Утро среды для гриффиндорцев выдалось суетливым. Все, кто был в курсе вчерашнего происшествия, суетились молча, пытаясь занять себя какими-нибудь ненужными делами, лишь бы нечаянно не начать обсуждать все это. Никому не хотелось расстраивать Гермиону. Каждый хотел быть верен данному вчера слову. Сама Гермиона была благодарна своим друзьям, их молчание позволило ей еще раз поразмыслить о произошедшем. Утренние размышления повторили путь ночных и ни к какому определенному выводу не привели, отчего она немного приуныла, но решила не придавать этому значения и поскорее забыть об этом злосчастном поцелуе с Малфоем. А также дала себе обещание больше не играть в карты. В результате общих усилий во время завтрака за столом говорили о чем угодно, только не о вчерашних итогах исполнения желаний. Задание Рона тоже не обсуждали, понимая, что если начать разговор о Миллисенте, то он непременно перейдет на тему Малфоя и Гермионы. Беседы за столом велись бурные, и всё потому, что удобнее было смотреть на собеседника, чем ненароком бросить взгляд на слизеринский стол, что могло повлечь за собой неожиданный смех. За столами Когтеврана и Пуффендуя те, кто был в курсе вечерних происшествий, вели себя так же, как гриффиндорцы, то есть разговаривали о разных посторонних вещах и старались не смотреть на слизеринцев.

Но все-таки члены клуба «Левый ботинок» не сдержали обещания. Нельзя сказать, что они распространялись о поцелуе Драко и Гермионы на каждом углу, но между собой обсуждали с удовольствием, предварительно проверив, не видно ли поблизости Грейнджер. Разумеется, Гермиона все же услышала пару таких разговоров. Раздосадованная, она уединилась в библиотеке, где в тиши фолиантов решила переждать активные обсуждения. За книгами время летело быстро. Гермиона намеренно пропустила ужин, поэтому к вечеру проголодалась. Отложив в сторону трактат по Астрономии, она достала из рюкзака коробку с пирожными, которыми сегодня днем ее угостили Джинни, Рон и Гарри. Уизли пирожные прислала мать, которая периодически баловала своих детишек разными сладостями собственного производства. Гарри тоже получал коробки с домашней выпечкой от миссис Уизли каждую неделю, Гермиона же только на Рождество. Раньше ее это немного расстраивало и приводило в недоумение, сейчас же она привыкла и не задавалась ненужными вопросами, тем более, Рон и Гарри, а иногда и Джинни делились с ней присланными лакомствами. Пирожное было превосходно, и Гермиона решила не совмещать два таких приятных дела, как чтение занимательной книги и поглощение вкуснейшего кулинарного шедевра. Когда первое пирожное было съедено, она, наконец, обратила внимание на окружающий мир. Конечно, Грейнджер выбрала самый отдаленный от входа уголок, потому что знала: сюда мало кто заходит. В течение дня максимум человек десять садились за столы недалеко от нее. Сейчас же, в восьмом часу вечера, здесь находились только Гермиона и две пятикурсницы с Когтеврана, которые расположились через три стола от нее. Девчонки о чем-то шептались. Гермиона невольно прислушалась.

- ...да, мама так и сказала! - услышала обрывок фразы Гермиона.

- Но это прошлый век! - чуть громче, чем предполагается в библиотеке, воскликнула другая когтевранка.

- Просто ты - полукровка и жила среди магглов, и, конечно, у тебя другой взгляд на эти вещи, - отстаивала свою позицию первая, - а в магических семьях на это смотрят так.

- Но это... это... дискриминация! - довольно громко выпалила девушка. – Причем по половому признаку!

Гермионе уже не было нужды прислушиваться, потому что девушки перестали шептаться, и их разговор было хорошо слышно.

- Что такое дискри... что ты имеешь ввиду? - спросила подругу блондинка, которая, по всей видимости, являлась представительницей магической семьи.

- Я имею ввиду, что это несправедливость, - пояснила вторая девушка. – По-твоему, парень из чистокровной магической семьи может до брака спать с кем угодно, а девушка, чтобы выйти за него замуж, должна беречь себя до свадьбы?

- Да! Во многих магических семьях есть разные ритуалы, которые... я не знаю, как сказать... в общем, если невеста оказывается не девственницей, то брак считается недействительным и ее не принимают в семью мужа, - с ужасом поведала чистокровная волшебница. - Особенно это практикуется в старинных чистокровных магических семьях.

- А если виновником того, что невеста не девственница, является сам жених?

- Это никого не волнует, - вздохнула собеседница. - А раньше за такое девушку лишали магии и оправляли жить в маггловский мир... и сейчас в некоторых семьях так делают.

- Варварство! - подытожила вторая. – А, может быть, твоя мама рассказывает тебе все это для того, чтобы ты... вела себя благоразумно?

- А в маггловских семьях разве по-другому?

- Конечно! У нас... у магглов - равноправие полов... Моя мама предупредила меня лишь о последствиях внебрачного секса, таких, как беременность и разные заболевания.

Дальше Гермиона не вникала в суть беседы. Она мысленно согласилась с девушкой, которая утверждала, что обычаи магов в брачных обрядах - варварство и дискриминация. А слово «дискриминация» подействовало на нее, как красная тряпка на быка.

"Можно подумать, что на протяжении веков все чистокровные волшебницы были сама добродетель... – почему-то со злостью подумала Гермиона. - Конечно же, нет! И что-то я нигде не читала о массовом изгнании чистокровных волшебниц из магического общества. Да и какие родители или даже мужья, если, конечно, они женились по любви, будут изгонять свою дочь или возлюбленную из семьи? Но эти чистокровные семьи такие заносчивые, - здесь Гермионе вспомнился Малфой, - они вполне могут все еще применять такие ритуалы, о которых говорила эта девушка. А это значит... Одно из двух: или все, кто хочет удачно выйти замуж, настолько запуганы, что не позволяют себе вольностей до свадьбы, или есть какое-то средство, чтобы обойти эти ритуалы".

Размышляя, Гермиона уплетала уже третье пирожное, все еще пристально разглядывая когтевранок.

"Вот, например, Костерост — зелье-лекарство, заставляющее расти заново исчезнувшие кости, либо просто ускоряющее рост костей. Почему же есть зелье, которое позволяет вырасти костям, и нет зелья, которое может восстановить девственную плеву? Скорее всего, такое зелье есть! Но, видимо, оно очень хорошо засекречено. Ведь если подумать... то получится, что будь такое зелье, помогающее вернуть девственность, доступно, то вряд ли бы девушки вели себя так благоразумно и слушались маму. А если такое зелье существует или существовало, то значит, можно найти сведения о нем и сварить его! - победоносно подумала Гермиона. - Вот только зачем мне это? Я не собираюсь выходить замуж за какого-нибудь придурка, для которого эти условности важнее любви! Но для интереса можно попытаться найти хоть какую-нибудь информацию об этом зелье..."

Гермиона так увлеклась своими размышлениями, что не заметила того, что к ее столу уже давно подошел Драко Малфой и наблюдает за ней. Но занимательные мысли и вкуснейшие пирожные, а также то, что Грейнджер всегда чувствовала себя в библиотеке в полной безопасности, ослабили ее внимание и добавили ей беспечности.

"О, последнее… - чуть расстроилась она, заглядывая в коробку, - таких восхитительных пирожных я еще не пробовала... Жаль, я не могу поблагодарить за них миссис Уизли".

Взяв в руки последнее, четвертое по счету, лакомство, она опять посмотрела на девушек за соседним столом, чтобы вернуться к тем увлекательным раздумьям, которые она прервала мыслями о пирожных. Гермиона с наслаждением откусила первый кусочек от этого аппетитного пирожного.

Одна из девушек оглянулась в ее сторону. Реакция девушки немного озадачила Гермиону. Когтевтранка посмотрела вначале на нее, а потом куда-то за ее плечо и, испуганно потупив взгляд, резко отвернулась, а затем начала что-то сбивчиво шептать подружке на ухо, а та, пока ей передавали сведения, выпрямила спину и поправила свои белокурые волосы, а потом тоже оглянулась и бросила удивленный, но вместе с тем и взволнованный взгляд в сторону Гермионы. И опять Грейнджер показалось, что посмотрели не столько на нее, сколько куда-то за ее плечо. Между тем девчонки быстро собрали свои книжки и торопливо покинули библиотеку, больше не оглядываясь и не разговаривая. Гермиона не очень поняла их поведение, но так как больше смотреть ей было не на кого, она обратила внимание на свои руки. Все пальцы были в креме.

«Я, наверное, вся в креме, поэтому они так странно и смотрели на меня. Надеюсь, я взяла с собой салфетки. А... обойдусь и без салфеток. Крем ужасно вкусный! - решила Гермиона, отправила последний кусочек пирожного в рот и начала слизывать губами с указательного пальца крем, а потом со следующего, а затем... тут девушка повернула голову вправо и увидела, наконец, Малфоя, который стоял у ее стола и молча смотрел на нее. Если бы крем был не таким вкусным, то, может быть, Гермиона испугалась бы, вздрогнула или даже сказала что-нибудь гадкое, но крем был просто волшебный и поэтому она молча смотрела на Драко, продолжая свое захватывающее занятие. Она понимала, что нужно что-то сказать, но ведь крем был и на второй руке... Решение пришло мгновенно. Малфой подождет. Весь крем должен попасть ей в рот.

Драко довольно долго искал Гермиону в библиотеке, ведь надо было делать вид, что ты ищешь не кого-то, а книгу, поэтому он подходил к разным стеллажам и некоторое время заинтересованно разглядывал корешки фолиантов. Все то время, что он бродил по библиотеке, он придумывал тему для разговора с Грейнджер. Малфой понимал, что разговора в хорошем смысле этого слова у них не получится, поэтому решил, что достаточно придумать фразу, с которой он начнет свое выступление, а дальше пойдет их обычная беседа на повышенных тонах. В голове крутились десятки фраз, одна обиднее другой. Выбрав из них пятерку, на его взгляд, самых лучших, самых оскорбительных, таких, которые она не сможет проигнорировать и обязательно ответит, Драко в приподнятом настроении продолжил свои поиски. И когда, наконец, он добрался до последнего стеллажа, он увидел ее. Нет, он не подкрадывался к Гермионе, просто шел осторожно, старясь издавать как можно меньше звуков, это все-таки библиотека, где, как известно, нельзя шуметь. Его немного удивило то, что на его приближение не отреагировала ни сама Грейнджер, ни девчонки, за которыми она наблюдала. Он подоспел как раз к тому моменту, когда Гермиона достала из коробки второе пирожное и откусила от него кусочек. Это было самое невинное и в то же время самое эротичное зрелище, которое он когда-либо видел. Никогда раньше Драко не подумал бы, что в том, как девушка ест пирожное с кремом, можно увидеть хоть что-нибудь сексуальное. Но сейчас, глядя на Гермиону, он понял, что очень ошибался.

На ее губах был белый пушистый крем, который она периодически слизывала, прикрывая при этом глаза. Откусывая, она тоже закрывала глаза, и чуть уловимый вздох удовольствия срывался с ее губ. Драко наблюдал за этим действием; мысли его, не задерживаясь и не останавливаясь, переполняли его чувствами и ощущениями, иногда нереальными и несбыточными, иногда вполне возможными и осуществимыми. Начиная с таких как: что пирожное, а в особенности крем, должно быть, очень вкусные, отчего в желудке потянуло, а во рту выделилась слюна, и захотелось непременно сейчас же забрать пирожное и съесть его. Заканчивая совсем непристойными, например, что крем на ее губах вовсе и не крем, и что она прикрывает глаза и томно вздыхает не от того, что проглатывает очередную порцию пирожного. От этих фантазий тело его напряглось, он почувствовал покалывание в пальцах рук и боль в паху от возбуждения. Ему опять захотелось отобрать у нее это злосчастное пирожное и … почувствовать крем с ее губ на своем члене… или хотя бы слизать этот крем с ее губ. На заднем плане Драко слышал разговор девчонок с Когтеврана, но в данный момент плохо понимал смысл их беседы. Если, наблюдая за тем, как она эротично поедает второе и третье пирожное, Малфой еще мог держать себя в руках, то есть сохранять на своем лице высокомерное выражение, контролировать учащенное и тяжелое дыхание, то когда Гермиона вынула из коробки четвертое пирожное, он с трудом подавил стон. Его желания балансировали на лезвии ножа, он понимал, что если будет и дальше любоваться этим зрелищем, то не факт, что он просто не заберет у нее оставшийся кусок и не съест его… В любом случае это будет воспринято плохо, в некоторых случаях даже грозит Азкабаном. Чтобы отвлечься, Малфой, превозмогая себя, перевел взгляд на девчонок за соседним столом. В этот момент одна из них обернулась и заметила Драко и, судя по всему, сразу же рассказала об его присутствии подружке, которая тут же оглянулась и пристально посмотрела на парня. Ему даже хватило сил ухмыльнуться, не сводя с них глаз. Его немного разочаровали их испуганные взгляды на него и то, что они поспешно покинули библиотеку. Теперь Драко ничего не оставалась, как снова перевести взгляд на Грейнджер. Но едва он снова обратил на нее внимание, как пожалел об этом. Гермиона уже проглотила последний кусочек пирожного и с упоением облизывала свои пальцы, которые тоже были все в креме. И это было полбеды. Беда заключалась в том, что она, наконец, заметила его. Неожиданно развернувшись, Гермиона посмотрела на него, но, несмотря на это, продолжала слизывать с пальцев крем. Драко понимал, что нужно что-то ей сказать, обязательно что-то злое и обидное, желательно что-то со смыслом, по возможности громко и резко, зная, что она непременно ответит… Все заготовленные ранее фразы выветрились из головы, он вообще плохо помнил, зачем искал Грейнджер, и сейчас всеми силами пытался отогнать эротические мысли и сказать хоть слово… и ему уже было не важно, какое. Но он ничего не смог придумать, ни одного отвратительного слова, тем более с мало-мальским смыслом, и очень сомневался, что сейчас сможет сказать те глупые или пошлые слова, которые вертелись у него на языке, нормальным голосом, потому что знал, что когда он возбужден, его голос становится хриплым и томным. Тем более, Гермиона смотрела на него, все еще слизывая крем с пальцев, хлопая ресницами, явно давая понять, что она не собирается начинать разговор.

- Ты ешь как свинья, Грейнджер, - неожиданно для самого себя сказал Драко и не ошибся: голос его был хриплым, слова получились какими-то растянутыми, и ему показалось, что ее фамилию он вообще сказал почти шепотом.

- Надо же - истинный аристократ в сотом поколении, и знает, как едят свиньи. Не ожидала, – довольно добродушно ответила Гермиона, продолжая облизывать пальцы.

Драко немного растерялся.

- Все свиньи едят, как грязнокровки.

Если бы он перестал пристально наблюдать за ее действиями, он, может быть, ответил бы более вразумительно, а так получилась какая-то глупость, как он понял позже.

- Какая мудрая мысль! – вдруг рассмеялась она. – Почему ты решил поведать мне ее сейчас? Ведь на протяжении шести лет обучения здесь ты видел, как я ем и как едят другие магглорожденные, и ни разу не высказал своих претензий.

Ее слова поставили его в тупик. Он с трудом понял их смысл.

- Полагаю, здесь вас хоть немного научили манерам, и вы не облизываете пальцы во время обеда.

- Конечно, - ответила она, не прекращая своего занятия, - ведь за обедом не подают таких восхитительных пирожных с кремом.

Драко не привык, что Грейнджер с ним соглашается, и опять у него не было ответа. Он просто стоял и смотрел на нее, пытаясь придумать, как перевести разговор на более понятную ему тему.

Гермиона некоторые время ждала его ответной реплики, которой не последовало, и продолжила:

- Я смотрю, что ты интересуешься магглорожденными, следишь за обедом, не облизывают ли они пальцы.

Как раз на этих словах она закончила с кремом на своих пальцах и начала облизывать губы, на которых тоже был крем. Ее фраза в его воспаленном возбуждением мозгу разлеталась на отдельные кусочки и никак не хотела складываться в одну. А наблюдая, как она слизывает крем со своих губ, Драко совсем выпал из реальности.

- Я наблюдаю не за всеми магглорожденными, а… а… - на полуфразе он сумел остановить себя и теперь опасался, что Грейнджер продолжит ее.

Гермиона же перестала облизываться и удивленно и восторженно уставилась на него. Это был первый раз на ее памяти, когда Драко Малфой произнес «магглорожденные», а не привычное «грязнокровки». И этот ее взгляд произвел на него еще большее впечатление, чем все, что она делала сегодня до этого. Уловив в этом взгляде мимолетное восхищение, Драко не мог понять, чем оно вызвано, но ему это точно понравилось.

- У тебя крем на носу, - почти прошептал он.

- Спасибо, – так же тихо ответила Гермиона, все еще разглядывая его.

Всю абсурдность диалога понимали оба. Гермиона уже отошла от эйфории сладкого пирожного и вдруг подумала, что неспроста Малфой стоит тут и ведет с ней довольно милые беседы.

«Он понял, что это я его целовала!»

От этой мысли она даже вздрогнула и отвела от него взгляд. Щеки ее покрылись румянцем, и в одночасье она представила, как он обсуждает их поцелуй с друзьями, как они смеются хотя бы над тем, что она была в этой треклятой мантии, потому что без нее он вряд ли бы стал с ней целоваться, как они придумывают слова, чтобы сказать ей об этом, да так, чтобы побольнее задеть ее. Значит, весь этот диалог был прелюдией к унизительному монологу Малфоя. Вначале дать ей надежду на то, что он хотя бы чуть-чуть пересмотрел свои взгляды на чистоту крови, а потом выплюнуть ей в лицо, что она ошибалась. И все это из-за дурацкого поцелуя.

«Но как он узнал? Значит, кто-то проболтался. И теперь обо мне будут ходить нелицеприятные слухи».

От всех этих мыслей Гермионе захотелось расплакаться. Дыхание сбилось, ресницы задрожали, и чтобы хоть как-то отвлечь себя от слез, она схватила свой рюкзак и занялась поисками салфеток.

Драко истолковал ее действия по-своему.

«Черт, я идиот, теперь эта ненормальная решит, что она мне нравится и возомнит о себе… разное. Хуже того, расскажет своим полоумным дружкам, тогда насмешек не избежать. И ведь вывернет все так, что я окажусь влюбленным болваном».

«А ты и есть влюбленный болван», - пропело язвительным голоском подсознание. Но, к сожалению, этот возглас Драко сумел проигнорировать, потому что сейчас его главной задачей было не копаться в себе, а заставить Грейнджер забыть его взгляды, его слова, его тон, и самому постараться забыть о том, как сексуально она слизывает крем со своих губ… медленно обводя языком сначала верхнюю губу, затем нижнюю, чуть задерживаясь в уголках… Драко на секунду закрыл глаза, пытаясь справиться со своим дыханием и отогнать навязчивый образ.

«Нужно срочно придумать отвратительную тему, которую можно перевести в мой восхитительный и унизительный для нее монолог. Чтобы помнила, где ее место!»

Тут взгляд Малфоя упал на стол, где недавно сидели девчонки с Когтеврана. Он с трудом, но все-таки вспомнил, о чем они говорили, и ему пришла в голову замечательная мысль, которую он сразу озвучил в том ключе, что и предполагал.

- Мало того, что ты ведешь себя как свинья, так ты еще и подслушиваешь чужие разговоры, - уже уверенным голосом, надменным тоном, сказал Малфой, кивая в сторону, где недавно были девчонки. - Что, думаешь, как одурачить своего Крама, чтобы он поверил, что ты девственница?

«Началось!» - почти победно подумала Гермиона. Она любила, когда ее выводы совпадали с действительностью.

- Поверь, Виктора это не интересует. Тем более если это случилось по любви, – все еще вытирая руки салфеткой, спокойно ответила она.

Когда Малфой услышал это, все его возбуждение прошло, его захлестнула дикая ревность. Драко сжал кулаки и заскрипел зубами.

- Не думаю, что Крам такой идиот и верит в любовь.

- Нет, это ты идиот, если в нее не веришь. Конечно, для тебя важнее то, чтобы твоя невеста была девственницей, а не то, будет ли она тебя любить и будешь ли ее любить ты.

- Моя невеста будет девственницей!

- А если нет?

- Если нет… она об этом пожалеет.

Гермионе искренне стало жаль будущую невесту Малфоя. Пусть это будет Дафна или Панси, но все равно, по мнению Гермионы, даже они не заслуживали такой участи. Быть изгнанными из своего мира, совершив по молодости одну или несколько ошибок, - это ужасно и бесчеловечно…

«Может быть, и правда поискать сведения о зелье, возвращающем девственность? Таких упертых болванов, как этот, много, а девушек жалко. А вдруг какой-нибудь моей подруге пригодится».

Гермиона посмотрела на собеседника. Губы Драко были искажены в ухмылке, кулаки сжаты, в глазах злость, и вообще, вид у Малфоя был устрашающий.

«Найду рецепт, сварю зелье и непременно… потом… как-нибудь… предложу его невесте этого сноба. Мне кажется, оно ей понадобится. Конечно, если этот мерзавец не возьмет в жены какую-нибудь четырнадцатилетнюю. Хотя если она будет со Слизерина, то и так он может не успеть».

Гермиона даже хихикнула, вскочила с места и начала собирать книги и пергаменты в рюкзак.

- Не беспокойся, твоя невеста стопроцентно будет девственницей! – как-то торжественно сказала она, а про себя добавила: «Это я тебе обещаю!»

Закинув рюкзак за спину, схватив коробку из-под пирожных в руки, Гермиона быстрым шагом покинула место столь насыщенной беседы. Когда Гермиона Грейнджер была поглощена какой-либо идеей, то забывала обо всем на свете, хотя бы до того времени, пока не составит в малейших подробностях план своих дальнейших действий по воплощению этой идеи в жизнь. Вот и теперь она уже забыла, что только что подозревала Драко в том, что он догадался, что вчера целовался с ней, забыла о своих страхах, связанных с этим, забыла о том, что ждала унизительных реплик от него. Покидая библиотеку, Гермиона думала о том, какие книги стоит завтра найти, чтобы для начала понять, применялось ли когда-либо такое зелье. Она решила, что раз чистокровные семьи в большей степени озабочены девственностью невесты, то вначале нужно изучить историю чистокровных семейств Англии, выявить, в каких семьях были случаи, когда девушка поздно и удачно выходила замуж или же когда брак признавали недействительным. А также пересмотреть литературу, где есть советы, наподобие таких, как удачно выйти замуж. Хотя такие произведения Гермиона не считала за научную литературу, но в данном случае она решила, что и там можно найти какие-нибудь зацепки.

Если бы Драко позволяло воспитание, то он бы смотрел вслед Гермионе с открытым ртом. Он предполагал, что Грейнджер вступит с ним в полемику и тем самым даст ему возможность высказать разные гадости в ее адрес. А в результате она уже второй раз за полчаса с ним согласилась, и уже который раз за те же полчаса Драко не смог уловить ход ее мыслей и вообще смысл разговора. Ее смешки и поспешное бегство еще больше запутали его.
«Что значит… «твоя невеста стопроцентно будет девственницей?» Что она имела ввиду? Почему говорила таким уверенным тоном? Она кого-то конкретного имела ввиду? А, может быть, она говорила о себе?»

Тут же услужливая память заговорила голосом миссис Забини.

«Не думаю, что мстить она будет сейчас. Но она точно запомнит этот случай, а когда ты забудешь, когда расслабишься, вот тогда-то она и отомстит тебе… Просто спустя несколько лет она выйдет за тебя замуж и всю оставшуюся жизнь будет трепать тебе нервы».

«Этого не может быть! Я никогда не женюсь на ней, как бы она ни старалась и будь она хоть почетной девственницей. И вряд ли она девственница, после того, что ей писал Крам…» - вопило сознание.

«Но если она немного постарается и отомстит тебе так, как говорит миссис Забини… ты ведь будешь счастлив, несмотря на то, что она будет трепать тебе нервы и несмотря на то, что писал ей Крам», - тихо шептало подсознание.

«Она не такая дура, чтобы на самом деле думать, что я могу жениться на ней. Да и Крам в тех строках, что мне удалось прочитать, ясно дал понять, что у них что-то было. Значит, она говорила не о себе», - взял верх здравый смысл.

«А жаль… и больно», - опять тихо пискнуло подсознание и опять не было услышано, потому что к Драко приближались два первокурсника с Гриффиндора, что-то живо и громко обсуждая. Малфой вздрогнул и потерял нить своих размышлений. Первокурсники опасливо, но в тоже время заинтересовано посмотрели на него, а потом продолжили свои обсуждения, внимательно разглядывая стеллажи с книгами чуть поодаль от него.
Драко огляделся и понял, почему эти мальчишки так на него посмотрели. Их можно было понять, ведь не каждый день увидишь шестикурсника со Слизерина, одиноко стоящего посередине пустого коридора в библиотеке. Малфой хотел было взять первую попавшуюся книгу, чтобы как-то оправдать свое нахождение здесь, но потом подумал, что не обязан оправдывать свое поведение перед первокурсниками, тем более с Гриффиндора. Поэтому он просто развернулся и уверенно направился к выходу.

Всю дорогу в подземелья Драко думал о том, что произошло в библиотеке. Он злился. Злился на Грейнджер с ее пирожными, которые она так сексуально ела, на себя и свои глупые реплики, которые не разозлили ее, а, наоборот, вынудили с ним согласиться, опять на Грейнджер за ее тупые ответы, которые он все еще не мог понять, снова на себя - за свое возбуждение при виде того, как она слизывает крем с губ, которое заставило его говорить глупости и вести себя, как влюбленный болван. Периодами он злился даже на миссис Забини, на ее предупреждения и домыслы, которые в данный момент, вкупе со словами и действиями Гермионы, испугали его. Уже у входа в гостиную Слизерина Драко неожиданно вспомнил, зачем искал Грейнджер в библиотеке. К своему изумлению, он не смог вспомнить, какого цвета лак на ногтях Гермионы. Память с упорством предоставляла ему лишь картинки того, как эротично она проводит губами по своим пальцам, и никак не хотела акцентировать его внимание на цвете ногтей. Ему вспоминался лишь цвет ее нежно-розовых губ и цвет белого крема. На счастье Драко, в спальне все его друзья уже спали, даже Блейз, который, по всей видимости, ждал его, потому что лежал на своей кровати в одежде, в ботинках и с книгой на лице. Видимо, «Трансфигурация сегодня и вчера» победила любопытство Блейза, и он уснул благодаря сильно вдумчивому чтению. Так что никто не заметил ни испорченной прически Малфоя (в период размышлений Драко несколько раз запускал руку в волосы, отчего они приобрели весьма небрежный вид), ни его блуждающего и встревоженного взгляда, его тяжелого дыхания и его возбуждения. Холодный душ помог ему… хотя бы физиологически, но эмоционально он еще долго не мог успокоиться. Всю ночь Драко снились странные сны, основного сюжета которых он не запомнил, одно лишь врезалось в его память: во сне он помогал Грейнджер искать какие-то книги и находил их. А она смотрела на него восхищенным взглядом и тихо говорила «спасибо»… и ему это нравилось.

Уже утром Драко пришел к прямо противоположному мнению. Видеть эротические сны с участием Грейнджер и эмоциональные с ее же участием, это две разные вещи. Поэтому он приложил все усилия и выбросил из головы все мысли о ней, решив заменить их на размышления о таинственной незнакомке, что с успехом ему удалось. Во-первых, это было интереснее, во-вторых, безопаснее, в-третьих, Блейз и Панси говорили только о том, как найти эту девушку.

Они настаивали на том, чтобы Малфой поцеловал тех девушек, которые подходили под описание незнакомки в мантии. Драко упорно этому сопротивлялся, ему совсем не хотелось целовать посторонних девушек. Тем более ему вдруг показалось, - а в дальнейшем он в это уверовал, - что незнакомка придет на то же место в то же время в эту пятницу. Почему он так решил, Драко не очень задумывался, но чем больше он об этом говорил, тем больше в это верил. Чем больше он в это верил, тем более убедительнее становились его доводы в споре с друзьями. К вечеру четверга и Блейз и Панси тоже уже были уверенны, что Драко непременно должен пойти в пятницу вечером в тот коридор и дождаться незнакомку, а может быть, даже разгадать ее тайну.

Малфой не вспоминал о разговоре в библиотеке и больше не считал, что Грейнджер причастна к произошедшему во вторник. Перестал так думать и Блейз. Оба они, независимо друг от друга, пришли к выводу, что Гермиона ни при каких обстоятельствах не стала бы целовать своего врага, тем более скрывая свое лицо. Оба они верили в честность и приверженность своим идеалам и принципам гриффиндорцев, в наивность и скромность самой Гермионы. Панси же сразу не рассматривала ее кандидатуру, потому что полагала, что Гермиона влюблена в Крама и вряд ли променяет такую выгодную партию на Драко.

Никто из них троих больше не вспоминал о Гермионе Грейнджер, пока им не напомнили о ней.

В четверг вечером троица сидела в гостиной Слизерина и обсуждала, как долго Драко намеревается в пятницу ждать свою незнакомку. Кребб и Гойл, немного послушав полемику, удалились в спальню, так как предмет разговора им был непонятен и неинтересен. Наконец Драко определился со временем и только хотел озвучить свое решение друзьям, как к ним подошла Миллисента Булстроуд. Немного потоптавшись на месте, она тихо сказала:

- Панси, ты не могла бы одолжить мне книгу?

Взглянув на Миллисенту, все трое поняли, что некая книга для нее жизненно необходима. Вид у девушки был крайне неуравновешенный. Она покраснела, опустила взгляд в пол, то вынимала, то опять засовывала руки в карманы мантии.

- Какую именно книгу, Миллисента? – вкрадчиво поинтересовалась Панси, понимая, что в таком состоянии Булстроуд может просто развернуться и уйти, не справившись со своей стеснительностью.

- «Полезные советы мадам Де Бриссор», – чуть помедлив, ответила та.

- О! Зачем они тебе? – оживилась Панси.

Блейз и Драко недоуменно переглянулись, потому что название книги им было неизвестно, а реакция Панси непонятна.

- Просто… просто хочу кое-что там посмотреть, - все еще смотря в пол и краснее еще больше, промямлила Булстроуд.

- Прости, Миллисента, но эту книгу я не взяла с собой в Хогвартс, – с сожалением проворковала Панси, – но, может быть, она есть в библиотеке…

- Я уже была в библиотеке… там ее нет.

- Как нет? - удивилась Паркинсон.

Наконец Миллисента посмотрела на подругу и затараторила:

- Понимаешь... я вначале хотела взять ее в библиотеке, но понимала, что этой книгой интересуются только третьекурсницы. Я пошла в библиотеку… но на полках ее не нашла. Поэтому решила обратиться к мадам Пинс, но … не могла придумать ответа, если бы она меня спросила, зачем мне нужна эта книга. Когда я, наконец, набралась смелости и придумала правдоподобное объяснение и подошла к мадам Пинс...

Миллисента на минуту замолчала, начала расхаживать туда-сюда около камина, но никто не вставил реплики и не задал вопроса, ожидая, когда она сама продолжит этот увлекательный рассказ.

- Я подошла к ней и спросила, где найти книгу «Полезные советы мадам Де Бриссор»… а она… она… мадам Пинс вдруг спросила меня: «Вам нужна эта книга, чтобы написать эссе по Истории магии?», – Миллисента очень похоже спародировала интонации библиотекарши. – Я так растерялась, что кивнула в знак согласия. А она… она сказала: «Задания, я так понимаю, парные». И я… и я.. сказала - «да». А она ответила: «К сожалению, ваша партнерша уже взяла последнюю книгу, так что думаю, вам придется работать по одному экземпляру». Я начала убеждать мадам Пинс, что лучше работать, когда у каждой свой экземпляр, а она меня в том, что все книги разобрали третьекурсницы, и что совместная работа сближает и дает более продуктивный результат.

Булстроуд чуть не плакала, видимо, поход в библиотеку, которую она не часто посещала, произвел на нее глубокой впечатление.

- А в довершении всего сказала, что моя напарница непременно поделится со мной этой книгой и с удовольствием поможет.
Миллисента остановилась и стеклянным взглядом уставилась на огонь в камине.

- Так в чем проблема? – устало спросил Драко, которому, по сути, были безразличны переживания и метания Миллисенты.

- Ты забыла, кто твоя пара? – поинтересовался Блейз, которому было весело наблюдать за волнениями девушки, хотя он и не понимал смыл ее тревоги.

- Почему? Помню... вернее, мне об этом сказала мадам Пинс, – как-то враждебно ответила Миллисента.

- И кто это? – чуть не смеясь, спросила Панси.

- Это Грейнджер! – воскликнула Булстроуд.

- Так в чем дело? Пойди к Грейнджер, потребуй у нее эту книгу и делай свою часть задания, - тут же посоветовал Забини.

- Так не было никого задания! Просто мне нужна эта книга, а ее уже взяла Грейнджер и, видимо, наплела, что ей она нужна для задания по Истории магии. А я… а я просто соглашалась со словами мадам Пинс. Я просто и подумать не могла, что Грейнджер заинтересует эта книга! – чуть не плача, тараторила Миллисента.

Панси тяжело вздохнула, проглотила очередной смешок, подошла к подруге и обняла ее за плечи.

- Не нужно так волноваться, милая. Пусть Грейнджер почитает эту книжку, ей полезно. А ты можешь попросить ее у Дафны. Буквально на днях я видела, как та ее листала.

Если в начале разговора парней не очень интересовали страдания Миллисенты, то сейчас они с любопытством и вниманием наблюдали за девушками.

- А может быть… - тихо начала Миллисента, преданно глядя на Панси, - а может быть, ты попросишь у Дафны эту книгу. Я боюсь… я боюсь, что если это сделаю я, то она будет надо мною смеяться.

- Хорошо, как только Дафна вернется, я сразу попрошу у нее книгу и незаметно передам ее тебе, - согласилась Панси, понимая, что Миллисента права и если она будет просить книгу сама, то насмешек ей не избежать.

- А теперь успокойся. И.. иди подправь макияж, у тебя тушь немного потекла, - подталкивая подругу в сторону спален, успокаивающее сказала Паркинсон. - Подожди, ты что, пользуешься маггловской косметикой? Магическая тушь не течет…

- Да, мне маггловская больше нравится, – подтвердила догадки Панси Миллисента. - Только Дафне не говори, - тут же быстро добавила она. – И спасибо тебе…

Миллисента улыбнулась и убежала.

- И что это за загадочная книга? – как только за Булстроуд закрылась дверь, поинтересовался Блейз.

- «Полезные советы мадам Де Бриссор». Книга для девочек-подростков. Сборник разных советов, типа: как незаметно подлить парню в тыквенный сок Амортенцию, или рецепт зелья, которое нужно добавлять в еду возлюбленному, если его не устраивает твоя стряпня, или как сделать так, чтобы мужу не нравились блондинки. В общем, ничего примечательного. Никаких тебе сложных зелий или заклинаний, одни советы, как лучше схитрить.

Парни были поражены. Во-первых, существованием такой книги, во-вторых, что даже то, что перечислила Панси, она считает несущественным.

- А у тебя откуда эта книга? – спросил Блейз.

- Мне ее твоя мама подарила на двенадцатилетие. Я тогда очень увлеклась ей. Мне казалось, что теперь все мальчики будут мои, но потом поняла, что книга, в сущности, бесполезна. Хотя… зелье для улучшения вкуса еды – работает, – Панси рассмеялась. – Я на вас тренировалась, вам понравилось.

- Моя мама подарила? – изумился Забини.

- Что значит - на нас тренировалась? – не менее изумленно спросил Драко.

- Да, Блейз, твоя мама! Не понимаю, чему ты удивляешься? Твоя мама профессионал в таких делах, как обхитрить мужчину. И да, на вас тренировалась, – хихикнула девушка. – Помните, тогда… вы были у меня на дне рождения и жили у нас в поместье три дня. Так вот я, начитавшись этой книжонки, сварила зелье для улучшения вкуса еды, испекла отвратительное пересоленное печенье, добавила туда это зелье, и… и вы его съели и очень меня хвалили.

Панси расхохоталась, вспоминая этот момент и наблюдая за реакцией парней, которые, по всей видимости, тоже вспомнили этот случай и сейчас кривились от своей тогдашней глупости.

- Ой, не обижайтесь! Мне было двенадцать лет! У меня была новая, потрясающая книга и мне хотелось экспериментов, а вы просто оказались рядом.

Ни Блейз, ни Драко и не думали обижаться, их больше заботило другое. А именно то, что книгу, в которой давались разные советы, как завлечь и обмануть мужчину, подарила Панси миссис Забини, зелье из этой книги работает, несмотря на уверение Панси, что книга бесполезна, и, главное, то, что ее сейчас читает Грейнджер. Им обоим тут же вспомнились слова миссис Забини о женской мести.

- Эта книга опасна! – ляпнул Драко на эмоциях.

- Успокойтесь! Вас-то как это касается? Подумаешь, раз съели пересоленные печенья.

- Но зачем эта книга понадобилась Грейнджер? – не выдержал и задал вопрос вслух Блейз.

- С Грейнджер как раз все понятно. Наверное, хочет посильнее привязать своего Крама или соблазнить своих дружков. Думаю, ей в детстве не дарили такие книги, сама она раньше не считала такое чтиво полезным, а вот сейчас, когда стала обращать внимание на парней, забегала, чтобы заполнить пробел в образовании. А вот зачем она потребовалась Миллисенте?

Слова Панси еще больше напугали парней, теперь все слова миссис Забини казались им пророческими.

- Думаю, у нашей Миллисенты появился парень, – между тем продолжала свои умозаключения Панси, - или ей кто-то понравился и она хочет произвести на него впечатление. Прическа, маникюр, макияж, теперь вот книга… все сходится.

Девушка умолкла, ожидая, что друзья поддержат ее слова. Но им было не до любовных страдании Булстроуд, поэтому они молчали. Панси же смотрела на них удивленно, не понимая, что их так напугало.

- Да, книги… - наконец выговорил Блейз, понимая, что нужно что-то сказать, а иначе Панси начнет задавать вопросы. – Может, это Гойл, он в последнее время тоже увлекся книгами.

- А что? Все может быть, – радостно согласилась она.

В это время в гостиную зашла Дафна, и Панси, попрощавшись с юношами, убежала просить у той книгу. Оставшись одни, Драко и Блейз некоторое время молчали.

- Как думаешь, Грейнджер… начала мстить? – наконец заговорил Забини.
Хотя Драко и сам опасался этого, даже в большей степени, чем Блейз, ведь у него было больше доказательств этого, но все-таки ответил в обычной своей манере отрицания.

- Не думаю. Может, правда собралась окрутить Крама или, - тут Драко пришла в голову гениальная мысль, - или тебя.

- Меня? - изумился Блейз.

- Да! Ты же с ней на свидание идешь в субботу.

Блейз совершенно позабыл, что он наврал про свидание с Грейнджер, и это несуществующее свидание должно было состоятся в эту субботу в Хогсмиде.

- Ты шутишь, - рассмеялся Блейз, хотя смешно ему не было. - Думаешь, Грейнджер будет подмешивать мне в пиво Амортенцию?

- Все может быть… - философски изрек Малфой.

- Нет, она не будет этого делать! – уверенно запротестовал Блейз. - Зачем ей нужно, чтобы я ходил за ней по пятам и пел серенады? Это же такой позор для нее будет!

- Может, в этой книжонке есть еще какие-нибудь советы, как сделать так, чтобы ты влюбился, но серенады не пел, а страдал молча, – не унимался Драко.

- Хватит запугивать, Малфой, - хохотнул Забини. – Пошли лучше спать.

Драко кивнул головой и встал с дивана.

- Хотя нет. Подожди! - потянул его за рукав Блейз, усаживая обратно на диван. - Давай закончим разговор по-другому. А то правда все наши разговоры заканчиваются Грейнджер.

Драко опять молча согласился.

- Значит, в субботу я пойду на свидание с Грейнджер, а ты в пятницу будешь ждать свою незнакомку. Хотя я думаю, в пятницу она не придет. Я считаю, что раз в прошлый раз она приходила во вторник, то и в этот раз ее следует встречать в этом коридоре в тоже время во вторник.

- Может, ты и прав, - задумался Драко, - но я все равно пойду в пятницу, а если она не придет, пойду во вторник.

- Вот и славно, – весело пропел Блейз, поднимаясь с дивана. – Идем спать. Наконец-то наш разговор закончился обсуждением другой девушки…

Пока Блейз не знал, что, рассуждая о встречах, он окажется в какой-то мере прав, а в последнем высказывании насчет другой девушки ошибался.