Глава 2. Удивительное совпадение
Гермиона стояла перед зеркалом в своём кабинете, пытаясь найти хоть что-нибудь, что хотя бы в теории могло понравиться в ней Малфою, но пока это не давало результатов. Волосы, которые с недавних пор из тёмно-каштановых превратились в светло-пшеничные, всё так же торчали в разные стороны, несмотря на десятки невидимок и сотни заклятий, которые отскакивали от них, как горох от стены. Глаза были слишком большими для её лица, как казалось Гермионе, а вздёрнутый нос и ужасные веснушки только портили и так не идеальную картинку. Зубы, конечно, стали куда ровнее, чем были на первых курсах — спасибо Малфою, но они уж точно не могли спасти ситуацию и сделать её тонкие губы хоть немного более привлекательными, чем они были на самом деле. Вообще после того, как Рон променял её на красавицу Розалинду, Гермиона окончательно решила, что она не привлекательна для мужского пола. И хотя иногда в период душевного подъёма она уверяла себя, что это всё глупые комплексы и что на самом деле её внешность очень даже ничего, но вот помогало это не надолго. И, в очередной раз словив на себе насмешливый взгляд Менди или равнодушный — кого-нибудь из коллег мужского пола, Гермиона бросала свои попытки внушить себе позитивные мысли.
Она ещё два года назад решила, что вполне может прожить и без мужского внимания, но требования организма иногда жутко мешали этому. И, наконец, Гермиона признала — ей нужен секс, вот только проблема заключалась в том, что для этого требовался подходящий мужчина, а таких поблизости не наблюдалось. Тогда она, поддавшись уговорам Джинни, сходила на встречу с тренером "Холихедских Гарпий", потом с ловцом "Пушек Педдл", с которым её тоже свела подруга, но результат всегда был один и тот же — после первого же свидания они пропадали с горизонта. Это было обидно, и Гермиона во всем винила матушку-природу, которая не наделила её привлекательностью. И хотя Джинни пыталась втолковать ей, что просто не стоило превращать свидания в допрос в аврорате и тогда всё прошло бы куда лучше, Гермиона не верила, что потенциальных ухажёров отпугнули настойчивые расспросы о их прошлом, настоящем и планах на будущее. Она была уверена: блеклая внешность — вот что виновно в её неудачах.
После двух неудачных свиданий Гермиона, естественно, была в отчаянии, и к своему стыду позволила себе выпить лишнего на приёме, устроенном в честь столетия открытия нового корпуса Министерства Магии. Гермиона считала, что повод, конечно, не ахти какой, но для того, чтобы залечить свои сердечные раны под прикрытием общего праздника, пойдет. Она помнила летающие подносы с бокалами шампанского и закусками, как её фужер, словно по волшебству, вновь и вновь оказывался полным. Вот только через несколько часов в голове уже был такой туман, что весь долгий путь до собственного кабинета вылетел из воспоминаний Гермионы, как пробка из злосчастного шампанского. И уж тем более она не запомнила, когда именно столкнулась с Малфоем, хотя и была уверена, что это произошло где-то между их отделами. Зато в её голове буквально отпечатались его горячие поцелуи и нежные прикосновения, но не причины, по которым они вообще дошли до этого.
После этого была ещё одна попытка сходить на свидание, не с Малфоем, конечно же, обернувшаяся катастрофой: Гермиона, доверившись Джинни, превратилась в блондинку, когда та пыталась выпрямить её волосы с помощью нового заклинания из справочника "Всё, что надо знать молодым ведьмам, чтобы выглядеть на все 100%". Вообще, Гермиона не сильно доверяла подобным книжонкам, но Джинни уверила её, что это заклинание прекрасно работает, и даже продемонстрировала это на собственных волосах. Но что-то пошло не так, и в итоге уже второй месяц подряд когда-то каштановые волосы были белыми. И что только ни перепробовали Гермиона и Джинни, чтобы вернуть прежний цвет волос, они даже купили магловскую краску, но та продержалась всего несколько часов. В итоге пришлось смириться и ждать, когда чары спадут сами.
Гермиона, оторвавшись от своих грустных мыслей, решила, что пора заканчивать тупо пялится в зеркало, она же не Лаванда Браун, в конце концов, чтобы тратить на это время, и вернуться к работе. Думать о своем глупом обещании — попробовать наладить контакт с Малфоем — не хотелось, а лучшего способа отвлечься, чем составление отчёта, Гермиона не знала. Именно поэтому она полностью погрузилась в бумажную волокиту, пока её не отвлек громкий стук в дверь.
Вздрогнув от неожиданности, Гермиона оторвалась от бумажек и крикнула:
— Войдите!
Дверь медленно отворилась, и на пороге возник человек, которого Гермиона меньше всего ожидала увидеть в своем кабинете — Драко Малфой собственной персоной. Он был всё так же хорош, как и в тот вечер, когда обнимал, целовал и ласкал её в какой-то пыльной министерской каморке. И только от этих воспоминаний у Гермионы перехватило дыхание, в животе всё скрутилось в узел, а между ног почему-то стало слишком жарко и влажно.
— Привет, Грей... Гермиона, — выдавил из себя Малфой, которого, судя по всему, сбили с толку молчание Гермионы и её задумчиво-мечтательный вид. Он, наверное, ожидал, что она разорётся и тут же выставит его за дверь, но Гермиона не двигалась и ничего не говорила, пытаясь собраться с силами, чтобы не броситься к нему с поцелуями. К счастью, он даже не догадывался о том, как сильно повлияло на её душевное равновесие его внезапное появление.
Но услышав своё имя, она наконец пришла в себя и даже смогла выдавить связное приветствие:
— И тебе привет, Мал... Дра... Привет, — неуверенно поздоровалась Гермиона, как будто бы сомневаясь, стоит ли обращаться к нему по имени, как это сделал он, или всё же остановиться на фамилии, что было более привычно и не так бы резало слух. В итоге она была уверена, что со стороны её жалкие попытки собраться с духом выглядели по-настоящему убого, но Малфой, как ни странно, не стал акцентировать на этом внимания и отпускать глупые шуточки.
— Как дела? — спросил он, без спроса усаживаясь на ужасно неудобный стул для посетителей, на котором часом ранее сидела Джинни Уизли, уговаривая Гермиону попытаться подцепить Малфоя.
— Хорошо, наверное, — ответила Гермиона, не совсем понимая, что именно и кому говорит. Всё-таки не каждый день к ней в кабинет приходил Драко Малфой, которого она в последнее время не один раз представляла, лёжа ночью в своей пустой кровати и удовлетворяя свои потребности самостоятельно, ввиду отсутствия мужчины подходящего для этого.
— Это прекрасно, — натянув на лицо улыбку, сказал Драко, но было заметно, что и он чувствует себя не в своей тарелки. Гермиона, глядя на него, всё гадала, помнит ли он о том, что едва не случилось между ними, или алкоголь сделал своё грязное дело и стёр все воспоминания об этом? Ей очень бы хотелось, чтобы он помнил и пришёл сюда, чтобы продолжить с того момента, на котором их прервали, но в тоже время она ужасно боялась этого, так как не была уверена в том, что переспать с Малфоем — лучший способ побороть жгучее желание.
— Ты что-то хотел? — как можно более вежливо поинтересовалась Гермиона, в голове которой уже пронеслись сотни вариантов того, как она предлагает Малфою заняться сексом прямо на её рабочем заваленном бумагами столе, но она отдёрнула себя, напомнив, что она не озабоченная маньячка, готовая изнасиловать первого понравившегося мужчину, а вполне себе добропорядочная ведьма.
— Собственно, я хотел спросить тебя: не хочешь ли ты поужинать со мной сегодня? — спросил он, чем окончательно добил Гермиону, перед глазами которой как раз промелькнуло видение малфоевского обнажённого торса и его горячей руки под её юбкой.
Она молчала, пытаясь решить, стоит ли ей идти на ужин с Драко, зная, что он закончится в её или его кровати, или отказаться, тем самым сохраняя остатки своей гордости, которая не позволяла ей спать с Малфоем.
— Это шутка, Малфой? — прервала затянувшееся молчание Гермиона, в голове которой творился настоящий хаос из мыслей и желаний.
— Я серьёзен как никогда, Гермиона, — ответил Драко, интонацией выделив её имя, как будто подчеркивая всю дружелюбность своих намерений.
Снова наступило неловкое молчание. Гермиона не знала, что сказать. С одной стороны это было именно тем, чего она хотела, но с другой... Ничего более странного, удивительного и в тоже время возмутительно желанного с ней ещё не случалось, а ведь она была уверена, что её очень трудно поразить.
— Ты приглашаешь меня на свидание, Драко? — задала Гермиона вопрос, ответ на который ей почему-то совсем не хотелось слышать. Может, потому, что она предпочла бы не ходить с ним на свидание, а сразу перейти к следующему этапу.
— Я думал, что такая умная ведьма, как ты, может и сама понять, что если парень приглашает её на ужин, то да — это свидание, — язвительно ответил Малфой, что куда больше подходило ему, чем вежливость, за которой он большую часть времени прятал свой отвратительный характер.
— И что, по-твоему, я должна ответить?! — спросила Гермиона, возмущённая его словами. Только Малфой мог грубить ей, приглашая на ужин. Но самое ужасное, что она даже не могла послать его к пикси, ведь тогда он уйдёт, а она не сможет исполнить задуманное, а именно — соблазнить Драко Малфоя.
— Думаю, что ты должна согласится, Грей... Гермиона, — запнувшись сказал Драко, — не каждый день тебя приглашают на свидания, насколько мне известно.
— Ты совсем обнаглел, Малфой?! — воскликнула Гермиона, поднимаясь с кресла и смотря на Драко сверху вниз, что было неосуществимо, когда он стоял. Её весьма обидел намёк Малфоя на её непопулярность у мужчин, тем более что он был тем, на кого бы она очень хотела произвести впечатление. — Ты врываешься в мой кабинет! Приглашаешь на ужин, но умудряешься хамить мне при этом! Совсем обнаглел?!
— Потише, Грейнджер, — хладнокровности Малфоя и его невозмутимости нельзя было не позавидовать. — Хочешь, чтобы всё Министерство через пять минут узнало, что я пригласил тебя на ужин?
— Да я... Да мне... — от такой наглости Гермиона совсем лишилась дара речи, но всё же смогла выдавить из себя: — Пошёл вон отсюда.
Малфой сразу же встал, и Гермиона отметила, что он на целую голову выше, а значит, она оказалась в проигрышном положении, вынужденная вздёрнуть подбородок, чтобы иметь возможность смотреть в его глаза. Ей пришлось поспешно отгонять от себя желание броситься к нему, чтобы заняться сексом на полу или на кушетке в углу кабинета, ведь надо было строить из себя оскорблённую невинность. Малфой не должен знать, что Гермиона Грейнджер — озабоченная, неудовлетворённая ведьма. Драко медленно подошёл к двери и открыл её, но на пороге замер и обернулся к ней.
— Так это значит "нет", Грейнджер? — спросил он.
В голове Гермионы что-то щёлкнуло, и она, упрямо смотря в серые, будто мокрый асфальт, глаза, ответила:
— Даже не мечтай, Малфой, тебе ещё придётся ответить за своё наглое вторжение. Так что это "да".
Взмахнув палочкой, Гермиона закрыла дверь за шокированным её согласием Драко Малфоем, а сама с широкой и счастливой улыбкой опустилась обратно в кресло. Всё её тело ныло в предвкушении удовольствия, которое она надеялась скоро получить.