Глава 33. Паутина Интриг

Школа гудела, как потревоженный улей. Нападение на Хогсмид обсуждалось на каждом углу. И причитания Молли Уизли, разносившиеся на весь замок, никак не улучшали ситуацию. Смерть Джиневры ударила по всем. Каждый знал веселую и активную гриффиндорку, всегда готовую прийти на помощь и поддержать. Поверить в то, что ее больше нет, значило принять, что война неотвратимо надвигается на школу. Это вселяло в студентов безотчетный ужас и заставляло чувствовать собственную ничтожность в сражении сильных мира сего.

И только несколько человек знали правду, но они не смели рассказать ее даже ближайшим друзьям. То, что Джинни Уизли была жива, должно было остаться в тайне, иначе Темный Лорд заинтересуется этим явлением, и тогда всем несдобровать. Тяжелее всего было сказать о смерти единственной дочери мистеру и миссис Уизли. В ушах Гермионы до сих пор звучал отчаянный крик Молли. По неведомой причине Снейп заставил главную старосту присутствовать при этой сцене. Тем не менее, все время пребывания родителей Джинни в кабинете директора Гермиона провела, глядя в окно и стараясь отгородиться от ужасных слов, вылетающих из уст директора, и страданий Уизли. Только когда Артур и Молли начали наперебой оскорблять и обвинять в случившемся Снейпа, Гермиона не выдержала. Обернувшись, она встретилась взглядом с пораженной миссис Уизли. Шок, отразившийся на лице Молли, свидетельствовал то ли о том, что она до сих пор ничего не знала о настоящих родителях Гермионы, то ли о том, что просто не ожидала ее здесь увидеть. Вдумываться в причины Гермиона не стала, а холодным голосом отчеканила:

– Я глубоко сочувствую вашему несчастью: Джинни была дорога и мне, однако не стоит переходить черту. Профессор Снейп является директором школы, в которой учились все ваши дети, и вы не имеете ни единого права его оскорблять. Оставьте это для семейного ужина.
– Гермиона… – в шоке выдохнул Артур Уизли. Молли, казалось, готова была свалиться в обморок.
– Вы можете забрать тело в больничном крыле, – жестко продолжила девушка. – И не забывайте о том, что у вас осталось шесть сыновей.
После этих слов чета Уизли молча покинула кабинет, а Гермиона тяжело опустилась в кресло.
– Довольны? – спросила она Снейпа.
– Более чем, – кивнул тот.

* * *
В больничном крыле было тихо, как в морге: раненые в Хогсмиде студенты спали под действием сонного зелья. В помещении стоял привычный запах медикаментов. Гермиона неслышно прошла мимо кроватей к отгороженному черной ширмой пространству, где в темном дубовом гробу лежало тело Джинни. Никто не смог бы сказать, что на самом деле оно не настоящее: Снейп потратил несколько часов на трансфигурацию, способную обмануть даже самого просвещенного целителя. Первоначальным материалом явилось, к ужасу Гермионы, тело домового эльфа, умершего как раз несколько дней назад. Было ужасно использовать его, но другого выхода не было.

Настоящая живая Джинни сейчас скрывалась в хогсмидском доме Малфоя. Они решили, что это будет лучшим вариантом, пока они не найдут новое укрытие в Хогвартсе. Если бы кто-то из студентов хоть краем глаза заметил считающуюся мертвой гриффиндорку, ничего хорошего бы из этого не вышло. Андриан порывался остаться с Джинни, но та решительно отказывалась, аргументируя это тем, что тогда придется объяснять его отсутствие на занятиях. Исчезновение на время некоторых слизеринцев, сначала Малфоя, потом Пьюси, стало бы причиной ненужных сплетен. Андриану пришлось с этим согласиться.

Гермиона склонилась над стеклянной крышкой, временно закрывающей гроб. Она внимательно всматривалась в фальшивые черты лица, пытаясь понять, почему ее так настойчиво тянуло сюда. Так и не поняв, Гермиона разочарованно вздохнула.
– А ведь это могло быть по-настоящему, – прошептала она и, резко развернувшись, покинула Больничное крыло.
На следующий день состоялся разговор с четой Уизли, а потом те забрали тело. А Гермиона все так же не знала, почему на сердце по-прежнему неспокойно и что-то кажется абсолютно неправильным.

* * *
– Гарри, ты должен быть там! – кричал Рон на своего друга, казалось, уже в сотый раз.
– Мы это уже обсуждали! Я не могу пойти на ее похороны, – устало повторял Поттер. – Это опасно для всех. И ты… я не могу за тебя решать, но лучше бы тебе там не появляться.
– Что? Она моя сестра! Она была твоей девушкой! Как ты можешь такое говорить?
– Она умерла, Рон! – воскликнул Гарри. – А остальные нет. Фред, Джордж, твои родители, Билл, Чарли… Они живы, и мы не должны подвергать их опасности. Ты можешь делать, что хочешь, но…

– Я ухожу, – перебил его Рон. – Я не ожидал от тебя. Мы могли бы обеспечить безопасность, но ты просто не хочешь? Тебе всегда было наплевать на всех, кроме тебя. Ты бросил Гермиону на произвол судьбы, не захотев даже объясниться…
– Ты вот объяснился, и что из этого вышло? – вконец разозлился Гарри, но Рон словно и не услышал.
– …А теперь, когда умерла Джинни, ты даже не хочешь с ней попрощаться! Тебе и я не нужен! Раз ты так уверен в том, что это может быть опасно, ты должен был меня остановить, а не говорить, что не можешь за меня решать…
– Рон, сними крестраж! – вдруг сказал Гарри. Он помнил, как медальон действовал на него, и понимал чувства друга.
– Да пошел ты со своими крестражами! – заорал Рон, срывая с себя медальон. Швырнув его Поттеру в лицо, он подхватил рюкзак со своими вещами и трансгрессировал.

Оставшись один, Гарри опустился на кровать и прикрыл глаза. Он все еще был уверен, что не должен появляться на похоронах. Поттер чувствовал радостное предвкушение Лорда и не сомневался, что его будут ждать. Он бы и Рона не отпускал, но на собственном опыте зная, какого это, когда все решают за тебя, не мог его остановить насильно. Гарри чувствовал себя виноватым. За Гермиону, за Джинни, за то, что таскает Рона по лесам при полном отсутствии плана, за то, что до сих пор не расправился с Волан-де-Мортом. Вина тяжелым грузом лежала на его плечах, не оставляя сил на активные действия. И все же он не мог позволить Рону и дальше рисковать собой, скрываясь с Нежелательным лицом номер один. Поэтому Гарри, тяжело вздохнув, поднялся с кровати, быстро собрал вещи в бисерную сумочку Гермионы и трансгрессировал подальше от места их последнего с Роном разговора.

* * *
Рон оказался на одном из холмов, возвышающихся над его домом. Выпив оборотное зелье с волосом какого-то магла, он превратился в светловолосого парня лет двадцати пяти. Уизли наложил на себя на всякий случай чары невидимости и направился в сторону своего дома. Что бы Рон ни говорил Гарри, а о безопасности забывать было нельзя. На самом деле, сняв с себя крестраж, Уизли почти сразу пожалел о своем уходе. Он убеждал себя, что сразу после похорон сестры вернется к другу, но в глубине души он знал, что Гарри его не дождется.

В Норе было непривычно тихо. Приглушенные голоса раздавались из гостиной, и Рон прислушался. Нужно было сначала выяснить обстановку, прежде чем появляться перед семьей. Ведь теперь, когда защитные чары были сняты с дома Министерством магии, здесь мог появиться кто угодно.
– Она защищала его! Снейпа! – услышал Рон восклицания матери. – Мы даже поначалу не заметили ее, а когда мы высказали Снейпу все, что о нем думаем, она вдруг обернулась и кинулась на защиту этого предателя!
– Она явно там на особом положении, – заговорил мистер Уизли. – Иначе почему она находилась в кабинете директора, когда мы прибыли? И ведь чувствовала себя там как дома!
– Два предателя легко спелись, – всхлипнула Молли.
– Не плачь, мам, – хором сказали близнецы.

Заглянув в щелку замочной скважины, Рон убедился, что никого постороннего в комнате не было. Кроме родителей и близнецов там находились Чарли и Билл с Флер.
– Привет, – хриплым голосом сказал Рон, сняв с себя чары и открыв дверь. – Это я, Рон.
– Сынок! – воскликнула мать и кинулась на шею к младшему Уизли. Отец, правда, отреагировал не так радушно: выхватив палочку, он направил ее на Рона и напряженно спросил:
– Что я сказал тебе перед свадьбой Билла и Флер?
– Что бы ты ни делал, никогда не бросай тех, кто в тебе нуждается, – угрюмо процитировал Рон и добавил: – Это правда я.

Мать выпустила его из объятий, и он пожал руку по очереди всем братьям и отцу.
– А где Гарри? – понизив голос, поинтересовался Билл.
– Он отказался прийти, – отводя взгляд, ответил Рональд. – Сказал, что не хочет подвергать вас всех опасности.
– Мы могли бы обеспечить безопасность! – воскликнула Молли.
– Так же, как на свадьбе? – парировал Артур. – Гарри поступил верно.
Собравшаяся было протестовать Молли была прервана хлопком трансгрессии. В центре гостиной появился Перси. На минуту повисло гробовое молчание, а потом миссис Уизли кинулась обнимать еще одного своего блудного сына.
– Ты пришел! – всхлипывала она.
– Я не мог не прийти, – ответил Перси и, заметив светловолосого незнакомца, спросил: – А ты кто?
– Не узнаешь младшего брата, Персик? – грустно усмехнулся Рон. – Надо бы почаще появляться дома.

Позже, когда семья Уизли уже в полном составе сидела в гостиной, Рон спросил:
– А о ком вы говорили до моего прихода?
Все присутствующие замерли и переглянулись. Рон недоуменно следил за тем, как выражения неуверенности, ненависти, смущения сменяются на их лицах. В конце концов Молли решительно сказала:
– Мы не можем травмировать тебя еще и этим. Ты должен вернуться к Гарри и помочь ему, а с этим знанием вам обоим будет плохо.
– Но мама! – воскликнул Рон, не понимая, почему ему не говорят того, что знают все.
– Нет! – отрезала миссис Уизли. – Кстати, как ты… вы узнали о Джинни?
– Видение Гарри, – неохотно ответил младший сын. – Такое же, как тогда со змеей.
Разговор затух, и Рон покинул гостиную, решив подняться к Джинни. Гроб стоял в центре комнаты, отбрасывая в свете единственной горевшей свечки огромную тень. Окна и небольшое зеркало на столике были занавешены черной тканью.

Уизли притворил дверь и медленно подошел к гробу, боясь взглянуть на сестру. Хрупкая фигурка лежала под прозрачной крышкой, словно убитая бабочка под стеклом. Рон судорожно втянул воздух, пытаясь сдержать слезы. Его маленькая сестренка была мертва. До того, как он увидел тело, все казалось просто ночным кошмаром, но теперь осознание того, что Джинни больше никогда не засмеется над его глупой шуткой, не покраснеет под взглядом Гарри, не стащит метлу у близнецов, не обвинит его, Рона, в ханжестве, смешно поджав губы и уперев руки в бока, отзывалось тяжестью в груди.

Все это было неправильно. Не она должна была умереть. Кто угодно, но не Джинни. В беспомощной ярости Рон столкнул стеклянную крышку, которая с оглушительным грохотом разлетелась на миллионы осколков, и обнял безвольную фигурку. На шум сбежались все обитатели дома, но никто не посмел прервать последнее прощание брата с сестрой.

* * *
Весть о смерти одной из руководительниц Отряда Дамблдора была для его участников как ушат ледяной воды. Это было настолько неожиданно и ужасно! И все потому, что они устраивали показательные акции в сторону слизеринцев и писали глупые фразы на стенах – ведь именно так сказал Тот-Кого-Нельзя-Называть. Вина, страх, шок выливались в депрессии, истерики и резкий отлив студентов из ОД. Если раньше они считали, что это своеобразная защита и убежище, то теперь многие стали понимать, что на самом деле это кучка глупых детей, которые нарываются на проблемы.

Хуже всех было Невиллу, который почему-то считал, что он один во всем виноват. Полумна пыталась всеми силами утешить его, но ничего не выходило. Единственное, что могло вынуть его хоть на время из апатичного состояния, было упоминание имени Гермионы. При слове «Лестрейндж» Невилл мгновенно преображался: глаза начинали светиться яростью, пальцы сжимались в кулаки, дыхание учащалось. Полумна понимала, что долго так продолжаться не может, а значит, нужно было применить что-то наподобие шоковой терапии. Мысль о лечении депрессии Невилла при помощи Лестрейндж была абсурдной, а значит, это было именно то, что могло прийти в голову Полумне. Но пока она не развила эту идею, нужно было действовать по-другому. Невилл стал совершенно бесполезен, и никакая любовь не могла заставить Лавгуд смотреть на это сквозь пальцы. Им нужен был новый, сильный союзник. И, похоже, она знала, где его взять.

Теодор Нотт был настоящим слизеринцем, сыном Пожирателей, мечтающим получить метку. Ненавидящий грязнокровок и кичащийся собственной чистой кровью, он был решительным, самоуверенным и мстительным. Полумна долгое время наблюдала за ним. В отличие от многих других, она знала о Клубе уже давно. Никто не обращал на Полоумную Лавгуд внимание, и часто важные вещи проскальзывали при ней в разговоре. Так ей удалось выяснить, что Нотт почти стал лидером Клуба, когда появилась Гермиона и заняла это место. Следующим важным событием было исключение Нотта из Клуба. Полумна не знала подробностей, да и о самом факте лишь догадалась по тому, как Теодор начал вести отдельную от других слизеринцев жизнь. За трапезами в Большом зале он садился на край стола, в библиотеке появлялся лишь на несколько минут, чтобы взять книги, пропускал уроки и вообще, по-видимому, часто отсутствовал в школе. Черные круги под глазами свидетельствовали о постоянном недосыпе, а названия книг, которые Полумне удалось подглядеть, якобы случайно столкнувшись с ним в коридоре, объясняли, чем он занимался. «Редкие яды», «Зелья смертельного действия», «Мгновенные и медленные яды» и так далее. Сомнений не оставалось: Теодор явно намеревался кого-то отравить. И этим кто-то вполне возможно являлась набившая всем оскомину Лестрейндж.

Идея была никудышной. И если бы Теодор не был на грани, он бы и сам это понимал. Травить или каким бы то ни было еще образом убивать Гермиону было сейчас абсолютно невыгодно. Полумна лично была свидетельницей того, как с Лестрейндж обращается Волан-де-Морт, и легко сделала вывод о ее положении при нем. Это было самоубийством – пытаться навредить ей как-то напрямую. Именно поэтому сама Лавгуд действовала через Малфоя. Нотта нужно было отговорить во что бы то ни стало, предложив ему кое-что получше.
Организовать встречу оказалось легче легкого. Проследив за Теодором, Полумна выяснила, что тот довольно часто посещает маленький, не слишком популярный бар на улице Делиция. К счастью, у девушки был туда доступ. Сняв новые любимые сережки в форме чеснока и надев простую темно-синюю мантию: авангардный вид вряд ли смог бы сейчас помочь заслужить доверие чистокровного слизеринца, Полумна направилась на место встречи.

* * *
Первые дни после изгнания из Клуба Нотт провел в Хогсмиде, напиваясь до беспамятства. Он чувствовал себя всеми покинутым, брошенным на произвол судьбы. Преданным своими пусть не друзьями, но соратниками. Теми, с кем общался каждый день, кто соглашался с его мыслями и заглядывал в рот. Он так долго завоевывал эту популярность, и вот все разлетелось в один миг.
"Единогласно". Нет, ну как Грейнджер удалось это провернуть? Чертов Малфой сам полез под заклинание, так какого Мерлина все его пожалели! В любом случае, теперь Теодор понимал свою ошибку. Поторопился… Нанес удар, не ведая, чем ответит противник… И проиграл… Слишком сильно он недооценивал Грейнджер.

Но все же Нотт не мог смириться с произошедшим. Он снова и снова просчитывал варианты, составлял планы. Не спал ночами, искал способ отомстить, устранить соперницу раз и навсегда. Вариант со смертельным ядом казался лучше всех. Но прочитав несколько десятков книг, перебрав сотни рецептов, Теодор понял, что остаться безнаказанным, применив хоть что-то из этого, невозможно. А вызывать гнев Лорда, к которому неведомым способом умудрилась подмазаться Гермиона, совершенно не было в планах Нотта.
Были и другие планы. Но их было осуществить невозможно. Во всяком случае, одному. А он был один. Прочие слизеринцы не стали бы помогать ему, не говоря уже о ком-нибудь из Клуба. Нотт не был уверен, что однокурсники помогли бы ему и в лучшие времена, а сейчас и подавно не помогут. Когда Грейнджер исключила его, Теодор разом лишился всех привилегий, уважения и авторитета. Впрочем, кое-кого он мог бы и заставить, но это, опять-таки, могло быть раскрыто.
Ситуация казалась безнадежной.

И вдруг – нападение на Хогсмид и информация о том, что Грейнджер поддерживает отношения с Уизли, помогает ей. Это то, чем можно было шантажировать обе стороны! Теодор чуть было не испортил все, вывалив свое знание во время сражения. От полетевшего в него Обливиейта его спасло заклинание Андриана. Пьюси, сам того не ведая, помог ему сохранить память. До чего же сильным было разочарование Нотта, когда Темный Лорд убил Уизли. Информация вмиг перестала быть актуальной. Теодор был уверен в навыках Гермионы в окклюменции, а Джинни теперь была мертва. И Волан-де-Морт скорее поверит Грейнджер, чем ему.
Все снова вернулось к первоначальной точке. Весь Хогвартс оплакивал убитую гриффиндорку, а Теодор сидел на привычном уже месте в баре и заливал свои неудавшиеся планы огневиски. Месть снова не удалась. Похоже, чертова грязнокровка унаследовала везучесть от Золотого мальчика Поттера.

– Здесь свободно? – прервал его размышления тихий и мягкий голос.
Нотт не сразу понял, что обращаются к нему: давала знать о себе вторая бутылка. К тому же, этот небольшой ресторан на улице Делициа не пользовался особой популярностью. Отчасти именно поэтому Теодор проводил здесь время – никто не потревожил бы его здесь. К тому же, никто здесь не стал бы докладывать преподавателям Хогвартса, где их студент прогуливает уроки. Так что он очень удивился, когда девушка обратилась к нему: вокруг было много пустых столов.
– Свободно, – буркнул Теодор. Тон, конечно, особенно дружелюбным назвать было нельзя, однако мысленно он повеселел. Похоже, остаток дня обещал быть несколько более приятным.

Девушка уселась напротив него и заказала коктейль. Нотт тем временем пристально рассматривал ее. Длинные светлые волосы, большие, слегка навыкате глаза… Она казалась Теодору смутно знакомой, но он никак не мог вспомнить ее имя. Когда молчание затянулось, Нотт решил сам начать разговор:
– Так… ты здесь в первый раз?
Рассеянный взгляд блондинки тут же сфокусировался на нем.
– Да, в первый, – ответила она, потягивая коктейль через соломинку. – Эту улицу я, конечно, посещаю, но здесь еще не бывала.
– Ясно, – сказал Нотт. Беседа как-то не клеилась. – Значит, ты чистокровная?
– Если это важно, то да. Моя фамилия Лавгуд.
– Лавгуд? – переспросил слизеринец, обращаясь скорее к самому себе. В его затуманенном виски сознании начал составляться некий образ. – Ты случайно не Полоумная Лавгуд?
– Полумна, – поправила его та.
– Должно быть, тебе не очень нравится это прозвище?
– Не очень. Но я привыкла не обращать на это внимание.

Они замолчали. Полумна неспешно пила свой коктейль. В таком деле нужно было терпение, она ведь пришла сюда не просто так. Нотт тем временем безуспешно пытался собрать воедино собственные мысли. Какая-то мысль крутилась у него в голове, что-то по поводу этой Лавгуд, что-то очень важное…
Как бы то ни было, но разговор все же нужно поддерживать.
– А что, собственно, ты тут делаешь? – спросил Теодор как бы невзначай.
Девушка изучающе посмотрела на него. Мечтательный взгляд вдруг стал внимательным и цепким.
– Тот же вопрос я могу задать и тебе, Теодор Нотт. Что ты делаешь здесь, вместо того чтобы придумать наконец стоящий план мести Лестрейндж?

– Что ты имеешь… – и тут мысли выстроились в единую цепочку, и со слизеринца моментально слетел весь хмель. Он вспомнил ее. Полумна Лавгуд – одна из лидеров Отряда Дамблдора. Враг! Рука Нотта метнулась в карман мантии за палочкой. Однако Полумна никак не отреагировала на его движение. Она просто сидела и смотрела на него все тем же изучающим взглядом. И что самое странное – наткнувшись на этот взгляд, Нотт решил не предпринимать поспешных действий.
– С чего ты взяла, что я должен мстить Грейнджер? – осторожно поинтересовался слизеринец.
– Она исключила тебя из Клуба, разве не так?
– Откуда ты знаешь об этом? – удивился Нотт.
– Я многое знаю. В том числе о твоих пристрастиях к смертельным ядам.
– Что тебе от меня нужно, Лавгуд? – прошипел Теодор, одновременно заинтригованный и напуганный тем, сколько она знала о нем.
– Видишь ли, – спокойно ответила та, – я заметила, что ты держишься в стороне от своих. И решила проследить за тобой. На всякий случай.
– А вот это зря, – рыкнул Нотт. – Я могу спокойно убить тебя. И никто не узнает.
– Ой, какие мы грозные! – усмехнулась когтевранка. – Как же тогда тебя выгнали из Клуба? Ты ведь должен был запугать их всех.
– К сожалению, Грейнджер удалось запугать их еще больше! – в ярости Нотт вскочил со своего места.
– И ты почему-то решил, что кроме яда ничто ее не одолеет?
– Да, потому что она лишила меня всего! – взревел Теодор. – В том числе и возможности отомстить. Я ничего не могу сделать один, у меня нет ни власти, ни союзников… Яд был бы хорошим вариантом. Но я не хочу подставляться.

Честно говоря, Теодор вообще не понимал, почему сидит и обсуждает это со своим врагом. Но что-то подсказывало ему, что он все делает правильно. Лавгуд не просто так пришла сюда и заговорила с ним.
– Хорошо, что ты это понимаешь. – Пробормотала она, а затем заговорила громче. – А если бы кто-нибудь дал тебе такую возможность? Видишь ли, у меня тоже счеты с Лестрейндж. Как и у тебя. Так что, Теодор, у меня к тебе предложение.
– Хочешь, чтобы я вступил в ваш Отряд? – не удержался от колкости Нотт. Разумеется, это было за рамками возможного, но удержать саркастическое замечание он, как слизеринец, не смог.
– В точку, – ответила та и рассмеялась, увидев вытянувшееся от изумления лицо Нотта. – Если что, я о твоей шутке, поскольку относительно моего предложения ты промахнулся.
– Что ж, – Нотт сел обратно за стол, – я внимательно тебя слушаю.
– Все очень просто. Мне нужна информация о действиях Клуба. Я же, со своей стороны, помогу тебе одолеть Лестрейндж. Это честная сделка.
– Я полагаю, что именно за этим ты и пришла сюда, – сказал Нотт. – Слежка лишь предлог для твоих товарищей.
– Ты очень проницателен, Теодор, – ответила Полумна. – Приятно иметь дело с умным человеком. Но все-таки, каков твой ответ?
– Я больше не в Клубе. Как я могу дать тебе нужную информацию? – спросил Нотт с сарказмом.
– Очень просто, – ответила когтевранка, – смотри, слушай и делай выводы. Это все, что тебе нужно.
– Хорошо, допустим, – сказал Нотт. – Но как ты собираешься мстить Грейнджер?
– О! – Полумна хитро улыбнулась. – Я думаю, что вдвоем мы непременно что-нибудь придумаем. Итак – партнеры? – она протянула Теодору руку.
Нотт не колебался. Предложение Лавгуд было очень заманчивым. «Эх, была не была, – подумал он. – Чем черт не шутит? Может, что и выгорит».
– Партнеры, – сказал он, пожимая ей руку.
«Лишь пока от тебя есть выгода», – подумали оба.

* * *
На третий день после «кровавого Хогсмида», как именовали этот день в народе, Гермиона заметила, что Драко ее избегает. За обязанностями старосты и лидера Клуба девушка почти забывала о Малфое, к тому же тот попадался ей на глаза только во время собраний Клуба и трапез в Большом зале.
Наконец Гермионе удалось утихомирить Клуб, который посчитал слова Лорда оскорблением в их сторону: ведь они тоже устраивали из Хогвартса «поле битвы»; договориться со Снейпом о создании портключа в дом Малфоя, чтобы посещать Джинни и подтянуть учебу. И тут Гермиона поняла, что Драко намеренно старается с ней не встречаться.
Конечно, она волновалась о заклятии, но раз Малфою каким-то образом удалось убедить Снейпа, что он в порядке, значит, так оно и было. Да и общался он в Хогсмиде с ней нормально. Так почему же теперь Драко никак не пытается вернуться к их прошлым отношениям?
На следующем же уроке на парту Малфоя упала записка: «Надо поговорить. В десять вечера в зале Клуба». Слизеринец устало вздохнул и, смяв бумагу, засунул ее в карман. Чуть заметный кивок послужил Гермионе ответом.

* * *
Драко не вылечился. Да, ему удалось убедить Снейпа в своей вменяемости, хотя тот отнесся к столь быстрому излечению с подозрением. Да, Малфой больше не чувствовал себя без Гермионы плохо… физически. Но постоянное желание быть рядом никуда не делось. И Драко понимал, что эта одержимость, похоже, останется с ним навсегда. Вот только он не мог позволить своим мечтам сбыться. Ради Гермионы и ее безопасности. Да и простит ли она его за попытку убийства? Сможет ли доверять снова? Сколько бы Драко ни думал об этом, ответ оставался один: нет.
Несколько дней Малфой упорно избегал девушку. А она словно и не замечала его. Пожалуй, это было бы наилучшим вариантом, если бы продолжалось долго. Но на третий день Гермиона потребовала встречи. Малфой не был уверен, что сможет сдержаться и не наговорить того, о чем позже пожалеет. И все-таки он не мог отказаться от этого разговора.

* * *
Когда Гермиона пришла на место встречи, Драко уже был там. Нервно расхаживавший взад-вперед по комнате, он замер и обернулся, услышав, как открывается дверь. Они устроились на диване. Повисшее напряжение, казалось, можно было потрогать руками.

– Почему ты избегаешь меня? – перешла сразу к делу Гермиона.
Драко резко выдохнул и отвернулся, скрывая отчаяние в глазах.
– Угадай, – тихо сказал он.
– Ты… Это из-за заклятия? Тебе все еще тяжело видеть меня?
– Нет, – Драко покачал головой. – Я… Разве ты себя чувствуешь в безопасности рядом со мной?
– Конечно, а почему я должна..?
– Да потому что я пытался тебя убить! – заорал Малфой, вскакивая на ноги. Гермиона вздрогнула от крика, но осталась сидеть.
– Это был не ты, – уверенно сказала она. – Это заклятие!
– Так оно и сейчас со мной! Оно всегда будет со мной, разве ты не понимаешь? От этого нельзя вылечиться. Да, я теперь не бросаюсь на тебя и не травлю себя зельями, моему телу стало лучше… но не душе. Это опасно. Ты не должна меня прощать!

– Я не понимаю… – сказала Гермиона. – Если ты… все еще, ну, любишь меня, так почему не хочешь, чтобы мы были вместе?
– Не хочу? – воскликнул Драко. – Да это мое самое сокровенное желание! Но ты сама говорила, что пока я под действием заклятия, то ты не будешь со мной… А от него нельзя избавиться. Ты никогда не сможешь быть уверена, настоящие ли мои чувства или это заклинание.
– А ты уверен? – прошептала девушка. – Были ли у тебя эти чувства до заклинания? Ты должен помнить…
– Да, – так же тихо ответил Малфой. – Я помню, что были.

Оба замолчали. Гермиона обдумывала слова Драко, а тот ждал ее ответ. Он одновременно хотел, чтобы она поверила ему и чтобы оттолкнула. Во втором случае у него было бы больше шансов если не на нормальную жизнь, то на ее подобие.
– Я верю тебе, – прервала молчание Гермиона, поднимаясь с дивана и обнимая Драко. – Я, наверное, жуткая эгоистка, но ты мне нужен.

* * *
С самого утра Полумна Лавгуд была не в лучшем расположении духа. И ее плохому настроению была весьма объективная причина. Отряд Дамблдора, которым теперь она управляла практически в одиночку, категорически отказывался вести войну против Кэрроу и Клуба. Невилл пребывал все в том же апатичном состоянии, постоянно напоминая о безопасности и разглагольствуя на тему, что никакая борьба не стоит жизни одного из членов Отряда. Полумна же, напротив, была уверена, что сейчас самое время поднимать боевой дух желающих отомстить за Джинни и делать хоть что-то.

Нотт добросовестно передавал Лавгуд всю выведанную информацию, но как-то использовать ее не было никакой возможности. За прошедшие несколько дней Полумна узнала, что Лестрейндж теперь проводит собрания ежедневно, что члены Клуба занимаются каким-то важным делом и абсолютно уверены, что противник в лице ОД обезврежен. Конечно, был еще вариант, что Теодор поставлял им неверную информацию, ведь никаких подробностей и важных деталей он практически не рассказывал. В конце концов, Нотту нельзя доверять, поскольку нет никакой гарантии, что он не выдаст их всех Пожирателям при первой же возможности. Кроме того, Полумна была уверена, что слизеринец что-то скрывает.

Но, несмотря на это, он оказался превосходным шпионом. ОД смог избежать многих неприятностей с его помощью, потому что некоторые слизеринцы теперь были уверены, что их враги слабы и они могут позволить себе нападения на них. Было заметно, что Лестрейндж понятия об этом не имела или, по крайней мере, идеи явно принадлежали не ей. В любом случае, информация об этих глупых планах, приносимая Теодором, не была бесполезной.
Полумна не ошиблась, когда сделала ставку на Теодора. В своем стремлении отомстить Лестрейндж и остальным слизеринец почти безукоризненно выполнял свою часть уговора. Что же касается самой Лавгуд с ее частью сделки, то она никак не могла решиться на осуществление задуманного. Идея принадлежала Нотту и выглядела весьма многообещающе, но… Она все равно не могла решиться. Слишком многое могло пойти не так, как нужно…

– Эй, Тибет! – Полумна не сразу поняла, что обращаются к ней.
– Почему Тибет? – отстраненно поинтересовалась она.
– Ты, как тибетские маги, вечно в облаках витаешь, – расхохотался однокурсник. Остальные согласно загоготали.
Полумна поморщилась и уже собиралась отправиться в класс, как ее чувствительно толкнули, и мимо на всех парах пролетел Теодор Нотт. Полумна, кое-как протиснувшись сквозь толпу студентов, села за последнюю парту. Когда все расселись, девушка украдкой сунула руку в карман мантии. Ее пальцы нащупали в кармане небольшой клочок пергамента. Превосходно.
«Встречаемся в час ночи в зале Почета. ТН», – прочитала Лавгуд час спустя в одном из пустых коридоров замка. Довольно улыбаясь, она коснулась записки палочкой, и та вспыхнула. В конце концов, в таком деле нельзя оставлять следы.

* * *
Ближе к половине первого общая гостиная Слизерина опустела. Студенты расходились по спальням, и никто из них не обращал внимание на единственного человека, который явно не собирался уходить в ближайшее время. Возможно, этому отчасти способствовал размеренный храп, а возможно, стоящая рядом с креслом бутылка огненного виски, хотя на самом деле правильный вариант был – и то и другое. Слизеринцы проходили мимо, презрительно косясь на Теодора Нотта, который, судя по всему, был мертвецки пьян. Во всяком случае, так казалось.
Едва гостиная опустела, как Нотт тут же перестал храпеть, потянулся, разминая затекшие от долгого пребывания в одном положении мышцы, и выпрямился, поудобнее устраиваясь в кресле. Вопреки мнению своих однокурсников, Теодор был трезв как стеклышко. Парень взглянул на часы. До встречи с Лавгуд оставалось еще полчаса. Как раз есть время поразмыслить над текущей ситуацией.

С момента их первой встречи с Полумной прошло всего пять дней.
«Кто бы мог подумать, – думал слизеринец. – Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду действовать против однокурсников, шпионя для своих врагов?» Всего пять дней назад он был сломлен, раздавлен очередным поражением, которое потерпел. Однако помощь пришла оттуда, откуда ее не ждали. Нотт даже не мог предположить, что его союзницей в борьбе с Грейнджер станет когтевранка. Для него это был невероятный подарок судьбы. Полумна обещала ему возможность отомстить, и это обещание дало Теодору новую жизнь. Не осталось ничего от прежней безнадежности и отчаяния. Нотт снова стал самим собой. Коварным, жестоким, уверенным в себе слизеринцем.

Вдохновленный своим сговором с Лавгуд, Теодор понял, что мог бы попробовать вернуть себе прежний авторитет. В любом случае, ему нужен был свой шпион в Клубе, ведь, что бы там ни думала Лавгуд, а Грейнджер так натренировала слизеринцев, что ни словечка не выскальзывало за стены комнаты собраний. Но все слизеринцы смотрели на него с презрением. Они по-прежнему считали его сломленным, и он не собирался их разубеждать. Особенно Грейнджер и Малфоя. Вовсе не нужно, чтобы кто-то начал его подозревать. Впрочем, подслушать глупые планы однокурсников по нападениям на ОД Нотту все же удавалось самому.
И все же без шпиона в ближнем круге было не обойтись. Выбор Теодора пал на Фецилию Селвин. Она всегда была на его стороне, поддерживала в стремлении стать лидером Клуба. Слизеринка всегда желала быть частью чего-то важного, грандиозного. Она и Пожирательницей хотела стать лишь по этой причине.

Заполучить Фецилию в информаторы должно было быть не так уж сложно. Пообещать ей одну из главных ролей в грядущем спектакле, подчеркнуть ее значимость и убедить в том, что без нее солнце не встает. Дотошная до правил, она, конечно, голосовала тогда против него, но достаточно показать ей, что на самом деле Грейнджер ведет грязную игру, и вуаля! Идеальный сторонник!

Нотт сумел проделать все это уже через два дня после разговора с Лавгуд. Фецилия, по началу отнесшаяся к Теодору с подозрением, теперь слушала его с открытым ртом, поражаясь его изобретательности и самоуверенности. Она передавала каждое собрание чуть ли не слово в слово и готова была на все. Ненавязчивый намек на то, что было бы неплохо наладить отношения с кем-то из противников Пожирателей, Селвин восприняла как инструкцию к действию. К огромному удивлению Нотта, на следующий же день у Фецилии был готов план. Она предложила влезть в самое сердце вражеской стороны, а именно втереться в доверие к близнецам Уизли. Такой выбор она мотивировала тем, что те сейчас как никогда хотят отомстить за убитую сестру и при этом не знают истинного положения в Хогвартсе. Теодор был в восторге. Селвин оказалась бесценным союзником!

Визит в магазин Умников Уизли они запланировали на следующее воскресенье. И Нотт с нетерпением ждал этого дня. А пока нужно было разобраться с Лавгуд. Чертова когтевранка никак не хотела принять предложенный им план, а времени оставалось в обрез!
Размышления Теодора прервал звук шагов. Слизеринец набросил на себя маскирующие чары и стал ждать. Было интересно, кому понадобилось идти в гостиную в такое время. Однако стоило ему увидеть вошедшего, как любопытство сменилось холодной яростью. Гермиона внимательно осмотрела гостиную, и, не заметив его, направилась к выходу из подземелий. Теодор поднялся со своего места и бесшумно двинулся вслед за ней. Ему все равно пора на встречу с Лавгуд, а если он попутно проследит за грязнокровкой, вполне возможно, что он узнает нечто очень важное.

Прошло около пяти минут, прежде чем Грейнджер остановилась. Затем она, еще раз осмотревшись и не увидев ничего подозрительного, скользнула в ничем не примечательную классную комнату. Нотт беззвучно подкрался к двери и прислушался. До него долетел обрывок разговора.
– … принесла его?
– Да, но Андриан, я по-прежнему не уверена, что сейчас лучшее время, чтобы посетить ее.
– Мне нужно!
– Ладно, держи. Но возвращайся скорее. Снейп с меня шкуру снимет, если узнает, что я позволила тебе… Я буду ждать тебя в гостиной.
Нотт едва успел отпрянуть от двери. Мгновением позже та распахнулась. Грейнджер направилась дальше по коридору и скрылась за поворотом. Заглянув в класс, Теодор обнаружил, что он пуст. Нотт еще некоторое время постоял, переваривая информацию. Очевидно, Грейнджер дала Андриану портключ, который отправил его к таинственной «ей». Определенно, что-то здесь было не чисто. Но сейчас не время думать об этом, Нотта ждала Лавгуд с ее упрямством.

* * *
– Опаздываешь, – констатировала Полумна, едва Нотт явился на место встречи.
– А то я не знаю, – проворчал Теодор. – Увы, у меня не было возможности прийти раньше. Впрочем, у нас есть дела поважнее, чем моя пунктуальность.
– Верно. Полагаю, у тебя есть новая информация.
– Да, информация имеется, – усмехнулся Нотт. – Однако позволь спросить, что там с нашим планом? Ты приняла решение?
– Да, приняла, – ответила Лавгуд. – Я не стану втягивать Невилла в это дело.
– Но ведь ты сама жаловалась на то, что он стал ко всему равнодушным! Хотела его встряхнуть! Чем же тебе опять не нравится мой вариант? – вскипел Теодор.
– Во-первых, это слишком рискованная затея, а во-вторых…
– Погоди, погоди… – перебил ее Нотт. – Я правильно понял – ты переживаешь за Долгопупса?

Полумна не ответила на вопрос, но Теодор видел, что девушка заметно смутилась. Слизеринец решил воспользоваться этим и перешел в наступление.
– О… – протянул он с иронией в голосе. – Знаешь, я ожидал всего, но это… Подумать только, весь план срывается из-за глупых девчачьих эмоций. Кто бы знал…
– Хватит, – тон Полумны теперь звучал твердо и холодно. – Твой план стравить Невилла с Лестрейндж хорош, но…
– Тогда в чем дело? – снова перебил ее Нотт.
– … Невилл дорог мне, я не хочу, чтобы он пострадал, – закончила Лавгуд.
– Да что с ним будет-то? – спросил Теодор. – Как по мне, Долгопупс вполне способен противостоять Грейнджер на равных.
Когтевранка покачала головой.
– Она слишком коварна, Нотт. Ты имел возможность убедиться в этом. А Невилл... Да, он силен, с этим не поспоришь, но он безрассуден. Стоит ему услышать фамилию Лестрейндж, как он бросится в бой очертя голову.
– Странная ты какая-то, – заметил Нотт. – Нам же только это и надо.

– Ты вообще меня слушаешь? – воскликнула Полумна уже с явным раздражением. – Невилл не способен адекватно оценивать ситуацию, когда он разъярен. Как я поняла из твоего плана, они с Лестрейндж будут драться один на один, а в поединке нужно действовать с холодной головой.
Пока она говорила, Нотт поспешно обдумывал сказанное, пытаясь найти слабое место в доводах Полумны. Он был твердо намерен склонить Лавгуд к нужному ему самому решению.
– Я понимаю твои опасения, – сказал он, – но и ты пойми: этот план – верный способ выбить Грейнджер из седла. Если она проиграет…
– А если нет, Нотт? – теперь Полумна окончательно разозлилась. – Кто знает, на что она способна? Что может сделать с Невиллом? И не пытайся извиняться, Теодор, – сказала она, едва слизеринец открыл рот, – я знаю, что тебе на него глубоко плевать. Да и потом, разве я могу тебе доверять?

Последний вопрос поставил Нотта в тупик. С минуту он молчал, а затем спросил:
– Что значит, не можешь доверять? Разве я не помогал вашему Отряду все это время?
Полумна скривилась.
– Ой, вот только не надо строить из себя оскорбленную невинность, – язвительно произнесла она. – Ты стал помогать нам только потому, что я дала тебе возможность отомстить. И я уверена, что если бы была возможность, ты продал бы нас всех…
– С чего это ты взяла? – спросил Нотт. – Лично против вас я ничего не имею. Я просто хочу сбросить Грейнджер с трона, вот и все.
– Тогда скажи, пожалуйста, что ты от меня скрываешь! Думаешь, я не замечаю? С самого начала ты что-то не договариваешь!

Нотт судорожно пытался найти выход. Интуиция Лавгуд была известна на весь Хогвартс, и спорить с ней было бы самоубийством. Теодор отнюдь не хотел, чтобы Полумна разорвала сделку, но рассказать о Фецилии он тоже не мог. Нужно было спасать ситуацию, и Нотт брякнул первое, что пришло в голову.
– Я не хотел травмировать тебя, – трагично сказал он.
– И что это должно означать?
– Я узнал это довольно давно, все хотел использовать против Грейнджер, да не успел, – Нотт снова замолчал, подбирая слова.
– Да о чем ты?! – не выдержала когтевранка.
– Не о чем, а о ком. Я говорю о шпионе Грейнджер в вашем Отряде.
– Шпионе? – переспросила Лавгуд. На ее лице было написано, как она судорожно просчитывает все возможные варианты. – И кто это?
– Уизли.

* * *
Полумна не могла в это поверить. «Джинни, как ты могла?» – это была единственная мысль, крутившаяся в голове Лавгуд. Она могла подозревать в предательстве любого из ОД, но только не ее. Между ними всегда были теплые отношения. Джинни защищала ее от нападок других студентов. Они вместе состояли в ОД, даже сражались бок о бок в Министерстве. Она просто не могла предать их. Когда Нотт назвал ее фамилию, она решила, что это ошибка… Но нет.

Когтевранка внезапно вспомнила, что именно Джинни больше всех участвовала в обсуждении планов, что именно она расспрашивала их с Невиллом о деталях операций… А потом в каждой стычке Джинни чудом исчезала посреди схватки… И что именно она предложила провести обряд защиты, который «случайно» провели слизеринцы. Тогда гриффиндорка сумела все объяснить. И хотя Лавгуд по-прежнему чувствовала подвох, она упрямо гнала прочь свои подозрения. Сейчас же Полумну оставили последние сомнения. Все сходилось, черт побери! Но как долго Уизли шпионила на Лестрейндж? Девушка невольно ужаснулась – что, если бы эта предательница имела больший авторитет в Отряде? Это была бы катастрофа! Неожиданно Полумна почувствовала себя очень одинокой. Из всех людей, кому она могла доверять, с ней остался только Невилл. Остальные… Гарри и Рон пропали, Гермиона оказалась дочерью Беллатрисы, а Джинни… Джинни тоже предала ее.

Вот только какое теперь это имело значение? Лестрейндж не уберегла своего шпиона от Волан-де-Морта, а нового у нее теперь не было. Или же..?
– О, кажется, до тебя наконец дошло? – с сарказмом протянул Нотт, заметив понимание на лице Полумны.
– Шпион мертв, да здравствует шпион! – пробормотала когтевранка.
– Что? – не понял слизеринец.
– Нет, ничего… Ты знаешь, кто теперь работает на Лестрейндж вместо Джинни?
– Пока нет, но я пытаюсь это выяснить. В любом случае, этот кто-то должен проявить себя, если наш план сработает.
– Я тебе уже говорила, что...
«Ладно, – подумал Теодор, – похоже, пришло время крупного блефа».
– Видишь ли, – сказал он, перебивая Полумну на полуслове, – я боюсь, менять планы уже поздно.
– Что? – когтевранка непонимающе уставилась на него.

– Понимаешь, – начал Нотт, старательно подбирая слова, – ваш Отряд сидит в печенках у всего нашего факультета. Слизеринцы требуют от Грейнджер решительных действий. И… их требования сводятся к тому, чтобы она лично покончила с вами. Скорее всего, она бросит Долгопупсу вызов на дуэль.
– Когда? – спросила Полумна, внимательно следя за собеседником. Она не сомневалась в том, что именно Нотт приложил руку к созданию такой атмосферы на факультете, ведь еще совсем недавно он сам же говорил о том, что Клуб теперь не считает Отряд Дамблдора достойным противником. Полумне был понятен его замысел: Теодор не оставлял Невиллу и Гермионе выбора. Сейчас, когда его планы были на ладони, она пожалела, что связалась с ним. Нужно будет избавиться от него, как только с Лестрейндж будет покончено.

– Я слышал разговор Крэбба и Гойла после собрания, – ответил Нотт. – Если они говорили правду, то через несколько дней. У тебя как раз есть время придумать, как защитить своего парня.
– Что ж, тогда до встречи, Теодор, – сказала Полумна, направляясь к выходу.

* * *
Попрощавшись с Лавгуд, Теодор направился обратно в гостиную. Внешне он оставался спокойным, но внутри его раздирали противоречивые эмоции. Ликование от того, что удалось убедить Полумну следовать его плану, смывалось неуверенностью в том, что ему удастся заставить Грейнджер и вправду вызвать Невилла на дуэль. Ведь Теодор не врал, когда говорил, что Клубу сейчас нет никакого дела до ОД.
Впрочем, Нотт не жалел о своей импровизации. Если это был единственный способ заставить Лавгуд согласиться, то можно было и солгать. А вот Фецилии теперь придется потрудиться, чтобы убедить Грейнджер в необходимости дуэли. Нотт злорадно усмехнулся. Все-таки манипулировать другими было его любимым занятием, а по всему выходило, что он теперь в самом центре интриг и все идет исключительно на его собственную пользу.

Сообщив Селвин, что от нее требуется на следующее же утро, Нотт совсем расслабился. Теперь оставалось лишь дождаться, пока лидеры Клуба и ОД вцепятся друг другу в глотки, и наслаждаться шоу. Нотт рассчитывал на победу Невилла. Но, тем не менее, он не забывал о главной цели. Месть Грейнджер была лишь приятным побочным эффектом. Так уж вышло, что именно Лавгуд поможет ему в достижении его цели. И Теодор ни капли не сожалел о том, что собирался сделать.