Прошло два года с момента завершения «Сумерек», и бульварную прессу лихорадит. Сейчас актриса возвращается с тремя выдающимися ролями в независимых картинах. Она открывает свою новую главу.

Кристен Стюарт выглядит обновленной. Да, необычно говорить так о той, кому исполнилось 24 года, но сурово смотрящая жительница Лос-Анджелеса – не является каким-то обычным созданием 20-ти лет. В возрасте 11-ти лет она преодолела ключевые сцены судорожных припадков в «Комнате страха» Дэвида Фнчера с таким неистовством, что в её глазах лопнули несколько кровеносных сосудов. «Она напоминала мне молодую Джоди Фостер», - говорил Финчер. Она была «выкована» трудными испытаниями Голливуда, выдержав вызывающую противоречивую реакцию кинофраншизу («Сумерки»), скандалы в желтой прессе, и постоянное внимание – и стала еще более мудрой.

Решительно, теперь она скорее Джоан Джетт, чем Белла Свон.

Стюарт, только что проснувшаяся, встретила меня в лобби-холле отеля «Greenwich Hotel» - «лучший из тысячи» отель в районе Даунтаун в Нью-Йорке. Она выглядела непринужденно эффектно в просторном белом топе, открывающем на левом предплечье татуировку - окруженный рисунками глаз в духе картины Пикассо «Герника», в черных джинсах, с короткими темными волосами. Этот кусочек боди-арта достался ей от фильма «Зильс-Мария», снятого в Швейцарии - сюрреалистской картины французского мастера, режиссера Оливье Асайаса, в которой также снялась Жюльет Бинош. Это - один из трех независимых фильмов, который обеспечил Стюарт обширное фестивальное признание. А также - её захватывающее внимание перевоплощение в роли дочери, изо всех сил пытающейся справиться с тем, что её матери (Джулианна Мур) из-за болезни Альцгеймера становится все хуже, в фильме «Все еще Элис», за который она получила «главную оскаровскую попытку» от дистрибьюторов Sony Pictures Classics. И последняя, но не менее важная, роль рядового первого класса Эми Коул, охранника в тюрьме Гуантанамо в фильме «Лагерь X-Ray», показ которого начинается 17 октября.

В картине «Лагерь X-Ray» её героиня поначалу счастлива служить своей стране после событий 11 сентября, но после наблюдения, как обращаются с узниками, и неожиданной дружбы с одним из заключённых (Пейман Моаади, «Развод Надера и Симин»), её сердце начинает меняться.

Заказав кофе, мы обсуждаем возвращение Стюарт.

«Лагерь X-Ray» был снят с очень ограниченным бюджетом в один миллион долларов, но выглядит намного дороже.

Кристен: Странно говорить, что масштаб фильма довольно мал, принимая во внимание то, что ты видишь, но, если подумать, мы работали буквально на трех площадках, и сняли все за двадцать дней. Разгадка такого бюджета в том, что это было очень быстро, и мы просто работали на полную.

Прошло два года со съемок в твоем последнем фильме «Белоснежка и Охотник». Ты была особенно разборчива после «Сумерек», потому что понимала, что находилась под пристальным вниманием?

Кристен: На самом деле, я никогда не относилась к этому с такой важностью, выбирая проекты, в которых не обязательно есть такие элементы, которые гарантировали бы хороший опыт или успех. Быть вовлеченной в эту работу – большой риск, и меня это не волнует. Фильм может быть ужасным! Фильм может быть замечательным. Это дебют режиссера. Но все же я по-прежнему смогу получить от фильма, что хочу, даже если он сам и не выгорит в прокате.

Ты склонна решаться на такие рискованные поступки. Помню, Леонардо ДиКаприо однажды сказал, что у него правило - никогда не работать с начинающими режиссерами.

Кристен: Умно. У меня был опыт, который привел меня к следующему: «Аргх, я должна быть осторожна и уверена, что каждая роль прочная, и что меня не подведут». Если бы я была режиссером, я бы в высшей степени серьезно относилась к своей фильмографии. Это хорошо объясняет различие между тем, чтобы ставить на чем-то свое имя и владеть этим, и тем, чтобы быть маленькой частичкой этого. Актеры работают постоянно. Если я делаю плохой фильм время от времени, я не беспокоюсь. Я не работала после «Белоснежки» около двух лет, но это из-за того, что многие из проектов просто не получились. Я решительная, но я определенно не специалист по планированию.

Я общаюсь с друзьями на эту тему, и я говорю: «Кристен Стюарт хорошая актриса», а они не соглашаются. Затем я спрашиваю, какие твои фильмы они видели, и они отвечают только: «Сумерки». Так что они не видели «Комнату страха», «Говори», «В диких условиях», «Парк культуры и отдыха», и другие. Не чувствуешь ли ты, что «Сумерки» несправедливо повлияли на мнение людей о твоих актерских способностях?

Кристен: Честно говоря, мне все равно. Это прекрасно. Я на самом деле счастлива от того, что делаю. Уверена, есть очень много людей повсюду, кто может ненавидеть мои фильмы, даже если они видели все, и я убеждена, что есть люди, которые помешались на «Сумерках», и говорят: «Я видел Сагу, и она совершенно потрясла меня, и теперь я буду смотреть каждый её фильм, и плевал я на то, что её ненавидят!» И это здорово. Просто не смотрите мои фильмы.

Если говорить о «Лагере X-Ray», это довольно тяжелая тема. Президент Обама обещал закрыть тюрьму в 2009 году, но этого до сих пор не произошло. Добавляло ли привлекательности проекту пролить свет на эти дикие трущобы Америки?

Кристен: Мне действительно пришлось заняться расследованием. Я знаю, что Обама хотел закрыть это, и я знаю, что каждый хотел бы этого, также. Большинство людей в Америке, с кем ты говоришь, думают об этом. [Но] я бы не ухватилась за этот фильм для того, чтобы сделать важное политическое заявление, и это такая интересная история в интересном контексте, и это больше толчок, как напоминание, что такие вещи существуют.

Отношения твоей героини с заключенным, которого играет Пейман, напоминают нам о человечности этих людей. Мы склонны рассматривать подозреваемых террористов как просто «других», без имени и лица, когда они также являются человеческими существами.

Кристен: Будучи американцами, мы должны абсолютно стремиться к большему. Если определять что-то как «плохое», люди будут оправдывать самые ужасные вещи. Просто потому, что ты следуешь за большим, вдруг ты выдергиваешь человека из этого, и никто ни за что не несет ответственности.

Фильм не показывает никаких скандальных методов, применяемых в Гуантанамо – как например, пытки водой, лишение сна, насильственное кормление, и прочее.

Кристен: Там есть намек на это. Но если бы все это показали, люди бы сразу же демонизировали фильм. Вы видите что-то подобное, и это вызывает столько противоречий. Да, было круто участвовать в фильме о Гуантанамо, было круто играть солдата, было круто напомнить людям, что это существует, но я также думала, что было круто сыграть простую американку, которая хотела найти свой путь и стремилась к чему-то большему – только чтобы найти то, что не является таким простым. Большинство людей в любом государстве думают: «Что ж, конечно, это хорошо, добровольно вступить в армию», - и кроме этого больше не возникает вопросов, никаких.

Она на самом деле попала под волну патриотизма после 11 сентября и пошла в армию, в охрану Гуантанамо, только чтобы обнаружить, что все совсем не так, как она думает.

Кристен: Она простая, не очень умная, и на самом деле социально не адекватна – но человек хороший. Так, если вы пойдете в армию, наденете форму, и разрушите себя, у вас больше не будет собственного мнения. Вы можете убрать личность прочь и сказать: «Что ж, это придает мне достоинства. Мне хорошо именно от этого». И когда это не оказывается правдой, вы действительно вынуждены бороться с тем, кто вы есть. Все, что она хочет, это думать так: «Они устроили 11 сентября, они плохие, черт бы их побрал, я делаю свою работу, и я делаю её хорошо». Но затем она просто не может принять это, она не может приспособиться к этому.

Верно. Наша ошибка в том, что мы не смотрим на заключенных как на людей. Мы все люди.

Кристен: Это, в сущности, такое зло, черт подери, это сумасшествие. Смешно думать, что вы знаете все наверняка в жизни - за исключением того, чтобы заботиться об окружающих тебя людях. Где, черт побери, вы размышляете по-другому? Эти два человека не могли бы быть из более разных миров и направлений, и, вероятно, фундаментально не согласны в большинстве вопросов, но есть связующая тема для всех нас – и это то, что люди забывают - то, что заставляет людей совершать ужасные вещи по отношению к другим. Что делает тебя отличным от любого другого человека, что ходит по земле?

Это как отрывки из краткого содержания фильма. Какие проблемы увлекают тебя в новостях?

Кристен: Я не хочу говорить о том, какое дерьмо все это. Поверьте мне. Я только спрашиваю об этом. Когда придет время встать и действовать по-другому, я не буду среди тех людей, которые станут кричать с крыши. Просто потому что ты актер и находишься в центре внимания, люди думают, что ты должен. Но есть другие пути сделать это. Это не я.

Когда ты говоришь о фильмах «Лагерь X-Ray», «Все еще Элис», и «Зильс-Мария», это три фильма о сильных, небезупречных, сложных женщинах. Эти фильмы имеют тенденцию быть редким явлением в Голливуде, и обычно выходят под видом маленьких независимых картин.

Кристен: Я и Жюльет [Бинош] говорили об этом, потому что этот вопрос действительно возникал, и она сказала: «О, я не отвечаю на этот вопрос больше. Это клише». И я сказала: «Хорошо, это клише, потому что это полная правда». И она ответила: «Да, наверное, в Голливуде». Потому что во Франции, благодаря истории французских режиссеров, имеющих романтические отношения с ведущими актрисами, они стремятся рассказывать сюжеты, ориентированные на женщин. Америка - это территория больше режиссеров-мужчин, чем женщин, и они хотят рассказывать более мужественные истории. В большинстве из наших великолепных фильмов, которыми мы гордимся, снялись Боб де Ниро, Джек Николсон, и у них подавляюще много бравады. И это продолжается. Я читаю миллион сценариев, и мне говорят, что я очень внимательно выбираю сценарии, но так очевидно, когда роль отличается от других, и героиня сложная, не такая типичная и образцовая, потому что это такая редкость. Не хочу говорить клише, но это бизнес, где все определяют и властвуют мужчины.

«Это мужской мир», если процитировать Джеймса Брауна.

Кристен: [Смеется] Да. Но все в порядке, потому что это весело – быть подчиняющейся стороной.

Просто нужно побольше женщин-режиссеров.

Кристен: Точно! Есть такое. Я буду ею.

Примером может быть режиссер «Сумерек» Кэтрин Хардвик. Она очень опытный режиссер, и через пять лет после съемки этого хита, её новый фильм, по сути, вышел сразу на видео. Это должно быть показателем некоторых проблем индустрии, что она сняла только фильм «Красная шапочка», и её влияние исчезло. Режиссеру-мужчине предоставляется намного больше возможностей.

Кристен: Да, это так. То, что должна делать женщина – упорно добиваться своего. Вот, что мы делаем. Ты должна делать что-то, что просто безупречно хорошо. Если женщина сделает плохой фильм, или что-то глупое, то двери просто с шумом захлопнутся. Просто обалдеть.

Множество молодых актрис в наши дни выступают против того, чтобы их считали феминистками. Кажется, это свойственно определенному поколению: люди более старшего поколения видят это [феминизм] через свое определение – как равенство между мужчиной и женщиной, тогда как молодое поколение по некоторым причинам больше рассматривает его как разъединяющее понятие.

Кристен: Понимаю, о чем вы. Это так странно, не так ли? Как, что вы имеете в виду? Вы не верите в равноправие для мужчины и женщины? Думаю, это ответ на излишне-агрессивные образцы. Существует множество женщин, чувствующих себя преследуемыми, и это продолжается, и иногда я думаю: «Честно, просто расслабься, потому что сейчас ты идешь в другом направлении». Иногда самый громкий голос в комнате - не тот, что обязательно нужно слушать. За счет одной только нашей природы, думайте о том, что вы говорите, и говорите это – но не кричите им в лицо, потому что тогда вы дискредитируете нас.

Применительно к этому, одна небольшая перспектива, люди говорят: «Если ты хочешь работать в этой киноиндустрии как женщина, ты должна быть стервой». Нет, вы собираетесь разрушить любую возможность, и обеспечиваете нам дурную славу. Это сверх компенсация по отношению к тому, куда движется наше поколение, «релакс». Потому что это проще для нас, и потому что у нас нет столько злости, так что мы не можем быть в режиме стервы постоянно, и это немного сбивает с толку. Но это действительно смешно, говорить, что ты не феминистка.