Ничего из этого не вышло. В смысле, не вышло о ней не думать.

Временами то, что человеку нужно больше всего на свете, находится у него под носом. А временами оно где-то далеко, прячется и намеренно его избегает. Гермиона Грейнджер относилась ко второму разряду.

Конечно, Гермиона не была просто «тем, что». Она была ведьмой со свободной волей, умеющей принимать собственные решения. С другой стороны, плюс существ со свободной волей в том, что они могут и поменять мнение.

На следующий день после того, как Драко вместе с Гермионой выполнил благородную миссию, прилетела сова от Уилла с предложением встретиться вечером. У Драко появилась новая цель, но, к сожалению, стоило переступить порог «Ворона», на него опять накинулась Бьянка.

— Я тут поговорила с Гермионой, — начала она.

— Вот как? — ответил Драко, прикидываясь, что ему все равно.

— Она мне сказала, что ты позвал ее на свидание.

Ширина ее улыбки была пропорциональна глубине морщин у него на лбу.

— Кажется, я догадываюсь, почему она так решила, — сказал он, внимательно изучая ногти. С него можно было рисовать плакат с подписью «Равнодушие».

— Потому что ты это сделал?

— Потому что могу понять, почему так могло показаться, — ответил он, но Бьянка пропустила эту фразу мимо ушей.

— Так вот чем вы занимались в подсобке? — Она сузила глаза. — Поищите другое место, чтобы обжиматься.

— Нет. Мы вообще не обжимались.

— Ну, когда начнете, чтобы это было не здесь. Разве что она не позволяет тебе дотронуться до себя в любом другом месте. Если так, тогда ладно, — сказала она. Похоже, Бьянка вкладывала в сводничество всю душу.

— Послушай. Вряд ли она тебе все рассказала, но она мне наотрез отказала.

Ему было неловко говорить такую откровенную и смущающую правду, поэтому он добавил:

— Она по ошибке решила, что я приглашаю ее на свидание, но мы уже уладили это недоразумение.

Он видел, что Бьянка ему не поверила, и удивился, когда это он разучился врать. В былые времена его выдумки подхватывала вся школа, а некоторые из них оказывались в «Пророке». Может, это из-за того, что он большую часть времени проводил с такими, как Гермиона. Та не верила ни единому его слову, говорил он правду или врал.

— Если хочешь знать, когда она рассказала мне, что произошло, я десять минут подряд убеждала ее, что ты не шутил. И все из-за твоего поведения. Она этого не признает, но я думаю, отказала тебе потому, что решила: ты ее разыгрываешь, или на тебя нашел каприз, или что-то в этом роде. Может, раз в жизни скажешь, что ты действительно чувствуешь? Давай, попробуй. Скажи мне, что ты чувствуешь.

С него хватит! Если ей нужно чувство, она его получит. И пожалеет, что напросилась.

— Я чувствую дикое раздражение от того, что ты суешь нос не в свое дело, — резко заявил он ледяным тоном, но почему-то Бьянка осталась довольна.

— Видишь, ничего страшного. Мама, Уилл и я — все мы без приглашения лезем в твою личную жизнь. Мне жаль, что это выводит тебя из себя, — сказала она, не демонстрируя не малейшего намерения прекратить такое поведение. — Давай еще что-нибудь.

Он решил выяснить, как ей понравится одно из самых непопулярных его мнений.

— Мне надоело, что Гарри Поттер вечно рызыгрывает из себя страдальца и мученика.

Она и глазом не моргнула.

— Многие из великих героев были редкими придурками. Не знаю, как насчет Гарри Поттера, потому что встречала его всего пару раз, но все может быть. Давай еще.

— Я думаю, что твой муж слишком много говорит, — сказал он, на этот раз громче. Это была чистая правда, и он рассчитывал, что оскорбление любимого мужа поможет отвязаться от Бьянки.

— Думаешь, я сама не знаю? Продолжай!

Насколько легче было бы общаться с людьми, если бы они поступали так, как, по мнению Драко, им следовало поступать!

— Не понимаю, как ты и Мэгги можете все время быть такими добренькими, и почему у меня не получается, и почему все вокруг меня ни в кнат не ставят. Если хочешь знать, в слизеринскую команду по квиддичу я попал по заслугам, и рука зверски болела, когда гиппогриф ее полоснул, — он сам не понимал, что говорит, но остановиться не мог. — Я совсем не хотел воевать, мне не нравится собственный отец, и я завидую людям, у которых все просто и легко! Временами мне хочется, чтобы с ними стряслось что-то плохое, чтобы они поняли, каково это! — закончил он, задыхаясь. — Теперь понимаешь, почему я не говорю такое вслух?

Бьянка зажала рот ладонью, словно сдерживала какие-то чувства. К его полному изумлению, она без предупреждения подошла к нему и обхватила руками. Он стал вырываться, и через мгновение она его выпустила.

— Никогда не задумывался, что тебе полегчает, если чаще будешь говорить такое вслух?

— Нет, — ответил он. Может, правда и делает свободным, но только в том смысле, в каком прыжок в пропасть освобождает от силы тяготения.

— А теперь скажи, что ты чувствуешь к Гермионе.

Он заколебался, стараясь не смотреть ей в глаза, но он уже наговорил столько всего, что еще одна правда не имела значения.

— Я думаю, что она должна была поужинать со мной.

— Я тоже так думаю, — согласилась Бьянка. — Должна, только вот до недавнего времени даже не подозревала, что нравится тебе. Тебе надо показать ей, что ты настроен серьезно. Только не вздумай публично исполнять песни в ее честь. Мне кажется, ей это не понравится.

— Тебе же понравилось, — возразил он, и она закатила глаза.

— Ну да, Уилл говорил, что все тебе рассказал. Это одна из его самых любимых историй. Но, если хочешь знать правду, песня тут была не причем. Уилл в ту пору обхаживал уйму женщин, и у меня не было ни малейшего желания стать очередным двухнедельным увлечением, тем более, что он мне очень нравился. Когда он устроил то безумное представление, я поняла, что он делает то, что никогда ни для кого не делал, и, значит, все серьезно.

Учитывая, что Драко не слишком заботился о ближних, ему не составило бы особого труда сделать для Гермионы что-то, чего он никогда ни для кого не делал. Разумеется, если бы он захотел продолжения всей этой идиотской истории.

— Уилл насмотрелся маггловских фильмов, иначе бы он так не поступил. Тебе нет необходимости придумывать какой-то сверхромантический жест, чтобы убедить, что ради тебя стоит рискнуть. Просто будь сами собой. И будь с ней честен. Тогда не понадобится заваливать ее цветами и конфетами, или писать ее имя на облаках.

— А что понадобится? — спросил Драко.

— Если ломаешь голову, что бы такое придумать, ты уже идешь неверной дорогой. Просто будь рядом и делай то, что покажется правильным, и она поймет. Кстати, сегодня у тебя есть отличная возможность. Уилл хотел, чтобы получился сюрприз, но мы с Гермионой собираемся с вами в паб. Не говори, что я тебе сказала. Он вечно забывает, что далеко не все в таком восторге от сюрпризов, как он сам.

Бьянка снова закатила глаза и вышла из кафе. Драко смотрел в окно и думал о наступающем вечере. Похоже, все были в курсе. Тогда непонятно, почему Гермиона так удивилась, что нравится ему, особенно учитывая, что он уже успел пригласить ее на ужин, что для большинства женщин служит безошибочным признаком ухаживания. Ему придется сильно напрячься, чтобы искупить все, что он наговорил в прошлом. Может, она под впечатлением, что он до сих пор считает: у нее лохмы, огромные зубы, и монашеская манера одеваться. В то время как соответствовали истине только два утверждения из трех. И, если подумать, она не так уж плохо одевается: просто обычно ходит в официальных мантиях. Волосы у нее действительно лохматые, но это не значит, что они ему не нравятся. Так что претензии отпадают.

Он подумает об этом позже.

Уилл подошел к закрытию. По дороге в «Дырявый котел» у него, похоже, взяли верх лучшие чувства.

— Я должен кое в чем сознаться, приятель. Джейн тоже будет, — сказал он.

— Знаю. Твоя жена рассказала.

— Что? Предполагалось, что это сюрприз! — довольно лицемерно заявил Уилл. — Ну, значит ты в курсе. Би полагает, что тебе надо быть самим собой, а я считаю, что тебе надо быть неотразимым, но тонко чувствующим красавчиком, так что лучше выбрать что-то посередине.

Совет был ужасен, и Драко твердо решил ему не следовать.

В пабе те же люди, что и в День Феникса, устроились вокруг стола с двумя пустующими стульями. Один был рядом с Гермионой, второй — рядом с Бьянкой, и Уилл решительно толкнул Драко к первому. Их приветствовал хор голосов. Подошла официантка и приняла новые заказы.

— Драко, мы тут слышали, — начала Бьянка, — что ты увлекаешься квиддичем. Играешь до сих пор?

Блейз, доведись ему помогать Драко на свидании, сказал бы приблизительно то же самое, так что Драко сразу понял, куда та метит.

— Теперь нет, но в свое время играл много, — сказал он.

Остальные принялись делиться собственными воспоминаниями. Принесли еще выпивки, и разговор перешел на профессиональный квиддич. Драко заметил, что Гермиона, против обыкновения, почти не участвует в общей беседе. По ее лицу было ясно, что квиддич ее не слишком интересует. Драко не мог упустить такую возможность.

— Ладно, хватит, а то Грейнджер вот-вот взвоет от тоски. Все знают, что «Пушки Педдлс» — худшая команда, какая оскорбляла квиддич своим существованием, так что нет смысла повторять это раз за разом.

Гермиона недоуменно посмотрела на него. Драко приподнял брови. Она отвернулась, но это не означало, что она о нем не думает.

— Дрейк прав, — заявил Уилл. — Я все равно хотел поговорить кое о чем поважнее. Люди почти перестали покупать маггловскую музыку, а моя колонка теперь выходит только раз в месяц. Не волнуйтесь, у меня есть план, но мне надо кое с кем поговорить, чтобы полностью довести его до ума. А пока, если у кого заведутся лишние деньжата, ступайте в «Подвал» за новыми дисками, чтобы Дон совсем не упал духом. Тебя это в первую очередь касается, Дрейк. Уговори своих друзей, чтобы покупали диски.

Драко, конечно, поговорит со всеми своими двумя друзьями. Может, только с одним. Он не был уверен, что сумеет подступиться к Панси.

Гермиона фыркнула и тряхнула головой.

— С колонкой, конечно, тебе не повезло, но, думаю, это потому, что она плохо сочетается с чушью, которую печатают в разделе «Мнения».

— А то я не знаю! Причем пишут не сотрудники редакции, а разные посторонние типы, а редактор заявляет, что у нас «должен быть полностью представлен весь спектр мнений» и так далее. Но мой план сработает, я в этом не сомневаюсь. Как только все будет готово, я вам расскажу.

Драко стало интересно, что скрывает Уилл, тем более, он был уверен, что без него самого не обойдется. За столом он был единственным чистокровным, и от него не ускользнул намек, содержавшийся в словах Уилла о его друзьях. Если маггловской музыкой будут увлекаться только магглорожденные и их дети, «Пророку» будет легче создать ей отрицательный образ. Его самого подтолкнуло мнение Блейза: после того, как Нотт и Гойл сбежали из страны, а Драко и Панси отказались размножаться, Забини превратились в образцовое чистокровное семейство. Хотя, что касается отказа от размножения, Драко мог и передумать.

— Если нужна моя помощь, я готов, — сказал он.

— Приятно слышать!

Уилл хлопнул Драко по плечу, но того больше интересовала реакция Гермионы. Она снова впала в недоумение. Было что-то глубоко утешительное в том, как легко ему удавалось сбивать с толку председательницу клуба всезнаек! Остальные заговорили о музыкальных группах, о которых Драко никогда не слышал. Гермиона в задумчивости водила пальцем по краю стакана. Он решил воспользоваться случаем и наклонился к ней.

— Может, как-нибудь вместе поужинаем? — прошептал он. Она торопливо схватила стакан и сделала глоток, движением плеча оттолкнув его голову.

— Похоже, я здорово пьяна, — сказала Гермиона, словно вовсе не слышала вопроса. Другими словами, решила, что он пригласил ее, потому что напился. По всему видно, что сама она пьет очень редко, иначе бы знала, что под влиянием алкоголя у людей не возникает новых идей. Если кто-то внезапно заявляет, что собирается влезть на дерево, это означает, что он или она думали об этом в детстве. Если при этом удается сохранить ноги в целости, алкоголь просто заставляет людей говорить правду.

Он решил переменить тему, но счел, что дела идут неплохо. В этот раз она даже не сумела по-настоящему ему отказать!

К концу вечера в каминной комнате начался нелепый ритуал пьяных объятий, превзошедший тот, что случился в День Феникса. Сам Драко не единожды попадал в чьи-то неуклюжие руки. Чьи-то, за исключением Гермионы, о прикосновении которой он мечтал. Он задумался, не продается ли где-нибудь манекен, на котором можно поупражняться в обниманиях, потому что, если он продолжит общаться с толпой захватчиков, которым наплевать на чужое личное пространство, ему явно потребуется дополнительная практика. Гвен с Томом уже ушли, и он собирался последовать за ними, когда раздался голос Гермионы.

— Малфой, задержись на минутку, — сказала та.

Он увидел, что за ее плечом Уилл и Бьянка, взволнованные словами Гермионы, делают руками сложные знаки. В конце концов они рассмеялись, обнялись и аппарировали домой.

Драко им позавидовал. Но кто знает, может, Гермиона как раз собирается предложить что-то вроде: «Малфой, мне одной плохо спится. Зайдешь ко мне?» Само собой, в этом случае он поступит как джентльмен, а то она возненавидит его до конца жизни. Не то, чтобы у него была привычка пользоваться женскими слабостями, но одно дело — выпившая, а другое — пьяная. Если двое, только что познакомившись и слегка выпив, хотят провести вместе ночь, кому от этого хуже? Но с Гермионой все обстояло по-другому. Он к ней пальцем не притронется, а наутро…

— Малфой?

Отлично, дело двинулось.

— К твоим услугам, — сказал он, придвигаясь ближе. Она хихикнула, подняла обе руки и поправила волосы.

— Я хотела сказать… сказать, что…

Он положил руку ей на плечо и пробежал пальцами до локтя, потому что она утратила дар речи, и он боялся, не станет ли ей хуже. Она все еще хихикала.

— Малфой, я пытаюсь объяснить, и это… это важно!

Он убрал руку и посмотрел на нее с невинным выражением лица. Она несколько раз глубоко вдохнула, и продолжила спокойным тоном:

— Может, мы бы с тобой встретились завтра прямо с утра, чтобы посмотреть на остальные колдографии? Мой план полностью готов.

— В «Вороне»?

— Нет, прямо в «Визжащей хижине», в семь. Я не хочу опять расстраивать Бьянку.

— Ты же знаешь, чем, по ее мнению, мы там занимаемся.

Она явно знала, судя по тому, что снова начала хихикать, отводя глаза. В каминной было темно, так что он не мог сказать, покраснела она или нет.

— Спокойной ночи, Малфой, — сумела выговорить она. — Встречаемся в семь.

Она вошла в камин. Через минуту он тоже отправился домой.

* * *

Драко проснулся рано и приложил все усилия, чтобы выглядеть безупречно. Он выпил зелье от похмелья, и на случай, если оно понадобится Гермионе, засунул еще один флакончик в карман, рядом с рулоном документов. Потом прошел по парку до места аппарации и отправился в Визжащую хижину, где его уже ждали.

— Спасибо, что пришел, — сказала Гермиона с усталой улыбкой. Он сразу увидел, как она утомлена. — Хотела рассказать тебе про наш следующий шаг.

Теперь это называлось «мы», хотя и касалось дела, из которого он всеми силами стремился выкрутиться.

— Прежде, чем начнем, хочешь зелье от похмелья?

Он вытащил флакон, и она неуверенно взяла его.

— Очень заботливо с твоей стороны, — сказала она так, словно Драко, проявляюший о ком-то заботу, являлся чем-то совершенно исключительным. Если подумать, так оно и было. — Принес остальные колдографии?

Он вручил их ей, и она стала просматривать рулон. Внезапно с треском и струйкой дыма перед Драко появилась Гулли.

— Хозяин Драко, у Гулли важные новости. — Она глянула через плечо и заметила Гермиону. — Гулли может их говорить при мисс?

— Да. Гулли, это мисс Грейнджер. Грейнджер, это Гулли.

Гермиона нагнулась, чтобы встретиться с домовихой глазами, и протянула руку.

— Здравствуй, Гулли. Можешь называть меня Гермионой.

— Рада познакомиться, мисс Гермиона. — Она проигнорировала протянутую руку и низко поклонилась. — Друзья хозяина — друзья Гулли.

— Что тебе больше всего нравится делать для хозяина?

Драко прочитал книгу Гермионы, поэтому понимал, почему был задан такой вопрос. Это объяснялось в предисловии. Если посторонний человек спрашивал домовиков, нравится ли им их хозяин, они всегда отвечали «да». Но если спрашивали, что им нравится делать, в ответах появлялась едва заметная разница. Недовольные домовики отделывались туманными фразами или стремились обойти вопрос, в то время как счастливые домовики приводили конкретные примеры.

— Хозяин Драко — самый лучший хозяин на свете, мисс Гермиона, — радостно сообщила Гулли. Если бы Драко спросили, что ему больше всего нравится в Гулли, он наверняка упомянул бы, как та беспорядочно размахивает ручонками, когда взволнована. Домовики вообще были нелепыми существами, но в энтузиазме Гулли было что-то очень милое. — Хозяин Драко дарить своим домовикам много разных интересных игр, и он никогда не кричать и не зажимать уши Гулли в духовке.

По всему было видно, что Гермиона удивлена.

— Ну и ну, Малфой, — сказала та, выпрямляясь. — Похоже, ты ей действительно нравишься.

Он кивнул, а домовиха напыжилась.

— Что ты собиралась сказать, Гулли?

— Да. Гулли прийти сказать, что хозяин Люциус узнать, как взять коробку, и уносить ее из кабинета.

— Как он ее взял?

— Хозяин Люциус наложить заклятье на руки, и сделать, чтобы коробка над ними парить.

Хорошие новости. Отец нашел заклятье, чтобы защитить руки от злых чар, но чтобы открыть шкатулку, чары надо снять. К сожалению, раз шкатулка исчезла из кабинета, Драко не узнает, удастся ли ему это.

— Ладно, спасибо, что рассказала. Если он обратится к другим домовикам, сразу извести меня.

— Да, хозяин. Рада познакомиться, мисс Гермиона.

Она снова поклонилась Гермионе и исчезла.

Судя по тому, как Гермиона улыбалась Драко, ее настроение явно улучшилось. Вероятно, Гулли как-то этому поспособствовала. Драко решил последовать совету Бьянки и проявить честность.

— Я прочитал твою книгу о домовых эльфах, — сказал он.

— Правда, прочитал? — Ее глаза расширились и он кивнул. — Ну… это хорошо.

Она порозовела, засунула прядь волос за уши и поглядела на него сквозь ресницы.

— Да. Хорошо. Ладно. То есть твой отец заполучил документы?

— Нет, он бы не стал зачаровывать руки, если бы догадался, как снять защиту. Так что время у нас есть.

— Приятно слышать. Первым делом нужно отправить четырех Пожирателей Смерти в тюрьму. Та давно по ним плачет. — При этих словах его передернуло, но если она и заметила, то не подала вида. — Если успеем до того, как твой отец доберется до документов, все будет в порядке. Судя по всему, Доулиш вообразил, что если выполнит наши требования и заново откроет следствие по четырем делам, я оставлю его в покое. Он всегда был туповат. Следующий шаг — пойти к Шеклболту с остальными документами и начать чистку Министерства.

Драко слушал ее, застыв на месте. Происходило именно то, чего он боялся, и остановить это, похоже, было уже невозможно. Даже если он сдаст назад, он уже вручил ей достаточно доказательств, чтобы гарантировать отцу пожизненное заключение.

— А как-нибудь устроить, чтобы отец не попадал в тюрьму?

Она с сочувствием посмотрела на него. Очень мило с ее стороны хотя бы попытаться войти в его положение! Учитывая, что его с рождения окружали люди, которые только и мечтали засадить отца в Азкабан, он успел к этому привыкнуть.

— Мне жаль, Малфой, но ничего не получится.

Он отвернулся. Она отошла на другой конец комнаты и устремила взгляд в окно, видимо, чтобы дать ему время собраться с мыслями.

Он думал о матери. Когда-то его родители любили друг друга, но это было до того, как вернулся Повелитель. Как не занят был Драко собственными делами, даже он сумел заметить перемену: Люциус был полностью поглощен службой Лорду и стал повышать голос на Нарциссу, чтобы сбросить напряжение, чего раньше себе не позволял. Отца почти никогда не было дома, и родители стали спать в отдельных спальнях, потому что нельзя было предугадать, когда он появится.

После того, как Драко получил Метку, мать долгие недели не могла даже оставаться в одной комнате с отцом. Она пыталась это предотвратить, и это был тот единственный раз, когда Повелитель ее наказал. После войны отношения родителей улучшились, но прежними не стали. Мать никогда не говорила об этом, но Драко не думал, что она простила мужа за то, что тот предпочел Повелителя семье. Если честно, он сам его не простил.

— Делай, что сочтешь нужным, — сказал он наконец. Все равно ему ее не остановить.

— Я хотела бы, чтобы мы пошли к Шеклболту вместе. Без тебя у меня бы ничего не получилось, и я хочу, чтобы все об этом знали.

Может, это было бы и неплохо. Он снова будет во всех газетах, но на этот раз, потому что поступил правильно. Но решиться было не просто. Все менялось с такой скоростью, что ему с трудом удавалось держаться на поверхности.

Кстати, если уж говорить об изменениях, она смотрела на него довольно ласково, так что имело смысл решиться на третье приглашение.

— Я подумаю, — сказал он. — Может, как-нибудь вместе поужинаем?

Кончиками пальцев она провела по подбородку, потом по губам, потом снова по подбородку. Он подался вперед в нетерпении.

— Ладно. Да.

Ничего себе! «Да». Все слова, о которых он думал, которые говорил и слышал все последние недели, сжались до одного короткого слога.

— На этой неделе?

— В принципе, можно.

— Я пошлю тебе сову. Увидимся, Грейнджер.

— Увидимся, — подтвердила она, сделала этот милый жест рукой на прощанье и аппарировала. Когда она исчезла, он позволил себе расплыться в улыбке.

«Да».