Глава 23 - If You Want Me

*Эдвард*

Я снова сидел за роялем. За прошедшие недели я играл больше, чем за последние пять лет. Это все не серьезно, я всего лишь наигрывал песню Беллы, исправляя некоторые аккорды и убивая тем самым время… учил наизусть.

Белла на моем рояле… это и вправду моя осуществившаяся юношеская мечта, воплощенная самым наилучшим образом, который только можно себе представить. Каждый раз, когда я сижу здесь, я не могу не вспоминать об этом.

Когда она пела со мной, я чертовски нервничал, показывая ей свое сочинение, и чуть было не струсил. После я не мог выдавить и слова, все, что я мог - это показать ей написанную мной песню и ждать ее реакции. И она запела со мной, и это было… черт… у меня просто не хватает слов, чтобы подобрать правильное описание; играть для нее, ощущать, как ее голос обволакивает меня, отвечает на мои ноты, заканчивая начатое мною, взлетая и опускаясь, а я вторю ему.

Она погубила меня. То, что каждый день я проводил без ней, делало из меня озабоченным и слишком обеспокоенным. Она была для меня наркотиком, вызывающим куда большую зависимость, нежели настоящие наркотики, которые я употреблял раньше. Черт, в тот день за роялем, будучи в ней, я практически признался, что люблю ее. Я почти произнес это. Даже я знаю, что признаваться женщине в любви, нужно не тогда, когда твой член находиться в ней и ты собираешься кончить. Так что я притормозил; это было слишком быстро и слишком многое оставалось нерешенным.

Через неделю она уезжала в турне. А я все еще не знал, что, черт возьми, с этим делать. На самом деле я понимал, что подобное обязательно предстанет перед одним из нас. Она поедет в тур, я - на съемки (если мне вообще предложат роль), но я не ожидал, что это произойдет так скоро. У нас только все начиналось, а она уезжала.

И я, столкнувшись с этой проблемой, все еще не мог прийти к какому-либо решению. Как только она мне сказала про тур, я знал, что, прежде чем она уедет из города, мне нужно сказать ей что-нибудь, признаться, обнажить свою душу и надеяться на лучшее, даже если это будет поспешным решением. Я с сомнениями ожидал некого правильного момента, но он так и не приходил. Не помогало и то, что я практически не видел ее. Группа репетировала день и ночь.

Первую половину суток они проводили в студии, завершая запись альбома, а во вторую, практически весь вечер и до глубокой ночи, - репетировали программу выступления, и так каждый день, начиная с раннего утра. График был просто ужасен, Белла чувствовала себя совершенно измотанной. Почти всегда она приходила ко мне практически за полночь, полусонная и еле стоящая на ногах. В подобном случае все, что я мог сделать, - это обнять ее и отнести в кровать. И казалось, это не совсем правильное время, чтобы начинать мучительный разговор о нашем будущем… особенно если он пойдет не очень хорошо.
Но существовал еще один момент, сдерживающий меня.

Страх.

Были моменты, когда мы были вместе, и я чувствовал, что все просто и понятно, что она тоже заботится обо мне и что это нечто естественное. Но все же… Белла была для меня словно чистый лист. Я никогда не слышал от нее даже случайные упоминания о нас. Я крайне редко слышал, как она произносит слово «мы» и это никогда не употреблялось в будущем времени. И да, каждой ночью, когда она появлялась в моём доме, я удивлялся и радовался.

Для меня это едва ли имело смысл. Она приходила ко мне каждую ночь, мы занимались самым потрясающим, наполненным нежными прикосновениями и ласковым шепотом, сексом, который у меня когда-либо был. После мы вместе засыпали, сплетаясь друг с другом так, будто всегда были неразделимы. Утренние пять минут, проведенные вместе перед тем, как она уходила, были наполнены случайными касаниями и ласками. Она никогда не называла нас парой, мы никогда не разговаривали об изменениях в наших отношениях и о том, что это может означать.

Каждый раз, когда она нежно проводила рукой по моему подбородку, смотрела мне в глаза, я чувствовал, что она с радостью провела бы остаток своей жизни, глядя на меня вот так, но был миллион случаев, когда она говорила о своих будущих планах, совершенно не упоминая в них обо мне.

И вот я все еще не уверен. И она скоро уедет. И я оказываюсь перед необходимостью сделать рывок и поговорить, зная, что, возможно, это была хорошая попытка, но она с сожалением посмотрит на меня, улыбнется и скажет, что просто повеселилась и будет лучше, если с ее отъездом мы закончим все это. Ее слова будут означать конец для меня.

Парадные ворота с шумом отворились, и я благодарен возможности отвлечься от угрюмых мыслей. Я направился вниз в прихожую и остановился у входной двери. Курьер принес толстый желто-коричневый конверт от моего менеджера, из офиса Марка. Я расписался и начал открывать его, как зазвонил мобильник.

− Привет, Марк, − сказал я и прижал телефон плечом, чтобы открыть конверт.
− Ты уже получил письмо? – Голос Марка, обычно спокойный и медленный, сейчас звучал немного взволнованно и резко.
− Конверт? Да, только принесли. Сейчас открываю. Что там?
− Предложение, − сказал Марк, коротко и по делу, но это слово медленно тянулось по телефонной линии.
− Какое?
Я вытащил сценарий и просмотрел его. Название мне ни о чем не говорило, я раньше о нем не слышал.
− Сегодня мне позвонили, − сказал Марк, − от Мартина Скорсезе. Он хочет тебя, Эдвард. Именно тебя. На главную роль.
Я уставился на сценарий в руках, крепко сжимая его пальцами.
− Действительно? Меня?
Я остановился, пытаясь успокоиться. Мартин Скорсезе вряд ли будет возиться с дерьмом, и да… я абсолютно безработный. Худший фильм Скорсезе был гораздо лучше, чем все, что мне светило.
− Господи, Эдвард. Это больше, чем просто хорошо. Такая роль может принести Оскар. − Марк запыхался, ошеломленный неожиданным поворотом в моей судьбе.
Я молчал некоторое время, все еще переваривая полученную информацию, как дебил уставившись на сценарий.
− Прочитай его сегодня, он хочет поговорить с тобой сразу после прочтения. И ты должен поехать в Италию как можно скорее…
− Подожди, в Италию? Зачем?
− Он сейчас снимает что-то другое на Cinecetta Studios. И хочет, чтобы ты приехал как можно скорее, чтобы проиграть сценарий с возможными участниками этого фильма. Он хочет побыстрее закончить с основными кастингами.
− К чему такая спешка? Зачем они начали переговоры со мной сейчас, если съемки еще не скоро?
Марк печально усмехнулся.
– Видимо, Мартин брыкался и кричал, что именно тебя он хочет, как только сценарий попал к нему в руки, настаивая, что никто другой не справиться с этой работой. Но студия и продюсеры отказывались, не желая вкладывать деньги, пока он не выберет другого… хм… более надежного главного актера. Но ты, наверное, поговорил с одним из продюсеров на вечеринке Vanity Fair. Арнольд Голман?

Имя звучало знакомо, может, я помнил его. У меня возникла картинка высокого мужчину с лысиной, бочкообразной грудью и большой белоснежной улыбкой. Я помню, как он сильно пожал руку Беллы, и она полностью его очаровала. Думаю, к концу разговора она заставила его вспомнить, как он познакомился с женой в колледже. Не помню, чтобы хоть одно слово было сказано о работе, это был обычный светский разговор.

− Этот парень? – сказал я недоверчиво. − Я не знал, что он как-то относится к Скорсезе.
− Не знаю, что ты ему там сказал, но на прошлой неделе он дал своим партнерам зеленый свет для проекта, сказал Марти, что он может назначить тебя и делать все так, как он захочет. Марти был вне себя от счастья.
− Это Белла, − сказал я тихо.
− Что?
− Белла. Именно она с ним разговаривала. – Она сделала это для меня.
− Хорошо, я куплю этой девочке выпить или машину или собственный остров или что-нибудь еще. Потому что это то, что нужно, приятель. Ты вернулся.

Я вернулся. Благодаря Белле.

*Белла*

Я приземлилась на стул рядом с микрофоном, уставшая, изможденная и готовая прекратить все сию же секунду. Мы занимались четыре часа без перерыва. Сейчас, когда на нас обрушились репетиции и тур, и оставалась всего неделя до отъезда, наше время в студии заканчивалось, так что мы решили отменить репетицию выступления, дабы остаться в здесь и закончить эту сложную песню. Готовы мы или нет, нам нужно завершить запись альбом. Он был почти готов.
Нам всем нравились песни и большая часть представлений, было, правда, несколько неточностей, которые нужно исправить. И, конечно же, сейчас, когда время и силы подходили к концу, просто невозможно достигнуть согласия в этих мелких деталях.

Я пела вступление тысячу раз. Я знала, что оно не идеально, но, черт возьми, очень близко к тому. Бутч продолжал говорить, что он может исправить все с помощью микшировании, а Джаспер продолжал настаивать, что я пою ее по-другому, выискивая какое-то волшебное решение проблемы. Кроме того, я знала, что он сомневается не в моих вокальных данных, а в том, что он написал. Но так как он не хотел сознаваться в этом и задуматься, так что мы начинали все снова и снова, надеясь исправить моим вокалом то, что никаким вокалом исправить нельзя.

Я уже была готова выкинуть этого чертового идиота в окно. Самообладание Роуз уменьшалось с каждой минутой, Эммету было скучно, даже бедный Сет сгорбился на диванчике в кабине для прослушивания.

− Джаз, − выдохнула я, − если я не могу спеть это так, как ты хочешь это услышать, может, перепишешь?
− Ты хочешь сказать, это мои проблемы?
− Нет. − Я зажмурилась и напоминала себе, что люблю его, даже когда он был перфекционисткой сволочью. – Просто… я не думаю, что могу сделать то, что ты хочешь. Может, если мы что-то изменим, то все будут счастливее.
Он открыл рот, чтобы возразить, как громко завибрировал телефон. Он посмотрел на мой карман, когда я вытаскивала его.
– Каллен?
Я выглядела немного смущено и нажала принять, отворачиваясь от него, чтобы поговорить. Он раздраженно поднял руки вверх и плюхнулся на диван.
− Эдвард? Что случилось?
− Ты скоро заканчиваешь?
− Не официально, но я думаю, наше время здесь ограниченно. − Я закатила глаза и посмотрела на Джаспера. Мы должны скоро это закончить или поубиваем друг друга. – А что?
− Я могу забрать тебя?
Я улыбнулась и покраснела.
− Конечно, что-то случилось?
− Я хочу пригласить тебя. Может быть, ужин? Ты ела?
− Нет, но не слишком ли поздно? К тому времени, когда ты доберешься сюда и мы соберемся, все будет уже закрыто.
− Не для меня, − сказал он, − все будет в порядке. Так я могу забрать тебя?
− Да, конечно. Отлично. – Это было свидание? Настоящее? Эдвард Каллен приглашал меня на свидание?
Я практически слышала, как он улыбается через телефон.
– Отлично. Скоро буду.
− Что случилось? – спросила Роуз.
− Что? О, Эдвард заберет меня на ужин.
− Свидание? – задала вопрос она.
− Наверное. Роуз, мы и раньше ходили ужинать вместе.
− Да, но тогда ты не спала с ним.
− Роуз! – крикнула я. Эммет фыркнул, а Джаспер драматично закатил глаза.
− Я так понимаю, мы закончили? – сказал Джаспер саркастично.
− Джаз, мы ни к чему не придем. Почему Бучу и Кайлу немного не поработать над этим, а мы послушаем, что получилось, завтра утром, на свежую голову?
И прежде чем Джаспер успел ответить, распахнулась дверь, и в комнату влетела Элис.
– Джаз! – закричала она и плюхнулась Джасперу на колени. Как только он её увидел, на его лице засияла улыбка, и он раскрыл свои объятия.
− Так, Джаз, я так понимаю, мы здесь закончили, а?
Он усмехнулся, но потом смягчился и улыбнулся.
– Ты права, Беллз. Давай просто послушаем все утром. И извини за то, что я был таким придурком. Это просто, ты знаешь…
− Я знаю, Джаз. Ты хочешь, чтобы все было идеально. И мы все сделаем завтра.
Роуз и Эммет явно выдохнули и начали собирать свои вещи.
− О, так вы уже закончили? – Элис взвизгнула. – Я просто пришла, чтобы украсть Джаспера, дабы покормить его. Белла, ты не хочешь сходить с нами на ужин? Роуз? Эм? Что насчет вас?
− Мы за, − ответила Роуз.
− Беллз не считай, − сказал Джаспер. – Это пропащее дело. Твой брат уже едет сюда, что бы забрать ее.
− А почему бы вам, ребята, не пойти с нами? – спросила она.
Я ошеломленно на нее посмотрела.
− Что, чтобы показать Эдварду, что вы встречаетесь с Джазом, Элис? − рассмеялась я.
Она пожала плечами.
– Мне надоело скрывать от его. Рано или поздно он узнает. И если ты будешь там, он будет контролировать себя и будет милым.
− Я думаю, ты слишком полагаешься на меня, Элис, − сказала я.
− Нет, − сказала она, улыбаясь мне. – Я так не думаю.
− Спасибо за доверие, но могу я сегодня отказаться?
− Розали закатила глаза. − Хочешь его полностью для себя сегодня, Белла?
− Мы просто так заняты. Я практически не вижу его. Вы не против?
Розали пожала плечами.
– Нет, иди и наслаждайся своим любовничком сколько душе угодно.
Потом она посмотрела на меня добрым взглядом. Она знала, о чем я думала. Времени оставалось самую малость.
− О, ну хорошо, − сказала Элис, − в другой раз. Мы обязательно сходим куда-нибудь вместе, пока вы, ребята, не уехали из города. – Она выглядела опечаленной, хотя я не была уверена почему, так как знала, что Джаз будет срываться в ЛА каждый раз, когда у нас будет перерыв.
− Я определенно готова выпить немного вина и думаю, если Эммета сейчас не накормить, он начнет есть отделку звукоизоляции, − произнесла Роуз, поднимаясь из-за инструмента.
− Беллз, ничего, если ты одна подождешь Эдварда? – спросил Эммет.
− Буч и Кайл все еще работают, − сказала я, показывая на кабину для прослушивания, − плюс, Сет здесь. Он останется, пока его не отпустят.
− Твой собственный сторожевой пес, − фыркнула Розали.
− Скорее декоративная собачка. Или реально бешеный Джек Рассел терьер, − посмеялся Джаз.
− Ты просто завидуешь, потому что у меня есть телохранитель, а у тебя – нет. − Я по-детски показала ему язык и рассмеялась.
Сет заглянул в комнату.
− Вы закончили?
− Да, только я жду Эдварда. Побудешь со мной еще несколько минут?
Он широко мне улыбнулся и уселся на диван рядом со мной.
– Конечно, мисс Босс.
Эммет мрачно посмотрел на него и поднял кулак.
– Брат?
Сет серьезно на него взглянул и ударил по его кулаку.
– Брат.
− Боже, Сет, только не ты! – Простонала я.
− Эммет, ты плохо влияешь на этого милого мальчика! – Рассмеялась Розали, взяла Эммета за руку и потащила из комнаты.

Когда Эдвард наконец приехал, то увидел, как мы с Сетом играли, хлопая друг друга в ладоши. Он сказал мне пару слов о том, как естественно для него быть телохранителем, потому что по происхождению он был коренным американцем, и именно это дало ему совершенные паучьи чувства и рефлексы или какую-то подобную фигню. Я же возразила, что самый надежный способ проверить рефлексы - это игра в хлопки, и уже в следующее мгновение я надирала его задницу в этой игре. Я, может быть, и не грациозная, но быстрая.

Когда Эдвард зашел в студию, мы хихикали, как маленькие дети. Он стоял в проходе и смотрел на нас с изумленной улыбкой. При взгляде на него сердце ушло в пятки, я была удивлена, что он по-прежнему оказывает на меня такой эффект.

Сет резко встал, будто неожиданно вспомнил о своих обязанностях. Хотя я была уверена, его единственной обязанностью было развлечь меня, пока мы не уйдем, но он, видно, воспринял всю эту охрану немного серьезнее.

− На сегодня все, Беллз?
− Да, Сет. Спасибо. Завтра в 8.30?
− Увидимся!
Уходя, он кивнул Эдварду.
− Милые профессиональные отношения вы тут создаете, мисс Свон, − медленно произнес Эдвард, отходя от дверного проема и проходя дальше в комнату.
Я высокомерно на него посмотрела.
– У тебя есть свой телохранитель. Ты можешь держаться на расстоянии и профессионально общаться с ним, если хочешь. Оставь моего Сета в покое.
− Твоего Сета? Это уж точно. Он больше партнер для игр, чем свирепый защитник.
− Ты просто завидуешь; мой телохранитель надерет твоему задницу.
Эдвард рассмеялся, отчего сердце, как обычно, остановилось. Сегодня он выглядел расслабленным и счастливым, и от предвкушения нынешнего вечера у меня практически закружилась голова.
Он с интересом оглядел студию, и я поняла, что он не был здесь с того короткого визита после нашего первого свидания.
− Ну, вот так, − я провела рукой, − не совершенно, но очень комфортно. Я буду скучать по нашей студии.
− Здесь и происходит все волшебство? – спросил он.
− Мы можем только надеяться, что это волшебство.
Он обошел пианино, стоящее в углу, и медленно провел по клавишам. Проиграл три ноты, практически бессознательно. После посмотрел на меня, все еще сидящую на диване.
− Споешь со мной? – нежно спросил он.
− Что… сейчас?
Он пожал плечами.
– Да, все нормально? – Он кивнул головой на кабинку, где упорно трудились Буч и Кайл.
− Да, все нормально. Поверь мне, они не слушают. Они заняты микшированием вступления, которое мы сегодня записали. И еще какое-то время будут этим заниматься.

Эдвард сел на лавочку у пианино, а я подошла к нему и села рядом. Я напела несколько гамм, чтобы расслабить голос.

Я наклонилась к нему, когда была готова, и он мягко мне улыбнулся с непонятным выражением на лице, прежде чем начать. Я очень сильно удивилась, что он играл по памяти. На этот раз я вступила по команде и была гораздо более собрана, так как не собиралась разрыдаться, как в первый раз, когда он играл для меня. Наша эмоциональная связь, также сильна, как и в спальне Эдварда. Я все еще не могла отойти от чувства полного погружения в музыку, я никогда не чувствовала подобного, и мне это нравилось. Со смесью счастья и ужаса я поняла, что, возможно, это имеет какое-то отношение к чувствам, которые я испытываю к Эдварду. Именно поэтому это так сильно на меня повлияло.

Мы закончили песню и просто, глупо улыбаясь, смотрели друг на друга.

− Спасибо тебе за мою песню, Эдвард. Мне нравится петь ее с тобой. Ты даже не представляешь насколько.
− Мне нравится, что это делает тебя счастливой. Именно поэтому я сделал это. Белла… − казалось, он собирался сказать что-то еще, но после он нахмурился, закрыл глаза и тяжело сглотнул. От страха сердце забилось быстрее.
− Эдвард? Все в порядке?
− Мне сегодня прислали сценарий, − сказал он внезапно.
− Правда? Это хорошо?
Он фыркнул и закатил глаза.
– Это чертовски хорошо. Режиссер Мартин Скорсезе. Он попросил меня об этом лично.
Глаза чуть не выпали из орбит, и отвисла челюсть. − О, Эдвард! – Не долго думая, я просто обняла его за шею. Я немного переживала из-за того, что поддерживаю его, хотя у меня не было никаких прав на это. Но он тут же обнял меня за талию и зарылся лицом в изгиб моей шеи, так что, думаю, на именно такую реакцию он и надеялся. Мне пришло в голову, не в первый раз, что Эдвард довольно отстраненный человек. У него не было близких друзей (по крайней мере, я их не видела), не считая Элис. Я, возможно, единственный человек, с кем он может поделиться этой новостью. Мне стало жаль его.
− Это просто, превосходно, Эдвард! Я… так тобой горжусь.
− Это все из-за тебя, Белла. Ты сделала это для меня. Спасибо тебе.
Я сжала руки вокруг него, радуясь, что он не видит моего лица, потому что готова была расплакаться.
– Это твоя заслуга. Твой талант. Я лишь помогла убрать все лишнее, чтобы люди снова могли разглядеть его.
Он отстранился и провел рукой по моей щеке, глядя мне прямо в глаза. Он наклонился и медленно поцеловал меня, нежно, мягко.
− Я все еще благодарен тебе, − прошептал он напротив моих губ.
− Пожалуйста, − прошептала я в ответ. И чуть ли не призналась ему. Это потому, что я люблю тебя. Слова застряли в горле, умоляя, чтобы я сказала их. Но я не произнесла. Это был идеальный момент, и я не хотела все испортить. Прямо как в моей песне. Может, он не любит меня…

Ну, я не могла сказать этого, зато могла показать. Я провела пальчиками по его шее и запустила руки в его волосы, притягивая его лицо к своему, прижимаясь своими губами к его. Он страстно ответил мне, его руки скользили по моей талии. Его язык скользнул по моему, сплетаясь в танец.
Мои руки опустились с его шеи к плечам, к груди. Кончиками пальцев я провела по его животу и ниже, почувствовав, как напряглись его мышцы, и, слышала, как тяжело он дышал. Руки поползли вниз, скользя по поясу его джинсов и ниже, к ширинке. Он был твердым, когда мои пальчики добрались туда.

Он оторвался от моего рта, тяжело дыша, и прижался к моему лбу.

− Ах…. Что бы ты там не планировала, хочу напомнить, что в соседней комнате все еще есть люди, − тихо произнес он дрожащим голосом.
− Черт, − пробормотала я, потому что забыла и собиралась опуститься на колени, и сделать ему минет.
− Мы сделаем это позже, − рассмеялся он. Я выпрямилась и открыла глаза. Он взял себя в руки, хотя небольшая выпуклость в области ширинки по-прежнему напоминала о случившемся.
Мне нравилось, что он такой горячий и возбужденный, я не могла сопротивляться желанию поиграть с ним еще немного. Губами я наклонилась ближе к нему, так что моя нижняя губа касалась мочки уха. – Обещаешь?
Его руки крепче сжали мои бедра.
− Клянусь, − пробормотал он, − знает ли Кейт Буш, что ее песня превратила тебя в развратную женщину?
Я рассмеялась, все еще прижимаясь губами к его уху. Я слышала, как он мягко простонал. – Это не песня. Это самый сексуальный пианист, которого я только знаю. У него такие волшебные пальцы….
− Хорошо, − громко сказал он, поднимаясь на ноги, − нам точно нужно побыть наедине.
Я рассмеялась над тем, как он возбудился, но позволила ему поднять меня на ноги и вывести из студии. Про ужин мы просто-напросто позабыли.


Это был наш последний день в студии. Горькая радость. С одной стороны, мы тяжело трудились, записывая этот альбом, и я рада, что все закончилось. Но с другой, этот опыт был потрясающим, и мне было грустно, что все в конце концов заканчивается. Буч, наш продюсер, стал нашим музыкальным гуру. Мне не хотелось думать о том, что теперь мы не сможем видеться с ним каждый день. Черт, да я даже буду скучать по странноватому Кайлу, инженеру по звукозаписи.
Настало время двигаться дальше. На репетициях для выступления, мы выжимали из себя все, что возможно. До тура оставалось меньше недели. Как и было запланировано, мы всего лишь несколько часов проводили в студии, совершая последние доработки, а потом репетировали шоу на сцене… столько времени, сколько требовалось. Я ненавидела каждую минуту, что забирала меня от Эдварда, даже несмотря на то, что была взволнована тем, что происходит с нами.

Сет подъехал к выходу, и мы снова повторили наш ежедневный ритуал, пытаясь как можно незаметнее пробраться в студию. У меня уже были отработаны различные механизмы, помогающие блокировать крики и толкотню. Не то что бы я их не слышала – нет, я их слышала. Я просто нашла способ поставить мозг на автопилот, так что я просто двигалась, не думая ни о чем. Это помогало, но мне не нравилось постоянно пытаться казаться замороженной ото всех и вся.

Сет устроился на диване, чтобы поболтать с Кайлом. Из-за общей любви к какому-то комиксу у них завязалось нечто похожее на дружбу. Я была рада. Это значило, что все эти бесконечные дни будут для него не такими уж скучными.

Я пошла в студию, чтобы налить чаю и немного посидеть. Я чуть до потолка не подпрыгнула, когда поняла, что Джаспер уже сидел здесь, стоял рядом с пианино и смотрел на меня.

− Господи, Джаспер! Ты меня до чертиков напугал! Какого черта ты стоишь здесь, как статуя? Это пугает.

Джаспер не ответил. У него в руках был Ipod. У пианино была док-станция. Он подключил его и посмотрел на меня напряженным взглядом, нажимая на кнопку «play».
Сердце ушло в пятки, когда я услышала мою песню, которую исполняли мы с Эдвардом.
− Что это, черт возьми, Беллз?
Я замешкалась, не зная, что сказать.
− Знаешь, мне нравится эта песня, − сказала я тихо.
− Кто играет с тобой? – Голос Джаспера был наполнен эмоциями… он был зол? Подозрителен? Или ревновал? Я поняла, как, должно быть, он все понял. Он подумал, что я записывалась с кем-то другим.
− Это Эдвард.
Он втянул воздух сквозь зубы. – Нихрена себе! Это Каллен? Кто делал аранжировку?
− Он.
− Эдвард сделал это? Господи. Это все усложняет. − Джаспер потер шею и посмотрел в пол.
− Где ты взял это?
− Кайл. Он записал это тем вечером, − сказал он растерянно.
− Что? Какого черта он это сделал?
− Он зашел в комнату и услышал, как ты разогреваешься. Он не знал, что ты собираешься делать, просто не хотел пропустить, вдруг это было важно.
− Ты сказал, это все усложняет? Что? – спросила я, рассерженная таким вмешательством в мою личную жизнь. – Это всего лишь милая вещь, которую Эдвард сделал для меня, потому что знал, что я хочу спеть эту песню. Это не имеет никакого отношения к нам.
Джаспер опустил руку и обернулся ко мне, раздраженный. – Буч был впечатлен. Он передал её лейблу. Они хотят поместить её в альбом, как бонус-трек.
− Нет! − Я вскинула руки перед собой, как будто после этого все мои проблемы были бы решены. – Нет и ещё раз нет! Эдвард делал это не для группы, он сделал это только для меня. Мы не можем этого сделать. Это неправильно.
− Эта запись поразила лейбл, и они вцепились в нее зубами. Они хотят ее. И черт… если они узнают, что с тобой Каллен, они просто обоссутся от радости.
− Джаспер, она на наша, чтобы мы могли её использовать. Они не могут ее получить. Ты разве не понимаешь? − Я была в ужасе, что все эти безликие люди, которых я даже не знаю, прослушивали то, что принадлежало только мне и Эдварду. У меня было такое чувство, будто надо мной надругались.
− Беллз, это действительно отличная песня. В этом они правы. Люди должны услышать, как ты поешь ее, дорогая. Я признаю, действительно очень странно, что Каллен играет с тобой, но мы можем справиться с этим, если это означает, что мы услышим тебя и твой вокал.
− Джаспер, я просто…
Он поднял руки, чтобы остановить меня. – Беллз, ты с ним поговоришь? Спросишь его? Если он откажется, так тому и быть. Лейбл не сможет её взять. Но, может, ты просто попытаешься?
Я вздохнула, понимая, как сильно он этого хочет.
− Эм и Роуз слышали ее? Что они сказали?
− Они слышали и хотят использовать ее.

Перевес голосов был явно не в мою сторону. Им всем хотелось задействовать эту песню в альбоме. И лейбл тоже. Что, если это самый личный, самый эмоциональный момент в моей жизни? Все, что я могу - это спросить его. В конце концов, размышляла я, даже если Эдвард согласится, у него есть агенты и адвокаты, и, возможно, это заставит лейбл отказаться от этой идеи. От этих мыслей я почувствовала себя лучше. Я спрошу, но в итоге песни им не видать.

Я дождалась того момента, когда мы почти что спали. Я, как могла, оттягивала этот момент. Я не упоминала об этом, когда он звонил. Я не рассказывала об этом, когда он пришел на обеденный перерыв. Я не упоминала об этом, когда пришла к нему домой этим вечером.

Я дождалась того момента, пока мы не занялись любовью. И вот теперь мы лежали, обнявшись друг с другом, голые и сонные.
− Эдвард?
− Хмм?
− Помнишь тот день, когда ты приехал забрать меня из студии, и я спела?
− Да? – В его голосе чувствовалась тревога, как будто он понял, что я собиралась рассказать. Боже, как же мне это не нравилось. Ему наверняка казалось, что я собираюсь использовать его. Я была уверена, что люди постоянно так с ним поступают, и мне не хотелось быть одной из них.
− Я не знала, что кто-то слышал нас, но оказалось, что там был Кайл… в общем, он записал все это. И лейбл услышал эту песню.
Какое-то время он молчал. Но потом сказал: – И?
− Они хотят добавить ее в альбом, − практически прошептала я, пытаясь произнести эти слова как можно быстрее. – Я отказалась, Эдвард. Клянусь. Но они не отступают, так что я сказала, что спрошу у тебя. Просто скажи «нет», и они отстанут, я обещаю. Мне так жаль, Эдвард.
− Почему тебе жаль, Белла? − Его голос был мягким и нежным, что помогло мне немного расслабиться. Он не был зол, что удивило меня.
− Просто это было нечто личное, Эдвард. Это не должно иметь отношение ко всему этому. И я не хочу, чтобы ты подумал, что я пользуюсь тобой или…
− Белла, я знаю, что ты не пытаешься воспользоваться мной. Я знаю, ты выше всего этого. Да, это личное, но, если они хотят использовать эту песню, пусть берут.
− Правда? Ты уверен?
− Уверен. – Он пожал плечами. Я была разочарована, что он так легко сдался. Может, для меня все это было более личным, нежели для него? Я так отчаянно старалась оградить его от внешнего мира, а он, казалось, не видел проблемы в том, что весь мир будет посвящен в происходящее между нами.
− Ну, − я пыталась говорить спокойно, − уверена, будет куча юридических проблем, передача прав или нечто подобное. Лейбл поговорит с твоими людьми, и, ручаюсь, все развалится и в итоге ничего не получится.
− Я скажу им отдать тебе все права. Никаких проблем не будет, − спокойно сказал он.
Он просто предает все. Он предает нас. Черт.

*Эдвард*

Я пытался говорить безразлично, будто это не имело для меня значения, но, когда Белла спросила меня, может ли она включить песню в альбом, я был чертовски взволнован.

Конечно, это было чем-то личным, но меня не волновало то, что весь мир услышит нас вместе. Но, с другой стороны, это свяжет нас ещё больше, и оно того стоило. Мы вместе окажемся в её мире, причем на долгое время. Она моя. Я не мог сопротивляться возможности заявить о своих правах на нее таким вот образом, перед всем миром. Я всегда буду в ее первом альбоме. Это огромный шаг. Это значит, что она заботится обо мне. По-другому она никогда бы не позволила этого.

У меня поднялось настроение. Я просто должен выяснить, что мы будем делать, когда она уедет из города. Я могу приезжать, чтобы увидеть ее, она может приезжать ко мне. Мы всего лишь должны все обсудить. И мы определенно поговорим с ней перед тем, как она уедет. В первые за все время я почувствовал, что возможно все будет хорошо, возможно она будет моей…

Перевела Doll
Отредактировала little_eeyore

----
Приветики, дорогие! Как Вам главка, делитесь впечатлениеми здесь или в комментариях на форуме. Как предполагаете, удасться ли Эдварду поговорить с Беллой или же не судьба?