Неделя тянулась медленно. Пустые дни сменяли такие же пустые длинные ночи. Нет, я вовсе не жаловалось, что моя жизнь стала спокойной и размеренной. Разве я вообще имела право жалеть, что в ней близкие люди не мрут как мухи? Мне нельзя скучать по прошлому, не правильно желать для себя большего, ведь сейчас в моей жизни есть все, что я сознательно выбрала в восемнадцать лет. Так почему же я не могу просто наслаждаться этим? Почему вновь и вновь включаю телевизор ровно в восемь вечера и одиннадцать тридцать утра, чтобы узнать, что нового происходит в жизни того, о ком всеми силами стараюсь не думать, чтобы убедиться, что он жив, а не погиб в очередной бессмысленной битве за престол? Почему каждый раз сжимаю кулаки до крови на ладонях, когда вижу его ухмылку или просматриваю видео с YouTube, где случайные люди тайно снимают его в повседневной жизни? У меня был ответ на этот вопрос, но я быстрее отгрызу себе руку, чем смогу произнести его вслух. Колин редко улыбался с экранов искренне, но все же иногда ленивое легкое движение касалось уголка его губ. Я бы многое отдала, чтобы узнать, о чем он думает в такие моменты, ведь раньше именно я была причиной, по которой он так улыбался, но время стерло с его лица боль моей утраты. Теперь он жил своими мечтами, стремлениями, о которых я понятия не имела. Должно быть, поэтому люди стараются не общаться, когда расстаются – видеть его лицо каждый день, словно самостоятельно затягивать узел петли на своей шее. Но и не видеть его я не могла. Так же как не могла уснуть, не зайдя на фан-сайт о нем и его кровной линии, что создала Матильда. Она думала, что этим поднимет его рейтинг среди людей и не ошиблась. Наблюдать за ним через десяток веб-камер, размещенных в нескольких принадлежащих ему клубах, для меня было почти так же, как и быть рядом с ним. Иногда, стоило мне закрыть глаза и сконцентрироваться, я могла поклясться, что чувствовала его покалывающую энергию, запах иланг-иланга, которым пах его любимый гель для душа, и даже прохладное дыхание на своей коже. И хотя прекрасно понимала, что это все проделки моей фантазии, лишить себя удовольствия хоть на мгновенье ощутить его рядом, моей силы воли не хватало. Должно быть, мне стоит обратиться к психиатру, учитывая эти мазохистские наклонности, но тогда обо всем узнает Даниэль, а этого я вынести не смогу. Одно дело переживать все внутри себя, а совсем другое – видеть разочарование на его лице и в глазах. Он не должен страдать вместе со мной. Не такую жизнь он хотел, не такой жизни достоин.

Я сидела на краю обрыва, глядя вдаль, где на линии горизонта темный океан встречался с таким же темным ночным небом. На небе не было звезд, не было млечного пути и других прелестей романтических ночей, но я не могла стереть с лица улыбку, буквально сводившую судорогой мои скулы. Впрочем, как всегда в своих снах, когда рядом был ОН.
- Сегодня будет ясно и солнечно, – констатировал Колин, так же, как и я, свесив ноги с обрыва и позволяя кончикам пальцев касаться теплой, как парное молоко, воды. Он сидел справа от меня, и мы даже не касались друг друга, но невидимое поле покалывающей энергии окружало нас, соединяло воедино, будто создавая невидимый купол вокруг двух неподвижных фигур так, словно мы до сих пор были связаны узами. Я снова чувствовала себя так, словно мне от жизни больше ничего не было нужно. Даже человек, незнающий нас, был бы уверен, что мы вместе.
- Заделался в синоптики? – поинтересовалась я, игриво улыбнувшись и потянув вверх правую бровь. Он ухмыльнулся моей любимой улыбкой, всего лишь на секунду взглянув на меня, прежде чем вновь вернуть все внимание наблюдению за линией горизонта, будто знал, что вот-вот там что-то должно произойти. Я переводила свой взгляд от вампира к океану и назад, но ничего не видела. Хотела спросить у него, что там так его заинтересовало, но почему-то боялась. Возможно, мне просто не хотелось знать ответа на этот вопрос? Молчание между нами нарушила вспышка света, когда солнечный шар впервые показался тонкой полоской на линии горизонта. В этот момент я вдруг осознала, что Колин сейчас исчезнет, а я так ничего и не успею ему сказать. А мне было, что сказать. Что-то очень важное, необходимое, но рассвет стремительно приближался, а я не могла вспомнить, чем именно это было. Я смотрела на него с ужасом на лице, понимая, что он вот-вот уйдет, а вампир вместо всех переживаний повернулся ко мне и улыбнулся своей знаменитой «колинской» ухмылкой.
- Ты ведь будешь здесь, когда я проснусь? – прошептал он тихим низким шепотом, которым обычно шепчут непристойности, находясь наедине.
- Я всегда буду с тобой, – сквозь нахлынувшие слезы, улыбнулась я в ответ, положив ладонь поверх его рук, которые были очень холодны на ощупь. Прежде я никогда не чувствовала от него такого холода, даже учитывая, что была с ним рядом, когда он больше недели голодал.
Колин переплел наши пальцы и медленно поднес их к своему лицу. Вампир ненадолго задержал их возле своих губ, чтобы вдохнуть запах моего тела, а потом легко поцеловал. Я вздрогнула, поскольку мое тело никогда не могло игнорировать даже такие «детские» его ласки.
- До встречи, ma femme, – прошептал вампир, растворяясь в воздухе, когда первые блики солнца отразились на моем лице.

Это были последние слова, что мы сказали друг другу двадцать лет назад, но я снова и снова видела этот сон каждую ночь на протяжении всего времени нашей разлуки. Снова и снова говорила ему «Прощай» каждую ночь. Должно быть, учитывая всю бурю чувств, что в себе глушила, я должна каждое утро просыпаться на залитой слезами подушке, но такого не происходило. Вместо этого я каждый день открываю глаза с мягкой улыбкой на лице, поскольку научилась принимать его «До встречи, ma femme» как обещание, что следующей ночью он снова придет ко мне, и мы будем вместе встречать рассвет. Можете считать меня предательницей, ведь замужем я за одним мужчиной, а все мои мысли о другом, но это единственная возможность для моей дочери расти в безопасности. Я уже давно стала замечать, что во мне живут две Евы: одна милая мать дружного семейства, любящая своего мужа и ребенка, а вторая – страстная живая натура с горячим сердцем и готовая на все ради Колина. И, если раньше мне казалось, что я обманщица, носящая каждый день маски, то теперь поняла, что обе Евы занимают равные доли в моем сердце. Как бы сильно я ни любила Колина, Даниэля и Элизабет люблю также, только с ними я не боюсь, что меня в любой момент убьют, только для того, чтобы ослабить моего вампира.
Улыбнувшись последней мысли, я растянулась в полный рост поперек мягкого матраса, потягиваясь. Даниэля уже не было в кровати, но я уже привыкла просыпаться одна, учитывая, что он обычно встает «вместе с петухами». Прислушавшись к звукам на первом этаже, определила, что мои родные уже что-то шурудят на кухне, а это означало лишь одно – я снова пропущу завтрак, поскольку есть овсяные хлопья, залитые кипятком вприкуску со свежевыжатым соком из овощей, могли только такие идеалисты-вегетарианцы, как они.
Лениво сползя с постели и туго завязав на халате пояс, я поплелась на кухню, еле переставляя ноги. Как я и полагала, Эл и Даниэль уже вовсю гремели кастрюлями, подпевая в два голоса работающему радио. Сейчас, глядя на их идиллию, я не могла представить для себя лучшей жизни. И пусть меня не сжигает страсть, эмоции не зашкаливают, и каждый день моя жизнь не переворачивается на сто восемьдесят градусов, зато у меня лучший на свете муж и умница дочка. Что ещё нужно женщине для счастья?
Заметив меня на пороге, с улыбкой на лице рассматривающей их, Даниэль ткнул Элизабет в плечо, привлекая её внимание.
- Смотри, наша спящая красавица открыла свои прелестные глазки! – улыбался муж, пока дочка с наигранным восхищением взмахнула руками, откладывая полотенце на столешницу стола.
- С добрым утром, мам, – опомнилась малышка и, мягко поцеловав меня в щеку, подвела и усадила за импровизированную барную стойку, где я могла наблюдать за их работой.
Больше всего меня поразил запах. Зеленая гадость, что они обычно едят, просто не может так пахнуть!
- Простите, если я сейчас кого-то обижу, но, судя по запаху, это самое потрясающее, что вы когда-то готовили! – восхитилась я, пытаясь разглядеть что-то через матовую крышку в сковороде. – Неужели мои любимые вегетарианцы решили перейти на сторону краснокожих и завалить теленка?
Эли засмеялась, кинув в меня полотенце, которое я ловко успела перехватить.
- Ты же знаешь, что нам больше нравится пища, которую желудок может переварить в течение двадцати минут, а не двух часов, – с вызовом заметил Даниэль, заставив меня театрально закатить глаза. – Но ты была какой-то тихой вчера вечером, вот мы и решили сделать тебе сюрприз.
Малышка весело улыбнулась и, прокричав «Та-дам!», торжественно сняла крышку, позволяя моим глазам насладиться видом тушеного мяса с луком. Конечно, как на мой вкус, лучше бы это были свиные ребрышки, а не практически диетическая говядина, однако для первых шагов было совсем неплохо. Возможно, это хорошо, что Элизабет по вкусу к еде пошла в своего отца, иначе наш дом был бы полон пустых упаковок от китайских ресторанов и гамбургеров. По крайней мере, ей не страшна смерть от закупорки сосудов. Как говорится, она собрала все самое лучшее от нас, и об этом мы с Даниэлем никогда даже не спорили.
- Если я умру от избытка холестерина, съев всю порцию, я буду являться к тебе всю жизнь в виде полтергейста! – пригрозил Даниэль и, под веселый смех, мы начали самый вкусный завтрак в моей жизни.

Сегодня в Спринг-Крике весь день взволнованные люди бегали по улочкам с хлопотными лицами, а все потому, что в семействе Олдман был большой день – двадцать пятая годовщина свадьбы Моники и Тэда. А, как это было принято в нашем маленьком городке, где всем известно даже то, какого цвета постельное белье на твоей кровати, праздник семьи – это праздник всего города, где невозможно остаться неприглашенным. Помню мое удивление, когда мы только переехали сюда и пригласили жителей соседних домов на барбекю-новоселье. Тогда на заднем дворе, переднем и в самом моем доме собрался весь наш городок. С тех пор я уяснила для себя одно очень важное правило – никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя рассказывать о предстоящих праздниках, если не хочешь устраивать вечеринку на две сотни человек. Однако для семьи Олдман этот день был особенным, и все старалась помочь дочерям виновников торжества с приготовлением.
Ровно в полдень мы стояли на лужайке центрального парка города, украшенного шариками, яркими лентами и вывесками с поздравлениями. Одеты мы все трое были в персиковой гамме, как и положено дружной семье, но если на мне было легкое платье немного выше колена, то Эл и в этом была на стороне своего отца, щеголяя в зауженных брюках и свободной рубашке. Я долгое время пыталась привить ей любовь к юбкам и каблукам, но она всячески отпиралась, мягко намекая, что это одежда для девочек постарше, которым есть перед кем «вилять хвостом». Нет, я была рада, что в её мыслях пока не было столь явных желаний о противоположном поле, но разве каждая девочка не мечтает в детстве быть принцессой, а не как моя дочь – испытателем ядерного оружия?
- Коллы на месте! – выкрикнула Тереса, заметив нас. Я приветственно улыбнулась, протягивая цветы, но девушка лишь жестом указала на большой стол, засыпанный подарками, прежде чем убежала разрешать очередной грандиозный кризис. Должно быть, поэтому я и не любила праздники ТАКИХ масштабов, предпочитая им тихие семейные ужины.
Переглянувшись с остальными членами моей семьи, я пожала плечами и понесла цветы к остальным уложенным на столе букетам. Даниэль поставил на край стола коробку с подарком, осторожно на меня поглядывая.
- Ты как, малыш? – поинтересовался мужчина, обхватив меня за талию и притягивая к себе.
В его объятьях стало сразу легче и спокойнее дышать. Мы так действовали друг на друга с самого первого дня знакомства: теплота, уют, ощущение, словно к нему я шла всю свою жизнь и лишь рядом с ним могу быть счастлива. Мы прочитали довольно много литературы о «магии святых последнего дня», чтобы знать, что такое ощущали все наши предки, находясь рядом со своими суженными. Даниэль был моим суженным, и в этом никто из нас не сомневался, вся ирония была только в том, что и Колина я долгое время считала своим seul. По крайней мере, для меня это было именно так. Знали ли правители ада и неба, на что обрекали моих предков, даря им таких спутников? Или в этом и заключался их план – полностью лишить человека уверенности, что черное – это черное, а белое – белое?
Но муж сейчас спрашивал не об этом, его интересовало то, как я держусь в окружении такой толпы. Он знал, что я не смогу просто запаковаться со всех сторон щитами, не пропуская никого себе в голову и не влезая в головы людей, пока не буду уверена на двести процентов, что я и моя семья в абсолютной безопасности здесь. Однако учитывая, что вокруг больше двух сотен человек, просканировать всех было непростой задачкой, поглощающей очень много силы.
Махнув Даниэлю на небольшую лавочку, одиноко стоящую вдалеке от скопления основной массы гостей, я осторожно зашагала к ней, стараясь двигаться ровно и держаться собрано. Присев на край, я позволила себе глубоко вздохнуть полной грудью, прогоняя из головы посторонние мысли. Даниэль подошел ко мне вплотную, прижав к себе, чтобы издалека это больше походило, будто я обнимаю его за талию, прижимаясь лицом к животу и груди мужа. Но видимая конспирация была мне нужна не так сильно, как его поддержка и сила. Она будто питала меня. Не так, как силы вампиров, но я точно знала, что не умру от истощения рядом с ним. Недаром в прошлом одного его поцелуя хватило, чтобы я подняла десяток привязанных ко мне вампиров на час раньше положенного.
Улыбнувшись последнему воспоминанию, я сконцентрировалась на тепле внутри своего тела, попыталась уловить каждый легкий разряд тока, что обычно скользил под кожей, как только я призывала силы; ощутить каждый вдох и выдох, что делало мое тело. Убедившись, что силы, которые я собрала внутри, хватит, чтобы исследовать всех вокруг, я резко выдохнула, растопыривая пальцы на ладонях рук, тем самым раскидывая свою силу, словно опытный рыбак сети. Как бы я не пыталась отделиться от толпы, их энергетика на несколько мгновений полностью поглотила меня. Я не была Евой МакКалистер, Евой Колл и вообще человеком – на несколько секунд я будто стала невесомой, словно вообще не имела тела. Я была сгустком мыслей, страхов, энергии. Это пугало и затягивало, но стоило мне поймать себя на этой мысли, как я ощутила тепло прижимающегося ко мне тела. Даниэль ласково гладил мои волосы, давая понять, что он рядом и всегда будет тем необходимым якорем, который притянет меня назад в свое тело.
Ощутив общую энергетику, я в который раз поняла, почему никогда не любила большие скопления людей. Они будто подпитывали друг друга, мысли и чувства не принадлежали кому-то одному. Я словно мотылёк порхала то к одному, то к другому разуму, убеждаясь, что в умах людей нет ничего, что может послужить опасностью для меня и моей семьи, если, конечно, не считать Сандру Перл, с явным интересом рассматривающую моего мужа и в своей голове разрабатывающую планы по его соблазнению. Обычно я не ревнивая, но Даниэль был не просто моим мужем – он был частью той моей жизни, которую я ни с кем больше не могла разделить. Я не могла потерять его, особенно сейчас, когда Колин дышал нам в затылок. Одна я с ним не справлюсь.
- Ты нахмурила носик, – с улыбкой заметил мужчина, проведя кончиками пальцев по моему лицу.
Еще раз быстро просканировав общую энергетику и убедившись, что нас окружают только люди, я медленно раскрыла глаза, усиливая захват на рубашке мужа.
- Голова закружилась, – смутившись, призналась я, глядя ему в глаза. Меня всегда поражал этот цвет – смесь серого и голубого. Иногда, когда он злился, глаза становились синее, но холодный серебристый оттенок никуда никогда не уходил, из-за чего они казались какими-то морозными и волшебными. – Сандра думает о тебе в своей постели.
Брови Даниэля в изумлении взлетели, прежде чем он пришел в себя и вернул лицу улыбку.
- Ревнуешь, малыш? – поинтересовался мужчина, присаживаясь передо мной, чтобы наши лица были на одном уровне.
Я усмехнулась, легко толкнув его в плечо, что вызвало его настоящий веселый хохот и, уже через секунду, была крепко прижата к нему в объятьях.
- Ты поразительна, – прошептал он, оставляя влажный поцелуй на моем оголенном плече. – Иногда я думаю, что стал грандиозной ошибкой всей твоей жизни, а потом ты делаешь нечто подобное, и я… – он слегка отстранился, беря мое лицо в свои сильные теплые ладони. – Я люблю тебя, мой ангел.
По моей спине пронеслись мурашки, а на губах рефлекторно заиграла улыбка.
- Я тоже, – тихо прошептала я, прежде чем мягко его поцеловать.
Он прижал меня к себе требовательнее и сильнее, стоило мне углубить поцелуй и запутать ладони в его коротких кудрявых волосах. Мне нравилось то, какими жесткими они были на ощупь. Раньше, когда Даниэль их отпускал, позволяя завиткам обрамлять по-юношески красивое лицо, они были мягче и послушнее, но вместе с изменением их длинны, он изменил и часть своего характера, став более сильным и уверенным в своих силах. Конечно, сильнее он мог стать не из-за смены прически, а из-за двадцатилетней игры в «кошки-мышки» с вампирами, но мне нравилось думать, что с решением отрезать волосы мы изменили свою жизнь. Свои локоны я, кстати, тоже обстригла. Теперь они не доходили до середины лопаток, и мне приходилось каждый день их вытягивать феном, чтобы они не завевались. Зачем, спросите вы? На самом деле, все эти смены имиджа были нужны нам только для того, чтобы хоть как-то соответствовать своему возрасту, ведь в законные сорок мы оба выглядели не старше двадцати пяти. Всё эта чертова вампирская кровь, которую мы в свое время вливали в себя литрами…
Нехотя оторвавшись от губ, он не выпустил моего лица из своих рук.
- А теперь, моя маленькая, ты мне кое-что пообещаешь, – утвердительно заявил он, улыбаясь как кот, которому дали долгожданную миску сливок. Я кивнула, понимая, что с ним лучше не спорить, когда у него такое хорошее настроение. – Сейчас ты как можно плотнее натянешь на себя свои прелестные щиты и оставшуюся часть вечера будешь отдыхать в компании своих друзей, не переживая о том, что нас могут убить. Хватит, мы двадцать лет боялись и оглядывались. Пришло время начинать жить.
Комок подошел к моему горлу, а колени инстинктивно задрожали, при упоминании о вампирах. Закрыться ото всех, перестать бояться. Имели ли мы право так поступить?
- Если нас убьют, я больше никогда не буду с тобой разговаривать! – пригрозила я, переводя свой взгляд на толпу людей, суетящихся на центральной поляне.
- Договорились, – согласился Даниэль, помогая мне подняться.

Церемония была завораживающей. Даже сидя в третьем ряду мне прекрасно были видны слезы на глазах Моники, когда она через двадцать пять лет снова говорила «Да». Их дочери, взрослые и успешные, стояли за спинами родителей, сияя как начищенные алмазы. Не знаю, какой именно была их свадьба четверть века назад, но сегодняшнее событие стоило того, чтобы собирать такую толпу людей воскресным полуднем. Я крепко сжимала ладонь Даниэля в своей руке, вспоминая день нашей свадьбы. У нас не было свечей, праздничных лент и разноцветных шариков, но этот день все же стал самым счастливым в моей жизни.
Это были последние дни августа. Весь день палило солнце, поэтому к вечеру я была настолько измучена жарой, что не могла даже приготовить Даниэлю ужин. Нет, вполне возможно, что основной причиной моей невозможности нормально переносить удушливый климат города Ахо штата Аризона было то, что я находилась на тридцать второй неделе беременности, но я все же пыталась держаться, поглощая воду ведрами. Даниэля очень волновало мое самочувствие, он даже несколько раз предлагал переехать севернее, но на восьмом месяце беременности меня не брали ни в один автобус, не говоря уже о поездах и самолетах. К тому же, до рождения малышки нам ещё предстояло множество важных дел. В частности, свадьба. Возможно, в своей жизни я и так нарушила целую уйму церковных правил, которых всегда с рвением и упорством придерживалась моя мамочка, но рожать ребенка в грехе я не хотела. Её и так ожидала сложная судьба, почему бы хоть в такой мелочи не сделать все правильно?
Даниэль задерживался на работе, поэтому восьмичасовые новости я смотрела одна. Сегодня ведущий рассказывал о вчерашнем большом заявлении Короля Иллинойса о том, что с этого дня к его владениям присоединен штат Айова. Я помню, как заколотилось мое сердце, как тяжелый комок стал в горле, не давая дышать. Мои руки и ноги дрожали, пока страшные воспоминания то и дело всплывали в голове, поскольку битву за престол я не могла представить себе без крови и опасности смерти. Ещё слишком яркими были мои воспоминания, слишком сильными чувства. Не помню как, но уже через мгновенье я сидела у самого экрана телевизора, внимательно следя за каждым новым кадром и каждым словом ведущего, боясь услышать страшные новости. Иногда, когда Даниэль забывал надеть щиты, я улавливала в его размышлениях мысль, что было бы неплохо, если бы кто-то убил Колина. И, хотя я сделала осознанный выбор в его пользу, идея смерти Колина ну никак не казалась мне неплохой. На самом деле я даже не знаю, что сделала бы, если бы он действительно погиб. Как я уже говорила, прошло слишком мало времени со дня нашей разлуки.
Проходило телевизионное время, но никаких подробностей его победы не обсуждалось. Я не знала ни о том, ранен ли он, ни почему вообще решил на кого-то напасть.
«А может, напали на него?» – прошептал тихий голосок страха в моей голове.
Колин часто говорил, что завоевать новую территорию гораздо проще, чем её удержать. Тогда возможно все дело в том, что напали на него, и в процессе самообороны он убил нападающего? Какая может быть вероятность, что напавшим окажется Король другого штата?
Дыхание по-прежнему врывалось и вырывалось резкими глотками, заставляя меня нервно сжимать в ладонях мягкие ворсинки пушистого ковра, на котором сидела. Я проклинала этот телеканал и людей, которые составляли данный выпуск, поскольку не ясно было ничего о самочувствии Колина в данный момент! Не ранен ли он?
Резкий спазм сжал мой живот. На секунду я решила, что умираю, но это было не так. Боль ни просто не уходила, но и усиливалась в разы. Мой живот был будто чем-то чужим, желающим вырваться и унестись прочь. Словно мой ребенок бился в конвульсиях, разрывая меня изнутри. Я не могла дышать, думать и даже кричать. Не видя ничего вокруг, я упала на пол, сжав руки вокруг живота. В голове крутилась одна назойливая мысль: «Так недолжно быть!» Мои видения ещё никогда меня не подводили, а в будущем я ясно видела свою малютку на руках Даниэля. Все не может закончиться здесь, я не могу умереть на полу дешевого мотельного номера.
- Ева! – раздался крик Даниэля, влетевшего в комнату. Оказывается, мне только казалось, что я не могла кричать, когда на самом деле мой крик был слышен уже с улицы. Странно, но мне было впервые за несколько лет плевать, что этим криком привлекаю к себе внимание, сейчас я могла думать только о боли, что испытывала. Хотя нет, это не совсем правда. Ещё я размышляла о том, что больше мне не нужно прятаться. Физическая боль, конечно, была ужасной, но она не могла сравниться с той душевной болью, что я глушила в себе каждый день на протяжении практически трех лет. Решение уйти от Колина было самым серьезным, что я приняла в своей жизни; неудивительно, что каждый день я сомневалась в правильности этого выбора.
- Скорая уже едет, все будет хорошо. Все будет хорошо, – повторял Даниэль, прижимая меня к себе.
Он боялся. Я никогда не видела его таким напуганным, даже учитывая то, что он уже однажды умирал на моих руках. Однако я могла его понять, сейчас речь шла не о нем и даже не обо мне. Сейчас умирал наш ребенок. Маленькая красивая девочка с его глазами и моими кудрявыми волосами, та, ради которой мы ввязались в этот побег.
- Даниэль, она не может родиться сейчас, – прошептала я, срывающимся голосом. – У нас нет кроватки, пеленок. Мы ведь даже ещё не женаты!
Мужчина замер на мгновенье, глядя в мои глаза. Возможно, он думал о том, не сошла ли я с ума от боли, но кому, как ни ему было знать, как важен для меня брак перед её рождением. Тогда он на мгновенье выпустил меня из рук и вернулся уже с небольшой белоснежной коробочкой, где лежали кольца, которые мы купили к церемонии. Он вновь сел на пол, облокачивая меня на свою грудь, и взял мое обручальное кольцо.
- Ева МакКалистер, я буду любить тебя каждый день, что даст нам жизнь, – торжественно произнес он, беря мою ладонь в свои руки. – Я обещаю защищать тебя и нашу маленькую девочку, ценить вас и пойти на все, чтобы вы были в безопасности и были счастливы.
Даниэль надел кольцо на мой безымянный палец и сжал ладонь в своей руке.
- Вы двое – самое важное, что есть в моей жизни, и я обещаю, что это никогда не изменится.
Я закусила нижнюю губу, чтобы сдержать слезы. Боль не прекращалась, но я будто отстранилась от неё, могла терпеть. Тогда я протянула дрожащую ладонь, и Даниэль положил на неё свое кольцо.
- Даниэль Хитклиф, в моей жизни было много боли и бед, но я обещаю тебе, что оставшийся отрезок отпущенного мне времени направлю на то, чтобы сделать тебя счастливым, – искренне пообещала я, надевая кольцо на его палец. – Я обещаю быть верной тебе, обещаю уважать и ценить тебя.
Мне было ещё что сказать и что пообещать, но резкий спазм боли настолько оглушил меня, что в глазах все почернело, и я потеряла сознание.
Через несколько часов я очнулась в центральной больнице, где молчаливо лежала в темноте, приходя в себя и пытаясь понять, что произошло. Должно быть, наркоз ещё не полностью прошел, поскольку я слабо соображала и никак не могла вспомнить, что же все-таки случилось. Если бы не тихое кряхтение, нарушившее тишину комнаты, я бы так и не поняла, что не одна здесь. Проследив за звуком, я увидела темное очертание в углу комнаты. В голове тут же закрутились опасения, что нас нашли, и сейчас в эту комнату войдет Колин с одним единственным желанием – убивать. Но попытка сесть, а уж тем более встать и убежать, успеха не принесла. Острая боль в животе, заставила меня вновь откинуться на подушки и замереть, обняв себя руками. Казалось, мои внутренности вот-вот прорвут кожу и выпадут, но ничего подобного не произошло. Зато мое ерзанье на кровати разбудило моего надсмотрщика. Он плавно встал и направился ко мне. Странно, но в этот момент я пожалела лишь о том, что умру в одиночестве.
- Эй, – позвал мужчина, войдя в поле освещения небольшого бра, висящего у кровати. – У тебя такое лицо, будто ты сейчас скажешь, что совсем меня не помнишь, и мне придется снова тебя завоевывать, как в том фильме, что мы смотрели на выходных, – пошутил Даниэль, присаживаясь на край кровати.
Я резко выдохнула, закрывая лицо руками. Это не был страшный монстр, который пришел меня убить.
- Я так испугалась! – начала жаловаться я, но он резко приставил палец к моим губам, заставляя замолчать.
- Тише, разбудишь нашу малышку, – прошептал мужчина, с нежностью глядя на маленький комочек, завернутый в светлую ткань, что покоился в его руках. Я молчаливо смотрела на этот сверсток, не в силах переварить того, что произошло. Я помнила острую боль и Даниэля, прижимающего меня к себе на полу нашего номера, помнила наши обещания и кольца, но дальше все было во мраке. Как за такой короткий промежуток малышка, которая на протяжении восьми месяцев жила во мне, теперь была на руках Даниэля? Руки автоматически легли на живот, но он был пуст и плосок. Тогда я потянулась к ребенку. Мне необходимо было увидеть её, обнять ту, ради которой отказалась от самого дорогого, что было в моей жизни. Даниэль помог переложить её в мои руки и мягко оттянул хлопчатобумажную ткань пеленки, чтобы я увидела её личико. Малютка казалась совсем крошечной. Ярое желание прижать её к себе, защищая от всего мира, охватило меня, заставляя, игнорируя боль, подняться с ней на ноги, двигаясь к выходу. Даниэль не дал мне выйти. Он крепко прижал нас к себе, что-то зашептав на ухо. Я не слышала ни слова, но его энергия успокаивала. В этом мире у нас было слишком много недругов, но Даниэль был тем, кто в любой ситуации кинется грудью защищать меня и нашу малютку от любой напасти. В этот момент я поняла то, чего не понимала раньше – пути назад больше нет. Я больше не смогу думать о том, как прекрасно было бы оказаться хотя бы на секундочку в объятьях любимого вампира. За несколько часов я стала женой и матерью. И пускай наши с Даниэлем клятвы никто не подтверждал штампами, зато я точно знала, что никогда не смогу нарушить данного ему обещания, так же, как и он никогда не нарушит обещания, данного мне. Все эти штампы – просто условности, главное доказательство нашего союза сейчас тихонько сопело в моих руках.
- Ты будешь в безопасности, Элизабет, – тихонько прошептала я, поднимая свой взгляд к лицу Даниэля. – Мама и папа не дадут никому обидеть тебя. Никогда.

Легкое касание теплой ладони моей щеки вернуло меня из воспоминаний. Даниэль мягко улыбался, глядя в мои глаза.
- Никогда бы не подумал, что девушка, не проронившая ни слезинки при просмотре фильма «Титаник», будет плакать на чужой свадьбе, – пошутил муж, стирая прозрачную слезинку с моей щеки.
Я покачала головой, моргая, чтобы не испортить макияж.
- Это не из-за их свадьбы, – призналась я. – Просто вспомнила нашу и… – взгляд рефлекторно переместился к толпе подростков, среди которой стояла моя малютка. – Ты знаешь, а мы ведь на самом деле не женаты.
Даниэль хмыкнул, сжимая мою ладонь в своей теплой большой руке.
- Так ты хочешь отвертеться от выполнения супружеского долга, хитрюга? – наиграно нахмурился мужчина, заставляя меня все свои силы направить на то, чтобы не засмеяться и не испортить церемонию. – Мне не нужно подтверждение мэра, чтобы верить данному тобой слову, малыш, – уверенно произнес Даниэль, возвращая все внимание наблюдению за парой, заново дающей клятвы. – К тому же, с самого первого дня нашего побега, в твоем паспорте я стою в графе «муж».
Я улыбнулась, так же возвращая внимание виновникам сегодняшнего торжества. Хотела ли я того же? Встать под красивой аркой из цветов и шелковых лент и ещё раз пообещать своему мужчине любить его до самой смерти. Надеть пышное белое платье и белые туфельки, сделать красивую прическу. Вспоминая свою первую клятву, я думала о том, что могла бы добавить к тем словам, если бы мне пришлось повторять их. Сказала бы, что обещаю любить его?
- Ты задумалась, – констатировал Даниэль, выравнивая неглубокую морщинку, которая обычно появлялась между моими бровями, когда я серьезно о чем-то размышляла.
Он хотел знать, о чем я думала. Всегда хотел.
- Что бы ты добавил к нашим клятвам, если бы пришлось повторить? – напрямую спросила я, понимая, что в таких ситуациях лучше искренность, а не притворство и попытки обойти сложные вопросы. Этому нам пришлось научиться за годы совместной жизни.
Даниэль задумался, сжав губы в тонкую полоску. Его взгляд скользнул к толпе подростков, наблюдая за тем, как Эли с улыбкой на лице что-то рассказывала окружающим её ребятам.
- Даже не знаю, – признался мужчина. – Думаю, я сказал все, что нужно. Возможно, стоило бы добавить, что я обещаю хранить от дочери секрет нашей прошлой жизни и защищать её от этой магии.
Его слова больно ударили в сердце. Мы не раз спорили о том, чтобы открыть Элизабет правду, но каждый раз все мое сущность словно взрывалась от ужаса, что она обо всем узнает. Я понимала, что дочь не простит нам этого обмана, в котором она жила на протяжении всей своей жизни, но Даниэль считал, что чем дольше мы будем тянуть, тем сложнее ей будет все принять. Он неоднократно напоминал мне, как сложно мне было справиться со своими силами, когда они «расцвели», как они убивали меня, разрывали изнутри. Я не хотела, чтобы подобное случилось с Эл, но и окунать её сейчас в темное болото магии, означало бы признать, что она уже не маленькая девочка. Я не могла отнять у неё безмятежное детство. Разве родители не нужны для того, чтобы окружать розовый мир детей непроницаемыми щитами?
- А что бы ты добавила? – поинтересовался муж, стараясь скрыть свой повышенный интерес к этой теме.
Я прикусила нижнюю губу, наблюдая за милой ямочкой на щеке Эл, которая возникала каждый раз, когда она улыбалась.
- Не знаю, – задумалась я. – Возможно, пообещала бы сделать все, чтобы оградить её от этого чертового пророчества. Я чувствую себя отвратительно, когда задумываюсь над тем, что она должна страдать только потому, что мы с тобой существуем в одно и то же время. Словно я перевалила все свои проблемы на её плечи.
Даниэль крепко обнял меня, прижимая к себе, а я и не думала сопротивляться. Вместо этого уложила голову на его плече, упираясь лицом в шею мужа. Мне нравилось ощущать запах его кожи, чувствовать теплоту тела. Он был моим от кончиков пальцев и до кончиков волос так же, как и я была полностью его. Колин просто остался для меня несбыточной мечтой, иллюзией, воспоминанием. Моя жизнь была здесь, с Даниэлем.
Гости зааплодировали, и мы оба вздрогнули, понимая, что церемония закончилась. Моника и Тэд крепко поцеловались и развернулись к гостям принимать поздравления.
- Скажи мне, что вы придумали замечательный план, как отсюда смыться и сейчас обсуждаете его детали! – Элен, остановившаяся в проходе возле нас, заговорщицки подмигнула, после чего оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что на нас никто не смотрит. – Все чисто, я в деле.
Мы засмеялись, наблюдая за ней. Я всегда считала, что из подруги может получиться великолепная актриса, способная затмить своим талантом большую часть Голливуда. Каждая её улыбка казалось искренней, каждый взгляд пронзительным, я уже не говорю об умении хмуриться, заливаться хохотом и рыдать без причины. К тому же, она была очень красивой, худенькой и высокой, особенно в этом потрясающем алом платье до пола, облегающем каждый изгиб её гибкого тела и красиво оттеняющем рыжие кудри.
- Похоже, ты уже нашла себе одного сообщника, – заметил Даниэль, протягивая ладонь молчаливо стоящим за её спиной высокому мужчине в черном костюме. – Привет, Давид. Вы пришли сюда вместе?
Парочка замялась, оглядываясь друг на друга.
- Нет, мы только, – начала подруга, одновременно со своим бывшим мужем:
- Да, Элен решила, – они оба замолчали, задумавшись над тем, как все объяснить.
Конечно, их можно было понять, ведь четыре года назад каждый из них клялся, что больше никогда и ни за что не сойдется со своей половинкой.
- Мы рады видеть вас вместе, – невзначай заметил Даниэль, поднимаясь со своего стула, чтобы пропустить Элен ко мне. – Вы молодцы, что решили попробовать начать сначала. Арж достойна полной семьи и любящих друг друга родителей.
«Вот такой вот гений мой муж», – подумала я, видя, как замечательно у него вышло простым высказыванием снять все напряжение. Теперь друзьям не нужно было ничего объяснять и рассказывать, как они решили изменить своим принципам.
- Ты острее перчика в этом платье, – на ухо прошептала я, когда Элен обняла меня, приветствуя. Мулатка игриво подмигнула, соблазнительно пошевелив оголенными плечиками.
- Тереса даже сделала мне замечание, что я буду отвлекать гостей от невесты, – похвасталась подруга.
Я покачала головой, прекрасно понимая, что так насторожило одну из сестричек Олдман. Кто же будет смотреть на пятидесятилетнюю женщину в красивом белоснежном платье, когда рядом стоит длинноногая мулатка с оголенными плечами и глубочайшим декольте?
- Кстати, миссис Колл, – вдруг перевела разговор Элен. – Один парнишка поделился со мной, что за несколько минут до церемонии Коллы зажимались на лавочке в дальнем конце парка. Что, к земле потянуло?
Я покраснела, пихнув её в плечо, чем вызвала знаменитый громкий заливистый хохот подруги. Пускай мы и не знали друг дружку с детства и не ходили в туалет на один горшок, но она поддерживала меня в трудные дни, когда я готова была опустить руки и пустить свою жизнь на самотек, устав скрываться и прятаться. К тому же, практика подсказывала мне, что друзья детства могут предавать не хуже самых заклятых врагов.
Даниэль оглянулся на меня, взглядом спрашивая все ли хорошо, и, лишь после моей спокойной мягкой улыбки, согласился пройти с Давидом к дальнему столу, где уже скопилась практически вся сильная половина нашего городка. А я сделала то, что обещала мужу – вздохнув теплый октябрьский воздух и ещё раз убедившись, что с Элизабет все хорошо, я плотно укуталась щитами, игнорируя собственные инстинкты, кричащие во мне этого не делать. Даниэль прав, сколько можно бояться и оглядываться?

День был замечательным. Видения меня в который раз не подвели, я действительно веселилась. После небольшого фуршета, нескольких десятков поздравительных тостов и примерно такого же количества осушенных бокалов шампанского, гости разделились на небольшие группки и разбрелись по всему парку, а мы вышли танцевать. Я всегда хорошо двигалась, но в компании Даниэля мне было значительно уютнее. Он двигался, словно слышал музыку так отчетливо, как не слышал никто другой, пропускал её через себя и растворялся в ней. А я просто доверяла ему, поскольку знала, что если буду падать, он всегда меня поймает. Или упадет вместе со мной, если уж позора не избежать.
- «Cause you're all I want. You are all I need. You are everything, everything» (перевод: Потому что ты все, что я хочу. Потому что ты все, что мне нужно. Ты всё, всё), – напевал на ухо Даниэль строки из песни Lifehouse – Everything, под которую мы танцевали, прижимая к себе.
Элен и Давид танцевали рядом. Они молчали, наслаждаясь музыкой и близостью друг друга, а я улыбалась, потому что в такие моменты действительно чувствовала себя счастливой. Однако, если жизнь меня чему-то и научила, то это тому, что в такие моменты правила игры обычно меняются: земля уходит из под ног, а ты так ничего и не успеваешь понять, все ещё упиваясь своим мимолетным счастьем. Мне не хотелось терять это ощущение, но я боялась значительных перемен.
- Где Элизабет? – опомнилась я, понимая, что уже около часа не видела дочери. Оглянувшись вокруг, я убедилась, что её нигде нет. Обычно дочь никуда не уходила, не предупредив кого-то из нас.
Даниэль так же оглянулся вокруг в её поисках.
- Я не вижу никого из тех ребят, с которыми она общалась, – заметил муж. – Может, им надоела эта мишура, и они решили устроить настоящий праздник?
- Не смешно! – грозно нахмурилась я, отстраняясь от него.
- Брось, малыш, что с ней может случиться здесь? В Спринг-Крике? – попытался успокоить Даниэль, но безрезультатно.
Умом я понимала, что единственная опасность, что может поджидать Эл в этом городе, это смерть от скуки, но материнская опека не давала мне спокойно продолжить свой танец. Я просто должна была увидеть её, убедится, что с ней все хорошо.
- Может, она курит за углом с этим Миком с соседней улице? – напрягся Даниэль, начиная с энтузиазмом оглядываться по сторонам. – Или они…
- Эй, папаша! – остановила я разгулявшуюся фантазию мужа. – Тормози, твоему ребенку всего семнадцать.
Он хмыкнул, глядя на меня так, будто между нами стоял огромный слон в пачке, а я его не видела.
- Напомни мне, что ты делала в свои семнадцать? – спросил мужчина.
Я поджала губы, чтобы не взболтнуть того, о чем завтра пожалею.
- Наша дочь достаточно умна, чтобы не повторять моих ошибок, – уверенно произнесла я, скрещивая руки на груди. – К тому же, мистер «злостная вампирша убила всех моих близких, но я пошел с ней потому, что она была чертовски красива» не тебе учить меня жизни!
Игривое настроение тут же покинуло взгляд мужа, и на мягкие черты его лица легли тени грусти и печали. Черт, иногда меня несет. Стоит кому-то затронуть меня за живое, как я делаю то же самое, стараясь ударить побольнее. Даниэль этого не заслуживал. К тому же, я сказала неправду, ведь на самом деле, единственную альтернативу, которую дала ему Мари, была смерть.
- Прости, милый, – прошептала я. – Мы обещали друг другу не затрагивать больше эту тему, а я нарушила обещание. Прости.
Мужчина лишь кивнул, но его взгляд был рассредоточенным и тусклым, словно он вновь окунулся в ту свою прошлую жизнь. Мне не нравилось оставлять его там в одиночестве, но сейчас основной моей тревогой было местоположение дочери. Поэтому я на секунду сжала его ладонь, пока взгляд серо-голубых глаз не сосредоточился на моем лице, мягко ему улыбнулась и сошла со сцены, двигаясь к выходу из парка, где я видела их компанию в последний раз.
Несколько минут я молчаливо шла по сухой траве, следя за тем, чтобы мелкие палочки не царапали кожу между переплетений ремешков босоножек. Я практически обошла весь парк, но дочери так и не нашла, поэтому сейчас шла к последнему месту, которое ещё не проверила – к небольшому озеру с северной стороны. Мы часто приходили сюда по воскресеньям, чтобы покормить уток и понаблюдать, как яркие солнечные лучи играли на водной глади. Вот и сейчас я на мгновенье замерла, залюбовавшись красотой мелких звезд, отражающихся в озере. Я стояла у края воды, не заходя в неё, но внутри меня что-то точно знало, что вода теплая и вязкая, как в моем сне. Зажмурив глаза, я будто вновь и вновь наблюдала свой сон, где мой любимый вампир сидел рядом со мной. Я чувствовала его присутствие, ощущала ненужное дыхание за своей спиной так, словно он стоял всего в шаге от меня. Его энергия, яркая и стремительная, ласкала меня так, как обычно ласкали руки любовника. Я снова чувствовала себя дома, в окружении любимых людей и вещей. Это затягивало меня, завораживало и заставляло забыть обо всем вокруг. Мне будто снова было восемнадцать, и я верила, что ничего плохого с нами уже не может произойти. И, позволив себе в полной мере прочувствовать всю эту бурю неожиданно проявившихся чувств, я поняла, что не одна здесь. Рядом был вампир.
Резко распахнув глаза, я развернулась на сто восемьдесят градусов, оглядываясь вокруг в поисках угрозы. Сначала я не увидела ничего, но благодаря тому, что уже около двадцати минут гуляла в полнейшей темноте, мои глаза привыкли к ней, открывая взору темную тень у старого развесистого дуба на первой линии берега.
- Кто здесь? – прошептала я, понимая, что он меня точно услышит. Волоски на затылке стали дыбом, а кожа на пояснице покрылась мурашками. «Неужели вампиры нашли нас? Но как?»
Вампир молчал, наблюдая за мной. Мое сердце забилось, отстукивая чечетку по ребрам, а руки сжались в кулаки, пока внутри живота начал разгораться теплый огонь. Я чувствовала его теплоту и силу, питала его, избавляясь от ментальных щитов.
«Если бы не они, ты бы знала о появлении этого вампира!» – издевался внутренний голос. – «Кто знает, что он уже успел натворить…»
Как только щиты спали, меня на секунду оглушило от мыслей людей, однако я быстро взяла себя в руки, концентрируя все внимание на одном единственном вампире. Он пах. Сложно это объяснить, но я чувствовала, как от него пахло чем-то сладким и приятным. Словно это был запах маминой выпечки, шоколадных конфет и домашнего киселя. Так пах мой дом. Следующим, что привлекло мое внимание, стала энергия вампира. Я чувствовала её всеми фибрами своей души так, словно она была частью меня, какой-то важной значимой частью пазла, которую я где-то затеряла, а теперь вновь обрела. Рядом с этим вампиром, я почему-то чувствовала себя цельной впервые за много лет.
- Больше я своего вопроса повторять не буду, – вновь прошептала я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и уверенно. – Выйди и покажись.
Вампир не двигался. Рефлекторно я оглянулась по сторонам, проверяя, чтобы у нас не оказалось свидетелей, ведь из этого парка выйдет только один из нас.
- Я просто не могу поверить, что вижу тебя, – прошептал вампир. – Ты умерла, но не сияешь, как привидение. Ты не зомби, – перечислял мужчина, делая несколько шагов навстречу мне. – Ты жива.
Я напряглась, поскольку одно дело встретить просто вампира, но совсем другое встретить того, кто меня узнал. За двадцать лет всего шесть вампиров приблизились к нам настолько, чтобы представлять угрозу, и все они сейчас покоятся в земле, превращенные в пыль от моих рук. Однако никто из них не знал меня лично, кроме вампира, стоящего сейчас передо мной.
Мужчина сделал ещё несколько шагов навстречу, выходя на освещенный яркими звездами пляж. На секунду мое тело замерло, не веря тому, что видели глаза. Он просто не мог быть здесь.
- Том? – прошептала я, всматриваясь в темную фигуру незнакомца.
Вампир сделал ещё шаг ко мне, полностью выходя на свет. В моей жизни было одиннадцать вампиров, включая Колина, которым я в определенный период моего существования могла доверить защиту своей жизни. Десять из них были привязаны ко мне, и лишь Том был тем, кто с самого первого дня нашего знакомства относился ко мне по-дружески. Обычно его можно было встретить у черного входа «Темной стороны», но в последнее время вампир «поднялся» от вышибалы ночного клуба до шерифа. Однако, все дело не во врождённом обаянии или потрясающей силе вампира, а в том, что он прямой ребенок Колина, а своих деток этот вампир никогда в беде не бросал. Колин не просто поставил своих детей шерифами захваченных им земель, но и позволил им создавать свое собственное потомство, тем самым развивая и укрепляя свою кровную линию. Если верить прессе, сейчас его кровная линия была сильнейшей на территории США.
- Мисс МакКалистер, это правда вы? – удивился вампир, за секунду преодолев расстояние между нами и крепко меня обняв, приподнимая с земли. Том был одним из немногих, кому я это позволяла. – Он не раз говорил, что вы живы, но никто из нас ему не верил. Почему вы не вернулись? Почему скрывались?
Я замерла в руках вампира, не зная, что сказать. Что именно он успел узнать? Сколько успел подслушать?
- Ты о Колине? Почему он не верит, что я мертва? – забеспокоилась я, поскольку мне казалось, что этот вопрос мы решили ещё десятилетие назад. И, хотя здравый смысл подсказывал, что новости о вампире лишь ещё сильнее расшевелят мои эмоции к нему, но любопытство оказалось сильнее.
Вампир выпустил меня из объятий, слегка отдаляясь, чтобы видеть лицо.
- Мисс МакКалистер, почему вы не пришли к нему? Это из-за той девочки? – поинтересовался вампир, оглядываясь в темноту парка. – Вы не вернулись из-за вашей дочери?
Паника накрыла меня, заставляя замереть на месте. Одно дело, когда он видит меня, но совсем другое, что он знает о существовании Элизабет.
- Откуда ты узнал? Ты следил? – отстраненным голосом прошептала я, стараясь быстро придумать выход из сложившейся ситуации. – С чего ты вообще взял, что она моя дочь?
Вампир нахмурился, видя, что я перевожу разговор, но все же ответил.
- Тэд был моим хорошим другом ещё со школьных времен, – пояснил вампир. – Именно я двадцать пять лет назад стоял рядом с ним на их первой брачной церемонии.
«Так значит это просто случайность? Колин не стоит за его спиной и не послал его на разведку? И что это меняет теперь, когда Том столько успел узнать?» – мысли крутились в голове, словно рой пчел, которых случайно побеспокоили. Десятки страхов, сотни самых страшных кошмаров стояли сейчас перед моими глазами, пока я пыталась решить, что мне делать дальше. Обычно, я бы не раздумывая, перешла к жестким действиям, но сейчас передо мной стоял не просто вампир, а мой друг и ребенок Колина. Его смерть не только уничтожит последние невидимые цепи между нами, но и значительно ослабит его. Кто знает, что ему сейчас приходится переживать и сколько вызовов отражать. Имею ли я право так его подставить? Конечно, нет, но выбирать не приходилось, поскольку на другом конце весов находилась не только моя жизнь, но и жизнь Даниэля и Элизабет.
Мы замолчали, но, когда наши взгляды встретились, оба прекрасно поняли, что будет дальше. Резкий поток воздуха сбил меня с ног, заставляя больно удариться затылком о лежащий на земле камень. Я закашлялась, поскольку в горло хлынула теплая жидкость, должно быть от удара по лицу. Перед глазами все плыло и темнело. Я старалась дышать ровно и неглубоко, но ясность ума все не возвращалась. Отдыхать времени не было, поэтому я крепко зажмурилась, концентрируясь на тепле внутри моего живота. Сила, спавшая на протяжении всего вечера, казалась сонной и ленивой, но я знала, что нужно торопиться, ведь, стоит мне задержаться всего на мгновенье, как я умру. Мне приходилось яростно подпитывать себя тревогой, но силы будто не хотели работать, тело не хотело действовать. Резкий порыв воздуха, и я оказалась на ногах, удерживаемая над землей вампиром. Он крепко держал меня, сжимая ладонь на шее, пока я безрезультатно брыкала ногами в надежде нащупать землю. В панике, я начала бить его руками по лицу и плечам, но это приносило такие же результаты, как если бы я попыталась разрушить многоэтажный дом, дуя на него изо всех сил.
Почувствовав, что воздух уже не проходит через зажатое горло, я резко сцепила ладони на висках вампира, оглушая его своими мыслями. За годы тренировок я научилась создавать что-то наподобие белого шума: громкого оглушающего звука, не носившего в себе никаких человеческих слов. Это помогло. Вампир резко выпустил меня, отступая назад и тряся головой, будто пытаясь выкинуть мой шум из себя. Я попыталась удержаться на ногах, но нечеловеческая скорость его движений в ансамбле с босоножками на шпильках и полузадохнувшимся состоянием, повалили меня на землю. Вампир, тем временем, был готов вновь напасть. Оскалившись, он слегка присел, готовясь к прыжку. Кровь замерла в венах, и я могла думать лишь о том, чтобы Даниэль вовремя сообразил, что произошло, и успел спрятать нашу дочь, когда поляну оглушил низкий голос. Он не был лениво-протяжным со знаменитой сексуальной хрипотцой, но я могла поклясться на собственную жизнь, что знала, кому он принадлежит. Воспользовавшись моментом, пока вампир замер, пытаясь понять, откуда раздался голос его мастера, я резко вдохнула полной грудью и выставила открытую ладонь перед собой, позволяя силе скользнуть через меня в вампира. Том не ожидал этого удара. Вряд ли хоть один вампир вообще мог себе даже представить, что найдутся те, кто сможет убить их, даже не касаясь. Я могла. Жизнь вообще научила меня многому.
Яркая вспышка огня на бледной коже, и вампир высох на моих глазах, превращаясь в кучку пепла и пыли. Несколько секунд я неподвижно сидела на земле, боясь, что останки сейчас соберутся воедино, и я снова буду в опасности, но минуты тянулись, а вампир Том так и оставался окончательно мертв. Ещё несколько бездвижных минут, и я осознала, что по моим щекам текут слезы. Резко стерев их грязными руками, я поднялась и, на шатающихся ногах, подошла к кучке пепла. Вампир был там, его энергия по-прежнему ощущалась в воздухе, но плакала я не от страха. Признать честно, даже не потому, мне пришлось убить своего давнего знакомого, единственного, кто всегда был добр и учтив со мной в том подземелье, а потому, что в ушах вновь и вновь звучал голос Колина, обращенного к ныне покойному вампиру. Его крик «Не смей!» до сих пор эхом звучал в моей голове.
Не знаю, сколько времени я провела на холодной земле, молчаливо сидя перед кучей пепла, но когда за спиной раздался шум чьих-то шагов, я даже не удосужилась проверить, кто там. Даже если бы там был огромный голодный гризли, не думаю, что убежала бы. Я чувствовала себя грязной, жестокой убийцей и хотела наказания.
- Мамочка?! – воскликнул звонкий взволнованный голосок, и уже через мгновенье теплые руки обхватили мои плечи, разворачивая к себе.
Элизабет была напугана. Её огромные красивые глаза округлились так, что, если бы я была в хорошем настроении, то обязательно пошутила бы, что они вот-вот выпадут из орбит. Даниэль держался за её спиной, но нужно отдать мужу должное, останки вампира он заметил сразу. Я видела, как шестеренки в его голове закрутились с молниеносной скоростью, обдумывая, как же все это объяснить дочери. Сейчас мне было все равно. Думаю, в этот момент я готова была все ей рассказать.
- Ева, мне все-таки нужно было пойти с тобой, – заговорил мужчина, поднимая меня на руках с земли. Я обхватила руками его шею, крепко ухватившись за ворот рубашки. Нам обоим было абсолютно плевать, что я его вымазываю, плевать, что подумают соседи и знакомые. Даниэль понимал, что сейчас самое главное было в том, чтобы унести меня отсюда и успокоить, поэтому муж крепко прижал мое дрожащее холодное тело к себе, и развернулся в сторону парка. – Пошли Эл, мамочку нужно уложить в кроватку, она немного перегуляла сегодня.

По дороге домой мы не встретили ни одного знакомого. Это замечательно, учитывая, что я даже не представляла себе, как все объяснить соседям: мое грязное платье и синяк на скуле. Даниэль в очередной раз доказал, что он не просто мой любимый парень, но и заботливый муж. Он помог мне умыться, раздеться и, когда я залезла под одеяло, лег со мной рядом, крепко прижав к своей теплой груди. Его голова покоилась на моем плече, пока я передавала ему свои воспоминания об этом страшном вечере.
Даниэль резко громко выдохнул, когда поток моих воспоминаний иссяк. Я передала ему все, кроме голоса Колина, который услышала. Даже не потому, что сама была не уверена в том, что это было на самом деле, но и потому, что прекрасно понимала, что ему это не понравится.
- Ты все сделала правильно, – прошептал Даниэль, ласково проведя кончиками пальцев по моей щеке, чтобы стереть очередную одинокую слезу.
Я кивнула, говоря тем самым, что не просто слышу его, но и понимаю, что он прав. Однако я все ещё не могла отойти от потрясения. На секунду мне даже показалось, что я убила своего собственного ребенка, а не ребенка Колина.
- Он найдет нас, – прошептала я, отстраненным неживым голосом. Мне не нужно было уточнять, о ком я говорю, чтобы мы оба понимали, что я имею в виду Колина. – Он найдет нас и убьет. Колин не простит убийства своего ребенка.
Даниэль промолчал, крепче прижав меня к себе. Сегодня была странная ночь – впервые за много лет я не видела снов и не встречала рассвет с вампиром. Должно быть, это был знак.