2024-11-8

16

0

0

Это был прямой четырёхчасовой полёт из Сан-Франциско до Чикаго. Остальные пассажиры уставились на нас, когда мы гуськом заходили в самолёт. Наверное, все балетные танцовщики выглядят определённым образом – почти всегда усталые, очень тощие или мускулистые.

Как только мы взлетели и погасла предупреждающая надпись о необходимости пристегнуть ремни, я встала и пошла искать Джейкоба. Нас рассадили по алфавиту, поэтому найти его было не слишком трудно – он сидел в первом ряду. Я быстро прошла к нему по проходу, изнемогая от желания рассказать ему новости. Но обнаружила, что он уже спит и лицо его удивительно спокойно… Чёрные ресницы касались смуглой кожи, брови были слегка нахмурены. Никогда ещё я не видела его таким беззащитным и ранимым – обычно он оставался предельно сосредоточенным и настойчивым. Руки его лежали на коленях, и даже сейчас указательные пальцы были приподняты – истинный танцовщик. Глядя на спящего Джейкоба, я почувствовала слабую надежду на то, что завтра нам всё-таки удастся повлиять на ход вещей. Потому что я знала, что, если мы хотим иметь хоть какие-то шансы на сохранение наших партий, придётся коренным образом изменить весь наш танец.

Свет в салоне потускнел. Я ещё раз с нежностью посмотрела на Джейкоба и решила не взваливать на него бремя этих новостей: какая разница, в конечном счёте? Ему нужно отдохнуть.

Я вернулась на своё место и, устроившись в кресле, натянула на себя тонкое казённое одеяло: я была выжата как лимон. Две девушки из USB рядом со мной уже уснули, как, похоже, и все остальные. Я закрыла глаза…

Но мой разум был абсолютно бодрым.

«Мы дадим им ещё одну возможность проявить себя… а потом примем окончательное решение…»
«Она выглядела как олень в свете фар».
«Проблема здесь в Белле».
«Она чертовски скучна…»

Что же делать? Как я сумею проявить себя? Как можно изменить всё за один день? И хорошая ли это вообще мысль? Я так усердно работала, чтобы танцевать как сейчас… а теперь оказалось, что публика ненавидит это. Ненавидит меня.

Я клала ногу на ногу и снова садилась ровно, беспокойно поворачивалась с одного бока на другой, понимая, что хочу немедленно очутиться в балетной студии, а не быть запертой в самолёте. Мне вспомнилась финальная сцена, которую мы танцевали с Эдвардом – томление и трепет в каждом движении. Но меня не удивило бы, если бы я действительно выглядела как олень в свете фар. Мне слишком давно не доводилось так танцевать. Я высверлила тот танец из своей головы. Сколько времени понадобится, чтобы вернуть его обратно? Возможно ли это вообще? Когда-то он был таким привычным, а теперь казался совершенно чуждым.

Но я должна найти способ, или придётся провести остаток турне в зрительном зале. А я не смогу вынести это, даже если Таня окажется лучше меня.

Я не спала. Пыталась смотреть телевизор и слушать музыку. Даже читать какие-то журналы, которые были в самолёте. Хотя я была слишком усталой, чтобы заниматься чем-то подобным, беспокойные мысли не давали мне уснуть.

Когда лампы в салоне наконец-то вновь ярко вспыхнули, а пилот объявил, что мы снижаемся, чтобы совершить посадку в Чикаго, я почувствовала себя настолько обессиленной, что едва смогла застегнуть ремень безопасности. Все остальные вяло просыпались, но тут же снова становились радостно взволнованными – ведь это был Чикаго! Однако мне хотелось только выйти из самолёта и повалиться куда-нибудь, несмотря на то, что я и так сидела. Кайус прошёл по проходу, чтобы сообщить всем о том, что делать после приземления. Я не смогла заставить себя посмотреть на него. Какая ирония была в том, что мой бывший директор дал мне ещё один шанс, а Кайус был полностью против меня.

Я нашла на багажной карусели и принесла Джейкобу его сумку. Он даже не поблагодарил, но я понимала, как ему сегодня досталось. И как унизительно это было. Поэтому я оставила его в покое – завтрашний день будет для него напряжённым.

Возле аэропорта нашу труппу ожидал автобус, который повёз нас сквозь мерцающие огни центра Чикаго. У меня в висках медленно начала пульсировать боль, поэтому я отвернулась от окна и ещё раз попыталась закрыть глаза. Ничего. Уснуть просто не получалось. Было уже почти два часа ночи, когда автобус остановился около нашего отеля. Все быстро разобрали свои сумки и ключи от номеров, а потом выслушали объявление Карлайла о том, что экзерсис переносится на более позднее время, чтобы все смогли отдохнуть.

В коридоре я встретила Джаспера, который нёс на руках спящую Элис. Он с благодарностью отдал мне одну из своих сумок и позволил открыть дверь в наш номер. Эта комната была похожа на предыдущую, с видом на окна какого-то офиса и двумя односпальными кроватями, застланными диссонирующими по цвету фиолетовым и синим покрывалами.

- Сумасбродка, - пробормотал он, откидывая одной рукой одеяло и укладывая Элис в постель.

- Она слишком энергичная, - сказала я с улыбкой, поставив её чемодан у изножья кровати. Моя голова по-прежнему пульсировала болью.

- Но не может быть более уставшей, чем ты, - ответил Джаспер, стаскивая с Элис туфли. Он идеальный бойфренд, это неоспоримо. Потом он поднял голову и посмотрел на меня одним глазом, второй закрывала упавшая на лицо прядь светлых волос. – Сегодня ты хорошо танцевала. Эдварду очень повезло.

- Повезло, что Джейкоб был слишком измученным, чтобы напомнить всем, кто из них лучше? – пробормотала я. На самом деле это даже не было возражением, просто усталый вопрос.

- Нет, - ответил Джаспер, укрывая Элис одеялом и бережно подтыкая его. – Повезло получить возможность станцевать с тобой.

- Половину времени я была мёртвой, - напомнила я, вытаскивая из причёски заколки – возможный источник головной боли.

Джаспер тихо засмеялся, наконец-то выпрямившись.
- И всё равно, я уже давно не видел, чтобы он так танцевал. А когда он так танцует, я задаюсь вопросом, зачем ему вообще учиться в Force. В России он уже был бы, по меньшей мере, солистом в Большом, а не терял бы зря время с нами, студентами. Наши карьеры и так коротки.

- Ты назвал меня коротышкой? – донеслось сонное бормотание из-под чёрных как смоль волос Элис.

Джаспер улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать её в щёку:
- Ни в коем случае, мой гномик.

Она что-то невнятно проворчала и потянула его к себе для крепкого поцелуя:
- Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, Элис, - прошептал Джаспер, убирая прядки с её лица. Она уже снова уснула. Он ещё раз с обожанием посмотрел на неё. – И тебе спокойной ночи, Белла, - сказал он, выходя. – Сладких снов!

- Тебе тоже, - ответила я, и он закрыл дверь.

Я села на свою кровать и моргнула. Раз. Другой.

А потом встала, схватила свою сумку с танцевальными принадлежностями, снова стянула волосы в конский хвост и вышла из номера.

Я нашла единственный в этом отеле конференц-зал и быстро отодвинула к задней стене столы. Без сомнения, это должно было привести к проблемам с администрацией отеля, но подобные мелочи меня сейчас не слишком волновали. Я натянула какие-то леггинсы и, сняв юбку, сменила туфли без каблуков на пуанты. Комната была подходящего размера – почти со сцену.

Положив свой мобильник на стол, я включила его на полную громкость. Несмотря на привычку репетировать без аккомпанемента, я знала: то, что мне предстояло сделать, требовало связи с музыкой, а не просто счёта.

Я решила начать со своей первой вариации.

Это был живой изящный танец, с пируэтами и небольшими прыжками. Я начала из задней части «сцены», встав на пуанты и вращаясь на пальцах, старательно приподнимая грудную клетку и держа руки в правильной позиции… Но тут же остановилась и на время выключила музыку. «Сосредоточься, Белла, - прошептала я себе. – Ну, то есть рассредоточься…»

Счастье… музыка была счастливой. И она должна быть счастливой: это её бал и она только что увидела этого красивого незнакомца в маске.

Я попыталась ещё раз. Улыбка, прилипшая к моему лицу, казалась такой фальшивой, что практически отваливалась.

«Счастье… - подумала я. – Как мне это сделать? Как я делала это раньше – попадала в целый мир танца, как будто он действительно существует?»

Знаю, это получалось у меня вместе с Эдвардом. Но я делала это и одна, самостоятельно. И мне необходимо сделать это снова. Я пыталась. Пыталась вновь и вновь. Вслушивалась в музыку, стараясь соединиться с её радостью. Я понимала её настроение… просто оно ничего не пробуждало во мне.

Довольно скоро я отчаялась добиться чего-нибудь с этой вариацией. Я села на стол и обхватила голову руками. Я так устала. Так мучительно устала. Но через четырнадцать часов у меня будет последняя возможность… и сейчас мне ни в коем случае нельзя останавливаться.

И вдруг зазвучала другая музыка. Ее спокойные приглушённые ноты падали в мою душу, как дождь на сухую землю. И это действительно была моя душа, потому что я почувствовала, как всё моё существо оживает с каждой новой фразой. Я закрыла глаза, позволяя изящным звукам фортепиано увести меня за собой.

Я танцевала. Танцевала как когда-то, с восхитительным ощущением эластичности в руках, когда я простирала их при каждом арабеске к чему-то неизвестному, непостижимому. Я чувствовала, как рассекаю телом воздух при вращениях, как вдыхаю и выдыхаю при каждом шаге, с каждым чудесным изменением гармонии фортепианных аккордов. Я не испытывала ни усталости, ни боли. Только чувство полёта. Когда меня окружили быстрые звуки, я воспарила, вращаясь, кружась… танцуя. Но потом мелодия замедлилась…

…и мы вновь очутились в центре студии, там, где начинали. Эдвард медленно вращал меня, делая подобной мелодии - такой же изящной. И когда она достигла финального пассажа, мы встали лицом к лицу, безупречно ровно. Я подняла голову и посмотрела в его спокойные глаза. Сейчас это был не столько сознательный взгляд, сколько что-то более глубокое, необъяснимое. Последние звуки затихли, и наши губы нежно соприкоснулись…

По моей щеке покатилась слеза. Мне пришлось остановиться.

Почувствовав слабость в ногах, я опустилась на пол, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Слёзы лились потоком, а я наконец, наконец-то дала волю воспоминаниям о том, как это было когда-то. О моей любви к нему. О единении, которое существовало между нами и делало всё остальное таким… незначительным. Танец с ним был идеальным – невозможно было подобрать другое слово. Сейчас казалось невероятным, как хорошо мы понимали мысли и душу друг друга – настолько, что каждое движение выполняли идеально вместе. И всё-таки это было. Всё это было. Всё, что я отталкивала, всё, что заперла в самом дальнем углу своего сознания. Всё это сейчас затопило меня волнами мучительной и в то же время восхитительной боли. Белла Свон из Force, вся как есть, которая безрассудно последовала за своим сердцем – вплоть до грани лжи тому, кого она так сильно любила, чтобы иметь возможность провести с ним ещё один день в блаженстве, которое он ей даровал. Он делал меня счастливой. Я так долго притворялась, будто он всегда причинял мне боль, даже задолго до того ужасного последнего дня. Но всё это было проникнуто страстью. Чистой неослабевающей страстью.

Я оставалась в таком положении ещё долго после того, как пьеса закончилась. Когда слёзы иссякли, я снова встала и включила свою первую вариацию.

Я танцевала. Это было непросто – танцевать, пытаясь извлечь счастье из странной зияющей дыры в моей груди. Я делала вид, что довольна жизнью. Неправда. Нельзя жить только репетициями с перерывами на кофе. Но именно таким было мое существование в эти последние месяцы. И на что мне теперь опереться? Как могу я быть счастливой и беззаботной четырнадцатилетней девочкой?

Но я делала всё, что было в моих силах. Я просто прочувствовала движения через музыку, изучая их не с той стороны, с какой знала прежде. Я осознала, почему хореографу здесь понадобилось именно вращение, а в других тактах – шаги вперёд. Я начала понимать музыку… но всё ещё не чувствовала связи с ней, не во всей её полноте.

В шесть часов утра я оставила свою сумку и телефон и пошла за Джейкобом. В коридоре у меня немного поплыло перед глазами, когда я отсчитывала двери, но я проигнорировала это. Были проблемы и поважнее усталости. Я постучала в номер Джейкоба и уловила донёсшееся изнутри еле слышное ворчание. В конце концов дверь со скрипом приоткрылась, и я увидела Джерри, который стоял передо мной в одних боксёрах.

- Ничего себе! – воскликнула я.

Он явно был слишком сонным, чтобы беспокоиться по этому поводу:
- Что ты здесь делаешь, Белла?

- Джейкоб, - сказала я вместо объяснения и прошла дальше внутрь.

- Белла, ему нужно поспать, - сказал Джерри, немного очухавшись.

Я подошла к большой бесформенной массе на второй кровати и потрясла её.
- Джейкоб, - прошептала я, - просыпайся.

Ответом мне был громкий стон. И больше ничего.

- Джейкоб! – сказала я немного громче, толкая его в плечо. – Тебе нужно встать.

- Проваливай, - донеслось бормотание.

- Нет, - сказала я. – Они заменяют нас, Джейкоб.

- Иди скажи это своему бывшему, - проговорил он в подушку. – Козёл.

- Джейкоб! – сказала я во весь голос, стягивая с него одеяло. Он перекатился на спину, лицо его было злым. – Если мы к вечеру ничего не изменим, они снимут нас. Эдвард будет постоянно танцевать Ромео.

- Что? – он наконец-то сел. – Включи свет.

Джерри сердито фыркнул и щёлкнул выключателем прикроватной лампы. Слава богу, он уже надел тренировочные штаны. Джейкоб поморгал и потёр глаза:
- Откуда ты знаешь?

- Пока ты дулся, я подслушала разговор преподавателей.

- Они не могут этого сделать, - сказал он, вставая. Все его суставы защёлкали. Он хрустнул шеей. – Карлайл Каллен такой придурок.

- Вообще-то это в большей степени Хелен и Кайус, - сказала я.

- Наверное, они хотят избавиться от нас из-за твоей выворотности, - пробормотал он, натягивая футболку. – А твой арабеск становится всё ниже.

- Джейкоб, - сказала я, положив руку ему на плечо. Он замолчал и посмотрел на меня с отвращением, но я не отпустила его. – Послушай, проблема не в нашей технике. Не хватает всего остального. Мы скучные, и ты это знаешь.

Он стряхнул мою руку и подхватил свою сумку с пола:
- Ты снова разговаривала с Эдвардом.

- Вчера я танцевала по-другому! – воскликнула я. – И зрителям я на этот раз понравилась.

- Ничего подобного! - отрезал он, поворачиваясь ко мне. – Им понравился Эдвард, потому что он всегда им нравится.

Я проигнорировала эту едкую реплику и продожала:
- Но задумывался ли ты когда-нибудь, почему им так нравится Эдвард? Не потому, что ты напился и он занял твоё место. А потому, что они понимают его танец! Он отдаёт себя публике так, как ты никогда не отдавал.

Джейкоб обжёг меня взглядом. Он был вне себя от ярости. До такой степени, что его лицо расплывалось… но, возможно, только у меня в глазах…

- Джейкоб, - начал Джерри, видя то же бешенство, что и я. – Просто успокойся.

- Джейкоб, - прошептала я тихо, безнадёжно. – Однажды ты помог мне, когда я уже даже не думала, что смогу продолжать заниматься балетом – ты столькому научил меня! А теперь моя очередь помочь тебе.

- Я не нуждаюсь в твоей помощи.

- Тогда что ты собираешься делать? – спросила я. - Просто танцевать точно так же, как всегда?

- Я собираюсь репетировать, - сказал он и решительно вышел из комнаты.

Я сердито посмотрела на Джерри и последовала за Джейкобом.

- Хорошо, я буду репетировать с тобой, - сказала я ему в спину.

- Ладно, - ответил он, не замедляя шага.

- Это на третьем этаже, - сообщила я, когда он подошёл к лифту. Он неохотно нажал на кнопку.

Войдя в конференц-зал, он сразу начал делать комплекс у станка, не сказав мне ни единого слова.

Я включила музыку и снова начала танцевать, отчасти надеясь показать ему, что это не так уж плохо. Это снова была моя первая вариация, со всеми её вращениями и арабесками. Я чувствовала удовлетворение, когда мелодия поднималась и поворачивалась вместе со мной, словно каждая нота была написана идеально для этого движения. Но беспокойство о Джейкобе всё ещё проникало в мой танец, заставляя меня в отдельные моменты терять собранность. Я жалела, что не могла снова погрузиться в то ощущение, которое подарил мне «Лунный свет». Несмотря на причинённые этой мелодией страдания, она сняла всю тяжесть, лежащую на моих плечах, пусть всего на минуту.

- Ты была небрежна, - заметил Джейкоб, когда я закончила.

- Ты смотрел, - ответила я, выключая музыку. – Это действительно не так уж плохо, Джейкоб.

- Я так не делаю, - он продолжил свои фраппе – махи ногой с резким опусканием её обратно. Он выглядел как солдат, выполняющий движения с военной чёткостью и невыразительностью.

- Но почему бы не попробовать? – спросила я. – Почему бы просто не поглядеть, каково это?

- Потому что я танцую единственным способом, какой знаю, - огрызнулся Джейкоб, останавливаясь.

Я почувствовала, как в мою душу закрадывается сочувствие.
- Ты можешь это сделать, Джейкоб, - мягко сказала я. – Я знаю, что ты можешь танцевать не только технично.

- Ты никогда не видела, чтобы я делал это, - возразил он.

Я пристально посмотрела на него – на этого парня, который казался таким уверенным в себе… и всё же не мог выразить свою личность на сцене.
- Ты делал это раньше, - настаивала я. – Давно… ещё до мсье Репина. Ведь была же какая-то причина, по которой ты захотел танцевать.

- С тех пор я повзрослел, - ответил он.

- Повзрослев, не отказываются от своей мечты из-за того, что боятся попробовать что-то новое, - я прямо взглянула на него. – Ты потеряешь Ромео.

Джейкоб сердито фыркнул и оттолкнул в угол стул, который использовал в качестве станка.
- Ладно, - выдохнул он. – Попробуй.

- Хорошо, - сказала я. – Сцена на балконе. Просто попытайся представить, что ты только что влюбился в Джульетту и по-настоящему счастлив из-за этого.

- Значит, улыбаться? – спросил он, вставая на исходную позицию.

- Наверное, для начала, - пробормотала я, включая музыку.

Он начал, выбежав и глядя наверх, туда, где обычно стояла я.

- Ты должен выглядеть полным надежды, - сказала я, ходя вокруг, чтобы видеть его. – Ты хочешь, чтобы она была здесь.

- Публика всё равно не видит моего лица, - он положил руку на грудь, как того требовала хореография.

- Это не имеет значения, - ответила я, - Ты делаешь это не для публики – для своих ощущений. И если потеряешь эту эмоцию, будет очень трудно вернуться к ней.

Он продолжал танцевать. Глупо было с моей стороны упоминать об эмоциях, поскольку на самом деле у него их и не было с самого начала, стоял он лицом к публике или нет.
- Просто улыбайся, - сказала я ему. Он умышленно сделал улыбку как можно более саркастической. – По крайней мере, попытайся, Джейкоб.

- Ты говоришь как Хелен, - выдохнул он, начиная длинную серию жете и вращений.

Глядя на него, я почувствовала головокружение. Я закрыла глаза, потом открыла, но комната всё равно кружилась…

Однако мой выход был уже близок. Сглатывая, я вышла на исходную позицию.

- Теперь ты вообще не собираешься отвечать? – резко спросил Джейкоб. Я не совсем понимала, что он говорит. – Вот это преподаватель!

Когда зазвучали скрипки, означающие моё появление, всё вокруг почернело и я упала на пол.

«Что, чёрт побери, ты сделал?»
«Она упала в обморок. Совершенно сама по себе. Я тут ни при чём».
«Господи, ты чёртов идиот, Джейк. Белла… - я почувствовала у себя под затылком тёплые ладони, приподнимающие мою голову и укладывающие на… на чьи-то колени. – Белла, очнись».
«Просто дай ей немного времени. Она всего лишь склонна к истерикам»
«Ты совсем не беспокоишься?»
«Она моя партнёрша, ты, придурок»
«Ты обращаешься с ней не как с партнёршей. Белла, ну же! – чьи-то пальцы погладили меня по щеке. – Очнись».
«Я не понимаю, это вообще не твоё дело!»
«Почти всё, что ты творишь, в результате становится моим делом, потому что ты этого хочешь. Если через минуту она не очнётся, я приведу Карлайла».
«Рад видеть, что вывожу тебя из себя».
«И это плохая идея, Джейк. Я всегда выигрываю, так же, как выиграл два года назад».
«Не на этот раз».

- Что… - пробормотала я.

- Белла! – с облегчением выдохнул голос Эдварда.

Я медленно открыла глаза и встретилась с ним взглядом.
- Эдвард…

Его губы изогнулись в улыбке, зелёные глаза засияли. Я видела только его идеальное лицо.

Несколько раз моргнув, я оглянулась. Я была в конференц-зале… кажется…

Чикаго. Спектакль. Сегодня вечером.

- О Боже! – я оттолкнулась от Эдварда и, с трудом встав на ноги, ухватилась за стол. – Надолго я отключилась? – я отыскала взглядом Джейкоба. – Сколько времени мы потеряли?

- Около десяти минут, - ответил Джейкоб, возмущённо глядя на Эдварда.

- Белла, - лицо Эдварда снова появилось у меня перед глазами. Его руки сжали мои плечи, взгляд был серьёзным. – Когда ты в последний раз спала?

Я была благодарна ему за поддержку – потому что довольно заметно покачивалась.
- Не имеет значения, - я прикусила губу и сделала шаг из его захвата, немедленно потянувшись к столу. – Нам надо начинать репетицию.

- Согласен, - сказал Джейкоб. – Эдвард, уходи.

Эдвард покачал головой:
- Белла, тебе нужно отдохнуть. И поесть. Ты вообще ела что-нибудь с прошлого вечера? А спала?

Я посмотрела на него.

Он недоверчиво уставился на меня.
- Белла! Ты должна заботиться о себе, иначе дело не ограничится обмороками.

- Не будь таким мелодраматичным, - пренебрежительно сказал Джейкоб. – Она просто целеустремлённая.

Рука Эдварда оказалась у меня на талии раньше, чем я успела уклониться.
- Хорошо, пошли.

- Нет, - пробормотала я, покачиваясь рядом с его стройным телом.

- Белла, если ты сейчас не пойдёшь со мной, я приведу Карлайла и с твоим исполнением партии Джульетты будет покончено.

Я неуверенно вдохнула, посмотрев на него:
- Ты этого не сделаешь.

По его взгляду я поняла, что он это сделает. На самом деле сделает.

- Ладно, - резко сказала я.

Кажется, кто-то всё-таки дошёл до предела своих возможностей. А вечером решающее выступление, последний шанс.
Ждём ваших комментариев здесь и на ФОРУМЕ