Глава 31.
Семь.


BPOV

В тишине, заполнившей "вольво", я спросила:
– Ты сегодня останешься?

Мы не разговаривали о том, что случилось вчера ночью, ни сегодня утром за завтраком, ни в машине, пока ехали до дома, ни в течение всего долгого дня и урока вампирской истории. Он не отвечал, пока мы не вывернули на темное шоссе.
– Ты хочешь, чтобы я остался?

Я знала, что поддаваться панике бесполезно. Если я запаникую, он погрузится в свой второй любимый способ времяпрепровождения – займется самоедством по поводу того, что он оставил меня. (Беспокойство обо мне, несомненно, было его любимым способом проводить время). Если я переусердствую, тогда он постарается меня отвлечь. Поэтому я посмотрела ему прямо в глаза и просто сказала:
– Да.

Он сжал губы в тонкую линию и снова взглянул вперед. Когда он так концентрировался на дороге, я начинала переживать. Его безумная манера водить все еще меня пугала, но если он следил за дорогой, это значит, что он пытался не смотреть на меня. Какой бы не была его причина избегать моего взгляда, в ней нет ничего хорошего.

Резко выдохнув, он ответил:
– Прости, Белла.

– За что? – несмотря на мои усилия, паника начала прорываться наружу. Он сожалел, что сказал все те слова? Что позволил нам так далеко зайти? Я не жалела.

Когда он снова поднял на меня свои золотые глаза, тепло в них меня удивило.
– За то, что не доверял тебе, – слова начали быстро слетать с его губ, было трудно понять все, что он говорит. – Я просто перенес на тебя все обязанности ответственного лица, а затем сам чуть все не провалил. Я пообещал себе, что никогда снова тебя не покину. Я хотел быть достаточно сильным, чтобы всегда оставаться с тобой независимо от того, как ты меня испытываешь, а прошлой ночью я сломался. Теперь ты хочешь, чтобы я остался, а я… сопротивляюсь тому, что ты хочешь.

Было не просто позволить ему уйти вчера ночью – это было почти невозможно – но тогда это казалось правильным поступком.
– Так ты что думаешь? Что я просто хочу начать с того, на чем мы вчера закончили? Потому что мы закончили на тебе, стоящем под холодным дождем.

Эти слова подарили мне кривоватую улыбку, и мое сердце отреагировало, конечно. – Прости меня,– произнес он официальным тоном, – Чего ты действительно хочешь?

– Твою душу в целости и сохранности, – нежно ответила я. – Я та, кто должен извиняться. Мне не следовало ожидать, что ты один сможешь одновременно держать себя в руках и контролировать мои безумные человеческие гормоны.

Он потянулся и взял мою руку в свою.
– Тебе не за что извиняться.

Весь остаток пути до дома Чарли мы провели в молчании.

Он заглушил двигатель и, все еще глядя в лобовое стекло, тихо сказал:
– Единственное, о чем я реально сожалею это то, что у меня никогда не было шанса услышать, что же ты любишь во мне?

Я расплылась в улыбке, зная, что прощена, и больше нечего бояться. Я наклонилась и быстро его поцеловала. Чарли подсматривал за нами через окно в гостиной.
– Увидимся через час, – ответила я, обещая взглядом, что это сожаление долго не продлится.
Пока мы ждали, когда же Чарли заснет, я лежала в кровати, разглядывая свое кольцо и размышляя над тем, чего я действительно хочу. Без сомнений Эдварда. Вечности с ним. Но достаточно ли этого, чтобы побороть желание быть с ним прямо сейчас? И действительно ли оба эти момента уникальны – вечность и сейчас? Еще одна ложная дилемма?

Когда он сказал мне на поляне, что хочет меня прямо сейчас – это было частью соблазна. Не то чтобы я сомневалась в его словах, но он все еще контролировал себя. А вот прошлой ночью… Образ его стоящего в изножье моей кровати, обнаженного и прекрасного, с диким взглядом полным необузданного желания, навечно запечатлен в моем мозгу. И я сказала ему уйти. Это было то, чего он хотел, я знаю. Своего рода способ удержать его от того, о чем, как мы оба знали, он бы сожалел потом.

Но стала бы я сожалеть об этом? Я надула губы, размышляя над этим. Да, решила я. Стала бы, потому, что он бы стал. Я бы ранила его, ранила его душу. Я бы не смогла жить в мире с собой, если бы сделала это. Так что теперь, у меня реально было только два варианта на выбор, и я знала, какой из них верный.

Эдвард материализовался немного позже, внезапно оказавшись посреди комнаты. Он был в трикотажном свитере без пуговиц. Это меня огорчило, но я оставила комментарии при себе. К тому же у пуловеров прекрасный потенциал в смысле простоты доступа к телу.

– Иди сюда, – пригласила я.

Он забрался на кровать со мной, и я обняла его, опустив голову ему на грудь. Он обнял меня и поцеловал в макушку. Я была дома.

Мы лежали там довольно долго, наслаждаясь близостью друг друга. Новое острое чувство скользило по моей коже в местах, где он касался меня. Мы осторожничали так долго, а теперь мы должны быть еще более осторожны. Прошлая ночь явно доказала необходимость практиковаться. Ради момента, когда практика станет реальностью.

Я вернулась в воспоминаниях ко дню на кухне, когда я держала в руках два магнита, пытаясь заставить их сблизиться, и думала, что они также упрямы, как Джейкоб и Эдвард. В этот раз магниты наоборот пытались притянуться друг другу. Как долго я смогу двигать эти магниты навстречу друг другу, пока они не столкнутся? Если мы с Эдвардом были как магниты, а прошлая ночь еще больше сблизила нас, и влечение стало еще сильнее. С магнитами дело и то обстоит проще.

Если мы собираемся сдерживаться до свадьбы, нам придется быть более осторожными, более внимательными, чем мы были раньше. Нам нужно снизить напряжение. Как будто мы с Эдвардом можем находиться вдвоем в одной спальне и не начать распаляться. Как мы сможем вытерпеть еще неделю? Я действительно не хочу, чтобы он отсутствовал этой ночью, но я так волновалась за него.

Как не жаль мне в этом признаться, с каждым полным аромата вдохом мне было все тяжелее оставаться в рамках. Мне нужно было дать «полный назад» в прямом смысле. С глубоким, раздраженным вздохом, я села и спустилась с кровати. Я стащила одеяло и обернула его вокруг плеч. Затем направилась к креслу-качалке и села, скрестив ноги.

Эдвард смотрел на меня с любопытством и, возможно, с небольшим намеком на боль. – Что-то не так?

Разговор – вот, что было мне нужно. И я села достаточно далеко от него, чтобы его магическая привлекательность немного ослабла. – Ты сказал, что хочешь знать, что я люблю в тебе.

Боль превратилась в удивление.
– Да.

– Итак, – сказала я, отклоняясь назад, и задумалась на секунду, – Я люблю тебя за твою решимость поступать так, как ты считаешь правильным. – я исподтишка бросила на него взгляд, – Хотя иногда это до смерти меня раздражает.

Он улыбнулся.

– Мне нравится, что ты такой джентльмен, – и затем я подумала обо всех тех случаях, когда я хотела бы, чтобы он не был таким джентльменом. – Хотя иногда это до смерти меня раздражает.

– Я люблю, когда ты меня ослепляешь, хотя...

– Я чувствую, здесь есть какая-то общая схема, – перебил он меня с озорной улыбкой.

Я улыбнулась в ответ и затем продолжила:
– Я люблю то чувство безопасности, которое я испытываю, находясь рядом с тобой, – сказала я тихо. – Нет… которое исходит от тебя, потому что я не побоялась начинать все это, несмотря на все то безумие, которое каким-то непостижимым образом умудряется меня находить. Я люблю, что ты сильный, настолько сильный, насколько я в этом нуждаюсь. – Когда я повернулась, чтобы увидеть его реакцию, его выражение лица было задумчивым. Хорошо. Он всегда занимался самоедством по поводу своего вампиризма, но во многих ситуациях, будь Эдвард человеком, он бы не смог меня спасти.

– Я люблю, как… ты прекрасен.

На это он закатил глаза, без сомнения списывая это на его вампирские примочки, и я призналась, – В первый раз, когда я увидела тебя и твою семью, я не могла решить, кто из вас более красив - ты или Розали.

Лицо Эдварда выглядело озадаченным долю секунды, а затем он взглянул на меня скептически.

– Это очень мужественная красота, – торопливо заверила я его.

– Но…

Я зарделась, понимая, о чем он спрашивает. Я что правда прошлой ночью заставила его пройти через это? Следуя его примеру, я закрыла глаза и представила совершенство его тела.

– Как я и сказала, с первого момента я подумала, что твое лицо прекрасно. Помнишь, когда ты в первый раз привел меня на поляну, ты прижал мои руки к своему лицу? Я неделями мечтала о том, чтобы так к тебе прикасаться, изучать черты твоего лица.

Я рискнула бросить взгляд, и Эдвард выглядел почти… ностальгирующим. Затем он поднял на меня глаза, и в моей груди проснулась тяга, влекущая меня к нему. Я посмотрела прочь.

– Твои глаза, – я произнесла это быстро, прежде чем он ненароком успел бы увеличить притяжение. – Они были моим первым намеком на то, кем ты являешься, они такие… такие… выразительные. – особенно, когда он страстно меня желал, но я не так глупа, чтобы сказать это вслух. Мы идем по острию. – Тлеющие, гневные, голодные, полные тревоги – вся твоя душа видна сквозь твои глаза. – Я снова рискнула бросить взгляд, в этот раз он был поражен, это немного ослабило тягу.

– Я думаю, у нас тут есть кое-что общее, – сказал он.

Я улыбнулась.

– Думаю да.

– Но…?

В этот раз краска густо залила мое лицо. Я ведь не вытягивала это из него? Он все рассказал добровольно. Он был кристально честен прямо до тех пор, как сказал, что страстно жаждет меня. А я не полностью честна. Вот на что он указывает.

Я вздохнула, сдавшись.
– У тебя сексуальные волосы.

Он фыркнул от смеха, а я возмущенно возразила:
– Это правда! Это сама человечная часть тебя.

– И это делает их сексуальными? Мне нужно было их подстричь, но Карлайл отговорил меня от этого. Теперь же это вечный беспорядок.

– Бесценно, – сказала я, чувствуя, что должна держать оборону, – ты всегда так хорошо контролируешь себя, а твои волосы… нет.

Теперь он задумался.

– Они просто кричат дико и импульсивно. Поверь мне. Сексуальные волосы. – Я снова вздохнула, определенно стремясь быть полностью откровенной, не смотря на то, как это может быть смущающе. – И еще твоя грудь, – пробормотала я, снова крепко зажмурившись, потому что я трусиха.

Когда я не сказала больше ничего, он подсказал, – Что насчет груди?

– На случай если ты не заметил, я… мне нравится то, какая она. Гладкая кожа, литые мускулы.

– Я заметил, – пробормотал он с едва заметным намеком на удивление, и волшебное притяжение снова усилилось.

Я недостаточно сильна, чтобы поддаться этой тяге, хоть чуточку. Пряча лицо в одеяло, я прошептала:
– Я страстно желаю тебя тоже.

Он не ответил, и я внутренне сжалась. Он спросил. Он заслуживал знать, что я чувствую то же самое по отношению к нему. Я просто была откровенна с ним, как он со мной. Но это было иначе, чем прошлой ночью – всё было иначе. То, что мы чувствовали по отношению друг к другу, то, что я представляла в моем счастливом местечке, было настолько близко, что мы могли это ощущать. Черта между тренировками и реальностью становилось уже. И проще ее пересечь. Как мы можем идти вдоль черты, если она продолжает двигаться?

Мне действительно нужно сделать этот момент более легким, или снова сказать Эдварду уйти, что я как раз и не могла заставить себя сделать. И тут я вспомнила его комплимент моим… э… женственным изгибам, и решила, что немного мести не помешает. – И я люблю твою попку.

Эдвард выдал смешок, заставивший меня улыбнуться очень довольной улыбкой. Я открыла глаза, чтобы посмотреть на его реакцию. Попался!

– Она такая сексуальная! – я начала восторгаться, слишком сильно наслаждаясь смущением моего ангела. – Такой милой, аппетитной формы. Мне приходится сдерживать себя, всегда так хочется ущипнуть тебя за ягодичку.

Выражение ужаса на его лице было бесценно, и я рассмеялась.
– Я заговорила, как Джессика?

– Да и это вызывает беспокойство, – ответил он, все еще выглядя сконфуженным.

Я пересекла комнату и села рядом с ним на кровать, странное притяжение все еще ощущалось.
– А если говорить серьезно, – сказал я, беря его руку в свою, – мне очень трудно отвлечься от твоего лица, а если мне это и удается, я попадаю в плен от зрелища твоей прекрасной груди. Так что твоя попка в безопасности.

– Какое облегчение, – рассмеялся он, а затем снова притянул меня к себе на кровать. Я присела, и он меня обнял. – Спасибо тебе.
– За что? – спросила я.

– За то, что была со мной честна.

– Всегда пожалуйста.

Эдвард прижался губами к моему затылку и тихо сказал:
– Уже поздно, любимая. – Он тоже чувствовал эту нашу тягу.

Посмею ли я отодвинуть границу?
– Будешь целовать меня, пока я не засну?

– Белла.

– Да. Ты прав, – вздохнув, я закрыла глаза и прижалась к нему поближе.

Эдвард принялся напевать колыбельную, но я все еще была на взводе. Он мог почувствовать напряжение моих плеч. Спустя несколько минут он вздохнул:
– Как насчет того, чтобы начать с массажа?

– Звучит вроде неплохо.

Он забрался на меня, и я перевернулась на живот. Конечно, меня волновали его руки на моем теле. Еще до прошлой ночи, я была определенно взволнована его прикосновениями к моей коже. Во время массажа. Но в этот раз он был серьезен. Вместо того чтобы исследовать и экспериментировать, руки Эдварда двигались с уверенной силой, работая над напряжением моих плеч и верхней части спины, пока я не расслабилась. Я изо всех сил старалась вести себя хорошо, бдительно не позволяя своему воображению убежать от меня. Это требовало больших усилий.

Когда я была достаточно расслаблена, по его мнению, Эдвард присел на колени рядом с кроватью.
– А теперь спи, Белла.

– Обнимешь меня?

С мягкой улыбкой он забрался на кровать и притянул меня к себе, снова мне напевая. Его ангельский голос в моих ушах, наконец, позволил мне заснуть.

Спасибо всем, кто начал и продолжает читать этот перевод. Мне очень интересно узнать Ваше впечатление от этой милой главки Осталось всего 4 главки, а мне так не хочется расставаться с этим фанфом, эх...