Погода стала попрохладнее, но все равно было солнечно как никогда. Я задержалась на краю утеса, любуясь ярко-синим морем и не удержавшись от очередного снимка. Я ничего не могла с собой поделать, здесь каждый день был как в сказке.
Первые два месяца выдались приятными, но сложными. Как только я привыкла к тому, что снова предоставлена сама себе, стало легко покориться красоте, теперь окружающей меня постоянно. Нельзя беспрестанно грустить рядом со смеющимися детишками, свежими круассанами с шоколадом и вином… и новыми приключениями — каждый божий день. Я успешно состоялась в качестве туриста, но когда эта блажь прошла, местные узнали меня как Девушку из Америки, а потом и как Беллу. Им нравилось мое итальянское имя, и я решила, что мне суждено остаться в Риомаджоре. Потому что я была здесь как своя.
Благодаря дружеским отношениям с Деметри, владельцем местного бара, в который я частенько хаживала, чтобы отведать граппу, меня быстро познакомили с миром вина – не угощением оного, а его изготовлением. Я начала обучение в «Cooperative Agricoltura di Cinque Terre» как подмастерье, изучая, как собираются сорта местных вин. Здесь было очень классно, и если когда-то я боялась, что теснота Риомаджоре, как и оторванность от остального мира Чинкве-Терре, начнет меня душить, то вскоре поняла, как ошибалась. Я просто почувствовала себя в большой, очень большой безопасности. И вдохновилась.
Я поддерживала связь с Роуз и Элис, по большей части с помощью электронной почты и FaceTime, воздержавшись пока от других способов коммуникации. Я никоим образом не пряталась, просто не хотела, чтобы мир узнал о событиях в моей жизни. В Сиэтле продолжались поиски Джейкоба Блэка, пропавшего примерно в начале июня. Его машину обнаружили на парковке рядом с Такомой без видимых следов взлома. После я перестала узнавать новости об этом деле, покончив с ним раз и навсегда.
Мне нужно залечить раны. Жить дальше.
Я предпочла сфокусировать внимание на более счастливых аспектах моей жизни, например, на первом Хэллоуине малыша Уитлока: «Я раскрасила тыкву золотисто-серебристыми красками — Белла, надо стильнее, верно?!»— и нереально живописном заднем дворике Роуз, который даже осенью походил на ботанический сад. Роуз с Эмметом завели собаку: «Боже, Белла, мне вполне хватает возни с отпрыском Элис. Серьезно»; -обновили террасу. Жизнь текла своим чередом, никого не подгоняя.
— Mi scusi per favore, — раздался за моей спиной женский голос с американским акцентом.
Улыбаясь, я выжидающе повернулась.
— Я говорю по-английски.
— О! О, Слава богу! — воскликнула женщина, всучив мне камеру. — Вас не затруднит сделать наш снимок?
— Конечно, — кивнула я, взяв из ее рук камеру и сделав несколько фотографий блондинки и ее мужа. Позируя и смеясь, они продолжали обсуждать их медовый месяц.
— Спасибо огромное, — заворковала она, просматривая снимки. — Вы тоже отдыхаете?
— Нет, я живу здесь, — сказала я. Внутри все затрепетало, как и всегда, когда я признавала этот простой факт.
Она вытаращила глаза.
— Ого. Как вам повезло. Я бы пошла на убийство ради того, чтобы жить тут.
Ее муж снисходительно улыбнулся, взяв ее за руку.
— Нам лучше пойти… ох уж эти зарезервированные ужины…
— Ах да. — Смущенно улыбнувшись, она снова посмотрела на меня. — Еще раз спасибо.
— Без проблем.
Ее муж поблагодарил меня, а потом они стали спускаться по каменистой дорожке. Я задержалась еще ненадолго, смотря, как заходит солнце, окрашивая вечернее небо. Я вспомнила другие закаты в иное время. Время и хорошее, и не очень.
Большинству из них я была признательна.

Нонна Рената, моя пожилая домовладелица и самопровозглашенная хранительница моего довольства, остановила меня, когда я шла через наш дворик. Нагруженная только что купленным свежим хлебом и двумя бутылками вина, я хотела спросить, не могу ли я отнести покупки домой и вернуться, как вдруг она окликнула:
— Синьора Каллен, если не ошибаюсь, приехал ваш муж. Я предложила ему поесть, но он предпочел дождаться вас дома.
Сердце забилось как сумасшедшее. Неужели? Наконец-то? За последние несколько месяцев я очень часто рисовала этот момент в своем воображении.
— Grazie, Нонна, — воскликнула я, ускоряя шаг. Я взлетела по извилистым хрупким и узеньким ступенькам к своей квартире и резко распахнула дверь.
— Тони? — Очутившись в квартире, я сразу же оставила хлеб и вино на небольшом столике, чувствуя себя той еще дурехой.
Эдвард показался из ванной в облаке пара и в боксерах, как будто жил тут со мной с самого начала, и сушил полотенцем волосы. Последние месяцы хорошо на нем отразились, и пока я ждала новостей о том, где он так загорел и какие махинации привели его ко мне, все, чего мне хотелось – это коснуться его, поцеловать, залюбить до смерти.
— Это я, девочка. — Он радостно улыбнулся, встретив меня на середине комнаты, и сжал в объятиях, отрывая от пола.
Обернув ноги вокруг его пояса, я обхватила его лицо руками и крепко поцеловала, вкладывая в поцелуй всю тоску и любовь. Полотенце упало на пол, и он, попятившись, сел на небольшой плетеный диванчик в гостиной.
— Как же ты долго, — прошептала я, целуя его снова и снова. Он едва успевал за мной, но старался, спустив руки к моему заду и ниже.
— Я знал, что увижу тебя в платье, — сказал он, улыбаясь в поцелуе.
— Это юбка, — прошептала я. — И топик.
— Одна фигня. — Он поерзал подо мной, скользнув руками под ткань и схватив меня за задницу. — А что у тебя под юбкой, девочка?
Вместо ответа я опять его поцеловала, предполагая, что он сам, черт его подери, может понять, что у меня под юбкой. А я просто… не могла поверить, что он здесь, со мной. Снова. Надеюсь, это была последняя разлука. Больше я не справлюсь без него.
Начиналась новая эра.
Подтолкнув меня назад, чтобы я чуть отсела, Эдвард поднял мои руки вверх и стащил с меня майку. Он стянул вниз лифчик и поцеловал округлости теперь уже оголенной груди.
— Я скучал.
— Я тоже… — Я весело засмеялась, когда он дотронулся губами до моих сосков, касаясь легкими поцелуями.
— Сомневаюсь. Ты тут как в сказке живешь.
— Только сказке не хватает принца, — сказала я, отпустив остатки грусти и тоскливого ожидания. — Думаю, здесь должна находиться столица для проведения медового месяца. Здесь все влюблены.
Его взгляд смягчился, и Эдвард дотронулся большим пальцем до моих губ.
— Да?
— Да.
— Да, и теперь я с вами… миссис Каллен, — ухмыльнулся он, подшучивая надо мной.
— Мне пришлось ей что-то сказать, — покраснев, сказала я. Все здесь знали меня как Беллу Каллен, хотя мое законное имя никак не поменялось. Глупо, но таким образом я чувствовала связь с Эдвардом, пока мы были в разлуке. Каллен – девичья фамилия его матери, и перед расставанием на острове Лопес он поведал, что собирается изменить имя. Я ответила, что тоже могу. Если не считать пары сообщений, которыми мы обменялись после моего приезда в Италию, там и состоялась наша последняя беседа. — Она постоянно пытается свести меня с местными красавчиками…
— Еще бы. — Он вдруг стал серьезным, касаясь моего лица и гладя меня по волосам. — Ты красивая.
Улыбаясь, я наклонила голову, и он тоже наклонился, целуя меня.
— У тебя длинные волосы… мне так больше нравится.
А еще я отпустила челку. Совсем иначе стала выглядеть.
— Ты тоже изменился. Загорел. — Я прижала палец к его руке, покрытой золотистым загаром. — Стал еще привлекательнее.
Мы смотрели друг на друга. Впервые за все время, что мы встречались, я чувствовала полное умиротворение. Как будто мы были там, где судьбой нам было предначертано остаться. Никому до нас и дела не было.
— Ты станешь миссис Каллен по-настоящему? — хриплым голосом задал он вопрос.
— А хочешь, чтобы я ею стала? — Я потянулась назад, расстегивая лифчик и уронив его на пол.
— Хочу. — Он улыбнулся, проводя большими пальцами по моим соскам.
— Я тоже хочу, — вторила я на полном серьезе.

Завернувшись в плед, мы любовались закатом из окна моей квартиры, изнуренные после занятия любовью и долгого года странствий. Эдвард не насытился вином и хлебом, и с наступлением ночи, когда город, как звезды, испещрили тысячи крошечных огонечков, все в доме было съедено и выпито.
Мы как будто оказались на краю земли – спрятавшиеся, но свободные.
— Я так устал, — пробормотал Эдвард, закрывая глаза и ложась на спину. Сердце заныло — он так долго находился в бегах.
— Поспи, — прошептала я, поцеловав его в щеки и в веки. — А я буду рядом.
И была. Когда он проснулся, захотел меня и занялся со мной любовью, а небо за окном было так близко и так ярко, как будто мы могли дотронуться до него… когда на следующий день мы выглянули на улицу за провизией… когда дни перетекли в недели, месяцы и все узнали Тони и Беллу… когда мы выбрали кольца в местном ювелирном магазинчике и поженились в небольшой деревенской церквушке, несмотря на то, что ни я, ни он не были католиками… когда он начал работать со мной на виноградниках, находя забавным то, что он снова производит то, что приносит людям кайф… когда мы обновили виллу, купленную на скопленные им за годы деньги… всегда. Я была рядом.
Я наблюдала за тем, как он меняется у меня на глазах, его лучшие стороны теперь были заметнее, а плохие сгладились. Я тоже изменилась, развиваясь благодаря нашей любви и спокойствию новой жизни. Может, наше начало было не очень образцовым, но я не желала другого, потому что иначе мы бы не оказались здесь. Эту безумную историю надо еще постараться рассказать будущим детям, но думаю, эту тему мы обсудим, когда придет время.
Мы стояли на утесе, смотря на море и чувствуя, как воздух становится прохладнее, предвещая осеннюю пору. Я провела в Чинкве-Терре год.
— Замерзла? — спросил Эдвард, чувствуя, как я задрожала.
— Немного. Все хорошо.
Он обхватил меня руками, положив на плечо свой подбородок.
— Тогда давай я тебя согрею.