2024-4-19

17

0

0

Сиэтл, библиотека Вашингтонского университета, 31 августа 2010 года.
Кинжал послушно вонзился парню под ребра, и крепкое мужское тело обмякло, своим весом прижимая ее к холодному полу. Изабелле приходилось старательно задерживать дыхание, чтобы тяжелые пары витающего в воздухе аромата его крови не так сильно резали горло.
Она больше никому не позволит пользоваться собой против своей воли, а этот парень, похоже, не собирался интересоваться ее мнением. Да как он посмел ее щупать? Кто дал ему право распускать руки? Но самое противное было в том, что Изабелла сама хотела этого поцелуя. И по запаху она поняла, что это и есть тот самый герой-любовник Эдик из России, который произвел неизгладимое впечатление на ее недалекую соседку. Неужели гипнотическое воздействие сплита распространяется и на нее?
Столкнув с себя тяжелое тело, Изабелла поднялась и одернула задравшуюся юбку. И, прежде чем уйти, не смогла удержаться от искушения бросить еще один взгляд на свою жертву. Голова парня была закинута назад, небрежно растрепанные бронзовые кудри беспорядочно обрамляли побледневшее лицо. Лицо, так часто видевшееся ей в кошмарах.
Вот только как такое может быть, что он так разительно похож на ее мучителя? Родственник? Сын? А что, у Мейсона вполне мог быть сын. Правда, она о таком никогда не слышала, но что она знала о прошлом Мейсона?
В конце концов, какое ей дело до этого сплита, так ему и надо, нечего было красться за ней, а тем более приставать. И тем более ранение не будет для него смертельным, а вот от въевшегося в организм серебра ему придется помучиться.
Она уже сделала несколько шагов в сторону выхода, когда услышала за собой слабый стон. Ей надо уходить, попробовала убедить она себя, и все-таки какая-то совершенно невиданная сила заставила ее обернуться. Быстро же он очухался. Парень через силу приподнялся, опираясь на левую руку, и взялся правой за кинжал, торчащий из-под ребер. Он хочет его достать. Он же только хуже сделает! Времени на раздумья не было.
– Стой, – и Изабелла очутилась рядом, перехватывая его руку, – тебе нельзя доставать ножи!
Парень медленно перевел на нее полный недоумения взгляд. Его серо-голубые глаза были словно затянуты белесой пеленой, и ему явно было трудно сфокусироваться на ней.
– Они обработаны серебром, – пояснила она, – нужно сразу промыть рану спиртом, пока оно не разнеслось по твоей кровеносной системе.
– Решила позаботиться о моем здоровье? – с трудом пробормотал парень, отталкивая ее руку, – с чего бы это?
А ведь ему должно быть сейчас очень больно, ведь серебро уже начало действовать, отравляя его организм. Но он не подавал виду, старался скрыть свою немощность, и Изабелла невольно проникалась к нему уважением.
– У меня дома есть спирт и все необходимое, – проигнорировала она его колкость.
Эти слова вырвались как-то сами собой, и стали неожиданностью даже для нее. С какой стати она собралась ему помогать? Парень тоже недоверчиво хмыкнул, но видимо сотрясение тела принесло ему новую боль, и идеально правильные черты лица исказились, он весь сжался, пытаясь принять более удобное положение.
– Что-то я не пойму, – каждое слово давалось ему через силу, голос срывался на хрип, – ты вонзаешь в людей ножи, а потом играешь в сестру милосердия?
– Твои ошибки начинаются со слова люди, – ехидно заметила она, и поднырнула по его здоровое плечо, помогая ему опереться на ее шею.
Осторожно, чтобы не причинять лишней боли, она помогла ему приподняться, и теперь он буквально повис на ней. Его тепло, его близость, его запах оказывали на нее странное действие, заставляя желать чего-то большего, захватывающего дух, волнительно-влекущего. Почему он так влияет на нее, только лишь из-за того, что так разительно напоминает ей Мейсона? Но она не испытывала рядом с ним того животного страха, который всегда нагонял на нее Эдвард. Даже наоборот, этот парень действовал на нее совсем по-другому, она словно чувствовала в нем родственную, такую же одинокую, как и она сама, душу. И именно подсознательная боязнь разочарования в нем заставила ее пустить в ход свои ножи.
Почему же ей так хочется верить, что он другой? Почему, в конце концов, она все-таки решила ему помочь?
Но времени на раздумья не было, и если уж она хочет облегчить его страдания, то нельзя терять ни минуты.
– Сможешь идти? – холодно поинтересовалась она, силясь скрыть выдающую ее чувства мелкую дрожь тела.
Парень постарался кивнуть как можно более бодро, и Изабелла стала постепенно отпускать его, но он не удержался на ногах и стал медленно оседать на пол.
– Черт, – и она снова подхватила его, не давая упасть, – придется тащить тебя на себе.
– Извини, но если бы ты подумала об этом раньше, я бы смог передвигаться сам, – напомнил ей он.
– Если бы кто-то не распускал руки, мне бы не пришлось защищаться, – хмыкнула она, делая первый шаг в сторону выхода, увлекая его за собой.
– Да ты первая меня поцеловала, – и у него еще хватало сил шутить, словно он не знал, что с ним будет, если вовремя не вымыть серебро из раны!
– Меньше разговаривай, – шикнула она на него, – береги силы, они тебе еще пригодятся!
Он переставлял ноги слишком медленно, каждое движение явно причиняло ему боль. Но, сцепив зубы, старался как можно меньше опираться на нее, чтобы не причинять неудобств своей тяжестью. Вот еще джентльмен нашелся, и откуда он только взялся на ее голову? Изабелла старалась не думать о нем, а сосредоточилась на том, как бы им добраться до ее комнаты, не привлекая лишнего внимания.
Кое-как достигнув выхода из оказавшегося бесконечным книгохранилища, они оказались в длинном извилистом коридоре. И Изабеллу насторожил едва слышный шум. Привалив свою ношу к стене, и показав жестом, чтобы он молчал, она отправилась на разведку. Прокравшись несколько десятков метров по узкому коридору, она замерла, внимательно вслушиваясь в окружающую тишину.
– Скажешь, что это ты сделала, – донесся до нее повелительный мужской голос, вперемешку с женскими всхлипываниями, – и перестань рыдать, терпеть не могу слезы!
Она сразу узнала этот голос. И так как ее верные ножи по-прежнему торчали в ее случайном знакомом, она посчитала наиболее благоразумным как можно скорее убраться подальше от его обладателя.
Быстро вернувшись, она как раз успела подхватить медленно сползающего по стенке парня.
– Туда нельзя, – сообщила она, решив не вдаваться в подробности, – придется лезть через окно.
Осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, она выдавила стекло. Благо, книгохранилище находилось в полуподвальном помещении, и окно было почти вровень с землей, так что прыгать не пришлось. Изабелла помогла парню вылезти, и они оказались прямо напротив ее общежития.
К счастью, строгая администраторша, обычно маячащая на входе, словно злобный цербер, куда-то отлучилась, и они без лишних задержек и объяснений проскользнули в ее комнату. Парень сразу же обессилено рухнул на кровать, пачкая покрывало своей кровью, а Изабелла быстро достала спирт, ватные тампоны, пинцет, пластырь и обычный, не обработанный серебром нож.
– Будет больно, – предупредила она парня, – извини, обезболивающие на тебя не подействуют.
Парень кивнул, так и не открывая приспущенных ресниц, и она приступила к операции. Быстро выдернув кинжал из-под его ребер, она всадила туда обычный нож, не давая ране зарасти, и уверенными движениями расковыряла имеющееся отверстие. Парень дернулся, но сдержал крик, только побелели от напряжения намертво вцепившиеся в покрывало пальцы.
Кровь из открытой раны хлынула потоком, Изабелле пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не поддаться искушению и не слизать столь привлекающую ее жидкость. Да и нельзя было, его кровь уже отравлена серебром. Старательно задерживая дыхание, Изабелла сосредоточилась на том, что должна была сделать. Обильно смочив ватный тампон спиртом, при помощи пинцета засунула его в рану как можно глубже, и тщательно обработала все края разреза. Парень держался молодцом, ни одного стона не слетело с его губ, хотя боль от жгущего внутренности спирта должна была быть просто адской.
Вытащив пинцет с ватой, Изабелла соединила края разреза руками и залепила пластырем, чтобы они лучше срастались. Дальше крепкий организм сплита должен был справиться сам.
– Первый готов, – ободряюще улыбнулась она парню.
С трудом приоткрыв глаза, он глянул на нее, на его губах заиграла слабая улыбка, а в затуманенном от боли взоре мелькнуло что-то наподобие благодарности. Рука медленно поднялась, осторожно охватывая ее шею, и она замерла от его такого мимолетного, но приятного прикосновения, забывая даже о влекущем аромате крови, и нерешительно заглянула в его глаза.
– Ирэна, – прошептал он, и она вздрогнула от своего нового имени, к которому еще не успела привыкнуть, – спасибо тебе.
Он потянул ее на себя, и она почему-то подчинилась, наклонилась к его лицу. А он неощутимо коснулся губами ее щеки, и почти сразу отпустил, снова заглядывая ей в глаза. И она не выдержала его слишком проникновенного взгляда, отвела свой, судорожно потянулась за ножом и новым тампоном.
– За что? – она сейчас действительно испытывала неловкость и чувство вины, – это ведь все из-за меня.
– За то, что не бросила меня там, – и в этот момент она слишком резко выдернула второй нож, торчащий из его предплечья, и он вздрогнул от причиняемой боли.
– Не дергайся, – ее голос прозвучал слишком грубо, можно было бы его и смягчить.
Всадив в рану чистый нож, она чисто механически проделывала те же манипуляции, что и с первой раной, и думала о том, что же с ней происходит. Неужели она уже ведется на его заигрывания? Быстро же она сдает свои позиции!
– Ты ведь Эдик? – спросила она, стараясь отвлечь его от боли.
– Откуда ты знаешь? – совершенно искренне удивился он.
– Соседка хвасталась, – ответила она, стараясь скрыть сквозившую в голосе досаду, – ты произвел на нее неизгладимое впечатление.
Ей показалось, или он смутился от ее слов? Или нет, скорей ему просто стало плохо. Слишком много своей крови он потерял, да и сказывалось все-таки проникшее в организм серебро. И ему нужно было срочно восстановить силы, и выход был только один, хоть и не очень приятный для Изабеллы.
– Донорской крови у меня нету, – сообщила она ему, закончив со второй раной, и протянула свою руку к его рту, – так что придется тебе довольствоваться моей. Пей.
Эдик поднял на нее округленные от недоумения глаза.
– Что? – не поняла она его удивления, – ты не пьешь человеческую кровь? Только кровь животных?
– Я не пью кровь, – неуверенно пробормотал он, чем поверг ее в полный ступор.
Неужели все-таки серебро повредило его рассудок, и он решил отречься от своей сущности? Так дело не пойдет, ему нужна кровь, и она не собирается уламывать его, словно красну девицу. Полоснув ножом по своему запястью, она поднесла истекающую кровью руку к его лицу. От неожиданности он дернулся, стараясь отстраниться от нее, но она крепко придержала его за шею, заставляя носом упереться в обильно сочащуюся из свежей раны ярко алую жидкость. Он был сейчас ослаблен серебром, и не мог сопротивляться ее силе.
– Пей, – настойчиво повторила она.
И все-таки инстинкты взяли свое, он осторожно слизнул кровь, и замер, словно прислушиваясь к своим ощущениям. Выражение глупого блаженства озарило его лицо, и он вцепился в ее руку, словно боясь, что она может передумать. И теперь уже с жадностью, словно истосковавшийся по влаге путник, накинулся и стал алчно, почти захлебываясь, глотать. Но надо отдать ему должное, он старался не задеть ее клыками. Странно, неужели боялся причинить ей боль?
Изабелла с интересом наблюдала за ним, пока не почувствовала, как от потери крови мутится ее сознание.
– Хватит, – властно остановила его она, и он тут же оторвался от нее.
– Извини, – оторопело пробормотал он, в его потемневших глазах совершенно явно промелькнуло безумное выражение.
– Залижи, – попросила она.
– Что, прости? – не понял он.
– Останови кровь, – пояснила она ему, как маленькому ребенку.
Он что, действительно не понимает, о чем она говорит? Эдик с готовностью кивнул и принялся старательно зализывать ее рану. Даже слишком рьяно, ей пришлось останавливать его.
И теперь парень выглядел совершенно подавленно. Неужели он сказал ей правду, и он никогда не пробовал крови? Может ли такое быть?
– Я пойду, – и он поднялся с кровати, сделал шаг, но пошатнулся, видимо, переоценив свои силы.
– Ладно уже, переночуешь здесь, – буркнула Изабелла, – но чтобы завтра и духу твоего здесь не было.
Его не надо было долго уговаривать, он тут же рухнул обратно на кровать. Так как других спальных мест у нее не было, Изабелле пришлось лечь с ним рядом.
– Будешь распускать руки, убью, – и она демонстративно положила нож на кровати между ними.
– Думаешь, меня это остановит? – вдруг услышала она в ответ его ехидный смешок, – ладно, не бойся, я не буду к тебе приставать, – и многозначительно добавил через некоторый промежуток времени: – но только сегодня.
Как-то слишком быстро он оклемался. Самоуверенный, наглый тип. Но именно такие ей всегда нравились, именно эта черта привлекла ее в Мейсоне.
Стараясь не обращать внимания на слишком прельщающего ее парня, который тяжело дышал всего на расстоянии вытянутой руки, она постаралась сосредоточиться на том, что услышала в библиотеке. Какого черта Джеймс, закадычный дружок Мейсона, там делал? И с кем он разговаривал? Вряд ли с человеком.
Молниеносная догадка заставила ее подскочить на кровати. Элис Каллен. Неужели вампир добрался до нее? Потянувшись за своим мобильным, она отыскала номер Элис, и, совершенно не задумываясь, что она скажет посреди ночи незнакомой девушке, нажала кнопку вызова. Но равнодушный голос робота ответил ей, что абонент не может принять ее звонок.
В принципе, отключенный телефон еще ни о чем не говорит. Мало ли из каких соображений Элис могла его выключить. Но тяжелое предчувствие не отступало, заставляя напрягать мозговые извилины. Слишком много было вопросов, и все без ответов. Что общего было у Джеймса и Элис? Какие у них отношения? Почему она плакала? Что он приказывал ей взять на себя? Может быть, убийство? Тогда точно не обошлось без Мейсона, это он спец по интригам и сваливанию вины на других. Джеймс бы сам до такого не додумался.
– Что-то случилось? – заботливо поинтересовался ее гость.
Какое ему дело до того, что с ней происходит? Завтра она выпроводит его, и он навсегда исчезнет из ее жизни. И никто не будет ночью раздражающе сопеть у нее под боком.
– Нет, – зло огрызнулась она, – просто кое-что вспомнила. Спи.
Изабелла снова улеглась, поворачиваясь к нему спиной, а он обижено заерзал рядом. И ей вдруг так захотелось уткнуться в его крепкое мужское плечо, прижаться к нему поближе, почувствовать себя надежно защищенной от Джеймса, от Мейсона, от окружающего ее совершенно чуждого ей мира…
Но она быстро отогнала так не вовремя накатившую слабость. Она должна быть сильной, надеяться она может только на себя. И гнетущее чувство тревоги продолжало стальным обручем сдавливать сердце, похоже, что этой ночью ей так и не удастся заснуть. Спровоцированные появлением Джеймса воспоминания нахлынули на нее, заставляя заново воскресить в памяти самые неприятные моменты ее жизни.

Форкс, дом шерифа Свона, май 1995 года.
Она уже две недели вела себя хорошо, пытаясь притупить бдительность Мейсона. Строго следовала его запрету не покидать пределы Форкса, послушно раздвигала ноги, подставляла шею по первому его требованию, и не смела ему перечить. И вот сегодня у нее появился призрачный шанс на свободу. Через пару дней был выпускной, и Мейсон поехал в Сиэтл, якобы для того, чтобы купить ей подарок. Временами он вдруг становился необычайно добр к ней, даже ласков, и проявлял что-то наподобие заботы. Но ее уже трудно было обмануть мнимой заботой, она прекрасно знала, что он из себя представляет. Она мечтала только об одном, оказаться от него подальше и забыть о нем, как о кошмарном сне.
И даже то, что она стала испытывать ломку, если он долго не отравлял ее своим ядом, не смущало ее. Хотя симптомы были на лицо, чувство тревоги, бессонница, временами ее бил озноб, и постоянное подташнивание. Но она надеялась, что сможет с этим справиться, что у нее хватит моральных и физических сил пережить кошмар ломки, и со временем избавиться от страшной наркотической зависимости от Мейсона и его яда.
Написав отцу записку, где просила не искать ее, схватила давно собранную сумку с самым необходимым, и, не теряя времени, двинулась в путь. Выдавливая максимальную скорость из своего старенького фольксвагена, она довольно быстро миновала небольшой Форкс, и выехала на автостраду, ведущую в противоположную от Сиэтла сторону.
И когда она уже отъехала от Форкса на значительное расстояние, и даже позволила себе поверить в свою свободу, что-то тяжелое прыгнуло на машину сверху. Черт, но Мейсона же не должно быть в городе! Со всей силы вывернув руль, она попыталась сбросить незваного пассажира, но холодная рука разбила стекло возле нее и крепко схватила за горло. Отпустив руль, Изабелла попробовала обеими руками разжать стальные тиски, но машина, потеряв управление, вылетела в кювет и врезалась в дерево. И последнее, что она помнила, прежде чем ее сознание помутилось, был глухой удар и тупая боль в груди.
Очнулась она в комнате Мейсона. Все тело ныло, болела грудь, мысли путались, веки отяжелели, и ей с трудом удалось приоткрыть глаза. С ужасом понимая, кто может быть рядом, она обвела взглядом комнату и с некоторым облегчением выдохнула, заметив в кресле Джеймса.
Она уже несколько раз видела его раньше, он иногда наведывался в гости к Мейсону. И Джеймс был под стать своему дружку, такой же скрытный и жестокий вампир, для которого человеческая жизнь и гроша ломаного не стоит. Но в отличие от Мейсона и его якобы сестрички Эмилии, он вел кочевный образ жизни, и долго на одном месте не задерживался. И в том, что они на пару с Мейсоном плели какие-то интриги, она даже не сомневалась. Из случайно подслушанного разговора она узнала, что Джеймс следил за каким-то Джаспером Хейлом, которого люто ненавидел, но Мейсон уговаривал его не спешить и детально продумать план мести.
– Привет, – весело помахал ей вампир, – как здоровьичко?
– Могло быть и лучше, – процедила она сквозь зубы, – откуда ты взялся?
– Мейсон попросил меня присмотреть за своей не в меру резвой подружкой, – ухмыльнулся он, – он прямо как чувствовал, что ты собираешься сбежать.
Конечно, Мейсон знал. Это она, наивная, решила, что он поверил в ее примерное поведение и выражения любви и преданности. И ей было даже страшно представить, что он теперь с ней сделает.
– Отпусти меня, – все-таки прошептала она, сама совершенно не веря в такую возможность.
– Отпустить? – усмехнулся Джеймс, – дорогуша, мне за это Мейсон голову снесет. Да и даже если бы его не было, неужели ты думаешь, что я отпустил бы такой деликатес?
Вот именно, деликатес. Это ее проклятье, она для вампиров почти что человек, и очень неплохо пахнущий человек, но, в отличие от хрупких человеческих женщин, ее можно было использовать многоразово. Причем как в качестве еды, так и в качестве сексуальной игрушки.
Звук подъезжающей машины заставил ее сжаться, а физиономия Джеймса растянулась в довольной улыбке. И почти сразу дверь комнаты широко распахнулась, и на пороге вырос Мейсон.
– Что здесь происходит? – недовольно сдвинул брови он.
– Сбежать хотело твое сокровище, – ухмыльнулся Джеймс, не обращая внимания на ее умоляющий взгляд.
– Это правда? – Эдвард перевел на нее свои пока еще спокойные глаза, но она уже знала, что это просто затишье перед зарождающейся бурей.
Она отчаянно замотала головой, но Джеймс вытащил из кармана смятую бумажку и протянул ее Мейсону. И она с ужасом узнала в этом клочке бумаги свое прощальное письмо отцу. Быстро пробежав глазами листик, Мейсон стал медленно разрывать записку, и она, наблюдая за его машинальными движениями, в тайне молила только об одном, чтобы он убил ее быстро, не причиняя мучений. Но в душе она понимала, что ее мольбы напрасны, что он, кромсая несчастный листик, сейчас цинично обдумывает, как поизощреннее наказать ее за непослушание.
– Выйди, – кинул он Джеймсу, и тот попятился к двери, явно сожалея, что не будет присутствовать при самом интересном.
Мелкие клочки бумаги разлетелись по полу, и уже страшные, почерневшие от ярости глаза прожгли ее насквозь, полностью подчиняя ее волю.
– Подойди ко мне, – голос прозвучал угрожающе, и она не посмела ослушаться.
Став перед ним, она опустила голову, не решаясь встречаться с его ожесточенным взглядом, тщетно стараясь совладать с охваченным дрожью телом, ожидая его удара. И он не заставил ее долго ждать.
Широко размахнувшись, он влепил ей пощечину. Удар был такой силы, что, наверное, снес бы голову обычному человеку. Но Изабелла не была обычным человеком, и, стиснув зубы, молча снесла боль. И что-то в ней поменялось, треснуло, как будто этот удар выбил дурь из ее головы, и теперь животный страх, столь прихотливо смешанный с желанием, уходил, она больше не боялась.
И медленно поднимала глаза на своего мучителя. И только неприкрытая ненависть была теперь в ее дерзком, непокорном взгляде. Это была только первая попытка, а первый блин, как известно, всегда комом. Но она была уверена, что бы он сейчас не сделал с ней, она все равно найдет способ от него сбежать.
Сразу отметив изменения в ее взгляде, вампир обхватил ее подбородок двумя пальцами, сжимая до боли, и притянул к себе.
– А знаешь, – его голос стал почти ласковым, – я не буду тебя бить, все равно у тебя снижен болевой порог, а раны быстро заживут. Я придумал для тебя наказание поэффективнее.
И он оттолкнул ее от себя, и заигравшая на его губах дьявольская улыбка не сулила ей ничего хорошего.
– Ты можешь идти домой, – вдруг милостиво разрешил он, – и помни, запрет на покидание пределов Форкса остается в силе.
После этих слов он демонстративно повернулся к ней спиной, а Изабелла, все еще не веря в свое счастье, осторожно попятилась к двери. Он никак не среагировал на ее передвижение, и, достигнув выхода, она бросилась бежать прочь от него, прочь от этого дома, прочь от своего страха. И она даже не представляла тогда, что ее ждет.