрамить себя перед всем королевством, чтобы она простила его. Он не знал, какие обезболивающее доктор дал ему, но туманная сонливость нашла на него, и он слышал, как рассказал Белле о Джеймсе и смерти своих родителей.

— Потеря Джеймса было худшей болью до сегодняшнего дня, когда нас с тобой разделила дверь, которую я не мог открыть.



Решение Беллы взять вместо дрона высокую, громогласную, земную женщину для помощи по дому имело последствия, которые он тщательно старался скрыть от Беллы. Ехидные шутки насчет причины, по которой он отказывался брать дрона, ярили Эдварда своими намеками, что Белла — изменщица. Эти слухи подстрекал Джеймс, напоминая об этом, по меньшей мере, один раз в каждом своем интервью.

К удивлению Эдварда, неделей спустя его посетила группа дронов, близко общавшихся с Джейкобом. Они хотели уверить его, что Белла никогда не эксплуатировала его в сексуальном плане. Эдварда тронули их слова, поскольку главной озабоченностью дронов было то, чтобы он не думал плохо о Белле. Он не представлял причины этого беспокойства, но позже осознал, что дроны полюбили Беллу за ее доброту к ним задолго до того, как она дала им свободу.

Эдварду не понравилась Роуз, когда они только познакомились. Она казалась злой. Однажды он узнал, что за ее вспыльчивым характером скрывалось мягкое и неистово верное сердце, но в то же время Эдварда глубоко беспокоило другое: Эмметт обнаружил, что Роуз — его пара. Он считал, что Эмметту подойдет некто вроде Беллы: такая же нежная и ласковая женщина. Ход этих мыслей привел Эдварда к мысли, что он нарушил свою клятву Эмметту, по которой его брат никогда не будет обделен любовью его семьи.

Эдвард начал аккуратно возмещать урон, нанесенный его ревностью из-за Беллы. Эмметт был добродушным, и было не в его характере таить обиду. Он охотно простил Эдварда, легче, чем тот заслуживал, и они вновь стали одной семьей. Эдвард не осознавал, как сильно соскучился по Эмметту.

На бракосочетании Эмметта с Роуз Белла ощутила родовые боли. Эдвард обменялся обеспокоенным взглядом с доктором. Было рано, но не настолько опасно, хотя и вызывало некоторую обеспокоенность, а дети родились быстро, чересчур быстро. Элис утешала Беллу, а Эдвард стоял на коленях рядом со своей парой, обвив хвостом ее ногу, всей душой желая забрать ее боль.

— Двойня! — объявил доктор с некоторым облегчением.
Двое детей объясняли преждевременные и быстрые роды, которые не причинили Белле никакого вреда. Взяв детей на руки, Эдвард не ожидал, как тяжело будет оставить Беллу. Его инстинкты кричали ему быстро спрятать детей, но его пара тоже нуждалась в нем.
— Пожалуйста, позволь мне увидеть их, — умоляла Белла.
Эдвард дал Белле завернутые в одеяла свертки, перебарывая свой страх. Белла никогда не навредит их детям, даже если они выглядели странно для нее сейчас, находясь в защитных дюрисах.
— Я люблю тебя, Белла, — Эдвард прижался губами к ее лбу.
Он больше не мог бороться с собой. Ему необходимо спрятаться.
— И я люблю тебя, — ответила Белла с понимающим взглядом.

Он протиснулся за ее набитое кресло, ныряя в туннель, ведущий к своему инкубационному гнезду. Уложив детей на подушки, которые он выбирал долгими часами, Эдвард свернулся калачиком вокруг дюрисов. Спячка уже затуманивала ему разум. Эдвард надел защитное покрытие на когти, чтобы ненароком не проколоть дюрисы, а затем в защитном жесте накрыл их рукой. Его дети. Любовь наполнила его сердце. Его маленькие принцы вырастут в семье, которая будет холить их, а Белла будет замечательной матерью. Эдвард впал в забытье, мечтая об этом.

Он услышал голос Беллы и резко проснулся. Эдвард едва удержался от рыка, но запах Беллы заполнил гнездо, послав его мозгу противоречивое послание.

— Могу ли я остаться здесь с тобой? — попросила Белла.
— Белла...
Эдвард не хотел отказывать ей, но каждая клеточка его существа настаивала, чтобы он избавил детей от угрозы.
— Эдвард, ты знаешь, что я никогда бы не причинила боль нашим детям.
— Я знаю.

Невольно Эдвард подтянул дюрисы поближе к телу, урчанием пытаясь снять тревогу, слышимую в голосе Беллы. Должно быть, ей тоже тяжело давалась их временное расставание. Даже в тусклом свете из входа в туннель Эдвард видел темные круги под ее глазами.

Белла предложила поспать и обсудить это утром. Эдвард так устал, что задремал, несмотря на адреналин, курсирующий по его организму и будивший его каждый раз, когда Белла двигалась или говорила. Белла говорила во сне, и Эдварда часто забавляли эти спонтанные высказывания. Он никогда не рассказывал ей об этом, инстинктивно понимая, что она смутится из-за того, что не в силах изменить.

Эдвард проснулся утром и проверил дюрисы. Белла по-прежнему спала рядом с ним. Потянувшись, он погладил ее волосы, и она прошептала его имя. Даже в своей спячке он скучал по Белле. Он пожирал взглядом ее мягкое спящее лицо, пытаясь надышаться ее запахом, потому что, как бы ему ни хотелось, чтобы она спала с ним во время дозревания детей, это попросту было опасно. Его спячка перейдет в глубокую стадию, когда он бессознательно может поранить Беллу, приняв ее за злоумышленника.

Белла проснулась, и ее добрые карие глаза сузились по углам, когда она улыбнулась. Белла смотрела, как Эдвард перевернул дюрисы на подушках возле груди, затем она медленно вытянула руку и погладила их мягкую, теплую поверхность, отчего Эдвард инстинктивно зарычал. Он извинился, но Белла пожала плечами и спросила, может ли она лечь с ним спать сегодня. От ответа Эдварда избавил приход Элис, которая была в шоке, когда Белла вышла из инкубационного гнезда. Он слышал их разговор, но его уже затягивала спячка.

До него донесся спор Беллы с Таней, которая заблокировала проход к гнезду, но Эдвард не мог полностью стряхнуть сон. Белла, его бедная маленькая пара, кричала и плакала, но Таня была непоколебима, а Эдварда сковало тяжелое оцепенение, и он не мог ей помочь. Его дни стали сливаться в один, периодически он просыпался перевернуть дюрисы, полностью не отходя ото сна. Однако он резко очнулся, когда один из дюрисов стал раскачиваться под его рукой. Время пришло!

Глаза Эдварда возбужденно блестели, когда он вылез из гнезда и отнес дюрисы на подушках на стол. Белла спала в гнезде непробудным сном. Таня мигом поняла, что происходит и ушла передать новости остальным. Эдвард разбудил Беллу, обхватив ладонью ее щеку, и на его сердце полегчало при виде озадаченной Беллы, которая то ли считала это сном и чуть не растаяла от радости, осознав, что Эдвард с ней.

— Эдвард? О, Эдвард! — Она стремительно оплела его шею, осыпая лицо поцелуями. — Ты выбрался?
— Дети. Они вылупляются! — сказал он.

То был дар ему от Беллы: Эдвард думал, что нет мгновений радостнее в жизни, а потом случались следующие, еще лучше.

Комната стала заполняться свидетелями с поздравлениями. Совет занял места в задней части комнаты, стараясь держаться на учтивом расстоянии от стола, но далеко им было не отойти в скромном жилище. Вокруг стола собрались самые близкие люди. Эмметт с Роуз, Элис с Джаспером, Эсми с Карлайлом и Таня, которую Белла тоже считала частью их семьи. До Эдварда донесся восхищенный возглас Тани, когда ее пригласили к столу, и она села рядом с Беллой.

Затаив дыхание, все наблюдали за вылуплением. Дыра на одном из дюрисов разошлась, и оттуда показался ребенок с рыжевато-ржавыми волосами, который визгливо рыкнул на всех собравшихся за столом, а второй ребенок появился мгновением спустя. Эдвард поднял наследника Девяти планет, и остатки дюриса обнажили его бедра и ноги.

Раздались шокированные возгласы. Руки прикрыли рты. В комнате воцарилась тишина.

— Что не так? — вскрикнула Белла.
Со спины ребенок выглядел абсолютно нормальным, вплоть до хвостика с рыжеватым кончиком, виляющим в воздухе. Эдвард, накренив шею, посмотрел на ребенка спереди. С мгновение он не понимал, что видит.
— Пенис ребенка отсутствует, — выпалил Эмметт.
— Не отсутствует, — помедлил Карлайл. Его восхищенный взгляд встретился с глазами Беллы. – Это девочка!

Невозможно. Эдвард едва не выронил ребенка. Он положил... ее на подушку. Затем другой ребенок взвизгнул, когда его сестра куснула его за хвостик, но звук доносился словно издалека.

Невозможно. Девочки не рождались у Вольтури. Уже много веков.

Невозможно.

Эдвард посмотрел на свою обожаемую пару, которым была всем для него, и сказал слова, о которых незамедлительно пожалел и будет жалеть до конца своих дней.

— Она не может быть моей, — сказал Эдвард.

Шокированные возгласы пронеслись по комнате, как прохладный бриз.

Белла повела себя как истинная императрица. С непоколебимым хладнокровием и достоинством она повернулась к Карлайлу и попросила его протестировать ДНК ребенка. Эдвард хотел сказать ей, что это не нужно, что он не всерьез сказал те дурацкие слова, но он застыл статуей, не в силах говорить или пошевелиться. Карлайл взял образец его крови и, отчего Эдварду стало еще хуже, сострадательно-мягким голосом сообщил ему, что ребенок его.

Как исправить подобную ситуацию? Эдвард унизил Беллу перед Советом и сановниками, и эта история разнесется, стоит им выйти за дверь и достать свои коммуникаторы. Карлайл объявил о чуде, в то время как те объявят, что император в том или ином смысле обвинил императрицу в супружеской измене.

Когда комната опустела, Белла глухо упрекнула его:
— Я бы хотела, чтобы ты не говорил этого.
Из Эдварда вырвалось только:
— Богиня Всевышняя, Белла… Мне так жаль.
Одними извинениями тут не отделаться, и они не заберут ее боль или стыд.

Белла взяла детские туники и стала одевать детей. Она не встречалась с Эдвардом взглядом.

Он испортил счастливый момент. Эдвард не сможет вернуть Белле этот опыт, и вина сокрушала его. У его Беллы было нежное и доброе сердце, хотя она быстро простила его, но не сможет забыть те слова.

Эта сцена померкла, и Эдвард вновь оказался на лугу. Он стыдливо прикрыл глаза из-за воспоминания, не в силах смотреть на Богиню, которая прислонилась спиной к дереву и, подтянув колени к груди, небрежно свесила с них руки.

— Ты научился кое-чему важному сегодня, — прокомментировала она.
— Думать, прежде чем говорить, — ответил Эдвард.
Богиня мотнула головой.
— Нет, ты узнал, что Белла любит тебя, дурака. Какой ты, впрочем, и сейчас.
Эдвард поморщился, а взгляд Богини сострадательно смягчился.
— Ты потерялся, сбился с пути.
— Я не понимаю, — признался Эдвард. — Что я наделал?
Богиня взяла травинку и повертела ее между пальцев.
— Увидишь.



После вылупления детей настали тяжелые времена. Переполох, вызванный рождением первой за долгие века девочки Вольтури, был ошеломительным. Некоторые вроде Джаспера верили, что Белла была воплощением самой Богини, в то время как другие верили Джеймсу и обзывали Беллу шлюхой, которая пыталась разрушить их веру. Коридор возле их жилища заполонили просители благословений, поэтому Эдварду с Беллой пришлось перебраться во дворец, где, по единогласному мнению членов семьи, будет безопаснее, хотя было трудно оставить это место. То был их счастливое жилище, наполненное счастливыми воспоминаниями. Тогда Эдвард не знал, но переезд во дворец спас им жизнь: их подземное жилище обрушилось во время ракетной атаки на Вольтерру.

Казалось, его паре повсеместно грозила опасность. По пути во дворец она выскочила из повозки помочь человеку, в которого кинули камнем, бесстрашно ринувшись в мятежную толпу. Если бы дроны не побежали бы за ней, чтобы сдержать толпу... Эдвард до сих пор не мог заставить себя подумать об этом.

Этот инцидент показал нечто важное: дроны любили Беллу. Они рискнули своими жизнями, чтобы сдержать натиск толпы, хотя их не просили об этом. Эдвард вспомнил об этом несколько дней спустя, когда Белла предложила идею освободить дронов. Они создадут армию, которая будет служить из любви и верности.

Тем вечером, когда Джаспер дал Белле лиска, их вина, ей впервые явилась Богиня в видении. Терпение Эдварда было на исходе: Джаспер открыто боготворил Беллу, считая ее воплощением Богини. Однако когда из-за его ошибки Белла чуть не отравилась, самообладания Эдварда едва хватило на то, чтобы приказать Джасперу покинуть комнату, а не убить на месте.

Может быть, Беллу избрали как сосуд для духа Богини. Если не так, то она определенно была даром самой Богини. Возможно, Белла была права, и ей было уготовано изменить Федерацию, улучшить жизни всех подданых Эдварда, а не только альф и бет. Когда Белла стала императрицей, то сказала ему, что может править только по совести, и он согласился. Он стоял рядом с ней на помосте, когда члены Совет оскорбленно кричали после заявления императорской четы.

«Все дроны планет Федерации во время восстания, отныне и во веки веков, свободны. Любому дрону, который возьмется за оружие в защиту Федерации, будут предоставлены все права и привилегии гражданства».

— Да будет так, — сказал Эдвард, взяв Беллу за руку.
— Да будет так, — эхом повторила она.

Белла вздернула подбородок наперекор ревущей толпе. Никогда еще она не была так похожа на Богиню.

— Тогда ты вознес небольшую молитву, — сказала Богиня, выдернув Эдварда из воспоминания. Ночь окутала ее, и он видел лишь слабое сияние, будто она поглотила звездный свет и отсвечивала им. — Ты помнишь ее?
Эдвард призадумался на мгновение.
— Полагаю, я поблагодарил вас, что послали мне такую сильную и храбрую императрицу.
— Так и было. Я так гордилась вами обоими, Эдвард.
— Белла была права? Именно это мы должны были сделать? По этой причине ты послала ее ко мне?
Богиня слегка улыбнулась:
— Отчасти. Вы еще не закончили.
— Это нескончаемый процесс. Кажется, чем больше мы делаем, тем больше надо.
— И так будет казаться всегда. Но, Эдвард, ты не можешь пренебрегать семьей ради работы.
— Я не осознавал...
— Да, собственно, вот зачем ты здесь, помнишь?
Эдвард посмотрел вниз, убрав из виду свой хвост.
— А что насчет твоих детей, Эдвард? Какое воспоминание приходит на ум, когда ты думаешь о них?

Эдвард увидел себя лежащим в гнезде с детьми и читал им книгу. Малыш Карлайл и Виктория лежали вместе в сгибе его локтя, а Несси — у него на животе, следя за пальцем, который он водил по словам под ярко-раскрашенными картинками.

― Завтра мы с малышом пойдем на охоту и убьем мно-о-о-ого животных! Убьем какунара. Они очень вкусные! И срубим дерево, полное зорбов, и потушим их!
Белла мотнула головой и засмеялась:
― Боже мой, Эдвард, это отвратительно!

Эдвард пожирал ее взглядом. Волосы Беллы были еще влажными и почти черными, роскошным занавесом ниспадая по спине. Кожа была розово-красной после горячей ванны. Эдварду всегда нравилось видеть Беллу в это время дня, когда ее запах смешивался со сладким ароматом мыла, а на коже оставались одинокие капельки воды, которые он слизывал.

Несси разозлилась, что ее отец прекратил чтение, и попыталась, ухватившись руками за его щеки, повернуть его голову обратно к книге, когда Белла сказала, что история ужасно кровавая.

— В детстве это была моя любимая книга, — ответил Эдвард.

Разозленная Несси, которой не терпелось вернуться к книге, стукнула его кулачком по голове. Эдвард подцепил ее хвостом и уронил на подушки в дальнем конце гнезда. Несси скрестила ручки на груди и недолго дулась, потом поползя обратно к отцу.

На периферии памяти Эдвард увидел другое воспоминание. Точнее, все те разы, когда Эсми с Карлайлом читали Эдварду, Эмметту и Джеймсу эту книгу, и эта троица калачиком лежала в гнезде Карлайла, как сейчас Эдвард лежал со своими детьми. Он надеялся, что создает им счастливое воспоминание, как когда-то это было для него.

— Карлайл даже издавал для меня звуки животных, но я не очень хорош в этом.
— Мама, мама, ма, — залепетала Несси.
Она пыталась повторить звук одного из животных, но Белла радостно воскликнула:
— Она только что сказала «мама»! Ты это слышал?
Эдвард прижался к дочери.
— Хорошая девочка. Смотри, какой счастливой ты сделала свою маму.
Белла запрыгнула в гнездо и сгребла Несси в объятья.
— Несси, ты можешь повторить?
— Ом…ам…ма, — предложила Несси.
Белла взвизгнула и сжала дочь.
— Ты такая молодец, Несси! Такая умница! Ты можешь сказать «папа»? Па-па?
— Па, па, па, — вскрикнула Несси, хлопая в ладошки и довольно виляя хвостиком.
Маленький Карлайл сосредоточенно смотрел на все происходящее. Вероятно, он мысленно проигрывал звуки, которые развеселили его мать, и станет их издавать, когда убедится, что правильно их запомнил. Таков был он.

За долгие годы скопилось много таких моментов. Не так много в эти дни, и Эдварду взгрустнулось. Его дети почти выросли, и он упустил столько возможностей.

— Прекрати, — приказала Богиня. — Я не хочу, чтобы ты стыдился, Эдвард. Не в этом цель нашей встречи. Это простое напоминание.
— Сколько времени я потерял, — опечалился Эдвард. Сколько всего он пропустил.
— Нет, — мягко сказала Богиня. — Это напоминание ценить время, которое у тебя есть. Впереди еще много воспоминаний, много счастливых моментов, которые ты сможешь разделить.

Невольно в памяти Эдварда всплыл следующий кризис, пережитый его семьей, — атака на Вольтерру. Ракеты попали в стены дворца. Взрывы. Крики страха и боли. Эдвард попытался прогнать воспоминания, но они были чересчур сильными.

Он позвонил Белле, чтобы она взяла детей и бежала в безопасное место, но его Белла, спокойная, уравновешенная императрица, при необходимости могла быть яростной воительницей. Ее глаза упрямо блестели:
— Ни в коем случае! Я пойду с тобой.
— Нет, не пойдешь, — возразил Эдвард. — Это небезопасно. Пожалуйста, Белла, я буду не в состоянии сосредоточиться на борьбе, если не буду знать, что ты в безопасности. — Он поднял взгляд. — Таня?
— Император прав, — сказала Таня, как обычно умиротворенная и с виду не задетая взрывами.
Белла тихо простонала, когда Таня сказала, что ее долг защитить детей.
— Отправляйтесь в подземный город. Там вы будете в безопасности. — Эдвард поцеловал Беллу и кратко сжал в объятиях. — Я люблю тебя. Иди.

Эдвард увидел Беллу только, когда все закончилось, город был в руинах, а дворец сровнен с землей. Подземный город тоже был разрушен: должно быть, Джеймс знал, что Эдвард попытается отправить свою семью туда. Направляясь к руинам храма, Эдвард надеялся, что Белла пренебрегла его указаниями.

Сколько жителей погибло. Сколько всего было потеряно.

Богиня лежала на спине, подперев голову руками и смотрела на звезды.

— Возможно, однажды я покажу тебе воспоминания Беллы об этом дне. Она никогда не рассказывала тебе все, через что тогда прошла. Скажу лишь, что ее смелость и находчивость в очередной раз заставили меня гордиться ей.

Мыслями Эдвард вернулся в момент, когда нашел Беллу в обломках храма. Его облегчение от этого было таким глубоким и мощным, что он даже не смог вознести пристойную молитву, кроме: «Цела, хвала Богине. Цела!» Белла держала в руках ребенка, и Эдвард пришел в недоумение, когда посмотрел на него.

— Это не наш ребенок.

Белла смеялась сквозь слезы, это звук ласкал его слух, а потом она сказала, что отправила их детей в безопасное место. Эдвард хотел встряхнуть ее, когда она рассказала, что отправила Элис с детьми в спасательной капсуле. Неужели Белла не понимала, что судьба Федерации зависела от нее? Однако в том была Белла: она всегда ставила своих любимых на первое место. То была одна из причин, почему из нее вышла хорошая императрица.

Эдвард не хотел вспоминать, что было после атаки. Тогда отсутствие у него самоконтроля подвергло жизнь Беллы опасности, но Эдварда все равно засосало в это воспоминание, где он умолял Беллу выпить отвар Эсми, который не дал бы ребенку развиваться внутри Беллы. После близнецов новая беременность наступила слишком рано и была чревата. Поначалу она отказалась и упиралась до тех пор, пока Эдвард не спросил, кого она хочет выбрать опекуны детей, если умрет, а горе убьет его. Эдвард спрашивал не всерьез, поскольку свидетели на их свадьбе, Элис и Джаспер, уже поклялись в этом. Однако этот вопрос достиг своей цели: заставить Беллу понять, что не только ее жизни грозит опасность, но и его тоже, и, возможно, судьбе всей Федерации. Эдвард обнимал рыдающую Беллу, когда она выпила содержимое бутылочки, но ничего не произошло.

В тот миг Эдвард стал терять свою веру, хотя Таня увидела в этом волю богов. Предначертано звездами, сказала она. Эдвард злился на Богиню, усомнился в ее существовании. Глянув на Богиню, он заметил, что она смотрит на него, словно на интересное видео.

— Вы не злитесь, что я потерял веру в вас? — спросил Эдвард.
Она послала ему мягкую, сострадательную улыбку.
— О, Эдвард. Бедняга. Нет, я не злилась на тебя. Тебе было так больно и страшно...
— В такие времена Карлайл находит утешение в молитве.
Богиня рассмеялась:
— Ты не Карлайл.
— Белла злилась на вас, — произнес Эдвард. Перекатившись на спину, он лег рядом с Богиней и посмотрел на звезды. — Она сказала, что раз вы планировали убить нашего ребенка...
Он осекся.
— Эдвард, по возможности я стараюсь избавлять моих детей от страданий. Твоя боль разрывает меня сильнее, чем ты можешь себе представить. И еще сложнее, когда ты отказываешься принимать мои утешения.
Эдвард задумался на минутку, о грехе, который подтолкнул его к потере веры.
— Так я должен был...
Богиня хмыкнула:
— Нет, так легко ты не соскочишь с крючка. Ты не должен был. Ты собирался.
— Я не понимаю.
Богиня взмахнула рукой.
— И не поймешь.
Эдвард не знал, оскорбляться ли ему из-за этого.
— Я хочу, чтобы ты подумал, когда ты стал создавать воспоминания.

Эдвард опять нырнул в воспоминания, даже не успев дать информированного согласия. Он увидел Рождество, которое организовал для Беллы и детей. Ее слезы радости, когда он вернул ей ее свадебную тунику, которая, по мнению Беллы, не подлежала восстановлению. Дети были еще совсем маленькими, чтобы запомнить тот день, хотя Эдвард намекнул Белле, что создание счастливых воспоминаний было не единственной его причиной. Ему было стыдно признать, что весь праздник был для него возможностью втиснуть как можно больше счастливых моментов за несколько коротких месяцев. Хотя он сомневался, что сила этих воспоминаний продлит ему жизнь, если беременность Беллы пойдет не по плану, как он боялся.

Эдвард призадумался о своей жизни и отсутствии в ней счастливых семейных воспоминаний и своей клятве, данной своей семье, которая всегда будет чувствовать его любовь; что его дом будет теплым, счастливым местом. Сдержали ли он эту клятву? Холодок прошелся по Эдварду, так как он сомневался, что это так. Определенно Несси и маленький Карлайл знали о его любви к ним, но как давно он прилагал усилия, чтобы выделить семейное время для игр или просто насладиться компанией кого-то еще?

Воспоминание о первых шагах Несси было приятным, хотя от него у Эдварда защемило сердце. Он хотел еще одного ребенка, но сейчас радовался, что его не случилось, потому что он был бы отсутствующим родителем, — вовсе не таким, как его родители, но точно не отцом, которым он намеревался быть.

— Теперь ты начинаешь понимать, — сказала Богиня.
Потянувшись к сумке рядом с собой, она вытащила оттуда еще один красный, круглый фрукт и хорошенько откусила от него.
— Что случилось дальше?
— Нет, — сказал Эдвард и сел. — Я не хочу продолжать.
— Эдвард...
— Нет! — прокричал он. — Отпустите меня.
Богиня откусила еще раз и просто смотрела на него. Эдвард со стоном опустился на землю.
— Прошу, не заставляйте меня. Я годами не вспоминал об этом. С тех пор как кошмары... — Эдвард зажмурился. — Прошу.

Богиня выронила фрукт и обняла Эдварда. То были объятия Беллы, ее запах, хотя Эдвард чувствовал едва сдерживаемую силу, курсирующую по ее венам. Он задрожал: то воспоминание было душераздирающим. Он боролся с ним, поскольку оно неумолимо тянуло его вниз.

Джаспер пришел к нему в офис. Он стоял в дверях, пока Эдвард не оторвал взгляд от бумаг. Его взгляд застыл на лице друга, не в силах отвернуться. Джаспер был бледен, глаза объяты ужасом и мукой.

— Нет, — произнес Эдвард.
На миг он вновь стал мальчиком в том классе, беспомощный в борьбе против ужасающей правды.
Джаспер встал на колени рядом с Эдвардом. Он утешающе положил руку на плечо Эдварда, но тот оттолкнул его. Он больше не мог смотреть в эти ужасные, жалеющие и горестные глаза Джаспера.
— Нет, — сказал он.
Эдвард не понимал, кто говорил: Эдвард из его воспоминания, Эдвард с луга или, может, Эдвард, ворочающийся в лихорадке в своем гнезде.
— Мне жаль, — сказал Джаспер. — Ее корабль...
— Нет! — проревел Эдвард.
Он вонзил когти себе в голову, неистово крича. Однако отрицание не могло прогнать правду.

В памяти Эдварда были пробелы, но его не волновало восполнять их. Он подписал документ, наделявший Джаспера властью монарха. (Вообще-то, она должна была перейти к Эмметту, но Эдвард не мыслил здраво. Джаспер втихую передал правление Эмметту как можно скорее.) Затем Эдвард оказался на луне Феникс; вокруг него было искромсанные, почерневшие обломки корабля, а вонь обгоревшего металла жгла ему ноздри. Эдвард разгребал пепел, ища Беллу, свою любимую, свою половинку души, свое все.

Эдвард кричал в агонии. Он лежал на траве, его голова покоилась на коленях Богини, которая баюкала Эдварда, но он едва слышал из-за завесы боли, которая перекрывала все, кроме воспоминания... ужасающего, драматического воспоминания.

Сбоку от обломков лежали три тела. Мужчина, Таня, любимая телохранительница Беллы, которую смогли опознать по росту, и тело человеческой женщины. Джаспер не поверил Эдварду, когда тот сказал, что это не Белла, однако под вонью горелой плоти был запах не его пары. Эдвард должен найти ее. Он продирал когтями пепел, обжигал руки, раскидывая горячий металл, перемещаясь по полю из обломков, чтобы затем вернуться в начало, когда не находил и следа Беллы. Снова и снова. Эдвард не мог остановиться. Пока не найдет Беллу.

Джаспер оказался перед ним с коммуникатором. Эдвард толком не понимал, что говорил его друг. Он посмотрел на экран, и агония, словно всаженный нож, провернулась внутри Эдварда при виде Беллы. Зачем Джасперу проделывать такой жестокий...

Джаспер указал на метку даты, и Эдвард непонимающе моргнул.

— Она жива, — сказал Джаспер.
Два самых прекрасных слова, которые Эдвард слышал за всю свою жизнь.
В следующем воспоминании Эдвард уже держал Беллу в своих руках, лежа с ней на одной из этих странных плоских человеческих кроватей.
— Наш ребенок, — прошептала Белла с глазами полными боли.
— Знаю, — сказал Эдвард. — Знаю. Я пересматривал твое видео снова и снова по пути сюда. Мне так жаль. Однако у меня есть ты. Ты. О, Белла, слава Богине, что у меня по-прежнему есть ты.

В свете этого его последняя схватка с Джеймсом казалась незначительным событием. Наверное, Джеймса это жутко разочаровало бы. В конце концов, Джеймс хотел лишь причинить страдания мужчине, который однажды любил его брата, и потерял свою власть. Эдвард познал настоящую боль, и ничто не могло сравниться с этим.

— Довольны? — Эдвард едва сдерживал горечь в своем голосе.
Он злился, что ему пришлось заново переживать эти моменты. Их контроль над ним должен был ослабнуть, зная, что после этого его пара будет в его объятиях, но этого было достаточно, чтобы Эдварда рвало на клочки.
Сострадание Богини было тяжело выносить, когда Эдвард едва сдерживал отвращение.
— Эдвард, тебе нужно...
— Пережить самые ужасные дни в своей жизни? Да, я очень рад этому опыту.
Глаза Богини полыхнули гневом, который мигом испарился из Эдварда. Он понурил голову. Кончик его хвоста залез ему в руку, и он стал крутить его. Руки Боги нежно накрыли его ладони.
— Я сделала это не для того, чтобы ты страдал, Эдвард.
— Знаю.
Он все еще не мог смотреть ей в глаза.
Белла засунула коробочку с прахом их ребенка в саван Тани.
— Я знаю, ты позаботишься о нем, — прошептала она. — Ты всегда заботилась обо мне. Я люблю тебя, Таня. Надеюсь, ты знала это.

Ему хотелось сказать «ну конечно, она знала», однако слова застряли в его горле. Эдвард обнимал Беллу, и они смотрели, как лодочка исчезает за горизонтом. Эдвард не спросил у Беллы о сне, который приснился ей несколькими днями спустя. Она смеялась, плакала и говорила с Таней, словно та стояла рядом с ними. Эдварда растревожило это, что он пытался добудиться до нее, но сон не отпускал Беллу, пока не закончился. Что бы ей ни привиделось, это вывело Беллу из депрессии, из-за которой та была прикована к гнезду последние несколько дней. Она все еще горевала, как и Эдвард, но сейчас они могли поддерживать друг друга, вместо того чтобы утопать в горе по одиночке.

Боль так и не ушла, чем потом поделилась с ними Эсми, женщина, которая знала, каково потерять ребенка. Однако со временем, пообещала она, эта боль станет терпимой. Постепенно ее правота подтвердилась.

— Белла так и не простила меня до конца, — проговорила Богиня, прерывая грезы Эдварда.
— Как и я, — прямолинейно сказал Эдвард.
— Если бы я могла избавить вас от боли, то сделала бы это.
— Я понимаю. — Никто не смог бы отрицать это, смотря в эти грустные, любящие глаза. — Однако осознание неминуемости событий не облегчает ношу.
— Я хочу, чтобы все мои дети были счастливы. Эдвард, ты теряешь время.
Его глаза расширились.
— Вы же не о?..
— О, боже, нет. Я не говорю, что кто-то из вас умирает. Ничего подобного. Я к тому, чтобы когда вы оба оглянетесь на свою долгую жизнь, то зададитесь вопросом, а почему вы теряли мгновения, в которых могли быть счастливы. — Богиня поднялась на ноги и протянула руку Эдварду. Она поцеловала его в лоб, когда он поднимался. — Я люблю тебя, Эдвард. Никогда не забывай этого.
Он одарил Богиню кривоватой улыбочкой, которую выучил для Беллы.
— Долго пришлось ждать, чтобы сообщить мне?
Богиня потянулась и обхватила ладонью щеку Эдварда.
— Я говорила тебе каждый день. Ты просто не слушал. — Она уронила руку ему на плечо. — Скоро ты проснешься, и Белле понадобится твое утешение. Она была очень напугана в эти дни.
— Дни? — встревожился Эдвард.
— Да, дни. Время иначе течет здесь. Ты ведь запомнишь это, не так ли, Эдвард?
С учетом насильно пережитых худших воспоминаний своей жизни урок был прочно усвоен.
Грусть на мгновение отразилась на лице Богини.
— Но также и лучшие моменты.
— Да.

Другое воспоминание окутало его — Белла за пару часов до их свадебной церемонии. Она смотрела на него блестящими глазами.

— Я люблю тебя, Эдвард.
Он кивнул:
— Я знаю.
– Тебе следует сказать эти же слова в ответ, — понукала его Белла.
Он озадачился.
— Почему? Ты и так знаешь, что я люблю тебя.
Белла улыбнулась:
— Потому что мне нравится слышать эти слова.
Он заключил Беллу в объятия, его хвостом оплел спину жены, а кончик лег ей на плечо.
— Я люблю тебя, Белла, и если ты чувствуешь себя счастливой, слыша эти слова, я буду повторять их тебе каждый день, каждый час, до конца нашей жизни.

Делал ли он так? Сомнительно. Однако Эдвард вознамерился делать это в будущем.

Богиня нежно улыбнулась, слезы блестели в ее глазах.

— А затем Белла потекла.
Хвост Эдварда весело прищелкнул.
— Похоже, и вы вот-вот.
Богиня хмыкнула, и все же пара слезинок упала из ее глаз на щеки.
— Будь счастлив, Эдвард.
— Спасибо, Богиня. Спасибо, что заботитесь о том, чтобы наш брак был счастливым, насколько это возможно.
— У меня есть скрытый мотив, — призналась она.
Наклонившись вперед, Богиня обняла Эдварда напоследок и поцеловала в щеку.
— Назови его Коллином.
Голос Богини был слабым и отдаленным, но ее аромат и тепло рук остались.

Эдвард открыл глаза. Он в смятении озирался по сторонам, обнаружив себя в своем гнезде. Белла распласталась на его груди, будто заснула там, навалившись на него.

— Белла, — позвал ее Эдвард.
Она резко проснулась, паника и вина читались в ее глазах. Эдвард взял ее за плечи.
— Я в порядке, — быстро уверил он жену. — Должно быть, ты вымоталась.
— Эдвард! — Ее глаза наполнились слезами. — О боже, я так...
— Ш-ш, я здоров. Иди сюда.

Он раскрыл свои объятия, и Белла улеглась в них, хлюпая носом от слез, которые не в силах была больше сдерживать. Эдвард поглаживал ее по взъерошенным волосам, которые Белла не расчесывала несколько дней, судя по всему. Белла переместилась в более удобную позицию, когда Эдвард ощутил кое-что. Он потянулся в свой карман и достал оттуда смятый цветок.

— Что это? — поинтересовалась Белла.
— Я думаю это для тебя, — Эдвард вложил цветок в ладонь Беллы.
Белла наморщила брови, гадая, откуда у Эдварда свежий цветок в кармане, когда он провел последние три дня в бреду. Эдвард аккуратно сомкнул пальцы Беллы вокруг цветка и нежно поцеловал ее мягкие губы. Не важно, где он добыл цветок. Эдвард проговорил нечто важное:
— Белла, я говорил тебе в последнее время, как сильно я люблю тебя?
— Ты говоришь мне это каждый день, — ответила она с толикой нерешительности в голосе.
— Я не о привычном «я люблю тебя» по пути на рынок. Когда я в последний раз по-настоящему признавался тебе в любви, говорил тебе, как ты невероятно ценна для меня?
Белла молчала с мгновение, и Эдвард закрыл глаза. Каким идиотом он был. Как там Богиня назвала его? О да. Дураком. Хорошее определение для этого.
— Я проведу остаток своих дней, показывая тебе это, — поклялся Эдвард.

И он сдержал это обещание.

Конец.

Примечание автора:

Теперь, друзья мои, мы подошли к концу этой небольшой истории. Знаю, что я могла бы до конца своих дней писать истории про события в галактике Форкс, но пора отпустить эту историю. Написание этого ауттейка было горько-сладким опытом для меня, зная, что с каждым словом я прощаюсь с «Предначертано звездами». Я буду скучать по этой истории.

Я хочу поблагодарить всех вас за то, что разделили это удивительное путешествие со мной. За ваши добрые слова, поддержку и вдохновение. Без вас я бы никогда не смогла бы написать книгу, и я всегда буду благодарна вам за это. Мой первый роман выйдет 11 октября 2012 года — год и семнадцать дней спустя после начала публикации этой истории.

Благодарю всех вас. Благодарю от всей души. Спасибо вам.

---

Вот и подошло это фантастическое приключение к концу. Было приятно, хотя и необычно пройтись вместе с Эдвардом по аллее памяти в психотерапевтическом ключе, да еще с таким проводником. Признаться, в некоторых моментах этой истории, да и этого ауттейка я плакала. Особенно, когда читала о детстве Эдварда и причинах его эмпатии. Однако это не помешало ему, как и другим героям, развиваться и менять свой непростой мир к лучшему, в том числе для окружающих. Это одна из причин, по которой я в самом начале взялась за эту историю. Как и то, что в жизни все возможно, даже если кажется, что все предначертано звездами.

И от всей души хочется поблагодарить всех переводчиков, редакторов и художников, приложивших немало усилий, чтобы эта история предстала в лучшем виде для читателей. Отдельная благодарность Саше. Мы вместе прошли этот долгий путь. Ценю твое доверие и наше общение.

И конечно, отдельная благодарность вам, дорогие читатели, которые прошли этот многолетний путь вместе с нами. Вы лучшие. Я не прощаюсь. До встречи в других проектах на творческих просторах Сети.

Напоследок предлагаю вам забежать на форум или написать тут, что вам больше всего запомнилось в этой истории. Быть может, она чему-то новому вас научила или навела на интересную мысль.

Предыдущая глава