Меня будит легкий толчок в плечо. Заморгав, я оглядываю комнату.

Комнату Чарли.

– Вам двоим пойти бы спать, – говорит он. Его голос тих, а дыхание сбивчиво.

Я чувствую, что рядом, свернувшись калачиком, лежит Джейкоб и крепко спит.

– Сколько времени? – хрипло шепчу я.

– Почти девять.

Я сажусь, и Джейкоб ворчит рядом со мной. Потерев лицо ладонями, я смотрю на экран телевизора.

– Мы выигрываем? – спрашиваю я у Чарли, изображая интерес.

За последнюю пару недель состояние Чарли ухудшилось. Он почти не ест, и ему не хватает сил подняться по лестнице. Боли почти никогда не проходят, и я уже не одну ночь провела рядом с ним, держа тазик, пока его рвало. Медсестры из больницы ежедневно заходят проверить его состояние и сделать то, что он не позволяет сделать мне – помыть его и переодеть пижаму.

Мы с Сетом недавно принесли телевизор обратно к нему в комнату. И на этот раз Чарли возражать не стал. Не думаю, что у него есть на это силы. Мы с Джейкобом пришли посмотреть с ним игру, но события минувшей недели сильно нас измотали.

Я потряхиваю Джейкоба за плечо и говорю ему, что пора спать. Он сонно ворчит, встает с кровати как на автопилоте и идет к двери, останавливаясь только на пороге, чтобы бросить быстрое «спокойной ночи, деда» через плечо. Я говорю Чарли, что вернусь, и иду за Джейкобом.

Я проверяю, чтобы у него было все готово к завтрашнему дню, а потом сажусь на край его кровати и жду, когда он вернется из ванной. С Джейкобом все стало иначе, после нашего с ним разговора с Эдвардом. Сначала он был зол и обижен, а потом начал задавать вопросы о нас с Эдвардом. Он признался, что больше всего он боялся, что мы стыдимся его и именно поэтому скрывали его от семьи Эдварда.

И хотя отвечать на его неловкие вопросы было непросто, это дало мне возможность лучше объяснить ему, почему мне будет нелегко знакомить его с семьей отца. Мне кажется, он начинает наконец принимать то, что хоть его родители и не безупречны, мы любим его сильнее всего на свете. Конечно, то, что со мной у него более тесная связь, стало причиной тому, что все свое огорчение и обиду он вымещал на мне, а посему в разговорах с Эдвардом он был более отстраненным. Я поговорила с Эдвардом сама после признания Чарли, но в тот момент казалось ясным, что не только Джейкоб стал более отстраненным – Эдвард тоже.

Чарли сейчас волнует меня больше всего, но я хочу, чтобы мы все не падали духом, и помогают нам в этом разные мелочи – например, подготовка Джейкоба к школьной пьесе, которая дала нам всем такое необходимое отвлечение.

Открывается дверь, и он выходит в комнату, обнимает и целует меня в щеку, а потом, пожелав спокойной ночи, ложится в кровать. Я сижу рядом какое-то время, смотрю на него, потому что по тому, как он отводит взгляд, я понимаю, что его что-то беспокоит. Наконец он поворачивается в мою сторону и смотрит на меня.

– Мам?

– Да?

Он сглатывает и прикусывает губу, прежде чем заговорить.

– Мне не очень нравится ходить в комнату к дедушке Чарли, – тихо говорит он, почти шепотом. – Дело не в нем… это… – он бледнеет. – Там запах.

Я и сама заметила это в последние дни. Тяжелый, резкий запах витает в воздухе, и порой он бывает достаточно сильным. Хотя это неудивительно при том, что Чарли принимает так много лекарств, но не может нормально поесть. Когда я впервые почувствовала этот запах, он был похож на запах жженой серы, и мне совсем не понравилось направление, в котором потекли мои мысли.

Я нежно провожу рукой по волосам Джейкоба.
– Я позвоню бабушке Рене и спрошу, не сможет ли она приехать к нам, – с грустью говорю я. – Мне нужно остаться с дедушкой, но я думаю, что бабушка, возможно, смогла бы взять тебя куда-нибудь с собой.

Он резко выпрямляется.
– Куда? Я не хочу оставлять тебя здесь одну. – Его голос стал выше от тревоги, и я успокаиваю его, веля говорить потише, чтобы не мешать Чарли.

– Ты можешь остаться с ней в отеле. Она будет водить тебя в школу, и мы будем видеться каждый день, – говорю я, пытаясь улыбнуться. – Будет здорово увидеться с ней, правда?

– Да, но почему она не может приехать и остаться с нами на какое-то время?

Я тяжело вздыхаю и заправляю волосы за уши, а потом беру его за руки. Я смотрю на него, пока он не встречается со мной взглядом.

– Дедушка сейчас очень болен, и я не думаю, что тебе стоит оставаться здесь. Лучше тебе быть с бабушкой, а я останусь с ним. Понимаешь?

Его глаза наполняют слезы, и я едва вижу его сквозь свои собственные.
– Он умрет, да? – шепчет он.

Я чувствую, как горячие слезы текут по щекам.
– Да. – Мой ответ больше похож на всхлип, чем на слово. Кое-как мне удается собраться, чтобы заговорить.

– Но все будет хорошо, я буду с ним.

Он бросается мне в руки, и я обнимаю его так крепко, как могу. Дрожь его тела, сотрясаемого рыданиями, разбивает мне сердце.
– Я сожалею, малыш, – шепчу я. – Я сожалею.

Я, должно быть, заснула, потому что меня будят стоны Чарли. Джейкоб шевелится рядом со мной, но, к счастью, не просыпается. Я выхожу из спальни и спешу к отцу. Он лежит на боку, согнувшись пополам, а его лицо искажено от боли. Потянувшись включить настольную лампу, я роняю банки с таблетками с тумбочки и быстро роюсь в них, ища жидкий морфий.

Я отмеряю дозу и переворачиваю его на спину, чтобы он мог его принять. Он морщится от вкуса, но через несколько мгновений начинает расслабляться. Его тело покрыто испариной, простыни насквозь промокли. Как только его тело расслабляется, я пытаюсь сдвинуть его в сторону, но его мышцы не слушаются, и он неподъемно тяжел для меня. Я замечаю, как часто его дыхание, и меня сковывает паника. Пока я не поддалась ей окончательно, я хватаю телефон и звоню в хоспис.

В четыре утра приезжают две медсестры, и меня поражает, насколько они спокойны и профессиональны, и меж тем, выражают сострадание. Через несколько минут после их приезда, одна из них делает звонок и говорит мне, что они вызвали к нам врача. Сходя с ума от волнения, я кое-как звоню Сью, а потом иду проведать Джейкоба. Сью с доктором приезжают в одно время.

– Я не хотела быть здесь одна, если Джейкоб проснется, – объясняю я Сью в отчаянии.

Ее потрясенное выражение лица отражает мои чувства, но она все равно помогает мне успокоиться. Она утешает меня, говорит, что все будет хорошо. А потом говорит, что попросит Лею отвезти Джейкоба в школу, настаивая, что врач и медсестры помогут Чарли.

Я потрясена, что Джейкоб не проснулся от всей этой суеты. Но благодарна за это. Наконец врач спускается поговорить со мной. Он из хосписа, и потому я еще никогда его не встречала, и не помню его имени. Я лишь хочу, чтобы он сказал мне, что Чарли в порядке.

Он объяснил, что у Чарли очень слабое сердце, и у него припухлость в животе, которая вызывает опасения. Он пытается убедить меня, что лучше всего ему будет в хосписе, но я отказываюсь даже рассматривать эту идею. Не этого хочет Чарли.

– Сестры ставят катетер, чтобы ему не пришлось вставать с постели, – объясняет врач. – Они будут присматривать за опухолью, но если ему станет хуже, его придется забрать в больницу.

Сью сжимает мою руку, перебивая меня, когда я собираюсь возразить. Доктор сочувственно улыбается, и, удостоверившись, что я знаю правильную дозу морфина, уходит.

Я звоню Рене.

Утром Джейкоб удивлен увидеть Лею. Он знает, что что-то не так, потому что на его лице не отражается радость, когда он ее видит. Я объясняю ему, что Лея отвезет его в школу, и сначала он просит разрешения остаться дома, но потом соглашается, когда я напоминаю ему о репетиции пьесы.

Даже новость о том, что сегодня приедет Рене, не радует его, поэтому, когда они с Леей уходят, я звоню в школу, объясняю ситуацию и прошу их приглядеть за ним.

А затем иду к Чарли. Медсестры помыли его, сменили постельное белье, и сам он сидит, опершись на подушки. Я удивляюсь, когда он открывает глаза при моем приближении.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.

– Будто по мне прошелся грузовик, – хрипит он. Он проводит рукой по кровати рядом с собой, желая, чтобы я присела рядом. Я сажусь, и он берет меня за руку.

– Думаю, мне надо поехать в хоспис, – медленно говорит он. Его дыхание все еще частое, а слова звучат немного нечетко. – Неправильно, чтобы Джейкоб видел меня таким.

– Я позвонила маме, – говорю я. Мой голос дрожит на каждом слове. – Она приедет сегодня вечером. Она останется с ним в отеле, пока... на время.

Его глаза широко распахиваются, и он пытается отрицательно помотать головой.
– Нет, это не…

Я прижимаю палец к его губам.
– Ш-ш-ш. Все уже решено.

Он закрывает глаза, и я вижу темные круги под ними. Его брови побелели, как и усы над потрескавшимися губами. Я провожу ладонью по его впавшей щеке, и он снова открывает глаза.
– Я останусь с тобой, – обещаю я.

– Я тебя не заслуживаю, – слабо возражает он. – Я так часто тебя подводил. – Ему требуется много времени, чтобы сказать это, и я знаю, что он уже очень устал.

– Не говори так, – прошу я. – Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня. Это все, что имеет значение, пап.

– Я не хочу оставлять тебя, – говорит он, и по его щеке скатывается слеза. – Это я виноват в том, что вы с Джейкобом одни…

Я наклоняюсь и целую его в лоб, не в силах задумываться над первой частью предложения. Я знаю, что он говорит о своем признании Эдварду. Мы не говорили об этом, но я думала, что он знает, что я не виню его.

– Не повторяй моих ошибок, Белз. Ты должна добиваться того, чего хочешь; даже если не добьешься этого, ты ничего не потеряешь. – Его голос тих, и я чувствую его дыхание на своей коже, не отодвинувшись. – Но тебе есть что обрести. Не будь одна. Не позволяй себе дожить до моих лет, оставшись с одними только разочарованиями.

Я мыслями возвращаюсь к тому дню, когда подслушала его разговор с Эдвардом.

Интересно, что еще они могли обсудить, если это вызвало такую перемену в Чарли. Он будто бы поощряет меня дать ему шанс. Хотя, конечно, это может быть морфин.

– Мы не одиноки, – настаиваю я. – Мы с Джейкобом есть друг у друга. Мы счастливы, и будем счастливы несмотря ни на что.

Его взгляд затуманивается, и я вижу, с каким усилием он держит глаза открытыми.
– Поспи, – шепчу я. – Поговорим потом.

Он засыпает в считанные секунды, а я не могу заставить себя уйти, но когда звонит мой телефон, я тут же снимаю трубку, боясь, что разбужу его. Это Майк. Он говорит мне, что видел, как Лея отвозит Джейкоба в школу, и спрашивает, все ли в порядке.

– Можешь заехать? – спрашиваю я, почувствовав вдруг, что мне нужен друг.

Через пятнадцать минут он стоит на пороге с взволнованным выражением лица.

Помня, что Чарли спит, я выхожу на крыльцо и закрываю за собой дверь, прежде чем разреветься. Майк обнимает меня, и всхлипываю ему в грудь. Он бормочет слова утешения и ждет, пока я успокоюсь.

Мне не нужно говорить ему, что происходит, поэтому вместо этого я говорю ему о Рене.

– Они могут остаться у меня, – предлагает он. – У меня есть лишняя комната… там двухэтажная кровать, но уверен, что если Джейкоб займет верхнюю, твоя мама не станет возражать. Это ненадолго… ох черт! Прости! – ахает он на полуслове. – Я не хотел… Прости, просто подумал, что это лучше, чем в отеле… и они могут оставаться так долго, как…

– Майк, – перебиваю я. – Прекрати извиняться. – Вытерев лицо ладонями, я разворачиваюсь и веду его в дом. – Очень щедро с твоей стороны, но я не могу просить тебя об этом.

Он садится за кухонный стол, на который я ставлю кофейник.

– Серьезно, Белла, никаких проблем. Так будет лучше для Джейкоба. Подумай об этом, он сможет ездить в школу с Эми и Луизой, и у меня дома лучше, чем в местных отелях.

Я опираюсь на стол и смотрю на него. Он такой щедрый, но ничего не просит взамен. Какой же дурой была Джессика, если упустила его.

Он слегка хмурится.
– Если только твоей маме это не покажется странным, – говорит он.

Его слова заставляют меня впервые за день улыбнуться.
– Моей маме ничто и никогда не кажется странным. Но дело не в этом. Я думаю, Джейкобу не помешало бы провести время с ней, подальше от всего этого… подальше от меня, – говорю я.

– Зачем ему быть вдали от тебя? – спрашивает он, озадаченно хмуря брови.

Я ставлю на стол кружки с кофе и сажусь. Обхватываю кружку ладонями и смотрю на ее содержимое.

– Белла?

Я смотрю на него и вздыхаю.
– Эдвард рассказал ему, что был женат… что у нас был роман, и теперь он сбит с толку и расстроен. Он думает, что Эдвард никогда его не хотел, а я сбежала во Флориду, потому что стыдилась его, – я качаю головой. – Ты знаешь, какие дети. Как только им на ум придет какая-то мысль, их очень сложно убедить в обратном.

Майк кивает, пока я говорю.
– И они всегда вымещают свою боль на том, кто им ближе всего.

– Просто я думаю, что он нарисовал себе идеальный образ Эдварда, и теперь, когда его представление пошатнулось, он думает, насчет чего еще он ошибался, – размышляю я, озвучив наконец все, что было у меня на уме в последнее время.

– Зачем он сказал это ему? – задает Майк очевидный вопрос.

– Ох, не пойми меня неправильно! То было вынужденное решение. – Я рассказываю ему о том, что произошло с Викторией и о том, почему мы пришли к этому решению.

– О господи! – стонет Майк. – Она может быть настоящей стервой. Поэтому я и не захотел снова иди с ней на свидание. Она порой ведет себя просто омерзительно.

– Ну да, и я уж точно не сделала лучше своей реакцией.

Он делает резкий вздох.
– Если бы это помогло, я бы поговорил с ней.

– Нет! Спасибо, но я надеюсь, что все уже в прошлом. У меня и так достаточно проблем.

Я чувствую, как слезы снова собираются в глазах.

– Не начинай, – предупреждает он с улыбкой. – А то и я начну, – добавляет он женским голосом.

Я улыбаюсь его попытке отвлечь мои мысли и отпиваю кофе.

Остаток дня я провела, проверяя Чарли и делая уборку. Дом еще никогда не выглядел лучше, но я все равно не могу избавиться от нервной энергии, от которой напряженно стискиваю челюсти.

Джейкоб возвращается со школы, и настроение у него немного лучше, а совместное выполнение домашней работы служит долгожданным отвлечением. После я сижу на диване и смотрю, как он меряет комнату шагами, уча роль. Несмотря на его вчерашний комментарий о запахе, он идет со мной к Чарли и репетирует перед ним свою роль.

Я договорилась с Леей, чтобы она пришла и посидела с ним, пока я поеду за Рене, и она приезжает, как раз когда я укладываю Джейкоба в кровать. Сегодня мне непросто уговорить его лечь спать, и он так и не засыпает, когда я ухожу. Как только я вижу Рене, я срываюсь, вцепившись в нее в аэропорту, будто от этого зависит моя жизнь. В итоге ей приходится сесть за руль, пока я схожу с ума на пассажирском сидении и пытаюсь рассказать ей все, что произошло с момента моего приезда.

К тому времени, как мы приезжаем домой, я совершенно измотана, но так приятно, что она рядом. Так спокойно я не чувствовала себя уже много дней.

Лея говорит, что Чарли уже лег спать. Она задерживается познакомиться с Рене и уходит. После ее ухода мы с мамой устраиваемся на диване и говорим еще немного. Я говорю ей, что завтра забронирую им с Джейкобом номер в отеле.

Вскоре на мне начинают сказываться события минувшего дня, и я еле держу глаза открытыми. Мы раскладываем диван и после короткого спора о том, кто будет на нем спать, я иду наверх в кровать, оставив ее оглядывать гостиную, которая раньше принадлежала ей.

Утром в доме шум и суета, когда Джейкоб, проснувшись, видит в доме не только Рене, но и Сэма, Лею, Сью и Сета. Я ждала только Сью, но Лея объяснила, что они с Сетом отвезут Джейкоба в школу, чтобы Рене могла нормально устроиться.

Сэм приехал повидаться с Чарли, но я не могу не заметить, что он приехал вместе с Леей и остальными членами ее семьи. Но поскольку у нас нет возможности переговорить наедине, Лея лишь улыбается мне знающей улыбкой, когда я незаметно вскидываю брови в направлении Сэма.

То, как сильно Джейкоб скучал по Рене видно, когда он повторяет каждое ее движение. И вопреки планам он просит ее поехать с ним в новую школу. Пока их нет, я бронирую номер в отеле.

Когда Рене возвращается, она настаивает, что пойдет к Чарли одна. Я смотрю ей вслед, а Сью пытается отвлечь меня предложением приготовить сандвичи на ланч.

Я несколько раз едва не отрезаю кусок пальца, поэтому она велит мне сесть за стол и делает все сама. Но я не могу сидеть на месте и ничего не делать, и, поддавшись искушению, поднимаюсь наверх к своим родителям.

Рене сидит на краю кровати и улыбается Чарли, который лежит, опершись на подушки. Я впервые за десять лет вижу родителей вместе в одной комнате, но так близко я их не видела еще никогда.

Их голоса звучат тихо, и они замолкают, когда я закрываю за собой дверь.

– Вы не против? – спрашиваю я, чувствую себя эгоисткой за то, что нарушила их уединение.

– Конечно, нет, входи, – улыбается Рене.

Я сажусь на стул возле кровати.

– Мои девочки, – говорит Чарли с тоскливой улыбкой, заставив меня задуматься, находится ли он по-прежнему под действием морфина, который я дала ему утром. Он поднимает руку и обхватывает щеку Рене. – Все зря, – бормочет он.

Рене поворачивает голову и целует его ладонь.
– Нет, вовсе нет. Просто нам не суждено было быть вместе, – шепчет она.

– Я никогда не переставал тебя любить, я просто не стал за тебя бороться.

Его слова разбивают мне сердце, но Рене улыбается ему и целует его пальцы.
– Ты подарил мне мою маленькую девочку. И я всегда любила тебя за это, Чарли.

В ее глазах видна грусть, и хотя я знаю, что она ни о чем не сожалеет в своей жизни, я вижу, что она сопереживает Чарли в сожалениях, с которыми жил он.

Время летит незаметно, пока мы обсуждаем давно позабытые воспоминания, в основном о том, как я жила с каждым из них. Они много говорят о Джейкобе, и я удивлена, что Чарли прободрствовал так долго. Он будто бы хочет насладиться каждым мгновением. Но, в конце концов, он больше не может бороться со сном и засыпает.

И только когда мы выходим из комнаты, Рене позволяет себе заплакать. Мы спускаемся вниз, где обнаруживаем записку от Сью, в которой она сообщает, что не могла больше оставаться, отчего я чувствую себя неловко за то, что оставила ее одну.

Мы с Рене провели вечер, говоря обо всем, кроме важного. Она помогает мне собрать Джейкоба в школу и говорит, как она рада видеть нас снова, и что очень за нас переживает.

Утром Джейкоб говорит, что ему не терпится провести время с Рене. Похоже, что перспектива остаться в отеле для Джейкоба как приключение, но еще я подозреваю, что он рад ненадолго побыть в стороне. Я была слишком долго загружена и напряжена, чтобы это осталось незамеченным.

Забрав Джейкоба из школы, мы с Рене везем его в отель. В номере большая комната с двумя большими кроватями. Джейкоб запрыгивает на одну и растягивается, запрокинув руки за голову. Он улыбается Рене, а потом поглядывает на телефон и спрашивает, можно ли ему вызвать обслуживание номеров. Это вызывает у меня смех – едва ли это Хилтон.

– Вы с бабушкой пообедаете со мной дома, – говорю я, и его лицо сникает.

– А мы не можем поесть внизу в ресторане?

Рене ерошит ему волосы.
– И кто будет платить за дорогой обед? – усмехается она.

Джейкоб дуется, пожимая плечами.

– Вот что я тебе скажу, – решает Рене. – Пообедаем в отеле в субботу вечером. Как насчет этого?

– Ладно, – соглашается Джейкоб, взбодрившись.

***

– Мам, это всего лишь обед в отеле… в Форксе! – ною я, когда она наносит тени мне на веки.

– Ты выглядишь уставшей и измотанной, – говорит она. – Если будешь выглядеть хорошо, то и чувствовать себя будешь хорошо.

Я сомневаюсь в этом, но больше ничего не говорю, пока она наносит румяна мне на щеки, а потом начинает копаться в косметичке, выбирая помаду. Она останавливает свой выбор на одной и проводит ей по моим губам. Я хихикаю, глядя, как она выпячивает губы, нанося мне помаду. Она улыбается.

– Вот видишь? Ты уже лучше себя чувствуешь.

Я закатываю глаза, за что получаю шлепок по руке. Я отказываюсь, когда она просит разрешить ей поработать над моими волосами плойкой. Мои волосы вымыты и высушены – выглядят настолько хорошо, насколько требует сегодняшний вечер.

Она привезла мне из дома платье. Красное, которое я купила в прошлом году для церемонии награждения спортсменов, на которую нас повел Фил. Я не любительница платьев. Могу по пальцам одной руки пересчитать случаи, когда надевала их. Рене подводит меня к зеркалу, и я смотрю на свое отражение. На мне минимум макияжа, и платье совсем простое длиной до колена, но я чувствую себя излишне наряженной для обеда.

– Ты красиво выглядишь, – говорит Рене в отражении. – Не знаю, почему ты не стараешься почаще. Тебе бы так было проще найти мужика.

– Мам! – восклицаю я, отворачиваясь.

Но она идет к Джейкобу отправить его в душ, а я к Чарли, сказать, что Сэм и Лея приедут провести с ним время. Он раздраженно закатывает глаза и бормочет что-то про нянек.

У него дрожат губы, когда я сажусь рядом.
– Красавица, – хрипит он.

Я чувствую, как мои щеки обдает жаром, когда он поднимает трясущуюся руку и обхватывает мою щеку. Я прижимаюсь к его ладони и улыбаюсь.

– Я буду не поздно, – говорю я. – Мама настаивает, что я должна ненадолго выбраться из дома.

Он кивает.
– Она права.

Я слышу стук в дверь внизу, после чего раздается голос Сэма, когда Рене открывает. Я проверяю, чтобы у Чарли были все его лекарства и морфин, и, поцеловав его, спускаюсь поздороваться с Сэмом и Леей.

Сэм идет прямиком к Чарли. Лея отмечает, как хорошо я выгляжу, но я больше заинтересована в том, чтобы у нее точно был мой номер и номер врача. Рене ругает меня за суетливость, когда Джейкоб спускается поздороваться с Леей.

В доме вдруг становится шумно, и я говорю Рене, что подожду на крыльце.

Вечер теплый, но я все равно кутаюсь в куртку, почувствовав поток прохладного ветра. Я сажусь на скамью, жалея, что нет качелей – есть что-то успокаивающее в покачивании. Склонив голову, я смотрю в небо. На нем слишком много облаков, чтобы можно было увидеть звезды, но это почему-то напоминает мне о том, сколько раз я стояла и смотрела в ночное небо часы напролет, думая, где под этим блестящим одеялом сейчас Эдвард.

– Лея помогает Джейкобу с прической, – говорит Рене, вырывая меня из странных размышлений.

Она надевает куртку и садится рядом со мной. Затем смотрит в небо и хмурится.

– Сегодня и посмотреть не на что, – вслух размышляет она.

– Полагаю, что так, – с грустью говорю я.

– Ох брось, – посмеивается она. – Сегодняшний вечер для того, чтобы отвлечь твои мысли. Улыбнись.

Я киваю и выдавливаю улыбку. Она права. Мне нудно отдохнуть от несчастий. Я делаю глубокий, успокаивающий вдох.
– Спасибо, мам. Я рада, что ты здесь.

Она пододвигается и обнимает меня, но наше внимание отвлекает звук подъезжающей машины. Мы смотрим, как большое черное авто останавливается прямо напротив нашего дома. Открывается дверь со стороны водителя, и из машины выходит Эдвард. На нем темный костюм, бледно-голубая рубашка, верхние две пуговицы которой расстегнуты, и никакого галстука. Он идет к нам, неотрывно глядя на меня.

– О мой бог, кто это? – шепчет Рене рядом со мной.

– Эдвард, – шепчу я в ответ. – И не говори ничего неподобающего, – предупреждаю я, едва шевеля губами.

Когда он подходит к крыльцу, его взгляд мечется к Рене, а мой – к легкой поросли волос, виднеющейся в вороте его рубашки.

– Привет, – говорит он, когда мой взгляд снова поднимается к его лицу. Он проводит рукой по волосам. Ему нужно подстричься, шевелюра становится дикой и взъерошенной, как и раньше. Он слегка сникает с лица, и я понимаю, что мы с Рене сидим и смотрим на него, не говоря ни слова.

– Прости, – говорю я, придя в чувства. – Что ты здесь делаешь? – Ну, почти придя в чувства. – Прости, я просто не ждала тебя. – Он хмурится, а потом смотрит на Рене. – О! Это моя мама, Рене. – Я заливаюсь краской, спасибо моим манерам.

Он делает шаг вперед и протягивает ей руку, готовый поздороваться.

Он встает и берет его ладонь.
– Значит, ты парень, который обрюхатил мою дочь? – строго спрашивает она.

Он захлопывает рот.

Рене оказывает такой эффект на людей. Она мастер ставить людей в ступор. Эдварду совсем нечего на это ответить, и хотя я обычно ругаю ее за это, я позволяю ей пошутить, просто, чтобы посмотреть, сможет ли она задеть Мистера Бизнесмена.

– Приятно с вами познакомиться, – говорит он наконец. – Но жаль, что у меня не было возможности познакомиться с вами раньше. – Он мельком поглядывает на меня.

Туше.

Рене широко улыбается.
– Я тоже. Очень приятно наконец встретиться с тобой, Эдвард.

Она поворачивается ко мне и одними губами произносит «о мой бог» и снова поворачивается к нему.

– Прости, что повеселилась за твой счет.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку, заметив, что она так и не отпустила его руку. До меня вдруг доходит, что разница в возрасте у нее с Эдвардом не многим больше нашей с ним.

Эдвард изучает мое лицо взглядом, затем опускает его вдоль моего тела, и я чувствую, как меня обдает жаром.

– Хорошо выглядишь, – говорит он мягким как бархат голосом.

Рене наконец-то отпускает его руку, отступает назад и садится, когда упирается ногами в скамейку.

– Ты приехал к Элис? – спрашиваю я, все еще озадаченная его присутствием.

Он хмурит брови.
– Нет, я подумал, что мы… – Он замолкает, выглядя немного смущенным. – Мне вчера позвонил Джейкоб, – говорит он со вздохом. – Сказал, что ты попросила его позвонить и пригласить меня сегодня на ужин. – Он поглядывает на Рене. – Чтобы я мог познакомиться с твоей матерью. – Он снова смотрит на меня, снова обводя мое тело взглядом. – Я так понимаю, ты ничего об этом не знаешь.

– Нет, – признаюсь я, и он выругивается в полголоса. – Не злись на него, – говорю я, хотя
сейчас и сама могла бы свернуть его маленькую шейку. – Может, это его способ объявить примирение, ты же знаешь, что он здорово разозлился в прошлый раз.

Рене молча смотрит на нас. Она знает о том, что случилось у Элис, но ее молчание вызывает у меня подозрение.

Я поворачиваюсь к Эдварду.
– Мы пойдем за Джейкобом. Подождешь в машине?

Он озадаченно смотрит на меня, но все равно кивает, а я хватаю Рене за руку и веду в дом.

– Ты знала, что он приедет! – шиплю я, как только мы заходим в дом. – И весь этот бред про «кто это»? – Я смотрю на свое платье. – О господи! Так вот в чем дело, ты тут сводничеством занимаешься! Господи, мама!

Она хватает меня за плечи.
– Вовсе нет. Клянусь. Я только час назад узнала, когда Джейкоб проболтался. Я не сказала тебе, потому что знала, что ты взбрыкнешь, – объясняет она. Выражение ее лица смягчается, и она гладит меня по волосам. – Ты так хорошо его знаешь, детка. То, что ты сказала Эдварду – правда. Джейкоб переживал из-за того что разозлился на вас. Мы много говорили об этом, и теперь он понимает. Он просто хочет провести с вами время, и это единственное, что он смог придумать.

– Мам, он не может так делать, – говорю я. – Что если он начнет придумывать? Господи, ты его поощряешь. Я не хочу, чтобы Джейкоб думал, что мы будем большой счастливой семьей. Мы с Эдвардом больше не испытываем друг к другу чувств, – еле выговариваю я эту ложь.

– Да брось! – фыркает она. – Он пожирал тебя взглядом, и напряжение можно было резать ножом.

– Мам! – огрызаюсь я. – Это было неожиданно, понимаешь? Я не ожидала, что он вдруг появится. Я была удивлена… а он смущен. Потому и возникло напряжение. Поверь мне, я не в его вкусе.

– Ну конечно, милая, – говорит она, и я сразу понимаю, почему Джейкоб ненавидит, когда я так его называю.

Джейкоб мчится вниз и останавливается у подножья лестницы.

– Эдвард приехал, – говорю я.

Его щеки тут же заливает румянец.

– Ты думал, я не замечу? – спрашиваю я, глядя, как его глаза слегка округляются. – На этот раз прощается, – говорю я ему строгим голосом. – Но в будущем, если ты приглашаешь гостей на ужин, ты должен сначала спросить у меня. Ладно? – Он кивает. – Хорошо, не будем заставлять его ждать.

Джейкоб бежит к машине, а мы с Рене спокойно идем следом.

– Ты никогда не говорила мне, что он так хорош! – замечает Рене, когда мы подходим к машине.

– Мам!

Вечер проходит хорошо, и служит мне очередным приятным отвлечением. Оказывается, что едим мы не в отеле. Когда Рене узнала, что к нам присоединится Эдвард, она забронировала столик в ресторане в Порт-Анжелесе.

Рене в хорошем настроении, рассказывает Эдварду истории о своих путешествиях с Филом, и меня поражает, что она не проявляет к нему враждебности. Она была зла, когда я приехала в Финикс, и хотела урвать свой фунт плоти, но Рене не из тех людей, кто будет таить бессмысленные обиды. Она долго пыталась убедить меня рассказать ему, и теперь она видит, что он пострадал из-за меня не меньше, чем я из-за него.

Разговор идет легко, и Эдвард окончательно очаровывает Рене. Она задает ему массу вопросов о его бизнесе, на которые он с радостью отвечает, но когда она вдруг задает личный вопрос, я с удивлением наблюдаю, как он дает продуманный ответ, который мало что открывает.

Он говорит и, замолкая, встречается со мной взглядом, и раз или два я чувствую, как его нога прижимается к моей, когда он ерзает на стуле.

Джейкоб уже давно не был так расслаблен и счастлив, как сегодня, и то и дело поворачивается ко мне и улыбается. За десертом он говорит мне, как скучал по мне, и я чуть не начинаю плакать, но Рене вмешивается и просит его побольше рассказать о школьной постановке, и его настроение тут же улучшается.

Как только мы выходим на улицу, меня овевает холодным ветром, и я в полной мере чувствую эффект от двух бокалов вина, выпитых за ужином. Рене выпила только вино с содовой, а Эдвард не пил вообще. Джейкоб берет меня за руку, мы идем к машине, и он просит меня сесть с ним сзади.

Я наслаждаюсь теплом его тела, прижатого к моему, на обратном пути в Форкс. Он опускает голову мне на плечо, и я впитываю тепло его присутствия, как могу.

– Я тоже скучала по тебе, Джейк, – бормочу я, поцеловав его в макушку. Он обнимает меня крепче, и я чувствую, как платье намокает там, где он прижимается к нему лицом. Мои собственные слезы капают ему в волосы, и я смахиваю их.

Ему удается прийти в себя к тому времени, когда мы подъезжаем к отелю. Я выхожу из машины и обнимаю его и Рене и провожаю их взглядом, когда они уходят в отель. Я сажусь на переднее сидение машины Эдварда, и он отъезжает с парковки.

– Я хорошо провел сегодня время, – говорит он. – И Джейкоб, кажется, сегодня в порядке.

– Он скучал по бабушке, – тихо говорю я.

– Я знаю, что тебе не нужно мое одобрение, но так или иначе, я считаю, что ты приняла правильное решение. Я вижу, как все это сказывается на тебе, и было бы гораздо хуже, если бы тебе пришлось справляться и с чувствами Джейкоба тоже. Как твой отец?

И опять все по новой. Я чувствую себя как Золушка в полночь. Пузырь лопнул, и реальность обрушилась на меня, как чертов шторм.

– Извини, Эдвард. Если я сейчас заговорю об этом…

– Я понимаю, – тихо говорит он.

Он подъезжает к моему дому и выключает двигатель.
– Если тебе что-то будет нужно, можешь мне позвонить. Ты же знаешь это, правда?

Я киваю.
– Рене уже обо всем позаботилась.

Он поворачивается в кресле ко мне лицом.
– Я не только о Джейкобе говорю. Если тебе что-то будет нужно… Я рядом.

Я смотрю на него и тут же жалею об этом, потому что он мне нужен. Прямо сейчас мне нужно, чтобы он забрал меня и дал почувствовать что-то… что угодно… что угодно, кроме этой сокрушительной печали.

Я заставляю себя отвернуться от него и отвлечься от этой мысли. Я слегка наклоняюсь вперед, желая поцеловать его на ночь, но мне не хватает храбрости, и я просто сжимаю его руку.
– Доброй ночи, Эдвард.

– Доброй ночи, Белла, – тихо говорит он, проводя большим пальцем по костяшкам моих пальцев.

Он отпускает мою руку, и я быстро выхожу из машины. Он не уезжает, пока я не зайду в дом.

Полчаса после этого я разговариваю с Леей и Сэмом, пока не начинаю зевать так часто, что мне становится неловко, и я извиняюсь за грубость. Они смеются и говорят, что нет ничего страшного, но все равно уходят.

Я готовлюсь ко сну, но не могу вынести вида своей пустой комнаты. Я прокрадываюсь в комнату Чарли. Меня не волнует ни запах, ни тихие свистящие звуки, которые он издает при дыхании. Я сажусь на кровать рядом с ним и опускаю голову ему на плечо. Он не реагирует на мое появление.

И я, стараясь не плакать, впитываю его присутствие, как только могу.