Наконец, прозвенел звонок, означавший окончание моих уроков. Он словно вывел меня из некоего оцепенения, в которое я погрузился, отдавшись мыслям о переменах, которых я так желал, с одной стороны, и которые в какой-то степени пугали меня - с другой. Перемены оттого и будоражат наше воображение, заставляя сердце биться учащенно, что никогда не знаешь, какие последствия они за собой поведут.

Я быстро собрал свои учебники и тетради и вышел из кабинета. Спустившись на первый этаж, в одном из коридоров я столкнулся с Эмметтом, который оживленно что-то обсуждал с незнакомым мне парнем, судя по всему, одним из игроков футбольной команды.

- О, Эдвард! – помахал мне старший брат, жестом прося меня подойти к нему.
- Привет, Эмметт! Что-то срочное? Я немного спешу…
- Что значит «что-то срочное»? Нет, Эдвард, ты ведь не мог забыть, - Эмметт пристально посмотрел на меня, скрестив на груди руки.
- Забыть чего?
- Сегодня закрытие футбольного сезона! Наша последняя игра! – пробасил Эмметт, глядя на меня, как на сумасшедшего. – Мы боремся за первое место в штате с командой из Блумингтона! Поверить не могу, что ты забыл.

Я и сам не мог в это поверить. Эмметт столько твердил об этой игре. Постоянно чертил какие-то тактические схемы, обсуждал тактику с тренером и другими игроками. Говорил, что это будет самый важный матч в сезоне. Все время расписывал, насколько силен их конкурент в борьбе за звание лучшей школьной футбольной команды Миннесоты. Эмметт буквально жил ожиданием этого дня, этого матча. И я, как и вся наша семья и друзья, обещал непременно на этой игре присутствовать. И, конечно, обо всем напрочь забыл.

- Слушай, дружище, извини, - попытался оправдаться я. Но тщетно. Эмметт уже насупился, с обидой смотря куда-то в пол. – Да ладно тебе… - Безрезультатно. Эмметт умел нацепить на себя обиду, когда хотел того.
Парень, говоривший с Эмметтом, предпочел незаметно испариться, не желая быть свидетелем «семейных разборок». Я похлопал Эмметта по плечу и неожиданно для самого себя выпалил:
- Вы сегодня победите! С разгромным счетом! – да, я знал это. Хоть своими действиями я и успел неслабо «потрепать» реальность, но я был уверен, что мои поступки уж точно никак не могли повлиять на боевой настрой нашей команды и на их стремление завоевать заветный титул. Я знал о грядущей победе, потому что уже был на игре брата, казалось, был в какой-то другой жизни или реальности, что, впрочем, являлось истиной. Вся моя жизнь «до» теперь виделась мне другой реальностью, другой вселенной, в которой я не оставил места искренности и настоящим чувствам. И я наслаждался тем, где был сейчас. Кем был сейчас.
- С чего такая уверенность? – голос брата ворвался в мои мысли.
Я пожал плечами. Эмметт пристально смотрел на меня, сузив глаза.
- Мысли материальны, ведь так? – улыбнулся я. – И я искренне верю, что вы сегодня победите. Поверь, так и будет.
Эмметт вздохнул, задав мне последний вопрос:
- И что же может быть важнее? Что, черт возьми, может быть важнее самого важного из всех важных матчей за этот год? Даже Роуз пересилила свою неприязнь к футболу, сказав, что непременно придет поддержать меня и команду.
Я собрался ответить, что есть масса вещей, которые для меня являются куда более значительными, но тут у меня затрезвонил сотовый. На дисплее высветилось «Белла», и я поспешил ответить.
- Алло?
- Эдвард, я жду тебя на парковке, - проговорила Белла.
- Ох, извини, я немного задержался.
- Ничего страшного, давай скорее.
- Уже бегу, Белла!
Выражение лица Эмметта тут же сменилось, он хитро улыбнулся и сказал:
- Ага… Теперь мне понятно, что может быть важнее игры.
- Черт, и ты туда же! – фыркнул я.
- Куда же «туда же»?
- Неважно. Удачи, Эмметт, я верю в вашу победу, - бросил я, направляясь к выходу из здания.

Белла ждала меня у своего пикапа, уставившись под ноги и слушая музыку, вертя один наушник плеера в руке.
- Я готов, - проговорил я, подойдя к ней. Белла, не заметив моего приближения, вздрогнула и выронила ключи от машины. Я быстро наклонился, чтоб поднять их.
- Что это с тобой? – спросил я, протягивая ей ключи и внимательно вглядываясь в ее лицо. Белла неопределенно передернула плечами, нервно усмехнувшись, и ответила:
- Просто устала немного… ну что, поехали?
- Конечно, - кивнул я.

Я ехал на своей машине за Беллой, пытаясь больше не терзать себя догадками. Не только о подарке, но и о странном поведении Беллы, некотором волнении, которое я чувствовал, когда стоял рядом с ней на парковке, о будущем… Но мне это плохо удавалось.

Я понимал, что у меня осталось мало времени, что тратить его просто непозволительно. Эта мысль была ужасно мучительной, даже какой-то болезненной. Я чувствовал невероятную потребность сказать Белле самое важное… Но я не ощущал того самого момента, когда понимаешь: сейчас. Да, сейчас и больше никогда! Того момента, когда слова получаются самыми искренними. Момента, когда наступает особенное состояние в душе – состояние готовности. Готовности что-то круто изменить в жизни, не только в своей, но и в жизни дорогих тебе людей. Это тот самый момент полного понимания того, каких слов от тебя ждут. Пока такой момент не настал, и я не знал, сколько еще его ждать. Это незнание сводило с ума, потому что каждая минута (да что там минута! – секунда!) уходила безвозвратно, навсегда, оставляя за собой все меньше и меньше времени.

Но сейчас, следуя за Беллой, я чувствовал то же самое, что и днем в школе: что-то важное уже очень близко. Может, это и был тот самый, так нужный мне, момент? Та самая возможность рассказать ей?

Белла свернула на подъездную дорожку своего дома, а я припарковал автомобиль в нескольких метрах от нее.
- Как же давно я не был у тебя в гостях, - заметил я, пока Белла возилась с ключами, пытаясь отпереть двери дома.
- Да уж, - выдохнула она, открывая дверь и пропуская меня внутрь.

Я действительно очень давно не был у Беллы дома. Но, несмотря на это, я не забыл внутренней обстановки, всегда поражавшей меня своим уютом и какой-то теплотой, которая может «поселиться» только в доме действительно дружной, крепкой и любящей семьи. И у нас дома была такая же атмосфера, но здесь, казалось, она была концентрированней, ведь сам дом был в несколько раз меньше нашего. Я в нерешительности замер в прихожей, оглядываясь вокруг, на уровне подсознания отмечая какие-то изменения в обстановке: новый коврик в прихожей, какие-то странные замысловатые фигурки из дерева на полке напротив лестницы, картина на стене рядом с окном, изображающая водопад.

- Ну, что ты замер, будто никогда здесь не был? – спросила Белла, с недоумением глядя на меня.
- Просто осматриваюсь, - улыбнулся я ей, - кстати, красивая картина.
- Да, спасибо. Рене привезла ее из своей поездки в Канаду. Она очень любит дикую природу.
- Твой отец наверняка будет не рад, если узнает, каких гостей ты привела в дом, - невесело проговорил я.
- Эдвард, во-первых, папа работает допоздна, и вероятность, что вы с ним пересечетесь, ничтожно мала. Во-вторых, он не в праве запрещать мне общаться с кем бы то ни было.
- Просто я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были неприятности.
На мои последние слова Белла только отмахнулась
- Ну же, проходи в гостиную, - Белла жестом указала на дверь.

В маленькой гостиной практически все осталось, как я запомнил. Мягкий светлый диван посередине комнаты и телевизор напротив него, музыкальный центр и книжный шкаф из темного дерева, два удобных кресла и низкий стеклянный кофейный столик, неизвестные мне растения в керамических горшках и ситцевые бежевые занавески на окнах.
- Все как раньше, - я обвел рукой комнату.
- Ну, конечно, тут все как раньше! А ты что, ожидал увидеть здесь фонтан посреди комнаты? Или, может, канделябры и факелы? – рассмеялась Белла на мое нелепое замечание.
- Нет, - со смехом ответил я ей.
- Ну, конечно, нет, - рассмеялась Белла. – Дизайнерские фантазии мамы еще не зашли так далеко.
-Что ж, как насчет поздравлений? – я подмигнул Белле.
Та задумалась на секунду, потом протянула:
- Слушай, а ты не хочешь сначала перекусить? Ну, или выпить чаю?

Я задумался. Белла, казалось, специально тянула время. Зачем, я не знал. Это было загадкой и удивляло меня. Но куда больше меня удивляли собственные ощущения: мне тоже почему-то хотелось растянуть время. По неведомым мне причинам, я чувствовал себя, как школьник, не готовый к экзамену. Когда сидишь у дверей кабинета, но все не решаешься зайти внутрь, пытаясь отдалить тот момент, когда шаг назад, за порог, сделать будет уже нельзя. Когда на тебя бросят взгляды строгие учителя, и ты дрожащей рукой вытянешь билет.

Белла повторила свой вопрос.

Что ж, а иногда бывают такие моменты, когда тянуть кота за хвост больше не имеет смысла.
- Спасибо, но, пожалуй, нет. Я не голоден, Белла.
Девушка кивнула, словно сделав для себя какой-то вывод и, глубоко вздохнув, обратилась ко мне:
- Ну, тогда готовься принимать поздравления. Присаживайся, - она жестом указала на диван и, развернувшись, вышла из комнаты.

Я устроился поудобнее и услышал, как скрипнуло несколько лестниц, когда Белла поднималась на второй этаж.

Я сидел спиной ко входу в гостиную, поэтому не сразу заметил, что Белла вернулась.
- С днем рождения, Эдвард, - раздался ее тихий голос у меня за спиной. Почему-то от ее такого родного и знакомого голоса я вздрогнул. Медленно обернулся. Она стояла в метре от меня, глядя куда-то в стену напротив. Белла держала в руке гитару с белым витиеватым узором на темном лаковом покрытии у основания грифа.

Белла сделала глубокий вдох, прошла через всю гостиную и села в кресло, по диагонали от меня. Я внимательно следил за ней взглядом. Гитара так естественно смотрелась в ее руках! Но не это было главным. В этот момент, когда Белла спустилась в гостиную, в комнате повисло странное напряжение, какая-то мучительная недосказанность, взявшаяся, словно из ниоткуда, томительное молчание, которое не было неловким, а наоборот, отдавалось в сердце приятным трепетом.

- Эдвард, я не знаю как ты к этому отнесешься и что подумаешь, - сбивчиво проговорила Белла, - в общем… я написала для тебя песню.
Это было настоящим сюрпризом. Кажется, в этот момент я потерял дар речи. Белла, должно быть, ожидала от меня какой-то реакции, но я был словно парализован. Все, что я мог, это просто кивнуть ей.
Она поставила первый аккорд и коснулась струн. В этот момент все, что когда-то происходило между нами, и все, что, возможно, еще произойдет, перестало иметь значение. Во всем мире, нет, во всей вселенной, остались только эта комната, я, Белла. И ее песня. Песня, написанная для меня.

Каждое слово проникало куда-то глубоко в душу, отзываясь учащенным сердцебиением и прерывистым дыханием. Быстро, словно разряд молнии, в памяти вспыхнул тот вечер у костра, когда я впервые услышал, как поет Белла. Но сейчас все было по-другому. Разительно. Сокрушительно. Абсолютно по-другому. Если тогда Белла пела для всех, кто был с нами, то теперь… Теперь ее песня была только для нас двоих. Она была настолько личной, даже в какой-то степени интимной. Только для нее и для меня. Мы были вдвоем, и между нами лились мелодия перебора гитарных струн и чудесный голос Беллы.

У меня в горле стоял комок. Я судорожно сглотнул. В этот момент я весь обратился в слух. Смысл песни пробивался в сознание, как сквозь плотный туман. Я чувствовал себя одурманенным, опьяненным ее голосом, ее песней. Можно ли было придумать что-то еще более великолепное? Наверное, нет… Белла пела, глядя мне прямо в глаза, не отводя взгляд ни на секунду. И я не знал, что было красноречивее – ее песня или ее взгляд.

Никто. Никогда. Не делал для меня чего-то подобного. Никто никогда не творил для меня. Не создавал. А Белла сделала это. Может, за несколько дней, но можно ли было вложить в эту песню еще больше искренности? Нет, нельзя! Потому что это были отчаяние, боль, прощение, страсть, надежда, мольба и любовь, заключенные в музыке.

Это была песня про нас. Про нее и про меня. Про каждого в отдельности и про обоих вместе. Как Белла решилась сделать это? Для меня? Для нас? Казалось, она выплеснула все свои чувства в это песню, в эту мелодию, в эти слова. В каждый вдох между строчек. В каждое касание струн. Она выплеснула свои чувства неудержимо, отчаянно. Так, словно этим чувствам было тесно в ее душе.

И вот сейчас, когда звучали последние аккорды нашей песни, для меня настал тот самый момент… Момент абсолютной ясности. Момент абсолютной определенности. Момент абсолютного осознания своих чувств. Я сидел неподвижно и все мысли мои, кажется, тоже замерли, оставив лишь одну мысль. Мысль о том, что остался только один путь. Назад хода нет. Да он и не нужен.

У меня в ушах все еще звучали последние слова пенсии: «Tell me, why?»

Белла заговорила, и ее голос выстрелом раздался в звенящей тишине, пронзив мое глухо стучащее сердце. Она задала вопрос, который я уже ждал…
- Так почему же, Эдвард? Скажи! Почему?
Я посмотрел Белле в глаза. И ответил. Сказал то единственное, что мог сейчас произнести. Сказал то, что так отчаянно рвалось из моего сердца.
- Потому что я люблю тебя.

Пожалуйста, оставляйте комментарии на ФОРУМЕ и здесь! Как вы, возможно, заметили, глава появилась не так быстро, как предыдущая. Количество ваших комментариев прямопропорционально скорости написания новой главы. И не потому что я такая вредная, а потому что это и вправду так. Когда нет отклика, руки просто опускаются... Это сообщение не относится к тем, кто постоянно оставляет мне отзывы (я вас очень люблю и ценю, спасибо!!!) Надеюсь на понимание.