На следующий день с утра Гермиона уже была уверена - Малфой не знает, что вчера в коридоре на восьмом этаже он ждал именно ее, но все-таки решила подтвердить свои же выводы. За завтраком в Большом зале она заняла такое место, с которого было удобно наблюдать за Малфоем. Она подумала, что если Драко о чем-то догадывается, то непременно выдаст себя, например, тем, что будет как-то по-особому смотреть на нее или тоже наблюдать за ней. Почти все время после того, как в Большом зале появился Малфой со своей компанией, Гермиона не сводила с них глаз. То, что она увидела, немного поразило ее.

Блейз и Панси весело щебетали, и, по мнению Гермионы, этим двоим очень хотелось рассмеяться над чем-то одним им понятным, но они старались не делать этого, отвлекая друг друга какими-то бессмысленными вещами, например, перетягиванием стакана с тыквенным соком. Дафна Гринграсс со счастливой улыбкой наблюдала за ними. Драко Малфой тоже следил за этой парочкой, только, как решила Грейнджер, вид у него был потрясенный, иногда он так увлекался разглядыванием, что забывал про еду. Винсента Кребба все это не волновало, он увлечено что-то пересказывал Грегори Гойлу, который даже не делал вид, что слушает его. Гермионе даже показалось, что Гойл думает о чем-то умном и важном. Первый раз за все время обучения она увидела осмысленность в его взгляде. Это изумило ее даже больше, чем странные действия всей остальной компании. А вот поведение Миллисенты Булстроуд ее ничуть не удивляло. Миллисента тоже не обращала внимания на происходящее вокруг, она, не поднимая взгляда от своей тарелки, завтракала. Гермиона видела, что у Булстроуд дрожат руки. Грейнджер списала такое поведение на то, что девушка волнуется перед предстоящим свиданием с Роном. Результаты наблюдения порадовали Гермиону. Малфой ни разу не посмотрел в ее сторону, а странности его друзей ее, по сути, не интересовали. Она уже решила было снять наблюдение, как вдруг Забини, заметив, что она смотрит в их сторону, очаровательно улыбнулся, подмигнул и отсалютовал ей бокалом с тыквенным соком, за что тут же получил подзатыльник от Панси. Может быть, Гермиона отреагировала бы на столь откровенный выпад спокойно, если бы не взглянула на Драко, который после выходки Блейза смотрел на нее с такой ненавистью, что ей стало не по себе. Хорошо, что Дафна, в то время как Блейз свершал свой неадекватный поступок, пыталась растормошить Миллисенту и поэтому пропустила все веселье, а то бы, как понимала Гермиона, она бы удостоилась еще одного ненавистного взгляда.

- Что это было? – недовольно прошептал Гарри.

Гермиона вздрогнула. Увлекшись своими наблюдениями и размышлениями, она совсем отвлеклась от реальности, поэтому шепот друга прозвучал для нее неожиданно.

- Где? – недоуменно спросила она, невинно смотря на Поттера.

Этот глупый вопрос позволил Гермионе собраться с мыслями.

- Вот это! – уже громче пояснил он. – Почему Забини тебе улыбается, подмигивает, делает какие-то странные намеки?

- Какие намеки, Гарри? – возмутилась девушка и неожиданно даже для себя соврала: - Он всегда так делает… на ужинах у профессора Слизнорта.

- Ты хочешь сказать, что на этих ужинах он постоянно вот так флиртует с тобой? – удивился Гарри.

- Не думаю, что флиртует, скорее, провоцирует… – дальше ложь лилась как-то сама собой, Гермиона даже не задумывалась, что говорит, но получалось складно. – Пытается вывести меня из равновесия, чтобы я что-нибудь ответила ему… что-то некультурное. А если я это сделаю, он найдет способ убедить профессора больше не приглашать на эти ужины меня… такую хамку.

- Да, этот Забини всегда так делает на ужинах у профессора Слизнорта, – неожиданно раздался голос Невилла.

- Гарри, я тебе больше скажу, – ввязалась в разговор Джинни, - этот отвратительный Забини и мне тоже так подмигивает, когда я посещаю эти ужины.

Гермиона в шоке переводила взгляд с Невилла на Джинни. Когда она произносила все это вранье, то совершенно забыла, что они тоже посещают вечеринки у Слизнорта. И сейчас очень удивилась тому, что друзья не только не уличили ее во лжи, но и подтвердили ее слова.

- А сейчас, - между тем продолжала Джинни, - он скорее всего провоцировал не Гермиону, она-то уже привыкла к такому, а тебя, Гарри. Может быть, он заметил, что ты все время пялишься на слизеринский стол, и ему это надоело, вот он и решил тебя отвлечь.

Гарри на секунду задумался и изрек:

- Какой продуманный ход! И ведь сработало! Пока я отвлекся, вся эта компания успела смыться.

Все молчали. Ни у кого уже не было сил переубеждать Поттера в чем-либо.

- Но я все равно думаю, - продолжил Гарри, - что вы, – он посмотрел на Гермиону и Джинни, - должны как-то отреагировать на это безобразие, и если Забини не прекратит компрометировать вас, я… я не знаю, что с ним сделаю.

- Да, конечно, Гарри, – тут же отозвалась Джинни, - мы непременно отреагируем!

- Рон, почему ты молчишь? – Гарри потрепал по плечу доселе молчавшего Рона. – Ты слышал это? Этот Пожиратель смерти Забини пристает к Джинни и Гермионе!

- Да, да, я слышал! – промямлил Рон, продолжая смотреть в свою тарелку. - Малфой - Пожиратель смерти.

- Рон, ты понял, что я говорю? - потрясенный ответом друга, заботливо переспросил Поттер. – Я сказал, что Забини делает девчонкам грязные намеки.

- Да, да, я не против, - отрываясь от рассматривания еды на тарелке, ответил Уизли.

- Не против?! – пораженно воскликнул Гарри.

- Конечно, против! – Рон огляделся и воинственно добавил: - Пойду, догоню его и… разберусь.

Он резко вскочил из-за стола и побежал в сторону выхода.

- Вот видите, - раздраженно сказал Гарри, - это довело Рона! У него даже слова путались. Я заметил, что у него даже руки дрожали! Нужно догнать его, пока он не догнал этого Забини. Встретимся в гостиной.

С этими словами и Гарри покинул Большой зал.

Гермиона не успела поблагодарить Невилла и Джинни за их неоценимую помощь и не успела обсудить с ними поведение Гарри и Рона, потому что к ним подошла профессор Стебль и увлекла Уизли и Лонгботтома разговорами о заданиях по травологии. Грейнджер решила побеседовать с ними чуть позже, хотя обсуждать состояние Рона ей ни с кем не хотелось, она понимала, что он, как и Миллисента, волнуется перед предстоящим свиданием.

Через полчаса друзья собрались в гостиной Гриффиндора. Последним подошел запыхавшийся Гарри. Затем он минут пятнадцать читал Рону лекцию о том, что если тот собрался идти с кем-то разбираться, то должен был идти и делать это, а не отсиживаться в своей спальне, потому как он, Гарри, полчаса бегал по Хогвартсу и искал Рона или Забини, чтобы тоже поучаствовать в разбирательствах, но ни того, ни другого не нашел, отчего устал и расстроился. Рон в ответ что-то невнятно бормотал, извинялся и обещал больше так не поступать. Наконец, Гермиона напомнила Поттеру, что если он продолжит распекать Рона, то опоздает на отработку к профессору Снейпу. От этого Гарри еще больше расстроился. Еще бы ему не расстроиться! Ведь сейчас его друзья пойдут в Хогсмид, а он - на отработку, которую схлопотал на последнем занятии в пятницу, да еще и к Снейпу. Радовало лишь то, что он будет не один, а с Невиллом, и то, что виновники того, что Гарри и Невилл были наказаны, тоже получили по заслугам и тоже не идут в Хогсмид. А ведь Гарри и Невилл были не виноваты, что Снейп распределил пары для отработки вполне невинного заклинания так, что им достались в пару Гойл и Кребб, которые не смогли справиться с элементарным заданием и повредили шкаф с книгами… сильно повредили. Профессор Снейп, как ему и положено, не стал разбираться, кто виноват, а кто нет, и назначил отработку только Поттеру и Лонгботтому. На удачу гриффиндорцев, в этот момент в кабинете находилась профессор МакГонагалл, неизвестно зачем зашедшая к Снейпу во время урока. Профессор не согласилась с таким поворотом событий, обвинила Северуса в необъективности, хотела было начать расследование данного инцидента, но профессор Снейп, опасаясь нудного и долгого разбирательства, согласился с ее доводами и назначил наказание также Креббу и Гойлу. Теперь слизеринцы, как и Гарри с Невиллом, должны были отрабатывать наказание три раза в неделю, только под руководством профессора МакГонагалл. МакГонагалл была удовлетворена, только вчера она придумала новый способ наказания для снобов-слизеринцев, и вот теперь у нее появилась возможность испытать сие на Креббе и Гойле. Гарри был рад, что декан поделилась с ним информацией о придуманных ею методах наказания, и, уже направляясь с Невиллом к профессору Снейпу, был доволен осознанием того, что сейчас слизеринцы будут мыть пол в Большом зале, не пользуясь волшебством, а вручную, да еще и с применением маггловских чистящих средств для кафеля, а на следующей отработке будут мыть окна в коридоре на третьем этаже с помощью стеклоочистителя.

Когда вся компания выходила из гостиной, кто на отработку, кто в Хогсмид на прогулку, Гарри, увлекшись своими торжествующими мыслями, не сразу заметил в руках у Рона синюю коробку, в которой миссис Уизли обычно высылала ему свои кулинарные шедевры.

- Рон, зачем ты берешь с собой в Хогсмид пирожные, которые присылает твоя мама? Я думал, что ты больше любишь сладости из «Сладкого королевства».

- Я… да, люблю, но я подумал, что… - начал оправдываться Рон, и, разумеется, не нашел, что ответить.

Гермионе стало немного жаль Рона и показалось, что если кто-то еще начнет и дальше спрашивать об этой коробке, он развернется, убежит и спрячется у себя в спальне под кроватью. Поэтому она изо всех сил пыталась придумать тему, которая бы отвлекла всю компанию от обсуждения действий Рона. Оглядевшись, она с удивлением заметила, что Джинни держит в руках такую же коробку.

- Видимо, у них это семейное! – воскликнула Гермиона. – Вот Джинни тоже идет в «Сладкое королевство» со своими сладостями.

- У меня пустая коробка! – недовольно сказала Джинни, когда все посмотрели на нее. - Мне нужно кое-что достать для занятий по травологии. И я подумала, что эта коробка - самая подходящая емкость для переноски.

- Да, это точно семейное! – весело проговорил Рон. – Я тоже взял пустую коробку, чтобы купить и положить в нее сладости из «Сладкого королевства».

Всех это объяснение удовлетворило, поэтому больше никто не задавал Рону вопросов.

Хотя из ворот Хогвартса выходила довольно большая толпа шестикурсников-гриффиндорцев, получилось так, что, подходя к деревне, Гермиона, Рон и Джинни остались втроем, все остальные или их перегнали, или отстали. Уже в Хогсмиде Рон, сославшись на срочные дела, убежал в неизвестном направлении. Гермиона же уговорила Джинни первым делом посетить «Магазинчик братьев Дидро». Это был небольшой книжный магазин, владельцем которого была престарелая ведьма миссис Паркер. Миссис Паркер лет двадцать назад была женой одного из братьев Дидро, но когда тот скончался, она снова вышла замуж и поменяла фамилию, а название магазина менять не стала, даже после кончины и второго брата Дидро. Миссис Паркер всегда старалась пополнить и разнообразить ассортимент, поэтому в ее магазинчике можно было найти книги различной тематики, а еще одним из преимуществ этого магазина перед другими книжными Хогсмида было то, что здесь можно было заказать нужную книгу. То есть оставить заявку, где указывалось название книги, автор, а иногда и просто краткое описание произведения, и миссис Паркер непременно находила эту книгу в Лондоне и высылала ее заказчику совиной почтой. Гермиона очень любила посещать «Магазинчик братьев Дидро», потому что он отвечал всем ее требованиям. С владелицей магазина у нее давно сложились приятельские отношения, ведь миссис Паркер ценила постоянных, начитанных и платежеспособных покупателей. Сегодня, на удивление девушек, в магазинчике было много народу, отчего Джинни сразу же начала упрашивать Гермиону зайти сюда попозже, а желательно на следующей неделе. Гермиона же пыталась переубедить подругу, настаивая на прогулке по магазину. Этот диалог услышала хозяйка и поспешила к девушкам. Миссис Паркер предложила компромисс, который устроил всех. В результате Гермиона отдала хозяйке магазина список книг, которые она хотела бы приобрести, а миссис Паркер заверила, что все имеющиеся у нее в магазине книги из ее списка та может забрать через час-полтора, а те, которых в наличии не окажется, она вышлет позже с совой. Как только были улажены все вопросы, Джинни потянула подругу к выходу.

Посетив еще несколько магазинов, девушки решили выпить по кружке сливочного пива в «Трех метлах». Не дойдя пару метров до дверей заведения, Джинни вдруг резко остановилась, хлопнула себя по лбу и взволнованно проговорила:

- Я совершенно забыла о главном! Скажу больше, я забыла коробку из-под сладостей в каком-то магазине, и не помню, в каком.

Гермиона, чуть поразмыслив над словами подруги, вспомнила, где Джинни потеряла свою коробку.

- Ты оставила коробку в вестибюле «Сладкого королевства», заявив, что про тебя подумают, будто ты пришла в магазин сладостей со своим товаром, и выгонят из магазина.

- Точно! - радостно воскликнула Уизли. – Схожу, заберу ее! И сделаю я это не одна!

- Мне пойти с тобой? – уточнила Гермиона, все еще недоуменно смотря на подругу.

- Нет, нет, - заверила ее Джинни, – ты иди в бар, займи нам столик, закажи пиво, а я пойду вон с ним… - она указала на группу парней-пуффендуйцев, а последние слова она сказала с какими-то садистскими нотками, отчего Гермионе стало заранее жаль этого пока абстрактного парня.

- С кем из них? – уточнила она, желая узнать, кого именно стоит пожалеть.

- Вот тот... в синей шапочке с помпоном. Это Билл Огден. Учится со мной на одном курсе. Пуффендуец. Лентяй и тупица. Трус и неудачник.

- За что ты его так невзлюбила, Джинни? – поразилась Грейнджер словам и интонации подруги.

Этот невысокий полноватый парень в очках с невероятно толстыми линзами, из-за которых его глаза казались крошечными, как у крота, вызывал у Гермионы лишь сочувствие. А его синяя шапка грубой вязки с большим помпоном придавала ему слегка потешный вид.

- О, я его видеть уже не могу, - между тем продолжала Джинни, - но мне придется терпеть его целый год. Профессор Стебль поставила нас в пару на травологии. Мы должны к концу года вырастить урожай Черного мха. От того, каким будет этот урожай, зависит моя оценка по СОВ. А чтобы вырастить этот мох, ты же знаешь, нужно месяцев шесть, при этом он требует постоянного ухода. А этот, – она снова махнула в сторону пуффендуйцев, - совершенно мне не помогает, скорее наоборот. Забывает полить, когда его очередь это делать, путает ингредиенты зелья для удобрения этого треклятого мха, на вопросы профессора Стебль что-то мямлит непонятное. Боится он ее, что ли?

Джинни задумалась, а потом продолжила уже не таким ожесточенным тоном, как раньше:

- А ведь бабушка Тейси рассказывала, что его дед был умным, бесстрашным и ответственным. Работал в Министерстве, и ему поручали весьма трудные и опасные дела. Но потом что-то случилось… как будто их семью кто-то проклял… и получилось это недоразумение – Билл. А еще говорят, что внешне Билл очень похож на своего отважного деда.

И тут Гермиона вспомнила, где слышала эту фамилию - Огден. По словам Гарри, как раз Боб Огден производил арест Морфина и Марволо Мраксов.

- Джинни, будь к нему снисходительна. Я думаю, ты права, и на их семью действительно наложено проклятье. И скорей всего это сделал… Темный Лорд или его родственнички. А его дед на самом деле был таким, как описывает его твоя бабушка. Только не спрашивай, откуда мне это известно, – быстро добавила она, заметив, что Джинни хочет задать ей кучу вопросов. – А сейчас о главном! Зачем вам эта коробка из-под сладостей? – перевела тему Грейнджер.

- Ах, да… - спохватилась Джинни, - нам нужно торопиться. Профессор Стебль попросила нас забрать кое-какие ингредиенты для удобрения Черного мха у бармена в «Кабаньей голове». Их я предполагала положить в эту коробку. Одна я туда идти опасаюсь, а этот… хоть плохенький, но мужчина.

- Ты пойдешь в «Кабанью голову»? – испуганно переспросила Гермиона. – Это опасное место! Не ходи!

Она схватила Джинни за рукав и уже придумала слова, чтобы отговорить подругу от этой прогулки. Ей не хотелось, чтобы Джинни столкнулась там с Роном и Миллисентой. Но Джинни была настроена решительно.

- Не беспокойся, Гермиона, я сумею постоять за себя… и даже за него, - не заметив, что подруга пытается ее удержать за рукав мантии, Джинни стремительно направилась к Биллу.

- Жди меня в «Трех метлах» через полчаса! - крикнула она на прощание.

Гермиона вздохнула, понадеявшись, что все обойдется, что Рон и Джинни не встретятся в «Кабаньей голове». Еще немного понаблюдав за тем, как Джинни отчитывает Билла и практически тащит его в сторону «Сладкого королевства», она развернулась и поспешила в паб.

В помещении было довольно людно. Многие студенты, так как погода была не самой располагающей к прогулкам, проводили свое время здесь. Оглядевшись, Гермиона увидела свободный столик в углу зала и поспешила к нему. Усевшись, она стала ждать официантку, чтобы сделать заказ. Посматривая на посетителей, она заметила, что в противоположном углу за богато накрытым столом сидят Малфой, Забини, Паркинсон и Гринграсс. Гермиона очень порадовалась, что ей посчастливилось занять место подальше от этой теплой компании. Бросив взгляд на их столик, она отвернулась к окну. Конечно, она с удовольствием понаблюдала бы за ними, но ей не хотелось, чтобы Забини, заметив это, опять начал посылать ей улыбки и воздушные поцелуи и… на удивление Гермионы, ей почему-то было неприятно смотреть, как Дафна Гринграсс улыбается Малфою и пытается как будто нечаянно к нему прикоснуться.

Доволен был и Забини. Весь день он думал, как бы так изобразить свидание с Грейнджер, чтобы все, а в частности и Драко, поверили, что свидание было реально обговорено заранее. Если вчерашний неприятный разговор с Малфоем Блейз и Панси решили не вспоминать, то есть вести себя с ним как обычно и делать вид, что ничего такого не произошло, то вот как им быть с вымышленными отношениями Блейза и Гермионы, они не пришли к общему мнению. Они даже решили подыграть словам Дафны, которая, как известно, доложила Малфою о их «неземной любви», поэтому весь день исправно сдували друг с друга пылинки, смялись над шутками друг друга и даже держались за руки, идя в Хогсмид. Драко вначале недоверчиво посматривал на них и не разговаривал, но к концу прогулки оттаял и даже выдал несколько невинных шуток про их такую неожиданную взаимную привязанность. А уж в «Трех метлах», после того как Блейз силой своего обаяния уговорил мадам Розмерту заменить в их кружках пиво на фирменную медовуху, разговор оживился, к вчерашнему никто не возвращался, и все трое с удовольствием наблюдали за потугами Дафны очаровать Драко. У Забини было несколько вариантов того, как он обыграет свидание с Грейнджер, вернее того, что о нем расскажет. Ведь он предполагал, что выберет удачный момент, уйдет на четверть часа из паба, а потом вернется и расскажет всем удивительную и захватывающую историю… Еще вчера днем он хотел рассказать историю любви, сегодня же, после вечерней беседы с Драко, он решил поведать всем историю расставания. Панси же предлагала ему вообще никуда не ходить, а просто сказать, что он проигнорировал встречу и тем самым дал понять Грейнджер, что между ними все кончено. Но Гермиона преподнесла ему подарок, явившись в паб одна, без своих неуравновешенных дружков. Как только Блейз увидел ее и понял, что она одна, он решил действовать, а поскольку такого варианта развития событий он не предполагал и не составил хитроумного плана поведения на такой случай, то решил импровизировать… Удостоверившись, что Малфой заметил и появление Грейнджер, и то, что она одиноко сидит за своим столиком, Блейз театрально воскликнул:

- Леди и джентльмены, вынужден вас покинуть. У меня… так сказать, встреча!

Он вскочил из-за стола и, не дожидаясь, пока Панси среагирует на его слова и действия, быстрым шагом, распихивая посетителей, направился к столу Грейнджер.

Гермиона заметила его приближение и, на удивление Забини, расплылась в улыбке, чем немного озадачила его. Но он решил играть свою роль до конца. Поэтому, лучезарно улыбнувшись в ответ, присел за ее столик и промурлыкал:

- За что я удостоен такой очаровательной улыбки?

Гермиона, не переставая улыбаться и смотря парню в глаза, в тон ему ответила:

- Ты же за этим пришел?! Чтобы я тебе улыбнулась. Чтобы это заметил Малфой, приревновал тебя, и у тебя с ним началась бурная личная жизнь. И чем скорее я это сделаю, тем быстрее ты отсюда уйдешь.

- Ах, недаром тебя называют самой умной ведьмой в Хогвартсе! – воскликнул Блейз, схватил Гермиону за руку и начал самозабвенно целовать ее пальцы.

– Ты угадала, ты права! Так оно и есть! – шептал он между поцелуями.

- Ты переигрываешь, Забини! – недовольно шипела Гермиона, пытаясь выдернуть руку из цепких пальцев парня.

- Да? – невинно поинтересовался он, отпуская ее руку. – Хотя, думаю, ты права! Не нужно было увлекаться поцелуями!

- Теперь можешь уходить! Я тебе улыбнулась, ты осыпал меня поцелуями. Твоя миссия выполнена, - уже серьезно сказала Гермиона, подавляя в себе желание продезинфицировать те места, которых касались губы Забини, или хотя бы просто обтереть руку салфеткой.

- Но не в полной мере, - так же серьезно ответил Блейз.

- Что ты еще хочешь? – устало спросила она.

- Я хотел бы извиниться.

Гермиона удивленно посмотрела на собеседника, не понимая, что он имел в виду и, главное, не зная, как реагировать на его слова, поэтому молча ждала продолжения. Блейз же пытался найти слова, чтобы донести до нее всю силу своего раскаяния.

- Что будете заказывать, молодые люди? - мило спросила официантка, которая уже две минуты стояла около столика и ждала, когда на нее обратят внимание.

Ее вопрос, прозвучавший для Гермионы и Блейза неожиданно, позволил обоим ненадолго забыть их страхи, волнения, непонимания и сосредоточиться на обдумывании ответа официантке.

Девушка, улыбаясь, ожидала ответа от этой странной пары. Она, как и полагается, вначале ждала ответа от мужчины, надеясь, что он закажет что-нибудь себе и своей девушке, но встретившись с его пустым взглядом, поняла, что юноша обдумывает по меньшей мере ограбление банка, а никак не заказ пива и закуски. В надежде, что его подружка окажется более адекватной, официантка перевела взгляд на нее. Но и тут бедной официантке не повезло. Как ей показалось, вид у девушки был весьма непрезентабельный, а взгляд туповатый. И официантка засомневалась, поняла ли эта странная девчонка ее простой вопрос и осознает ли, где она находится.

- Два сливочных пива, - вместе произнесли Гермиона и Блейз.

- Это все? – обрадовано уточнила официантка, надеясь на отрицательный ответ.

- Да! – опять одновременно ответили эти двое.

«Какая гармоничная пара! Он думает о великом, она, по всей видимости, полная дура, а отвечают одинаково. Гармония!» – уже искренне улыбаясь, думала официантка.

«Какой жадный и скупой! Мог бы еще что-нибудь заказать», – неожиданно для себя подумала Гермиона и сама же удивилась этой мысли.

«Интересно, с кем она тут встречается? Точно не для меня заказала вторую порцию пива – озабоченно подумал Блейз. – Неужели для Уизли? Надо поскорее сматываться. Не хочется встревать в разборки».

- Это все, - нервно подтвердил Блейз, и официантка удалилась.

- Что, уже передумал? – возобновила разговор Гермиона.

Она, конечно, подождала, когда Забини сам продолжит начатое, но, так как парень был увлечен разглядыванием ног удаляющейся официантки, решила поторопить его. Ей не очень приятно было находиться с ним за одним столом, она опасалась, что кто-нибудь расскажет Гарри о том, что ее видели в компании Забини, и Гарри опять начнет истерику, и не факт, что ей удастся и в этот раз вывернуться. Поэтому Гермиона хотела поскорее закончить разговор.

- Нет, не передумал! - как-то воинственно ответил парень, переводя взгляд на нее. – Так вот… на чем я остановился?

Пытаясь собраться с мыслями, Блейз провел рукой по волосам и вздохнул.

- Ты хотел извиниться, - напомнила девушка.

- Да, я хочу извиниться перед тобой, Грейнджер, за тот случай… с письмом.

Гермиона судорожно начала вспоминать, когда и при каких обстоятельствах Забини писал ей письма, но ни письма, ни записки от него, ни даже двух слов, нацарапанных им на клочке пергамента она, разумеется, не вспомнила, поэтому недоуменно спросила:

- Я тебя не понимаю. Что за случай с письмом? Я от тебя, слава Богу, никаких писем не получала, тем более таких, за которые тебе нужно извиняться.

Эти слова могли бы навести Блейза на понимание того, что Грейнджер не придала значения тому инциденту с письмом, которое Малфой отнял у нее и принялся читать вслух, и вообще забыла этот случай, но слова матери, что любая женщина такое запомнит и отомстит, всплыли в его памяти, поэтому он подумал: «Какая актриса! Умело делает вид, что не понимает, о чем это я. И все-таки она самая умная ведьма, разумеется, после моей мамы, раз так быстро придумала, как извратить мои слова в нужном ей направлении».

- Я тоже этому рад! – воодушевленно продолжил он. – Зато ты получала письма от Крама, где он писал тебе… разные интимные подробности и…

Блейз замолчал, надеясь, что своими словами, сказанными язвительным тоном, он вызовет смущение у Гермионы, но он ошибся…

Хотя…

Его слова все-таки вызвали у нее смущение, но намного позже, когда он уже не ждал этого и не так пристально за ней наблюдал. А сразу после того, как Гермиона услышала эту фразу, она как всегда начала усиленно думать… размышлять… анализировать… делать выводы. У нее не было времени смутиться, потому что она вспомнила, какие именно фразы успел прочесть вслух Малфой из письма Виктора, а также какие слова были написаны в той половине письма, которая осталась в руках Драко. Размышляла над тем, успел ли Малфой прочитать и, соответственно, рассказать своим дружкам поистине интимные моменты, которые упомянул Виктор в начале своего письма, те, которые Гермиона скрывала даже от своих друзей. A пока этот мыслительный процесс шел, она смогла спокойно и довольно удивленно сказать:

- Я не понимаю, о чем ты…

Блейз, еще раз восхитившись ее актерским талантом и хитростью, пояснил:

- Я хотел бы извиниться за тот случай с письмом Крама к тебе, – заметив, что Гермиона смотрит на него с непониманием, он уточнил: - Малфой забрал у тебя письмо… письмо Крама, адресованное тебе, и начал зачитывать его вслух. А мы слушали, смеялись… А затем еще в гостиной Слизерина читали ту половину письма, что осталась у Драко. Читали… смеялись… думали всякие гадости.

«Так вот оно что! Малфой послал его извиниться! Наверняка думает, что я напишу об этом Виктору. Опасается, что Виктор может обидеться и настроить своего отца против семейства Малфоев. Ведь Виктор рассказывал, что весь зарубежный бизнес Малфоев связан с семьей Крама. Этот подлец опасается, что я нажалуюсь Виктору, и поэтому отправил извиняться своего мерзкого дружка, – со злостью думала Гермиона. – Что ж сам не подошел и не попросил прощения? Боится? Кого? Меня? Виктора? Общественного мнения? Своего папочку? В любом случае Малфой - трус!»

- Это тебя Малфой подослал ко мне с извинениями от его лица? – язвительно спросила она у Блейза. – Не думала, что вы, слизеринцы, добровольно и безвозмездно начнете рассыпаться в извинениях друг за друга. Значит, он тебе или заплатил, или запугал, или приказал…

- Нет! – резко перебил ее Забини.

Он не очень понял ход ее мыслей и поэтому немного растерялся от ее вопроса. Блейз хотел поразмышлять, какие его слова навели Гермиону на мысль о том, что он извиняется не за себя, а за Драко. Хотел выяснить, на каком основании она так думает о слизеринцах, желательно с примерами из жизни. С его языка уже слетали вопросы и опровержения. Желание оспорить ее слова, вступить в жесткую дискуссию переполняло его. Но здравый смысл победил. Он понимал, что не это есть его цель, его цель на сегодня - это извиниться перед Грейнджер за лично свое поведение, в надежде, что она, когда будет мстить за нанесенное ей оскорбление, учтет сей факт и в лучшем случае простит его и оставит в покое, в худшем - попросит свою подружку напустить на него Летучий сглаз. Поэтому Блейз, проигнорировав ее реплики, твердо сказал:

- Нет! Малфой не подсылал меня извиняться за него. Я хотел попросить прощения лишь за свои действия и слова.

Теперь уже Гермиона не понимала происходящего. Она уже в подробностях вспомнила «тот инцидент с письмом», проанализировала сегодняшние слова Забини и пришла к выводу, что ему не за что извиняться. По ее мнению, Блейз не сделал ничего такого, что бы могло ее задеть или обидеть. Также она поняла, что ставит ему в вину только то, что он уже который раз компрометирует ее перед друзьями своими донжуанскими выходками и не раскаивается в этом. Понимание этого еще больше разозлило Гермиону, и она нервно постучала пальцами по столу.

Блейз понял ее жест как жест нетерпения. Ему и самому уже хотелось побыстрее высказать все то, что он придумал после разговора с матерью. Поэтому он, не дожидаясь, когда она начнет выражать свое нетерпение словами, начал быстро говорить:

- Я хочу извиниться за то, что тогда не остановил Малфоя, что позволил ему читать… читать твою личную переписку. Извини меня за то, что смеялся в тот момент… и над словами Крама, и над тем… что произошло потом. Прости, что еще тогда, когда это все произошло, не забрал у Малфоя ту половину письма, что он успел вырвать из твоих рук, и не вернул тебе. Я сожалею, что веселился вместе со всеми, когда мы читали эту половину письма. Сейчас я понимаю, что ничего смешного во всей этой ситуации нет. И, подумав, я понял, что тебе должно было быть обидно, досадно и неприятно. Так что прости меня, что, поддавшись сиюминутному удовольствию, которое заключалось в желании унизить тебя и посмеяться над тобой, над твоими чувствами, не остановил Драко, потакал ему, смеялся над тобой и над Крамом, думал и говорил гадости про вас. А еще хочу, не дожидаясь твоих просьб, сразу сказать, что половина письма Крама находится сейчас у Драко. И я при любых обстоятельствах не смогу забрать это письмо и вернуть тебе, я за это тоже заранее извиняюсь. Пойми, это не от меня зависит! Драко никогда не отдаст мне его. И я просто… просто не смогу вернуть тебе эту половину письма. Но я обещаю, даже торжественно клянусь костями своих предков, что если он попытается навредить тебе или оскорбить тебя при помощи этого клочка пергамента, я приложу все силы, чтобы остановить его! В общем, прости меня за все…

Какими-то остатками сознания Блейз понимал, что его заносит, что он говорит что-то лишнее. Но он верил, что говорит все это, хотя и искренне, но без особого на то желания, а лишь потому, что так нужно. Только опасение, можно сказать, страх, что Грейнджер может отомстить лично ему - не так ужасно, как Драко, но не менее болезненно, - заставил его извиняться. Он старался смотреть ей в глаза, надеясь, что выражение его лица, которое выражало глубокое сожаление, произведет на нее нужный эффект и она поймет его и простит.

В начале речи парня Гермиона, глядя на него, все еще сомневалась в искренности его слов. Ей казалось, что он ведет какую-то игру, непонятную ей. Она думала, что он и его слизеринские дружки во главе с Малфоем задумали какой-то хитроумный план с целью посмеяться над ней в очередной раз. Ей казалось, что, какой бы ответ она ни дала на оправдания Блейза, все равно все ее слова будут использованы против нее. Гермиона наблюдала за выражением его лица, надеясь уловить признаки того, что он врет… издевается… потешается. В конце его речи она поняла, что права.

«Не может слизеринец, тем более Блейз, вот так просто принести извинения! – таков был вердикт Гермионы. – Значит, все, что он говорит сейчас, - часть какой-то изощренной игры, правил которой я не понимаю. Значит, нужно установить свои правила! Какой реакции он от меня ждет? Есть два варианта… Я его прощаю, говорю, что в этом нет его вины и жалею его, бедняжку, за то, что он такой слабохарактерный, что не может пойти против Малфоя. Или? Или я его не прощаю, обвиняю его в той же бесхарактерности, в трусости, смертельно обижаюсь и даже, может быть, расплачусь. Я не знаю точно, чего он от меня ждет. Скорее всего, у них продуманы действия на оба варианта, значит, нужно выкинуть что-то неожиданное…»

Сказано, вернее, подумано - сделано.

- И скажи мне, пожалуйста, Забини, над чем же вы так упоительно, долго и много раз смеялись? Неужели над словами Виктора Крама?! – довольно враждебно поинтересовалась она.

Блейз опешил от ее вопросов и тона. Он не очень понимал, почему его такой душевный монолог был воспринят так агрессивно, а его слова - истолкованы так превратно. Он вдруг вспомнил, как мать постоянно говорила ему: «Сынок, женская логика непостижима! Не старайся ее понять, все равно ошибешься». Сейчас он прочувствовал это в полной мере. Если он и был согласен с этой фразой в отношении таких безмозглых красоток, как Дафна Гринграсс или Лаванда Браун, которые, по его мнению, сами себя не всегда понимали, то от рациональной Грейнджер он ожидал более адекватного поведения.

- Я не помню. Просто смеялись, – пробормотал он.

- Нет, меня не устраивает такой ответ! – жестко сказала Гермиона. – Ты же хочешь, чтобы я тебя простила? Поэтому я хочу подробностей, – уже более ласково продолжила она. - Так что расскажи-ка подробнее, над чем вы там все смеялись?

«Да… общение со слизеринцами, даже такое мимолетное, плохо на меня влияет, – с небольшим огорчением подумала девушка. – Вот и докатилась до шантажа».

«Да… что это я растерялся?! Повешу все на Малфоя. Все равно она его ненавидит. Подумаешь, будет ненавидеть еще больше. Главное, чтобы меня простила», – пришла в голову Блейза гениальная мысль.

Сказано, вернее, подумано - сделано.

- Понимаешь, Малфой выразил предположение, что Виктор врет.

- И в чем же Виктор солгал, по мнению Малфоя? – недоуменно спросила Гермиона.

- Ты же знаешь Драко, – обреченно махнул рукой Забини. – Сказал, что не может чистокровный волшебник писать магглорожденной волшебнице такие слова, что ты сама пишешь себе эти письма от имени Крама, что не может чистокровный волшебник испытывать восторг от прикосновения к магглорожденной и ему не могут нравиться поцелуи с ней. А если ему это все понравилось, то он автоматически становится предателем крови. Но Крам, как чистокровный волшебник, не может быть предателем крови, значит, ты его приворожила, подлила Амортенции или сама себе пишешь эти письма. Разумеется, ты понимаешь, что Малфой заменял слова «магглорожденная волшебница» на… более емкое определение. А я… а я верил… и смеялся… прости…

Вот теперь Гермиона поверила его словам. Удивлялась сама себе, но верила. Взгляд Забини как будто сквозь нее, когда он произносил все это, интонации, в которых была слышна боль, навели ее на мысль, что именно то, что говорил сейчас Забини, и заявлял Малфой, читая письмо Крама к ней.
И она была права. Хотя бы частично, Блейз в данном случае не врал. Все это, и даже в более грубой форме, высказывал ему Драко, но относилось это не к Гермионе и Виктору. Когда-то, два года назад, Малфой почти такими же словами отчитывал его, и все это относилось к нему, Блейзу, и девушке, которую он полюбил и по наивности считал, что сможет противостоять обществу, семье, друзьям и самому себе. Но он не смог… и в большей степени слова Малфоя подорвали его уверенность в себе, и он совершил самый отвратительный поступок в своей жизни.

Если Забини испытывал угрызения совести, то Гермиону накрыла неконтролируемая злость.

- Так значит, Малфой утверждает, что Виктору было противно со мной целоваться из-за того, что я магглорожденная? – спросила она сквозь зубы.

- Да, как-то так, – подтвердил Блейз, радуясь, что его план - свалить все на Малфоя - удался.

- Значит, он утверждает, что Виктор врал о своих чувствах, в том числе в этом письме?

- Да, как-то так, - сочувственно произнес Блейз.

- И ни один чистокровный волшебник не может испытывать ко мне симпатию, не говоря уже о более высоких чувствах? Так? – злобно настаивала Грейнджер.

Блейз наслаждался ее злостью, которая струилась в каждом ее слове, и с удовольствием подтвердил ее утверждения кивком головы.
Очередной сердитый вопрос не успел сорваться с губ Гермионы, так как она заметила приближающуюся к их столику официантку, которая наконец-то несла их пиво.

Поставив кружки с пивом перед заказчиками, официантка душевно улыбнулась. Она работала в «Трех метлах» только три дня, и пока ей встречались только замечательные люди, например, как эта влюбленная парочка. Девушка представления не имела, кто это, но ей нравились эти молодые люди, и она верила, что они симпатизируют друг другу.

Блейз и Гермиона одновременно положили на стол перед официанткой деньги, оплату за заказ. Девушка удивлено уставилась на монеты. Заметив ее недоумение, Забини присмотрелся и понял, почему она изумленно смотрит на деньги. И он, и Грейнджер положили на стол сумму за два пива, а несчастная девушка, по всей видимости, не знала, чьи деньги ей нужно взять.

- Грейнджер, ты что, хочешь оплатить мое пиво? – потрясенно прошептал он.

Гермиона на мгновение задумалась и потянулась к своим деньгам. На удивление Блейза и официантки, она забрала только часть монет, тем самым оставив на столе сумму оплаты только за свой заказ.

- Грейнджер, ты что, издеваешься? Я вообще-то джентльмен! – негодующе воскликнул Забини. – У нас свидание, а это значит, что я за все плачу!

- Свидание - это так романтично! – воскликнула официантка и, беря деньги Блейза, продолжила восхищаться на повышенных тонах: – Ах, какой джентльмен! Привыкай, красавица! За все должен платить мужчина!

- А что взамен? – зло спросила Гермиона, ни к кому, по сути, не обращаясь.

- Взамен? – смеясь, продолжила официантка, кладя деньги себе в карман. - Надежду!

Послышался смех с соседних столиков, и официантка, подмигнув Гермионе, очаровательно улыбнувшись Блейзу и неодобрительно посмотрев на смеявшихся, удалилась.

- Так значит, у нас свидание? – невольно глядя на Забини, сразу же спросила Гермиона

- Конечно! – уверенно ответил тот. - Сидим вдвоем, я оплачиваю выпивку, все окружающие думают, что у нас свидание. Значит, у нас свидание.

Блейз надеялся этим набором слов навести ее на размышление, а потом и на разговор о сути свиданий и о том, как внешний антураж способствует неправильному восприятию действительности у пьяных посетителей паба.

- Так вот о каком свидании говорил Малфой! – злобно прошипела Гермиона.

- Значит, ты уже давно напел ему, что у нас с тобой свидание. Но зачем?

И снова Гермиона поразила Блейза своим умением анализировать и своей женской логикой. Он растерялся и не знал, что ответить… поэтому сказал правду:

- Чтобы он ревновал.

Облокотившись на стол, Гермиона чуть наклонилась в сторону парня и негодующе прошептала:

- Ты противоречишь сам себе, Забини!

- Это еще почему? – наигранно возмутился он и тоже наклонился поближе к ней: – У меня все предельно логично и ясно.

- Потому что вначале говоришь, что Малфою противна одна мысль о прикосновении ко мне, а сейчас - что он вдруг воспылал ревностью от того, что у нас якобы свидание.

- Так это не я! Это Малфой сам себе противоречит, – со вздохом ответил Блейз. – Его чувства и воспитание спорят. Он просто жаждет прикоснуться к тебе, но его воспитание от одной такой мысли вздрагивает от брезгливости. Но недавно я понял, что его чувства и желания никогда не победят его воспитание. Была бы ты хотя бы полукровкой, все было бы намного проще. Ему хотя бы не так противно было бы с тобой целоваться.

- Так значит, ему противно со мной целоваться? – воскликнула Гермиона, а потом, поняв, что сболтнула лишнего, быстро добавила: – Было бы. Гипотетически.

- Его колотит от одной мысли об этом.

- Так он что, думает об этом?

- Думает, но сильно пугается своих же фантазий.

- И ты решил его еще больше напугать?

- Зачем это?

- Чтобы он испугался своей ревности.

- Отчасти. Но, в основном, чтобы он понял, что любовь не зависит от статуса крови.

- И что, он понял?

- Думаю, нет. Мне кажется, он просто не знает, что такое любить…

- А ты знаешь?

- А я знаю…

- И ты понял, что любовь не зависит от статуса крови?

- Представь себе, понял… и понял давно…

- И кто же помог тебе это понять? Кому же так не повезло быть объектом твоей любви?

Весь диалог происходил быстро и почти шепотом. Они наклонились друг к другу через стол и почти соприкасались лбами. Последние слова Блейза потрясли Гермиону и дали ей пищу для размышлений. Блейз уже давно приметил, что если Грейнджер прищуривает глаза и закусывает нижнюю губу, то значит, она решает в уме очень увлекательную теорему, а ему не очень хотелось, чтобы он, его чувства, его жизнь были этой теоремой. Поняв, что его слова могут навести ее на размышления, он тут же добавил:

- И я хотел, чтобы он не думал плохо о Краме.

- Или о тебе? – задумчиво произнесла Гермиона.

- Или обо мне, – тихо сказал он, признавая свое поражение.

Они смотрели друг другу в глаза, находясь в непозволительной близости.
Его руки дрожали, губы кривились в горькой усмешке, во взгляде струилась безысходность и страх. Из его слов она поняла, что он любит… искренне и безнадежно.

Блейз смотрел на Гермиону с испугом. Он только что нарушил все правила. Он только что частично проговорился о своих чувствах, можно сказать, врагу. Врагу умному, изворотливому, жаждущему мести. Нет, Блейз был в ужасе. Он был убежден, что Грейнджер все правильно поняла. Ему казалось, что Гермиона определенно знает, что кроется за его словами. Забини почему-то был уверен, что она давно заметила, на кого он бросает страстные взгляды на собрании старост. Раньше он не задумывался над этим, но в данный момент понял, что если кто-то приглядится к его поведению на собрании старост, то непременно поймет его истинный смысл. Сейчас в ее взгляде он увидел понимание, жалость и всепоглощающую тоску, и это давало ему маленькую надежду, что она не будет использовать полученную информацию против него.

- Я, конечно, извиняюсь, что прерываю вашу столь интимную беседу, но около входной двери, во-первых, очень холодно стоять, а во-вторых, там я мешаю посетителям, о чем они оповещают меня в не очень вежливой форме, – вдруг раздался недовольный голос.

Джинни стояла рядом со столиком и, грозно нависая над их почти соприкоснувшимися головами, болезненно морщила лицо, потирая плечо.
По любому сценарию предполагается, чтобы застигнутые в неоднозначной ситуации герои резко отпрянули бы друг от друга и начали невнятно оправдываться. Где-то на задворках сознания и Блейз, и Гермиона понимали, что в данной ситуации должны соответствовать этому сценарию, но появление Джинни, о которой Грейнджер напрочь забыла, а Блейз и вовсе ее не ждал, произвело на них обоих удивительный эффект. Потрясенные появлением Джинни и ее словами, они лишь повернули головы в ее сторону, недовольно уставившись на нее. Все-таки Джинни прервала такой увлекательный диалог.

- Я честно дала вам время, чтобы поцеловаться, но… - начала оправдываться Уизли после того, как поняла, что эти двое не собираются реагировать на ее присутствие иначе, чем недоуменными и испуганными взглядами. – Вы как-то медлили. А мне, еще раз повторяю, некомфортно было стоять у входной двери. Можно сказать, это было опасно для моего здоровья.

И она, болезненно морщась, провела по своему плечу рукой, пытаясь при этом удержать в другой руке пресловутую коробку из-под пирожных.
Гермиона первая пришла в себя и, отодвинувшись от Блейза, озабоченным тоном спросила у Джинни:

- Что у тебя с плечом?

- Ах, мелочи! – счастливо сказала та, обрадовавшись, что на ее самочувствие наконец-то обратили внимание. – Думаю, это была месть!

- Месть?! – одновременно и испуганно отозвались Гермиона и Блейз.

- Да! – самодовольно ответила Джинни и расплылась в довольной улыбке, чем еще больше озадачила Забини и Грейнджер. - За то, что я все-таки переспорила и теперь в среду тренируется Гриффиндор, а не Когтевран.

- О! – воскликнул Блейз. - Так значит, загонщик когтевранцев… как его там… прямо здесь врезал тебе бладжером?

- Нет, все не так романтично, - усмехнулась Джинни. – Стою я в дверях, наблюдаю за вами. Жду, когда вы поцелуетесь.

- Джинни! – невольно перебила ее Гермиона.

- Хорошо! Жду, когда вы вцепитесь друг другу в волосы, - продолжила та, весело поглядев на подругу, – как вдруг староста Когтеврана с седьмого курса - кажется, ее зовут Тереза, а может и нет, я недавно вошла в состав старост, поэтому еще не выучила имена всех старост… - Джинни немного призадумалась, а потом продолжила свой увлекательный рассказ. – Да, точно Тереза! Так вот, этой Терезе в этот самый момент захотелось выйти из помещения. А тут я стою… на ее пути… в дверях. И, по всей видимости, она вспомнила, что я переспорила ее тогда на собрании старост и теперь среда за Гриффиндором! Поэтому она решила мне отомстить и больно толкнула меня. Теперь мое плечо, которое получило удар ее плечом не хуже бладжера, очень болит.

- Не думала, что она такая мстительная, - удивилась Гермиона.

«А я знаю, что все женщины офигительно мстительные, мне мама сказала», - подумал Блейз.

- Я тоже не думала. И главное, я не очень поняла, зачем она так упорно отстаивала возможность для Когтеврана тренироваться в среду. Она-то ведь не играет в квиддич, - возмущалась Джинни.

- Эм… может быть, у нее какие-нибудь дела в среду? – предположила Гермиона.

- Какие? – вдруг вступил в разговор Блейз. Его голос был тих и напряжен.

- Я не знаю, может быть, тайные свидания? И она не хочет, чтобы команда Когтеврана по квиддичу заметила ее отсутствие в гостиной? – тут же начала строить догадки Джинни.

- Тайные свидания? – шепотом повторил Блейз.

Тон, которым Забини проговорил эту фразу, показался Гермионе на редкость обреченным. А когда она посмотрела на него, то поразилась произошедшей с ним перемене. Если к ней подошел уверенный в себе, довольный жизнью юноша с игривым блеском в глазах, то сейчас она видела поникшего, сутулившегося, крепко сжимающего кулаки парня. В его взгляде ей почудилось отчаяние и глубокая потаенная боль. Неожиданная и потрясающая мысль пришла ей в голову:

«Блейз влюблен в Терезу Рейн».

Теперь весь их разговор, и не только этот разговор, но и странное поведение Блейза и Терезы на собрании старост, приобрели для нее другой смысл. Она-то думала, что Забини садится подальше от Терезы, не смотрит на нее, когда та выступает, отвечает односложно на ее вопросы, потому что девушка - магглорожденная, и он тем самым выказывает ей пренебрежение и брезгливость, а получается, что он вел себя так, потому что влюблен в нее и просто старается, чтобы этого никто не заметил. Гермионе искренне стало жаль Блейза, да и Терезу тоже, хотя ей ничего не было известно о чувствах последней к Блейзу. Из того, что Грейнджер знала о них, она могла сделать вывод, что ни один из них не переступит через свои предрассудки.

А вот Джинни не обратила внимания на состояние Забини, поэтому с еще большим азартом продолжала выдвигать варианты.

- А может, у нее роман с кем-нибудь из команды. Да с тем же загонщиком… как его там… Он симпатичный и такой мускулистый! Может быть, он ее попросил об этом. А она так влюблена в него. Вот и старалась для него.
Гермиона, которая все еще наблюдала за Блейзом, заметила, что с каждым словом Джинни тот сутулится еще сильнее, а кулаки сжимает все крепче. Ей почему-то подумалось, что сейчас парень сорвется с места и побежит бить морду этому загонщику… как его там?

- Может быть, ты не права! – воскликнула Грейнджер, в надежде, что Джинни придумает другую версию, чем обезопасит ни в чем не повинного загонщика.

– Возможно, она не из-за этого тебя толкнула.

- А из-за чего? – недоуменно спросила Уизли. – Я ничего такого не делала. Просто стояла и наблюдала за вами.

Блейз вздрогнул и провел ладонью по лицу, пытаясь не застонать от разочарования. Гермиона ошеломленно смотрела на подругу. Внезапная мысль, что причиной злой выходки Терезы были, скорее всего, она и Блейз, их неоднозначные позы и выражения лиц, которые Тереза могла принять, как это сделала Джинни, за желание поцеловаться, поразила ее. А если короче - это была ревность. Вся свалившаяся сегодня на нее информация мешала Гермионе четко представить и понять происходящее, поэтому она решила обдумать все это чуть позже, например, перед сном, когда ей никто не будет мешать. Сейчас она придумала перевести разговор на безболезненную и безопасную тему.

- Как прошла твоя прогулка с Биллом? – с сочувствием поинтересовалась она.

- О, это ужас, - тут же с энтузиазмом отозвалась Джинни. – Сейчас, только возьму себе стул и расскажу вам эту ужасную историю. О, кстати, я забежала в магазин братьев Дидро и забрала твой заказ. Остальные книги миссис Паркер обещала прислать тебе в течение недели.

Джинни поставила коробку на стол, положила перед Гермионой три связанных розовой ленточкой книги и огляделась в поисках свободного стула. Заметив, что у одного столика таковой имеется, она направилась туда.
Блейз прочитал название верхней книги - «Брачные ритуалы волшебной Англии» - и с испугом понял, что Грейнджер готовит грандиозную месть по сценарию, который описывала его мать.

Воспользовавшись кратковременным отсутствием Уизли, Блейз быстро заговорил:

- Грейнджер, я знаю, что ты там себе много чего напридумывала, но это не так. Все еще хуже. Я по твоему взгляду вижу, что ты о многом догадалась. И я надеюсь, что все это останется между нами. Я не хочу подвергать ее опасности, насмешкам, а может быть даже травле со стороны ее друзей, а в особенности со стороны моих.

- Да, да, я понимаю, - заверила его Гермиона. – Я никому не скажу. Мне очень жаль…

Он не дал ей договорить, перебил, решив применить такие популярные сегодня приемы: смена темы и обвинение во всем Малфоя.

- А все, что я говорил про отношения Малфоя к тебе, к письму, к вашим отношениям с Виктором, - правда. Мне очень жаль… но он никогда не поймет и не изменится. И если ты вдруг надумаешь мстить, - он многозначительно постучал по книгам, - то надеюсь, учтешь мое чистосердечное признание и раскаяние, что я-то извинился… и изменился.

Прием сработал. Обида, гнев, злость, которые она испытывала, когда Блейз рассказывал ей о взглядах Малфоя, вернулись, поэтому непонятные и неожиданные слова о мести легли на благоприятную почву.

- Теперь у меня есть стул! – победно сообщила Джинни, подойдя к столику.

Блейз соскочил с места и, обворожительно улыбаясь, сообщил:

- Я вас оставлю, что-то у меня нет желания слушать ужасные истории. Было приятно поболтать, Грейнджер. Сочувствую по поводу твоего плеча, Уизли. Засим откланиваюсь. Счастливо оставаться.

Не дожидаясь ответа, Блейз развернулся и пошел к столику, где его ждали друзья.

- Вот зараза! Дождался, пока я схожу за стулом, принесу его сюда, а потом с чистой совестью, да еще такой довольный, освободил мне место, – негодующе воскликнула Джинни. – Мелкий пакостник!

Она уселась на стул Блейза и продолжила:

- О, ты пиво заказала? Здорово! Так вот, слушай…

Полчаса Гермиона вполуха слушала рассказ Джинни. На главный вопрос, который волновал Грейнджер прежде всего, Джинни дала ответ в начале своего повествования. На робкий вопрос Грейнджер, видела ли Джинни кого-нибудь знакомого в «Кабаньей голове», та ответила, что не встречала никого из знакомых ни в самом пабе, ни по дороге туда или обратно, и что все известные ей люди вряд ли бы посещали такое сомнительное заведение по причине своей добропорядочности.

Дальнейшие злоключения подруги не интересовали Гермиону, и она, делая вид, что слушает ее, в уме продумывала план мести Малфою. В данный момент времени Гермиона, проанализировав разговор с Забини и поведение Малфоя за все шесть лет, которые она его знает, в общем и, в частности, его поведение в случае с письмом, пришла к выводу, что Драко Малфой вполне заслуживает мести. Хотя слово «месть» было для Гермионы неприемлемо, даже в мыслях, и поэтому она заменила это его на другое - «доказательство». Ей жутко захотелось доказать Малфою, что он не прав, что любовь не зависит от статуса крови, так же как не зависят от этого желание прикосновений, наслаждение от поцелуев и удовлетворение от занятий любовью. Доказать, что письмо Виктора не вымышленное и он на самом деле чувствовал то, о чем в нем писал. И пока Джинни разглагольствовала о том, какой Билл тупица, Грейнджер придумала, как открыть глаза Малфою на его неправильную точку зрения. И начать воплощать этот фееричный план она решила во вторник. Раз он жаждет с ней свидания, он его получит… но не в том виде, в каком ожидает.

Разработку грандиозных планов прервала Джинни, которая захотела непременно показать подруге содержимое своей коробки. Минут десять Джинни Уизли демонстрировала сушеных пауков, которых передал ей бармен «Кабаньей головы» и которые пойдут на удобрение Черного мха, рассказывая при этом, как каждый вид пауков действует на его рост. Гермиона вежливо кивала головой и восхищалась в положенных местах. Наконец, закончив свой поучительный рассказ, допив пиво Блейза, Джинни вдруг вспомнила, что ровно в семь они договорились встретиться с Роном у Визжащей хижины. Времени добежать до нее у Уизли и Грейнджер оставалось десять минут. Поэтому подруги быстро собрались и покинули паб. По дороге Гермионе пришлось рассказать Джинни, зачем Блейз подсел к ее столику. Уже давно Грейнджер так много не врала. Но суть ее сумбурного рассказа заключалась в том, что Забини будто бы подошел к ней извиниться за то, что сегодня за завтраком делал ей компрометирующие намеки, чем, как он заметил, очень разозлил Гарри. Он очень сожалел о своем поведении и обещал больше не нервировать Поттера.

Блейз тоже давно так много не врал, примерно со вчерашнего вечера. Как только он вернулся за столик, где его ждали Драко, Панси и Дафна, то сразу же начал сочинять. Он был уверен, что его друзья наблюдали за ним и Гермионой, и, хотя они не могли слышать их разговора, но, по всей видимости, тоже, как Джинни и Тереза, наблюдали их неоднозначные позы. И он оказался прав. Первой на него накинулась Дафна, которой не понравилось, что Блейз так непозволительно близко общался с грязнокровкой. На что Блейз ответил, что вынужден был так поступать, что это Грейнджер была инициатором несостоявшегося поцелуя, что он-де отбивался как мог, что сказал ей, что они не пара, что он пошутил, оказывая ей разные знаки внимания, а она, дура, повелась и на что-то начала надеяться. Дальше шел долгий рассказ, как Грейнджер расстроилась из-за его слов, от того, что они не могут быть вместе, а он, Блейз, в то время, что она страдала, испытывал душевный подъем, потому что ему так легко удалось показать Грейнджер ее место. Дафна восторженно его слушала и хвалила. Малфой недоверчиво смотрел на друга, но молчал, бледнея с каждым его словом. Одна Панси не верила ни одному его слову. По ее наблюдениям, так это сам Блейз расстроился во время разговора с Грейнджер, а в некоторые моменты ей казалось, что Забини сейчас разрыдается на плече у гриффиндорки.

Где-то ближе к концу повествования Драко вдруг произнес вымученным голосом:

- Нет, я думаю, что эту коробку мне больше не вынести!
Вскочил с места и быстро удалился из паба, чем привел в недоуменнее своих друзей. Так как Блейз ни про какую коробку не говорил, они начали оглядываться в поисках подходящей коробки, которая могла так напугать Малфоя. Единственные, у кого на столе стояла коробка, были Джинни и Гермиона. И в то время, когда слизеринцы повернулись в их сторону, Джинни как раз доставала из нее пауков.

- О, господи… - прошептала Дафна. - Неужели гриффиндорцы запугивали Драко пауками?

Блейз тут же подхватил эту идею и начал рассказывать, что его сейчас тоже пытались запугивать и, скорее всего, этих пауков Уизли принесла специально для него.

Много сегодня предстояло врать и Рону. Хотя он надеялся, что его не будут допрашивать с пристрастием, где он был и с кем. Но даже на этот случай у него была приготовлена отличная ложь. Да, Рон не был силен в придумывании словесных уверток, но теперь он был не один… Миллисента мастерски сочинила рассказик на тему «что делал Рон сегодня вечером», в котором ей, Миллисенте, было уделено в разы меньше времени, чем было на самом деле. Рон надеялся, что он повторит придуманное ею и ему поверят. Ведь они даже прорепетировали предполагаемую беседу Рона и его друзей, и Миллесентой было придумано несколько провокационных вопросов от имени Гермионы, на которые Рон блестяще ответил. Так что сейчас Рон стоял у Визжащей хижины в ожидании Джинни и Гермионы, старательно делая вид, что ему очень плохо и грустно, тогда как на самом деле ему было хорошо и весело.
Миллисенте тоже было хорошо и весело, причем даже больше, чем Рону. Ведь ей не придется врать, потому что вряд ли ее кто-нибудь спросит, чем она занималась в Хогсмиде, а если вдруг и спросят, то она всегда найдет, что сказать.

Один Невилл Лонгботтом не врал. Придя с отработки, он написал бабушке письмо, где рассказал всю правду о том, почему ему назначили наказание и как он его исполнял. И если заглянуть в недалекое будущее, то можно сказать, что бабушка, прочитав его правдивое письмо, очень огорчилась и возмутилась из-за того, что ее бедный единственный внучек был так несправедливо наказан. И она выслала Невиллу коробку шоколадных пирожных, чтобы улучшить его настроение и за то, что он написал ей правду.
Невилл очень обрадовался бабушкиному подарку и решил непременно поделиться с друзьями сладостями… завтра… в понедельник.

- Итак, как же влияет на психику человека социум, где конкурентные отношения преобладают? - сказал Гарри во сне, и Рон понял, что Поттеру опять снится сон про Воландеморта, и он треснул друга подушкой по голове, а затем быстро лег в постель и притворился, что спит, а Гарри подумал, что ему опять досталось от Темного Лорда…