Дождь шел уже несколько часов, и не наблюдалось никаких признаков того, что в ближайшее время он собирался заканчиваться. Что было хорошо. Дождь держал людей дома, и Эдвард мог спокойно сидеть и наслаждаться видом падающего вниз со скалы потока воды так долго, как ему хотелось. Вампиру очень нравилось это место.
Эдвард!
Ну да, люди его не беспокоили. Он мгновенно вскочил на ноги. Элис приближалась, а это могло означать только одно. Ответ на его вопрос уже эхом звучал в его голове, хотя он даже не задал его вслух. Это Белла! Она сделала выбор!



– Мам? Могу я с тобой поговорить?
– Конечно, дорогая. Что случилось?
Рене была полностью погружена в свое новое увлечение. Выпечка. Она загружала тесто в форму для выпекания хлеба, и мука была повсюду: на полу, столешнице и ней самой. Прежде чем зайти на кухню, Белла несколько минут стояла в дверном проеме и наблюдала за матерью. Не то, чтобы она была не уверена в своем решении; девушка взвесила все несколько дней и сейчас точно знала, чего хочет. Ее мама только что вышла замуж. И ей нужно было больше времени проводить с новым мужем.



– Только прошу вас, будьте поаккуратнее с ним.
– Да, мисс. Не переживайте.
– Просто, просто он очень древний, и это был подарок.

Белла нервно наблюдала за действиями нанятых грузчиков, которые должны были перевезти ее рабочий стол из Финикса в Форкс, как они упаковывали ее тяжелую ношу в специальную упаковочную бумагу и тяжелый брезент. Девушка обеспокоенно бегала вокруг, как заботливая мать-наседка, пока грузчики поднимали ее тяжелый стол из красного дерева и ставили на плоскую тележку, чтобы довезти его до грузовика, припаркованного у обочины. Белла была так возбуждена, что ее затошнило. Было такое чувство, будто ее разрывает пополам. Она так не нервничала, даже когда сообщала матери, что решила переехать к отцу в Форкс.
Пока мужчины выносили стол из дома, Белла не отставала от них ни на шаг, а когда загружали его в грузовик, стояла на крыльце и пристально наблюдала.
– Подпишите здесь, миссис Дуайэр.

Один из мужчин протянул ее матери планшет с договором для подписи, и Рене, бросив на дочь неободрительный взгляд, поставила подпись и протянула чек на оплату. Он значился на имя матери, но деньги принадлежали Белле. Она платила за все это сама, что стоило ей части средств, отложенных на колледж, но оно стоило каждого пенни. Родители не одобряли решение девушки потратить столько денег, чтобы забрать с собой рабочий стол, но не имели ни малейшего представления о том, как много этот стол для нее значит.
Для них это просто стол.

А для нее это была ниточка, связывающая ее с Эдвардом, и она не собиралась оставлять его здесь.
Белла молча наблюдала за тем, как мужчина протянул Рене копию чека, и они с напарником забрались в кабину грузовика. Два других парня залезли в пикап и последовали за грузовиком, который увозил с собой часть Беллы.

Она еле удержалась, чтобы не побежать за машиной по улице.
Вздохнув, девушка последовала за матерью в дом. Никто не проронил ни слова. Был полдень. Ее рейс в Сиэтл только в шесть вечера. Через тринадцать часов она уже будет в Форксе. Фил находился на тренировочной бейсбольной площадке, потому что для бейсболиста период межсезонья – не самая хорошая вещь, когда ты сидишь и ждешь, что тебя пригласят в Высшую лигу. К тому же, думала Белла, он хотел дать им с матерью провести некоторое время наедине в их последнее утро в Финиксе.
А может, он просто хотел избежать слез Рене.

Каждый раз, когда в разговоре всплывала тема ее переезда в Форкс, мать начинала плакать. Всегда, без исключений. Хотя сегодня, в последний день, все изменилось. Рене была стойкой, но в то же время совершенно отстраненной.

Когда Белла впервые подняла тему переезда в Форкс, примерно через неделю после свадьбы, мать не поверила ей. И тогда это неверие впервые привело к слезам и чувству вины. Чувство вины приводило к новым слезам, а слезы опять к чувству вины, и так по кругу. Но не сегодня. Сегодня вокруг царило сильное напряжение и неловкая тишина.
Отношения Беллы с матерью всегда были близкими и открытыми, и девушка отчаянно не хотела расставаться на такой грустной ноте.

Она проследовала за матерью на кухню, и Рене, сбросив вьетнамки, достала из духовки яблочно-орехово-кофейный пирог. Пахло очень приятно, и Белла отметила это вслух. Мать одарила ее грустной улыбкой, доставая нож, проводя им вдоль бортиков формы и легко вытряхивая содержимое на решетку, как профи.

Белла была впечатлена, теперь ее мать и Фил не станут питаться едой на вынос.
– Этот рецепт дала мне Таня. Она предложила положить на дно миски пергаментную бумагу, чтобы пирог не прилип, - сказала Рене.
Белла улыбнулась.
– Просто отличная идея. И, кажется, она сработала.

Конечно, хорошая идея, если учесть, что Белла много раз предлагала ей так сделать.
Она встала и подошла к холодильнику, чтобы достать оттуда апельсиновый сок, а ее мама достала пару стаканов и тарелки из настенного шкафчика. Было странно, но Белла уже чувствовала себя в этом доме гостьей. А ведь здесь она выросла, а теперь ей хотелось спросить разрешения, чтобы достать сок.

Задумавшись, девушка вспомнила, как ее впервые посетила мысль жить вместе с отцом. Она была в школе, на уроке рисования. У них было задание нарисовать абстрактную картину, используя все цвета, которые ассоциируются у них со словом «дом». И первый цвет, который пришел ей в голову, был зеленым. Зеленым цветом деревьев на заднем дворе ее отца.
Открыв дверь холодильника, Белла услышала звук разбитого стекла. Она резко развернулась и сразу же вернулась в реальность. Стакан выпал из рук ее матери и разбился на множество осколков на плитках пола.
А Рене начала плакать.
– Мам, ты ведь босиком. Не двигайся.

Схватив веник и савок, Белла собрала осколки и обняла мать, пока та продолжала плакать. Она даже не заметила, что тоже заплакала, пока не почувствовала слезы на своих щеках.
– Прости меня, детка. Я обещала, что не буду сегодня плакать, - продолжила ее мама дрожащим голосом. - Просто… просто сегодня десятый день. Осталось всего два дня.
В течение нескольких секунд Белла стояла неподвижно, а потом разразилась диким смехом.
Они обе смеялись до слез, прислонившись лбами, отчего их дыхание смешалось. Сегодня была суббота, второе января, а рождественские украшения все еще висели. Некоторое время назад Рене купила несколько стаканов, на которых были расписаны двенадцать рождественских дней, и каждый год в обязательно порядке хотя бы один разбивался. А теперь остались только третий и седьмой дни.
Ничего себе скачки.

– Садись и поешь, пока еще теплое. Я принесу сок.
Вот так просто напряжение, которое все время витало в воздухе, развеялось. Но она все еще чувствовала себя здесь гостьей. Теперь этот дом уже не был ее. Финикс больше не был ей домом. И почему-то Белла знала, что уже больше никогда не станет.



Рейс Беллы откладывался, и Эдвард не мог найти себе места. Она уже должна была приземлиться в Сиэтле, но они еще даже не взлетели; самолет все еще стоял на взлетной полосе Финикса. Один за другим все члены семьи, кроме Элис, решили сбежать из дома, пока взгляд Эдварда не отрывался от компьютера. Он опустил голову на руки, пока его золотые глаза пристально следили за изменением статусов рейсов.

Наконец-то, спустя более чем три часа задержки, онлайн-табло сменило статус «Отложен» на «В полете», и Эдвард стал отсчитывать в голове минуту за минутой, до того как самолет получит статус «Приземлился». Он думал, что когда Белла будет в воздухе и с каждой минутой все ближе к нему, его нервное напряжение сменится легкостью, но ошибся. Его напряжение и сомнения только возросли. Вдвое. И двадцать минут спустя вампир не выдержал.
Сдавшись, он схватил ключи и побежал к машине. В этот момент Элис оторвалась от книги, которую притворно читала, и приподняла бровь, а он услышал в своей голове ее слова.
Я же тебе говорила.
– Никто не любит умников, Элис.

Так же, как и упертых задниц, Эдвард.
Ответом ей была тишина.
На удивление, на шоссе сто один было практически пусто, и, не нарушая скоростного ограничения, Эдвард потратил три часа, чтобы доехать до Сиэтла, вместо привычных для него двух. Он припарковался и поспешил к терминалу, в который должна была приземлиться Белла. Вампир прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее самолет заходит на посадку.
Таня уловила запах Эдварда и закатила глаза, когда увидела его, прячущегося за стойкой с газетами.

Мне все говорили, что ты не сможешь остаться дома. Даже Элис, и ты знаешь, что в этом с ней лучше не спорить. Когда ты научишься нас слушать? Ты можешь слышать все, но никогда не слушаешь.

Игнорируя Таню, Эдвард не отрывал взгляд от дверей, через которые вскоре должна была выйти его любимая. Он мог поклясться, что люди вокруг него двигались, словно в замедленной съемке. Казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как приземлился самолет, и все пассажиры покинули борт. И наконец-то появилась Белла. Он увидел ее, и словно весь мир остановился. Эдвард узрел, как его Белла улыбнулась, увидев своего отца. Он увидел, как Чарли подошел к ней и заключил в свои объятия. Легко подняв дочь на руки, он несколько раз покружил ее, прежде чем опустил на землю. Он увидел, как Таня поприветствовала ее куда более сдержанным, но все равно очень дружественным объятием, направив свои мысли Эдварду.
Смотри. Слушай. Учись. Ты ведь можешь одеваться, не разрывая свою одежду, верно? Ты можешь открыть дверь, не отрывая ручку. Ты играешь на пианино с куда большей страстью и напором, чем я когда-либо видела, но ведь не ломаешь клавиши. Деликатно. Ты можешь сделать это. Элис сказала, что представит вас в школе в понедельник. Просто пожми ей руку. Ты можешь это сделать.

– Таня… – начал было протестовать Эдвард, но поток ее мыслей был сильнее, и она продолжила.
Нет. Я знаю, что ты хочешь сказать, Эдвард. И да, первые несколько раз, когда я была с человеком… для них это закончилось не очень удачно, но это была другая ситуация. Я только начала тогда сопротивляться человеческой крови, и те парни не были моими возлюбленными. Я, конечно, была очень расстроена, что не смогла сдержаться, но эти люди не были любовью всей моей жизни и смыслом моего существования. Ты отказываешься от крови большую часть своей жизни и пощадил большое количество людей, хотя многие этого даже не стоили. Ты слишком строг к себе, Эдвард. Ты даже не даешь себе шансов проверить. Все время, что я тебе знаю, ты никогда не пытался. Ты не причинишь ей боль, даже случайно; это не относится к состраданию ко всему человечеству, это касается только твоей любви к ней. Ты моя семья, Эдвард, и я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Но теперь Белла тоже моя семья. Если отвлечься от факта, что это может уничтожить Чарли, я слишком люблю тебя и Беллу, чтобы допустить хотя бы малейшую возможность, что ты можешь ранить ее или быть для нее угрозой. Если бы это было так, я бы ни за что не подпустила тебя к ней.

Эдвард был очень тронут словами Тани и тихо поблагодарил ее. Его взгляд был прикован к Белле, пытаясь впитать каждую ее частичку, пока она беседовала с Чарли и Таней, ожидая свой багаж. Ее длинные, густые каштановые волосы свободно струились по плечам и спине. Под темно-синим свитером с глубоким декольте на его Белле была надета белая рубашки без рукавов. Он помнил ее на ней на одной из тех фотографий, что она присылала ему, и золотой медальон, подаренный им. На девушке были те же джинсы, что и в тот злополучный день в августе, и темно-фиолетовая куртка-пуховик, которую Элис купила для нее в качестве приветственного подарка. Эдвард лишь ненадолго задержался на мысли о реакции Элис на то, что Белла неоднократно надевала одну и ту же одежду в течение нескольких месяцев. По словам сестры, одежда была вещью на один раз, и Эдвард знал, что у Беллы уже весь шкаф был забит новыми вещими на любую погоду.
Особенно хорош был голубой кашемировый свитер…

Пока воображение Эдварда рисовало образ его суженой в голубом свитере, Белла уже успела переобуться в угги, похожие на те, что дала ей Элис в апреле прошлого года. Оригинальная пара была сожжена после его неадекватной реакции в надежде избавиться от всего, у чего имелся запах Беллы. Поверх она надела знакомые перчатки и шарф, которые, как он знал, были связаны вручную и переданы ей в подарок его человеческой матерью.

К счастью, Эдварду не пришлось отрывать от Беллы взгляд, чтобы понять, что небольшой дождь, идущий в последнее время, уже закончился. Он больше не слышал его мягкого шуршания по большим окнам терминала. Этому вампир очень радовался. Сегодня в Финиксе было около двадцати одного градуса, а в Сиэтле не поднялась выше минус одного. Для Эдварда и членов его семьи погода не имела никакого значения, но для его Беллы разница больше чем в тридцать градусов являлась значимой. По крайней мере, ей не придется страдать от дождя, когда она покинет здание аэропорта.

Эдвард следовал в нескольких шагах позади, пока они покидали терминал. Белла слушала радостные восклицания Тани о том, как они с Чарли рады, что она была здесь, но даже со спины стало заметно, что она практически не слушала.

Сейчас, когда буря эмоций от ее появления немного утихла, юноша смог лучше разглядеть девушку. Он с радостью заметил, что его суженая выглядит более здоровой, чем в августе. Она восстановила потерянный вес, и ее кожа, бледная от природы (в точности, как у ее отца), приобрела здоровый розовый румянец. Но Эдвард должен был признать, что она все еще не была той девушкой, которую он видел в мыслях людей во время ее визита на Пасху. Она выглядела уставшей; это должно было быть очевидным даже для людей. Долгая задержка рейса сделала день напряженным и могла сказаться на ее эмоциональном состоянии, но эта усталость была другой. Эта усталость и положение ее тела, когда она шла, не являлись результатом просто одного трудного и утомительного дня; ее корни были глубже. Когда его Белла повернулась, чтобы ответить Тане, Эдвард заметил под ее грустными и безжизненными глазами черные круги. Словно в доказательство своей усталости, девушка поднесла руку ко рту и сильно зевнула.
Он сделал это с ней.

За это его стоило бы убить. Его прекрасная Белла стола рядом, а он не знал, как ей помочь. Даже если он подружится с ней сейчас как Эдвард Каллен, она все равно будет продолжать оплакивать его как Эдварда Мейсена. Видение Элис оставалось неизменным. Знание кусочков правды не спасет его, а знание всей правды просто ее уничтожит. Это было самым ужасным кошмаром, который Эдвард только мог представить.



– Ты ведь не на полном серьезе собираешься это надеть, верно?
Это было утро понедельника, и все Каллены были уже на улице, впервые опаздывая в школу. В субботу вечером Эдвард следовал за Беллой от самого аэропорта до дома. Потом он оставил машину за пределами города около шоссе, зная, что кто-то из семьи заберет ее, и побежал через лес прямо к дому Чарли. Он пристроился на дереве, которое практически стало его домом после злополучного похода в августе, как только шериф с дочерью вернулись домой.

Эдвард слез с него всего пару минут назад, когда больше уже не было времени там оставаться. Он часами сидел и слушал звук ее голоса, ее размеренное сердцебиение и медленное дыхание – все это дарило ему истинные покой и счастье. А слушать то, как она разговаривает во сне, было просто божественным и не поддавалось описанию. Когда она пробормотала его имя, он абсолютно точно знал, что снится ей. Когда она выдохнула во сне «я люблю тебя», она думала о нем.

Сидя на том дереве, он никогда в жизни так не мечтал услышать чьи-либо мысли. Но единственная, чьи мысли для него были важны, оказалась скрыта от него. Это так сильно сводило его с ума, но в то же время он был безумно счастлив. Его прекрасная Белла заслуживает личное пространство.

Эдвард покачал головой и медленно выдохнул. Он полностью оценил иронию того, что признавал необходимость наличия у его половинки личного пространства, но сам при этом все время сидел на дереве у ее дома и слушал ее дыхание, ее смех, тем самым вторгаясь в ее личное пространство.

Но теперь… Теперь он собирался встретиться с ней. Лицом к лицу. Они будут разговаривать. Его Белла была другом Элис, и теперь он тоже станет ее другом. Эдвард понятия не имел, как справиться с ситуацией, когда она неизбежно заметит, что ни один из них не выглядит на свой возраст, но до этого у него были годы. А сейчас надо думать о том, что будет сегодня.

После того, как в школе Элис познакомит их, у него появится возможность общаться со своей половинкой, когда угодно. Он мог бы поприветствовать ее в Форксе. Он сможет спросить ее о том, как прошла ее первая неделя в городе, хотя прекрасно знал, что она делала, знал каждое произнесенное ею слово. Он мог бы поговорить о ней, о ее любимых книгах. Он мог бы спросить ее о том, какую музыку она любит. Он мог бы спросить, как прошли ее каникулы. Они могли бы сесть рядом в классе. Они могли бы заниматься вместе. Они могли бы…

Да успокойся ты уже и поднажми, ладно? А то такими темпами из-за тебя мы опоздаем, и если ты нарушишь обыденное громкое появление Элис, она разорвет тебя на куски и сожжет.

Эдвард улыбнулся от мыслей Джаспера и уже потянулся за серым свитером в своем шкафу, когда зазвонил его мобильный телефон. Конечно же, Элис видела, что он выберет, и, конечно же, у нее есть на это свое мнение. Он знал, что она уже выбрала одежду для Беллы в ее первый день. Вообще-то, Белла еще об этом не знала, но Элис уже распланировала весь гардероб девушки на год вперед.

– Друзья, Элис. Просто друзья. Это все, на что я надеюсь. ТЫ ведь это знаешь. Так какая разница, что я надену?
Элис была слишком возмущена, что кто-то мог так беспечно относиться к выбору одежды.
– Темно-зеленый… свитер «Lacoste»… джинсы «Seven», те, что посветлее. Надень это!
Эдвард застонал. Он точно знал, про какие джинсы она говорила, и она была в курсе, что он их терпеть не мог. Юноша пытался выбросить эти джинсы уже сотню раз, но Элис всегда успевала его поймать. Эти штаны ему подарила Таня, которая еще до ее встречи с Чарли имела на него планы, и, к несчастью для него, они подпадали под стандарты Элис относительно одежды.
Хотя, они отлично подчеркивали его попу.

О чем думает эта мелкая пикси? Он и без того уже страдал от похотливых мыслей Джессики Стэнли о том, что она увидит его сегодня в школе, и ее планах о том, чтобы заграбастать Каллена до выпускного бала. Эдвард узнал об этом вчера, когда девушка навестила Беллу вместе с Анжелой Вебер. Джессика хотела использовать Беллу и ее дружбу с Элис, чтобы стать ближе к вампирше, и таким образом подобраться к нему. Слава богу, что рядом с ним всегда Джаспер и Эммет, они смогут его защитить. Эта маленькая сучка хотела дружить с его Беллой, потому что она была новенькой, и, значит, станет центром всеобщего внимания. А Джессика хотела быть как можно ближе к центру этого самого внимания.

В отчаянии Эдвард ущипнул себя за переносицу, но вдруг это заставило его улыбнуться. Интересно, часто ли он делал так после чтения писем от Беллы, когда еще был человеком? От Карлайла молодой человек знал, что эту привычку он перенял из своей человеческой жизни. Ведь было довольно много писем, которые явно должны были сводить его с ума. Что думало его человеческое «я» о том, что мальчик пригласил ее на танцы? Эта мысль мгновенно свела смех на нет. Должно быть, тогда он тоже был в нее влюблен, и мысль о том, что она будет в руках другого, разрывала его сердце.

Нежелательные мысли Джессики Стэнли сменились еще менее желанными мыслями о том, как все парни их возраста (ну, ладно, возраста Беллы) старшей школы Форкса будут изучать Беллу, ведь она совершенно новый человек в городе. В одном Джессика была определенно права. Новый ученик в старшей школе города Форкс – это целое событие, а его Белла станет центром этого события, хочет она того или нет. Он еще не был с ней знаком настолько хорошо, насколько хотел, но из ее писем знал, что избыточное внимание – это не то, о чем она мечтает. Быть близким другом одного (он надеялся, что в скором времени двух) из неуловимых Калленов – это все, что ей было нужно.

Эммет тихонько предупредил Эдварда о том, что Розали уже начинает раздражаться от того, как долго он собирается. Не то, чтобы Эдвард не мог слышать ее громкие мысли, потоком изливающиеся на него, но вампир был вынужден признать, что избежать Джессику Стэнли будет намного проще, чем милую Элис, так что ему пора бы уже надеть то, что она решила, и спуститься.

Эдварду полагал, что ему стоило быть благодарным, что сестра, по крайней мере, позволила ему выбрать ботинки.

Вся семья, за исключением Элис, ждала его в гостиной. Карлайл посмотрел на сына с гордостью, а Эсми была так рада, что словно порхала по комнате. Братья, в основном, вели себя как обычно: недоверчиво, но старались быть более понимающими. Они оба познакомились с Беллой и прониклись к ней симпатией во время ее летнего визита. Она всколыхнула их рыцарские замашки, поразив своей волей к борьбе. Хотя Эммет никогда не признается об этом вслух, но он понимал Эдварда, представляя, как если бы они с Розали оказались в таком же положении. Другие никак не могли понять его абсолютное нежелание обратить ее. Таня в равной степени надеялась, что однажды он сам «увидит необходимость», как и она. Розали была… в ярости. И это было колоссальным преуменьшением. Розали совершенно точно понимала всю ситуацию. Она совершенно поддерживала Эдварда в его плане отпустить Беллу, а теперь была зла от того, что он поменял свое решение.

Он пытался держаться подальше от нее, это чистая правда, но, в конце концов, Элис была совершенно права. Теперь Эдвард признался себе, что не должен был в ней сомневаться. Она говорила, что Белла нуждается в нем точно так же, как и он в ней, и оказалась совершенно права. Ее ужасное видение о Белле, лежащей на больничной койке, больше не появлялось у вампирши в голове даже намеком. Даже совершенно неожиданные видения не могли стать катализаторами, ответственными за изменение его планов относительно этого. Только теперь, когда Эдвард вернулся в Форкс и планировал подружиться с девушкой, он начал колебаться, и его пугало, что может увидеть Элис.

В новом видении сестры они с Беллой сидели на вершине высокой ели и в свое удовольствие спокойно наблюдали танец северного сияния, как оно переливается всеми оттенками зеленого, красного, синего и фиолетового в небе над ними. Она прислонилась спиной к его груди, а его руки нежно ее обнимали. Их ноги были переплетены, а Белла лениво водила кончиками пальцев по его руке. Пока ее пальцы двигались, все цвета сияния отражались в кольце на пальчике ее левой руки – обручальном кольце его матери. Это была такая идиллическая сцена, что и представить было невозможно, кроме одной маленькой детали: прекрасные бездонные карие глаза его Беллы были глубокого кроваво-красного цвета.

– Ну, мистер Красавчик, наконец-то собрался? – Эммет всегда был таким Эмметом. Он схватил ключи от своего джипа и по дороге к машине стал насвистывать свадебный марш.

Выехав из гаража, Эдвард заметил грозовые облака. Скоро пойдет дождь, и будет продолжаться в течение всего дня. Не совсем та погода, какой ему хотелось для дня их встречи с Беллой.
Отъезжая от дома, Эдвард слышал пожелания удачи в головах родителей и Тани, а затем, когда они отъехали от дома на несколько миль, их мысли заглушились глухим гулом мыслей жителей города Форкс, словно шумом, предшествующим растущей шумихе тысяч мыслей.
Сосредоточившись, юноша нашел мысли той, которую отчаянно хотел сейчас услышать, но Элис решила не помогать ему. Эдвард надеялся получить некоторое представление о том, как Белла чувствует себя этим утром. Ведь сегодня первый день в новой школе, такой отличающейся от той, к которой она привыкла. И, да, может быть, он надеялся взглянуть на свою половинку до того, как окажется с ней лицом к лицу. Но эта вредная пикси решила не помогать ему и напевала в голове песню Селин Дион «Мое сердце будет продолжать биться», явно заявляя: «Эдвард, держись подальше от моей головы».
Он знал, что однажды пожалеет о том, что рассказал ей об этой песне. Ведь именно она являлась их общей с Беллой, и сейчас Эдвард понимал, что этот день настал.

В это утро дорога до Форкса казалась гораздо дольше, чем обычно, но как только они въехали на парковку школы, Эдварду захотелось, чтобы у него было еще больше времени. Ему стоило раньше подумать о том, что он скажет своей Белле. Сейчас, когда от самого важного момента в жизни его отделяет всего пара секунд, он понятия не имел, что говорить. Если бы он был человеком, его ладони вспотели бы, во рту пересохло, сердце бешено застучало бы, а живот скрутило в тугой узел. Но, будучи вампиром, ему, по крайней мере, не стоило беспокоиться о подобных вещах, однако это не помогало ему устоять на ногах. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль: а если они выдадут его? Когда Эммет припарковал свой джип, Эдвард водил руками по бедрам вверх-вниз, но потом прекратил. Что именно он пытался сделать? Заставить кровь течь по венам?

Братья пытались поддержать его, но оба продолжали мысленно потешаться над ним, радуясь тому, что наконец-то им выпал шанс поиздеваться над Эдвардом после десятилетий шалостей. Элис с Розали даже пришлось устроить им взбучку. Издевательства стали еще изощренней, когда Каллен споткнулся на неровном участке тротуара. Он был так взволнован, что действительно споткнулся. Даже Розали прекратила на мгновение свою гневную тираду, чтобы посмеяться над ним.

Розали была с ними, пока все не вошли в здание. Не глядя на Эдварда, она сказала, что не собирается быть частью этого, и просто ушла. Элис попыталась объяснить ему, что не надо воспринимать ее слова всерьез, но в этом не было никакой необходимости. Он уже забыл про Розали. Внутри здания Эдвард почувствовал уникальный аромат его Беллы, и все, о чем он мог думать, как испить ее.

Дверь в школьный офис была всего в нескольких шагах. Его суженая, его Белла, находилась всего в нескольких шагах от него. Через пару секунд он сможет войти в эти двери, и тогда они будут в одном помещении. Но почему это все так долго? Ведь дверь менее чем в десяти футах от него (девять футов и восемь и три четверти дюйма, если быть точным), они уже должны были дойти. Разве нет?

Смех в его голове стал громче. Знаешь, брат. Я знаю, что ты долго был не удел, но на случай, если ты забыл, в старшей школе города Форкс надо идти ногами, потому что здесь нет движущихся тротуаров. Тебе продеться идти самому. Мысли Джаспера были лишь немногим более ободряющими, чем мысли Эммета. Они оба получали от этого огромное удовольствие.
– Иди уже сюда! Я больше не могу ждать! Если ты что-нибудь еще провалишь, Эдвард, то я клянусь…

Эдвард сначала не понял, что Элис говорила вслух, а братья, подхватив его под руки, стали тащить парня сами.
– Пошли, Красавчик. Ты слышал девушку?! Двигай!

Дыхание Эдварда задрожало. Его охватила паника, и он не мог пошевелиться. Что, если он не понравится своей суженой? Что, если она инстинктивно испугается его? Сотни сценариев пролетели в его голове, один хуже другого. Что если он поддастся инстинкту? Белла являлась его суженой, и он был дико в нее влюблен, но, как правильно указала Таня в августе, ее кровь все еще пела для него. Ее запах оказался все так же пленителен, как и около года назад, когда он впервые узнал о ней. Только сейчас была разница в том, что эта девушка, источающая сей божественный аромат, стала причиной его существования. Но, что если всего лишь на долю секунды он забудется, и монстр в нем возьмет вверх и вырвется на свободу? Что если…

– Я… я не думаю, что справлюсь. Я не могу это сделать.
Опасаясь, что он струсит, братья крепче сжали свои руки вокруг Эдварда.
– О, да. Ты все сможешь. Давай.

Потом Эдвард услышал, как Белла что-то сказала Элис, и это оказалось так неожиданно, словно его магнитом тянуло рвануть вперед. Братьям тут же пришлось удерживать вампира на человеческой скорости, чтобы он не побежал, используя все свои способности. Теперь уже тащить Эдварда за собой было не нужно. Добравшись до школьного офиса, Джаспер и Эммет встали перед Эдвардом практически по стойке «смирно». Секретарь, миссис Коуп, увидела ребят первой. Как обычно при взгляде на них, ее глаза расширились на мгновение, прежде чем она начала ругать себя за то, что снова забыла о том, что они младше нее более чем вдвое. Эдвард давненько заметил, что, кажется, никогда не слышал про мистера Коупа или видел кольцо на ее пальце.

Элис повернулась к ним с неудержимой улыбкой на лице. А потом ко всей честной компании повернулась Белла. Эдвард увидел ее лицо, сначала в профиль, потому что она посмотрела на Элис, потом на Джаспера, когда он встал рядом с ее подругой. Затем девушка повернулась к Эммету и улыбнулась ему, и, наконец-то, посмотрев ему за спину, она встретилась глазами с Эдвардом.



Таня достала из духовки свиное жаркое и переложила его на столешницу, чтобы разрезать. Соус-барбекю, приготовленный два дня назад, стоял в холодильнике, а на столе лежали свежие булочки, которые, по мнению пекаря, являлись лучшими во всем штате Вашингтон. Сэндвичи с жареной свининой были одними из любимых у Чарли, и она надеялась, что Белле они тоже понравятся. Таня не только заботилась о спокойствии Чарли и Эдварда, но и просто хотела, чтобы девушка почувствовала себя здесь счастливой и желанной, насколько это было возможно.
Работая со своей привычной скоростью, Таня нарезала мясо и поставила его обратно в мультиварку, чтобы оно не остыло. Школьные занятия скоро должны закончиться, да и Чарли вернется с минуты на минуту. Сегодня утром он ушел на работу чуть позже, чтобы проводить Беллу и Элис в первый день, и хотел вернуться пораньше, дабы быть дома к ее возвращению. Он выглядел так же, как и любой гордый родитель в первый школьный день своего чада. С той лишь разницей, что его дочь была уже семнадцатилетней ученицей старшей школы, а не пятилетним дошколенком. Иногда Таня не могла сдержать ярость от того, как поступила его бывшая жена, увезя от него их ребенка, когда девочке было всего пять. Все ее первые дни в школе, все сказки на ночь, все походы в парк, все каникулы… Ее сердце разрывалось, когда она представляла, как Чарли в одиночестве сидит в свой день рождения, в день рождения Беллы, на Рождество, в День отца… и смотрит на эти ужасные желтые кухонные шкафы. Таня была обижена на Рене, но ей казалось, что она никогда не простит женщину за ту боль, которую та причинила ее любимому мужчине. Но она смогла. Безутешная боль, которая ясно слышалась в голосе другой женщины, когда прошлым летом у Беллы случился срыв, заставила Таню смягчить свое отношение к Рене. Теперь это лишь вопрос времени, когда же Таня отпустит обиду полностью. Сейчас Чарли был с вампиршей, и никогда больше ни одного дня не проведет один. Мужчина, с которым она познакомилась чуть больше года назад, никогда не стал бы уходить на работу с опозданием и возвращаться с нее до конца рабочего дня. Теперь же для этого не было причин; раньше его никто не ждал, а теперь есть семья. Правда, Таня пока в этот круг не входила, но и Беллы было достаточно.

Таня достала соус из холодильника и потрясла в руках, прежде чем поставить его на кухонный стол, чтобы он согрелся до комнатной температуры. Как всегда, пахло отвратительно. Когда вампирша делала это в первый раз, ей казалось, что она что-то сделала не так, и это беспокоило. Человеческая женщина точно бы поняла, если что-то не так, но Таня не могла определить. Для нее вкус будет одинаково отвратительным, правильно она приготовила или нет. Соус выглядел бледным и водянистым, и был совершенно странного цвета. Она видела несколько видов соуса-барбекю, приготовленных на кулинарных каналах, и ни одни не был похож на что-то подобное. Они все были темного красновато-коричневого цвета и густые. Ее же соус казался, как вода, и красновато-оранжевого, почти терракотового цвета. Она готова была поверить, что все ее старания пошли коту под хвост, поэтому собиралась вылить его и приступить к приготовлению нового, хотя была уверена, что выполняла все согласно рецепту. Его она взяла из кулинарной книги, которую купил Карлайл. Книга продавалась одной из медсестер, как часть кампании по сбору средств для какой-то организации или чего-то еще, а рецепты были предоставлены людьми из этой организации. В частности, этот рецепт был предоставлен владельцем местной закусочной, поэтому Таня подумала, что будет вкусно. В рецепте говорилось, что надо оставить соус на день или два, чтобы он «настоялся», и чтобы мука смогла сцепить все компоненты. В конце концов, у нее получилось, и она надеялась, что через пару дней все будет точно, как написано. Ничего не изменилось, но Чарли понравилось.
Таня находила человеческую еду настолько же странной, насколько и отвратительной. Зачем нужно так долго выдерживать соус, чтобы мука сцепила все вместе? Почему нельзя просто добавить муку и смешать ее со всеми компонентами? Таня ненавидела готовить, но ей нравилось наблюдать за тем, как Чарли наслаждается всем, что она сделала. Это того стоило… и не только ради его радости, но и ради того, чтобы он питался привольной и здоровой пищей.
Вскоре Таня услышала легко узнаваемый звук старой машины ее суженого. Услышала еще до того, как та подъехала к дому. Она очень любила чувство ожидания, когда знала, что через пару минут они снова будут вместе. Девушка услышала, как он заезжает на подъездную дорожку, и определила знакомый звук биения его сердца и размеренное дыхание. Он вошел через дверь в кухне и обнял Таню со спины, пока она проверяла мультиварку. Ее до сих пор поражало, насколько сильно она любит этого мужчину.

Таня развернулась в руках Чарли и приподнялась, чтобы поцеловать его. Их поцелуй быстро перерос в страстный, и Чарли поднял девушку, чтобы усадить на столешницу. Она обхватила мужчину ногами и услышала, как ускорилось его сердце, пока он целовал ее шею.
– Не то, чтобы мне это нравилось, но Белла скоро вернется домой.
Она чувствовала его дыхание на своей шее, пока он отвечал:
– Но ее ведь еще нет.
Что еще можно было сказать? Когда мужчина прав, он прав.



Белла вернулась из школы тихой и потерянной. Это было очень разочаровывающе. Таня надеялась, что девушка войдет в дверь и будет без остановки рассказывать ей про Эдварда, но она едва произнесла несколько слов. Таня с Чарли спросили ее о расписании, о том, что она думает об учителях и школе, но Белла пробормотала всего пару слов, продолжая смотреть себе под ноги. Таня поинтересовалась о том, были ли у нее общие занятия с ее кузенами или другими знакомыми детьми из города, и девушка рассеяно упомянула, что у нее значилась пара общих уроков с Элис. И что почти на всех занятиях она пересекалась с, по крайней мере, одним или несколькими ребятами, с которыми познакомилась летом.

Таня с Чарли обменялись озадаченными взглядами, и отец спросил дочку, все ли у нее в порядке. Белла заверила их, что все нормально, ответив слишком быстро и неубедительно, словно у нее слегка болела голова. Таня спросила, что Белла обедала, и кто сидел с ней рядом. Девушка спешно упомянула имена нескольких местных ребят. Но Таня заметила, что она не сказала, что пообедала.

Было очевидно, что Белла пытается казаться нормальной, но у нее очень плохо это получалось. Было слишком очевидно, что ее что-то беспокоило. Но было ли это нормальное волнение новенькой в школе или случилось что-то, что очень ее расстроило? Таня была уверена, что если бы случилось что-то… плохое, она бы услышала об этом намного раньше, а Белла совершенно в порядке в физическом плане.
Что же тогда произошло?

– О, Белла, – сказала Таня. – Пока я не забыла. Недавно звонили грузчики, чтобы подтвердить доставку твоего стола. Они будут в среду в пять тридцать.

Таня знала, что Чарли и Рене не одобряли трату Беллы такого количества денег на то, чтобы перевезти с собой стол, но, зная историю стола, и что он собой представлял, она считала, что это нормально, если Белла не хотела расставаться с одной из самых романтичных вещей, которые она только знала. Действительно, вся ситуация была едва ли не самой романтичной, о которой Тане приходилось слышать. Она и раньше слышала о любви, неподвластной времени, но это оказалось сюжетом книг и фильмов. Таня никогда бы не подумала, что такое может произойти на самом деле. Она не могла дождаться, пока доставят стол, никто из семьи не мог.
– После ужина я позвоню Билли, чтобы убедиться, что Джейк и его друзья могут… – Чарли так и не закончил фразу. Белла начала плакать и убежала наверх. Они слышали ее всхлипы, а затем закрылась дверь ее спальни.

Чарли стоял в полном недоумении, смотря вслед своей дочери.
– Я позвоню Элис. Если в школе что-то произошло, она знает, – сказала Таня и вышла из кухни, чтобы достать телефон из кармана.
Неожиданно на стене зазвонил домашний телефон, и Чарли удивленно на него уставился. Он решил ответить, пока Таня говорила по мобильному.

– Чарли, это Билли. Джейк и Сэм все еще нужны в среду?
– Что? – отвлеченно спросил Чарли. Его мысли все еще не могли понять поведение дочери.
– Тебе все еще нужен Джейк и Сэм, чтобы занести стол Беллы в среду?

– Ах… Ах, да. Да, конечно. Если им не сложно. Звонили грузчики. Они будут в пять тридцать.
Билли, должно быть, услышал беспокойство в его голосе, поэтому спросил, не случилось ли у них чего-нибудь. Чарли потер глаза и вздохнул. Билли никогда не спрашивал, все ли в порядке, он всегда спрашивал, не случилось ли чего-нибудь. Словно он был уверен, что в конечном итоге у них должно что-то произойти, и Чарли понимал, что он имел в виду Таню.
– Все в порядке. Похоже, первый день Беллы в школе прошел не очень хорошо. Элис только что ее высадила, а она пробежала в слезах по лестнице и закрылась в комнате.

В своих беспокойствах о дочери Чарли совершил ошибку, и он понял это, как только слова вылетели у него изо рта. Он знал, что не стоил упоминать Элис или других Калленов при Билли. Это был единственный способ, чтобы не вызвать еще одну ссору, и он не знал, сколько еще аргументов сможет выдержать их дружба. Билли являлся его самым старым и близким другом, и он был обязан ему за всю оказанную поддержку, когда Рене от него ушла и забрала Беллу. Но, глядя на Таню, сидящую на его диване, он понимал, что если снова начнется разговор, то останется лишь один выбор. По правде сказать, выбора просто не останется.

Несколько мгновений Чарли стоял и молча смотрел на Таню, пока Билли на другом конце провода со злостью в голосе уверял его, что он не должен доверять Калленам, и если он не хотел слушать друга ради собственного блага, то должен послушать ради блага Беллы. Это не безопасно, говорил он.

Пока Билли продолжал оскорблять ее и ее семью, Таня подняла печальный взгляд и одарила шерифа кроткой извиняющейся улыбкой, словно думала, что это она виновата в напряжении, появившемся в их дружбе. Это была полностью ее вина, а Билли был невинен.

Чарли знал, что Каллены и квилеты недолюбливают друг друга. Но, несмотря на все гадости, которые наговаривают на них квилеты, Таня никогда не просила его порвать дружбу с Билли. Глядя на нее сейчас, Свон понимал, что время пришло; он больше так не мог. Чарли хотел провести остаток своей жизни с Таней, сколько бы его жизнь не продлилась, и должен сделать так, чтобы это произошло, не важно, чего это будет ему стоить.

Он думал об этом восемь или девять последних месяцев и теперь принял окончательное решение. Сейчас пришло время, чтобы сделать к нему последний шаг. Чарли тяжело сглотнул и посмотрел в потолок, думая о Белле. Его дружба с Билли не самая высокая плата за его решение.

– Билли, нам нужно поговорить. Мне нужно кое-что тебе сказать. Что-то очень важное. Что-то, что тебе не понравится.
– Чарли, прошу тебя, – молил его Билли. – Послушай меня. Знаю, что ты не веришь мне, но ты должен понять. Они опасны. Ты не должен позволять Белле находиться рядом с ними. Ты не знаешь, что они такое.

Вот оно. Таня снова посмотрела на него. У нее было такое выражение лица, словно она знала, что он хочет сейчас сказать… и тоже этого боится.
– Нет, я знаю, – ответил Чарли.

Историческая справка:

Ну, первая встреча прошла не очень хорошо. Подробности узнаете в следующей главе.




Автор: Momatu
Переводчики: лебедь & Deruddy
Бета: LanaLuna11
Почтовый голубь: ♥Sweet_Caramel♥