- Ma femme, что ты делаешь здесь одна? – поинтересовался вампир, выходя из тени огромного развесистого дуба.
Я даже не оглянулась на него, поскольку прекрасно знала, что никто, кроме Колина, просто не мог прийти сюда. Это была его территория и только его. Иногда мне даже казалось, что я специально проецирую раз за разом его в свои сны просто потому, что хотя бы здесь могу сказать ему все то, что никогда не скажу при личной встрече. Здесь я могу проявить слабость и насладиться его обществом втайне от всех и вся.
- Как всегда, жду тебя, – честно призналась я, возвращая взгляд темному, практически черному океану перед собой. Возможно, это был вовсе не океан, а просто очень широкое русло реки или озеро, но мне нравилось думать, что и за горизонтом нет ничего кроме этой тягучей густой воды. Будто вся поверхность Земли заполнена ею, и лишь этот маленький островок, где мы находились, был белым пятном суши. И в мире были только он и я – Ева и Колин, Колин и Ева.
Я улыбнулась, заметив настороженность вампира, с которой он следил за линией горизонта, будто оттуда должен был выпрыгнуть огромный злой монстр, и в своей голове он уже составлял план его убийства. Зная Колина, в его голове уже рождался и план «Б», а может, и план «С». Однако каким бы забавным это мне ни казалось, я верила его интуиции, поэтому настороженно проследила за взглядом вампира. Здесь было тихо, спокойно, и мы были абсолютно одни. Я развернулась к нему, не вставая, лишь протянула ладонь, молчаливо прося присоединиться ко мне. Колин просто взглянул мне в глаза, но и этого внимательного изумрудного взгляда хватило, чтобы нечто теплое начало разгораться внутри моей груди. Словно это тепло было недостающей частью пазла моей души, и, стоило мне обрести его, как мой мир стал полным и законченным. Я ощущала свою любовь к нему так же сильно, как и годами прежде; мое тело пронизывала сладкая истома, когда я вспоминала прекрасные ощущения, что мы дарили друг другу в постели. Если бы я имела ещё одну жизнь, я не сомневалась, что прожила бы её совсем иначе.
Иногда, когда тоска по Колину совсем накрывала меня, я думала, что брошу все и поползу к нему на коленях, но Элизабет никогда бы не простила мне ухода, а жить без неё я уже просто не могла. С того самого момента, как меня накрыло первое видение о ней, я больше не знала цели в жизни, кроме её создания. Вот так я и приняла свое сложное решение, но с тех пор какая-то часть меня умерла. Я изменилась, и порой мне абсолютно не нравилась та женщина, которой я стала.
Вампир коснулся кончиками прохладных пальцев моего лица, отвлекая от тяжелых мыслей. Его голос, хриплый и глубокий, ласкал в тех местах, куда просто не могли достать человеческие руки, неудивительно, что я вздрогнула. Мне даже пришлось упереться ладонями в землю, чтобы удержать равновесие.
- Перестань так делать, – нахмурилась я, пытаясь восстановить дыхание.
Он засмеялся чисто мужским смехом. Не знаю, как ещё его описать, но это такой томный гортанный звук, который вырывается из мужчины, когда он понимает всю силу своего влияния на девушку.
- Ты пахнешь желанием, – процедил вампир, опускаясь на колени сбоку от меня.
Я засмеялась, закрыв ладошками глаза от смущения.
- Желанием от меня пахнет потому, что я тебя хочу, – честно призналась я, не в силах посмотреть ему в глаза. А какой смысл скрывать правду, если кроме меня об этом разговоре никто и никогда не узнает? Это ведь все происходило в моей голове, где навеки и останется.
Его ладонь коснулась моих волос, запуталась в них.
- Мне нравится твоя новая прическа, – заметил Колин. – С длинными волосами ты выглядела милой, но с такой стрижкой твое лицо стало взрослее.
- Мое лицо стало выглядеть взрослее, потому что мне уже тридцать восемь, – заметила я.
Вампир вновь засмеялся, но теперь в его голосе не было ничего томного и предвещающего, просто чистое искреннее веселье. Его ладонь сжалась в кулак на волосах, аккуратно поворачивая к себе мое лицо.
- Ты идешь меня убивать. Да, ma femme? – неожиданно поинтересовался он с все той же улыбкой на лице.
Я замерла, но правда отразилась на моем лице раньше, чем я успела что-либо ответить, и он это понял. Не мог не понять, поскольку знал меня так же хорошо, как я знала его.
- Ты сможешь убить меня? – как можно безобидней проговорил он и в то же время с такой интонаций, что тугой ком сжал низ моего живота.
Я глубоко вздохнула и отодвинулась, высвобождаясь из его рук. Затем поднялась на колени, чтобы мы были одного роста, и позволила себе посмотреть на него. Посмотреть по-настоящему, не просто мельком или скрываясь за маской отчужденности. Нет. Я позволила любви к нему отразиться в своих глазах, расслабилась и поддалась навстречу, чтобы поцеловать его. Колин тут же понял мое желание. Он сжал ладони на моей талии и подтянул меня к себе, прежде чем накрыть губы в мягком осторожном поцелуе. Секунды ему хватило, чтобы насладиться нежностью, после чего он с силой прижал меня к себе и углубил поцелуй, перемещая ладони за спину, чтобы крепче прижать меня. Я позволила ему держать меня, целовать, сжимая в сильных руках. Он наслаждался мной, поглощал меня, и мне было совершенно наплевать, что после на моей коже появятся багряные следы его страсти. Его энергия закружилась вокруг меня, заплясала по моей коже, а прямое доказательство того, что он желает продолжения, уперлось мне в живот. Я медленно повела руками вверх по его талии к крепкой мускулистой груди, выше по широким плечам, к шее и остановилась на его лице, полностью открывая свой разум вампиру. Он нервно потянул воздух, когда я позволила своим мыслям потечь через его сознание, открыла глаза и посмотрела на него. Дождавшись, когда изумрудный взгляд откроется мне навстречу, я грустно улыбнулась.
- Да, Колин, – прошептала я, абсолютно искренне и честно. – Я убью тебя сегодня ночью.
Его глаза округлились, но это было потому, что мой разум был полностью открыт для него, а в нем не было ни капли сомнения о произнесенных мною словах. Как бы сильно я ни любила его, этой ночью он умрет, а я буду той, кто все это организует.

Я проснулась, хватая ртом воздух. Невысокий седовласый мужчина, сидевший в соседнем кресле, даже немного испугался стремительности моего пробуждения, но сейчас я не стала думать о хороших манерах и извиняться. Мамочка была бы мной не довольна, но даже это меня сейчас не пугало. Я летела в частном самолете, на борту которого спал своим дневным сном Брайан Райд – вампир Совета и мой новый союзник, что уже было очень странно. Мужчина, сидящий рядом со мной в строгом сером костюме с серебряными запонками, оказался дневным сопровождающий лицом вампира, хотя мне казалось, что он больше представляет Совет, чем моего нового знакомого. Что-то было в глазах у этого человека, что заставляло меня поверить в то, что он уже не первый век живет на этой земле и точно знает, кому служит. Хотя нужно отдать ему должное, он очень старался казаться простым старичком.
Ничего не ответив на вопросительный взгляд, устремлённый ко мне, скорее от любопытства, чем беспокойства за мое самочувствие, я вновь откинулась в своем кресле, поднимая окошко иллюминатора. Мы были ещё достаточно высоко, чтобы видеть лишь белоснежные облака и чистейшее голубое небо над ними, которое я так любила. Лишь мысль о том, что всего через несколько часов я ступлю на землю, которую считала проклятой, портила все настроение. Ну и ещё тонкий голосок моего сердца, который уже начинал оплакивать ту часть моей души, которая умрет вместе со смертью Колина. Я уже решила, что ни за что на свете не пропущу того момента, когда его казнят, просто потому что, лишь увидев его смерть, я смогу поистине почувствовать себя в безопасности и начать жизнь с чистого листа. Только так я буду спокойно засыпать и просыпаться в своей кровати, не ожидая, что он снова появится в моей жизни и все у меня отнимет. Больше я не могла позволить ни ему, ни себе подобной роскоши. Он сильно ограничил мои возможности, когда отнял у меня дочь, и теперь я шла платить по счетам. Было что-то общее между нами, и только сейчас я начала это понимать: мы оба никогда никого ни за что не прощали.
- Простите за мою бестактность, – неожиданно заговорил мужчина, привлекая к себе внимание, – но вы точно уверенны, мисс МакКалистер, что хотите быть в самой гуще событий, что произойдут сегодня?
Я нахмурилась, рассматривая его лицо. Не было ничего удивительного в этих серых глазах, совсем под цвет его костюма, и небольшой седеющей бородке, аккуратно остриженной, но я почувствовала, что есть в нем что-то, что делает его больше, чем можно увидеть. Однако он, как и все, делал ту же ошибку – глядя на меня, он видел хрупкую миниатюрную брюнетку, а не мормонку, вставшую на тропу войны. Многие погибли, допустив эту ошибку. Очень многие.
- Простите, не запомнила ваше имя, – честно призналась я, пытаясь проявить всю воспитанность, что прививали мне родители годами.
Мужчина прокашлялся.
- Мартин Вонтье, – вежливо склонил он голову и собрался протянуть мне ладонь, как что-то заставило его одёрнуть руку. – Простите, совсем забыл о вашем даре. Должно быть, сложно находиться в кругу людей и не иметь возможности их касаться?
Я пожала плечами, что могло означать как все, так и ничего.
- Раньше я видела в этом проблему, но на сегодняшний день я научилась принимать эту свою особенность, как часть себя. Например, как шестой палец на руке или лишнюю ногу, – с улыбкой заметила я, пытаясь проявить все свое добродушие. Я не стала упоминать, что с годами мои силы возросли, и теперь, при особом желании, я могу прочитать любого человека, даже не касаясь его. Пусть это будет моим маленьким секретом. У каждой женщины должна быть изюминка, любила повторять моя мама, так почему бы не сделать это моей?
Мужчина засмеялся, демонстрируя сеточку неглубоких морщинок вокруг глаз, что снова заставило меня задуматься о его возрасте. Но я не спросила напрямую, напротив, сейчас глядя на своего собеседника, я впервые предложила, что его седина – это так же прикрытие, что и моя хрупкость? Никто же не станет ждать подлости от улыбчивого старика, верно?
- Должно быть, сложно было на протяжении такого долгого времени скрываться от Короля Джонса? – серьезно поинтересовался мистер Вонтье, будто и сам обдумывал подобную возможность.
Я глубоко вздохнула и отвернулась к толстому стеклу, где по-прежнему не было ничего кроме манящих пушистых облаков.
- Вы даже не представляете насколько, – выдохнула я, затягиваемая в пучину собственных воспоминаний.

Это случилось через шесть часов после того, как разбился самолет, на котором мы с Даниэлем так и не улетели. В этот самый момент мы приземлились в Нью-Йорке и решили двинуться на восток, точно не зная, куда и зачем. Ночь заставила нас остановиться в небольшом мотеле, где не было ничего, кроме кровати, старого телевизора и душа с холодной водой.
Я молчаливо лежала в постели, глядя на свой опустевший палец, пока Даниэль пошел принять душ. Не прошло и суток, как Колин одел мне прекрасный перстень с чистейшим изумрудом на палец, а я уже успела так к нему привязаться. Без него моя собственная ладонь казалась мне неправильной, незавершенной. На мгновенье мне показалось, что это было подобно тому, что я отдала той незнакомке из аэропорта какую-то часть своей души, но шок после разрыва уз ещё не прошел, и все мои чувства к вампиру были притуплены. Словно меня от моих собственных чувств и мыслей отделяла какая-то толстая непроницаемая пелена. Все было словно в тумане, и я не могла доверять тому, что чувствовала. В этот момент все, чего я делала, исходило от моей головы, только от моего разума. Ему-то я могла верить. Колин предупреждал, что эффект от разрыва уз способен притупить все чувства, поскольку с их разрывом меня словно отдирали от его разума и сердца, к которым я так привыкла. Это как огромная рваная рана на теле. Человеческий организм по своей природе притупляет боль, поддаваясь шоку, но он не длится вечно.
- Время вечерних новостей, – проговорила диктор, и на экране возникла симпатичная молодая девушка, лет двадцати пяти, в черном строгом костюме с папкой бумаг. Она выпрямила спину и поддалась к столу, за которым сидела, придавая серьезность своему взгляду.
Вокруг неё не было людей, но что-то в её поведении говорило о том, что ей не терпелось начать читать свой текст. Она на месте не могла усидеть, и, стоило вращающемуся рекламному ролику опуститься в угол экрана, девушка уверенно положила документы на стол и взглянула прямо в камеру.
- Друзья, – волнительным голосом начала она. – Ужасное происшествие произошло сегодняшним утром. Более ста двадцати человек погибли при падении самолета, осуществляющего рейс в Валенсию, навсегда похоронив останки людей в водах океана. На его борту находилось трое детей, несколько жителей Италии и, по проверенным данным, мисс Ева МакКалистер – подруга Короля Иллинойса Колина Джонса.
Во время её речи на экране возникла моя фотография, сделанная на каком-то приеме, где мы часто бывали с Колином после «большого выхода» вампиров в свет. Я мило улыбалась и, должно быть, что-то рассказывала вампиру в тот момент, когда меня запечатлели. Колин удерживал мою ладонь в своей сильной руке, а вторую завел мне за спину, готовый в любой момент отразить любое нападение. Я даже не замечала этого раньше, как и все смертные, но сейчас я вдруг точно осознала его беспокойство и напряженность, с которыми он держался на фото. Я задрожала, когда поняла, что так же, как я, эту фотографию сейчас видят десятки миллионов людей по всему миру. Опасения, что нас могут найти, и тогда ни я, ни Даниэль, скорее всего, в живых не останемся, ранила так сильно, что я будто обезумела. Соскочив с постели, я метнулась к небольшой тумбе, на которой стоял стол, чтобы собрать вещи и поскорее «сделать ноги», но её ящики были пусты. Тогда мой взгляд наткнулся на брюки Даниэля и небольшой серебряный нож, который он всегда носил с собой. Я выхватила его, оттянула волосы и начала резать, стараясь обкорнать как можно больше. Никто не должен был узнать меня. Никто, если я хочу ту маленькую девочку, что видела в своем видении. Я и так уже сделала многое на пути к ней. Черт, я позволила умереть уйме народу, лишь бы у нас появился шанс спрятаться. Это не может пройти впустую. Просто не может.
Я практически закончила, когда хриплый голос вновь привлек мое внимание к телевизору. Теперь говорил Колин, и при одном виде его у меня сердце сжалось от боли. Он стоял перед камерой в какой-то светлой комнате с розами на обоях. Его плечи были опущены, волосы и одежда растрепана, что для него в принципе было недопустимо. Но более во всей этой картине меня поразили его глаза. Он смотрел в камеру так, словно в его мире погасла последняя звезда, словно сама его душа, та искра, что поселялась в его теле с наступлением заказа, сегодня по какой-то причине не пришла к нему. Впервые в жизни я видела Колина, который всегда имел на примете несколько взаимозаменяемых планов действий, потерянным и пустым.
- Прошу вас, – прошептал вампир таким голосом, что я резко втянула в легкие воздух, практически решаясь встать и рвануть к нему назад в Спрингфилд. Столько боли, я никогда не слышала в голосе ни одного человека. Никогда, а поведала я достаточно, поверьте мне.
– Умоляю вас, – тем временем продолжал вампир. – Если у кого-нибудь есть какие-то сведения о местонахождении Евы МакКалистер, прошу вас, сообщите в полицию или позвоните в клуб «Темная сторона», номер которого есть в любом справочнике. Я дам вам любое вознаграждение, какое только пожелаете, за правдивую информацию. Дам все, что хотите.
В конце предложения голос его стал настолько тихим и сдержанным, что я замерла, боясь даже вдохнуть.
- Ma femme, я не знаю, правда ли все то, что мне говорят, но если ты сейчас слышишь меня… – с горечью вновь заговорил он, пытаясь из последних сил взять себя в руки. – Милая моя, маленькая девочка, я не знаю, почему ты ушла, но прошу тебя, пожалуйста, дай мне знать, что ты жива, а не лежишь на дне того чертового океана. Прошу, ma femme. Прошу.
Я больше не могла смотреть на него. Что-то изменилось во мне. Тот легкий просвет, что я впервые почувствовала прошлой ночью, когда призналась Колину в любви, был ничем по сравнению с тем, что я ощутила сейчас. Словно то был просто тонкий ветерок, сквозняк, а сейчас окно просто слетело с петель к чертям. Я не могла сделать вдох, настолько сильной была та боль, что я ощущала в груди. Не могла двинуться, заговорить. Я просто не могла поверить в то, какой же стервой оказалась судьба, что так ужасно повела себя со мной. Я не понимала, в чем так провинилась, что она давала мне шанс обрести ребенка только после того, как вырвала мне сердце, оставив погибать на холодном полу дешевого мотеля. Я даже плакать не могла. Слез просто не было.
Такой меня и нашел Даниэль – дрожащей, в кругу собственных обрезанных клочьями волос на холодном полу и с ножом в руках, уставившейся на телевизор, где уже закончились новости. Я не видела ничего и никого вокруг, мое сердце практически не билось, поскольку оно разлетелось на тысячи, миллионы окровавленных кусочков, и я была уверенна, что в этот раз его уже не склеить. Есть какая-то грань, черта, которую нельзя переступать, будто точка, после которой восстановление просто невозможно. Моя точка была здесь, и я её переступила.

Тогда я впервые поняла, что возможно, только возможно, я совершила ошибку, уйдя с Даниэлем. Эти мысли терзали меня ещё два года, пока я не забеременела своей дочерью. С её появлением я поверила в прощение и в то, что у судьбы на каждого из нас есть план, и он просто не может быть неправильным. Если бы я не ушла от Колина, Эли бы не появилась. Если такова была цена за жизнь моей малышки, то я сполна её выплатила. Оставалось лишь защитить то, чего я с таким трудом добивалась.
Как только самолет коснулся твердой поверхности, я испустила нервный вздох. Оказывается, я задерживала дыхание, правда не понимала с какого момента. Мне было страшно даже представить себе, что сейчас нас попросят выйти из самолета, и я ступлю на родную землю. Коснусь ботинками о травы и асфальта, которых боялась, как страшного кошмара. Нет, меня не пугало то, как много зла и горя принесла мне эта земля, на самом деле я до судорог боялась сюда приезжать, поскольку понимала, что не смогу больше уехать. Никогда. Это место словно манило меня назад, будто здесь был огромный магнит, который все время тянул меня вернуться.
Как бы сильно меня ни терзали личные переживания, я старалась держать себя в руках. Поднялась с кресла, нацепив свою привычную милую улыбочку, словно была обычной домохозяйкой из Техаса. Правда я никогда не была в Техасе, но почему-то была уверена, что местные жительницы улыбаются именно так. Кивнув напоследок стюардессе, я вышла через отпертый люк и поежилась от холодного ветра, тут же растрепавшего мои волосы. Да, погодка не сравнится с жарким климатом Спринг-Крика, но я почему-то улыбнулась, подставляя волосы ветру и позволяя ему играть с черными завитками. Я уже и забыла, как это. Здесь словно сам воздух был пропитан свободой и ещё чем-то отдаленно напоминающим счастье. Я замерла на ступенях, не в силах пошевелиться. Просто стояла и дышала, закрыв глаза, словно все эти двадцать лет я ни разу глубоко не могла вдохнуть. Мне пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не дать слезам показаться в уголках моих глаз.
- С вами все в порядке, мисс МакКалистер? – учтиво поинтересовался мистер Вонтье.
Я резко вдохнула и раскрыла глаза. Сейчас не время и не место, чтобы придаваться воспоминанием, а я не была в компании друзей, которые могли похлопать меня по спине и помолчать, давая мне время прийти в себя. Я резко побежала вниз по ступеням, пока не оказалась на асфальте. Должно быть, Мартин решил, что я ненормальная, но у меня не было времени всего ему пояснять.
- Да, все хорошо, – как можно убедительнее соврала я. – Просто кости затекли от долгого перелета.
Это напомнило мне о том, что нужно взглянуть на часы. Сейчас был час дня и, если те ощущения, что я чувствую внутри себя каждый день, не заблуждение, Колин обычно просыпался в половину пятого вечера. Иногда немного позже, но я хорошо помнила, как он говорил, что под землей сон всегда более короткий. Поэтому времени оставалось совсем немного, а дел было невпроворот. Вампиры Совета сейчас были в самолете, летящем к нам, но они хоть и были в темном закрытом багажном отделении, это не шло ни в какие сравнение с тем, что спать под землей. К тому же им не было тысячи лет, что также не позволяло нам говорить о том, чтобы пробраться в клуб ещё до пробуждения вампиров. Когда я предложила нанять для этого людей, Брайан лишь расхохотался, будто я сказала какую-то очень смешную шутку. Должно быть, их отношения к людям до сих пор осталось на уровне феодализма, но я не стала спорить. Совет не в первый раз уничтожал вампиров, переступивших закон, кто я такая, чтобы учить их? К тому же Колин как-то рассказывал, что многие вампиры видят в людях только ходячий мешок с кровью, правда впервые я это осознала так буквально. Было что-то в его смехе, что подсказывало, что этот вампир действительно не видел в людях ничего святого. Мне, как дочери женщины, чей отец служил священником в церкви, это не очень нравилось, но Брайан был моим союзником в этой битве, а разрывать наш союз только потому, что мне не нравились его взгляды на жизнь, было слишком глупо даже для меня. Поэтому я промолчала, как хорошая послушная девочка.
Мы разделились сразу после того, как спустились с трапа самолета. Мартин повез Брайана в дом, который они сняли, а я направилась по объездной дороге на юг города. Такси остановилось у входа на центральное кладбище Спрингфилда, и мне понадобилось несколько минут, чтобы решиться выйти. После того, как водитель уехал, оставив меня в одиночестве у красивых высоких кованых ворот, я около десяти минут просто стояла с небольшой розой в руках, которую срезала в своем небольшом саду на заднем дворе, решаясь войти. Когда страх все же немного отпустил меня, я решительно двинулась вперед, аккуратно перемещаясь между старых могильных памятников. Здесь было много свежих могил, что ненадолго сбило меня с пути, но как только я увидела большую развесистую иву, сразу поняла, что они там. Мы посадили её через месяц после их похорон. Это случилось через несколько дней после смерти Адама. Однажды Колину просто надоело смотреть на то, как я извожу себя чувством вины за их смерть, и он силой притянул меня на их могилу, пока я верещала, плакала и умоляла отпустить меня. Мне было стыдно приходить сюда, стыдно открыть им правду о том, что, даже осознавая все, что сделал Адам, часть меня все равно любила его и оплакивала так же, как я оплакивала родителей. Тогда Колин сказал, что ива будет плакать вместе со мной о моем горе каждый раз, как будет дуть ветер. Я вынырнула из своих воспоминаний под звук развивающихся ветвей дерева, и на секунду мне действительно показалось, что дерево по-настоящему плачет. Я сделала ещё шаг, потом следующий и, оказавшись на небольшом бугре, где стояли их светлые каменные памятники, у меня защемило сердце. Слишком долго я была вдали от них, слишком долго боялась просто прийти сюда и дотронуться до их могил. Мне казалось, что они никогда мне не простят своей кончины, всегда будут злиться на меня за то, что я впустила в свою жизнь существо, которое лишило их будущего, но сейчас, когда я упала на холодную землю и расплакалась, слезы мои говорили не о боли, а об облегчении. Я снова чувствовала себя так, будто находилась в родительском доме, и они оба были рядом со мной, любящие и любимые. Я плакала, плакала, пока мое тело не стало просто вздрагивать, поскольку слез просто не осталось внутри. Я могла бы так и пролежать здесь сутки, может двое, но это не помогло бы спасти мою дочь, поэтому я встала, отряхнулась и заставила себя убрать все эмоции в большой сундук и защелкнуть замок. Хватит, сегодня я уже плакала, а поскольку я взяла за правило плакать не больше одного раза в день, мой лимит на сегодня уже был исчерпан.
- Мам, пап, – поздоровалась я, глядя на их могилки. – Это я, Ева.
Я ждала, что возможно в моей голове раздастся какой-то голос, но его не было. Здесь, в могильной тишине кладбища, я стояла совершенно одна, позволяя холодному ветру пронизывать меня насквозь. Отбросив эмоции, я заметила, что их могила чиста, а в небольшой мраморной вазе стоят слегка завядшие цветы. Это удивило меня, заставило задуматься над тем, кто же следит за чистотой здесь. Я все оглядывалась, пока взгляд не наткнулся ещё на одну могилку, которой раньше здесь не было. Это был красивый светлый памятник в виде девушки-ангела, держащей в руках крест. Из камня очень красиво были вычеканены длинные курчавые волосы и мягкая, но грустная улыбка. Я опускала взгляд вниз, заранее зная, что будет написано на табличке «sont unis pour toujours». За годы укрывания от вампиров я многому научилась. Французскому обучил меня Даниэль, поэтому мне не составило труда, чтобы разобрать надпись на камне: «навеки едины». Это заставило ещё один нервный вдох вырваться из моей груди. То, что Колин поставил здесь ангела, твердо убедило меня в том, что он оплакивал мою гибель. Вполне возможно, что двадцать лет назад, сбежав с Даниэлем, я разбила не только свое сердце, но и его. Он был сильным и невозмутимым каждый раз, когда появлялся на телевидении после того единственного разрывающего мне сердце эфира. Должно быть, принятие моей гибели давалась ему сложнее, чем я думала все это время, и он показывал.
Ещё раз взглянув на неподвижного каменного ангела, я вновь подошла к могиле родителей, положила в небольшую вазу розу и позволила себе ещё на мгновенье задержаться между ними.
- Не знаю, получится ли у меня ещё раз сюда вернуться, – честно призналась я. – Возможно, сегодня ночью я умру, и вся эта непрекращающаяся борьба закончится раз и навсегда, поэтому вы должны кое-что знать. Это вы, мама и папа, научили меня быть сильной. Вы дали мне уверенность в том, что семья – это самое главное в жизни, и за неё нужно бороться. Я никогда не забуду этого, никогда вас не предам.
Погладив напоследок верхушки их надгробий, я сама себе кивнула и пошла по той же тропинке, что и пришла сюда. Казалось, что температура стала ещё ниже, но я знала, что это лишь проделки моей фантазии. Просто та пустота в моей душе, которую я почувствовала в этом месте, пропитала меня насквозь. Никогда не любила кладбищ, и сегодня ещё раз в этом убедилась. Вызвав такси, я облокотилась о высокие ворота и закрыла глаза.
- Сегодня я его убью, – прошептала я так, словно кто-то стоял совсем рядом и слушал меня. – Сегодня я его убью. Сегодня я его убью.
Я продолжала шептать, толком не зная, кого пытаюсь в этом убедить. Должно быть, решение, принятое мною, достаточно искалечит меня изнутри, но я сделаю все, чтобы ни одна живая душа об этом не узнала. Я двадцать лет успешно прятала свою любовь к вампиру, мне просто придется продолжить носить свои маски. А кто говорил, что жизнь справедлива?

Мне не удалось погулять по городу и осмотреть изменившиеся окрестности, но я попросила водителя проехать через улицу, на которой был мой старый дом. Удивлению не было границ, когда вместо своего некогда красивого семейного гнезда я увидела совершенно другой одноэтажный домик, обшитый желтым пластиком и скрытый за невысоким белым забором. От моего дома здесь не осталось ничего, но это и не удивительно, учитывая, что в последний раз, когда я его видела, он был грудой обгоревших обломков камня и железа. На переднем дворике я заметила маленькую девочку, катающуюся на самодельных качелях, прикрепленных к ветке развесистого дуба. Она громко смеялась, когда поднималась на самую высоту, а её старшая сестра, или няня, все раскачивала и раскачивала её. Незаметно для себя я улыбнулась. Учитывая, сколько времени и сил я затратила на борьбу за дом после смерти родителей, сейчас я была счастлива узнать, что кто-то обрел на этой земле покой и семейный уют. Должно быть, мои тетушки были счастливы, что им все же удалось заработать хоть что-то на моей смерти, учитывая, что страховка за дом не была предусмотрена. Полезно все-таки жить в стране, где земля стоит практически столько же, сколько и выстроенный на ней дом.
- Мы можем ехать, мисс? – нервозно поинтересовался водитель.
Должно быть, его волновало, что мы можем привлечь ненужное внимание, ведь сложно будет объяснить правоохранительным органам, что мы смотрели на ребенка просто потому, что он смеялся, а не планировали её похищение.
- Да, конечно, – кивнула я, откидываясь на спинку заднего сидения.
Ностальгия заставляла меня вновь и вновь переживать события, что случились в моем доме: то, как мама рассказывала мне сказки перед сном, как отец учил ловить мяч на заднем дворике, первая близость, ночевки с Максом и Хлоей. Слишком много событий пережила эта земля, но когда я думала о родительском доме, перед глазами всплывали только счастливые моменты. Да и вообще, спустя все то время, что я отсутствовала здесь, Спрингфилд стал для меня чем-то сказочным. Будто его на самом деле никогда не существовало.
- Приехали, – оповестил водитель, остановив канареечного цвета такси у большого двухэтажного дома из серого кирпича. Крыша дома, цвета мокрого асфальта, была пикообразной; красивые высокие окна и широкая двустворчатая деревянная дверь с бронзовой ручкой в виде головы льва идеально вписывались в архитектуру особняка.
Ещё раз уточнив у водителя, тот ли это дом, адрес которого написал мне на листке мистер Вонтье, я расплатилась, вышла на подъездную дорожку и оглянулась вокруг. Это был единственный по-настоящему дорогой дом на этой улице, что не могло не привлекать к нему внимания, а, учитывая, что мы вообще-то здесь тайно, я не на шутку разволновалась. Глупо будет погибнуть только потому, что какой-нибудь неравнодушный сосед сообщит в полицию или прямо в приемную Короля Джонса, чей номер есть в любом городском справочнике. Оглянувшись по сторонам, я как можно глубже укуталась в шарф, чтобы спрятать лицо, и быстро зашагала по тропинке к дому. Моя спина буквально горела, казалось, сотни взглядов сейчас следят за моим перемещением, но я понимала, что это, скорее всего, просто проделки моей фантазии. Никто не выпрыгнет из кустов с криком «Попалась!», по крайней мере, мне очень хотелось так думать.
На улице ещё было достаточно светло, многие дети все ещё учились, а их родители были на работе, поэтому свидетелей моей быстрой перебежки к входной двери было не много. Однако, как бы ни уговаривала я себя, что здесь мы в безопасности, что-то не давало мне покоя. Возможно, все дело было в том, что я собиралась войти в дом, где расположился представитель Совета вампиров?
Осторожно постучавшись, я переминалась с ноги на ногу, оглядываясь через плечо в ожидании нападения на мою спину. Никто на меня не напал, но, стоило какой-то женщине открыть дверь, как я влетела в дом, будто мне кто-то подпалил задницу.
- Мисс МакКалистер, с вами все нормально? – в сотый раз за сегодняшний день поинтересовался Мартин, спускаясь по ступеням со второго этажа. На этот раз на нем был синий классический пиджак на двух пуговицах и прямые брюки того же цвета. Под пиджак мужчина надел белую водолазку с высокой горловиной. Должно быть, он не привык к подобным холодам.
Я прижалась спиной к двери и закрыла глаза. Глубокий вдох и такой же выдох. Только оказавшись в помещении, я поняла, насколько напряжено было все мое тело. Даже скрываясь от всего мира я никогда не чувствовала себя так собранно, как чувствовала сейчас. И было ещё что-то, что не давало мне покоя. Такое ноющее чувство, будто я сделала что-то очень плохое и теперь изо всех сил боюсь, что об этом узнают окружающие. Подобное я чувствовала однажды, когда в детстве разбила мамин сервис в голубой горошек и спрятала осколки под ковер. Отец тогда ещё сильно повредил ногу, что стало для меня неплохим уроком.
- Да, – так быстро и нервозно ответила я, что даже сама не поверила своим словам. – Просто не понимаю, зачем нужно было выбирать такой притягивающий взгляды дом, – пояснила я. – Слишком много внимания мы можем привлечь.
Мартин Вонтье уже успел полностью спуститься с лестницы и встать напротив меня. Его лицо казалось удивленным, будто он не мог понять, что же меня так насторожило.
- А зачем нам скрываться, мисс МакКалистер? – с улыбкой произнес мужчина тихим спокойным голосом, будто общался с маленьким ребенком. Ну, или с умалишённой, это смотря с какой стороны посмотреть. – Когда вампиры этого города встанут, мы уже будем у клуба, готовые напасть.
Я кивнула, давая ему понять, что прекрасно осведомлена о составленном нами плане, но жуткое предчувствие никуда не ушло. Что-то плохое должно было произойти, и меня это сильно волновало.
- Сколько вампиров вы убили, мисс? – задумавшись, поинтересовался Мартин.
Я закусила нижнюю губу, обдумывая свой ответ.
- Простите Мартин, но пока мы находимся в штате, где за убийство вампиров призывают к уголовной ответственности, вслух я произнесу только одно имя, и за это преступление меня уже наказали, – искренне улыбнулась я, передавая куртку горничной.
Женщина осторожно взяла её у меня из рук и, перекинув через локоть, куда-то понесла. Мартин развернулся и жестом пригласил меня следовать за ним. Мы вошли в светлую гостиную с легкими белыми занавесками на широких окнах и молочной мягкой мебелью. Дальнюю от двери стену заняли полки из красного дерева, заполненные книгами и старинными вазами, на стенах висели красивые картины с осенними пейзажами. Здесь было чисто и красиво, но не было того уюта, который ощущался в доме, где постоянно жили люди.
- Вы очень загадочная личность, Ева, – с той же легкой непринужденной улыбкой проговорил мужчина, присаживаясь в глубокое кресло. – Я же могу называть вас Евой?
Можете назвать меня параноиком, но я вовсе не ощущала себя в безопасности в этом доме. Он был слишком большой, чтобы можно было организовать неплохое укрытие на случай, если кто-нибудь сюда решит ворваться. К тому же спокойный и слегка ленивый тон Мартина не улучшал обстановки. Нет, конечно, я понимала, что он пропустит сам «налет» на дом Колина, и ему в принципе не о чем переживать, но он был СЛИШКОМ спокойным.
- Так вот, Ева, – продолжил мужчина, пока я осторожно присела на край дивана напротив него. – Я живу в мире достаточно долго, чтобы знать, кто такие мормоны, и на что они способны. Когда-то я участвовал при одной казни над мормонкой, – он на секунду замолчал, ловя мой удивленный взгляд. Если он хотел заинтересовать меня разговором, то ему это явно удалось. – Это была молодая женщина, совсем девчонка, если честно. Так в момент, когда её привязали к столбу и подожгли костер, она взглянула на небо и, как по волшебству, пошел дождь такой силы, которого я никогда ранее не видел. Все ветки промокли насквозь, пришлось снимать её оттуда.
В конце рассказа он засмеялся, покачав головой, будто даже сейчас, вспоминая события тех времен, не верил в то, что это действительно произошло.
- И что случилось с девочкой? – не удержалась я. – Её отпустили?
Улыбка молниеносно сошла с лица мужчины, а глаза стали пустыми и холодными. Будто он снял одну маску и надел другую. Я уже давно перестала считать себя оптимисткой, поэтому тот факт, что эти холодные и отстраненные глаза казались мне на его лице более правильными, меня вовсе не удивил. С самого первого момента нашей встречи, я чувствовала в нем эту безжалостность и пустоту, которая помогает принимать сложные решения и действовать в непростых ситуациях, поэтому теперь я незаметно для себя облокотилась о спинку дивана и немного расслабилась. Ему не нужно было отвечать на мой вопрос, мы оба знали, что он скажет.
- Почему вампиры Совета так боятся мормонов? – как можно невиннее поинтересовалась я. Ответ на этот вопрос меня сейчас волновал больше, чем что-либо иное, поскольку именно он сможет подсказать, насколько велики наши шансы вновь обрести нормальную жизнь без магии.
Мартин внимательно посмотрел на меня, будто пытался прочесть что-то на лице, и лишь годы тренировок помогли выдержать его взгляд и не отвести глаз. Он ухмыльнулся и перевел взгляд на картину, висящую надо мной. Возможно, он хотел, чтобы я оглянулась и посмотрела, что так привлекло его внимание, но когда я заходила сюда, успела рассмотреть все картины. Его взгляд привлекла картина осеннего сжигания листвы и травы в пустынном поле. Довольно символично, учитывая наш предыдущий разговор.
Однако, как бы пристально мужчина ни пытался всматриваться в пейзаж над моей головой, я просто не могла заставить себя повернуться к нему спиной. Мои инстинкты заставляли тело собраться и приготовиться к тому, чтобы оперативно «делать ноги» в случае опасности, и лишь мозг пытался рассуждать логически. Я ведь находилась в одном доме со своими союзниками, которые обещали помочь мне убить вампира и спасти дочь. Пускай они пугающие на вид до такой степени, что волоски на моем затылке становятся по стойке смирно, но это ведь мои союзники. Они не станут убивать меня. По крайней мере, сейчас.
- Однажды жила девушка, – начал рассказ Мартин, продолжая смотреть на картину. – Простая дочь крестьянина. Утром она кормила коров, а вечерами делала сыр вместе со своей матушкой. Только вот в один прекрасный солнечный день эта девушка подняла сотню вампиров и вывела их на свет дневной, где они сгорели, вместо того, чтобы вести корову на пастбище. А ещё через минуту сорок девять людей упали замертво, не пережив смерти своего сеньора.
Я сглотнула, поскольку в горле мгновенно стало сухо.
- Сеньора? – пересохшими губами переспросила я, поскольку никогда ранее не слышала данной должности в структуре организации вампирского сословия.
Мартин кивнул, переведя взгляд на меня. Теперь он смотрел изучающе, будто что-то на моем лице очень его заинтересовало. Я не могла думать ни о чем другом, кроме ощущения холода в конечностях и когтей, царапающих мою спину.
- Вампир, привязавший к себе человека полным кругом кровных уз, становится его сеньором, – пояснил мужчина, слегка наклонив голову на один бок. – Вы ведь имели раньше сеньора, насколько мне известно.
Я улыбнулась, не спуская глаз с его лица. Мартин не был дураком, ему было прекрасно известно, что если бы я сбежала от Колина, когда он привязал бы меня всеми тремя кругами, мы бы оба уже были бы мертвы. Но он интересовался так, будто проверял, насколько хорошо я знаю вампиров и их особенности жизнедеятельности. Я решила подыграть ему, будто не заметила в его вопросе ничего необычного. Обдумать это я смогу и позже, когда окажусь в безопасности в собственном доме.
- В день, когда должно было состояться наше темное венчание, меня пытались сжечь в собственном доме, - пояснила я, будто это все объясняло.
Именно этим событием и масштабностью приготовлений, которые провел вампир для его организации, Колин смог доказать, что убийство Мари было не спланированной акцией, а вызовом его власти. К тому же, учитывая, что Колин самый старший вампир в своей кровной линии, его даже не обязали платить самому себе штраф.
- Да, конечно, как я мог забыть об этом страшном происшествии, – покачал головой Мартин, невинно улыбнувшись. – В тот день Королю Джонсу пришлось привязать к себе вашего друга, чтобы спасти ему жизнь, правильно?
Мои ладони непроизвольно сжались в кулаки. Я чувствовала подвох, но не могла понять, в чем именно он заключался, что мне очень не нравилось.
- Да, так, – нахмурилась я, разглядывая мужчину. – Колин привязал к себе Даниэля, по моей просьбе, и они оба чуть не погибли.
Мужчина закивал головой, будто очень хорошо был об этом уведомлен.
- Только очень сильные вампиры способны вытащить человека из подобной… – он замолчал, пытаясь подобрать слово, – ситуации. Из подобной ситуации, мисс МакКалистер. Многие в Совете искренне удивились, когда услышали эту историю.
Мои скулы дернулись. Всего на мгновенье, но это не осталось незамеченным для взгляда мистера Вонтье.
- Мне просто стало интересно, кто мог поделиться с Советом такой историей, – с натянутой улыбкой поинтересовалась я.
Мартин засмеялся, будто мой вопрос действительно его насмешил. Что ж, не удивлюсь, если так и есть.
- Вы, правда, думаете, что у нас нет своих информаторов в Соединенных Штатах? – сквозь смех выудил мужчина. – Правда, Ева, неужели вы считаете, что Совет позволит вампирам Америки не соблюдать законов?
Покачав головой, я впервые за все время нашего разговора не выдержала и опустила взгляд на свои ладони, покоящиеся на коленях. Возможно, все дело в том, что на моем счету было несколько незаконных истреблений вампиров, из-за которых меня могли бы давным-давно привлечь к ответственности, и я волновалось, что об этом станет известно Совету. А возможно, напряжение, которое все это время ощущалось в воздухе, наконец-то стало таким твердым, что я просто не смогла его терпеть. Мне было неуютно в компании этого улыбающегося седовласого мужчины, будто каждую секунду я ожидала, что он достанет пистолет и пристрелит меня на месте.
Это начинало раздражать. Очень.
- Мартин, вы слышали о соглашении, которое мы вчера заключили с Брайаном? – раздраженно спросила я, оттолкнувшись от спинки дивана, чтобы выровнять спину. Раздражение начало перерастать в гнев, а уж за него я ухватилось крепко. Это новое чувство было сильным и твердым, а твердости мне сейчас очень не хватало.
Мужчина кивнул, разводя ладони, будто показывая, что только из-за этого соглашения я до сих пор жива и сижу на этом диване, а не валяюсь мертвой в каком-нибудь кювете.
- Я знаю, что вы хотите сделать, – осенило меня, глядя на улыбающегося мужчину. – Вы специально пытаетесь запугать меня всеми этими историями и своим видом, чтобы я даже не думала когда-нибудь выступить против Совета. Думаю, что если бы смерть Колина не была для вас такой необходимой, вы бы сделали все, чтобы убить меня и всю мою семью.
Мужчина замер. Буквально. Если бы не легкое движение в плечах, я бы решила, что он и дышать перестал. Его лицо стало беспристрастным и пустым, словно груз сошел с его плеч от того, что ему больше не нужно было притворяться. Сейчас, глядя на Мартина, на ум мне приходило только одно прилагательное, описывающее его личность – серый. Даже костюм, надетый на нем, был ярче своего хозяина. В момент он стал незаметным стариком, скучающим от этого разговора, да и жизни вообще. Мне не нравилось то, как умело он изменяется на моих глазах, ведь поистине такое может делать лишь настоящий социопат или сумасшедший, ну или вампир, а мужчина напротив меня точно был жив – это было единственным, в чем я была уверенна.
- Мисс МакКалистер, можно быть с вами откровенным? – поинтересовался он, переводя на меня взгляд пустых глаз.
Я кивнула, положив ладони на мягкую обивку вокруг себя. Мне нравилось ощущать мягкость и тепло, водить ладонями по мелким ворсинкам ткани, а ещё это была очень удобная поза для того, чтобы быстро встать на ноги и уйти, что не могло не радовать. Нет, я не была шизофреником с манией преследования, просто моя интуиция пыталась предупредить меня о чем-то нехорошем, а ей не доверять я не могла.
- Всю свою жизнь я был посланцем на службе у вампиров, – с легкой иронией в голосе начал он. – Меня передавали от одного вампира к другому, а я, дурак, верил, что кто-нибудь из них обязательно обратит меня, если я буду достаточно упорен в выполнении их заданий. А они хотели разных… вещей.
Я сглотнула комок, образовавшийся у меня в горле. В годы своей молодости, я видела достаточно людей каждую ночь собирающихся у клуба «Темная сторона» в надежде, что сегодня они встретят вампира, который заметит их. Одни хотели просто новых ощущений, другие жаждали секса, но были и те, кто приходил с навязчивой идеей обратиться. После большого признания и выхода вампиров из тени в мир людской, было зафиксировано более ста смертей молодых людей, которые прыгали с крыш, попробовав лишь каплю вампирской крови в твердой уверенности, что через несколько часов они воскреснут и обретут желанное бессмертие. Лишь Колин, выступивший с длинной речью о том, что для превращения требуется масса дополнительных вещей, смог удержать население от массовых суицидов. Сложно заставить вампира три дня поить тебя своей кровью и удерживать под землей, когда ты лежишь мертвым.
Но одного я так и не понимала, глядя на всех этих людей – зачем им бессмертие? Все люди, которых я встречала, хотели стать вампирами, веря, что лишь так они смогут обрести любовь, власть и уважение. Они просто не понимали, что, став вампирами, изменится лишь то, что к багажу своих проблем они прибавят постоянную жажду крови и вагон правил, которые установит их мастер. Ну и ещё то, что терпеть все это придется всю вечность, о которой они так мечтали.
Вот и сейчас, слушая Мартина, я не могла понять, чего же он хотел добиться от этого разговора.
- Я пытался стать совершенным, – с горькой улыбкой признавался мужчина. – Понимаете, Ева? Я все время учился, читал книги и совершенствовался, чтобы стать незаменимым, но приходило время, и меня просто передавали другому вампиру, словно я был разменной монетой.
Он закрыл глаза и на целую минуту замолчал, собирая в себе силы, чтобы продолжить рассказ. Я тоже молчала, позволяя ногтям блуждать по поверхности дивана.
- И, когда я уже совсем отчаялся и решил, что такой жизни я для себя не хочу, Бартоломей нашел меня, – неизвестное мне имя он проговорил с придыханием, словно это было высшее на свете божество. Меня пугал такой тон у людей, поскольку хуже свихнувшихся серийных маньяков могут быть лишь свихнувшиеся серийные маньяки считающие, что выполняют Божий замысел. – Он спас меня из того болота, где я уже практически тонул, где я задыхался. Если бы не он, я бы сейчас точно был бы мертв. Разве в ответ за это чудо, я не должен попытаться отплатить ему тем же?
Я напряглась, впиваясь ногтями в обивку дивана. Мне не нравилось то, куда заводил нас наш разговор. Слишком тонкой была дорожка, по которой мы ходили.
- Что он попросил тебя сделать? – ледяным спокойным голосом спросила я.
Мартин впился в меня пустым взглядом.
- Брайан хороший парень, – заметил мужчина. – Он очень силен для своих лет и очень быстро учится, за это Бартоломей и взял его под свою опеку. Но есть в нем нечто, что он не может преодолеть, хоть и очень пытается. Брайан верит тем, с кем заключает сделки. Верит настолько, что готов оправдывать и воевать до конца, не обращая внимания на то, что его уже давным-давно предали.
Он замолчал, давая мне самой додумать ответ на мой же вопрос. Много времени у меня это не заняло, поскольку я еще в самолете поняла, что в мыслях этого мужчины, даже не прикасаясь к нему и не пытаясь пробраться под с таким усердием выстроенные щиты.
- Ты здесь для того, чтобы убить меня, если я решу передумать и сбежать, – утвердительно произнесла я, глубоко вздохнув.
- Слово в слово, – согласился мужчина. – Надеюсь, теперь мы оба можем расслабиться и позволить друг другу быть естественными.
Я кивнула, после недолгого обдумывания его слов и вскоре поняла, что он имеет в виду. От легкой натянутой улыбки на моем лице начинали болеть скулы, а глаза чесались от долгого пронзительного взгляда, поскольку весь наш разговор я просто не позволяла себя моргнуть, боясь пропустить какое-либо движение собеседника. Это заставило меня рассмеяться. По-настоящему, открыто и весело. Напряжение, что натянутой струной висело в воздухе с того самого момента, как я вступила в этот дом, полностью отпустило меня. Мне больше нечего было переживать, не о чем волноваться. Должно быть, странно чувствовать себя комфортно в комнате с человеком, который пообещал убить тебя, но Мартин больше не казался мне страшным серым волком, готовящимся нанести удар. Это тоже была его маска.
Сейчас, глядя в его глаза, я понимала, что он не маньяк и не серийный убийца. Передо мной сидел просто уставший мужчина, который хочет наконец-то обрести покой. Возможно, мне придется убить его, если он переступит черту, и стать той, кто отнимет у него такую желанную вечность, сделав прожитую им жизнь бессмысленной и пустой, но, что больше всего меня поразило в этот момент, это понимание, что меня его убийство совсем не волнует. Неужели где-то в нашей голове есть переключатель, отвечающий за мораль, и он просто перегорает, когда ты убиваешь достаточное количество людей? Неужели мой переключатель перегорел, и отныне совершенные убийства больше не будут волновать меня? Так или иначе, но сейчас я откинулась на спинку дивана, понимая, что в моей голове больше нет спутанных мыслей ни о чем постороннем. Просто пустота и тихая мелодия, слышимая лишь мною, которую я отбивала кончиками пальцев по мягкой обивке.