Глава 27. Why Does It Always Rain On Me

Белла
Атланта

Мы пробыли в разъездах четыре недели. Четыре долгих, жалких, абсолютно бессмысленных недели. Я выполняла свои обязанности. Выступала. Старалась изо всех сил, хотя понимала, что нет ни единой возможности, что выложусь полностью. Ведь я не могла даже думать о лирических песнях, что пела. Связь с музыкой была для меня потеряна. Поэтому я сосредоточилась на технических аспектах, на словах, стараясь не фальшивить, на управлении дыханием, на тонкостях коварно настроенной аппаратуры… на чём угодно, лишь бы пережить очередное выступление. Поразительно, что в большинстве случаев они оказывались успешными. Говорили, что тур стал хитовым и что мы великолепно справляемся. Кажется, никто даже не замечал, что я пребывала в состоянии зомби. Или может это просто никого не волновало.

Мы находились в Зеленой комнате(прим. гринрум, гримёрка, комната отдыха для артистов между выступлениями, исторически они выкрашивались в зелёный цвет, отсюда и название)театра Фокс, ожидая начала выступления. Эммет и Джаспер стояли у монитора, слушая, как местная группа разогревала публику перед нашим выступлением, комментируя и критикуя. Роуз занималась своими ногтями, чтобы они не мешали ей играть. Я, как обычно, сидела на диване, глядя в стену, и стараясь ни о чем не думать до выхода на сцену.

- Привет, детки! - в комнату ворвался Феликс, весь сплошная улыбка, и с картонной коробкой в руках.

Из всех сотрудников студии, которые могли бы появиться здесь во время нашего тура, почему именно Феликс? Его я хотела видеть меньше всего.

- Привет, Феликс, - через всю комнату крикнул Джаспер. Эммет поднял руку в знак приветствия.

- Идите-ка сюда, детки. У меня есть кое-что особенное для вас, - позвал Феликс, поставив коробку на стол. Эммет, Джаспер и Роуз поспешили перебраться к Феликсу. Я вздохнула и нехотя отскреблась от дивана, совершенно не интересуясь тем, что собирался сообщить Феликс, но зная, что в любом случае обязана принять в этом участие.

- Итак, деточки, это большой день для любого записывающегося певца. День, который вы будете помнить всегда, - произнёс Феликс, демонстративно открыв коробку. Мы все как один инстинктивно подались вперед, посмотреть, что же там внутри.

Эммет, Джаспер и Роуз разом задохнулись. Вот они. Утрамбованные в коробку аккуратные ряды экземпляров нашего первого CD.

Рука Роуз рванулась вперед и жадно схватила самый верхний диск. Эммет и Джаспер через ее плечи наклонились, чтобы внимательней рассмотреть маленькую обложку в ее руках, забывая, что перед ними находилась целая коробка, полная таких же дисков.

Эта троица начала охать и ахать буквально над каждым дюймом диска – нашим фото на обложке, графическим оформлением и даже над чёртовым текстовым шрифтом. Джаспер выхватил его из рук Роуз и открыл, вытаскивая буклет, находящийся под крышкой. Они начали его перечитывать, выглядя такими же счастливыми, каким бывают дети на Рождество. Феликс стоял, весь сияя, глядя на них, разделяя этот счастливый момент с ними.

Я молча потянулась к коробке и вытащила еще один диск для себя. Фото на обложке было классное. Я помнила тот день, тот момент. Наша четвёрка в студии Деметрия. Между выступлениями и съемками я рассказала Роуз о моей первой ночи с Эдвардом. В то утро я выбралась из его постели, проведя с ним двадцать четыре изумительных часа.

Учащённое дыхание стало прерывистым.

Я перевернула диск. На обратной стороне имелся перечень десяти наших трэков. Песен, над которыми мы трудились, не покладая рук. Но мои глаза, пробежавшись по ним, скользнули в самый низ, к бонус-трэку. Я знала, что он там будет. Роуз попыталась исключить его из альбома после Грандиозного Краха, но диск уже прошел все стадии производства, чтобы быть выпущенным одновременно с нашим туром. Она позвонила слишком поздно, пути назад уже не было.

Я знала, что он там будет, и все равно мое сердце остановилось, когда я его увидела.

Трэк 11. Мужчина с глазами ребёнка – Белла Свон и Эдвард Каллен.
Аранжировка Э. Каллен.

Болтовня вокруг отошла на задний план, в ушах зашумело. Единственное, что я слышала, как неслась по венам моя кровь и быстрый стук сердца, эхом отдававшийся в ушах.

Я смутно отметила, что разговоры вокруг постепенно стихли. Роуз, Эммет, Феликс и Джаспер умолкли, взглянув на меня, и потихоньку, один за другим, выскользнули из комнаты, оставляя меня наедине с собой.

Я пыталась заглушить эмоции, запихнуть их подальше, но у меня ничего не получалось. Я не могла подавить их.

Не сознавая до конца, что делаю, я занесла руку, резко махнув ею вперёд, CD разлетелся на миллион кусочков, ударившись о противоположную стену комнаты.

Даллас

Мы с Роуз как раз присоединились к Джасперу, Эммету и Сету в Зеленой комнате. Эммет вертел своими барабанными палочками, а местная группа, которая работала на разогреве, уже наполовину закончила свое выступление. Роуз пыталась уложить мои волосы, а я смотрела в никуда, просто позволяя ей. Вошла Джейн – наш менеджер на время тура – и протянула нам почту. Как правило, нашу почту доставляли на студию, пока мы были в отъезде, и каждые несколько дней оттуда её переправляли нам, всегда перед началом шоу.

Моя была рассортирована по разным пакетам и тюкам. Во-первых, толстый мешок фанатских писем, до которого я поклялась когда-нибудь добраться. Во-вторых, пакет с различными предложениями и проектами от Аро, выходы в свет, благотворительные встречи, все к моему рассмотрению. Этот пакет я тоже отложила. И, наконец, личная почта. В основном счета и письма. В нем был и огромный официальный конверт из адвокатской конторы. Имя я не узнала.

Я открыла его и вытащила целую кипу бумаг, пробежавшись по ним взглядом. Стопка правовых документов, в которых я ничего не могла понять. Я вернулась к началу, внимательно прочитав первую страницу. Свидетельство на мой дом. К документам прилагалась карта от охранной компании с перечнем кодов безопасности от ворот и самого дома. Последним из конверта выпал комплект новеньких ключей от входной двери.

От моего дома.

С минуту я сжимала свидетельство в трясущихся руках, пытаясь осмыслить. Мой дом. Который Эдвард купил для меня. Я до жути ненавидела даже мысль об этом месте теперь. Оно лишь заставляло меня думать о нем, оно всегда будет заставлять меня думать о нем, а теперь я им владела, чёрт возьми. Это едва ли казалось возможным, но когда он купил его мне, я думала, это означало начало чего-то настоящего между нами… горе, которое я старательно подавляла все эти недели, моментально выплеснулось волной и охватило меня. Я слышала, как прочая корреспонденция выпала из моих рук, разлетаясь по полу. Я с такой силой сжала ключи от дома в кулаке, что они впились в кожу. Но я не чувствовала боли, лишь липкую теплую кровь, просачивающуюся сквозь мои пальцы. Затылок закололо, перед глазами всё поплыло, когда я упала на пол.



Я пришла в себя, лежа на диване в Зеленой комнате, но глаза не открывала, еще не готовая встретиться с миром. Я чувствовала запах духов Роуз и знала, что она рядом со мной, я чувствовала ее пальцы, сжимающие мою левую руку. Правая рука пульсировала от боли и холода. Я поняла, что на ней покоился пакет со льдом, а ко лбу прижималось холодное полотенце. Из коридора за дверью до меня доносились приглушенные голоса, распалённые спором. Я разлепила веки и увидела Роуз. Она сидела, повернувшись ко мне, сжимая мою руку, но смотрела на дверь, внимательно прислушиваясь. Ее лицо окаменело от ярости.

- Я могу привести сюда врача через десять минут. Один укол все сделает. Это абсолютно безвредно. Она будет чувствовать себя замечательно, расслабленной и счастливой. И сможет прекрасно выступить на сцене. Народ постоянно так поступает, - это голос Феликса.

- Ни хера, мы не станем накачивать ее допингом ради чертова шоу! - это Джаспер, наверное, никогда ещё не слышала его таким разъяренным.

- Ну, а что ты тогда предлагаешь, Джаспер? - вспылил Феликс, явно раздраженный.

- Отмените сегодняшнее выступление. Ей плохо. Месячные, - прорычал Джаспер. - У нас есть несколько свободных дней. Перенесите шоу, если это так для вас важно.

- Но… - опять начал Феликс. Но низкий рык Эммета его остановил.

- Она больна, Феликс. Отвали, блядь.

Затем повисла длинная пауза и звук удаляющихся шагов. Роуз немного расслабилась, и уголок её губ едва заметно пополз вверх. Я вновь закрыла глаза и провалилась в такое сладкое забвение.

Денверский международный аэропорт

Слегка приподняв солнечные очки, я потерла пальцами глаза, прежде чем позволить им вернуться на место. Я находилась в помещении, а точнее в зале ожидания первого класса, но ужасно не хотела, чтобы меня кто-нибудь беспокоил. Никогда не знаешь, кто к тебе может пристать даже в зале ожидания первого класса, поэтому свои очки и бейсболку я не снимала даже там, скрывая лицо в тени. Сет мог бы прогнать любого, кто решил бы меня потревожить, но он сидел, развалившись на стуле в нескольких футах от меня, и дремал, а я не хотела беспокоить его без крайней нужды.

После Денвера Джаспер, Роуз и Эм вернулись в Лос-Анджелес, поскольку у нас выдалось пять свободных дней. Но я никогда туда не вернусь. Я еще не готова. Обычно я просто прохлаждалась в отеле в следующем городе, дожидаясь их. Я увижусь с ними через несколько дней, когда они присоединятся ко мне в Детройте. Вернее увижу Роуз и Эмма. Джасперу придется задержаться в Лос-Анджелесе для фотосессии. Фотосессии только лишь с его участием. Потому что пока все были заняты мной и Эдвардом, произошла самая невероятная вещь.

Джаспер стал секс символом.

Мы поняли это после нескольких выступлений, когда служебный вход буквально атаковали визжащие фанатки-подростки… все выкрикивали имя Джаспера. Должно быть, дело в этих взъерошенных светлых волосах, мечтательных синих глазах и факте, что он писал для нас музыку. Это придавало ему образ душевного, чувственного музыканта, из-за которого все девчонки просто с ума сходили. Это напоминало истерическое поклонение. Одна из немногих вещей, которые заставили меня смеяться за последние несколько недель: вид бедного Джаспера, терзаемого орущими, рыдающими подростками.

Хотя я по-прежнему оставалась в центре всеобщего внимания. В конце концов, у меня произошёл довольно скандальный разрыв с самым горячим мужчиной Голливуда, а слава Джаспера скорее слабый отголосок оной, хотя он и был знаменит по-своему. Эммет никак не мог пустить это на самотек. Он постоянно предлагал Джасперу созвониться с братьями Джонас, чтобы они посоветовали ему, как справляться с бешенным наплывом тринадцатилетних девочек. Или заявлял, что тот должен больше времени проводить в бутике Клэр, чтобы лучше понять свою целевую аудиторию. Джас ненавидел эти подколки, а кричащие девочки расстраивали и смущали его, но он старался держать лицо.

Новообретенная слава означала, что у него появилась своя собственная армия паппараци, отслеживающая каждый его шаг. Они были гораздо спокойнее, чем те, с которыми имела дело я, но тем не менее, его жизнь рассматривалась под лупой. Из-за возросшего внимания, в одну из его последних поездок в Лос-Анджелес, чтобы повидаться с Элис, кто-то сфотографировал их вместе за ужином в городе, и их отношения стали общеизвестны. Элис скорее обрадовалась, чем расстроилась, такому повороту событий, довольная публичным подтверждением того, что Джас принадлежит ей, что, собственно, разбило сердца всех девочек-подростков по всей Америке. На какое-то время они стали главными героями светской хроники, и она с радостью отслеживала статьи про них и переправляла их Джасперу. К большому огорчению самого Джаспера.

Приблизительно в то же время, когда отношения Джаса и Элис получили огласку, Роуз предприняла свое собственное восстание против Аро. Мы были на одном из мероприятий, как обычно позируя фотографам, как вдруг Роуз обхватила Эмма за лицо, страстно вторгаясь языком в его рот. И именно так образ сексуальной богини был официально изжит. Аро и студия в целом пришли в настоящее негодование из-за того, что мы все настолько вышли за рамки повиновения, но нас это больше не волновало. Все мы уже устали притворяться.

Я отхлебнула воды и посмотрела на экран телевизора, работающего над баром. Шли развлекательные новости… ну конечно. И, конечно же, именно в этот момент, они начали рассказывать историю обо мне и Эдварде. Фак. Мне казалось, что раз уж теперь для преследований у них есть Джаспер, меня хоть немного оставят в покое, но видимо, им никогда не будет достаточно. Я оглядела других вылетающих, сидящих в зале, но никто из них не обращал внимания на ТВ. Все они были заняты своими книгами, или газетами, или лэптопами. Я знала, что мне лучше не высовываться и игнорировать передачу, но любопытство взяло верх, и я уставилась в телевизор, внимательно слушая, что они говорят.

Репортер, ну если можно было так назвать эту искусственную, пронзительно щебечущую крашеную блондинку, несла обычную чушь о нас, что я «хоть и с разбитым сердцем, храбро и настойчиво продолжаю свой тур», пока Эдвард «прячется где-то в неизвестном месте в Европе». Им до сих пор не удалось разузнать, составлял ли ему кто-то компанию в этом изгнании. Я сидела и повторяла себе, что все это сплетни и ложь, но все равно чувствовала проворачивающийся клинок в груди, когда искусственная блондинка произносила последнюю часть своей речи. Я не могла не думать, была ли та рыжеволосая женщина с ним, где бы он сейчас не скрывался.

Я опустила взгляд, уставившись на воду в стакане. Нужно быть честной с собой, я никогда не «переболею». Даже чуть-чуть. Я переживала разрывы и раньше, и бывали моменты куда хуже и грязнее, но какая-то часть меня знала, что в конечном итоге все пройдет. Что придет время, когда со мной все снова будет в порядке, я «переболею». Но сейчас я не могла отыскать эту часть себя. Казалось, что я навсегда застряну в этом состоянии, безнадежно влюбленная в него, неспособная избавиться от этого и двигаться дальше.

Я вновь рискнула посмотреть на экран телевизора. Показывали кадры, где мы вместе на красной дорожке Оскара. Фак. Все что угодно, только не та чертова ночь. Я не вынесу этого. Ну почему Париж не может записать еще какую-нибудь порнушную запись, или Анджелина не усыновит еще одного ребенка, чтобы они, наконец, перестали говорить о нас? С каждым разом становилось лишь хуже и хуже. Я опустила голову на сложенные на барной стойке руки и стала молиться, чтобы побыстрее объявили посадку на наш рейс.

Сиэтл

Наше триумфальное возвращение домой. Таким предполагалось возвращение в Сиэтл. Таким оно и стало. У нас было запланировано три шоу в Сиэтле, но билеты распродали так быстро, что наши боссы организовали еще и четвертое, билеты на которое также были распроданы за рекордно короткое время.

Внезапно каждый в Сиэтле стал фанатом Затмения, все обменивались воспоминаниями, как всего год назад видели нас, играющими в небольших местных барах. Конечно же, я не припоминала такую армию фанатов Затмения во времена, когда мы в действительности выступали перед двадцаткой слушателей по субботам в Дагауте.

Но это и неважно. Настоящие фанаты, так же как и новопроиобретенные, все радовались нашему возвращению и нашему успеху. Потому что мы без сомнения были успешны. Продажи альбома зашкаливали. И конечно, хотя никто вслух не осмеливался это произносить, я знала, что львиная доля успеха принадлежала мне и скандальному разрыву. Соглашение с Эдвардом, безусловно, сработало просто блестяще.

Информация о бонус-трэке и о том, что его исполняем мы с Эдвардом, рано просочилась в прессу, и публика жаждала услышать его еще до того, как CD поступили в продажу. Едва диск появился на рынке, его продажи были невероятно велики. Казалось, каждый хотел получить сокровенную частицу моего сердца для услады собственного слуха.

Тур тоже имел огромный успех, вероятно по той же самой причине. Во всех городах тура билеты полностью распродавались. Каждый мечтал придти и лично посмотреть на меня, наверное, убедиться отражается ли все это на моем лице. Я пыталась не думать об этом. Я все еще закрывалась ото всех. У меня имелась мантра, которую я повторяла, когда становилось совсем паршиво. Эммет, Роуз, Джаспер… Эммет, Роуз, Джаспер… Неважно, что произошло, мне нужно держаться ради них. Они не смогли бы справиться без меня. Если я провалюсь, то пропадем мы все. В ту ночь в Далласе я была как никогда близка к этому, и я не могла позволить этому случиться вновь. Мне просто нужно пережить Сиэтл, а потом все закончится, мы вернемся домой в Лос-Анджелес на какое-то время.

Но пока я все еще в Сиэтле и, по крайней мере, на сегодняшний день всё не так плохо. Я смотрела в окно своего номера в отеле; проливной дождь заливал стекло. Конечно же, шел дождь. Понятия не имею, почему ожидала чего-либо другого. Похоже, шесть коротких месяцев, проведенных в Лос-Анджелесе, избаловали меня солнечной погодой. Невозможно разобрать, утро сейчас или дело движется к вечеру.

Я слегка вздрогнула, услышав стук в дверь, хотя и ждала его. Обернувшись, я направилась к двери, двигаясь быстрее, чем двигалась за последние недели, не считая выступлений на сцене. Я отомкнула замок и распахнула дверь, и на мгновение напряжение, что тисками сковывало меня все эти недели, немного отступило, я глубоко вздохнула, улыбаясь знакомому лицу, обнаруженному за дверью.

- Джейк!

- Беллз!

Из-за его невероятного роста мне пришлось подпрыгнуть, чтобы обернуть руки вокруг его шеи и поцеловать в щеку. Огромные ручищи обхватили меня в сокрушительном объятии, и он приподнял меня, отрывая от пола и заставляя мои ноги безвольно болтаться в воздухе.

- Черт, Джейк! Не раздави меня!

Он рассмеялся, но поставил меня на место, а затем отстранился, чтобы посмотреть на меня. Сверкающая белая улыбка потускнела на его смуглом лице.

- Выглядишь не так уж великолепно, Беллз, - обеспокоенно произнес он. – Мне казалось, слава должна благотворно влиять на людей.

Я закатила глаза и игриво шлепнула его по руке, прежде чем затащить его в номер и закрыть дверь.

- Ну, я тоже рада тебя видеть, засранец. И дело вовсе не в славе, Джейк, дело в остальном.

Он кивнул, но ничего не сказал. Я точно не знала, как много ему известно обо всем произошедшем.

Я махнула рукой в сторону дивана, и он сел, ухватив меня за руку и заставляя присесть рядом с ним. Было правда очень здорово увидеть его. Ведь он такой родной, такой простой. Я поджала под себя ноги и прижалась к его боку, точно так же, как делала год назад, когда он приезжал в Сиэтл, и мы болтались в гостиной, просматривая фильмы.

Мы с Джейком расстались, когда я переехала из Форкса в Сиэтл, но я прекрасно знала, что он никогда не исчезнет из моей жизни. Он знал меня практически всю мою жизнь, всегда был рядом, точно так же как Роуз, Эм и Джаспер. Инициатором расставания стал не он, и я подозревала, что у него все еще остались чувства ко мне, хоть он никогда не признавался в этом. Он говорил, что хочет остаться друзьями, и я верила. Все эти годы я была безумно благодарна ему за все, что он делал, особенно сейчас.

Он вытянул свои длинные руки на спинке дивана.

- Итак, расскажи мне все, Беллз. Каково это быть такой чертовски знаменитой?

Я рассмеялась и шутливо пихнула его.

- Ты же меня знаешь, это нисколько не заботит меня.

- Ой, да ладно. Разве тебя хоть немного не будоражат все эти фотографии, красные дорожки, обложки журналов и прочее дерьмо? - он засмеялся, поддразнивая меня.

Он знал, что они меня не будоражат.

Я хотела вернуться к нашему легкому, простому подшучиванию и ответить с таким же юмором и сарказмом, но совершенно внезапно ощутила такой наплыв печали, что не смогла контролировать его.

- Джейк, - я почти задохнулась. - Если бы ты знал, каково это порой… как было последние шесть недель.

Его рука скользнула на моё плечо, и он притянул меня к себе.

- Хей, прости, Беллз. Я не хотел тебе расстроить. Я знаю все о тебе и …ммм.. Эдварде Каллене.

- Знаешь?

Он кивнул, и с лёгким смешком продолжил:

- Кто мог предположить: ты и эта …кинозвезда? Но да, Эммет рассказал мне все. Мне жаль. По лицу видно, что он действительно нагадил тебе в душу, Беллз.

Я вздохнула у его груди, черпая немного силы из его близости. Я не чувствовала себя в такой безопасности с тех пор, как….. нет, лучше не вспоминать.

- Дело не только… в нем, Джейк. Да, это паршиво, но все остальное хуже. Было бы дерьмово, случись это со мной, когда никто не знал бы об этом. Но жить с этим на глазах у всех, когда все эти чужие люди изворачивают любое слово, которое я говорю и каждое движение, что я делаю… ты и представить не можешь насколько они перевирают. Меня поражает то, что пишут обо мне. Я стараюсь не принимать близко к сердцу, но это так трудно. Я так устала, - мой голос повысился, надломившись в конце. Я не стану плакать, не сейчас.

Джейк ласково погладил мою спину, и я ощутила, как он поцеловал меня в макушку.

- Мне очень жаль, что тебе так тяжело. Ты так и не смогла выбраться из всего этого безумия, да? Лучше бы подобное случилось с Роуз, а не с тобой. У нее крепкие коготки. А ты такая нежная, такая открытая… всегда была.

Я отняла лицо от его груди и чуть отстранилась, чтобы послать ему улыбку. Он всегда так действовал на меня. Джейк протянул руку и погладил меня по щеке, а я чуть прильнула к его ладони, прикрывая глаза. Я с облегчением выдохнула от теплоты и уютности этих ощущений. Я и не сознавала, насколько сильно этого жаждала, насколько скучала по столь простым прикосновениям.

Я почувствовала, как губы Джейка коснулись моего лба, задержавшись там. Его рука крепче сжала мои плечи, и внезапно я ощутила нечто в воздухе между нами – желание Джейка.

Я застыла, неуверенная, что же должна сделать, что хочу сделать.

Так хорошо вновь оказаться в объятиях Джейка. Но смогу ли я сделать это? Смогу ли повернуть к нему лицо и позволить поцеловать себя? Вновь вернуться к Джейку так просто, я прекрасно это знала. И знала, что с ним я найду комфорт и некое отвлечение от всего этого. Я могла сбежать из моей жизни ненадолго, вернуться в те времена, когда все было так просто и понятно.

Но разве когда-либо нам было просто? Именно поэтому я рассталась с Джейком, когда переехала в Сиэтл. Я всегда стремилась вперёд, к чему-то большему. А Джейк хотел, чтобы я провела всю свою жизнь с ним в Ла Пуш, и оставалась такой, как прежде. Даже когда я была никем, не имела ни малейшего понятия как повернется моя жизнь, я хотела увидеть мир за пределами Форкса, хотела стать кем-то большим. Хорошо это или плохо, но я прошла уже слишком много по этой дороге, чтобы повернуть назад. Слишком далеко зашла, слишком сильно изменилась. Я не могла повернуть время вспять. Безусловно, было бы так здорово, вернуться ненадолго к тем временам, но я лишь спрячусь от реальности, и ничего более.

И это было бы нечестно по отношению к Джейку, использовать его, укрыться в нем от прочего мира. Он любил меня во многих смыслах, но теперь стало предельно ясно, что и в том самом тоже. По-прежнему. А я его не любила. Потому что я все еще безумно люблю Эдварда. Черт его дери. Я не хотела, но любила.

Джейк все еще нежно прижимал губы к моему лбу, ожидая от меня какого-нибудь намека. И намек появился в виде моих слез, заструившихся из-под прикрытых век.

- Прости, Джейк. Я просто не могу.

- Ты же знаешь, что я позабочусь о тебе, Беллз, - прошептал он.

- Знаю, и я бы хотела. Господи. Как бы я хотела. Но я просто… я все еще…

- Ты все еще любишь его, - мягко закончил предложение Джейк.

Я кивнула, слезы полились еще сильнее.

Джейк глубоко вздохнул, поднимая лицо и признавая поражение. Но Джейк все еще оставался Джейком. Он обернул свои руки вокруг меня и крепко прижал к своей груди, обнимая, пока я в изнеможении плакала по другому мужчине.

- Я не заслуживаю тебя, Джейк, - выдавила я между рыданиями.

- Но я всегда буду рядом, Беллз. Обещаю.

Я уткнулась лицом в его грудь, молясь, чтобы воспоминания об Эдварде оставили меня, зная, что этого никогда не произойдет.

За редактуру главы благодарю Sonea Veritas

----
Так же всем спасибо за ваши отзывы И не забывайте оставлять комментарии под главой и на форуме