Звук того, как Белла шумит на кухне, пробудил Эдварда от беспокойного сна. Ему казалось, что он только недавно закрыл глаза, но по свету, наполняющему комнату, он понял, что проспал некоторое время. Последние три ночи дались ему нелегко. В квартире Беллы было слишком темно, слишком тихо. Эдварду пришлось оставлять телевизор включенным только для того, чтобы иметь возможность отгородиться. Хотя он все еще был уставшим, его организм уже привык просыпаться рано, и он не думал, что снова сможет уснуть, как ни старайся.

Он лежал, слушая, как Белла ходит по кухне. Запах кофе напомнил комнату. Эдвард глубоко вздохнул и закрыл глаза. После освобождения он, наконец, начинал чувствовать себя комфортно. Расслабиться было не так уж легко. Умом он понимал, что в безопасности. Белла, конечно, не представляла угрозы. Но после стольких лет, проведенных настороже, это стало привычным делом.

Не желая больше оставаться в одиночестве, Эдвард поднялся с дивана, надел брюки и рубашку, и отодвинул простынь. Он заправил ее за диван, чтобы открыть комнату и присоединился к Белле на кухне.

— Доброе утро. — Белла кратко посмотрела на Эдварда и улыбнулась, прежде чем вернуться к тесту в миске перед ней.

— Доброе утро.

— Я решила попробовать приготовить блинчики. Будешь?

— Конечно, — ответил он. — Могу я помочь?

— Ты имеешь представление о том, как делать блинчики? — с надеждой спросила она.

— Эм, нет.

— Тогда нет. Садись. У меня все под контролем. — Внезапная серьезность на лице в сочетании с ее внешностью – неряшливый пучок, пушистый халат, следы от подушки на лице – все это заставило Эдварда улыбнуться. — Что такого смешного? — спросила она.

— Ты. — Он налил себе кружку кофе, прежде чем сесть на складной стул за стол.

Белла прищурилась, но больше ничего не сказала и вернулась к помешиванию теста. Ее первую попытку приготовления блинчиков можно описать как эксперимент. Постоянно возникали проблемы, и когда она пыталась исправить одну, на ее месте появлялась новая. Сначала сковородка оказалась слишком горячей. Как только Белла налила тесто в сковородку, то с шипением стало подгорать. В другой раз она была слишком холодной, и недоделанный блинчик развалился, когда она начала его переворачивать. Ко времени, когда температура стала идеальной, все прилипло к сковороде. У Беллы совершенно не получалось сделать идеальный круг, и ни один блин не удалось пропечь равномерно с двух сторон.

Белла поставила блинчики на стол в форме покосившейся башни.

— Давай есть.

Эдвард с опаской посмотрел на них, прежде чем наколол на свою вилку две штуки и перетащил к себе на тарелку. Он намазал сверху немного масла и обильно полил их сиропом. Откусил. Белла изучала его реакцию, но его лицо ничего не выражало.

— Ну как?

Эдвард медленно жевал. Блины хоть и были темно-коричневыми и по виду пережаренными снаружи, но внутри оказались холодными и рыхлыми. Они не были плохи на вкус, они вообще были безвкусными. Создавалось впечатление, что он ест пасту.

— Хм… — Эдвард не знал, как ответить. Он не хотел обидеть ее, но и врать и идти на риск в один прекрасный день есть их снова тоже не желал.

Белла не стала дожидаться ответа. Она отломила вилкой кусочек от своего блинчика и сунула его в рот. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы ее лицо искривилось в гримасе.

— Они ужасны, — сказала она с набитым ртом.

— Они не то чтобы плохи.

Белла одарила его строгим взглядом.

— Хорошо, они на самом деле ужасны, — признался он.

— Эй! — нахмурилась Белла и указала вилкой на Эдварда. — Ты обещал улыбаться и притворяться, будто тебе нравится все, что я готовлю, помнишь? — укоризненно спросила она.

Эдвард не мог понять, говорит ли она на полном ли серьезе, потому схватил сироп и полил им очередной кусок. — Они в порядке. Наверно, просто нужно больше сиропа.

— О Боже, не надо! — захихикала Белла. — Я пошутила. — Она скинула вилкой кусок, который он собирался положить в рот. Он развалился, когда упал на его тарелку. — Не ешь это! Они ужасны!

Эдвард взглянул на ее улыбающееся лицо и начал смеяться вместе с ней.

— Черт. На минуту я подумал, что ты пытаешься меня убить.

— Мне жаль. Я сделаю лучше в следующий раз, — пообещала она.

— Нет. Никогда не делай их снова. Даже не пытайся.

Белла, делая вид, что оскорблена, ткнула его своей вилкой в руку.

— Ты хочешь блинчики? Мы могли бы сходить куда-нибудь позавтракать.

Улыбка Эдварда спала.

— Я не могу себе это позволить.

— Я плачу, — предложила Белла.

— Ты не будешь покупать мне завтрак.

— Сейчас ты ешь еду, которую я купила. В чем разница? — парировала она.

— Это другое. — Белла застыла на месте от резкости тона Эдварда.

— Хорошо, — ответила она слабым голосом.

Эдвард потыкал свои блинчики, потом вздохнул и уронил вилку. Она упала на стол с громким стуком. Он опустил голову на руки.

— Прости меня.

— Не стоит.

— Я не должен был огрызаться на тебя.

Белла не стала отвечать. Вместо этого она собрала посуду со стола и заменила ее двумя мисками и ложками, коробкой хлопьев и молоком.

— Лучше мне придерживаться того, что знаю. — Она насыпала хлопья. Эдварда не шевелился, так что приготовила и для него. — Ты должен поесть что-нибудь, — сказала она, придвинув к нему миску. Эдвард поднял голову, прежде чем неохотно принять ее.

— Я действительно не хотел быть придурком. Я просто… напряжен.

— Это понятно, я думаю.

— Но это вовсе не норма, — пробормотал он себе под нос.

— Эй, у меня нет сегодня занятий. Давай повеселимся.

— Мне нужно найти работу, Белла.

— Тебе нужно перестать так переживать, чтобы не быть ослом без причины. Это всего один день. Да и ты можешь отозваться на объявление, если увидишь что-то, что тебе приглянется. Просто пошли сделаем что-нибудь нормальное.

Эдвард хорошенько обдумал свои варианты, прежде чем согласиться. Он хотел провести время с Беллой. Один день не будет большой задержкой — от этого его ситуация не ухудшится. И как она сказала, он все еще может присматривать работу, пока они будут гулять.

К сожалению, как только они собрались уходить, раздался громкий стук в дверь.

— Изабелла! — звук сердитого голоса ее отца заставил Беллу подпрыгнуть.

Бам. Бам. Бам.

— Изабелла, сейчас же открой эту чертову дверь!

— Ох, дерьмо, — еле слышно сказала Белла. — Это Чарли.

— Чарли? — На ум Эдварду сразу же пришли ревнивые парни или брошенные любовники.

— Мой папа.

— Ты не сказала ему, что я тут. — Это был не вопрос, а молчание Беллы подтвердило то, что он и так знал. Эдвард в панике посмотрел на дверь. Это было гораздо хуже, чем он первоначально ожидал. — Что мне делать?

— Я знаю, что ты дома, Изабелла. Твоя машина снаружи. Открой дверь, иначе я снесу ее! — закричал Чарли Свон.

— Прячься.

— Прятаться? — Эдвард посмотрел на нее с удивлением, обводя рукой комнату. — Кажется, довольно очевидно, что у тебя в доме гость, ты так не думаешь? — прошипел он себе под нос.

— Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

— Мейсен, я знаю, что ты там! — Чарли так сильно колотил в дверь, что древесина начала раскалываться. — Мне нужно напомнить тебе, что ты все еще отбываешь свой срок? Если ты знаешь, что для тебя лучше, то сейчас же откроешь эту дверь!

— Иду! — выдавила Белла. Хитрых угроз ее отца хватило, чтобы заставить двигаться. Она приготовилась к его ярости, когда открыла дверь помощнику шефа полиции в полном обмундировании.

На лице Чарли Свона промелькнуло облегчение, когда он увидел, что дочь в безопасности; в прочем, это продлилось недолго. Как только его взгляд упал на Эдварда, оттолкнув Беллу в сторону, он прошел в квартиру.

— Я знал это, — кипел он. Инстинктивно Эдвард попятился. — Я решил сегодня зайти к тебе. Представь мое удивление, когда они сказали мне, что комната была отменена на прошлой неделе. — Чарли затрясся от ярости, продолжая наступать на Эдварда. — И что думаешь, ты тут делаешь?

Эдвард изо всех сил пытался размеренно дышать. Сердце неистово колотилось, а на лбу выступили бисеринки пота. Он сжимал и разжимал кулаки. Все его тело кричало: беги или дерись. Он приложил все силы, чтобы не сорваться с места.

— Белла была достаточно добра, чтобы позволить мне тут остановиться, сэр, — выдавил он.

Лицо Чарли покраснело как свекла, а губы сжались в тонкую линию.

— Ты чертов кусок дерьма.

— Чарли! — Беллы пыталась достучаться до него, но он даже не слушал ее.

— Ты пойдешь со мной.

— Сэр, пожалуйста…

— Чарли… — снова попыталась Белла.

Повернувшись, Чарли уставился на Беллу.

— Не лезь в это! А ты… — снова повернувшись к Эдварду, он грубо ткнул указательным пальцем в грудь бывшего заключенного. — Заткнись, черт тебя подери. Пошли.

Эдвард колебался. Он не хотел разозлить Чарли — как офицера полиции или отца Беллы — но двенадцать лет в тюрьме заставили его опасаться правоохранительных органов.

— Я арестован? — спросил он cо всем возможным уважением.

— Если ты не пойдешь со мной прямо сейчас, я найду повод арестовать тебя. Теперь выметай свою чертову задницу за эту дверь.

В мгновение ока Белла встала между своим отцом и Эдвардом.

— Эдвард не сделал ничего плохого! — гневно крикнула она.

— Все хорошо, Белла. — Эдвард потянулся, чтобы в утешении опустить руку на ее плечо. В момент их контакта Чарли пришел в действие. Прошла всего доля секунды, как Эдвард оказался лицом на полу. Холодный металл давил на заднюю часть его шее, а затем послышался знакомый щелчок затвора. Он замер.

— О, мой бог! — закричала Белла.

Эдвард не сопротивлялся, когда Чарли защелкнул наручники вокруг его запястий.

— Не связывайся со мной, — сказал он, убирая пистолет и поднимая Эдварда на ноги.

— За что ты так с ним? — Спросила Белла между рыданиями. Не ответив, Чарли пихнул Эдварда в сторону двери. — Пап!

Чарли ненадолго остановился. Спонтанное выражение привязанности было очень неожиданным. Однако он предпочел не отвечать и продолжил свой путь.

У Эдварда сердце обливалось кровью, когда он слышал, как расстроена Белла, но он не мог поднять на нее глаз. Вид ее заплаканного лица будет преследовать его вечно, и если они никогда больше не увидят друг друга, ему не хотелось, чтобы это было его последним воспоминанием о ней.

Чарли провел Эдварда через квартирный комплекс и вывел за дверь, зарабатывая странные взгляды от любопытных прохожих. Так было, пока Эдвард не понял, что они направляются к полицейской машине без опознавательных знаков, тогда-то он и начал терять самообладание.

— Я не сделал ничего плохого. Клянусь! — Эдвард не стал сопротивляться, когда Чарли опустил руку ему на голову, толкая на заднее сидение непримечательного Вольво. Он пытался найти удобное положение с все еще скованными за спиной руками.

Не сказав ни слова, Чарли обошел машину и сел на водительское сидение. Эдвард не понимал, что происходит. Он не нарушал условий своего условно-досрочного освобождения и не делал ничего противозаконного, так что для его ареста не было никаких оснований, если это то, что действительно сейчас происходило. Ему даже не зачитали его права. Единственное, что оставалось предположить, что это личная вендетта Чарли за то, что он переехал в квартиру его дочери.

— Куда вы меня везете?

— Туда, где тебе самое место.

Чтобы промолчать, Эдвард прикусил нижнюю губу. Боль временно отвлекала его от нынешней ситуации. Его нервы были на пределе, и он не знал, сколько еще выдержит, прежде чем не разрушит все окончательно. Местность была ему незнакома, но он знал достаточно, чтобы понять, что они направляются в сторону Waterview State Correctional Facility.

— Не делайте этого, — умолял Эдвард. — Я ничего не сделал! — Он посмотрел на крышу машины, но это не остановило полившиеся слезы. — Пожалуйста, я не могу вернуться. Не возвращайте меня обратно.

Дыхание Эдварда стало рваным, когда Чарли приблизился к территории тюрьмы, и он отчаянно пытался взять себя в руки. Свидетельство его слабости было на его лице в виде слез и соплей, и больше всего ему хотелось иметь возможность вытереться, прежде чем идти туда. К его удивлению, Чарли подъехал к воротам и остановил машину.

— Видишь это место? — спросил Чарли, уставившись на комплекс через лобовое стекло. — Ты облажаешься и вернешься туда, но если ты когда-нибудь причинишь боль моей дочери… — Он поправил зеркало заднего вида так, чтобы смотреть Эдварду в глаза. Когда он, наконец, заговорил, его голос звучал тихо и угрожающе: — Я гарантирую тебе, что ты больше никогда не окажешься в этом месте, потому что будешь мертв, ты меня понял?

Когда Эдвард не ответил, Чарли повысил голос

— Я сказал, ты меня, черт возьми, понял?

— Да, я понял! — закричал Эдвард. — Я бы никогда не причинил Белле вреда.

Хмуро посмотрев на него через зеркало, Чарли завел машину и направился вниз по дороге. Эдвард был рад снова уезжать из тюрьмы, но разочаровался, что они направлялись не в ту сторону, откуда приехали. Вскоре они проехали мимо здания Окружного суда, где находятся офисы условно-досрочного освобождения.

— Куда мы едем? — рискнул спросить Эдвард.

Чарли не ответил.

Они припарковались напротив большого кирпичного здания. Вывеска над входом гласила: «ПОЛИЦЕЙСКИЙ ДЕПАРТАМЕНТ СИЭТЛА».

Чарли толкал Эдварда, все еще закованного в наручники, через коридоры. Несколько человек, проходя мимо, поприветствовали Чарли кивком головы. Один мужчина даже спросил:

— Нужна помощь с этим, Свон?

— У меня все под контролем, — ответил помощник шерифа. — Мне нужна одна из ваших комнат.

— Номер четыре открыта.

Они зашли в маленькую, непримечательную комнату. Эдвард не мог сказать, служила ли она для совещаний или допросов.

— Садись, — приказал Чарли.

Эдвард ногой выдвинул стул из-под стола и попытался устроиться поудобнее с руками за спиной.

— Я не знаю, какого черта ты делаешь или что ты, возможно, наговорил моей дочери, манипулируя, чтобы она приняла тебя. — Чарли стол ходить по комнате. — Белла – хорошая девушка. Ради бога, она всего лишь ребенок! Я не позволю какому-то преступнику провальсировать в ее жизнь и просрать ее. — Он ударил кулаком по столу. Эдвард вздрогнул.

— Это было легко для тебя, не так ли? Записаться в программу по переписке, ожидая молодую, впечатлительную девушку, которая согласится? Я видел это раньше. Как много девушек ты ввел в заблуждение, прежде чем начать охотиться на мою дочь?

Его обвинения заставили Эдварда побледнеть. Должно быть, по этой причине Беллы была подозрительной.

— Она единственная.

— Итак, ты решил проложить себе путь в жизнь Беллы и использовать ее. Скажи-ка мне. Ты собирался прибрать к рукам ее деньги и сбежать? Или ты намеревался использовать ее как можно дольше? Просидеть у нее дома, пока снова не вернешься в тюрьму или обрюхатишь ее?

Глаза Эдварда округлились.

— Нет, — сказал он. — Это не так.

— Что именно ты сказал ей, чтобы заставить попасться на твои уловки? — продолжал Чарли. — Что ты изменился? Что ты одинок? Что ты нуждаешься в ней?

— Я одинок! — закричал Эдвард. — Я никогда не лгал Белле, ни разу. Я не использую ее. Я люблю ее.

Чарли пнул стул; он пролетел через всю комнату. Ругательства полились из его рта. Подойдя к Эдварду, он остановился прямо перед ним.

Эдвард зажмурился в попытке сохранить спокойствие, так что совершенно не ожидал внезапного удара в лицо. Его сила опрокинула его голову на бок, и он ахнул от боли, распространившейся по его щеке и глазу. Вокруг все поплыло, а левый глаз начал обильно слезиться. Струйка крови текла из его носа, мимо его приоткрытых губ. Он сплюнул кровь изо рта, пачкая себя и стол в красный цвет.

Чарли, ошеломленный своими действиями, потряс кулаком, смотря, как Эдвард пытается прийти в себя. На протяжении своей карьеры он имел дело с ужасными людьми. Самоконтроль всегда был одной из самых сильных его сторон, но никогда раньше работа не пересекалась с его личной жизнью.

Он быстро пронесся через комнату и трясущейся рукой поднял телефон, весящий на стене.

— Наберите Хайди, — грубо сказал он.

Эдвард постарался вытереть лицо рукавом, но его подбородок был единственным, до чего он смог дотянуться. Кровотечение из носа замедлилось, но все равно постоянно капало. Он склонил голову, наблюдая за алой лужей, образовавшейся у него между ног.

— Хайди, это Свон. Я забрал Мейсена. Он был у Беллы… Что он будет делать? Меня не заботят последствия, когда дело доходит до безопасности моей дочери… Я хочу знать, кто утвердил изменение в адресе после утверждения первоначального условно-досрочного освобождения.

Чарли нетерпеливо ждал, пока Хайди искала по его просьбе. Он обратил внимание на Эдварда. Его ранее белая рубашка теперь была окрашена в красный. Из собственного опыта Чарли знал, что травмы головы сильно кровоточат, от чего кажутся хуже, чем есть на самом деле. Он не думал, что потребуется врач, и если Эдвард не просил медицинской помощи, то он и не собирался ее предлагать.

— Да, Хайди, я все еще тут… Эверсон? — удивленно спросил он. — Какого черта Эверсон одобрила проживание освобожденного условно-досрочно в однокомнатной квартире с одинокой женщиной? Они не состоят в родстве, и, черт возьми, ей мало лет, чтобы быть знакомой с ним до заключения… Я хочу обсудить это с Эверсон. Соедини меня с ней.

Минутой спустя Чарли повесил трубку на крюк.

— Чертова голосовая почта, — пробормотал он. — С Эверсон покончено. Я этого так не оставлю. — Он выбежал из комнаты, захлопывая за собой дверь.

Эдвард, подавшись вперед, уронил голову на стол. Он собирался потерять все снова. Иметь людей, которые заботятся о нем — это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он знал, что ему не стоило даже надеяться.

Эдвард понятия не имел, сколько времени провел один в комнате, но был вполне уверен, что это могло измеряться в часах. В какой-то момент кровотечение прекратилось, как и эмоции Эдварда. Он закрылся от них, как делал это много лет, проведенных в тюрьме. Так было легче.

Когда помощник шерифа наконец вернулся, он подошел к Эдварду и пнул ножку его стула.

— Поднимайся.

Эдвард поднялся, пошатываясь.

— Если была бы хоть одна веская причина задержать тебя, поверь мне, я бы запер тебя тут и выбросил ключ. Я хочу, чтобы ты ушел, и даже не думай появляться рядом с моей дочерью снова. Я буду следить за тобой, и как только ты облажаешься, потому что ты сделаешь это, я окажусь там, чтобы арестовать тебя.

Чарли расстегнул наручники, освобождая руки Эдварда.

— А теперь убирайся с глаз моих.

---