— У нас есть три дороги, Гермиона. Две из них так или иначе ведут в тупик. Одна — к свободе. Не только для тебя, но и для меня, понимаешь? — Том проникновенно заглянул мне в глаза.
Я внимательно слушала Риддла, внутренние сжимаясь каждый раз, когда он касался меня волшебной палочкой. Действие заклинания Том так и не отменил, поэтому я по-прежнему неподвижно сидела на стуле. Беспомощная, покорная, без права голоса — это злило меня сильнее, чем его взгляд, откровенно самоуверенный и ласковый, словно шелк.
— Я могу тебя убить, а потом трансфигурировать во что-то непримечательное и закопать в ближайшей клумбе. Признаться, это самый легкий путь.
Мерлин, он еще и шутил. Или же нет? Порой понять, где правда, а где вымысел, когда дело касалось Риддла, было невозможно. От этого наше противостояние было еще азартней, еще слаще и опасней. Но сейчас я бы предпочла уютную пыльную каморку блеску дуэльной арене. Ставки выросли, и на этот раз на кону стояла жизнь, а не гордость.
— Можно стереть тебе память. Но — вот незадача! — в прошлый раз ты каким-то образом сумела понять, что части воспоминаний не хватало, и вновь наделала глупостей. Я не настолько хорошо владею этими чарами, чтобы стереть даже тень сомнения в твоем разуме. Да и ты так просто не согласишься расстаться с воспоминаниями, я прав? — Том мягко улыбнулся.
Несмотря на уверенность, чувствовавшуюся в каждом его слове и жесте, Риддл нервничал. Ему важно было получить мою поддержку, мое прощение, пусть только и на словах. Ведь если я исчезну или вдруг стану слабоумной — возникнут вопросы. Уж Дамблдор не спустит дело на тормозах — слишком застарелой была их вражда с Томом.
— Я не хочу делать тебе больно, Гермиона, — продолжал уговаривать меня Риддл. — Давай начнем все сначала. А этот день... Что ж, забыть его не получится, но жить дальше мы сможем. Вместе.
Если бы я могла, то рассмеялась бы. Сначала? Вместе? Жить? Он был ненормальным, я это всегда знала. Но что бы настолько? Самоуверенный, заигравшийся мальчишка. Как же я его ненавидела сейчас!
Тем временем Риддл продолжал свой монолог:
— Я отменю действие чар, но сначала я должен убедиться, что ты не задумала очередную пакость. — Том нацелил на меня волшебную палочку и прошептал: — Легилименс!
Перед глазами взорвалась сверхновая звезда. Пульсируя, она сжалась до карликовых размеров, а потом вспыхнула пламенем, сжигая все стены, воздвигнутые в моем сознании. Я больше не была целой: меня раздробило на сотни тысяч осколков, разметало по разным уголкам вселенной. Меня больше не было.
Риддл действовал как мясник. Было больно и противно, но я не сдавалась. Просто продолжала бороться за остатки своего «я». С каждой вспышкой в сознании цеплялась за самые счастливые, нужные воспоминания и мысли.

Вот Том рассердился на меня за то, что я спорила с ним, а потом вдруг улыбнулся и ласково провел рукой по волосам.
Выручай-комната, залитая солнечным светом. Откуда? Ведь там нет окон. Друг что-то читает. Его лицо сосредоточено, между идеальной формы бровями залегла тревожная складка. Я невольно подольше задержала на нем взгляд, очарованная легким флером таинственности, что окружал его. Мое сердце сжалось так сладко и так горько.
Мы с ним поссорились. Я кричала, что он не прав. Непростительно так себя вести с людьми, которые поверили тебе. А он смотрел на меня своими невыносимыми темными глазами и протягивал мне ладонь со словами: «А как? Научи».
Он поцеловал меня в одном из школьных коридоров. Вжал в шершавую стену своим телом и заскользил руками по спине под моей рубашкой. Едва касаясь пальцами груди, заставлял задыхаться и цепляться за него еще крепче, еще отчаянней.
Ночь в гостинице наполнена шорохами и стонами. Мне пришлось вцепиться зубами в свою ладошку, чтобы не закричать в голос. Том был везде. Он заслонил собой весь мир, став на краткое мгновение для меня всем. Я не хотела лежать в кровати бревном, но проявить инициативу было выше моих сил. Сегодня Риддл был и Богом, и Дьяволом. Моим Дьяволом. В конце концов, когда ты разделила грех с дорогим для тебя человеком, то и падать в ад было не страшно. Ведь он, как и рай, будет только для вас двоих.

Нет, не то. Он искал не эти воспоминания. Его не интересовали мои мысли и чувства. Ему нужна была правда.

Том сидел рядом. После разговора с дядей он выглядел измученным. Бесконечно усталый и тоскливый взгляд делал весь его облик человечным. И мне казалось... Нет, я точно знала, что любила его.

Том на мгновение прикрыл глаза, разрывая наш контакт и тем самым даря мне бесценные мгновения. Вдох-выдох, вдох-выдох.

Зеленая вспышка смертельного заклинания ослепляла, но мне было не страшно. Я не испытывала сочувствия к магглам. Они получили то, что давно заслужили. Смерть тоже могла стать наградой. Правда, Том?

Риддл рассмеялся, легко и искренне, а потом взмахнул палочкой и сказал:
— Фините Инкантатем! А я уж испугался, что ты возненавидишь меня!
— Я всегда была на твоей стороне, — отозвалась я, часто-часто моргая. Все тело затекло, и двигаться было больно. Но я сжала зубы и потихоньку напрягала мышцы, возвращая им чувствительность и подвижность.
— Да, но на одно мгновение мне показалось, что я потерял тебя.
Я облегченно прикрыла глаза, поняв, что вот он — мой шанс. Надо только не упустить его.
— Что ты собираешься делать с... магглами? — поинтересовалась я.
— Ничего.
— Работники Министерства Магии рано или поздно поймут, что их убил волшебник.
Я осознанно тянула время, продолжая возвращать телу чувствительность. Встала и прошлась до камина, попутно отметив, что Риддл следил за мной. «Он все еще остерегается меня», — поняла я. Несмотря на то, что у меня не было палочки, Том не мог быть спокойным. Ведь загнанная в мышеловку крыса способная съесть и василиска.
— Верно. Вот этой палочкой. — Том поднял ее вверх, чтобы я могла лучше рассмотреть ее, а потом добавил: — Волшебной палочкой Морфина Мракса.
Я мысленно чертыхнулась, рассматривая короткую палочку, не больше восьми дюймов, сделанную из черного дерева. Что же, подставить дядюшку и тем самым спасти свою шкуру вполне в духе Риддла.
— Ты вернешь ее мистеру Мраксу?
— Конечно, верну, — он кивнул. — Надо будет еще над памятью поработать, но это не так сложно. Дядя, — Том презрительно усмехнулся, — сильно напился сегодня. Сомневаюсь, что завтра он сумеет вспомнить свое имя.
— А как же запрет на колдовство для подростков?
— В семьях волшебников дети могут колдовать, не опасаясь, что их выгонят из школы за нарушение правила. В конце концов, никто не будет разбираться, кто именно создал заклинание: взрослый или ребенок. Так что вся ответственность на дядюшке.
— И тебе его не жалко? — не утерпев, спросила я.
Друг подозрительно посмотрел на меня, но поняв, что я не собираюсь с ним спорить или читать нотации, успокоился. Даже его рука, сжимающая палочку, чуть расслабилась.
— Некого жалеть, — сухо ответил он и отвернулся.
Я кинула беглый взгляд на тела, лежащие на полу, обвела взглядом комнату.
— Дай мне свою палочку!
— Зачем? — поинтересовался он, впрочем, не спеша исполнять мою просьбу.
— Здесь надо все убрать, — я указала рукой на разбитые фарфоровые статуэтки и прочую мелочь на полу. — И ослу понятно, что их убили. Но, в отличие от мракоборцев, полиция не сможет так легко установить причину их смерти. А вот выяснить, что в деревню незадолго до гибели семьи Риддлов наведывалась пара незнакомцев — запросто. Если не хочешь иметь проблем с магглами, то убери этот беспорядок. Риск и так слишком велик.
Том согласно кивнул и, вытащив из кармана свою палочку, отдал ее мне. Я слегка улыбнулась ему, перебирая в голове все известные мне чистящие заклинания, а потом взмахнула палочкой и прошептала:
— Ступефай!
Я едва шевелила губами, но заклинание вышло на удивление сильным. Наверное, слишком много было вложено в него эмоций. Обида и страх — далеко не самые худшие из них.
Риддл не успел уклониться или отразить чары. Упал, как подкошенный. Палочка выскользнула из ослабевших пальцев и покатилась по полу. Надо же, я впервые сумела его одолеть, пусть наша мини-дуэль и была не совсем честной.
Приблизившись к нему, я села на корточки, протянула к нему руку и нащупала пульс у него на сонной артерии: он был ровным и ритмичным. Не удержавшись, провела пальцами по его шее, наслаждаясь теплом кожи. Отвела волосы с лица Тома и, наклонившись, легко поцеловала Риддла в губы.
Наша игра еще не закончилась, но эту партию я выиграла.

* * *
Дорога до гостиницы показалась мне бесконечной. В боку кололо, дышать было больно. Воздух со свистом врывался в мои легкие, обжигая их изнутри, и сжимал жесткими неподатливыми пальцами. Надо было спешить, ведь заклинание не будет длиться вечно. А Риддл, когда очнется, будет зол. Очень зол.
Хорошо, что сумку я почти не распаковывала. Первым делом проверила, на месте ли моя палочка. Она была необходима, если я хотела без потерь добраться до Лондона. Нащупав ее в сумке, вытащила палочку наружу и больше не прятала. Она — моя удача.
Волшебную палочку Риддла я положила на полочку, где недавно покоилась моя расческа и перчатки. Я понимала, что лучше оставить ее у себя, что разгневанный Том с палочкой в сто раз опасней просто разгневанного Тома, но я не могла — не имела права! — присвоить себе, пусть и временно, его палочку. Это было все равно, что отпилить ему руку и сказать, что со временем она отрастет. Бред, конечно, но лишать его «руки» я не хотела.
Выбежав на улицу, подняла руку с зажатой в ней волшебной палочкой и стала ждать. Он должен сейчас появиться. Обязан! От него зависело мое будущее, моя жизнь.
Визг тормозов был оглушительным. Ночной Рыцарь резко остановился возле меня, сложившись гармошкой, а потом так же легко принял привычную форму. Я нервно хихикнула — ну и транспорт у волшебников!
— Куда едем, красотка? — спросил молодой паренек, весело глядя на меня.
Кондуктор имел непримечательную внешность, но улыбка у него была доброй. Я робко улыбнулась в ответ и зашла в автобус.
— Лондон, Дырявый котел, — ответила я, нервно перебирая в кармане мелочь. Десяток сиклей и столько же кнатов — вот и все мои деньги. Надеюсь, что хватит на билет.
Рассчитавшись с кондуктором, я села в конце автобуса возле окна. На улице было все еще темно, но это мне только на руку. Ведь убийцы, воры и беглецы всегда работают под покровом темноты. Она их верная спутница и помощница, но, увы, ветрена и ненадежна. Эта дама с легкостью могла обменять доверие на предательство. И порой судьба того, кто возжелал сыграть с ней, зависела от каприза или взмаха крыла бабочки.
Подышав на стекло, я написала пальцем на запотевшем кусочке «Том». Очнулся ли ты уже или нет? И каков будет твой следующий ход? Ведь слизеринцы не прощают предательства, так же, как и гриффиндорцы.
Ночной Рыцарь сорвался с места неожиданно. Меня сильно мотнуло в сторону, и я ударилась плечом о стекло. Зашипев от боли, крепче сжала спинку стоящего передо мной сидения — так хоть не вывалюсь в проход между кроватями и сидениями. Поездка и так обещала быть веселой.

* * *
До Дырявого котла мы добрались далеко за полночь. Я поблагодарила водителя и, пошатываясь, вышла из автобуса. Меня тошнило. За неполный час я успела дважды упасть на не очень чистый пол и разбить коленку.
Войдя в помещение, я увидела бармена. Странно, что он еще не спал. Поздоровавшись, я сняла комнату на ночь. Есть мне тоже хотелось, но я решила, что потерплю до утра. А там и банк откроется, и можно будет снять немного денег со своего счета. Скоро начинался учебный год, и их должны были уже начислить мне. Конечно, это было жуткое транжирство, но лучше обезопасить себя сейчас, чем потом жалеть.
— Мистер... — я запнулась, не зная, как обратиться к бармену.
— Том, детка, просто Том, — он подмигнул мне.
— Да... Том. У меня к вам есть просьба: можно мне воспользоваться вашей совой? Надо отправить письмо. Важное письмо.
— А до утра ты не можешь подождать? — бармен нахмурился, подозрительно глядя на меня.
Я покачала головой и ответила:
— Нет. Утром будет поздно.
У меня не было твердой уверенности в том, что Риддл не придет за мной утром. Скорее он из кожи вылезет, только чтобы достать вредную девчонку, которая стала невольным свидетелем убийства. Поэтому, чтобы не случилось, я должна была обезопасить себя.
— Утром откроются общественные совятни, — просто Том почесал нос, глядя поверх моей головы.
Он сомневался, украдкой поглядывая на меня. Я улыбнулась ему как можно доброжелательней и положила на стол перед ним все деньги, которые у меня остались в кармане. Три сикля и пять кнатов — столько стоила сейчас моя свобода.
— Ну ладно, — его рука жадно накрыла монеты. — Но только потому, что у тебя, детка, такая обаятельная улыбка.
В ответ я улыбнулась еще шире, закрепляя результат. Сова была сейчас на первом месте, а гордость и презрение стоило засунуть подальше. В моем положении они мне не были советчиками.
Просто Том расщедрился на кусок пергамента и перо с чернильницей. Я сдержано поблагодарила его и принялась за дело. На бумаге я постаралась выложить лишь факты. Никаких эмоций и выводов там не должно было быть и близко.
Перечитав дважды послание, я привязала пергамент к лапке совы. Большая дымчатая красавица послушно ожидала, пока я закончу, а потом потопталась на месте, смерила меня немигающим взглядом янтарных глаз и, громко ухнув, улетела.
Правильно ли я сделала, доверив тайну другу? Друзья ведь никогда не предают, правда? Да нет, ложь. И мы с Томом были живым тому примером.

* * *
Ночью я плохо спала. Снилась мне какая-то ерунда. Эльфы с сачками гонялись за летающими башмаками. Те в свою очередь падали на головы людям, и у них вместо шишек вырастали цветы, черные, как кляксы.
Проснулась я совершенно разбитой. За окном было серо и уныло, солнышко пряталось за тучами. Вставать совершенно не хотелось, но я должна была сегодня уехать из Лондона. Эта была крайняя мера, но, хорошенько все обдумав, я поняла, что другого выхода нет. В приюте Риддл легко сможет прижать меня к стенке и заставить сделать все, что он захочет. Единственная моя надежда — это Хогвартс. Там я буду в безопасности. Как ни горько признавать, но Том совершил поступок, который я никогда не смогу простить ему. Не было оправдания убийству, ведь жизнь бесценна, и никто не имеет права насильственно ее отнимать. Жаль, что он этого так и не поймет никогда.
Умывшись и одевшись, я взяла сумку и вышла из номера. Главное — не оглядываться, ведь назад дороги не было.
Спустившись в зал, настороженно окинула взглядом помещение. Несколько волшебников разной степени сонности и просто Том — вот и все. Моего Тома — слава Мерлину! — не было.
Комнату наполняли вкусные запахи, и мой рот невольно наполнился слюной. Я сглотнула и тоскливо посмотрела на проплывающий мимо меня поднос с тарелкой овсянки и кусочками бекона. Что же, вот еще один стимул быстрее наведаться в банк. Вчера я потратила свои последние деньги на сову, а просто так меня никто здесь кормить не будет. Вздохнув, я направилась к дверям, ведущим в Косой переулок.
На улице было как всегда много народу. Люди разговаривали, смеялись, торговались и выглядели такими счастливыми и сытыми, что мне стало как-то не по себе. Я почувствовала себя лишней и ужасно одинокой. Раньше я всегда ходила за покупками в Косой переулок вместе с Томом, а потом мы ели мороженое и наблюдали за прохожими.
Я досадливо закусила губу. Не будет больше этого никогда. Хватит думать о Риддле! Он убил людей, своих родственников, перешагнул за грань, откуда не возвращаются. Он был чудовищем!
«Но ты ведь обещала ему, что вы всегда будите вместе. Несмотря ни на что», — услужливо напомнила мне память. Да, но я уже предала его. Бросила именно тогда, когда нужна была сильнее всего. Так что какая теперь разница? Одним предательством больше, одним меньше...
Сейчас нужно было забрать деньги, позавтракать и связаться с Минервой. Она давно приглашала меня погостить. Надеюсь, что и теперь подруга не откажется приютить глупую гриффиндорку.
Я шла вперед и не особо смотрела по сторонам, а зря. Кто-то беспардонно подхватил меня под руку и не очень вежливо ткнул палочкой под ребра. Вскрикнула я скорее от удивления, чем от боли.
— Да тише ты, а то прокляну! — пригрозил Том, куда-то целенаправленно таща меня.
— Отпусти, — сдавленно прошептала я.
— Еще чего, милая. Ты и так дров наломала.
Риддл подтолкнул меня в темную подворотню и, нацелив на меня палочку, сказал:
— И как мне понимать твою выходку со Ступефаем?
В ответ я пожала плечами, не пытаясь оправдаться. Зачем? Он и так все знает.
— Ах, ну да! Решила поиграть в благородство. Да, Гермиона?
Его голос прозвучал вкрадчиво и мягко. Слишком мягко, чтобы можно было поверить в то, что он меня простил.
— А если даже и так? Что тогда? Что ты сделаешь со мной? Убьешь?!
Нельзя было поддаваться эмоциям сейчас. Слишком велик риск, а умирать мне все же не хотелось. Но язык, казалось, совершенно не хотел меня слушаться. Я была слишком напугана, и мне все труднее удавалось сдерживать себя.
Том криво улыбнулся, но не ответил мне.
— У тебя занимательная ментальная защита. Признаться, я никак не ожидал, что ты за короткое время сможешь достичь таких высот, — он сменил тему разговора, сдобрив свои слова лестью и насмешкой.
— Ты тоже не терял времени даром, — парировала я. — Грубая сила вместо хитрости — так ты теперь будешь действовать? Будь осторожней, Том. Не всякий человек сможет выдержать, когда к нему в голову ломятся тараном вместо того, чтобы использовать отмычку.
Риддл скрипнул зубами и, сделав несколько шагов, навис надо мной словно гора над кроликом. Его волшебная палочка была нацелена мне в лицо, и я не сомневалась, что он ею воспользуется. Ну вот и добегалась. Все-таки я не лев и даже не крыса, а кролик. Маленький, трусливый кролик, которого сейчас убьют.
— Тебе нельзя колдовать, — сделала я слабую попытку.
— Отчего же? Там, — он кивком указал на едва виднеющуюся щель между домами, — десятки взрослых волшебников.
— Авроры засекут использование непростительного заклинания.
— А с чего ты взяла, что я собираюсь убить тебя?
Мне показалось, что его позабавила моя недогадливость.
— Я хочу, чтобы все было как прежде. Ты будешь мне улыбаться так, как раньше. Спорить, ругаться, отчитывать за мелкие проступки. Будешь вновь любящей и всепрощающей. Той, на которую я смогу всегда опереться, а для этого всего-то и надо уничтожить несколько последних дней из твоей памяти.
— Ты же не...
— Обливейт! — перебил меня Том, произнеся заклинание.
Перед моими глазами вспыхнул яркий свет. На миг я ослепла, оглохла и онемела. Казалось, что моя вселенная раскололась надвое, и кто-то упорно сжигал одну ее часть, чтобы заменить ее другой, чистой и пустой, как новый лист. Нет, не надо! Не забирайте у меня ее. Я не хочу забывать!
На что похожа смерть? На маленький взрыв. Столь мимолетный, что даже стук сердца по сравнению с ней длиною в вечность. А ведь я действительно умерла. Новая, прозревшая и разочаровавшаяся в друге Гермиона погибла, а на ее место вернулась старая Грейнджер. Та, которую так боялся потерять Риддл. Ведь новая была опасной и непредсказуемой, а старую он любил. По-своему, жестоко и порой не считаясь ее чувствами, но любил.

* * *
— Гермиона! — кто-то потряс меня за плечо. — С тобой все в порядке?
Я несколько раз моргнула и попыталась сфокусировать взгляд. Рядом со мной сидел Том, обеспокоенно разглядывающий меня. Я слабо улыбнулась ему и сказала:
— Да... кажется. Просто голова закружилась.
Том обнял меня и ласково погладил по волосам. Я довольно зажмурилась, нежась в его руках. Надо же, какой он сегодня добрый. Обычно Риддл не отличался сентиментальностью и свои чувства предпочитал проявлять лишь наедине.
— Утром ты была очень бледной.
— Правда? А я и не помню.
Я отстранилась и ожесточенно потерла лицо руками. Что-то было не таким как всегда, неправильным и насквозь фальшивым. Но вот что?
— Ты устала после дороги. Тебе нужно было для начала выспаться, а не идти за покупками, — холодно заметил Риддл.
— О! Так уже прислали письма со школы?
— Да, — он кивнул. — Но для начала мы пойдем за новыми мантиями, а то твои похожи на пыльные мешки.
Я поморщилась, услышав такое сравнение.
— Ты говоришь, как Эйвери, — я отвернулась от него. — К тому же у меня нет лишних денег, чтобы тратить их на всякие глупости.
Риддл шутливо потянул меня за локон и, наклонившись к самому уху, шепнул:
— Зато у тебя есть я.
— Да ну? И этого достаточно? — насмешливо поинтересовалась я, посмотрев на него через плечо.
— Более чем. — Том нагло усмехнулся и потянул меня за руку.
Я послушно поднялась на ноги и пошла за ним. Все-таки он был жутким эгоистом, но я все равно любила его.