2024-11-26

16

0

0

Следующие пару дней я была занята дачей показаний для полиции, своими обязанностями телохранителя и сохранением комфорта и уюта Эдварда. Похоже, что он принадлежал к тому типу пациентов, которые не хотели прислушиваться к своим врачам.
Когда его сознание стало яснее, он нерешительно начал задавать наводящие вопросы. Возможно, ни один из нас не был еще готов к ответам, так что он позволил мне уклоняться от них.
Я не была уверена, как я хочу ответить, и больница не казалась лучшим местом для ответов на большинство из заданных им вопросов. Как бы вы рассказали кому-то, что влюблены в него, ведь знакомы-то вы еще столь недолго? Как бы вы рассказали человеку, которого любите, что вы вампир? Что именно ваша вампирская сила помогла вам сломать цепь, приковывающую его к роялю, как-будто она была сделана из картона. Что причина, почему вы сверкаете на солнце, это ваша вампирская сущность. О, кстати, также я охочусь на свою еду примерно раз в неделю, но стала делать это чаще с тех пор, как встретила тебя!
В настоящее время намного легче было игнорировать подобные мысли и продолжать узнавать Эдварда ближе. Я была права: он был плохим пациентом, но, к счастью, быстро поправлялся. Все меньше он нуждался во внутривенном обезболивающем, а на третий день врачи отменили его и вовсе. Эдвард все еще принимал таблетки-обезболивающие, и принимать ему их придется еще какое-то время.
Рана на боку Эдварда заживала хорошо. Ему сказали, что нельзя напрягаться в ближайшие шесть недель, только легкие упражнения, начиная с четвертой недели. Когда я узнала об этом, выдохнула с облегчением, прежде чем пожалела об этом, ведь вспомнила, насколько же плохим пациентов он был. Я не знала, действительно ли он послушается советов врачей об относительном покое.
Его хирург-ортопед сказала ему, что костям в руках нужно срастись, прежде чем он сможет делать что-то. Он будет ходить в гипсе и/или скобой следующие шесть недель. Она также известила его о том, что, возможно, он сможет играть. Терапевт пришел на четвертый день. Доктора согласились, что его можно будет выписать в пятницу утром, если он будет слушаться их в плане отдыха и будет выполнять все их предписания.
Эдвард продолжал спорить с врачами и демонстрировать типичное поведение плохого пациента. Он хотел поправиться сию же минуту, и его докторам, в конце концов, пришлось пригрозить ему инвалидностью, если он не станет следовать их приказам. Его разочарование было очевидно, ему приходилось бороться с самим собой, чтобы не двигаться лишний раз и выполнять их предписания. Мне очень хотелось обнять его каждый раз, когда это выражение разочарованности сменялось одним из тех пораженческих выражений, из-за всей этой ситуации. Я ловила себя на тех моментах, когда мои пальцы скользили сквозь его волосы, когда он начинал напрягаться. Похоже, это помогало ему.
Мик приехал в четверг, чтобы взять показания Эдварда о деле с похищением. Он рассказал нам, что Лорен сошла с ума, когда ей сообщили о смерти матери. Она выдала достаточно информации на тот момент, чтобы Мик был уверен, она будет признана виновной по всем пунктам, когда состоится суд над ней весной. Мы все должны будем выступить свидетелями.
Элитные Телохранители все еще были настороже. Пресса узнала, что Эдвард находится в этой больнице и всем им очень, я бы даже сказала отчаянно, хотелось поговорить с ним.
Его фанаты также пытались приблизиться к нему.
Эммет, Розали и я находились с Эдвардом круглосуточно. Роуз поймала молодую женщину, одетую в униформу медсестры, когда она попыталась протереть Эдварда влажной губкой. Его лицо приняло пунцовый окрас, пока он пытался убрать ее руки подальше от себя, одновременно пытаясь нажать кнопку вызова медсестры здоровой рукой. Девушка хотела снять с него рубашку. Хорошо, что именно Розали застала эту девушку, поскольку я бы просто убила ее.
Джессика с Майком приходили каждый вечер. Они уже вернулись в свой дом; клумбы были пересажены, а кормушки заменены. Задняя часть дома была убрана и нанесен свежий слой краски. Джессика закрыла кабинет в университете и переехала обратно в дом Эдварда. Она приложила много усилий, чтобы перенести даты остальных концертов из тура на неопределенное время. Эдвард не хотел отменять их, поскольку считал, что это даст ему цель продолжать работать. Его доктор считала, что это замечательная идея. Может быть, она посчитала, что это сделает его лучшим пациентом и заставит больше волноваться о своем здоровье.
Как только ему снизили дозу обезболивающего, и он стал мыслить более трезво, мы обсудили его восстановление и место, где оно будет проходить. Он не мог жить один, по крайней мере, неделю, и даже после этого пройдут еще недели, прежде чем он будет полностью здоров.
Он действительно хотел вернуться домой… домой в Теллуриду, штат Колорадо. И я хотела поехать с ним. Я чувствовала, что это было по большей части моей виной, что Эдварда похитили и ранили. Если бы я только раньше поняла, что сталкеров было двое. Он был бы в безопасности. Я никогда больше не оставлю его одного. И вина тому была лишь одной из причин. Я бы солгала себе, если бы стала отрицать настоящую причину. Я хотела оставаться рядом с Эдвардом, потому что не могла выносить даже мысли о том, чтобы быть вдали от него длительное время. Я точно не знала, что он чувствует ко мне, но мое лицо было первым, что он видел, каждый раз просыпаясь. Затем он улыбался, и в моем мире вновь все было хорошо.
Мы с Джаспером охотились в среду вечером. Это помогло, так как кровь Эдварда стала все более и более мощной, поскольку эффект переливания утратил свою силу. Я чувствовала, что контролировала свою жажду крови сейчас. Я не знала, было ли это связано с благодарностью за то, что он был жив и был со мной, или просто наша связь усилилась за все то время, что мы провели вместе.
А то количество времени, что мы провели вместе, было огромным. Мы с Эдвардом были вместе почти с того момента, как он просыпался и большую часть того времени, как он спал. Я целовала его перед сном, после того как он пользовался обезболивающим первые пару дней. Его поцелуи наполняли меня благоговением. Никогда меня не целовали так, и теперь я поняла, почему моя семья столько времени уделяла этому занятию!
Мы с Эдвардом всегда держались за руки или просто прикасались друг к другу. Это было потрясающе: слышать его сердцебиение. Поцелуи ускоряли его, но прикосновения к лицу Эдварда или наши сплетенные руки успокаивали его. Это очень помогало во время процедур, которые нужно было выполнять, чтобы он поправился. Карлайл сказал, что я действую на Эдварда лучше, чем лекарства.
Первую неделю после похищения он довольствовался только моей компанией. Я обещала ему ответить на все его вопросы, но сейчас было не лучшее время и место для этого. Как только было принято решение отправиться в Колорадо, я сказала ему, что расскажу ему все там. Кажется, он без труда смирился с этим, однако с приближением даты его выписки, все больше нервничала именно я. Что если Эдвард не примет моей натуры? Я знала, что он принял тот факт, что я была другой, но услышать о том, чем я была и о том вреде, что я могла причинить ему, это могло испугать его. Я не знала, как собираюсь справиться с этим. Но мне придется пройти через это. Я отказывалась быть причиной его боли. Это раздавит меня, если я узнаю, то он не хочет меня, но у меня была моя семья, и они помогут мне пережить эту боль.
Одна только мысль о разлуке с Эдвардом заставляла меня чувствовать почти физическую боль. Связь, которая сформировалась между нами, помогала мне быть всегда настроенной на него. Я могла определить его местонахождение, и было не важно, где находилась я сама. Джаспер смеялся надо мной во время нашей последней охоты, потому что, каждый раз, когда я останавливалась на мгновение, я поворачивалась лицом к больнице, лицом к Эдварду.
Я заметила, что он стал смотреть на мою семью по-другому, как будто пытался понять нас. Казалось, что теперь он понимал, что мы были чем-то другим. Он не был уверен пока чем именно, но искал зацепки, чтобы понять. Мне стало интересно, какими фактами он сейчас владел.
Каждый член моей семьи навещал его, по крайней мере, раз. Когда пришли Джаспер и Элис, она принесла ему несколько стильных вещей, чтобы он мог носить их, а не те ужасные больничные халаты. После того, как Розали спасла его от поддельной медсестры, он сказал ей, что она может ездить на его Vanquish, когда только пожелает, даже во время дождя или снегопада. Эммет во время своих дежурств приносил видеоигры, и они с Эдвардом весело проводили время. Он даже предложил играть одной рукой, чтобы ставки были равны. Что ж, ставки были не равны по мнению Эдварда в любом случае.
Карлайл приходил как минимум раз в день, чтобы проверить Эдварда, хотя доктор Мюррей вернулся к своим обязанностям лечащего врача Эдварда. Эсми попросила меня узнать, какое любимое печенье Эдварда (с арахисовым маслом и кусочками шоколада), а затем приготовила и принесла его.
Я была поражена тем, насколько хорошо он сошелся с моей семьей. Он смотрел на нас с любопытством в глазах и не обращал внимания на нашу холодную кожу. В том, как он реагировал на нас, никогда не было и тени колебания. Конечно же, он пока не знал, кем мы являемся, но он не боялся нас. Этот факт делал его другим по сравнению с любым человеком, которого я знала, за исключением Анджелы, Бена и Майка. Моя семья делала все, что было в ее силах, чтобы он чувствовал себя уютно рядом с нами. Я не знала, как все это сработает, но они делали все, что могли, чтобы помочь мне и помочь ему чувствовать себя свободно в общении с нами.
И то, каким он был со мной, заставило меня еще больше влюбиться в него. Когда он не спал, а спал он часто, поскольку ему нужен был сон для исцеления, мы говорили о многом. Мы говорили о его музыке, книгах, которые оба прочли, фильмах, которые посмотрели. Это заставляло время в больнице проходить быстрее.
Наши поцелуи были сладкими и нежными, заставляющими меня желать большего, и думаю, он чувствовал то же самое. Я волновалась из-за того, смогу ли я быть еще ближе с ним. Он действительно был очень хрупким. Некоторые из наших кузин из клана Денали имели отношения с человеческими мужчинами, и в конечном счете они оставались живы. Я могла бы позвонить им, но мне казалось странным даже думать о подобном разговоре! Хотя это была та информация, которая, как я надеялась, понадобится мне, так что я сделала то, что делала всегда, когда у меня были проблемы. Отправилась к Карлайлу.
Он не был удивлен, когда я попросила его поговорить со мной за обедом во вторник. Я оставила Эммета играть в видеоигры с Эдвардом.
Карлайл сказал «войдите» прежде чем я даже постучала в дверь, услышав мои легкие приближающиеся шаги. Я села в кресло перед его столом. Может быть, если я буду вести себя как типичный пациент, задающий вопросы своему врачу, все пройдет легче.
- Белла, с Эдвардом все хорошо, - начал он. – Если мы сможем удержать его и не позволить излишне нагружать себя, думаю, мы сможем восстановить его здоровье полностью. – Мы оба засмеялись. Попытки заставить его соблюдать покой, чтобы он мог спокойно выздоравливать, были сущей проблемой.
Когда наш смех утих, Карлайл надел свою маску доктора и спросил: - Что я могу сделать для тебя, Белла?
Я сделал глубокий вдох и выдох.
- Карлайл, ты знаешь, что я чувствую по отношению к Эдварду, что я собираюсь отправиться с ним в Колорадо. Что я собираюсь рассказать ему о нас. – Он кивнул и подбодрил меня продолжить. – Ты знаешь, что я целовала его, держалась с ним за руки, прикасалась к его лицу. – Опять он кивнул.
- Я не знаю, чувствует ли он то же самое по отношению ко мне, или сможет ли со временем. Но если да, думаю, мы можем захотеть пойти дальше нежных поцелуев, которыми обмениваемся. – Неожиданно тот факт, что я говорю со своим отцом о занятиях любовью, возможных занятиях любовью, дошел до меня, я вскочила на ноги и подлетела к окну, уставившись невидящим взглядом на хмурое небо.
Карлайл дал мне время, чтобы успокоиться, а затем начал: - Белла, я знаю, что ты совсем новичок в этой ситуации. Я также знаю, что ты любишь Эдварда. Да, ты собираешься быть осторожной, более осторожной чем когда-либо в твоей жизни, потому что он очень хрупок. Я верю, без тени сомнений, что ты сможешь показать свою любовь Эдварда так, чтобы удовлетворить вас обоих. Любовь, которую ты испытываешь к нему, поможет сохранить ему жизнь.
Он встал с кресла и присоединился ко мне у окна. Мы оба смотрели на облака и дождь, омывающий улицы.
- Больше чем сотню лет назад, до того, как в моей жизни появились вы с Эсми, я провел какое-то время с Денали. Я был очарован их образом жизни, не только вегетарианством, но и тем, как они играют, завлекают человеческих мужчин. – Мы оба снова усмехнулись. Карлайлу всегда было интересно исследовать нашу вампирскую жизни. - Когда я задавал им вопросы, они были очень открытыми в обсуждении того, как проводят свое свободное время. Одна из главных причин, что они больше не убивают мужчин, с которыми встречаются – они заботятся о них. – Он покачал головой с любопытством. – Вполне возможно, что питание животной кровью также помогает нам сохранить некоторые из наших более человеческих черт. Ты знаешь, мы верим, что это делает узы нашей семьи сильнее. Кейт, Таня и Ирина даже чувствуют что-то похожее на любовь к мужчинам, с которыми они проводят время. Они научились контролировать себя, чтобы как можно больше времени проводить с этими мужчинами.
Мы оба отвернулись от окна и сели друг напротив друга в два кожаных кресла перед его столом. – Итак, они просто научились контролировать свои силы. И это все? – спросила я, чувствуя, что здесь кроется что-то большее.
- Что ж, главное в этом – они важны для них, не настолько чтобы обратить этих мужчин, но достаточно, чтобы держать их рядом пока они не устанут от них. А когда они устают, им не нужно убивать их. Они просто расстаются. Разнообразие, похоже, и является солью жизни для них. – Карлайл наклонил голову и посмотрел на меня, улыбка играла на его губах. – А ты, Белла, не просто заботишься об Эдварде - ты любишь его. Я не верю ни на мгновение, что даже в момент страсти ты сможешь навредить ему.
Я сидела в задумчивости несколько мгновений. Если забота и любовь были тем ключом, тогда я определенно буду держаться за ним, так как хочу, чтобы Эдвард был в безопасности в моих объятиях. Я снова пообещала себе, что так и будет.
Карлайл обнял меня, когда я покидала его кабинет. – Я верю, что ты все делаешь правильно, моя милая дочь.
Я почувствовала себя лучше, из-за такой его веры в меня.


Наступила пятница, и пришло время Эдварду выписываться из больницы. Мы решили провести пятницу и субботу в доме в Сиэтле, упаковывая вещи и позволяя ему немного отдохнуть. Затем мы улетим в Теллуриду, Колорадо, в воскресенье на личном самолете. Джессика наняла местную компанию обслуживания, чтобы они приготовили дом в Теллуриде к возвращению Эдварда. Машина должна была подобрать нас и отвезти к дому. Там нас ждал внедорожник, которым мы сможем пользоваться, если захотим куда-то отправиться.
Карлайл широко улыбался, когда вошел в палату с бумагами на выписку в руке. Каждый из врачей Эдварда был здесь, повторяя ему, чего они ожидают от дальнейшего его лечения. Несколько встреч уже было назначено у него в больнице Теллуриду и в клинике физической терапии.
- Итак, ты готов к виписке, Эдвард? – спросил он.
- Он был одет и готов еще три часа назад! – воскликнула я. Эдвард уже стоял рядом с кроватью, небольшая сумка с его личными вещами была под рукой. Медсестра следовала за Карлайлом с инвалидным креслом. Эдвард застонал, когда увидел его.
- Эй, все должны пользоваться этим, когда покидают нас, мистер Мейсен. Даже известные концертные пианисты делают это, - поддразнила я его.
Розали вошла в дверь. – Команда пиарщиков снаружи. Они сказали СМИ, что они дадут тридцатиминутную пресс-конференцию, чтобы поговорить о состояние Эдварда. – Она засмеялась. – Журналисты все передрались, чтобы заполучить места получше. Очень жаль, что мы будем далеко отсюда к тому времени, как они начнут говорить. – Она взяла сумку Эдварда и направилась к двери, ее шпильки счастливо стучали по блестящему полу.
Роуз нравилось дурачить других. Некоторых из СМИ не очень мило повели себя с ней, когда пытались добраться до Эдварда. Сначала она вводила их в заблуждение, а затем посылала подальше; иногда их камеры разлетались на мелкие кусочки. Они всегда оставались в недоумении, как такое случалось.
Мы все покинули палату и спустились на одном из частных лифтов. Мы пробирались через запасной выход больницы. Эммет ожидал нас у выхода на джипе.
Эдвард поднялся и протянул руку, чтобы пожать руку Карлайлу. – Огромное спасибо за все, что вы сделали для меня, сэр.
Карлайл пожал его руку, накрывая их руки ладонью. – Эдвард, это было удовольствием помогать тебе. Теперь, ты должен хорошо себя вести, и не переусердствуй. Слушайся Беллу. – Он выглядел сурово, но всего лишь на мгновение. – Она хорошо позаботится о тебе. Позволь ей это!
Эдвард слегка покраснел. Он знал, что был трудным пациентом, так как ему сложно было быть терпеливым. – Позволю, сэр.
Он также поблагодарил медсестру за помощь. Она покраснела и запнулась, проговорив «пожалуйста». Затем он повернулся и сел на заднее сиденье джипа.
Я протянула руки и обняла Карлайла. – Я позвоню тебе, когда ему нужно будет напомнить о том, что нужно сдерживать себя, доктор Каллен. – Даже Эдвард засмеялся. Я обошла джип и села рядом с ним. Роуз села спереди, рядом с Эмметом и мы уехали. Мы могли видеть толпу журналистов у крыльца больницы, когда уезжали. Это позволило всем нам почувствовать удовлетворение, что мы выбрались из больницы без шума.
Мы добрались до поста охраны без проблем. Я спрашивала себя, не пытался ли кто-то из папарацци следить за этим местом, но все думали, что Эдварда выписывают завтра, так что никто не ждал нас.
Эммет открыл входную дверь. Она распахнулась немедленно, и Джессика сбежала вниз по лестнице, чтобы поприветствовать нас. Розали открыла дверь Эдварду, и он осторожно выбрался из высокого джипа. Джессика нежно обняла его, правда обнимала очень долго. Майк ждал в дверях, широкая улыбка играла на его лице.
- Да ладно, Джесс, - засмеялся Эдвард, - давай уберемся из-под этого дождя! Мы можем обниматься и внутри. И не ты ли что-то говорила о том, что накормишь меня? – Джессика засмеялась, вытерла счастливые слезы и провела нас в дом.
- Да, мы заказали китайскую еду из того местечка, что нравится тебе, в Балларде.
Я подхватила наши с Эдвардом сумки и повернулась к Эммету и Розали. – Увидимся завтра, Эммет. Я отправлюсь поохотиться, прежде чем мы улетим в воскресенье. – Я остановилась и посмотрела в глаза им обоим. – Не могу передать, как благодарна вам за все. Вы лучшие брат и сестра в мире.
- Могу я передать это Элис и Джасперу? – спросил Эммет с огромной улыбкой на лице. – Она побьет тебя, когда увидит завтра, ты же знаешь!
- А ты знаешь, что не побьет. Я позволила ей собрать мне одежду для путешествия в Колорадо. Это дает мне преимущество, и она простит мне многое. - Я обняла их обоих и отправила заниматься своими делами.
Они действительно были замечательными. Мы были Элитными Телохранителями уже десять лет, пять из них здесь, в Сиэтле. Пора было переезжать. Даже в наши дни прогрессивной пластической хирургии, сложно было поддерживать легенду, когда мы просто не старели. Мы решили, что пришло время закрыть наш бизнес, сделать перерыв. Я хотела сосредоточиться на Эдварде, а он собирался провести следующие месяцы в Колорадо, пока будет выздоравливать. Я должна была быть с ним, или, по крайней мере, поблизости. Это зависело от того, чем закончится наш разговор, когда мы приедем на место.
Анжела работала на нас три года, поэтому она получит огромное выходное пособие. Девушка посещала колледж все это время и была близка к выпуску. Денежная премия, которую мы вручим ей, поможет ей стать на ноги и заняться тем, что она хотела делать в будущем. Мы уже поговорили с ней, и она была готова помогать нам закрывать офис. Она посмотрела на меня, разнообразные домыслы изобиловали в ее глазах. Думаю, она знала, что Эдвард был главной тому причиной. Она, вероятно, чувствовала себя немного свахой, так как это она подзадорила нас взяться за эту работу в качестве его телохранителей. Я должна была отдать ей должное за это!
Я вошла в дом, слыша смех, доносящийся из столовой. Эдвард рассказывал о своем случае с фанаткой-медсестрой Майку и Джессике. Легко было смеяться над этим сейчас, когда Розали спасла его. Его смех наполнил меня теплом. Это будет интересное время моей жизни. И начнется оно в Колорадо.


Наш полет в Телларуду был сложным. Нас встретили гроза и проливной дождь. Аэропорт, расположенный на вершине горы, оказался удивительным, когда я наконец-то увидела его из окон. Эдвард смеялся над моим изумленным видом. Посадочная полоса обрывалась с двух сторон. Я знала, что пилоты хорошо знали свою работу, но все же, жуткий попутный ветер и мы могли бы слететь с обрыва. Меня не особо согревала мысль, что мне придется выбивать панель самолета, хватать Эдварда и прыгать, если пилоты облажаются, и мы начнем падать в пропасть. Хотя Эдвард начал смеяться еще сильнее, когда мы приземлились на ухабистую полосу.
Он отдыхал урывками во время полета. Боль стала уже меньше, но все же она присутствовала. Мне также хотелось знать, размышлял ли он о вопросах, ответы на которые хотел получить. Я сама думала об этом. Правда заключалась в том, что я хотела ответить ему, но также и боялась, что он убежит с криками из комнаты, из дома, от меня.
После достаточно долгой поездки от аэропорта, мы проехали через Теллуриду по длинной, извилистой дороге между деревьями. Его дом находился на склоне горы. Вся его передняя часть была из стекла. Я знала, что Эсми понравился бы этот дом. Она, как правило, делала наши дома открытыми и наполненными светом. Этот определенно был одним из таких. Они все пообещали навестить нас вскоре. Навестят, если Эдвард не запретит мне приближаться к нему. Терпение и вера были тем, за что мне нужно было держаться сейчас. Все получится; должно получиться.
Водитель помог мне выгрузить багаж и занести его в дом. Я прогнала Эдварда в дом, не позволяя ему поднять ни единой сумки. А их было много. Элис приехала вчера и привезла восемь моих сумок. Я закатила глаза, а она сказала, что вскоре пришлет еще больше. Она упомянула «любимых брата и сестру», и я поняла, что позволю ей делать все, что она хочет!
Она также упаковала вещи Эдварда, и он позволил ей это. Элис была силой, с которой нельзя было не считаться. Он также был впечатлен тем, что она принесла ему в больницу. У Эдварда было только семь сумок… но она обещала прислать и ему побольше. Она была рада, когда он обнял ее в качестве благодарности, и подмигнула мне, произнеся одними губами: «Мы ему нравимся».
Когда водитель уехал, я пережила момент паники. Мы были здесь, наедине, в Колорадо, и пришло время отвечать на вопросы. Что Эдвард спросит на этот раз? Его первый вопрос о нашем поцелуе был как гром среди ясного неба. Кто знал, что он спросит сейчас, когда мы были здесь. Он удивлял меня все время.
Я повернулась к нему. Его лицо было осунувшимся и усталым. Пришло время заботливой Белле выйти на первый план и позаботиться о нем.
- Эдвард, позволь мне приготовить тебе что-то поесть, а затем тебе нужно отдохнуть. – Он начал возражать, но я продолжила. – Покажи мне какие из комнат наши, и я принесу тебе сэндвич и чай. Какой бы тебе хотелось?
Он сдался, хотя и не очень радостно, и повел меня медленно, что показло мне насколько истощен он был, вверх по широкой лестнице в комнату в передней части дома. С балкона, что был там, открывался вид на долину и горы. Я бросила пару его сумок на пол и сказала ему устраиваться поудобней, через мгновение я пообещала вернуться к нему с чашечкой «Эрл Грэя» и сэндвичем с индейкой.
Пока я готовила сэндвич, такой, как он любит (с листьями салата, помидорами и горчицей), я решила, что лучше-ка мне вспомнить, как готовить. На полке в кухне искусно расположились несколько поваренных книг. Я не готовила уже лет девяносто. Это может быть веселым вызовом, если я решусь принять его.
Закончив, я отнесла еду наверх в его комнату. Эдвард лежал в кровати, под одеялом, и дремал. Я немного намеренно пошумела, положив чашку с чаем на прикроватный столик. Эдвард открыл глаза и улыбнулся мне.
- Я бы не стала беспокоить тебя, но думаю, что тебе нужно поесть и выпить что-то перед сном. – Он сел, опершись на спинку кровати, и расправил одеяло на коленях. На нем не было футболки, и я пыталась держать свои глаза подальше от того места, куда им так хотелось опуститься, смотря в его великолепные зеленые глаза. Но это было сложно. Я поставила подушку на его колени и поставила тарелку на нее.
- Спасибо, Белла – Выражение его лица было хмурым, даже когда он взял чашку чая в руки. – Ненавижу чувствовать себя таким усталым, таким слабым. – Он сделал глоток чая, а затем откусил сэндвич. Я разрезала его на четверти, чтобы ему было проще справиться с ним одной рукой. – А ты не собираешься есть?
Я устроилась на его кровати, скрестив ноги и наблюдая за тем, как он ест. – Нет, спасибо, я не хочу.
Пришло ли время рассказать ему, спрашивала я себя. Пришло ли время рассказать ему, что я осушила троих лосей прошлой ночью? Что я напилась так, что больше не могу сделать ни единого глотка? Темные круги под его глазами сказали мне, что еще нет. Разговор, который состоится между нами, будет довольно шокирующим. Я хотела, чтобы он отдохнул, чтобы смог вынести его. Или, возможно, я просто надеялась, что у меня будет больше времени, времени, чтобы побыть с ним перед этим большим признанием.
- Эдвард, ты поправляешься. Ты знаешь, что прошла всего лишь неделя с тех пор, как тебя подстрелили, и твоя рука была сломана. – Я наклонилась и провела своими пальцами сквозь его взъерошенные волосы. – Твое тело нуждается в отдыхе, чтобы исцелиться, и тебе нужно слушать то, что я говорю тебе. – Эдвард закрыл глаза и прислонился к моей руке.
Он вздохнул и уселся получше, продолжая есть. – Я знаю, что ты права, но все же это не мешает мне чувствовать себя немного бесполезным.
Я откинулась назад и посмотрела на него. – Эдвард, ты не бесполезен, и если я должна буду позвонить своему отцу, чтобы он поговорил с тобой, я сделаю это!
Это заставило его немного рассмеяться, прежде чем продолжить есть. Мы болтали о виде из его окон. Он рассказал мне о том времени, когда пытался спуститься вниз по решетке, чтобы улизнуть из дома, когда ему было двенадцать. Элизабет пригрозила держать его двери постоянно закрытыми, если он когда-либо вновь попытается улизнуть.
- Если ты сделаешь это сейчас, я тебя точно запру, - сказала я ему с блеском в глазах, прежде чем взорваться смехом.
- Да, медсестра Белла, я буду вести себя примерно. - Он поморщился. – То, как я чувствую себя сейчас, даже не позволяет мне подумать об этом!
- Позволь мне принести тебе стакан воды, а также болеутоляющее. – Я поднялась и взяла его тарелку. – Хочешь еще чаю?
Он начал скользить вниз под одеяло. – Нет, только таблетки и немого воды, это было бы замечательно. – Я ушла и поспешила как можно быстрее вернуться к нему.
Он взял две таблетки и закрыл глаза. Я наклонилась и легко поцеловала его в висок. Он улыбнулся и провалился в сон. Я зашторила окна, заставляя его комнату погрузиться в полутьму. Затем я села в одно из мягких кресел рядом с кроватью. Я смотрела на него, просто наслаждаясь звуком его сердцебиения, его мускусным ароматом с нотками ванили.
После того, как я убедилась, что он уснул глубоким сном без сновидения, я отправилась прогуляться по дому. Я заглядывала в комнаты, проверяя картины, о которых говорили они с Джессикой. Компания по уборке помещений замечательно выполнила свою работу. Пыли не было видно нигде. Я могла видеть любовь, которую Элизабет Мейсен вложила в создание этого дома. Ее прикосновение чувствовалось повсюду.
Я наконец-то оказалась в комнате для завтраков. Может быть, что-то направляло мои ноги сюда. Комната была полна света, когда я подошла к эркеру и увидела картину, что висела там. Картина, та самая о которой говорил Эдвард, находилась в богатой раме, покрытой позолотой. Я позволила своим глазам задержаться на портрете, видя его в первый раз за девяносто лет. Мистер Праймус допустил немного свободы, изображая меня, а процесс становления вампиром усовершенствовал мои черты. Но это все еще была я.
Эдвард двигался наверху. Я могла слышать, как он поднялся. А потом я услышала, как он направился вниз по лестнице. – Белла, - позвал он.
- Я здесь, Эдвард. - Я повернулась лицом к двери, стоя рядом со своей картиной, той, которая была нарисована в тысяча девятьсот девятнадцатом году.
Пришло время для ответов. И я надеялась, что была готова принять результат правды, которую расскажу ему. Я надеялась, что он сможет принять правду, которую я расскажу ему.
Пришло время… время ответов.