Вязким холодом — в душу...
"Так ведь лучше для всех, ты же знаешь..."
Так легко я не струшу.
Что до всех... мне — плевать, понимаешь?

Смехом щерится холод:
"Ненадолго свободным остался"
И опять черный молот
Бьет в висок...
Но пока — я не сдался.
(Айса)

Резная ручка массивной деревянной двери медленно опустилась вниз, впуская в душный мирок библиотеки луч яркого света. Нарцисса резко встала. По блеску синих глаз, на дне которых плескались слезы, можно было понять, что она ждет уже довольно долго, и это не прошло бесследно.
— Северус! — звонкий и отрывистый, голос эхом разносился по залу.
— О чем ты хотела поговорить, Нарцисса? — ответил Снейп ровно, почти холодно.
— Что ты знаешь о Подготовке? — спросила она. Он видел, как дрожали её руки, как побелели пальцы, сжимающие дымящуюся чашку чая. Заглянул ей в глаза и понял всё.
— Неужели?..
— Да, — тихое, почти невесомое. Бессмысленное. Он и так всё знал, объяснять не было ни сил, ни необходимости. Нарцисса закусила губу, чувствуя, что вот-вот сорвется и заплачет. А в темных глазах её собеседника просыпались тени воспоминаний.
— Я не знаю, как объяснить.
— Расскажи мне всё! — её глаза лихорадочно заблестели, хотя лицо оставалось мертвенно бледным. Голос же походил на стон. — Пожалуйста… Ты ведь знаешь, как это. Что делает это заклятие… Скажи мне правду, Северус! — рука, до того лежавшая на столе, взмыла вверх, сбив по пути чашку горячего сладкого чая. Темная жидкость разлилась по столу, начав медленно стекать с него, но Нарцисса не заметила этого, безмолвно ожидая ответа.

***
Солнечный свет пробивался сквозь приоткрытые шторы, окрашивая комнату в золотисто-оранжевые тона счастья и беспечности.
Драко раздирали отчаяние и жгучая боль от этого несовпадения — внутри и снаружи. Он злился на мир за его несправедливость, за яркость — как будто в насмешку. Малфой сидел на кровати и смотрел в одну точку. Что он видел там, на этом куске стены? Скорее всего, ничего определенного — одну лишь пустоту.
На столе в беспорядке находились стопка книг, сломанные перья и разлитые чернила —последствия тщетной попытки отвлечься, уйти в придуманный мир. Но тогда ничего не вышло: буквы никак не желали складываться в слова, а слова — в картинки. Всё было бессмысленно.
Жгучая боль в висках стала вечной спутницей последних дней. Драко уже привык, сдался на её милость и научился не замечать. А она всё шла рядом, копируя каждый шаг, словно призывая — сдаться. Рука сжила стеклянную колбу с жидкостью, так похожей на кровь.

***
«Что делает это заклятие?» Если бы он знал.
— Медленно сводит с ума, — Снейп дал короткий и простой ответ, не оставляющий никаких шансов.
— Как?.. — в глазах Нарциссы, наполненных слезами, застыл ужас. Она в бессилии взметнула руками. Послышался звон бьющегося стекла, по полу разлетелись осколки злополучной чашки.
— Как? Медленно и непреклонно. Жгучий холод, невыносимая жара. Огромное, неудержимое желание сделать хотя бы что-то, вернуться в нормальное состояние. Оно затуманивает разум, подчиняя его и заставляя сделать всё, что угодно, лишь бы это прошло.

***
Громкий стук в дверь заставил Драко содрогнуться. Колба выскользнула из рук и покатилась по ковру.
— Войдите, — рявкнул он. Даже звук собственного голоса вызывал раздражение. Дверь медленно открылась, и красивая светловолосая девушка в оцепенении замерла в дверях.
— Астория?
— Ты ждал кого-то другого? Как дела? Я слышала, ты заболел.
— Нет, всё в порядке, — отчеканил Драко, резко отвернувшись к окну.
— Хорошо… — она попыталась улыбнуться и продолжить разговор: — Как лето?
— Нормально, — его ответ был сухим и пустым. Нормально равно никак, словно стук в закрытую дверь, ключей от которой ей не найти никогда. Впрочем, Астория уже смирилась: они знакомы с детства, а теперь почти помолвлены, но она не знала о нём ничего. Малфой никогда не пускал её в свою жизнь.
— Что читаешь? — Астория подошла к столу и взяла одну из книг.
— Ничего! — он вырывал том так яростно, словно тот скрывал великую тайну.
— Прости, я не думала, что это секрет.
— Там нет никаких секретов! Просто не трогай мои вещи! — сквозь зубы зашипел Драко, его руки сжались в кулаки.
— Ладно… Успокойся! — в глазах Астории явственно читался страх. Она прекрасно знала, что, если Драко в таком настроении, то лучше держаться от него подальше, и уже собиралась уйти, когда он резко схватил её за руку. «Что?..» — хотела спросить Астория, но не успела, потому что он притянул её к себе и, сжав в объятиях, впился в губы в яростном поцелуе: жестоко, стремительно, причиняя боль. Она попыталась отстраниться, но он не дал ей этого сделать.
Малфой видел испуг, мелькнувший в её глазах, и блеск подступивших слез. Однако ему было всё равно — чужие чувства перестали беспокоить уже давно. Астория — его девушка, и он имеет право делать с ней всё, что хочет.
Но ему было плевать на неё. Эта мысль яркой вспышкой озарила сознание, и Драко вдруг резко остановился, оттолкнул Асторию и посмотрел таким взглядом, словно не понимал: кто она? что делает здесь?
Драко не чувствовал ничего: лишь тупую боль в висках и легкое оцепенение в левом предплечье. Он сам не знал, чего добивался: наверное, хотел причинить ей боль. Хотя бы часть той боли, что чувствовал сам. А , может быть, просто испытать эмоции, которые смогли бы перебить его агонию. В любом случае, попытка потерпела крах.
Апатия вдруг сменилась безудержной яростью:
— Убирайся вон!
— Что?.. Да как ты…?! — Астория попыталась закричать, но голос сорвался, издав фальшивую ноту, глаза наполнились слезами. Она закусила губу, изо всех сил пытаясь не расплакаться, но мокрые дорожки заблестели на щеках.
— Я неясно выразился? Убирайся вон, — Драко больше не кричал. Теперь голос был убийственно спокоен и холоден. — Да как ты смеешь?! — выплюнула Астория, замахнулась и почти ударила его по лицу, но в последний момент остановилась и стремительно выбежала из комнаты. Драко знал, что она грани припадка и проплачет всю ночь, а потом, возможно, не будет разговаривать с ним несколько месяцев.
Но ему было всё равно.

***
— А Зелье? Что делает Зелье?
— Оно способно дать облегчение, но лишь на время. Потом становится только хуже: ты не можешь думать ни о чём другом, и жизнь медленно обращается в кошмар.
Бледное, измученное лицо Нарциссы стало почти серым. Пошатнувшись, она ухватилась за спинку стула, чувствуя, что вот-вот упадёт.
— Прости, Нарцисса, но правда порой бывает ужасна, — бросил Снейп пустую, пафосную фразу. Совсем не то, что надо было сказать; не то, что он чувствовал. Это была маска. Броня, не позволяющая воспоминаниям вырваться наружу.
— Ничего… Я в порядке, — выдохнула Нарцисса, глубоко вздохнув.

***
Жадно глотая воздух, Драко осел по стене. Оцепеневшая рука почти отказывалась подчиняться и гулко ныла, словно в неё воткнули сотни игл, с каждым движением входящих всё глубже и глубже. Малфой не смог бы с уверенностью сказать, какой была его боль: вязкой и пульсирующей или резкой и острой, но совершенно точно — мучительной.
Взгляд упал на колбу, валявшуюся на ковре и переливающуюся в лучах солнца. Резким движением Драко поднял её и сжал в руке, а потом швырнул о стену. Бешено и яростно, вкладывая в это движение всё своё отчаяние и ожесточение.
«Ну вот, теперь будет пятно…» — глупая мысль заставила улыбнуться. Сколько колб он уже разбил? Десять, двадцать?.. Сколько ещё разобьет? Столько, сколько будет нужно, чтобы уничтожить весь этот яд до последней капли.
Такими темпами в оранжерее не останется роз. Смешно, какая ерунда лезла в голову. Он верил, что справится: не так уж это и сложно. Болит голова, и что с того? Бывают вещи и пострашнее.
***
— У человека, начавшего пить Зелье, есть только два пути: либо он медленно, мучительно сходит с ума, либо принимает Метку.
— Неправда! Ты лжешь! Лжешь! — Нарцисса кинулась к Снейпу и практически ударила, но он перехватил её руку. Слезы всё-таки потекли.
— Ты направляешь свой гнев не туда, Нарцисса.
Еле заметный кивок, нервный озноб заставил все её тело содрогнуться.
— Да… Продолжай, пожалуйста.
— С каждым новым выпитым флаконом всё хуже понимаешь, где ты и кто. И только Метка может дать облегчение, избавить от агонии. Тогда ты приходишь к нему сам…
— Мерлин!.. Но зачем?! Зачем ему это надо? Почему нельзя просто принять Метку, и всё? Ведь это неправда про непереносимость. Бред!
— Да, это ложь. Ты никогда не задумывалась, почему в рядах Пожирателей никогда не возникало мыслей о восстании, почему все так беспрекословно подчиняются его власти? Да, есть одержимые идеей, свято верящие в неё. Например, твоя сестра. Но их не очень много — всего лишь несколько человек. А ему не нужны те, кто будет сомневаться и задавать вопросы. Ему нужны не соперники, а верные слуги.
Нарцисса всё понимала. Сейчас вдруг подумалось о том, как правы те, кто говорит, что счастье в неведении. Но ей необходимо было дослушать до конца.
— А если принять Метку сразу? Если попросить его? Раз исход все равно один…
— Не говори ерунды, Нарцисса. Метка — не просто символ Пожирателя Смерти. Приняв её, ты уже не можешь не подчиняться его воле, не прийти, когда он зовет, или ослушаться. Приняв её, ты признаешь в нём Хозяина.
— Но…
— Я знаю твоего сына. Он никогда не пойдет на это. Иначе бы Подготовка просто не началась.
— Да, Драко не пьет Зелье.
— Сколько времени прошло?
— Два месяца.
— Он долго держится. Хотя вначале приступы не такие сильные. Со временем станет хуже. Сначала кажется, что возможно сопротивляться и жить, как раньше. Но с каждым днем становится сложнее: всё вокруг кажется ненастоящим, мир превращается в свою собственную пародию, а разум постепенно затуманивается.

***
— Ты только подумай, Блейз, как прекрасна наша жизнь! — Драко Малфой с трудом узнал свой голос: тот казался слишком звонким. Настолько, что резал уши, когтями врезаясь в изнуренное сознание. В голове был туман, а в глазах — лихорадочный фосфорический блеск.
Лицо исказила безупречная, почти счастливая улыбка. Та самая, что подходит на все случаи жизни и никогда не бывает правдой.
— И насколько же? — скептический, почти отрешенный взгляд Блейза отрезвил. Он пробивался в сознание, словно сквозь слой защитного стекла — прозрачного, но непроницаемого. Тяжесть и непонимание витали в воздухе, грозя разлететься на сотни осколков, и раня всё, что встретится им на пути.
— Ровно настолько, насколько может быть хороша жизнь в семнадцать лет. Только подумай: мы с тобой не какие-нибудь грязнокровки. Мы с тобой — лучшие! Все должны нам завидовать… — подобные слова походили на самовнушение, но поверить в них было не слишком сложно.
— Ах, Блейз, как я рад, что я — это я, а не какой-нибудь там Поттер, Кинт или Уизли! — Драко остановился, стараясь не вдумываться в то, что сказал. В его ситуации лучше было вообще не думать.
Тишина стала невыносимой, ведь в планы Малфоя не входило молчать.
— Ну что ты как воды в рот набрал? Пойдем-ка в бар. Ведь, как говорится, in vino veritas! Утолим тоску-печаль!
— Незаметно, чтобы ты был печален… — в голосе Блейза слышались холодность и скептицизм. Словно назло, по контрасту. По крайней мере, Драко казалось именно так. Они смотрели друг на друга и видели только себя. И, возможно, могли бы понять друг друга, если бы так сильно не хотели быть понятыми.
Со стороны без труда можно было заметить, что спокойствие Блейза такая же маска, как и напускная веселость Драко. Но они не могли и не хотели видеть ничего дальше своих собственных проблем, злясь, что их настроения не совпали, и понимания, на которое так рассчитывали оба, теперь не удастся достичь никакими средствами.
Напряжение, ощущаемое почти физически, усиливалось с каждой секундой. Это было то странное состояние, когда мир вокруг становится похожим на душную комнату, наполненную едким газом. И вроде всё в порядке, ведь есть, чем дышать. Вот только неприятная горечь постепенно затуманивает разум, и достаточно лишь одной искры, чтобы начался пожар.
— Да, у меня прекрасное настроение. Лучше не бывает! — даже собственный смех вызывал у Драко раздражение. В глазах была неприятная резь, в горле застрял ком. Но разве это важно?..
Ему хорошо, у него отличное настроение. Так должно быть, а значит, так и есть.

***
«Истина в вине…»
Вино, кровь, Зелье…
Красный — цвет крови, боли и агонии.
Драко взял бокал и сквозь него посмотрел на свет. Лучи заходящего солнца, преломлялись там, окрашивая весь мир в этот ужасный цвет.
— И долго ты собираешься гипнотизировать бокал?
— Я… Да нет. Задумался просто. Как дома дела? Как живет Амелия? — задал Драко казалось бы банальный вопрос, призванный поддержать разговор. Однако лицо Блейза изменилось: маска спокойствия разбилась вдребезги, а в глазах зажёгся опасный огонь.
Спичка чиркнула — воздух запылал.
— Как день рождения прошёл? — спросил Блейз надтреснутым, звенящим голосом. Таким, что мог вот-вот превратиться в крик. Банальность за банальность. На первый взгляд, в разговоре не было ничего необычного: обычная беседа двух друзей. Но они слишком хорошо знали друг друга и умели наносить точные удары, с улыбкой на лице сыпать соль на кровоточащие раны.

Еле заметный контур, вспыхнувший на миг белым сиянием…
— День рождения? Прекрасно! — Драко умел скрывать чувства даже от самого себя.
— О, замечательно! Наверное, и гости особые были.
— Куда же без них…
— И что же, скоро сбудется мечта всей твоей жизни?
— Мечта?
— Да. Ты же всегда хотел присоединиться к… особым гостям.

«Ты следующий»
Руки до боли в пальцах сжили край деревянного стола. Ухмылка теперь больше напоминала оскал, а голос — резкий, истошный звук, что издает фортепиано, если изо всех сил ударить по клавишам.
— А, ты об этом… Ну да, ну да. Но ты не волнуйся, через полгода и на твоей улице будет праздник. Всей семьей отметите, — удар за удар. Звенящий, раскаленный добела воздух, и слова, похожие на удары стальных клинков. Безобидный разговор, начавшийся почти как шутка, теперь был похож на словесную битву, наполненную желанием сделать друг другу как можно больнее. Легко и просто, почти шутя. Но в каждом слове были шипы, на каждом шипе — яд.
— Но тебе это счастье всё равно раньше улыбнулось… Обидно, знаешь ли.
— Правда? Так я попрошу его подождать. Отпразднуем вместе, как друзья.
— Право, не стоит утруждаться.
— Да брось, чего только ни сделаешь для лучшего друга… К тому же меня это ни капли не затруднит.
— Что, уже приобрел авторитет в особых кругах?
— А как же иначе. Но не переживай, я и за тебя словечко замолвлю.
— Вот спасибо! Но я уж как-нибудь сам.
Каждое слово давалось с трудом. Друзья… Чем они лучше врагов?.. Те хотя бы честны друг с другом. Тонкая струна самообладания, натянутая до предела, лопнула, издав долгий фальшивый звук. Драко вскочил и выхватил палочку из кармана.
Резкое, неосторожное движение, и бокал, до краев наполненный красным вином, упал на кафельный пол, разбиваясь на сотни осколков. Казалось, что этот миг длился гораздо дольше, чем должен был, словно замедленная видеосъемка в маггловском кино.
Красная жидкость, так похожая на кровь, разлилась по паркетному полу, и весь мир вдруг слился в одну точку, а потом растекся, окрашиваясь в новые цвета.
И они вдруг поняли. Оба. Оказалось, не так уж это и сложно: понять друг друга. Без лишних слов, фальши и лжи. Картонная улыбка сползла с перекошенных, как от зубной боли, лиц; как листья, опали все те пустые и никому не нужные слова, что они успели наговорить друг другу.
Стена рухнула, и Блейз Забини глухо произнёс:
–Пойдем что ли, напьемся…
Драко Малфой лишь кивнул в ответ.

***
Нарцисса судорожно сглотнула, стараясь подавить подкатившую к горлу тошноту. Слёз уже не было, страха тоже. Казалось, все чувства высосали, оставив лишь холод и оцепенение.
— Должен же быть выход! Хотя бы какой-нибудь!
— Если он есть, то мы найдем его. Я обещаю.
Снейп ушел, а Нарцисса в бессилии прислонилась к стене, чувствуя, что силы медленно покидают её.

***
— Надо поговорить, — резко сказала Гермиона, окинула Рона долгим, серьезным взглядом, а потом, словно опомнившись, попыталась улыбнуться. С тех пор, как они приехали в школу, прошло уже три дня, но Гермиона никак не могла застать его одного.
Держать в себе произошедшее летом больше не было сил. Она хотела рассказать Гарри, но передумала, решив, что беспокоить его своими проблемами по меньшей мере эгоистично. Кандидатуру Дамблдора тоже отмела сразу, так как прекрасно знала, что, рассказав ему, попросту распрощается с книгой. Этого ей совершенно не хотелось.
— Да, конечно. Что-то случилось? — Рон улыбнулся, подвинувшись, чтобы Гермиона могла сесть. Они давно не говорили один на один. Их отношения вообще сложно было назвать «дружескими» в привычном понимании этого слова. Это было что-то среднее между намеком на любовь и взаимной непереносимостью.
— В общем да, случилось. — Она вынула из сумки книгу и начала рассказ.

***
— Книга совершенно пустая. Что я только с ней ни делала! И на чары невидимости проверяла, и зелье готовила… Никакого эффекта! — Гермиона раздраженно всплеснула руками. — Я совершенно не знаю, что делать. Не ехать же во Францию искать эту Марию. Хотя её история меня потрясла. И, знаешь, испугала. Причем довольно сильно. Я уже не раз думала, что зря, наверное, забрала книгу. Мало того, что я теперь воровка, так ещё и, возможно, подвергаю всех нас опасности, — она говорила отрывисто, на одном дыхании. — Рон, да ответь ты хоть что-нибудь!
— Даже не знаю, что сказать. Думаю, что в ней заключена очень сильная магия. Было бы неплохо собрать больше информации. Поищи какие-нибудь книжки, поспрашивай… Ты же умеешь это, как никто другой.
— Легко сказать — поспрашивай! Как я объясню свой внезапный интерес? Знаешь ли, мне совершенно не хочется, чтобы кто-нибудь догадался. Впрочем, отчасти ты прав. Я как раз собиралась на днях зайти в библиотеку и поискать информацию. А пока я хотела бы попросить тебя об одолжении… — Рон вопросительно поднял бровь, Гермиона же продолжила:
— Мне кажется, довольно опасно хранить книгу а открытом доступе. Я долго думала, как поступить, а вчера вспомнила про одно заклятье, о котором читала летом. Антидетекционные чары. Что-то вроде чар ненаносимости, только для предметов. Своеобразный тайник, спрятанный от чужих глаз и блокирующий любую магию как изнутри, так и снаружи. Чтобы наложить его, необходимо доверенное лицо —единственный, кто знает место нахождения тайника и может его открыть.
— Ты хочешь, чтобы я выступил в этой роли? — неподдельно изумился Рон.
— Да, — коротко ответила Гермиона.