26 ноября, суббота

Надо мне составить сборник поговорок, повесить над кроватью и повторять каждый день перед сном. Я уже писала, что язык мой – враг мой? Теперь к моему арсеналу прибавилось «любопытство кошку сгубило». Загадочный черный пес не давал мне покоя, и я исподтишка наблюдала за ребятами, пытаясь заметить странности в их поведении. Заметила – на свою голову. Вчера вечером я засиделась в гостиной с «Маленькими женщинами» допоздна. Когда я начала понимать, что засыпаю и приходится перечитывать каждый абзац по нескольку раз, со стороны мальчишеских спален раздались тихие шаги. Кто мог выходить оттуда в такое время? Только Мародеры! Поняв, что это мой шанс, я соскользнула с кресла и затаилась так, чтобы меня не было видно, благо, в гостиной царил полумрак.

Три тени спустились почти бесшумно и выскользнули из гостиной. Сразу зашевелилось в голове: «Так, стоп. А почему их только трое? Где Ремус? Он, конечно, самый благоразумный в этой безбашенной компании, но, насколько я знаю, всегда участвовал в их вылазках».

Неужели это было полнолуние?

Мое любопытство разгорелось еще сильнее. Я поспешила за ними следом, стараясь держаться в отдалении и одновременно не потерять их. Довольно быстро до меня дошло, что они направляются на улицу. Ругнувшись с досады, я со всех ног бросилась обратно, чтобы надеть теплую мантию – на дворе декабрь, как ни как! Еще ни разу я так не бегала, боясь, что за это время они уйдут, и я их потеряю.

Обратно я неслась на последнем дыхании, сердце выскакивало из груди, и казалось, что добежать до выхода я уже не смогу. Конечно же, к тому времени их и след простыл! Я вертела головой, стоя рядом со входной дверью и пытаясь отдышаться. Ничего. Темнота и тишина. Только полная луна освещала школьный двор серебристым светом. Совершенно непонятно было где их теперь искать? От досады я притопнула ногой.

Тогда я попыталась рассудить логически. Куда могли пойти Мародеры ночью? Уж конечно, не по школьному двору погулять – чего они здесь не видели? В Хогсмид – тоже вряд ли. Оставался Запретный лес. А вот это было как раз в их стиле. Я невольно поежилась от этой мысли: Запретный лес ночью – бррр! Я люблю приключения, но не до такой степени. Некоторое время я нерешительно топталась, размышляя: продолжить свое исследование или вернуться в уютную теплую спальню? И все-таки любопытство пересилило. Вздохнув, я пошла вперед – на поиски приключений. Где, скажите на милость, были тогда мой разум и инстинкт самосохранения?

Вот именно! Лучше бы ты вернулась в спальню…

Когда я вступила в Запретный лес, стало по-настоящему жутко. Казалось, что он внимательно и далеко не доброжелательно ко мне присматривается. В этот-то момент я и начала осознавать все безумие своей затеи. Даже если мальчишки бродили там, как их было искать? Я дергалась от каждого шороха, но продолжала идти, пока не оказалась на небольшой полянке, залитой лунным светом. Зловеще скрипели на ветру деревья, и ни единой живой души не было вокруг. Нет, я – дура, и это не ругательство, а диагноз. Зачем меня туда понесло?

Я уже собиралась возвращаться, повернулась назад — и натолкнулась на взгляд горящих желтых глаз: передо мной стоял крупный серый волк и смотрел на меня с явным желанием пообедать. В следующее мгновение я вспомнила, что это Запретный лес и что сегодня полнолуние, и с отчаянной ясностью осознала: не волк – оборотень! Я оцепенела от ужаса, не в силах даже закричать. «Что делать, что делать, что делать?» — судорожно билось в голове. Бежать – не имело смысла: ведь он мог догнать меня в два прыжка. И на дерево забраться я бы не успела… Страшно было настолько, что отчаянно захотелось разрыдаться.

О черт! А вот об этом ребята мне ни слова не сказали… Ну, зачем тебя в лес понесло, ненормальная?!

Оборотень уже шагнул в мою сторону, как вдруг из леса выпрыгнул тот самый черный пес, загадку которого я так хотела разгадать. Он встал между мной и оборотнем и угрожающе зарычал. Тот в ответ оскалил зубы. Я попятилась. Следом за псом появился большой олень с ветвистыми рогами. Он встал рядом с псом и, наклонив голову, начал рогами подталкивать оборотня в лес. Тот явно не хотел уходить, но пес подключился, напрыгивая на него и таща чуть ли не за шкирку. Почему я просто стояла, наблюдая за этим представлением, вместо того, чтобы попытаться убежать, пока звери выясняют отношения? Сама не знаю. Они скрылись в чаще, но, едва я вышла из столбняка и подумала, что надо уносить ноги, пес вернулся. Он сердито гавкнул на меня, и в его лае мне отчетливо послышалось: «Что ты здесь делаешь, идиотка?!» Я виновато всхлипнула:

— Да знаю я, что глупая. Проводи меня в замок, а?

Пес фыркнул и, схватив зубами за рукав мантии, потащил прочь от поляны.

И только когда я оказалась в безопасности замка, а черный пес умчался обратно в лес, мне вспомнились слова Ремуса об олене. Пес и олень. «Один точно водится». Олень и пес. И оборотень. С которым оба явно знакомы. Что же происходит?

Утром, едва увидев меня в гостиной, Сириус оттащил меня в сторону и с непонятной яростью прошипел:

— Что ты делала вчера в Запретном лесу?!

Ярость-то как раз вполне понятная: ребята, поди, перепугались до полусмерти. Знал бы об этом, сам бы тебя прибил.

Сказать, что я удивилась, было бы сильным приуменьшением. Я поинтересовалась, откуда он знает, но он мой вопрос проигнорировал.

— Я жду ответа! – Сириус с такой силой стиснул мою руку, что я вскрикнула. Хватку он после этого ослабил, но злиться не перестал.

— Вас искала, — едва слышно призналась я, опустив голову.

Я снова почувствовала себя идиоткой, было невероятно стыдно за свой безрассудный поступок. А если бы пес с оленем не защитили меня? Даже подумать страшно. Словно в ответ на мои покаянные мысли Сириус воскликнул:

— Марлин, ты с ума сошла?! Ты понимаешь, что могла погибнуть?!

В его голосе слышался такой ужас, что я вскинула голову и снова посмотрела ему в лицо. Неужели он так испугался за меня? Едва вспыхнувшую радость поглотило раздражение. Они ведь тоже там были, а меня отчитывает!

— А вы не могли?

Сириус глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Мы – другое дело. Не спрашивай, почему, — он немного помолчал и устало добавил: – Марлин, пожалуйста. Обещай, что больше никогда туда не пойдешь одна. Особенно в полнолуние.

Я кивнула – в общем-то я и не рвалась повторять свой опыт. Но почему же он не хочет мне ничего толком объяснить? Сириус облегченно вздохнул и вдруг притянул меня к себе и крепко обнял, отчего все вопросы тут же вылетели у меня из головы.

— Вот и хорошо, — прошептал он мне в макушку. – Знала бы ты, как я испугался!

Значит, я все-таки небезразлична ему! Пожалуй, это открытие стоило пережитого вчера ужаса.

Ну, хоть что-то хорошее вышло из твоей авантюры…

2 декабря, пятница

Несколько дней я не разговаривала с Мародерами. Может, это глупо, но я обиделась. Почему они мне не доверяют? Они все по очереди – и Сириус чаще других – пытались поговорить со мной, но я усиленно избегала разговоров, да и встреч тоже. Делать это было довольно-таки нелегко, но у меня уже есть опыт. В последнее время я постоянно от него бегаю – это уже становится дурной традицией.

Чтобы не пересекаться вечером в гостиной, я каждый день допоздна сидела в библиотеке – не для того, чтобы заниматься, а потому что это единственное место, где их невозможно застать. Потом еще бродила по замку, и, как правило, к моему возвращению все расходились по спальням. Но в этот раз, едва зайдя, я услышала, как кто-то разговаривает. Затаившись в нише, начала прислушиваться. Начинаю чувствовать себя шпионкой.

Нда… вот что бывает, когда что-то скрываешь от любопытной девчонки. Сделать себе заметку.

— Сириус, расскажи ей, — усталый голос Ремуса. – Сил уже нет на вас смотреть!

— Ты уверен? – в голосе Сириуса непонятное беспокойство.

— Уверен. Я не хочу, чтобы ты был несчастен из-за меня.

— Не выдумывай, Луни, ты тут совершенно ни при чем.

Да, конечно, совсем ни при чем! Бродяга в своем репертуаре.

Луни? Из-за этого обращения жутко захотелось дослушать до конца и все узнать хоть таким образом. Но, вспомнив, чем закончилось мое любопытство в прошлый раз, я все-таки вышла. Парни вздрогнули при моем появлении и переглянулись. Ремус кивнул мне, выразительно посмотрел на Сириуса и молча поднялся наверх. Я тоже хотела уйти к себе, но Сириус схватил меня за руку.

— Марлин, надо поговорить.

Я дернула руку, впрочем, не очень сильно – так, для очистки совести. На самом деле мне сразу расхотелось убегать, но надо же держать лицо! Посмотрела на него самым своим мрачным взглядом, чтобы он почувствовал свою вину, и, всем своим видом демонстрируя, насколько сильно я обижена, снисходительно бросила:

— Ну, говори.

Сириус помолчал, глядя в сторону. Наверное, собирался с мыслями.

— Только не убивай меня сразу, ладно?

— А как тебя убивать — постепенно? – машинально съехидничала я, одновременно пытаясь понять, что может последовать за столь многообещающим вступлением.

Он усмехнулся, отступил на шаг, огляделся вокруг – как я теперь понимаю, проверял, нет ли кого поблизости, — мгновение, и… передо мной стоял громадный черный пес. Я даже рот открыла от изумления. Он – анимаг? Даже не закончив школу?! И тут меня осенило… Нет, ну не паразит?!

— Постой-ка… Так это ты был тогда в Хогсмиде?!

Перекинулся обратно, кивнул.

— Ты… ты… да как ты посмел?! — от возмущения я чуть ли не заикалась.

— Прости. Я не думал, что ты начнешь изливать душу. Просто ты тогда была такой грустной – хотелось утешить.

Не нашлась, что на это сказать: меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, я была возмущена: мои откровения не предназначались для него, и он не имел права подслушивать. С другой, испытывала дикий восторг: он беспокоился обо мне!

Видимо от бурных эмоций и шока соображала я медленно – и про свою недавнюю прогулку по Запретному лесу поняла не сразу. На мой подозрительный вопрос о том, не он ли спас меня в лесу, Сириус снова кивнул, глядя на меня с непонятной тревогой. Тогда я продолжила допрос:

— А олень? Он тоже анимаг… Джеймс?

— Ты догадливая, — Сириус улыбнулся.

Оставалось выяснить последнее. Отчетливо помню, как от нарастающего ужаса сердце почти перестало биться, и похолодели руки. Тихо-тихо, будто это что-то могло изменить, я спросила:

— Кто оборотень?

— Ремус.

Такой краткий ответ, но сколько в нем было боли и переживания за друга! Мне стало невероятно жалко несчастного Ремуса – как же он живет с такой ношей? И все, что я могла, это только тихо вздохнуть:

— Бедный…

— Спасибо, Марлин.

Правда, спасибо тебе, Марлин. Это так редко встречается.

Это было сказано так серьезно и с такой глубокой благодарностью, что у меня слезы выступили. Я сердито заморгала, пытаясь их скрыть: терпеть не могу, когда меня видят плачущей. А потом Сириус поведал мне самую удивительную историю о дружбе, какую я когда-либо слышала.

Ни у кого на свете не было таких друзей, как у меня. Почему же ушли они так рано?!

Если бы я уже не любила его всем сердцем, то непременно полюбила бы в этот момент. Просто нет слов, чтобы описать все, что я почувствовала тогда и что чувствую до сих пор. Какие же они замечательные! И Сириус лучше всех!

23 декабря, пятница

Мы разъехались на каникулы по домам. Как ни соскучилась я по семье, расставаться с друзьями страшно не хотелось. Ладно — расставаться с Сириусом не хотелось. Прощаясь, он под сдержанные смешки ребят, усиленно смотревших в другую сторону, быстро поцеловал меня в щеку и ушел с Джимом.

Ну, это правда было смешно: Сириус Блэк, которому девушки на каждом шагу на шею вешаются, робеет перед одной из них!

Это было непередаваемое ощущение. Меня! Поцеловал! Сириус! Пусть даже в щеку… Я пошевелиться боялась, чтобы не разрушить это чувство, и я так и осталась стоять, глядя ему вслед с наверняка идиотской улыбкой на лице, прижав руку к щеке, на которой горел поцелуй, пока меня не окликнул папа:

— Марлин, кто это?

— Сириус, — вздохнула я, все так же мечтательно глядя в пространство.

Ох и дурочкой, поди, выглядела… Ехидная реплика Майкла это только подтверждает:

— И Марлин втрескалась в него по уши.

Я очень люблю своего брата, но иногда он бывает просто невыносим. Вот как тогда. Я чудовищно покраснела. Честно — готова была провалиться сквозь землю от стыда: и из-за его слов, и из-за того, что так по-дурацки себя вела. Чтобы скрыть свое смущение и заодно проучить бестактного братца, я отвесила ему хороший подзатыльник, на что он тут же завопил:

— Уй! Больно же! За что?!

— За длинный язык!

Ну, правда – что ему стоило промолчать?! Обязательно надо вставить свои ценные комментарии!

Брат у тебя был забавный! Очень на тебя похож, кстати. Был.

Мама, обняв Майка за плечи, что-то ему зашептала. Он насупился, но больше ничего не сказал.

Дома, когда я разбирала вещи, мама заглянула ко мне в комнату и устроила настоящий допрос. Впрочем, я не возражала: я всегда любила такие разговоры с ней по душам. После них все сразу становится понятнее и проще.

— Ты встречаешься с этим мальчиком? – начала она без предисловий.

— Если бы… — вздохнула я и сразу же подумала: «Да, мечтать не вредно». – Нет, мы только друзья.

Мама хмыкнула, немного помолчала, внимательно меня разглядывая, и с лукавым блеском в глазах заявила:

— Вообще-то, на друзей так не смотрят.

Я только озадаченно моргнула, пытаясь понять, что она имела в виду.

— Он на тебя смотрел так, как может смотреть только влюбленный парень. Так на меня смотрел твой отец.

— Правда? – я не смела поверить своему счастью: ведь так не бывает! Но, с другой стороны, мама никогда не ошибалась. Однако тогда возникал резонный вопрос: — Но почему он молчит? Он же знает…

Ага, очень я понятно выразилась! Неудивительно, что мама была в полном недоумении и попросила рассказать подробнее.

Я и рассказала, умолчав, конечно, про анимагов и оборотня. Некоторое время мама обдумывала услышанное, после чего произнесла:

— Могу предположить, что он боится ошибиться в тебе. Он – красивый мальчик. Девочки, наверное, за ним табунами ходят…

— Не то слово! – знала бы ты, мамочка, как эти табуны меня раздражают…

— Вот. А в таких случаях большинство видит только привлекательную внешность и совершенно не интересуется самим человеком. Возможно даже, у него был отрицательный опыт в этом отношении. Скажем, ему нравилась какая-нибудь девочка, он думал, что ей интересен он сам, а выяснилось, что ее привлекала только яркая внешность. Или еще хуже. Ты говорила: он знатен и богат – такие вещи тоже могут привлекать. А это очень обидно, когда тебя любят не самого по себе, а за такие вот поверхностные качества. Обжегшись же на молоке, дуют на воду.

Мудрая у тебя мама, однако: ведь так оно и было на самом деле.

О таком варианте до маминых слов я даже не задумывалась.

— И что мне делать? – у меня возникло ощущение, что я в тупике, и я растеряно посмотрела на маму.

— А ты уверена, что на самом деле любишь его? – с нажимом спросила она, введя меня в ступор.

Умеет моя мама так поставить вопрос, что даже если до того я была убеждена в чем-то на сто процентов, начинаю сомневаться. Я задумалась, пытаясь разобраться в своих чувствах. И через некоторое время решила:

— Уверена. То есть, вначале мне, может, понравилась именно внешность. Но сейчас я бы не перестала его любить, как бы он ни выглядел.

Мама улыбнулась, как будто заранее знала, что я скажу именно так.

— Тогда тебе надо убедить в этом его. Если правда любишь, сердце подскажет тебе, что делать.

Она еще немного посидела, глядя в окно, за которым пушистыми хлопьями падал снег, а потом со словами: «Спускайся ужинать, дорогая, мы ждем тебя», — встала.

— Мам? – позвала я, когда она уже закрывала дверь. – Спасибо.

Она улыбнулась и ушла.

У меня самая лучшая на свете мама, уже не в первый раз в этом убеждаюсь. А еще теперь на все каникулы у меня есть тема для размышлений. Сердце подскажет? А вдруг я как-то не так пойму эту подсказку – ошибусь и только все испорчу? И что вообще оно должно мне подсказать?

Спать пора. Вот только, боюсь, не усну.

10 января, вторник

Вчера мы наконец-то вернулись в Хогвартс. Конечно, грустно было расставаться с семьей, но я ужасно соскучилась по друзьям. Вот так вот и живу: в школе скучаю по родителям и брату, дома – по друзьям.

Забравшись в поезд, я отправилась на поиски Мародеров. Мне до дрожи не терпелось снова их увидеть. Но меня нашли раньше.

— Привет, Марлин, — раздался сзади голос Сириуса, и на секунду я забыла, как дышать.

Как же я по нему соскучилась! Он улыбался мне так тепло, что я дар речи потеряла и только кивала, как китайский болванчик, с трудом подавив желание броситься ему на шею и обнять крепко-крепко. Ха, представляю себе выражение его лица, если бы я так сделала!

— Пошли к нам, — предложил он.

Я опять закивала, на этот раз еще энергичнее.

— Тебя на каникулах заколдовали, и ты говорить разучилась? – иронично изумился Сириус.

От его слов все смущение моментально исчезло, стало смешно и легко. Я фыркнула, для порядка шлепнула его по плечу – мол, чего издеваешься?

В купе Мародеры приветствовали меня радостными криками. Но вот чего я не ожидала, так это того, что там уже сидела Мэри. Поймав мой озадаченный взгляд, она весело пожала плечами.

Возвращение в школу отметили посиделками в гостиной до поздней ночи, благо Мародеры обеспечили собрание добытыми на кухне пирогами и сладостями. А также сливочным пивом, которое неизвестно, где взяли. Не на кухне же, в самом деле: вряд ли эльфы были столь любезны, чтобы снабжать их подобными напитками. Впрочем, чему тут удивляться – эти что угодно достанут!

А сегодня, видимо, чтобы и учителями наше возвращение не осталось незамеченным, эти балбесы великовозрастные на чарах заколдовали мелок: вместо того, чтобы писать на доске формулы заклинаний, он начал выводить частушки. Да еще и скрипел при этом так, будто мелодию напевал. Класс лежал на столах от хохота. Кое-кто даже и под столами. Лили пронзала виновников убийственными взглядами, но губы у нее дрожали – явно изо всех сил старалась не засмеяться. Уверена, профессор Флитвик без труда мог бы вернуть мелок к нормальному состоянию, но почему-то довольно долго этого не делал, тихонько посмеиваясь. Складывается впечатление, что большинство выходок сходит им с рук просто потому, что учителя любят их за выдающиеся способности.

Вот! Мне тоже это в голову приходило!

В общем, весело мы встретили новый год. Надеюсь, так же весело и проживем.

28 января суббота

Ходили вчера смотреть матч Слизерин-Равенкло. Парни — в целях изучения стратегии противника, а мы — просто за компанию. Хотя мне лично всегда нравилось наблюдать за игрой, безотносительно к тому, кто играет. Болели, конечно же, за Равенкло, исключительно в пику Слизерину. Эта традиционная вражда все чаще кажется мне смешной и какой-то детской.

Кстати, в слизеринской команде играет брат Сириуса. Они, правда, не общаются, с тех пор как Сириус сбежал из дома, но я же видела, как он следил за игрой: только на Регулуса и смотрел. Как бы он ни делал вид, что ему все равно, но ему очень тяжело дался разрыв с семьей. И брата он по-прежнему любит… родителей где-то в глубине души, наверное, тоже. Если бы я только могла избавить его от боли, отвести рукой все беды…

К слову сказать, играл Регулус великолепно, чем Сириус был чрезвычайно доволен. Гордится им.

После матча, когда мы шумной веселой толпой шли обратно в замок, у раздевалок наткнулись на Регулуса, явно поджидавшего брата. А ведь до сих пор делал вид, что того в природе не существует! Сириус махнул нам, чтобы не ждали, и вернулся с Регулусом на опустевший стадион.

В гостиной я притворялась, будто участвую в общем разговоре, в нужных местах кивала и улыбалась, даже что-то говорила, но все мои мысли были сосредоточены на том, о чем Сириус говорит с братом. Время шло, а он все не возвращался. Сколько ж можно было разговаривать?! Джеймс тоже начинал беспокоиться, даже порывался пойти искать друга по замку, но Лили его остановила. Джеймс уговорился с трудом – он вообще никогда не мог долго сидеть на месте, тем более с нервами на пределе.

Сириус появился поздним вечером, когда мы все уже готовы были броситься его искать. Выражение лица у него было такое… Что же у него там с братом случилось, подумала я. То, что причина именно в Регулусе, я даже не сомневалась. В ответ на наши вопросительные взгляды он состроил недоуменную физиономию – мол, вы о чем? Ну, конечно, у великолепного мистера Блэка всегда все в порядке! Парни переглянулись, обреченно вздохнув, но настаивать не стали – знают, что бесполезно, когда он в таком настроении. Только Лили хотела что-то сказать, но Джеймс наступил ей на ногу, и она замолчала, удивленно посмотрев на него. Отсутствие расспросов Сириус встретил с ясно читаемой благодарностью. А я, повинуясь внезапному импульсу, не успев подумать, что делаю, подошла и крепко обняла его, едва слышно прошептав:

— Мы с тобой, Сириус. И всегда будем.

Он обнял меня в ответ, наверное, чисто машинально, и я почувствовала, как его губы коснулись моей макушки. Не будь он в таком раздрае, я бы была бесконечно счастлива. Но, кажется, мой порыв был верным шагом: напряжение, сковывавшее Сириуса, отступило. Он немного отстранил меня, взяв за плечи, и со слабой улыбкой тихо произнес:

— Спасибо, Марлин.

Это и было то, о чем говорила тебе мама – что сердце подскажет, что делать.

Я только головой мотнула. Какие благодарности? Для тебя я сделаю, что угодно. На мгновение – одно бесконечное и слишком короткое мгновение – мне показалось, что он хотел меня поцеловать. Но в следующую секунду наваждение пропало, и, отпустив меня, он присоединился к друзьям. Которые все это время наблюдали за нами, практически не дыша. Когда Сириус сел рядом с ними, Джеймс усмехнулся, Ремус страдальчески возвел очи горе, Питер с преувеличенным интересом уставился в окно, а Лили разочарованно вздохнула. Любопытная реакция... Что, все уже в курсе? Я почувствовала, что краснею, и поспешно отвернулась к окну.

А ты как думала? Конечно, в курсе. С нетерпением ждали развития событий и делали ставки.

Ночью я долго не могла заснуть, поскольку мне не давала покоя мысль о том, что же все-таки произошло? В темной гостиной, освещаемой лишь огнем в камине, я появилась одновременно с Джеймсом. К счастью, он меня не видел, поскольку все его внимание было сосредоточено на том, кто сидел на подоконнике, уткнувшись лицом в колени. На Сириусе. Я замерла, не зная, что делать. Джеймс, судя по всему, пребывал в похожем состоянии. И только тогда я заметила, что плечи Сириуса вздрагивали. Он плакал! Ни разу я еще подобного не видела. Мне стало совсем паршиво. Джеймс принял решение раньше меня: он окликнул друга и спустился к нему. Тот был, наверное, в ужасе, что его застали в минуту слабости, но поскольку это был родной, надежный Джим, успокоился. Думаю, эти двое не то что ничего друг от друга не скрывают, но и не смогли бы скрыть, даже если бы захотели. Они понимают друг друга буквально с полувзгляда. Бывало, я этому завидовала.

Джеймс с Сириусом о чем-то тихонько заговорили, и я осторожно спустилась — так, чтобы не привлечь их внимание. То, что я услышала, заставило меня похолодеть: Регулус – Пожиратель смерти! Он ведь мальчишка совсем!

— Джим, он ведь мальчишка совсем! Они уже детей к себе берут! – с отчаянием произнес Сириус, и я вздрогнула от такого совпадения.

Мы уже мыслим одинаково?

Хотелось разрыдаться от бессилия. Ему плохо, ему больно, а я ничем, ничем не могу помочь! Парни вскоре поднялись к себе, а я долго еще сидела в темноте, думая, что делать. Ничего не придумывалось.

Регулус, Регулус...

Зато Джеймс здорово сообразил: свистопляску с бегающей посудой и поющими чашками на завтраке я долго не забуду. Цели своей он достиг: Сириус повеселел и оживился, чему мы все тихо радовались.

Сохатый всегда лучше всех знал, что надо делать, чтобы привести Бродягу в чувство.