Гермиона не могла придумать ни одного приличного оправдания своего поведения. Рассказывать друзьям правду о мотивах встречи с Малфоем ей совсем не хотелось. Да, предполагалось, что они должны были бы понять любые ее поступки и помочь ей в любом деле, но Грейнджер сомневалась, что в данном случае это произойдет. Вряд ли кто-нибудь из них поймет суть ее обиды на Драко, поддержит ее в стремлении к мести и уяснит все детали ее стратегического плана наказания Малфоя. А сейчас она еще и злилась на себя. Как она, Гермиона Грейнджер, самая умная ведьмочка тысячелетия, могла так по-глупому проколоться, забыть о волшебной Карте Мародеров и о патологическом желании Гарри постоянно следить за Драко. Она осознавала, что правда рано или поздно раскроется, но не думала, что так скоро, так сказать, в начале пути.

- Гермиона, прости, это я виноват, - прервал нелегкие размышления Грейнджер Рон.

Она недоуменно уставилась на него, забыв о растерянности и злости.

- Если бы я не придумал этого «м-м-м», - между тем продолжал Уизли, - то, может быть, этого и не случилось.

- Чего не случилось? – спросила Гермиона, совершенно не понимая, о чем лепечет ее друг.

- Гермиона, ты только не волнуйся, - успокаивающе сказал Гарри, приобняв ее. - Ты не виновата, просто так получилось.

- Что получилось? – раздраженно сбросив руку Гарри со своего плеча, оторопело спросила Грейнджер. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

- Малфой только что был в коридоре на восьмом этаже. Стоял у статуи Рыцаря и… - обрисовал, как смог, ситуацию Рон.

- Когда? – прервала она Рона, потому что очень боялась продолжения рассказа, когда он перейдет к части, «а потом к нему подошла ты», так как у нее все еще не было придумано правдоподобное объяснение.

- Сегодня, - ответил Гарри. – Я где-то минут сорок назад посмотрел на Карту и увидел, что он там стоит. Я позвал Рона, и мы вместе наблюдали…

- Мы никого не видели, когда проходили мимо статуи, - ввязался в разговор Невилл.

- Может быть, когда вы проходили мимо, он уже ушел? – недовольно заметил Уизли.

- Рон, это невозможно! - возмущенно воскликнул Поттер. – Ты же сам видел по Карте, что, когда Ханна и Невилл проходили там, Малфой, согласно Карте, находился как раз около статуи. Они должны были его заметить!

- Но там никого не было, - настаивал Невилл. – Малфой не такая незаметная фигура, чтобы я его не увидел.

- Теперь понятно, почему эта Паркинсон так долго восхищалась моими сережками, - задумчиво сказала Ханна, и все с интересом посмотрели на ее серьги. – Она и Забини знали, что Драко находится в этом коридоре, поэтому так мило болтали с нами, чтобы дать ему время.

- Время для чего? – озадаченно спросил Невилл.

- По всей видимости, время, чтобы спрятаться, - тут же отозвалась Аббот.

- Раз мы его не заметили, значит, он, услышав наши голоса, где-то спрятался.

- Но по Карте было видно, что он стоял вот здесь, - Гарри ткнул пальцем в пергамент. – Перед тем как вы подошли, он потоптался на месте, а потом остановился вот здесь, - и он опять указал на тоже место на Карте.

Все внимательно наблюдали за манипуляциями Поттера. Гермиона с удивлением отметила, что на Карте можно видеть даже местонахождение статуй. Как только Гарри задел пергамент, на нем проступила надпись: «Печальный Рыцарь». Но больше всего ее поразило то, что на рисунке восьмого этажа не обозначалась «Комната размышлений», в которой она и Драко спрятались. Разглядывая Карту, Гермиона на минуту забыла о своих переживаниях.

- А может быть, Малфой знает какое-нибудь заклинание невидимости? – предположил Рон.

- А может быть, у него тоже есть мантия-невидимка? – выдал свою версию Невилл.

- Мантия-невидимка единственная на свете, и она принадлежит мне! – гордо и немного обиженно возразил Гарри.

- Гермиона, а ты знаешь заклинание невидимости? – продолжал отстаивать свою версию Уизли.

«Началось!» – торжественно подумала Грейнджер, уже давно ожидавшая, когда же все перейдут к обсуждению ее персоны рядом с Малфоем на Карте Мародеров.

- Конечно, знаю, - тут же ответила она. - Сальвио Гексиа. И вы это тоже знаете. Мы изучали его недавно. Это заклинание, конечно, не делает человека невидимым, как мантия-невидимка, но позволяет ему слиться с окружающей средой. Я удивляюсь, как вы могли о нем забыть! – нравоучительным тоном продолжила она.

Как же ей хотелось сказать, что такого заклинания не существует, или она его не знает, но репутация превыше всего. Уж лучше она расскажет друзьям, зачем и почему встречалась с Драко, чем выставит себя необразованной тупицей.

- Точно! – победоносно воскликнул Поттер. – Скорее всего, Малфой так и сделал. Ведь я точно помню, что он присутствовал на этом занятии, когда мы проходили заклинание Сальвио или как его там.

- Интересно получается, Гарри. То, что Малфой присутствовал на занятии, ты помнишь, а тему урока - забыл, - не удержалась и съязвила Гермиона.

Все молчали. Разговор, безусловно, зашел в тупик. Все присутствующие испытывали непомерное чувство вины, вызванной словами Гермионы, которая в данный момент недоумевала, почему ей никто не предъявляет претензий и не задает вопросов, почему и зачем она находилась вместе с Малфоем, в то время как, по их предположениям, он применил Сальвио Гексиа. Мысленно она прокрутила разные варианты отсутствия вопросов по этому поводу, и, видимо, сильно задумавшись, неожиданно для себя вслух спросила:

- А меня вы видели на Карте?

- Разумеется, видели, - тут же отозвался Рон. – Мы, как только заметили этого хорька на Карте, сразу же посмотрели, где находишься ты.

- И периодически, пока он там стоял, мы следили за тобой, - продолжил Гарри. – Ну-у, чтобы ты нечаянно не пошла в тот коридор, - добавил он, смущаясь, заметив недовольный взгляд Гермионы.

- Да, мы не хотели, чтобы ты с ним встретилась, - помог другу оправдаться Рон. – Если бы мы увидели, что ты идешь в совятню по этому коридору, то сразу бы побежали и перехватили тебя по дороге, чтобы ты с ним не встретилась. Чтобы лицемерие этого мерзавца не нервировало тебя лишний раз.

Гермиона не понимала, о чем они говорят. Точнее сказать, понимала, но суть происходящего уловить не могла. В голову даже закралась мысль, что кто-то из них сошел с ума, но вот кто, она еще не могла определить.

- А я где была? – удивленно спросила Грейнджер, хотя и понимала, что, может быть, стоит оставить все как есть.

- Ты, слава Мерлину, все это время была в библиотеке, - сообщил Рон.

- Ага, когда мы пришли сюда с Невиллом, - взволнованно заговорила Ханна, - я сразу же посмотрела по Карте, где ты. Карта показала, что ты в библиотеке.

- Да, я была в библиотеке, - как можно спокойнее сказала Гермиона, хотя никто и не ждал ее подтверждений.

- Я очень удивлялась этому. Ведь библиотека полчаса назад закрылась, - продолжала Ханна.

Грейнджер немного растерялась, не зная, что ответить на эту фразу, но Аббот сама помогла найти ответ.

- Тебе что, разрешают оставаться в библиотеке после закрытия?

- Да, разрешают, - согласилась с ней Гермиона. Зачем спорить или придумывать что-то оригинальное, когда ответ тебе предоставили.

- А еще знаешь, что меня удивило, - доверительным тоном продолжила Ханна.

«Черт побери, как ты тут вообще оказалась! – недовольно подумала Гермиона. – Без тебя мальчишки никогда бы не задумались над такими нюансами».

- Как ты так быстро сумела добраться от библиотеки до гриффиндорской башни? Ведь буквально минут через пятнадцать после того как мы пришли, я снова посмотрела на Карту, и ты уже стояла недалеко от входа в гостиную, и потом довольно долго там топталась.

- О, ты, наверно, опять болтала с этими пьяными волшебниками на философские темы? – недовольно спросил Рон, опять избавляя Гермиону от придумывания ответа.

- Да-а… - задумчиво подтвердила она.

Сейчас ей проще было согласиться с предложенным вариантом, потому что все ее мысли занимало поистине грандиозное предположение.

«Вероятно, человек, надевший эту серебристую мантию, не отображается на Карте Мародеров. Вернее, отображается в том месте, где он ее надел, а затем сразу там, где снял», - сделала она ошеломительный вывод из услышанного.

Она вспомнила, что облачилась в мантию как раз в библиотеке, а затем сняла ее около входа в гостиную Гриффиндора. И со слов Ханны и Рона выходило, что все время, пока она находилась на восьмом этаже, они на Карте видели точку, обозначенную ее именем, в библиотеке.

«Но почему так получилось? Наверное, потому что мантия не совсем волшебная и в ней применено много… механики. Хотя какая разница? Нужно проверить мои догадки», - воодушевленно думала Гермиона.

- Это хорошо, что ты не пошла в совятню и не встретилась по дороге с Малфоем, - продолжал между тем Рон. – Я вообще не понимаю, зачем он там стоял. Гарри предполагает… - здесь он замялся и покраснел.

- Да, Рон, я предполагаю, что Малфою просто понравилось целоваться с Гермионой, вот он и ждет ее там, в надежде, что она снова придет и поцелует его, - раздраженно сказал Поттер.

- А я думаю, что это не так! - запальчиво закричал Уизли. – Я считаю, что он понял, что тогда целовался с Гермионой, и сейчас хотел встретиться с ней, чтобы высказать свои претензии по этому поводу. А, как известно, кроме гадостей, тем более Гермионе, он больше ничего говорить не умеет.

- Какие претензии? – недоуменно промямлил Невилл.

- Ну-у, что выше его достоинства целоваться с магглорожденными гриффиндорками, - тут же ответил Рон, и по скорости его ответа Гермиона поняла, что эту мысль он за вечер высказывал неоднократно.

- А я думал, что ни статус крови, ни факультет не влияет на удовольствие от поцелуя, – неуверенно проговорил Лонгботтом. – Тут или понравилось, или нет.

- Что ты хочешь сказать этим, Невилл? - как-то злобно прогнусил Рон. – Малфою так понравилось целоваться с Гермионой, что он, поняв, с кем целовался, наплевал на ее происхождение и факультет и поджидает ее там же каждый день, чтобы еще раз с ней поцеловаться?

- Знаешь Рон, это уже слишком! – воскликнула Гермиона и, поднявшись с дивана, быстро направилась в сторону своей спальни.

Рон же, получив несильный тычок в плечо от Гарри, тут же закричал ей вслед:

- Гермиона, прости, это я виноват! Если бы я не предложил это «м-м-м», то Малфой и не караулил бы тебя там!

Но в ответ Грейнджер лишь сильно хлопнула дверью.

Некоторое время все сидели молча.

- Вы кретины! – неожиданно для парней обреченно сказала Ханна. – Все трое! Это же надо такое девушке наговорить! Не хочу с вами разговаривать. До свидания!

И Аббот, соскочив с места, побежала к выходу из гостиной.

- Ханна, я тебя провожу! - крикнул Невилл и даже сделал попытку догнать девушку.

- Не нужно! – остановившись около выхода, раздраженно сказала она. – Сама дойду, а ты оставайся со своими смелыми и находчивыми друзьями, - слова «смелыми и находчивыми» она сказала с таким сарказмом, что удивилась сама себе.

Как только за Ханной закрылся проход, Невилл, чуть не плача, пробормотал:

- Ну вот, она обиделась на меня. Это вы виноваты!

Всхлипнув, Невилл поспешно удалился в спальню мальчиков.

- Знаешь Рон, ты и правда идиот! – после того как за Невиллом захлопнулась дверь, сказал другу Гарри. – Я предложил тебе только извиниться перед Гермионой за свое дурацкое условие к ее зданию, а ты начал нести тут разную чушь, не подкрепленную никакими доказательствами. И теперь она обиделась не только на тебя, но и на нас всех. Может быть, ты ревнуешь?

- А что я такого сказал? - недоумевал Рон.

- Сам подумай! - обреченно прошептал Гарри и, как все остальные, ушел в спальню, оставив виновника происшествия одного.

Рон еще долго сидел около камина, обдумывая случившееся. В процессе усиленных размышлений он пришел к выводу, что ему не понять своей ошибки, так как, видимо, это доступно только женской логике. Но он точно осознавал, почему повел себя так неадекватно. Ревность была тут ни при чем. Он злился на Гермиону, потому что считал, что это она заставила его пойти на свидание с Миллисентой, и теперь он находился в почти такой же ситуации, что и Малфой. Уизли понимал, что наслаждение от поцелуя не зависит ни от статуса крови, ни от факультета, ни от внешности, все решает взаимное притяжение. Но он все еще не мог примириться с этой простой истиной, поэтому и мстил, как умел.

Но месть его не удалась. Гермиону на самом деле не задели его слова, а обиженно убежала она из гостиной, потому что посчитала, что в похожих ситуациях девушка должна именно так отреагировать на подобное заявление. Ей не было дела до того, что думает Рон по поводу чувств Малфоя к ней, как к незнакомке в серебристой мантии, она-то знала правду. Она прекрасно понимала, что Драко понравился первый поцелуй, поэтому он и захотел встретиться еще раз. А уж о недавней череде поцелуев Гермиона могла сказать лишь одно слово - «потрясающе». И, судя по тому, как вел себя Малфой, как его тело реагировало на ее прикосновения, и, в конце концов, его эрекция, которую она почувствовала, сидя на его коленях, можно было сделать вывод, что и он получил потрясающее удовольствие. Этой ночью Гермионе Грейнджер было о чем подумать. Нужно было решить, как проверить свои догадки относительно серебристой мантии, как сделать так, чтобы тема ждущего и жаждущего поцелуев Малфоя больше не поднималась среди ее друзей, как повести себя в пятницу на встрече с Драко, учитывая новые обстоятельства. Еще Гермионе хотелось проанализировать сегодняшнюю встречу, но этого она не успела сделать - уснула.

А вот Невилл не спал всю ночь – нервничал. Он тоже, как и Рон, не мог понять женской логики. Как так получилось, что он-то, по его мнению, все правильно сказал, но Ханна все равно приписала его к кретинам и обиделась на него? А также, по всей видимости, еще и Гермиона им недовольна. И что делать с этими женщинами, Невилл никак не мог придумать, отчего сильно расстраивался и даже пару раз всплакнул.

Зато Гарри Поттер был спокоен. Он не чувствовал за собой никакой вины. Он принял категорическое решение: если еще раз заметит по Карте, что Малфой отирается в коридоре на восьмом этаже, то просто пойдет туда и подпортит малфоевский аристократический профиль. Затем Гарри стал думать о Джинни, пока не уснул. Гарри всегда перед сном думал о Джинни.

Что удивительно, о Джинни Уизли перед сном думал и Драко Малфой, а также Панси Паркинсон и Блейз Забини. Хотя иначе и не могло быть, учитывая разговор, произошедший между ними этим вечером.

Когда Драко вернулся со свидания в гостиную Слизерина, Панси и Блейз ждали его на диване около камина. Но не успела эта любопытная парочка задать свои каверзные вопросы, как Малфой накинулся на них с гневной тирадой.

- Да о чем вы только думали! Это же надо такое придумать! Полчаса любезничать с Лонгботтомом и его подружкой. А вам в голову не пришло, что это наведет их на ненужные мысли! Кто вас просил выходить из гостиной? Вы мне чуть все не испортили.

- Но, Драко, мы хотели как лучше, - стала оправдываться Панси. – Мы хотели задержать эту чокнутую парочку, чтобы дать тебе больше времени пообщаться со своей незнакомкой.

- Но я вас об этом не просил! – неистовствовал Малфой.

- Но ты не сообщил нам о результатах своего похода в совятню, - не сдавалась Паркинсон. – Вот мы и пошли посмотреть, как у тебя дела. Увидели Лонгботтома с подружкой, которые как раз выходили из совятни, и догадались, что твоя встреча с незнакомкой состоялась, вот мы и решили их задержать… разными разговорами.

- Интересно, как бы я вам сообщил о результатах своего похода? – уже более спокойно, но язвительно спросил Драко.

Панси расхохоталась.

- Ты же сам сказал, что сообщишь! И как ты это собирался сделать?

- Я сказал так, чтобы вы сидели в гостиной и не мешали мне! – недовольно прошипел Малфой. – Если бы Лонгботтома не было в совятне, я бы послал вам письмо об этом с совой.

- Ага, очень оригинально, - обиженно сказала Панси. – И она бы принесла его как раз к завтраку.

- Можно было бы сообщить азбукой Морзе, - наконец подал голос Блейз.

- Какой-какой азбукой? – недоуменно переспросили Панси и Драко.

- Азбукой Морзе. Есть такой аппарат, который передает сигналы, которые складываются в буквы, которые складываются в слова, которые складываются в предложения, которые складываются в абзацы, которые… может быть, таким образом можно даже книги писать. У моей мамы есть такой аппарат. На самом деле, это страшная история, - и, не дожидаясь ответных реплик, загробным голосом быстро продолжил Забини: - Через год после смерти отца я застукал мать в обществе Артура Уизли и этого странного приспособления. Мистер Уизли объяснял ей, как пользоваться этим агрегатом. Мне было лет девять… но я так испугался. Я думал, что мама обхаживает очередного будущего мужа. Я как представил, что многочисленные Уизли будут бегать по нашему поместью, чуть не повесился. Я все еще боюсь подходить к этому аппарату, который и по сей день стоит у нас на кухне, чтобы нечаянно не вызвать Артура Уизли с его придурковатыми сыновьями.

Панси и Драко некоторое время ошеломленно смотрели друг на друга.

- Скажи-ка мне, мой пугливый друг, зачем ты рассказал нам эту жуткую историю? – язвительно спросил Малфой, когда пауза затянулась.

- Неужели я опять не вижу чего-то главного, и тебе пришлось таким изощренным способом указать мне на мою ошибку? – тут же, вложив в свою фразу весь доступный ей сарказм, поддержала Драко Панси.

- Ах, я люблю тебя, Панси! – неожиданно весело воскликнул Блейз и приобнял девушку. – Ты такая умница, правильно меня поняла!

- Даже боюсь спросить, к чему же главному должен был подвести твой столь информативный рассказ? – продолжал язвить Малфой.

- Ах, мой боязливый друг, - учтиво начал Забини, - своим ужасным лирическим отступлением я хотел прекратить ваши распри и вернуть к обсуждению главной темы нашего вечера. А именно - как прошло свидание с незнакомкой!

- Свидание прошло… потрясающе! – немного помедлив, ответил Малфой.

- Это заметно, - рассмеялась Панси. – У тебя вид… помятый. Еще хуже, чем в первый раз.

Драко инстинктивно начал поправлять волосы.

- Из этого можно сделать заключение, что записку подняла твоя незнакомка, а не Лонгботтом, – утвердительным тоном начал излагать свои выводы Блейз.

– Значит, ты оказался прав, тебе не показалось, что она была в коридоре, когда ты оставлял эту записку. Прочитав ее, она пришла к тебе на свидание. Сомневаюсь, что между вами было что-то большее, чем поцелуи. Но, судя по твоему внешнему виду, поцелуи были долгими и возбуждающими. А судя по твоей сумасшедшей улыбке, вам это дело очень понравилось, и вы договорились о следующей встрече.

- Это гениально, мой прозорливый друг, - расхохотался Драко. – Все так и было.

- Я хочу подробностей! - захлопала в ладоши Панси. – Ты выяснил, наконец, кто она?

- Нет, - каким-то поникшим голосом ответил Драко.

- О-о, только не говори, что она опять была в этой странной мантии и ты опять забыл сдернуть с нее капюшон, - простонал Блейз.

- Да, она была в этой мантии, - обреченно начал рассказывать Малфой. – И я пытался сдернуть этот треклятый капюшон! Но мантия оказалась заколдованная, и капюшон не снимался, пуговицы на ней не расстегивались, подол не поднимался.

Давно друзья не слышали такого задорного смеха Блейза. От души похохотав минут пять, он с придыханием спросил:

- И откуда у нее такое чудо магии?

- Мантию ей подарили ее братья, – немного обидевшись, ответил Драко. – Я думаю, что это очень умно с их стороны, так как этим они обезопасили сестру от несанкционированных прикосновений к ее телу. По всей видимости, чтобы снять эту мантию, нужно произнести какое-то заклинание.

- И у кого же это есть такие заботливые, умные и находчивые братья? - желчно поинтересовался Блейз. – Не каждый сможет разработать такое заклинание и не у каждой семьи хватит денег, чтобы технически воплотить такую задумку в жизнь.

- А много у нее братьев? – спросила Панси.

- Сказала, что два.

- А что она еще сказала? – торопливо добавила Паркинсон.

- Она… сказала… - немного растерялся Малфой. – Она вообще молчала все время. Только хихикала.

Блейз и Панси недоуменно посмотрели на него.

- А как она умудрилась хихиканьем рассказать тебе о том, что мантию ей подарили два ее брата? – немного замешкавшись, спросила Панси.

- А может быть, ты начнешь рассказывать с самого начала? – не дожидаясь ответа друга, предложил Блейз. – С того момента, как ты вышел из гостиной. И, желательно, со всеми подробностями. А то если мы будем задавать тебе глупые вопросы, а ты будешь непонятно на них отвечать, мы тут до утра просидим и ничего в итоге не поймем.

Согласившись с доводами друга, Малфой рассказал все, что произошло с ним за этот вечер, не распространяясь только о своих ощущениях от поцелуев, но все равно не сдержался и закончил свое повествование такими словами:

- А целуется она потрясающе…

Друзья слушали его молча, не перебивая. А после эффектной концовки еще некоторое время раздумывали, пытаясь проанализировать полученную информацию. Драко ждал их вопросов, надеясь хоть немого приблизиться к разгадке тайны незнакомки.

- Приступим, - после весьма долгого молчания, хищно улыбаясь и потирая руки, торжественно произнес Забини. – Что мы знаем об этой странной, но страстной девушке? Первое - она умна, потому что знает заклинание для смены голоса.

- Могу поспорить, - возразила Панси. – Думаю, она применила Хрюнум.

- Не вижу противоречий, - возмутился Блейз. – Она ведь нашла это малоизвестное заклинание, выучила его, применила на практике, значит - она умна.

- А еще она умеет делать реверанс, - неожиданно сказал Малфой и сам поразился своей глупой реплике.

- Да, да, реверанс. И это второе, - тут же поддержал его Забини, видимо, ему фраза не показалась глупой. – Получается, что она из древнего чистокровного рода. Знает забытые заклинание и делает изящные реверансы. Все сходится, у ее семьи есть обширная домашняя библиотека и хорошие учителя хореографии и этики.

- Ты это на полном серьезе говоришь? – с ужасом в голосе прошептала Панси.

- Да, - уверенно ответил Блейз.

- Не может быть! По-моему, ты издеваешься, а если нет, то тогда ты идиот! – провозгласила она, разведя руками. – Хрюнум – заклинание для изменения голоса, которое мы проходили на четвертом курсе, и каждый более-менее нормальный волшебник его знает.

Парни удивленно смотрели на нее, понимая, что они, по всей видимости, ненормальные волшебники, так как ни один из них не и вспомнил этот Хрюнум.

- Вы что, не помните занятие, когда мы изучали это заклинание? – с недоверием спросила Панси и, получив в ответ отрицательные кивки, она возмущенно продолжила: - Как можно такое забыть? Когда я применила его на себе, то стала говорить басом, как какой-нибудь пьяный мужик. Голос Дафны после этого Хрюнума стал как у столетней курящей старухи, а у Миллисенты походил на голос Макгонагалл. В общем, у всех девчонок с голосом произошло что-то страшное, – она рассмеялась, - а вот у парней таких проблем не было. Просто другой, отличающийся от своего собственного голос. Так что, думаю, любая девушка в Хогвартсе помнит это заклинание. Видимо, твоя незнакомка тоже, раз Хрюнум сделал ее голос, как у маленькой девочки.

Ни Драко, ни Блейз никак не прореагировали на ее слова, поэтому Панси с возмущением продолжила:

- Да и умение делать изящные реверансы не есть признак чистокровности. Любая девчонка может сделать реверанс. Если она когда-либо занималась танцами, то он в любом случае получится у нее грациозным, а обучаться танцам может позволить себе любая маггла. А бывает, что просто девушка пластична от природы.

- Ты понимаешь, что ты только что сделала?! – обиженно воскликнул Блейз. – Ты только что сломала все мои выводы. Но я не буду унывать! Придумаю новые. Хорошо, предположим, она не так умна, как я вначале подумал, но согласитесь, весьма сообразительна. И заклинание помнит, и реверансы в нужный момент делает.

- С этим соглашусь, - примирительно сказала Панси. – Но таких сообразительных много, и это значит…

- С твоего позволения продолжу, - перебил ее Блейз. – Мы выяснили, что эта незнакомка весьма смекалиста, учится на курсе старше четвертого, раз уже знает Хрюнум. Любит экспериментировать с лаком для ногтей. Может заплести волосы в косички. У нее есть два брата, которые разбираются в магии и могут позволить себе приобрести такую, на мой взгляд, дорогостоящую мантию. Поэтому я считаю, что ее семья богата и чистокровна.

- Здесь тоже можно поспорить, - опять возразила Панси. - Да, согласна, что ее братья разбираются в магии, но вот насчет богатства… Может быть, они сами для своей единственной сестрички сконструировали эту мантию… из того, что было под рукой, без великих затрат.

- Все возможно, - весело проговорил Блейз. – Вот только не могу быстро предположить, у кого же есть такие два замечательных брата, которые способны при минимальных затратах создать такой шедевр магии. У кого хватит ума создать такое заклинание, чтобы так причудливо заколдовать мантию. А ты, Драко, что думаешь по этому поводу?

- Я-я, - устало протянул Малфой, - я согласен с тобой. Вероятно, ее братья купили эту мантию где-нибудь в Лютном переулке.

- Да, да, точно! - торжествующе воскликнул Блейз. – Скорее всего, ее семья знает, где приобрести разные запрещенные вещи, а может быть даже ее родные - приверженцы Лорда.

- Гениально! – восторженно сказала Панси и похлопала в ладоши, а затем тоном, полным сарказма, продолжила: – По твоей логике получается, что каждый обладатель какой-то не понятной твоему уму магической вещи автоматически приравнивается к приверженцам Темного Лорда. Да у того же Дамблдора, наверное, полный кабинет разных волшебных вещей, недоступных твоему пониманию! Вот у тех же близнецов Уизли полный магазин разных странных вещиц, причем все это они создали сами…

Панси замолчала и потрясенно посмотрела на парней, которые выглядели не менее ошеломленными.

- Нет, нет, - замотал головой Драко, - этого не может быть! – испуганно простонал он.

- Это почему же? – тут же отозвался Блейз. – Все сходится! Джинни Уизли как раз учится на пятом курсе, а значит, уже знакома с этим заклинанием для изменения голоса. Я пару раз видел ее с двумя косичками. Ее братья вполне могли придумать и создать эту серебристую мантию и подарить ее сестренке. И, главное, у нее есть резон скрывать от тебя свое лицо и изменять голос.

- Но зачем ей это нужно? – изумленно спросил Драко.

- Это очевидно! – ответил Блейз. – Чтобы ты ее не узнал по голосу. Ведь она не дурочка и понимает, что с ней бы ты целоваться не стал, это точно!

- Я имел в виду другое, - поникшим голосом сказал Малфой. - Зачем ей это все нужно? Эти встречи со мной, поцелуи…

- Может быть, она хочет, чтобы ты ей в порыве страсти выболтал все свои секреты, - мгновенно нашелся с ответом Блейз. – Сам говоришь, Поттер подозревает тебя, вот она и решила помочь своему дружку.

- Мне кажется, - неуверенно начала Панси, – это как-то… как-то извращенно, даже для Уизли. Пытаться помочь парню, который тебе нравится, целуясь с парнем, который ему не нравится.

- Они такие, эти гриффиндорцы, - устрашающим тоном ответил Блейз. – По-моему, у них нет никаких моральных установок, если они идут к своей цели - спасению всего человечества.

- Почему ты так думаешь? – удивленно спросила Паркинсон.

- А почему бы и нет? – зло выплюнул слова Блейз. - Ведь они думают так же, а скорее всего, еще хуже обо всех слизеринцах без исключения. Почему бы мне о них тоже так не думать.

- Это факт, - поддержал заявление друга Драко. – Я считаю, что они все просто лицемеры. Строят из себя поборников справедливости и морали, а на самом деле не гнушаются ничем для достижения своих извращенных желаний.

- Я устала, - вяло пробормотала Панси, ей совсем не хотелось обсуждать всех гриффиндорцев, поэтому она решила вернуться к более конкретной теме:

– Давайте сегодня остановимся на том, что твоя незнакомка - это Джинни Уизли, а завтра проверим эту догадку.

- Как проверим? – поинтересовался Блейз.

- У тебя вся ночь впереди, чтобы придумать способ, - сказала Панси, поднимаясь с дивана.

И вот каждый из них, лежа этой ночью в своей теплой постели, думал о Джинни Уизли. Блейз честно придумывал, какими такими словами или действиями вывести ее на откровенный разговор, чтобы она призналась, что целовалась с Драко. Он придумал тридцать четыре варианта развития событий, в которых Джинни безоговорочно была бы разоблачена, а на обдумывании тридцать пятого варианта уснул.

Панси некоторое время свято верила в то, что это Джинни Уизли соблазняет Драко, но потом какая-то деталь, которую Панси не могла уловить, навеяла на нее сомнения. И только внезапный сон, снизошедший на нее, не позволил ей уловить суть этой детали.

Драко же не спал почти всю ночь, решая один и тот же вопрос: будет ли он и дальше встречаться с этой незнакомкой, если подтвердится, что под мантией скрывалась Джинни Уизли. Вначале он с брезгливостью и ужасом думал о произошедшем и завтра же с утра хотел высказать этой мелкой мерзавке, как ему было отвратительно с ней целоваться. Потом, немного успокоившись, он вспомнил, что девчонка отменно целуется, и можно продолжить встречи, а потом обо всем этом рассказать… Поттеру - вот он «обрадуется». А под утро Драко задумался о мотивах, толкнувших Джинни на такие изощренные действия, и, согласившись с доводами Блейза, считавшего, что она хочет что-то выведать у него, решил продолжить эти странные свидания, но при этом наплести «шпионке» всякой ерунды. Это решение показалось ему самым правильным. Во-первых, в этом случае он дезориентирует противника, во-вторых, потом может рассказать Поттеру разные скабрезные подробности о его подружке, в-третьих… получить удовольствие, все-таки девчонка отменно целуется. Где-то на задворках его сознания тихий голосок шептал о том, что целоваться с предательницей крови, гриффиндоркой, подружкой Поттера противоречит его принципам, и отец будет недоволен, и, может быть, никто не поймет его гениального плана. Но голосок был таким слабым, а Морфей так тянул в свое царство, что Драко не обращал на этот шепот никакого внимания.