2024-11-27

16

0

0

Эта неделя стала одной из самых долгих за всю мою жизнь. Каждый час бодрствования…

…и каждый час, когда я лежала в постели, пытаясь уснуть… и каждый час моего сна – каждый час каждого дня и каждой ночи в моих мыслях был только танец. Стоило мне закрыть глаза – и я видела недостаточно развёрнутые ноги, или слабые ступни, или жёсткие пальцы.

А открыв глаза, я видела всё это прямо перед собой, потому что почти наверняка находилась в это время в студии.

Занятия вместе с классом, которые когда-то пугали меня больше всего, казалось, растворились среди бесконечного времени, которое я проводила в студии – одна или с Джейкобом. Поскольку я пропускала уроки хореографии, мой учебный день начинался с занятия по пуантам. Я приходила туда уже выжатой как лимон и вынуждена была выслушивать ехидные комментарии пяти остальных девушек во главе с Леа. Им не нравилось, что я почему-то продолжаю оставаться в их классе.

Я всё ещё не была достаточно хороша и всё ещё не справлялась с заданиями. Комбинации, которые мы выполняли на занятиях, были гораздо сложнее тех, которые давал мне Джейкоб. Его связки были такого же уровня, как в моём прежнем классе, на уроках мадам Кокс.

- Потерпи, - не раз приходилось урезонивать меня Джейкобу. Однако терпеть было трудно: как я могла настолько уставать и в то же время даже не приблизиться к уровню одноклассниц?

Но особенно сильным моё разочарование становилось на занятиях по репертуару и парному танцу. На уроках репертуара мы учили вариацию Джульетты из первого акта: все на вечеринке у Капулетти, и она просто юная и беззаботная девочка. Соло длилось едва ли больше минуты, и всё же у меня по-прежнему были проблемы с тем, чтобы оставаться на пуантах. Вариация не выглядела такой уж сложной, когда я смотрела, как танцует Адела, и всё-таки я знала, что обязательно начну ошибаться, как только сделаю первый шаг.

Парный танец был ещё хуже: мне не с кем было заниматься. Джейкоб сказал, что танцевать с ним я ещё не готова, а Сета всё ещё «беспокоило» его «травмированное» колено. Поэтому мы с ним просто сидели в противоположных углах студии. Сет смотрел на Аманду и Джерри взглядом потерявшегося щенка, а я наблюдала. Правда, я была почти благодарна, когда Сет отказывался встать в пару со мной: я не хотела танцевать это па-де-де – сцену на балконе.

Вот этим движениям мастер Карлайл часами учил нас с Эдвардом в Force, в старомодной студии с высоким потолком, а теперь мистер Йорк монотонно объяснял те же самые па членам Королевского клана, и те выполняли их все вместе, выстроившись в колонну и стараясь не пинать друг друга. Этот эпизод занимал всё пространство сцены, поэтому пять пар, одновременно разучивающие его в студии, никак не могли добиться, чтобы па-де-де выглядело профессионально.

Правда, Джейкобу и Леа все равно удавалось смотреться хорошо. Ну, на самом деле хорошо смотрелся Джейкоб, достаточно сильный, чтобы выполнять сложные подъёмы и шаги и при этом двигаться плавно и без напряжения. Леа была слегка зажата и большую часть времени перешучивалась с окружающими. Я заметила, что Джейкоба это немного раздражает. Правда, закончив, он молча посмотрел на меня, словно напоминая нам обоим, что в скором времени это па-де-де буду танцевать с ним я .

Но от этой мысли мне сделалось тошно. Это был единственный раз, когда мне не удалось защититься от воспоминаний об Эдварде. Это было наше па-де-де… наш танец. Смотреть, как все выполняют те движения, разучивая которые мы потели и ссорились… в этом было что-то неправильное.

Во вторник на занятии по парному танцу все работали над той связкой, которая потребовала от меня столько усилий – арабеск и вращение в руки партнёра. Но у них это получилось легко: через десять минут, разобравшись с этой фигурой, все уже перешли к следующему движению. Мои ногти впились в кожу голеней, как будто боль могла заглушить мысли, которые лезли в голову, несмотря на моё отчаянное сопротивление.

Джейкоб словно случайно присел рядом со мной, чтобы взять свою бутылку с водой.
- Отойди в дальний угол и поработай над первыми несколькими движениями.

Я взглянула на него:
- Что толку делать это без партнёра?

Он отхлебнул из бутылки.
- Лучше, чем ничего. А теперь иди.

Я быстро научилась слушаться Джейкоба – не из-за того, что он угрожал мне чем-то, а потому что, похоже, всегда оказывался прав: исправление первых нескольких па полностью освободило мои мысли от Эдварда, и вместо этого я погрузилась в то же самое состояние, в каком была накануне – полную сосредоточенность. Те же самые элементы, которые мне приходилось выполнять с Эдвардом, теперь, когда я использовала приёмы Джейкоба, казались совершенно другими. Разбивка движений на составные части позволила мне найти другой подход к ним, совсем не такой, как при простом повторении.

И то же самое происходило со всеми упражнениями, над которыми я работала в долгие часы занятий в студии наедине с собой: я заново училась балету.

Каждое плие, каждый арабеск, каждый рон-де-жан (Прим.пер.: rond de jambe – фр. - движение ногой, описывающей круг, например, rond de jambe parter) или батман – все они приобретали новое значение. Я чувствовала себя так, словно узнавала их секреты.

А когда я исправила свои плие утром в среду, на моём девятом уроке, я поняла, что Джейкоб снова оказался прав: мне не стоило беспокоиться о времени, которое будет отнимать эта техника занятий.

- Пять минут, - сказал он с улыбкой, потягивая кофе - уверена, торговцы кофе у Спейс-Нидл порядком разбогатели за наш счёт. – Это уже далеко не полчаса, Свон.

Я не возразила, как сделала бы за два дня до этого. Просто улыбнулась и продолжила выполнять упражнения, сосредоточившись на удержании коленей в правильной позиции. Я уже почти пристрастилась к удовольствию, получаемому при исправлении очередной части движения. Когда видишь, что оно становится правильным, возникает чувство, подобное тому, какое испытываешь, когда на светофоре загорается зелёный свет или когда удаётся поймать мяч – крошечное удовлетворение, которого ты даже не сознаёшь, но оно всё равно есть.

Но первое большое удовлетворение я ощутила в четверг на занятии по современному танцу, которое было для меня теперь единственным ежедневным временем отдыха, если не считать нескольких минут, отведённых мне для еды и кофе. Мы выполняли очередную причудливую комбинацию с множеством сгибаний и растягиваний. Марк, как обычно был увлечён этим.

- Растянитесь! Как будто ничто не мешает вам изогнуть ваши спины спиралью.

- Жутко себе даже представить, - пробормотала Леа. Джерри и Джейкоб хохотнули.

- Леа, потише. А теперь потянитесь! Тянитесь, словно можете оторваться от земли. И прыжок!

Прыжки в современном танце бывают странными – согнутые ноги, самые неожиданные изгибы – но они довольно забавны. Я оттолкнулась от пола и прыгнула, не достигнув, разумеется, той высоты, на какую взлетела находившаяся рядом Аманда. Но приземлилась я мягко.

Мелодия закончилась. Марк, сложив руки на груди, смотрел на меня со своей характерной улыбкой. Его глаза блестели.
- Отличное плие, Белла. Весьма выдержанное.

Все взглянули на меня, правда, только на мгновение. Я покраснела. Это было не такой уж похвалой – все тут же перешли к своим тур-жете или фуэте. И всё-таки… это было уже кое-что.

Проходя в дальний конец студии, чтобы начать следующую комбинацию, я почувствовала, как кто-то легонько хлопнул меня по спине. Я оглянулась и увидела Джейкоба, который отходил от меня с едва заметной улыбкой на лице.

Вдоль позвоночника пробежала дрожь. Да, чёрт возьми!

Мне не пришлось даже думать об этом – я просто сделала так много этих проклятых плие, что теперь, глядя в зеркало, исправляла положение каждой части тела за долю секунды.

Правда уже в тот же день после ужина эйфория от похвалы Марка прошла бесследно.

- Это было всего лишь плие, - сказала я Джейкобу.

- Да, Белла, - согласился он, проталкивая иголку сквозь подошву своей балетки. – Но подумай о том, как ты будешь выглядеть, когда сделаешь с каждым движением то, что ты сделала с этим плие. Во время прыжков, при поворотах… - он махнул рукой, держащей иглу. – Это то, чего мы добиваемся. Но сейчас наша цель – вернуть тебя на уровень первого курса, поэтому поскорее займись комбинациями.

- А ты свяжешь мне шарф, если я достигну этого? – поддразнила я его, направляясь в центр студии.

Он рассмеялся:
- Просто танцуй, Свон.

Первый курс. Было так трудно оценить, на каком уровне я нахожусь, используя технику, настолько отличавшуюся от обычной. Все ориентиры изменились. Но постепенно я почувствовала, что выполнять комбинации стало легче. Я уже не сваливалась на всю ступню с пуант. Могла удерживать нужную позу. Я приближалась к своей цели…



Вечер четверга. Я едва вскарабкалась по лестнице в свою комнату. Открыв дверь, тут же буквально упала на свою кровать.

Всё моё тело болело. Болело, как никогда прежде, от всех этих повторяющихся день за днём движений, к которым не были готовы ни мои мышцы, ни моя выносливость. Я так устала. Казалось, я могла бы проспать целую неделю – и всё равно не почувствовала бы себя отдохнувшей.

Но даже сейчас мой день ещё не кончился. «Вставай, Белла!» - приказала я себе.

Застонав, я скатилась с кровати на пол и начала комплекс растягиваний и массажа мышц. «Иначе утром будет ещё хуже, чем теперь», - пыталась я уговаривать себя.

Четыре дня каторжного труда. Осталось ещё семь недель и три дня. Такого же труда…

«Семь недель, чтобы получить партию Джульетты», - подумала я в противовес этому. Вот для чего я делаю это: чтобы не провалиться.

Но завтра вечером был последний срок для панше, а я всё ещё даже не приблизилась к его выполнению. Я могла поднять ногу до ста восьмидесяти градусов, но буквально на миллисекунду, а потом падала с пуанты на всю ступню и ничего не могла с этим поделать.

«Почему раньше у меня получалось?» - спросила я себя, наклоняясь до пола на шпагате, чтобы растянуть спину.

Я вспомнила тот вечер… вечер, когда впервые сумела исполнить этот элемент.

Это было сразу после того, как Эдвард заставил меня обратиться к доктору Хиллу по поводу моего сотрясения – и тот отстранил меня от участия в ревю. Я ужасно разозлилась.

Я ушла в пустую студию, полная решимости тайно позаниматься. Но поначалу всё было ужасно. Я падала с пуант, неточно приземлялась… «Прямо как сейчас!» - осознала я.

Быстро выпрямившись, я подтянула к себе ноги и села по-турецки. Как же мне удалось тогда справиться с этим? Освоить моё панше?

Наконец я вспомнила, что слушала музыку, и это просто произошло.

Я снова надела на ноющие ноги пуанты, не потрудившись даже подложить овечью шерсть. Потом быстро взяла из сумки свой iPod и подключила его к колонкам Леа, не особенно беспокоясь по поводу того, что она будет возражать.

All of me.

Я встала в исходную позицию для панше и нажала на кнопку воспроизведения.

Полились первые нарастающие звуки.

И я снова очутилась в огромном театре Force de la Beauté, почувствовала направленные на меня и только на меня белые и голубые прожектора.

«Боже, я был загипнотизирован, Белла…»

Я поднялась на пуанты, потом в обычный арабеск. Это была только я, одна на чёрной сцене в своей мерцающей синей с золотом пачке. Белла Свон. Танцовщица.

«Ты была как прима-балерина… танцовщица моего внутреннего зрения».

Вспомнив его слова, я почувствовала, как моё сердце воспарило. Звуки фортепиано, вспыхивая и угасая, покатились вниз. Изнемогая от непереносимо сильных чувств, я одновременно с выдохом наклонилась вперёд и высоко подняла ногу - прямую, с оттянутым носком.

«Как мой собственный персональный идеал…»

Прожекторы согревали мои обнажённые руки, делая грациозно протянутые вперёд пальцы похожими на мраморные.

Я чувствовала себя совершенной.

«Это было самым прекрасным из всего, что я когда-либо видел, Белла. За всю жизнь».

Мелодия ушла далеко вперёд.

«За всю жизнь».

Я открыла глаза… они были закрыты?

Я всё ещё удерживала панше! Потом, выпрямляясь, опустила ногу. Моё лицо расплылось в улыбке. Я сделала это! У меня это есть! У меня есть моё панше!

- Ты действительно партнёрша Эдварда Мэйсена.

Я подняла глаза. В дверях стояла Бриджит в своей пижаме, держа в руках щётку для волос и несессер. Её рыжие волосы были заплетены в длинную влажную косу, перекинутую через плечо вперёд. Она пристально смотрела на меня.

Я сглотнула.
- Бывшая.

Она нахмурилась, наморщив лоб.
- Почему ты не делаешь этого на занятиях?

- Мы не делаем панше, - сказала я. – Во всяком случае, не на середине.

- Да, - медленно сказала Бриджит, проходя к своему столу и складывая на него то, что было у неё в руках. – И не на пуантах. Но это требует такого чувства равновесия и силы… я имею в виду, почему ты не используешь их?

Я прикусила губу, пытаясь не улыбаться слишком гордо:
- Не знаю… - и снова посмотрела на неё. – Но я над этим работаю.

- Хмм, - она пожала плечами и легла в постель, её недоверие исчезло. – Ну что ж, может быть, однажды ты сделаешь что-то подобное за пределами этой спальни и наконец перестанешь выглядеть законченной неудачницей.

Я была слишком счастлива, чтобы обижаться.

- Спасибо, - сказала я ей, прежде чем торопливо выйти в коридор. Я должна рассказать Джейкобу! Только бы он ещё не ушёл спать. Я сбежала по ступенькам, чувствуя в ногах необыкновенную лёгкость, хотя ещё пару минут назад едва могла ходить.

Я уже собиралась влететь в гостиную, когда услышала хихиканье.

Остановившись в дверях, я увидела Джейкоба и Леа – они вовсю целовались, страстно обнявшись на диване. Я моргнула. Почему-то я почувствовала… ревность? Мы с Джейкобом в последние дни проводили столько времени вместе, а на занятиях это ощущалось так, словно мы с ним были соучастниками розыгрыша, понятного только нам двоим – все остальные думали, что я полный отстой, но мы оба знали… ну, я надеялась… что это не так. Он был здесь моим единственным другом… мы вместе пили кофе…

Но сейчас он целовался с Леа, как будто завтра наступит конец света, её руки гладили его мускулистую спину, а он обнимал её за талию и ягодицы.

- Кончай пялиться, Форс – услышала я сзади чей-то шёпот. Обернувшись, я увидела Джерри, идущего по коридору в одних пижамных штанах.

Я снова моргнула, покачала головой и пошла вслед за ним на кухню.

Он рассмеялся, увидев моё лицо, и достал из холодильника бутылку апельсинового сока.

- Что? Неужели старина Мэйсен никогда тебя так не целовал?

- Не твоё дело, - с отвращением ответила я.

Джерри пожал плечами и почесал свою бородку.
- Какая обидчивая.

Я выдохнула и прислонилась к кухонной стойке.
- А… давно Леа и Джейкоб встречаются?

Он налил себе стакан сока и внимательно посмотрел на меня.
- Они никогда не «встречаются». Просто получают совместное удовольствие.

Я нахмурилась.
- То есть что-то вроде… секса по дружбе?

- Хмм, - задумчиво протянул он, облизывая пролившийся сок со своего пальца. – Да, пожалуй. У Джейкоба, похоже, не было настоящей подружки, ну… насколько мне известно, - он помолчал, глядя в пространство. – Если не считать того тура в Лондон, когда он здорово напился и, думаю, в конце концов оказался помолвленным с какой-то… - Джерри склонил голову к плечу. – Или это было в Австралии.

- Я вижу, вы много путешествуете, - заметила я.

- Ещё бы, Форс, - подтвердил он. – Мы Королевский клан, и это наша работа – убедить всех остальных, что мы лучшие.

- Так я и поняла, - спокойно сказала я, постукивая пальцами по столешнице.

Джерри наклонился вперёд, внимательно глядя на меня.
- Что ты здесь делаешь, Форс? – спросил он, как будто я была собакой, каким-то образом пробравшейся в дом после наступления темноты. – Почему ты не со своими маленькими первокурсницами и не с Мэйсеном?

- Мне предложили стипендию, - в тысячный раз повторила я.

- И ты не попросила Мэйсена помочь? – спросил Джерри. – Что ты ему сделала? Жете не в том направлении – врезала ногой по его драгоценному личику? (Прим.пер.: неясно, какое именно жете имеет в виду Джерри, но больше всего шансов попасть «по личику» есть при выполнении grand battement jete)

- И почему вы, ребята, так к нему относитесь? – разочарованно спросила я. – Его друзья никогда не несут ничего подобного о Джейкобе.

- Его друзья? – повторил Джерри, нахмурившись. – Я уверен, что этот парень, Эммет, слишком занят, принимая стероиды, а двое русских едва ли говорят по-английски, что же до лилипутки, то её голос, должно быть, слишком тонок, чтобы можно было его расслышать.

Я недоверчиво усмехнулась:
- Ты на самом деле такой грубый? Не могу в это поверить!

- Нет, - Джерри с серьёзным видом покачал головой и посмотрел мне прямо в глаза. – Поверь в это Форс. Мы здесь одна семья: если у кого-то проблема, то она становится нашей общей проблемой. Ни на секунду не обольщайся, что ты здесь своя, и, уж конечно, не думай, что нас волнует твой танец или твоя разрушенная личная жизнь. За прошедшие шесть лет этот дом покинули тринадцать других танцовщиков и танцовщиц, и все они были лучше тебя. Поэтому если ты собираешься здесь остаться, тебе придётся смириться с тем, что Джейкоб не любит твоего хорошенького маленького бойфренда, а следовательно, и все мы тоже. Мы будем говорить всё, что нам нравится, мы будем делать всё, что нам нравится, и не тебе нас судить. Поняла?

Я смотрела на него, не зная, чего мне больше хочется – заплакать или ударить его побольнее. Но вместо этого я тихо сказала:
- Если вы здесь так близки, то почему бы тебе не рассказать всем, что ты влюблён в Сета?

Его челюсть отвисла.

Я сухо улыбнулась.
- Когда никто с тобой не разговаривает, можно увидеть очень многое.

С этими словами я вышла и поспешила обратно на второй этаж. Я испытывала острое чувство жестокого удовлетворения: шансы были пятьдесят на пятьдесят, я была не совсем уверена… однако то, как он всегда поглядывал на Сета после каждой своей глупой шутки в адрес Аманды… И как первым побежал за льдом для колена Сета. И как постоянно кого-то поддразнивал – словно ему было что скрывать. Но всё равно это было смелое предположение.

Моё злое торжество продолжалось всего минуту, а потом я почувствовала себя виноватой: это был удар ниже пояса.

«Что ж, - подумала я. – По крайней мере, теперь все точки над i расставлены: я здесь чужая».


- Соберись, Белла! – приказал Джейкоб. Это был вечер пятницы. Крайний срок для панше.

Джерри был непривычно тихим в это утро, когда все старались не сталкиваться друг с другом в коридоре и душевых. Обгоняя меня на лестнице, он нервно взглянул в мою сторону, но ничего не сказал, так как следом за ним шёл Робби. Моё чувство вины усилилось – это действительно был нечестный удар.

- Белла! – снова повысил голос Джейкоб. – Поторопись.

Я моргнула и бросила сумку на пол.

- Извини, - пробормотала я, садясь, чтобы надеть пуанты. Мне скоро должна была понадобиться новая пара – я так много танцевала, что они слишком быстро изнашивались. – Это была долгая неделя, знаешь ли.

Он ухмыльнулся:
- Не беспокойся: у тебя будет ещё семь, чтобы привыкнуть.

- Фуу, - застонала я и с усилием встала на ноги.

- Готова? – спросил он, стоя у переднего станка в ярко-красной майке и тренировочных брюках.

Я самодовольно кивнула и вышла в центр.
- Вчера вечером я держала его гораздо дольше пяти секунд.

- Впечатляет, - сказал он, складывая руки на груди и вызывающе глядя на меня. – Показывай.

Я глубоко вдохнула. Ладно.

Я встала на пуанту, почувствовав, как надёжно уперся в пол мысок. Нога поднялась назад.

«Как тихо», - растерянно подумала я.

Я подняла ногу выше, ещё, ещё… Взглянула в зеркало. Сто пятьдесят…

И тут мои пальцы потеряли опору, я снова опустилась на всю ступню.

- Чёрт побери! – пробормотала я, заправляя за ухо выбившуюся прядь. Чувствуя сильное смущение, я посмотрела на Джейкоба.

Он лишь наклонил голову к плечу:
- Не совсем то, да?

- Я могу сделать его под музыку из ревю, - расстроенно сказала я. – Это было идеально, клянусь, - и я пошла к своей сумке. – Позволь мне показать тебе…

- Нет, Белла, - сказал Джейкоб, шагнув вперёд.

Я повернулась к нему, держа в руках iPod:
- Но я могу…

Он покачал головой.
- Ты не будешь выполнять его под музыку. Твоё мастерство не должно зависеть от ситуации, Белла: вот почему мы разбираем каждое движение так детально – чтобы в любой обстановке, что бы ни случилось, ты была способна исполнить его. Думаешь, тебе разрешат сменить Прокофьева на Джона Шмидта, чтобы у тебя получилось панше?

- Нет, но…

- Белла, - он посмотрел на меня, как бы говоря: «Ты знаешь, что я прав». – Хватит. Тебе не нужна музыка, ты можешь сделать это, используя только свою технику.

Он жестом показал, чтобы я вернулась в центр. Я вздохнула и выполнила его распоряжение.

- Но я не могу видеть себя, чтобы исправлять недостатки, не падая с пуанты.

- Я сделаю это для тебя, - ответил он и встал передо мной. – Положи руки мне на плечи.

Я нерешительно положила ладони на его твёрдые мускулы, его обнажённая кожа была горячее моих рук.

- Понемногу, - тихо сказал Джейкоб, глядя мне в глаза.

Я шагнула вперёд, поднимаясь на пуанту, и сильнее ухватилась за его плечи.

- Помни о выворотности, - сказал он. – Отведи бедро, держи ногу прямой, – его взгляд скользил по моему телу. – Опорная нога всё ещё недостаточно развёрнута. Да, правильно, - он пальцем приподнял мой подбородок, осторожно восстанавливая зрительный контакт. Джейкоб был спокойным, сосредоточенным. – Лицо вверх. Хорошо, продолжай.

Я подняла ногу выше, и в это время он начал медленно опускаться на одно колено.
- Не опускай грудную клетку, или ты потеряешь равновесие. Опорная нога всё ещё нуждается в укреплении, Белла. Почувствуй силу, идущую от пола – стань одним целым с ним. Выше.

Теперь он полностью опустился на колено, оттянув носок, как и полагается танцовщику.

- Чёрт! – пробормотала я, пошатнувшись. Он быстро положил руки мне на талию, придавая устойчивость.

- Почему это произошло? – терпеливо спросил он.

- Э… - я сглотнула, пытаясь привыкнуть к осторожному прикосновению его рук к моей талии. – Я отвлеклась, грудная клетка слегка опустилась.

- Хорошо, - он кивнул. Я посмотрела на него. Наши лица были так близко, мы глядели друг другу в глаза. Я слышала его вдохи и выдохи, но знала, что моё дыхание было гораздо более шумным и прерывистым.

Я вспомнила, когда в последний раз стояла подобным образом – с Эдвардом. Когда он внезапно появился в том кольце танцовщиков на сцене, а мне было так больно… и он не позволил мне танцевать одной: станцевал со мной сам. И как раз перед тем, как остальные готовы были разделиться и открыть нас публике, я спросила его, значу ли для него что-нибудь… но тут они разделились и мы вышли вперёд… и он опустился передо мной на одно колено, а я высоко подняла ногу, наклонившись и оказавшись с ним лицом к лицу, так близко. И это было так, словно мы остались с ним одни в том театре…

Я вспомнила отчаяние, исказившее тогда моё лицо: мне необходимо было знать, действительно ли он любит меня… или я просто глупая увлекающаяся девчонка. И его лицо выражало такое же отчаяние: он хотел рассказать мне всё…

«Никто не может научиться тому, что есть у нас с тобой. Это всегда могла быть только ты, Белла».

Я почувствовала, как из под моих закрытых век поползли слёзы.

- Белла, - мягко сказал Джейкоб.

Я открыла глаза. Теперь передо мной было его лицо, а не лицо Эдварда.

- Прости, - прошептала я и попыталась выпрямиться. Но Джейкоб продолжал крепко держать руки у меня на талии.

- Белла, ты всё ещё на пуанте. Продолжай, - он осторожно освободил одну руку и вытер слезу с моей щеки. Его глаза в тусклом свете ламп, горевших в студии, были цвета бренди и глядели на меня с абсолютной решимостью. – Оставайся собранной.

Я глубоко вдохнула, раздражённая тем, что отвлеклась, и сморгнула оставшиеся слёзы.

- Хорошо, - сказал он. – А теперь по одной руке.

Он убрал руки с моей талии. Осторожно, по одной, я перенесла свои ладони в его руки.

- Так, - сказал он. – Ещё раз проверь свою грудь и опорную ногу и оставайся на пуанте.

Я изменила то, что он велел.

- Лучше, - одобрил он. – Но ты опираешься на мои руки и всё ещё недостаточно собранна.

- Знаю, - ответила я. Мои мысли едва ли вообще были здесь. – Но не понимаю, как…

- Посмотри на меня, - скомандовал он.

Я снова нервно поглядела ему в глаза.

- Это ничем не отличается от плие, Белла. Ты можешь сделать это, причём легко. Соберись. Просто сделай это. Не думай, просто соберись. Тебе теперь знаком этот настрой, ты знаешь, как он ощущается. Вернись в это состояние, и я тебя отпущу.

«Хорошо, Белла…» - я попыталась представить, что снова выполняю плие. Тут же перед мысленным взором возникла сотня необходимых исправлений – ступни, колени, ягодицы, бёдра, грудь…

Я применила это сейчас. Устранила каждую проблему, которую почувствовала в своём теле, как будто расправляла морщинки на ткани. Я отвела взгляд от Джейкоба и вместо этого уставилась на пятнышко на полу. Ещё раз прочувствовала всё своё тело, от пальцев высоко поднятой ноги до прогнувшейся спины и опорной ноги.

И ощутила что-то вроде щелчка.

- Отпускай, - сказала я и убрала вначале одну руку, отведя её назад. Исправила её положение. – И вторую.

Пальцы Джейкоба расслабились, и он отошёл.

Я неотрывно смотрела на то пятнышко на полу. Оно было чуть более светлого оттенка по сравнению с остальным коричневым цветом – сучок на древесине, возможно. Крошечный, почти незаметный.

Что-то капнуло с моего лица, но теперь это были не глупые слёзы – это был пот.

Пятнышко на полу… это пятнышко на полу.

И осторожно, очень осторожно я позволила своим пальцам подняться, а за ними и своему торсу. Нога медленно опустилась, а я идеально стояла на пуанте, пока пальцы ноги снова не коснулись пола. Я изящно и плавно опустила руки и медленно выдохнула. Мой взгляд покинул коричневое пятнышко на полу, и я подняла глаза.

Джейкоб стоял со сложенными на груди руками, качая головой и улыбаясь.

- Я сделала это! – взвизгнула я и обхватила его за плечи, заключив в совершенно неожиданные объятия. Меня окутал запах его лосьона. Теперь он был мне знаком – и ассоциировался с победой. Я сделала это!

Он засмеялся и похлопал меня по спине.

- И хорошо сделала, Свон. А сейчас ты должна просто сделать это ещё двадцать раз, и завтра я освобожу тебя от утреннего занятия.

Я с ухмылкой отстранилась:
- Ты рабовладелец.

Он улыбнулся и изогнул бровь:
- Но ты не можешь отрицать, что это работает.

Я недоверчиво покачала головой.
- Где ты этому научился?

Джейкоб ухмыльнулся и пошёл к своей сумке, чтобы достать бутылку с водой.
- Давным-давно, в Чикаго, - ответил он, сделав маленький глоток. – Когда мне было восемь лет и я даже не был вполне уверен, что вообще хочу танцевать, меня перевели к новому преподавателю – мсье Репину.

- Никогда о нём не слышала, - нахмурившись, сказала я.

Джейкоб кивнул.
- Он не был любимцем балетного сообщества. Его метод не был забавным – он даже не был разумным. Как ты и сказала – разве можно ожидать, что преодолеешь что-то, если ты тратишь больше двух часов на каждое движение? – он улыбнулся, бросил бутылку обратно в сумку и застегнул её на «молнию». – Наверное, людям в принципе не нравилось, что он делает таких маленьких детей, как я настолько одержимыми стремлением к совершенству – его девизом было: «Вы никогда не достигнете совершенства, но проведёте всю свою жизнь, пытаясь к нему приблизиться».

- Это и правда похоже на сильное давление на восьмилетнего ребёнка, - заметила я.

Джейкоб покачал головой.
- Это было не давление, это был вызов, - он мимолётно улыбнулся мне. – И остаётся им. Но так происходит с любым танцовщиком, сознаёт он это или нет: мы все стремимся к совершенству. Однако только двое из нас – те, кто учились у Репина, пока его студия не обанкротилась – ближе к совершенству, чем когда-либо будет кто-то ещё.

- Двое? – переспросила я, нахмурившись.

Он пристально посмотрел на меня.

- Как ты думаешь, Белла, почему мы с Эдвардом соперничаем на равных?

Ну и как вам Джейкоб? Как вообще сам процесс тренировок?

Ждём ваших комментариев здесь и на ФОРУМЕ