- А где Монополия? – мой брат улыбнулся Джасперу. - Давненько я как следует не надирал вам задницы.
Я попытался удержаться от смеха, увидев, каким взглядом наградила Эммета мама. Но он только ухмыльнулся и поцеловал её в щёку. Хотя наша мать настаивала, чтобы её мальчики вели себя как джентльмены, она всегда питала особую слабость к Эммету. Этот поганец способен уйти от ответственности за убийство, пока обладает этими милыми ямочками и сияющей улыбкой.
- Наверное, в подвале, - предположила Элис. – Может быть, в шкафу?
Поцеловав меня, Белла нетерпеливо встала с моих колен и вызвалась сходить вниз за игрой. Я нахмурился, ощутив потерю контакта с её телом, но понял, что она, вероятно, устала сидеть. На седьмом месяце она начала чувствовать свою беременность. Но никогда не жаловалась. Моя девочка просто святая, и с каждым днём я влюблялся в неё всё сильнее.
Очарованный, я следил, как она выходит с кухни и идёт к лестнице в подвал. Она самое прекрасное создание в моём мире и так много мне подарила. Я перевёл взгляд на моего сына.
Мой сын. Эти слова звучали для меня как музыка.
Я с гордостью наблюдал, как Сет боролся на пальцах со своим дядей Эмметом. Смех малыша наполнял всю кухню, и все сидели, следя, как зачарованные, за их схваткой. Я был очень благодарен своей семье за то, что они приехали сюда из Форкса, чтобы быть сегодня с нами. Они приняли Сета с такой готовностью, так безоговорочно. Его было так легко полюбить. Невозможно было
не любить его.
Ощущая тихое удовлетворение, я закрыл глаза, и тут моё сердце забилось, всё увеличивая темп. Меня охватило беспокойство – колоссальная волна тревоги захлестнула меня с головой.
Что-то не так. Вскочив со своего стула, я бросился к лестнице в подвал, и в тот же момент раздался душераздирающий крик Беллы.
Элис Меня трудно испугать.
Но увидев свою беременную лучшую подругу – жену моего брата, мать моей племянницы и двух племянников, душу нашей семьи – скорчившейся у подножия лестницы… я просто окаменела.
Я стояла в полной растерянности, а в ушах моих отдавались чьи-то отчаянные голоса, вокруг сновали какие-то неясные силуэты.
Эсме позвонила в службу спасения. Карлайл схватил свой докторский чемоданчик. Джаспер отнёс Сета наверх, чтобы малыш не увидел свою мать в таком состоянии. Эммет побежал вниз по лестнице, выкрикивая приказы сотрудникам «неотложки» и угрожая им физической расправой, если они не позаботятся о нашей сестре и наших детях. Белла лежала на полу – её ноги были неестественно согнуты, она задыхалась от рыданий, обнимая свой сведённый схваткой живот.
А Эдвард…
Его лицо казалось вырезанным из камня. Положив голову Беллы себе на колени, он шептал ей слова утешения. Видно было, что сам он не верит ни одному из них. Его глаза страдальчески закрывались при каждом её стоне. На его лице намертво отпечатались напряжение и горе, а он пытался успокоить её лучшим из известных ему способов. А потом я услышала его тихий отчаянный стон, когда медик из прибывшей на вызов бригады «Скорой помощи» подтвердил то, чего опасался Карлайл.
У Беллы начались роды.
Лицо Эдварда выражало полное опустошение.
Весь его мир только что разлетелся вдребезги.
Карлайл С чувством бессильного отчаяния я смотрел через стеклянную перегородку, как увозят в родильную палату мою дорогую дочь. Мой сын был рядом с ней, не выпуская её руки из своей.
Выражение лица Эдварда было стоическим.
Страдальческие всхлипы Беллы ударными волнами проходили по всей моей семье.
Каждый её стон ощущался как нож в сердце.
Я пытался оставаться трезвомыслящим профессионалом. Мне известна опасность преждевременных родов, особенно на тридцатой неделе. Гипербилирубинемия – и вызванная ею желтуха – была наименьшим из всего, о чём следовало беспокоиться. Приступы апноэ внушали гораздо более сильную тревогу. Дети могут перестать дышать, при этом сердцебиение у них замедляется, кожа становится синюшной. Приступы апноэ наблюдаются у большинства младенцев, родившихся на тридцатой неделе беременности.
Возможны и другие осложнения. Недоношенным малышам грозят анемия, низкое кровяное давление, синдром острой дыхательной недостаточности, различные инфекции…
Список был бесконечным и мучительным, но думать об ином исходе было невыносимо.
Эти дети должны выжить.
- Почему, чёрт бы их побрал, нам ничего не говорят? – громко простонал Эммет, ударяя кулаком по стеклянной перегородке, отделяющей зону ожидания от стойки регистратуры. Эсме положила руку ему на плечо, и он рухнул в ближайшее кресло.
- Эдвард обещал, что сообщит, как только дети появятся на свет, - тихо напомнила ему Элис. – Врач сказал, это будет быстро, судя по тому, как идут дела. Прошёл всего час, Эммет.
Я сел рядом с моей дорогой женой и взял её за руку. Она вздохнула, но я знал, что это не вздох удовлетворения. Мой взгляд переместился на лица сына и дочери. В их чертах читались боль и тревога.
- Кто-нибудь проверял, как там Сет? – спросила тихо Эсме.
- Этот малыш умён. Он понимает, что что-то случилось. Уверен, Джасперу приходится туго.
Элис кивнула:
- Я посылала ему СМС. Он ответил, что Сет плакал, пока не уснул. Всё просился к мамочке и папочке, но в конце концов заснул на коленях у Джаспера.
Ещё через полчаса двойные двери наконец-то распахнулись. Мы все резко повернулись к вошедшему.
К зоне ожидания направлялся Эдвард, одетый в хирургический костюм.
Мы вскочили и встретили его на полдороге. Он явно был измучен и травмирован, но на лице его отражалось чуть ли не облегчение.
- Я не могу долго здесь оставаться. Они не позволили нам подержать детей, и Белла не слишком хорошо с этим справляется, - объяснил он, с трудом переводя дыхание. – Но дети в палате интенсивной терапии. Их поместили в инкубаторы и обещали, что мы увидим их, как только это будет возможно.
- Насколько крошечные? – нервно спросил я.
- Мальчик два фунта десять унций. Девочка два фунта одиннадцать унций.
(Прим. пер.: в пересчёте на метрическую систему мер примерно 1180 и 1210 граммов) - Это… мало. Разве это не
мало? – прошептал Эммет. – Они смогут выжить?
Глаза Эдварда вспыхнули яростной решимостью.
- Они
выживут. Разумеется, они выживут… - его голос дрогнул от отчаяния. – О Господи, они должны выжить…
Он задрожал, и мы с Эмметом, взяв за плечи, повели Эдварда к ближайшему креслу.
- Нет! – упрямо зарычал он, отталкивая нас. – Я должен вернуться к Белле. Должен…
- Сын, ты ничем не поможешь Белле, если рухнешь перед ней в обморок, - я старался говорить спокойно. – Присядь на пару минут. Используй это время, чтобы собраться с духом.
- Не хочу, чтобы она оставалась одна… - нетерпеливо прошептал Эдвард, но позволил нам усадить его в кресло. Его глаза закрылись, он сделал глубокий успокаивающий вдох и прислонился головой к стене. Мы с Эсме сели с двух сторон от него. Потянувшись, она взяла его за руку, которой он нервно дёргал себя за волосы, и крепко сжала в своей ладони.
Я взглянул на Элис, и она, не проронив ни слова, кивнула и вышла за дверь, направляясь к отделению скорой помощи.
- Белла сейчас не одна, - тихо пробормотал я. – Мы всегда будем заботиться о ней. Разве ты этого не знаешь?
- И всегда будем заботиться о тебе, - тепло улыбнулась Эсме.
Эммет, никогда не отличавшийся чувствительностью, посмотрел на брата с предельной искренностью:
- Братишка, всё будет хорошо. Эти дети – Каллены. А их мать – самая сильная женщина из всех, кого мне довелось знать.
Глаза Эдварда оставались закрытыми, но он утвердительно качнул головой.
- Я позвоню Чарли и Рене. У меня в голосовой почте по десять сообщений от каждого из них.
- А я позвоню Джасу и Сету. Сообщу им хорошие новости, - предложил Эммет.
- Как там Сет? – обеспокоенно спросил Эдвард.
- Спит, насколько нам известно. Джаспер о нём позаботится. Не волнуйся.
- Знаю, - пробормотал Эдвард и благодарно кивнул. – Спасибо тебе. Всем вам… за то, что вы здесь.
- Где же ещё нам быть? – ласково прошептала Эсме, сжимая его руку и придвигаясь, чтобы поцеловать его в щёку. Он попытался улыбнуться, но улыбка не коснулась глаз. Мой сын был совершенно измучен.
- Мне нужно возвращаться. Я не могу… Не могу выдержать без них, - тихо и тревожно сказал он. И, внезапно вскочив со своего кресла, повернулся к дверям, ведущим в отделение скорой помощи.
Мы с Эсме смотрели, как наш сын, придав своему лицу храброе выражение, шёл по приёмному покою.
Белла - Я
хочу увидеть своих детей! – резко сказала я уже в сотый раз. Доктор Лорен всё ещё царапала что-то в медицинской карте. Мне захотелось выбросить проклятый планшет в окно.
Почему, чёрт возьми, они не разрешают мне увидеть моих детей? Может быть, что-то пошло не так, а они не говорят мне?
- Белла, мы отвезём тебя вниз, в палату интенсивной терапии, буквально через несколько минут, - спокойно повторила она, снова прикрепляя карту к моей кровати. – Я хочу, чтобы ты была готова к тому, что увидишь…
Перед моим мысленным взором тут же замелькали картины, на которых были мои несчастные малыши, лежащие в инкубаторах, с трубками и проводами, опутывающими каждый сантиметр их крошечных тел. Сердце сжалось, и я вздрогнула от чудовищной яркости этих видений.
- Как только вернётся Эдвард… - пообещала доктор Лорен.
- Я здесь, - объявил он, быстро входя в палату. Сразу же подбежал ко мне, поцеловал в лоб. Улыбнулся мне, но это была не та улыбка, которая способна растопить моё сердце. Мой дорогой муж был физически и морально вымотан.
Он повернул голову к нашему врачу. Вымученная улыбка исчезла.
- Нам необходимо увидеть наших детей. Прямо сейчас.
- Я знаю, - ответила доктор Лорен. – Но хочу, чтобы вы оба приготовились. Эдвард… - её взгляд остановился на усталом лице моего мужа. – Я знаю, что вы время от времени работали в палате интенсивной терапии новорожденных, но всё по-другому, когда это касается ваших собственных детей.
Он прерывисто выдохнул, крепко сжав мою руку. Потом закрыл глаза и кивнул, давая ей знак продолжать.
- Ладно. Вначале хорошие новости. Состояние детей можно считать удовлетворительным. Конечно, их лёгкие пока недоразвиты, а масса тела опасно низка, но в целом я настроена очень оптимистично.
Она настроена
оптимистично? Я взглянула на Эдварда: его глаза были расширены от страха.
Доктор Лорен заметила выражение наших лиц:
- Опасность для них ещё не миновала. Я не буду сейчас обещать, что всё будет хорошо, потому что, по правде говоря, этим детям предстоят трудные времена. В данный момент меня больше всего беспокоит вопрос борьбы с инфекцией и развитие их лёгких. Их вес постепенно увеличится, когда мы начнём кормить их внутривенно…
- Внутривенно? Я даже не смогу кормить своих детей? – расстроенно прошептала я.
- Нет, солнышко, - нежно пробормотал Эдвард. – Они ещё не развились в достаточной мере, чтобы можно было кормить их грудью или из бутылочки. В течение некоторого времени нам даже нельзя будет взять их на руки.
Слёзы брызнули у меня из глаз, когда я попыталась представить, что не буду иметь возможности подержать своих детей. Эдвард обнял меня, а я положила голову ему на плечо.
- В зависимости от улучшения состояния, через пару дней мы, возможно, начнём кормить их через назальные зонды. В это время я рекомендовала бы им материнское молоко, - объяснила доктор Лорен. – Недоношенным детям крайне полезно настоящее материнское молоко, потому что оно содержит протеины и антитела, которые усилят иммунитет и будут способствовать росту детей.
- Это не проблема. Я в любом случае планировала кормить детей грудью.
- Отлично, - доктор Лорен слегка улыбнулась. – Но, возможно, нам всё-таки понадобится дополнить ваше молоко витаминами и протеинами, - она бросила ещё один взгляд на свой планшет. – Как вы себя чувствуете, Белла? Есть ли какие-нибудь вопросы? Знаю, вам не терпится…
- Я хочу увидеть наших детей, - твёрдо ответила я. Эдвард быстро встал и пошёл за креслом-каталкой, которое стояло возле дверей. Он подкатил его к моей кровати.
- Эдвард, на самом деле мне следует вызвать санитара… - предупредила доктор Лорен. Он проигнорировал её слова, а я обняла его за шею. Он осторожно посадил меня в кресло, потом взял мою руку и нежно поцеловал.
- Давай поедем повидать наших детей, - ободряюще улыбнулся он. Я ласково погладила его по лицу, и он немного оттаял от моего прикосновения.
- Доктор Лорен не имеет права давать тебе никаких обещаний, - прошептал Эдвард, целуя мою ладонь. – Но с нашими малышами всё будет хорошо. Ты ведь знаешь это, да?
Он не ждал моего ответа. Ещё раз поцеловал меня и повёз к палате интенсивной терапии для новорожденных.
У входа в этот блок мы все сделали остановку, чтобы помыть руки. Мы с Эдвардом помогли друг другу надеть новые больничные рубашки с завязками сзади, хирургические маски и перчатки.
Когда Эдвард вкатил моё кресло в палату интенсивной терапии, там кипела работа. Сёстры деловито сновали в разных направлениях, всецело сосредоточенные на доверенных им маленьких жизнях. Писк многочисленных мониторов эхом отдавался у меня в ушах, и я смутно удивилась, как медсёстры (и дети) могли выдерживать этот постоянный шум. Комната была уставлена прозрачными
инкубаторами, и в каждом находился крошечный ребёнок. Доктор Лорен представила нас дежурным медсёстрам, выделенным для ухода за нашими детьми. Обе они были милыми и дружелюбными и сразу же мне понравились.
- Приехали, - пробормотал Эдвард, устанавливая моё кресло рядом с двумя инкубаторами, стоящими у окна.
Мальчик Каллен и девочка Каллен.
Полная решимости, я выбралась из кресла. Доктор Лорен начала было протестовать, но Эдвард бросил на неё предостерегающий взгляд и она замолчала, не успев ничего сказать. Он крепко сжал мою руку в своей, и мы наклонились, чтобы лучше видеть. У меня перехватило дыхание, и я громко вдохнула.
- Дорогая? – тревожно спросил Эдвард. Я стиснула его руку, продолжая всматриваться в инкубаторы.
- Нет, ничего, я в порядке, - заверила я его. – Просто… они просто… такие
маленькие… Я никогда не думала, какими крошечными могут быть два фунта.
Мне удалось мельком увидеть детей сразу после быстрых родов, но медсёстры унесли их раньше, чем я смогла как следует их разглядеть.
Их кожа была почти прозрачной: под этой тоненькой оболочкой виднелись кровеносные сосуды. К разным местам их маленьких тел были прикреплены пластиковые трубки. Я хотела знать назначение каждого проводка и аппарата, подключённого к нашим малышам, и Эдвард терпеливо отвечал на все мои вопросы.
- Я знаю, что они выглядят слабыми и хрупкими, - прошептал он мне на ухо, обняв меня. Он пытался утешить меня, но голос его предательски задрожал на этих словах. – Но на самом деле их вид вполне нормален для детей с такой степенью недоношенности.
- Они прекрасны, - ответила я просто. – Даже такие красные и крошечные, как сейчас…
- Я знаю, - убеждённо согласился Эдвард.
- А можем мы потрогать их? – тихо спросила я. Эдвард выжидательно взглянул на врача. Какая-то часть меня смертельно боялась приближаться к детям – из страха навредить им. Но мать во мне умоляла о любом возможном контакте.
- Брать их на руки пока нельзя, - объяснила доктор Лорен. – Но вы можете прикасаться к ним через отверстия в инкубаторе. Вам определённо стоит попытаться сделать это. Некоторые недоношенные дети не готовы к прикосновениям. Порой они недостаточно развиты, чтобы воспринимать тактильную стимуляцию, но я думаю, мы должны использовать этот шанс. Для всех вас будет хорошо, если вы сможете установить хоть какую-то связь друг с другом.
- В перчатках?
Врач кивнула:
- Да, чтобы избежать инфекции. И разговаривайте с ними. Эти дети ещё в утробе матери начинали брыкаться, когда Эдвард обращался к ним. Давайте посмотрим, как они будут реагировать на ваши голоса.
- Вместе, - настойчиво прошептала я. Эдварду не потребовались объяснения, и, обняв меня за талию, вторую руку в латексной перчатке он медленно протянул через отверстие в боковой стенке инкубатора, где находился наш сын. А мои пальцы скользнули через такое же отверстие к нашей дочери. Мы ободряюще улыбнулись друг другу и впервые прикоснулись к нашим детям. Едва касаясь, мы гладили их крошечные пальчики, готовые убрать руки при малейшем неблагоприятном признаке. Мониторы их инкубаторов попискивали в едином ритме.
- Здравствуйте, малыши, - прошептала я сквозь подступившие слёзы. – Вы появились на свет так быстро, что у нас не было времени выбрать вам имена. – Мы поглаживали их ручки, тщательно вглядываясь в личики, чтобы уловить даже лёгкий намёк на дискомфорт.
- Молодцы, ребята… - тихо пробормотала доктор Лорен. – Мне нужно напомнить кое о чём вашей медсестре. Сейчас вернусь.
Голос Эдварда был ровным и полным обожания, когда он разговаривал с нашими детьми, рассказывая им, как сильно мы их любим. Мы поведали им об остальной семье, о том, как всем не терпится познакомиться с ними. Говорили об их детской, о погоде… о чём угодно, просто чтобы дать им возможность привыкнуть к звукам наших голосов, а нам – установить связь с нашими детьми. Мои руки изнывали от желания подержать моих детей, но я понимала, что придётся подождать. Через некоторое время мы с Эдвардом поменялись местами и продолжили наше бессвязное бормотание.
Мы провели в палате интенсивной терапии больше часа, просто нашёптывая ласковые слова, поглаживая и разглядывая наших детей, пока доктор Лорен наконец не решила, что мне необходимо отдохнуть.
- Вы должны заботиться и о себе, Белла. Этим детям нужна здоровая мать.
- Я не хочу, чтобы они были одни, - прошептала я Эдварду. Его взгляд метнулся к лицу нашего врача.
- Им и не придётся, - согласилась доктор Лорен. – Не считая вас двоих, я собираюсь разрешить оставаться рядом с ними в палате по одному всем членам вашей семьи. Я знаю, что вам будет от этого немного спокойнее и вы получите возможность позаботиться друг о друге и как следует отдохнуть.
- Спасибо! – радостно поблагодарил её Эдвард.
- Мы вернёмся очень скоро, - прошептала я каждому из малышей. – Мы любим вас.
- И подберём вам имена. Обещаем, - сказал Эдвард, ещё раз погладив ручки нашим детям, прежде чем помочь мне снова усесться в кресло-каталку и увезти меня обратно в палату.
~ * ~
- Они такие красивые, - прошептала я, прижавшись к груди Эдварда. Мы проигнорировали указания медсестры – как только она вышла, Эдвард забрался на мою узкую кровать и притянул меня к груди. Я удобно устроилась в его объятиях, отчаянно пытаясь расслабиться. Наши дети были в хороших руках. Члены семьи Калленов собирались всю ночь по очереди дежурить в палате интенсивной терапии новорожденных.
- Конечно, красивые, - ответил он, и я почувствовала, что он улыбается. Впервые за последние несколько часов улыбается по-настоящему. – Посмотри на их мать.
Но я не ощущала себя красивой. Совершенно. В моей душе была пустота и острое чувство вины.
Мне нужно было кое-что сказать моему мужу.
- Эдвард… Мне так… мне так жаль, - запиналась я, а слёзы уже текли по моему лицу. Вина грызла меня уже несколько часов, но я старалась игнорировать её, потому что слишком боялась за своих малышей. Теперь, когда ситуация в этом отношении стала относительно спокойной, я позволила себе впустить чувство вины и ненависть, и они затопили меня.
- Не смей чувствовать себя виноватой, - тихо пробормотал он, прижав губы к моему лбу. – Ты не сделала ничего неправильного, родная. Это был просто несчастный случай.
- Я не могу потерять их… - даже сама мысль об этом была слишком мучительной, и я уткнулась лицом в его грудь.
Его дыхание участилось.
- Шшш… Всё в порядке, детка. Всё будет в порядке. Не думай об этом. Доктор Лорен говорит, что их состояние не хуже, чем можно было ожидать. По некоторым параметрам даже лучше. Возьми, например, прикосновения. Недоношенные дети обычно вообще не готовы к такому обращению. А нам удалось погладить ручки нашим детям. Я видел недоношенных детей, родившихся на тридцать третьей неделе, которые не выдерживали прикосновений матерей. Тот факт, что наши дети способны на это, очень, очень обнадёживает.
- Правда? – прошептала я, чувствуя внезапную жалость к этим несчастным матерям. Как, должно быть, ужасно, когда не имеешь возможности даже потрогать собственного ребёнка.
- Правда, - подтвердил Эдвард. – Кроме того, эта палата интенсивной терапии новорожденных – лучшая в штате. Наши дети в очень надёжных и умелых руках. Некоторое время им будет трудно. Этого не избежать. Но они смогут преодолеть это. А потом мы будем заботиться о наших малышах дома и заживём настоящей семьёй.
Я задумалась.
- Так ты совсем не беспокоишься?
Эдвард тихо выдохнул.
- Я бы так не сказал, - признался он. - Я буду беспокоиться, пока мы не привезём их домой. Но я уверен в нашем враче и медсёстрах. И в силе наших детей. И я верю в нашу семью.
Я задавалась вопросом, была ли его уверенность искренней или он просто пытался облегчить моё чувство вины. Я посмотрела в его красивое лицо. Под глазами уже легли темные тени, а его спутанные волосы были особенно сильно растрёпаны из-за нервной привычки постоянно запускать в шевелюру пальцы. Но сейчас он выглядел безмятежным. И я черпала утешение в выражении его лица.
- Нам действительно следует подобрать им имена, - Эдвард улыбнулся мне. – Ты уверена, что мы с Сетом не сумеем уговорить тебя на Питера Паркера Каллена? Это имя и правда скатывается с языка довольно приятно.
Я закатила глаза и хихикнула.
- Я могу выдержать Питера. Или Паркера. Но не их сочетание.
- Питер Каллен. Паркер Каллен. Хмм… а второе имя?
- Я думала о ком-нибудь с каждой стороны семьи, - призналась я. Мы незаметно увлеклись, и Эдвард на самом деле взял блокнот и ручку и начал записывать разнообразные варианты имён, которые мы обдумывали.
- О, мне это нравится! – воскликнула я, взглянув на страницу.
Питер Чарльз Каллен. - Да? – он улыбнулся мне. – Что ж, твой отец и наш сын будут в восторге.
Я тихо засмеялась:
- Хорошо, а теперь для нашей малышки… Должны ли мы придерживаться идеи общности близнецов? Чтобы оба имени начинались с одной и той же буквы? И на сей раз обязательно добавим имя кого-нибудь с твоей стороны семьи…
- Хмм… - размышлял Эдвард. – Имя для девочки, начинающееся с П…
Мы уставились друг на друга. В голову абсолютно ничего не приходило.
- Погоди! Я всегда носила в сумочке ту книжку со списком имён. Элис принесла мой пакет?
Эдвард вскочил с кровати и направился в угол палаты. Разумеется, мои вещи были там. Он покопался в сумочке и, триумфально улыбаясь, достал оттуда книжку с именами детей.
- Присцилла… Пенелопа… Пэтси… - устроившись рядом со мной, он листал замусоленные страницы. – Петуния… Пресли… Пейдж…
- Пейдж! – взволнованно прошептала я. – Питер и Пейдж?
- Мне это нравится, - радостно улыбнулся он и начал неистово записывать что-то в свой блокнот. – Так, и теперь с моей стороны семьи. Пейдж… что?
И это было так очевидно, что я не смогла удержаться от улыбки.
- Элис Пейдж, - гордо объявила я.
- Элис Пейдж, - Эдвард просиял. А потом я зачарованно смотрела, как он записывает на чистом листе бумаги имена наших детей.
Питер Чарльз Каллен.
Элис Пейдж Каллен.
Питер и Пейдж Каллен.
...вы можете стать членом элитной группы сайта с расширенными возможностями и привилегиями, подав заявку на перевод в 
...что вы можете заказать в нашей Студии Звукозаписи в 
0
