Гермиона пересекла площадь и снова оказалась на мостовой. Без Малфоя всё вокруг выглядело совсем иначе: враждебнее.
Казалось, что опасности подстерегают везде, что ни одна ошибка не пройдет бесследно. А она здесь совсем одна, и нет никого-никого, кто мог бы помочь, подсказать, направить.
Ветер поднимал над землей клубы снега и насвистывал зимние мотивы, которые казались сейчас тоскливыми и тревожными. Мимо шли люди и улыбались. От этого становилось ещё более жутко. Они никто ей, и их участие ложно. Ведь, несмотря на эти улыбки, обратиться не к кому.
Хотелось кричать. Громко-громко. Кто она? Зачем здесь?.. Что может она, одна из миллиардов живущих на земле, против этого вечного водоворота?
Она больше не вершительница Судеб, её лишили той опоры, на которой Гермиона держалась весь этот год. Раньше всегда была возможность всё исправить, теперь же пути назад не было. И можно рассчитывать только на себя.
Куда идти? Она не знала. Захотелось оказаться дома, спрятаться ото всех и не выходить, пока мама не позовет готовить ужин или помочь по дому. Как в детстве… Интересно, а какие они здесь, её родители? Такие же, как и раньше, или изменились вместе со всем? Стоило бы навестить их. Но позже, ведь сейчас были другие дела.
Гермиона пошла по набережной, потом по переулку, по шумной многолюдной улице мимо киосков, магазинов, вокзала и кафе. Ориентироваться в городе было сложно, потому что все ненаносимые магические объекты стали видимыми, изменив Лондон до неузнаваемости. Судя по всему, чары Ненаносимости и Сокрытия больше не использовались..
Гермиона решила искать Годрикову впадину. Ведь к кому ей идти, если не к Гарри?
Пришлось купить карту, потому что дороги она не знала.
Мимо проехал автобус, такой же старинный, как и здешние автомобили. Найдя ближайшую остановку, Гермиона долго изучала карту маршрутов, и немало удивилась, когда поняла, что сможет доехать отсюда почти до нужного места по прямой. Через несколько минут уже сидела в автобусе и рассматривала проносящиеся за окном виды. Было около пяти часов, и уже смеркалось. На улице зажглись фонари, окрашивая мир вокруг в золотистый цвет. Они были, кажется, везде, даже в самых маленьких закоулках.
Менее чем через полчаса Гермиона стояла перед домом Гарри Поттера. Сердце сжималось от предвкушения грядущей встречи.
Как всё изменилось! Когда она была здесь в последний раз, то видела темную, полузаброшенную улицу, окутанную атмосферой смерти и обреченности, сейчас же это была светлое, уютное место, где царили покой и умиротворение. Разноцветные фонарики и гирлянды, видимо, оставшиеся с Рождества, украшали дома. Аккуратные дорожки, чуть припорошенные снегом, наряженные ели, причудливые узоры на окнах, из которых льется мягкий, приглушенный свет, запах хвои и пряностей…
Гермиона стояла перед домом несколько минут, не решаясь позвонить в колокольчик, и первый раз за день подумала: а может, она всё сделала правильно?
Наконец рука прикоснулась к железному кольцу. Гермиона услышала, как в доме раздался звонок. В зашторенных окнах замелькали размытые силуэты. Через секунду дверь открылась и на пороге появился Гарри. Она была так счастлива его видеть! Он здесь, живой… Гермиона еле сдержалась, чтобы не броситься ему на шею.
Он смотрел на неё странно, а она без стеснения его рассматривала. Гарри почти не изменился: те же черные всклокоченные волосы, теплые зеленые глаза. Вот только взгляд стал другим — исчезли боль потерь и груз ответственности. И шрама на лбу больше не было.
— Гермиона Грейнджер? — удивленно спросил Гарри. — Не ожидал тебя увидеть.
— Гарри, привет, я… — Гермиона не знала, что говорить, переминалась на месте и никак не могла удержать взгляд на чем-то одном.
— Кто там, сынок? — послышался приятный женский голос изнутри. Гермиона сглотнула. Всё внутри трепетало от радости: родители Гарри живы!
— Мам, это Гермиона Грейнджер. Моя однокурсница, — ответил Гарри, обернувшись.
— Так что же ты держишь девочку в дверях? — голос стал громче, и через секунду Гермиона увидела красивую рыжеволосую женщину с длинными волосами, искрящимися зелеными глазами и мягкой, приветливой улыбкой.
— Проходите, Гермиона, — она сделала приглашающий жест рукой. — Вы должно быть, продрогли. Сегодня обещали похолодание…
Вскоре они уже сидели на светлой уютной кухне и пили горячий ароматный чай с невероятно вкусным печеньем.
Из разговора Гермиона смогла понять, что в школе они с Гарри почти не общаются, хотя и учатся «в одной группе», что дома у него она никогда раньше не была и что он счастлив.
Она была рада за него, но хотелось плакать оттого, какая огромная пропасть оказалась между ними. Разговор шёл тяжело. Так, как идет он обычно между людьми, которые вроде бы знакомы, но всё-таки не друзья.
Рассказывать о Книге Гермиона не стала.
Через двадцать минут пришел Джеймс Поттер. Гермиона ещё раз удивилась тому, как сильно похож Гарри на отца, увидела его семилетнюю сестру Хэлли, которая сбежала по деревянной лестнице навстречу любимому папе.
И в этот момент вдруг окончательно осознала, что в жизни Гарри ей нет места. Она — из другого мира, и их отношения никогда не станут такими, какими были там. Но он счастлив, и это главное.
Гермиона поблагодарила за чай, извинилась за визит без предупреждения, пообещала Лили, что ещё обязательно придет к ним, и вышла.
Вышла на улицу и долго смотрела на небо. Было больно. Гермиона ругала себя за это как за проявление нелепого эгоизма. Но почему-то раньше казалось, что дружба — это что-то вечное и нерушимое, что над ней не властны ни время, ни случай, ни даже Книга Судеб. А оказалось, что всё так зыбко, а отношения тают, как снег, который падал сейчас с серо-синего неба. И что так многое зависит от обстоятельств.
Вдруг стало так очевидно, что ничего общего у них с Гарри не было: ни общего прошлого, которое раньше связывало их прочной нитью, ни общих тем, общих слез и смеха на двоих. Такого, какой бывает только у людей, которые знают друг о друге столько, что скрывать что-то уже нет смысла. Она сама, своей рукой зачеркнула всё это. Теперь у него свои проблемы, мечты и радости. Своя жизнь. А у неё — своя. И ничего уже не изменить.
Гарри упоминал что-то про Рона. Быть может, с ним всё иначе?..
Гермионе было страшно идти в Нору, но она знала, что должна будет сделать это в любом случае, а в омут лучше бросаться сразу.
Нору она нашла быстро, как будто знала её даже в этом мире — где-то на уровне подсознания. Угадывала номера автобусов, нужные повороты и пересадку. Откуда в ней это знание, осталось загадкой. Как и то, почему столь сильно изменилось когда-то любимое ею жилище Уизли. Это был уже не тот уютный дом с пристройками, где произошло так много всего, а кирпичный дом с балконами, воротами и садом. Уют и разнородность исчезли, оставив вместо себя типичную картину благополучной жизни обычной английской семьи. Было обидно до боли. У неё самой ведь похожий дом. Таких домов сотни в Англии и тысячи в мире. А Нора такая одна. Была.
Стараясь не давать волю эмоциям, Гермиона прошла через сад и приблизилась к приоткрытой двери. На всякий случай постучала. В первые несколько секунд ответом была тишина, а потом дверь распахнулась резко, и на пороге появился Рон, который, схватив Гермиону за руку, втащил ту внутрь. Помог снять пальто.
— Где ты была? Ушла в магазин и пропала! Я места себе не находил, — он выглядел нервным и раздраженным. Гермиона поняла, что с ним, в отличии от Гарри, они общались весьма тесно. Она понятия не имела, о чем он говорил, но нужно было подыграть.
— Прости, пожалуйста. Я встретила знакомых и поэтому задержалась, — ответила она.
— Я волновался.
— Я знаю, ты всегда за меня волнуешься, причем чаще всего совсем без повода.
Что-то меняется, но что-то остается неизменным. Похоже, отношение к ней Рона относилось к последнему. И Гермиона не знала, радоваться ли... Понятия не имела, могла ли доверять этому Рону, но выбора не было. — Хотя, знаешь, в этот раз у меня действительно проблемы, — начала она. Сказать следующую фразу стоило огромных усилий: — Дело касается Драко Малфоя…
— Какого ещё Малфоя? — непонимающе спросил Рон. Они не знакомы?!
Гермионе стоило огромных усилий не задать этот вопрос и не выдать своего удивления.
— Драко Малфой… Из нашей школы. Ты что, не помнишь? — спросила она с осторожностью. Всё это походило на странный сон — события, поступки, сменяющиеся картинки. И совершенно никакой логики.
— Я не обязан помнить всех, с кем ты общаешься, — холодно ответил Рон. Несколько секунд смотрел на неё в упор, потом тяжело вздохнул. — Пойдем пить чай, — сказал уже спокойнее. Подошел к ней, обнял за плечи. — Я люблю тебя, Гермиона, как ты не понимаешь? И я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности…
Она вздрогнула. Неожиданное признание, которое для нынешней Гермионы, скорее всего, признанием уже не было, поразило. В этом мире они с Роном встречаются?..
Эта новость, хоть и была удивительной и должна была стать приятной, радости не принесла. Напротив, ощущение было таким, что ей на плечи лег ещё один груз. В голове мимолетной вспышкой вспыхнул вопрос: «А как же Малфой?».
— Какой опасности? — тихо спросила она.
— Как будто ты не понимаешь?! — Рон закатил глаза. Отодвинул стул, приглашая садиться. — Все эти твои проекты, идеи… Они не приведут к хорошему.
Гермиона глубоко вдохнула. Разговор принимал интересный оборот. Быть может, удастся хоть что-то выяснить. Рон протянул ей чашку горячего чая. — С мелиссой, как ты любишь, — улыбнулся он. Сжав чашку руками, Гермиона зажмурилась. Так странно… Как будто она попала в чужую жизнь, а происходящее здесь — не для неё.
Но ведь так оно и было.
— А что в них такого? — задала Гермиона самый безобидный вопрос. Только бы себя не раскрыть…
Чужеродность происходящего ужасала. Даже собственное тело было не таким, как раньше. Сейчас это почувствовалось особенно остро.
А Рон только что признался ей в любви. И обнял так властно! Почти как Малфой, только чуть-чуть иначе.
— Мы сотню раз обсуждали это… Я знаю, наше общество не идеально, но это лучшее, что может быть на данный момент. Ты не можешь не согласиться. Мы не участвовали ни в одной войне уже почти сто лет, у нас почти нет преступности. Возможно, нужны реформы. Отец говорит, что они собираются проводиться… — он замолчал. Гермиона, до того жадно слушавшая, уставилось на него горящими от нетерпения глазами в ожидании продолжения. — Черт! Как же я устал от этой политики! — вдруг воскликнул Рон, посмотрел на Гермиону и, пододвинув к ней свой стул, взял за руки. — Не вмешивайся в это, пожалуйста, — почти с мольбой сказал он. — Политика — не место для такой ранимой и хрупкой девушки, как ты, — с этими словами заглянул ей в глаза и притянул к себе, обнимая. Она тоже обняла его, хотя хотелось отстраниться. Этот Рон не нравился ей. Что-то с ним было не так.
— Что за реформы будут проводиться? — спросила Гермиона, надеясь, что он всё-таки её отпустит. Так и случилось.
— Я не знаю. Мне, в принципе, нет до них дела. Лишь бы у нас всё складывалось хорошо, и ты была рядом.
Сказав это, Рон поцеловал её. Страстно, с любовью. Для неё это был третий поцелуй в жизни. Или нет? Ведь первые два были в другом мире. Но она помнит их, значит, они были. Хотя…
Перед глазами вдруг возникло лицо Малфоя.
Он до сих пор там, а она так ничего и не сделала! Эта мысль заставила Гермиону быстро отстраниться. Она вскочила. Щеки пылали, в глазах появился фосфорический блеск.
— Прости, пожалуйста, мне надо идти.
— Куда? — зло спросил Рон.
— Мне нужно, мне нужно… помочь одному человеку.
— Этому твоему Мэлфорду? — Рон скорчил презрительную гримасу.
— Малфою, — поправила его Гермиона.
— Он тоже из этих, да? — Рон преградил ей путь к выходу.
— Из кого? — непонимающе спросила Гермиона.
— РОК.
— Откуда-откуда?
— Тебе ли не знать? — Рон говорил язвительно и зло. — Я понимаю, тебе всегда нравилось запретное, но хоть чуть-чуть-то думать можно!
— Я понятия не имею, о чём ты, — честно призналась Гермиона.
— Как же! — Рон становился все более и более раздраженным. — Мне плевать на них, их выходки и идеи, но когда дело касается тебя…
— Пожалуйста, дай мне пройти, — ледяным голосом сказала Гермиона. Ей хотелось поскорее выйти отсюда. Мысль о том, что это — Нора, подливала масла в огонь. Что она натворила?!
На глаза навернулись слезы.
— Я не отпущу тебя никуда в таком состоянии.
— Рон, пожалуйста! — она была почти в отчаянии. Чужие люди, чужой мир. До безумия хотелось увидеть Драко. Ведь он единственный здесь, кто не изменился.
— Давай так… — Рон стал немного спокойнее. — Ты пойдешь в свою комнату, переоденешься, отдохнешь, а потом мы вместе пойдем и поможем твоему этому… как его…
— Малфою, — подсказала Гермиона и облегченно вздохнула. Сердце всё ещё стучало в груди слишком сильно, а слезы блестели в глазах, но стало легче. Предложение Рона было заманчивым, и она слабо кивнула. Внутренний голос кричал о том, что идти надо немедленно, но усталость оказалась сильнее.
— Тогда идем, — Рон прошел вглубь коридора и открыл одну из дверей. Это было весьма кстати, потому что, где здесь её комната, Гермиона не знала.
— Через полчаса я за тобой зайду, — пообещал Рон.
— Отлично, спасибо тебе! — отозвалась Гермиона. Быть может, всё не так плохо, как показалось сначала?..
Она хотела уже развернуться и пойти в комнату, когда Рон снова поцеловал её.
Закрыв глаза, Гермиона попыталась отвлечься от происходящего, но ничего не вышло. Целоваться с ним было не то чтобы противно… Просто он — друг, и вряд ли мог стать кем-то большим. Увы, она всё время забывала, что это было в другом мире.
Когда Рон ушел, Гермиона опустилась на кровать и осмотрелась: небольшая комната в приятной рыжеватой гамме, шкаф, керосиновая лампа на столе, тумбочка, книжная полка...
Только сейчас Гермиона осознала, как сильно устала. Какой длинный день! Страшно подумать, сколько событий он вместил в себя. Ещё сегодня ночью она стояла с Драко на Астрономической башне, а теперь находится здесь.
Рон зайдет через полчаса, а пока есть время отдохнуть. Подумав об этом, Гермиона положила голову на подушку. Перед глазами пролетали размытые картины. Настоящего? Прошлого? Будущего?
Понять было уже нельзя.

***
Уже несколько минут, а может, часов Драко сидел и смотрел в одну точку: белую невидимую точку на такой же белой и, увы, видимой и реальной стене. Время было вязким и тягучим, как расплавленная резина. Часов у Драко не было, окон здесь не оказалось тоже, поэтому определить даже примерное время суток не представлялось возможным.
Ещё утром он с помощью Зелья превращался в Грейнджер, а теперь сидел в тюрьме, которая почему-то называлась Зоной ожидания, и ждал неизвестно чего. Невероятно!
Первое, что он почувствовал, оказавшись в новом мире, это то, что тянущая боль Подготовки исчезла. Это было такое чудесное ощущение, что, кажется, даже дышаться стало по-другому. Конечно, Грейнджер, как всегда поступила по-гриффиндорски глупо, решив помочь всем и вся, но раз уж из этого вышло что-то стоящее, то, пожалуй, ей можно было это простить. Особенно если она сумеет вытащить его отсюда.
Когда Драко увидел, как она перепугалась от собственного поступка и его возможных последствий, то неожиданно для себя ощутил ответственность за неё и желание защитить от страданий и опасностей, что непременно возникнут у них на пути. Это ощущение ему не понравилось, но сути это не меняло: их с Грейнджер судьбы слишком тесно переплелись, он думал о ней слишком часто, они очень много времени проводили вместе… Черт возьми, как он влип!
Малфою не было страшно, ведь терять всё равно нечего. Что было у него в том мире? Подготовка, грядущая война, разрушенная жизнь, и никого, кто мог бы помочь.
Что здесь? Неизвестность. Грейнджер, с которой они теперь слишком близки и повязаны общей целью и общей тайной, возможность начать с нуля…
Сидеть без дела было скучно. Стоило хотя бы газеты у Гермионы забрать.
От нечего делать Драко обошел камеру по периметру, посидел на полу, на кровати и на стуле. Вдруг неподалеку послышались голоса. Впервые за долгое время он смог различить хоть что-то:
— Лорин, ты слышала, что Кристиану Райну наконец вынесли приговор? — спросил один голос.
— Нет. И какой же? — ответил ему другой.
— Очищение, — первый голос произнес это слово с ощутимым трепетанием. Драко нахмурился и ещё сильнее прислушался. — Публичное… — продолжил голос. Послышался вздох, переходящий в изумленное «ах!»
— Неужели все обвинения подтвердились?
— Не знаю. Возможно, просто подошел срок. К тому же РОК давно пора преподать урок.
— Его привезут сегодня? — спросил второй голос. Он звучал надтреснуто.
— Да. Процедура назначена на завтра. В девять. На Главной Площади.
— Я знаю… За пять лет работы успела запомнить.
Голоса стали тише, поэтому дальнейший разговор Драко не слышал, но и этого было достаточно, чтобы возникло множество вопросов. Искать ответы было негде.
Прошло около получаса, а потом решетка сама собой отъехала и в камеру вошел темноволосый парень, одетый в светлый трикотажный костюм, больше похожий на пижаму. На вид ему было около двадцати пяти лет.
Опустившись на соседнюю с Драко койку, окинул того оценивающим взглядом, а потом произнес:
— Привет, парень. Меня зовут Кристиан.