Сказать эти слова, возможно, самые главные слова в моей жизни, оказалось неимоверно легко и сложно одновременно. Легко – потому что это были единственные слова, которые рвались из моего сердца, которые должны были быть произнесены уже давно. Сложно – потому что это было шагом в неизвестность. Я смотрел в глаза Беллы, которая, казалось, не могла осознать и воспринять услышанное. Я не мог прочитать на ее лице ни одной эмоции, в ее глазах я не мог разглядеть ни одного чувства. В этот момент меня окутало странное ощущение. Мне казалось, что я стою на тонкой кромке льда, и от меня во все стороны уже тянутся трещинки, лед жалобно хрустит, готовый расколоться. Такая неуверенность овладела мной впервые в жизни. Я чувствовал, что одного слова Беллы будет достаточно сейчас, чтобы лед все же треснул, и тогда я провалюсь в холодную воду, и меня затянет в ледяную темноту. Одного слова будет достаточно, чтобы мир рухнул, разлетевшись на миллионы осколков моих собственных чувств, моей души, моей любви. Но и одного слова хватит, чтобы сделать меня счастливым. Чтобы сделать счастливыми нас.

Казалось, что время остановилось, сохранив в мире лишь одно движение – мое неистово бьющееся сердце.

Часы, висящие на стене за мной, тикали оглушительно громко. Каждая секунда тяжелым ударом ложилась на душу.

Белла вздрогнула, как если б на нее вдруг налетел холодный ветер. Я думал, что она скажет что-нибудь, как-то ответит мне. Но она молчала.

Наконец, я увидел, как меняется выражение ее лица, отражая все чувства, что она испытывала. Удивление. Ее глаза расширились, она чуть приоткрыла рот, шумно выдохнув. Смущение. Ее щеки залил нежный румянец, она нервно провела рукой по волосам. И последнюю эмоцию я не смог разглядеть. Белла отвернулась, поставила на пол гитару, прислонив ее к креслу. Струны при этом издали какой-то жалобный, звенящий звук. Белла отошла к окну, так и не повернувшись ко мне. Я видел, как поднимаются и опускаются ее плечи от того, как часто и глубоко она дышит. Белла отодвинула одну занавеску в сторону, и я заметил, как чуть дрожит ее рука.

Медленно, будто во сне, я пересек комнату. С каждым шагом, который приближал меня к Белле, я чувствовал нарастающее напряжение. В какой-то момент мне показалось, что я наткнулся на невидимую преграду. Я остановился в шаге от Беллы, внимательно глядя на нее.

«Обернись же! Пожалуйста! Сделай что угодно, только не молчи! Ты убиваешь меня своим молчанием. Черт возьми, разве ты не понимаешь, не чувствуешь, как я нуждаюсь в тебе?! Белла, если бы кто-то решил пытать меня, то он не нашел бы лучшего способа, чем пытка твоим молчанием. Просто сломай тишину! Она невыносима!»

Я так хотел бы сказать все это вслух. Так хотел… Но все, что мог, я уже сказал. И выбор был за Беллой. Я знал, как ей непросто. Знал, какая буря чувств, должно быть, сейчас разразилась в ее сердце. Знал, что не имею права требовать сиюминутного ответа.

«Прости, если шокировал тебя! Но так должно было случиться, ты ведь это знаешь! Ты тоже чувствовала, что настал момент сказать правду, которую нельзя было больше держать в себе? Ты понимала, что мы раз и навсегда сегодня разрушим нашу дружбу?»

Еще мгновение, за ним еще. В моем сердце стало зарождаться невыносимое, противное мне самому, сомнение. Что, если Белла своей песней не хотела что-то сказать мне? Что, если песня – это просто песня? Слова и рифмы? Мелодия и музыка? Что, если за всем этим не стояло никого смысла?

«Белла! Объясни! Зачем ты позвала меня к себе? Просто вручить причитающийся мне подарок? Зачем этим подарком ты сделала песню, слова которой сказали намного больше, чем ты сама того хотела? А если это просто слова, не значащие для тебя ровным счетом ничего, то к чему это тягостное молчание? А если это все – просто так, то, может, стоило лучше подарить мне какую-нибудь безделушку? Милая, это так странно, когда на одной чаше весов – какая-то ненужная рухлядь, а на другой – вся твоя любовь…»

И в этот момент «весы» дрогнули, но пока я не знал, какая из чаш перевесит. После такого мучительно долгого молчания все казалось невероятно быстрым. Как будто на проигрывателе запустили перемотку вперед.

Белла резко развернулась. Ее глаза блестели от слез, но она улыбалась. Слабо, совсем чуть-чуть, но улыбалась. Резко, порывисто и… как-то отчаянно она преодолела расстояние, разделявшее нас, приподнялась на цыпочки и… поцеловала меня… Она ответила мне. Ответила без слов. Да слова и не были нужны…теперь… Лучшего ответа нельзя было придумать.
Без слов…

Я был ошарашен, поражен и… счастлив. Целовать Беллу казалось таким… естественным. Ее губы были мягкими и нежными, а еще солеными от ее слез. Поцелуй – ненастойчивым, почти невесомым, легким, как касание крыла бабочки. Я обхватил Беллу за талию, она обвила руками мою шею.
Наверное, это было самым настоящим из всего, что с нами когда-то происходило, самым искренним. Самым томительным и прекрасным. Но, в то же время, ощущение реальности полностью пропало, когда я чувствовал дыхание Беллы, которое с нашим поцелуем смешивалось с моим собственным, прикосновение ее рук, тепло ее тела, которое я ощущал сквозь тонкую ткань ее футболки.

Казалось, ничто не могло вернуть нас к реальности. Да нам и не хотелось к ней возвращаться. Время для нас двоих снова остановилось. Мы находились в собственной реальности. Реальности чувства, в котором, наконец-то решились признаться друг другу.
Но нас совершенно наглым и грубым образом вытащили из нашей реальности.

- Какого черта? Ты..! – раздалось у меня за спиной.
Белла тут же отстранилась, посмотрев на говорившего. На ее лице тут же появилось выражение вины и испуга. Я резко обернулся, уже зная, кого увижу.
У входа в гостиную стоял Джейкоб Блэк. Его глаза лихорадочно блестели. Даже несмотря на смуглую кожу, было видно, как побагровело его лицо. На скулах Блэка ходили желваки. Его руки были сжаты в кулаки, одной он уперся в наличник, а другую то сжимал, то разжимал, от чего костяшки его пальцев побелели. Блэк дышал так тяжело, будто только что пробежал многокилометровый кросс, отчего его ноздри раздувались, как у быка, готового кинуться на красную тряпку. Похоже, этой самой красной тряпкой был я.

- Джейкоб, тебе лучше уйти, - произнес я спокойно, хотя сейчас, именно в этот момент, я по-настоящему возненавидел Блэка.
- Что? – прорычал он сквозь зубы. – Что? – на этот раз вопрос прозвучал гораздо громче.
- Ты прекрасно слышал, что я сказал, - я сделал маленький, незаметный шаг вперед, надеясь, что Блэк успокоится.
Но он не успокоился.
- Сукин сын! – проорал он почти истерично

А потом все произошло очень быстро. Блэк ринулся на меня. Все, что я успел, - это оттолкнуть Беллу в сторону, чтобы она не пострадала и занять оборонительную позицию.
- Джейкоб, не надо! – выкрикнула Белла, и ее голос сорвался на последнем слове.

Но Блэк был словно цунами – сокрушительным и непредотвратимым. Он одним махом перепрыгнул через диван. Схватив меня за ворот футболки, резко развернул и занес кулак для удара, но я увернулся, перехватил его правую руку и, используя инерцию его удара против него самого, впечатал Блэка в стену, тут же врезав ему в скулу и задев нос, откуда сразу же брызнула кровь. Но Блэк будто не заметил этого. Я замахнулся еще раз, но Блэк блокировал мой удар, а потом с силой оттолкнул меня. Я устоял на ногах, но Блэк тут же вновь ринулся на меня. Я не успел увернуться и, неудачно замахнувшись, оказался в ловушке: Блэк скрутил мне правую руку, заломив ее до боли. Мне казалось, еще чуть-чуть, и кость сломается. Но, не обращая внимания на боль, я, резко развернувшись, локтем врезал Блэку в лицо, услышав, как хрустнул его нос. Парень отшатнулся, и на мгновение мне показалось, что он сейчас упадет. Но вместо этого Блэк вновь кинулся на меня, я тут же почувствовал, как он со всей силой врезался в меня, и в следующий миг мы оба полетели на пол. Я думал, что на пол. А потом под нами раздался оглушительный звон битого стекла, а спину под моей правой лопаткой прорезала страшная боль, а потом моя голова коснулась чего-то очень твердого и в моем сознании разлилась темнота.

Мне была неприятна эта темнота. Хотелось выбраться из нее. Освободиться. Сбежать. Не чувствуя собственного тела, я куда-то падал…падал. А может, наоборот, поднимался.
Сквозь темноту стали пробиваться какие-то голоса, казавшиеся мне знакомыми. Но я никак не мог понять, кому они принадлежат, потому что мысли слишком неохотно сменяли одна другую, цепляясь за сознание, почти терзая его. Говорили парень и девушка. Я воспринимал лишь отрывки их фраз.

«Скорую! Нужно вызвать скорую»… «Ничего страшного»… «Где телефон, черт возьми?!»… «Оклемается твой ненаглядный Каллен»… «Джейк…»… «Просто башкой ударился»... «Нет!»… «Дышит нормально, скоро очухается!»… «Я…»… «Предательница»… «Не могла»…

Потом мысли стали проясняться, голоса становились громче, и смысл сказанных слов быстрее доходил до меня.
- Почему… ты так поступила со мной? – сколько упрека было в голосе говорившего…
- Прости, пожалуйста, прости! – раскаяние в голосе девушки.
- Он предаст тебя снова, и что тогда? Снова прибежишь плакаться в жилетку?
- Он никогда…
- Если предал один раз, что мешает ему…
- Прекрати!

Наконец, темнота, окружавшая меня, мысли вновь стали ясными. Но вместе с осознанностью вернулась и боль. Кожу под лопаткой словно пырнули ножом, голова раскалывалась и гудела. Я распахнул глаза и, стиснув зубы, приподнялся на локте.
Белла сидела на корточках рядом со мной и смотрела на меня взглядом, полным тревоги и заботы.
- Эдвард, - прошептала она, смахнув рукой выступившие слезы.
- Все нормально, - мои слова прозвучали совсем неубедительно. Я все еще лежал на битом стекле, бывшем еще недавно кофейным столиком. Аккуратно, чтобы не пораниться осколками, я встал и, ощутив сильное головокружение, схватился за подлокотник дивана.
Белла ахнула и, взяв меня под локоть, тревожно проговорила:
- Лучше сядь.
Я послушался и опустился на диван. Проведя рукой по затылку, я с облегчением вздохнул, не обнаружив на ладони крови.
- Какая трогательная сцена, - выплюнул Блэк, все это время неподвижно, словно каменное изваяние, стоявший у противоположной стены. Он то и дело проводил рукой под носом, вытирая выступающую кровь. Над его бровью налился багровый синяк, а вся левая сторона лица опухла.
- Джейкоб! – укоризненно произнесла Белла.
- Что, Белла? Что? Ну, давай, скажи, как я виноват!
- Блэк, - прохрипел я, - следи за тоном, в котором с ней разговариваешь.
- Заткнись! – рявкнул Блэк. – Или ты хочешь, чтоб твоя башка все-таки оказалась разбитой?! – Я сжал кулаки, все мышцы в теле напряглись, но Белла положила руку мне на плечо и прошептала:
- Хватит. – Я резко кивнул, тут же пожалев об этом – голову пронзила резкая боль.
Но Блэк не унимался.
- Давай, обвини меня в том, что погромил твою гостиную! Обвини в том, что пришел сюда не во время! Обвини в том, что дверь была не заперта! Может, обвинишь еще и в том, что обнаружил тут вас – такую сладкую парочку?!
- Прекрати, Джейкоб! – гневно выкрикнула Белла. – Хватит! Убирайся!
- Вот, значит, как… нашла мне замену, - произнес парень неожиданно тихо, – и теперь гонишь меня…
Белла опустила голову.
- Пожалуйста, уходи, - произнесла она, глядя в пол и, кажется, сдерживаясь из последних сил, чтоб не заплакать.
- Я уйду. И, поверь, не вернусь больше, когда Каллен снова тебя кинет!
- Джейкоб…

Блэк больше не произнес ни слова. Разочарованно покачав головой, парень развернулся и вышел из комнаты.
Белла вздрогнула, когда раздался звук захлопнувшейся входной двери.
А потом из ее глаз брызнули слезы…

Пожалуйста, оставляйте комментарии на ФОРУМЕ и здесь! Ваши отзывы и мнения очень важны для меня!