Глава 22. The Man With The Child In His Eyes

*Белла*

– Почему я на сцене справа? – спросил Джаспер, склонившись над компоновочным планом сцены для нового шоу вживую. – Я всегда стою слева, а справа находится Розали.

Феликс вздохнул и устало потер глаза. Я была уверена, что он вкладывает много сил, слишком много сил в подготовку нашего тура, но, если уж на то пошло, не он четырнадцать часов в день вкалывает на репетициях, так почему именно он выглядит измученным?

– Звукорежиссеры хотят поставить там усилитель. Мы отстаем от планов! Не могли бы вы заняться делом?

У Джаспера на лице появилось знакомое нам всем выражение. Ну, всем, кроме Феликса.
– Мы выступали в течение десяти лет, и я всегда стоял слева. Непонятно, с чего вдруг мне стоять справа, вот и все.

Джаспер достаточно спокойно относится ко многим вещам, пока дело не касается музыки и выступлений. В этом вопросе он полный псих, перфекционист и невротик. Феликсу было все равно, где стоит Джаспер: слева или справа, главное, чтобы он играл. А вот мы с Эмметом и Роуз чувствовали, что Джаз бесится.

– И мне неудобно стоять в другом месте, – внезапно произнесла Роуз. – Я уже привыкла смотреть влево, чтобы видеть Джаса, во время шоу нам постоянно нужно, так или иначе, обмениваться условными знаками. – Девушка посмотрела на Джаса и еле заметно кивнула. Джас слегка улыбнулся в ответ. Феликс, может быть, и стал бы спорить с Джасом, но теперь последнего поддержала Роуз. К тому же она знала, что Феликс тайно испытывал к ней влечение, и она пользовалась этим.

Феликс взглянул на Роуз. Она приподняла бровь, и ее губы сложились в мягкую улыбку. Где-то позади меня Эммет тихо фыркнул. Ему нравилось, как Роуз обрабатывает этих похотливых придурков. И Феликс, конечно, поддался ее влиянию. Эммет считал, что они заслужили это, поскольку клеили его девушку, и обычно оказывался прав.

– Хорошо, хорошо. Я скажу звукорежиссерам, чтобы они передвинули усилитель. Все, что нужно, Розали. Еще какие-либо вопросы?

Я показала пальцем на центр авансцены.

– Я по-прежнему думаю, что вам стоит переместить эту платформу, если вы не хотите, чтобы я свалилась с неё в зал.
Феликс хмуро глянул на меня.

– Белла, мне кажется, ты наговариваешь на свою неуклюжесть.
– Гм, на самом деле, нет! – рассмеялся Эмметт. Я предупреждающе глянула на него, но тоже
усмехнулась.

– Отлично, – пробормотал Феликс, сворачивая план сцены, – я расскажу о ваших проблемах супервайзеру, посмотрим, что можно сделать.

Он собрал свои вещи и затолкал их обратно в сумку, все еще украдкой поглядывая на Роуз, когда дверь в нашу студию открылась и вошел Аро, который, выглядел свежо, безупречно и идеально, как впрочем, и в любое другое время суток. Я откинулась на спинку дивана и сделала большой глоток средства от боли в горле, пытаясь дать связкам отдых в свой перерыв, если только это можно назвать перерывом.

– Здравствуйте, милые! – Аро казался веселым и слишком уж приветливым. – Вы все рады туру?

– По правде говоря, мы все чертовски устали, – ответил Джаспер. – Но это не ваша проблема, Аро. Что привело вас?

Аро сел в освободившееся кресло, поскольку Феликс на сегодня закончил. Несомненно, он придет завтра с более подробным планом тура, чтобы помучить нас. Времени оставалось мало, и все приготовления на полной скорости приближались к финишу.

– Просто мы готовим пиар-акцию для первых городов вашего тура. Думаю, нам с вами следует пройтись по ним, чтобы вы были осведомлены, что она из себя представляет.

Уже восемь часов вчера, а нам еще предстояло отстоять два часа репетиций на сцене, прежде чем мне представится шанс выбраться отсюда, и на самом деле, я никак не хотела говорить о рекламе в свой вечерний перерыв. Но если мы не сделаем этого сейчас, то это придется отложить на потом, поэтому мы все устроились поближе к Аро и позволили провести нас через это.

Нам предстояло пройти обычную рутину: дать множество интервью, выступить на некоторых утренних ток-шоу, провести определенные пиар-акции, благодаря этому он надеялся раскрутить
нас... скукота.

Нас спас приход помощника режиссера, который начал ворчать, что нам еще предстоит поработать этим вечером. Аро не стал протестовать и сказал, что непременно введет нас в курс дела. И мы все стали возвращаться к нашим местам на сцене, как вдруг Аро поймал меня за руку.

– Белла, на два слова?

– Конечно, Аро. Что-то не так? – Я остановилась и посмотрела на него с надеждой.

– Мы с Лораном поболтали о вашем соглашении с Эдвардом, – сказал он, его голос звучал весело и беззаботно. Моя кровь перестала бежать по венам. – Мы оба очень довольны. Вы двое проделали замечательную работу, этот трюк, придуманный для вас, превзошел все наши ожидания. Разумеется, ты знаешь, насколько известной стала. Тобой интересуются, и каждый сделанный тобой шаг достигает апогея. Я уверен, что это приведет к положительной реакции на выход альбома. И сейчас, когда дата релиза сдвинута, все идеально стало на свои места.

Я ничего не могла сказать и просто кивнула.

– Лоран взволнован тем, как это влияет на Эдварда. Ему приходят новые сценарии, и снова все проекты для него находятся на стадии рассмотрения.

Что ж, приятно слышать. Если это помогает Эдварду – это является всем тем, на что я могу надеяться. Так почему же мне кажется, что следующее, что прозвучит из уст Аро, приведет меня к гибели?

– Нам следует обсудить детали по плану стратегии разрыва отношений, но думаю, мы рассмотрим это с точки зрения продолжительности и в скором времени придем к концу.

– Этому придет конец? – удивилась я, и как мой голос может звучать так спокойно, когда все в моих мыслях кричало.

– Определенно мы не станем заканчивать на резкой ноте. Но это принесло нам выгоду. Уверяю, ты освободишься от обязанности притворяться. Знаю, тебе это не нравилось. И, – остановился он и ухмыльнулся, покачивая головой, – эта игра «в сдержанного Эдварда», наверняка, для него слишком затянулась. Уверен, он стремится вернуться к своим обычным занятиям.

Мне стало плохо, и я почувствовала слабость в коленках.

– К-когда? – смятение в моей груди, наконец, отразилось на голосе. Я поспешно отхлебнула чая, чтобы скрыть это.

– О, мы еще не остановились на точных сроках. Мы поговорим еще немного, сверим календарное время, выберем выгодную для всех дату.

Это звучало так, будто мы планировали провести гребаный обед. Как мы могли стоять здесь разговаривать о нашем с Эдвардом разрыве, будто это деловая встреча, которую мы пытаемся втиснуть в наш график?

Должно быть, мое лицо выдало меня, потому что Аро сжал мою руку и с участливым выражением на лице посмотрел на меня, это не выглядело таким уж убедительным.

– Ничего не должно беспокоить тебя, дорогая. Просто сосредоточься на репетициях и гастролях. Об остальном мы позаботимся.

Он поцеловал меня в щеку и послал воздушные поцелуи остальным участникам группы, а затем исчез. Пробормотав режиссеру, что мне нужно в дамскую комнату, я мгновенно выскочила из студии, игнорируя обращенные на меня любопытные взгляды.

Как только я заперлась в ванной, то оперлась на дверь, сдерживая себя от слез. Аро сказал, что они обсуждали это непосредственно с Лораном. Возможно, он еще ничего не сказал Эдварду. Но когда он ему скажет? Что ответит Эдвард?

Всю эту неделю с ним (а я была загружена), те небольшие мгновения, что мы провели вместе, были чудесными. Каждую ночь я находилась в его объятьях, свернувшись клубочком на его груди после самого умопомрачительного секса, который у меня когда-либо был. И казалось, что я ему нравлюсь. Я пыталась держать в кулаке все эмоции, постоянно напоминая себе, что не стоит надеяться, ожидать, искать смысла в том, что он делает или говорит.

И все же...

Когда он случайно прикасался ко мне, как смотрел на меня каждый раз перед сном, как держал меня в объятиях всю ночь... это воспринималось мной как забота. Я не могла себе представить, что он позволяет себе быть со мной и ничего не испытывать ко мне. Я не Эдвард Каллен. И существовало много историй, которые доказывали, что он мог себе это позволить. Возможно, это и делает Эдварда таким смертоносным; он создавал такое впечатление, будто это что-то большее, нежели было на самом деле.

Я понятия не имела, что делать. Стоит ли делиться с ним чем-либо? Рассказать ему, что Лоран и Аро планируют разрыв наших отношений? Спросить его, что же будет с нами дальше? Но мне ли не знать, как оно будет? Наши пути разойдутся. Возможно, если ему не было бы со мной так скучно, то он захотел бы оттянуть этот момент. Но опять же, я уезжаю в тур через две недели, поэтому мне действительно не стоит надеяться на что-либо.

Если я разорву все прямо сейчас, это только поставит неприятную правду на передний план и отнимет тот небольшой кусочек времени, что можно провести вместе с ним, а я не могла вынести этого. Если все, что у меня оставалось, – это последние две недели и несколько часов жесткого графика, то я не собиралась все портить, рассказав ему об этом.

Я чувствовала, как мое сердце понемногу разрывается на кусочки, когда я думала об этом, но я буду держать это в себе. И буду держать Эдварда так, будто он находится в моем маленьком пузыре счастья, до последнего момента. Уверена, что до того момента, как я уеду из города, я обязательно поговорю с ним об этом. А пока он мой, по крайней мере, можно делать вид, будто он мой.

Понимание моих дальнейших действий заставило чувствовать себя лучше, по крайней мере, я могла двигаться снова и чувствовала, что смогу увидеться с ним этим вечером, сделав вид, будто ничего не случилось. И с тяжелым вздохом подумала я, что могу вернуться на репетицию.



Когда я, наконец, вернулась в дом Эдварда, было уже поздно, и, полагаю, первое, что я представила, – нашу любимую комнату, поэтому я направилась в спальню. Дверь заперта, но я слышала, как оттуда лились звуки музыки. Рукой я схватилась за ручку и мгновение боролась с мыслями – мне стоит постучать или просто войти, – когда музыка, которую я приняла за стереозапись, резко остановилась. Затем последовала парочка аккордов на фортепиано, и я попыталась переварить только что услышанные звуки.

Святое дерьмо.

Эдвард играл на фортепиано.

Я тихо повернула ручку двери и скользнула в комнату, стараясь не наделать шума. Рояль расположен так, что Эдвард сидит ко мне спиной. Он, босоногий, в белой футболке и поношенных, выцветших джинсах ровно сидел на скамейке, выставив грудь вперед и низко склонив голову над клавиатурой; растрепанные волосы ниспадали на половину лица, скрывая его. Его руки... как я не замечала, насколько у него красивые руки? Эти длинные, изящные пальцы тянулись к клавишам, захватывали их, танцевали над клавиатурой. Очень красиво. Я едва дышала, он такой великолепный. Мне нужно показать свое присутствие. Пока что он не играл для меня. Возможно, он не хотел делиться со мной этим.

Я тихонько откашлялась. Подняв голову, Эдвард оглянулся на меня. Всего на мгновенье я увидела вспышку эмоций на его лице, которых раньше не замечала: впечатляюще глубоких, целенаправленных; он немного хмурился и вовсе не выглядел несчастливым. Но в мгновение ока все рассеялось, и его лицо озарила красивая улыбка. У меня перехватило дыхание, потому что она предназначалась мне.

– Привет, – сказал он тихо, махнув рукой и подзывая ближе к себе. Я пересекла комнату и положила руки ему на плечи сзади. Он прижался ко мне спиной и откинул голову назад, мне на грудь, поднимая взгляд на меня. Я наклонилась и оставила целомудренный поцелуй на его губах. Он потянулся рукой вверх, зарываясь в мои волосы и обхватывая шею, притянул к себе и поцеловал.

– Я рад, что ты вернулась, – прошептал он мне в губы.

– Я тоже, – ответила я, улыбаясь.

Он убрал мои руки со своей груди и подвинулся, жестом приглашая меня присесть рядом с ним. Я села, бедром прижимаясь к его ноге.

– Когда я вошла, то слышала, как ты играл, – сказала я. – Это волшебно, Эдвард. Даже не знала, что ты умеешь играть.

Он, застеснявшись, поерзал на скамье.

– Спасибо. Я реально разучился играть. Это было... Черт. Прошло много времени.

– Что ты играешь?

Он на пару секунд опустил взгляд на свои руки и пальцы, лежавшие на краю клавиш.

– Ох... как раз то, над чем я работаю. Это... ну...

Я опустила голову так, чтобы видеть его лицо. Он по-прежнему смотрел на свои руки, а затем он поднял руку и потер шею. Он нервничал.

– Эдвард?..

– Это всего лишь то, что я... о боже! – выдохнул он громко, убирая волосы со лба. Не говоря ни слова, он дотянулся до крышки рояля и передал мне несколько листочков. Странички, исписанные нотами от руки. Исписанные Эдвардом. Карандашные записи, много раз правленые, затертые и переписанные в некоторых местах по несколько раз. Он написал это?

– Ты написал это?

– Нет, то есть я немного сочинял, когда был моложе, но я не такой усердный, как сейчас. Нет, это просто кое-что, что я привожу в порядок. Песня... Ты говорила, что она тебе нравится.

Я присмотрелась, позволяя нотам воспроизвестись у себя в голове. Я перевернула лист обратно на первую страницу. Почерком Эдварда написано заглавие «Мужчина с глазами ребенка».

Боже мой.

Песня Кейт Буш. Та, которую я пела в то утро, когда впервые осталась в этом доме. И я вспомнила наш разговор. Я поделилась с ним, что не могу петь эту песню с группой, потому что она на самом деле предназначена для голоса и фортепиано, и это не мог быть просто некто за пианино. Потому что это было чем-то личным. Он подготовил партию фортепиано для меня. Так что я могу исполнить эту песню вместе с ним.

В горле застрял комок. Не плачь, не плачь. Складывалось впечатление, будто я действительно расплачусь. Просто это... настолько... потрясающе. На меня нахлынули эмоции, я ощущала некую связь между нами, и это было всем, что помогло мне держать себя в руках и не разрыдаться навзрыд.

– Белла, – проговорил он тихо и неуверенно. Я не отвечала и поняла, что все еще неотрывно смотрела на нотную запись песни.

– Эдвард, поверить не могу, что ты сделал это, – чуть слышным голосом произнесла я.

– Ты говорила, что хотела бы спеть ее, но ты не можешь сделать это с группой, – он наклонился ближе ко мне, рукой обвивая мою талию, и его голос зазвучал ниже, нежнее, и так приятно около ушка. – Споешь со мной?

Я прикрыла глаза и медленно, сбивчиво выдохнула. Мне стоит быть посмелее и обрести голос.

После того, как он сделал это для меня, я просто должна спеть вместе с ним. Я хотела петь с ним. Я подняла взгляд, чтобы отыскать его устремленный на меня взгляд, и кивнула.

Он дал мне минутку просмотреть ноты, ознакомиться с его записями, и я изо всех сил пыталась взять себя в руки и подчинить голос разуму.

– Готова? – спросил он, улыбаясь. И я кивнула.

Эдвард начал, играя первые аккорды вступления и мелодию фортепиано, которая хорошо мне известна. У Кейт Буш в этой песне играли и другие инструменты, в основном струнные, поэтому Эдвард перенес и их партии в свою игру, заменяя собой; все это звучало божественно. Я должна вступать буквально по следам взятых им первых нот, но я так сосредоточенно наблюдала за его игрой, что опоздала. Но в следующую секунду мгновенно запела:



Я чувствовала, как игра Эдварда вела меня вперед, вселяла уверенность, сопровождала мой голос и была органичным завершением фраз, отвечала мне. Это столь интимно. Все именно так, как я и представляла. После первого куплета, партия фортепиано стала насыщенней, богаче, ярче, и чувства, переполнявшие мою грудь, призывали отдаться пению, вторить ему всей душой. Никогда прежде в пении я не полагалась на интуицию, не ощущала себя вот такой, полностью окунувшейся в музыку. Я вытянула руку и положила ладонь на рояль, и теперь звуки его музыки проникали в меня, проходили вибрациями вверх по руке, поселяясь в груди.

Я начала второй куплет, и казалось, будто всегда знала слова песни. Я чувствовала их в своем сердце... и они трогали меня.



Я чувствовала, что зажимала голос от ощущений, но динамичная игра Эдварда звала за собой, и я вторила ему. Мои слова закончились, и завершение оставалось за захватывающими дух нотами Эдварда. Я наблюдала за танцем его пальцев по клавишам, как он покачивал плечами в такт музыки.

Он проиграл завершающие аккорды, и его пальцы замерли над клавиатурой. Вибрации от музыки все еще витали в воздухе. Я заставила себя взглянуть на него. И бессмысленно было пытаться скрывать слезы. Он протянул руки вверх и прикоснулся к моему лицу, медленно рисуя пальцами узор около глаз, утирая хрустальные капельки.

– Эдвард... – начала я. Слова подвели меня, поэтому я наклонилась и раскрыла все свои чувства, прижавшись к его губам. Я пропутешествовала руками вверх, запутываясь пальцами в его волосах и спускаясь к основанию шеи, и притянула его голову ближе, требуя глубокого поцелуя, я скользила языком по его нижней губе. Он ответил на поцелуй, и наши языки страстно сплелись, я плескалась в ощущениях нашей близости, лакомилась сладостью его губ.

Это было не слишком-то удобно, сидеть бок о бок, как мы сейчас, я не могла находиться к нему так близко, как желала. Я встала и перекинула ногу через бедра Эдварда, усаживаясь ему на колени и зарываясь обеими руками в его мягкие волосы. Он коснулся руками моих бедер, прижимая их к своим. Я чувствовала его эрекцию и отчаянно нуждалась в нем. Губы Эдварда оторвались от моих и начали горячо скользить вниз по шеи к груди. Его руки пропутешествовали вверх, под мою рубашку, лаская кожу. Он оторвался от меня, чтобы стянуть с меня рубашку через голову. Я стащила ее с рук и тряхнула волосами, полностью освободившись от рубашки, опустила ее на пол. Его руки плавно заскользили по моей спине и в мгновение ока нащупали застежку, одним мастерским движением освобождая меня от бюстгальтера, который незамедлительно последовал за рубашкой на пол.

Я обхватила ладонями лицо Эдварда и снова атаковала его губы, сию минуту отчаянно нуждаясь чувствовать его. Но у Эдварда были другие планы. Он неожиданно схватил меня за талию и приподнял, а сам выпрямился, и я оказалась сидящей на рояле, а мои ноги свисали над клавишами. В тиши комнаты раздалось неблагозвучие – это я задела пятками клавиши.

Пальцы Эдварда закружили над застежкой джинсов, он расстегнул их и потащил вниз по моим ногам, я подняла бедра, чтобы помочь ему. Я почувствовала прилив тепла, представив, что последует за этим. Я уже такая влажная для него. Он провел руками по всей длине моих ног, возвращаясь к бедрам и глядя на меня из-под темных ресниц. Я тихо застонала от переизбытков эмоций. Одну руку он положил мне на центр грудной клетки и осторожно положил меня на рояль. Крышка инструмента отдавала холодом. Я почти дрожала от ожидания.

Я ахнула, когда неожиданно почувствовала горячие и влажные губы Эдварда на внутренней стороне бедра. Он проделал путь наверх, оставляя за собой след из жарких поцелуев. Я извивалась под ним, чувствуя, как от желания к нему набух мой центр. На мгновение он оторвался от меня, и по моей влажной от поцелуев коже прошелся холодок. Затем неожиданно я почувствовала его рот на трусиках, прямо над клитором. Выгнув спину, я невольно простонала.

– Эдвард…

Он с минуту целовал и посасывал это местечко через ткань, пока я не начала отчаянно пытаться избавиться от белья. Но пока я обдумывала, как это провернуть, он остановился и зацепил пальцами край трусиков, стягивая их с ягодиц. Я немного приподнялась, чтобы он мог спустить их по ногам.

Он снова прикоснулся губами к бедру.

– Я хочу попробовать тебя, Белла. Могу ли я вкусить тебя?
Он дразнил меня. Он знал, что мог. Он делал это уже много раз.

– Скажи, что желаешь того же, Белла.

– О Боже. Твой рот, Эдвард. Я хочу чувствовать твой рот на себе, – простонала я. Пока что он не дал мне того, что я желала. Вместо этого он погрузил в меня два пальца.

– Черт! – закричала я.

– Мы вернемся к этому, – пробормотал он, вонзаясь в меня своими удивительными, проворными пальцами, а я хваталась пальцами за край крышки рояля.
И потом, наконец, я чувствовала его рот на себе, как он прикасался горячим языком к набухшему клитору. Я снова застонала, и он сжал свободную руку на моем бедре, удерживая меня на месте. Его язык легко кружил над чувствительным местечком, и я почувствовала, как он ввел его в меня.

– Кончи ради меня, Белла. Вот так, – прошептал он в самую чувствительную кожу моего тела.

А потом он нежно посасывал клитор, и я сделала так, как он просил – достигла вершины наслаждения от действий его языка и пальцев, выкрикивая его имя и выгибая спину. Он замедлил движения и вытащил из меня пальцы, пока я спускалась с облаков.

Я слышала, как он возился со своими джинсами, слышала, как он чем-то шуршит, но я не могла открыть глаза, поскольку чувствовала себя бесхребетным созданием из кожи и нервов.

Он снова схватил меня за бедра и стянул меня вниз. Рояль издавал неблагозвучное бренчание, поскольку я задницей прошлась по клавиатуре. Я открыла глаза. Обнаженный Эдвард сидел на скамейке, его твердое возбуждение облачено в латекс, он полностью готов для меня.

Я соскользнула с рояля ему на колени, и он вошел меня, я чувствовала, как он наполняет меня своей длиной. Я сходила с ума и плавилась от движений наших тел, стонала от ощущения его рядом, внутри. Закрытые веки Эдварда трепетали, и он прикоснулся лбом к моему. Я медленно раскачивалась на нем.

– Потрясно, – пробормотал он, – мне никогда не будет достаточно… – не было похоже, что он говорит со мной, скорее, это сказано самому себе.

Было приятно слышать, что он ошеломлен, так же как и я. И это было важно для меня, но у меня практически не было опыта, чтобы сравнивать, а у Эдварда был. Однако казалось, будто для него это также невероятно, как и для меня. Это ведь должно что-то значит, не так ли? А песня... это, должно быть, значит, что он заботится обо мне, хотя бы немного. Я не могла не верить в то, что он делал все это или прикасался ко мне, так и не разделяя со мной хотя бы частичку чувств.

Я буду держаться за эту надежду.

– Белла, я люблю... ощущать тебя... ах, малышка... – простонал он, когда я опускалась на него.
Наш темп стал быстрее, и я чувствовала в этом потребность, одной рукой Эдвард схватил меня за плечи, надежно удерживая, другой рукой ухватился за край скамьи, принимая удобное положение, что позволило ему с новой силой входить в меня. Я откинула голову назад, отдаваясь его темпу, который приведет нас с краю.

– Ласкай себя, – пробормотал он, прикасаясь губами к моей шее. – Кончи вместе со мной.

Я просунула руку между нами и начала ласкать чувствительное местечко, а он входил в меня. Я тотчас же почувствовала, что балансирую на краю.

– Эдвард, я...

– Я тоже, детка. Почти... – проскрежетал он и уткнулся лицом мне в шею, а затем со стоном кончил. Я почувствовала, как он укусил меня за плечо. Мне нравилось, как он делал это, когда наступал миг блаженства. Это немного больно, и мог остаться след, но также это чувство было потрясающим. Его укус привел меня к пику наслаждения вместе с ним, и я снова взлетела на небеса, сжимая Эдварда за плечи и дрожа в его руках.

Я сидела, обернув ноги и руки вокруг него, и неторопливо сползла вниз на скамейку. Руками он поглаживал мою спину и играл с прядками волос. Он оставил нежный поцелуй мне на шее, в том местечке, где укусил меня.

– Что ж, – прошептал он мне в шею, – ты только что помогла мне осуществить фантазию, которую я проигрывал у себя в голове на каждом занятии по фортепиано, с тех пор как мне исполнилось тринадцать.

Я рассмеялась над фантазией Эдварда-подростка, в которой у него проходит такой «грязный» урок музыки.

– Правда?

Он отклонился от меня так, чтобы я могла видеть его широкую ухмылку.

– Да, на самом деле.

– Не могу поверить, что ты до сих пор не попробовал то, чего хотел. Но я рада, что ты оставил это для меня.

– Это, и вообще все-все для тебя, Белла, – пробормотал он, потянувшись вперед для еще одного нежного поцелуя. – Все для тебя.

-------
Перевела Pianistochka , помогала little_eeyore
За проверку главы огромное спасибо Rara-avis
-------

Привет-привет! Поделитесь со мной мыслями после прочтения главы
Как считаете, что будет с Эдвардом и Беллой, после того, когда их договоренность "быть вместе" закончится? Поговорят они, решат этот вопрос и их отношения станут на самом деле настоящими или разговор приведет их к ссоре? Оставляйте свои отзывы под главой и заходите на форум