Она идет по проходу.

Её черные, словно смоль, волосы распущены, падая каскадом кудрей по плечам, мягко ложась на красивую упругую грудь, спрятанную за узким, наводящим на нескромные мысли и желания корсетом. Она даже не подозревает, как восхитительно прекрасна сейчас. В этот момент. Её поступь медленна, движения плавные, словно даже в этой ситуации она дразнится, проверяя на прочность мои и без того расшатанные нервы. Мои губы трогает улыбка, которая появляется на этом лице лишь тогда, когда она рядом. Она замечает. Она улыбается в ответ, заставляя меня расправить плечи и позволить ей идти так, как она хочет. Это её ночь. В прошлом я часто наблюдал за мужчинами, смотрящими на своих избранниц. В их глазах были восхищение, любовь, нежность. Я же не был похож ни на одного из них. Я смотрю на неё с жадностью, преклонением, с диким желанием овладеть этой маленькой чертовкой и не отпускать, а она, словно читая мои мысли, сексуально прикусывает губу, не ускоряя шага. Не думаю, что она знает, что снова терзает губу – обычно она делает это рефлекторно, когда волнуется, – и тем более не подозревает, что этот невинный жест делает со мной. С моим телом. Её взгляд из-под густых длинных черных ресниц, будто кидает мне вызов, будто она не верит, что я смогу устоять на месте и не броситься к ней. Я принимаю вызов, выразительно выгнув одну бровь. Она улыбается, но даже сейчас, когда, наконец, с третьей попытки мы все же оказались на нашем темном венчании, даже сейчас она не догадывается, как много значит для меня. Глупая, маленькая девочка, изменившая своим появлением все в моем бытие…

Она идет по проходу.

На ней длинное черное платье – неизменный атрибут темных таинств, но я знаю, что под ним на ней красное белье с поясом для чулок. Она, маленькая садистка, прислала мне свое фото на телефон, пока собиралась. Я провожу языком по зубам, понимая, что клыки удлинилась. Чертова тысяча лет самоконтроля не выдерживает одного откровенного MMS! А, может все дело в том, что она написала под фото? Как же там было? «Милый, я тут подумала… А может, ну их, нахрен, эти трусики?» Мои губы растягиваются в широкой дурацкой ухмылке, и она подмигивает мне, словно прекрасно понимает, что за мысли сейчас у меня на уме.

Она идет по проходу.

Вдоль прохода и у выхода из часовни на территории Спрингфилдского кладбища расставлены некоторые из моих вампиров. Сейчас, когда она идет ко мне, кажется глупым, что я распорядился поставить их, дабы они могли поймать её – на случай, если она передумает и попытается сбежать. Нет, я не сомневался в ней, просто хотел, чтобы в этот раз все было наверняка. Если быть до конца честным, не думаю, что смог бы отпустить её сейчас, даже если бы она умоляла меня об этом. Она была всем, что было у меня в жизни, всем, ради чего я тянул свой срок на земле, и отказаться от неё – значит отказаться от всего.
Но нужно отдать ей должное: она нисколько не поддается моей жажде её контролировать. Да, я деспотичный тиран, но ведь она знала о том, какой я, когда выбрала меня? Однако продолжает сражаться со мной с высоко поднятой головой! Это восхищает. Она единственная, кто бросает мне вызов, не боясь последствий. Моя дерзкая черная кошечка!

Она идет по проходу.

Идет, шаг за шагом оставляя позади все сомнения и недомолвки между нами. Она идет ко мне, в мои руки, в мою жизнь. Она сама выбрала меня. Она захотела быть со мной. Она сказала мне «да», когда я встал на одно колено и попросил её выйти за меня замуж. Снова. Нет, мы не вспоминаем события тех лет, что провели в разлуке – это слишком болезненно для обоих. Но мы вместе, и она идет ко мне по чертову проходу, освещенному дюжинами свеч.
Она останавливается в шаге, позволяя мне, наконец, сорваться с места и приблизиться к ней. Она довольно улыбается, видя моё нетерпение. Кому, как ни ей, знать, что она делает со мной? Но она по-прежнему сдержанна и лишь мягко сжимает кончиками пальцев мою ладонь, когда я подвожу её к алтарю и ожидающему нас пастырю. Мы поворачиваемся лицом друг к другу, и у меня перехватывает дух. Я так долго ждал этого момента, что сейчас, кажется, просто не верю в происходящее.
- Братья и сестры, мы собрались здесь, чтобы стать свидетелями священного обряда объединения душ и навечного скрепления уз, – провозглашает пастырь.
Мне плевать на него, я не могу оторвать взгляда от женщины передо мной. Она сияет, как могут сиять только счастливые влюбленные люди. Это заставляет меня гордиться собой и завидовать самому себе. Чем же я смог заслужить благосклонность небес, что они подарили мне её в благодарность?
Должно быть, пастырь сказал свои заученные слова, поскольку все взоры обратились к моей возлюбленной, а она нервно закусила губу, глядя прямо на меня.
- У меня всегда были проблемы с доверием, – мягко начала моя девочка, крепче сжимая маленькими хрупкими пальчиками на мои ладони.
Для неё было важным сказать несколько слов до клятв, поэтому я согласился на это. По правде говоря, если бы её условием для проведения церемонии было обещание прочесть кусочек из поэмы её любимого автора, я бы выучил всю чертову книгу. Все это не имело значения – я приобретал значительно больше, чем отдавал. Если она хотела получить от меня обещание при сотне свидетелей любить её все свое существование – она его получит, поскольку я не сомневаюсь в этом.
- Я никогда не доверяла людям, наверное, именно поэтому я стою сейчас рядом с вампиром, – она улыбается, заставляя свидетелей нашего венчания тихо засмеяться. – Но я верю тебе. Верю целиком и безоговорочно. Этого никогда и никому не изменить.
Она прикусывает нижнюю губу, заставляя меня сильнее сжать её ладони, лишь бы удержаться и не повторить этот трюк с её губой прямо сейчас, на глазах у всех собравшихся.
- Однажды судьба уже разлучила нас, но будь я проклята, если позволю ей это повторить!
Мое мертвое сердце замирает от переполняющих меня эмоций. Только она может находить слова, способные ранить меня так глубоко. Я не могу дышать, и хотя кислород мне не нужен для жизни, все равно напрягаюсь, чтобы сделать вдох. Это все она. Только она способна делать со мной подобное.
Все смотрят на меня, а я забываю все то, что планировал сказать. Как мальчишка, я смотрю на моего личного ангела и вдруг робею, переводя взгляд на наши переплетенные пальцы. Она действительно здесь, готова стать моей.
- Ева, я полюбил тебя с того самого момента, как впервые увидел, – на выдохе признаюсь я. – Мир видит тебя маленькой, хрупкой, ранимой, но я знаю, что ты очень сильная, смелая и волевая. Я знал, что это «ты» уже тогда. Мне не нужно все это, чтобы любить тебя, и сейчас мы стоим здесь только потому, что я хочу, чтобы весь мир знал о моих чувствах к тебе. Я всегда буду рядом с тобой, всегда буду любить тебя. Рядом с тобой я больше никогда не буду одинок…
Она тихонько шмыгает носом, чтобы скрыть слезы. Ещё никогда в жизни я не видел её такой ранимой и чуткой. Она не обманывала и не скрывалась в глубинах своих мыслей, она стояла здесь для меня.
Пастырь сделал жест ладонью, и Элизабет протянула Еве небольшую бархатную подушечку с кольцом на ней. Оно было из белого золота – простое, правильной классической формы.
- Ева МакКалистер, – громко объявил пастырь, – прошу произнести свою священную клятву.
На губах моей девочки дрогнула улыбка, когда она протянула руки и, взяв мою ладонь своими дрожащими тоненькими пальчиками, аккуратно надела кольцо на мой безымянный палец.
- Этим кольцом я торжественно обещаю быть тебе верным партнером в болезни и здравии, в час счастливый и горький, делить радость и печаль. Обещаю любить тебя безоговорочно, поддерживать во всех начинаниях и устремлениях, почитать и уважать, смеяться с тобой и плакать, делить надежды и мечты, нести утешение в пору испытаний, – её голос дрожит, это и не удивительно, но чего я не ожидаю, так это дрожи в собственных ладонях. Её слова проникли глубоко в меня, и я поверил им. Я поверил ей. – Обещаю заботиться о тебе, холить и лелеять, пока мы оба существуем на этой земле, – заканчивает она, глядя на меня таким преданным взглядом, что внутри все сжимается в тугой узел.
Я смотрю на неё, не в силах отвести взгляда, пока Кетрин, стоящая за моей спиной, мягко не намекает, что пора бы и мне вынуть свое кольцо. Я вытаскиваю из кармана небольшую коробочку и раскрываю перед ней, предвкушая реакцию. Она не разочаровывает меня. Резкий вдох врывается в её легкие, когда она видит то самое кольцо, которое я не переставая искал на дне океана, пока не нашел. Теперь оно инкрустировано несколькими десятками маленьких бриллиантов вокруг того самого изумруда, что тысячелетие назад носила моя мать. Слезы текут по её щекам, и я не могу удержаться, что не смахнуть их. Она все для меня, и это кольцо – малая частью того, что я могу для неё сделать, что могу ей дать.
- Этим кольцом я торжественно клянусь оберегать наш союз и дорожить им и тобою, – слова даются легко, особенно когда я властным, уверенным движением надеваю кольцо на её палец. Все, теперь она моя навеки-вечные. – Обещаю любить тебя верно и преданно, отвергать всех других, быть с тобой рядом в радости и горе, в болезни и здравии, куда бы жизнь ни повела нас. Обещаю доверять тебе, защищать и уважать тебя. Делить с тобой радости и печали, утешать в тяжелые времена. Обещаю холить тебя и лелеять, поддерживать твои мечты и беречь от всех невзгод. Все, что принадлежит мне, отныне принадлежит и тебе. Моя рука, мое сердце, моя любовь — отныне и навек твои.
Больше всего на свете мне хочется наплевать на обычаи и прямо сейчас прикоснуться к её губам в поцелуе. Она хочет того же – я вижу это в её глазах, – но правила не позволяют мне поддаться искушению. Пастырь протягивает кинжал, и она медленно берет его в свою ладонь и надрезает запястье, протягивая мне. Я с наслаждением тяну её кровь, наполняя свое тело чувственным вкусом и ароматом её крови. Прокусываю свое запястье и протягиваю ей, чтобы навеки объединить наши тела.
- Кровь от крови моей, – шепчем мы одновременно, не отводя глаз друг от друга. – Плоть от плоти, душа к душе. Отныне ты принадлежишь лишь мне.
Внутри меня все сжимается, словно какая-то невидимая сила окутывает мое тело, затуманивая разум. Я чувствую, как что-то теплое и волнительное наполняет меня – капля за каплей она наполняет меня собой. Свет внутри моей груди разгорается больше и больше и, позволив себе полностью сконцентрировать на нем, я понимаю, что это не её мормонский огонь – это её светлая, любящая душа. Я вновь ощущаю себя живым.
Не в силах больше сдерживаться, наплевав на речь пастыря, я обхватываю её лицо и притягиваю к себе для поцелуя. Она не сопротивляется. Её ладони ложатся на мою шею, а пальцы путаются в волосах, заставляя меня прильнуть ещё ближе. Я чувствую её сбившееся дыхание на своих губах, и меня накрывает волна её обжигающего желания.
- Теперь ты только моя миссис Джонс, – шепчу я в её приоткрытые губы, – и я никому никогда тебя не отдам!