Сиэтл, особняк Калленов, 17 января 2016 года
Особняк Калленов сверкал разноцветными огнями, встречая гостей. Редкие снежинки не спеша кружили в воздухе, переливаясь отраженным светом, снег укутал ажурным покрывалом вечнозеленые кипарисы и увенчал крышу пышной белоснежной шапкой. Со стороны дом напоминал рождественскую открытку, неизменно вызывающую трогательное умиление и праздничное настроение. Но она даже не обратила внимания на эту волшебную красоту.
Сегодня, кроме традиционного дня встречи всей семьи, воскресенья, имелся еще один радостный повод для настоящего праздника – день рождения Бетти. Изабелла не могла проигнорировать пятилетие дочери, и впервые присутствовала на семейном сборище после долгого перерыва. Почти полгода она бывала у Калленов, только когда завозила или забирала Бетти, и старалась даже не заходить в дом. От приглашений на воскресные встречи решительно отказывалась, да и вообще избегала любого общения.
После окончательного разрыва с Эдиком она слишком остро чувствовала себя чужой в этой дружной семье. Нет, открыто ее ни в чем не обвиняли, и даже пытались поддержать, но жалость и сочувствие для Изабеллы были еще страшнее, чем презрение.
Несмотря на вполне радушное отношение, все равно казалось, что за глаза именно ее обвиняют в том, что произошло. В присутствии Калленов она ощущала неловкость, ведь ее приняли в семью, а она вроде как ответила черной неблагодарностью. Да и встречи с бывшим мужем давались трудно. Эдик держался молодцом, даже шутил в своей излюбленной манере, но боль в глазах выдавала, насколько тяжело он переживает их расставание.
После страшного похищения Изабелла долго приходила в себя, душевное равновесие пришлось восстанавливать по крупицам. Одиночество стало для нее самым комфортным состоянием, она выходила из него только на время общения с дочерью или для того, чтобы с головой погрузиться в работу.
Ее профессиональная карьера круто пошла в гору. Как ни странно, в этом ключевую роль сыграл именно Мейсон. Без ее ведома он договорился с руководством, что Изабелла не только разработает заказанный им проект, но и будет полностью курировать постройку его дома и ландшафтные работы на прилегающем участке. Появилась отличная возможность проявить себя, и она взялась за дело с отчаянным энтузиазмом. Дни проводила на стройке, а большую часть ночи – за компьютером, воплощая свои идеи.
Владелица фирмы, миссис Миллер, элегантная дама весьма почтенного возраста, начала проявлять явную благосклонность к трудолюбивой сотруднице. И даже стала советоваться с ней в связи с другими масштабными проектами.
Коллеги по работе завидовали ее успеху, считая любовницей состоятельного заказчика. Шептались за спиной, как они думали, тихо, но из-за обостренного слуха ей приходилось все это выслушивать. Привыкшая к чужой зависти, она лишь усмехалась, не обращая внимания на досужие домыслы. Знали бы эти сплетники, как все плохо и сложно на самом деле.
Мейсон же лично не появлялся. Иногда они обменивались сообщениями по электронной почте, когда она посылала ему очередной эскиз или же советовалась по поводу внутреннего убранства дома и благоустройства окружающей территории. Он неизменно сухо отвечал, что полностью доверяет ее вкусу. И без лишних расспросов и задержек перечислял затребованные суммы.
Поначалу это ее вполне устраивало, но со временем Изабелла стала испытывать смутное беспокойство: почему он оставил ее в покое? Ведь наверняка знает, что они с Эдиком разошлись. Разве не этого Мейсон так настойчиво добивался? Или он придумал какую-то новую изощренную стратегию?
Чем дальше, тем больше эта неизвестность ее нервировала, она все время ждала подвоха с его стороны, жила в постоянной готовности к его внезапному появлению. Но прошло уже полгода, а ничего не происходило.
Она все чаще стала думать о нем. И сколько не пыталась припомнить издевательства, которым он подвергал ее раньше, память не хотела повиноваться, упорно возвращая совсем другие воспоминания. Маленькая фигурка дочки, которую он прижимал к своему обнаженному холодному телу, когда девочку била лихорадка. Темный лес в окрестностях Банфа, отчаянная ночная схватка с вампирами и последующий безумный секс в горном озере. Их встреча в ресторане, его взгляд, призывно-открытый, соблазняющий, полупрозрачные намеки на то, что готов учиться любить. События на заброшенном заводе, Мейсон, яростно отрывающий головы новорожденным вампирам, посмевшим ее мучить.
Эти воспоминания плохо соотносились с тем образом безжалостного зверя, который давно нарисовала в своей голове. Все чаще ее посещали мысли, что она что-то сделала не так, где-то ошиблась, не увидела главного, тщательно скрываемого за язвительной развязностью. Порой ей даже становилось страшно от того, что пытается его оправдать, и она гнала свои сомнения прочь, прячась за более привычным чувством ненависти к тому, кто исковеркал ее жизнь. Но чем больше она размышляла о новом Мейсоне, тем труднее было заставить себя просто его ненавидеть.

Праздник удался на славу, для детей устроили целое представление. Эдик, Джаспер и Эммет в костюмах мультяшных героев разыгрывали сценки и устраивали веселые конкурсы с эстафетами. Бетти и ее двоюродный брат визжали от счастья, даже трехмесячный малыш на руках у Элис сосал палец и улыбался, глядя на всеобщее веселье.
Взрослые радовались не меньше, чем дети. Трое солидных мужиков шалили и дурачились, явно получая от всего этого искреннее удовольствие.
А вот Изабелла никогда не умела веселиться, такие шумные развлечения ее смущали, и она предпочла просто наблюдать за всем действом со стороны. Так для нее было комфортнее – отгородиться от всего мира и замкнуться в своей маленькой уютной скорлупе, никого не пуская внутрь.
Конечно, как и для любой матери, искренняя радость дочки грела и ее сердце. К тому же приятно было наблюдать, как преображается Эдик рядом с Бетти. Несмотря ни на что, она по-прежнему испытывала искреннюю симпатию по отношению к бывшему мужу. Жаль, что у них ничего не вышло, но притворяться, что любовь жива, она не сможет. Время – лучший лекарь, и когда-нибудь они смогут примириться с произошедшим и остаться добрыми друзьями.
Сердце сжималось от тоски и ощущения собственной ненужности на этом веселом празднике жизни. Не хотелось портить настроение другим своим кислым видом, поэтому Изабелла заставляла себя через силу улыбаться и временами даже хлопала в ладоши.
Когда рядом остановился Карлайл, она напряглась, инстинктивно понимая, что не просто так он подошел именно к ней.
– Белла, я хотел бы с тобой поговорить, – кивнул, приглашая следовать за собой.
Она пошла за доктором Каленом с тяжелым сердцем, не зная, чего ожидать от предстоящего разговора, и ругая себя за то, что вообще согласилась приехать.

В просторном кабинете окна были завешены плотными шторами, создающими таинственный полумрак. Сидя в кресле напротив письменного стола хозяина, она невольно чувствовала себя нашалившей ученицей, которую сейчас будет отчитывать строгий директор школы.
– Мне жаль, что вы с моим сыном расстались, – с сожалением заговорил доктор Каллен. – И мне больно видеть, как ты изводишься, обвиняя себя в произошедшем. Ты и так многое пережила и, как никто, имеешь право быть счастливой.
– О чем вы? – искренне удивилась она, совершенно не понимая, куда он клонит.
– Я говорю об Эдварде Мейсоне.
Ненавистное имя, произнесенное вслух, заставило ее вздрогнуть. Неужели доктор Каллен считает, что она сможет быть с этим монстром после всего, что произошло?
Изабелла переплела пальцы и крепко сжала их в замок, пытаясь совладать со своими эмоциями.
– Как вы можете так говорить?! – сдавленно вымолвила она, глядя прямо перед собой и с трудом сдерживая предательскую дрожь в голосе. – Вы же видели, что он со мной сделал двадцать лет назад, когда лечили мою зависимость от его яда. А этот отвратительный фильм, который он снял…
– Все мы совершаем ошибки, порой непростительные, и потом вынуждены дорого за них расплачиваться, – Карлайл смотрел на нее пристально, словно хотел прочитать мысли. – Он все осознал и постарался искупить свою вину. Я долго думал, и пришел к выводу, что и ты, и мой сын должны знать правду.
Изабелла молчала, с волнением ожидая продолжения разговора. Карлайл встал из-за стола, не спеша направился к окну, задумчиво отодвинул плотную штору. Снаружи доносились радостные крики: веселье переместилось в сад, и теперь все его участники самозабвенно кидали друг в друга снежками.
– Когда ты забеременела, он приходил ко мне, – глухо продолжил доктор Каллен, и было видно, что это признание дается ему нелегко. – Мейсон посчитал, что для ребенка лучше находиться подальше от такого отца, как он. Вот и попросил, чтобы я сказал вам обоим, что будущий отец – Эдвард-младший. И дело было не только в ребенке. Мейсон таким образом давал тебе, Изабелла, шанс стать счастливой. Без него.
Услышанное заставило еще крепче сцепить пальцы. Нет, не может этого быть…
– Значит, Бетти его дочь? – потерянно прошептала она.
– К сожалению, мне так и не удалось выяснить, кто отец девочки, – развел руками Карлайл. – Они близкие родственники, и наука в этом случае бессильна.
Внутри все похолодело. В данный момент она думала об Эдике. Возможно, он воспитывал чужого ребенка, как своего. Невыносимо горько было сознавать, что вся их совместная жизнь изначально была построена на обмане.
– Эдик уже знает об этом?
Карлайл покачал головой.
– Я виноват перед вами, – глухо проговорил он. – Но на тот момент мне казалось, что такая полуправда – лучший выход из создавшегося положения. И взял на себя этот грех.
Изабелла тяжело вздохнула. Проще было бы всего этого не знать… но тут Карлайл прав, самая горькая правда лучше сладкой лжи.
– Зачем вы рассказали мне об этом именно сейчас? – голос снова дрожал и плохо повиновался ей.
– Потому что Мейсон никогда не сделает этого сам, – честно ответил Карлайл. – Ради тебя он готов на многое. Его поступки свидетельствуют о том, что он изменился.
– Простите меня, мистер Каллен, – резко ответила она, поднимаясь с места. – Но я не верю ему. Все, что делает Мейсон – это изощренная, тщательно продуманная игра. Я не знаю, чего именно он добивается, но не хочу даже слышать о нем!
– Ты не права, – мягко возразил Карлайл. – Он любит тебя. На его долю выпало немало испытаний, ему трудно разобраться в своих чувствах, а особенно в них признаться. Несмотря на внешнюю браваду, он испытывает растерянность. Эдвард привык к одиночеству, ему страшно подпустить кого-то слишком близко, раскрыть свою душу. Особенно перед женщиной.
Она не верила своим ушам, даже захотелось ехидно уточнить, о каком именно Эдварде идет речь.
– Твое похищение окончательно раскрыло ему глаза, – теперь голос Карлайла был наполнен гордостью за приемного сына. – Эдвард понял, что своими поступками причиняет тебе боль, и решил отступить. Я уверен, он сможет стать другим ради тебя. Помоги ему, Белла. Сделай первый шаг.
Не желая слушать дальше, она зажала уши ладонями, но слова Карлайла продолжали эхом звучать в ее голове, ввергая в смятение.

После услышанного стало нестерпимо душно, она выбежала на крыльцо. Долго стояла, обхватив себя руками, жадно втягивая бодрящий студеный воздух, не обращая внимания, как редкие снежинки тают на лице. Ее трясло, но вовсе не от январского мороза. Она действительно не особо представляла силу чувств Мейсона, и все еще сомневалась, что в них есть глубина. Хотела, и одновременно боялась поверить в то, что рассказал Карлайл. Слишком страшно было снова ошибиться.
Ненавидеть куда проще, чем пустить в свое сердце надежду на счастье.

Форкс, 20 февраля 2016 года
На кладбище было тихо. Затянутое серыми тучами небо мрачно взирало на ровные ряды могил, убегающие вдаль, за невидимую линию горизонта. Накрапывал мелкий дождь, временами переходящий в снег – небеса лили скудные слезы, скорбя об ушедших.
Он не любил бывать в Форксе. Этот проклятый городок будоражил память, извлекая из нее слишком много воспоминаний, которые следовало поглубже схоронить и никогда к ним не возвращаться. Особенно это касалось кладбища, где находилась мнимая могила Изабеллы. Каждый раз, в течение пятнадцати лет, возвращаясь сюда на годовщину ее гибели, он вновь испытывал то, от чего так тщательно пытался избавиться.
Слишком поздно до него дошло, что именно заставило Изабеллу подстроить собственную смерть. В то время он сам довел ее до края, тогда наблюдение за ее мучениями приносило ему поистине извращенное удовольствие. Теперь же многое изменилось, и прежде всего он сам. Оказалось, для этого достаточно было всего лишь посмотреть, как над ней издеваются другие. Он словно взглянул на себя со стороны, и увиденное заставило содрогнуться даже его давно очерствевшее сердце.
Спустя столько лет он не собирался терзать себя чувством вины, просто решил, что оставит ее в покое. И до сих пор твердо держал данное слово, за полгода ни разу не приблизился к ней, несколько скупых сообщений по электронной почте не в счет. Не интересовался ее жизнью и старался не думать о том, что рядом с ней другой.
Никто никогда не узнает, чего ему стоило это вынужденное отречение. Он с ожесточением вытравливал из памяти любые мысли об Изабелле, но разве можно обмануть самого себя? Слишком глубоко она засела в нем, Мейсон не питал иллюзий, что когда-либо избавится от зависимости, просто пытался как-то свыкнуться с этой потерей.
Он не знал, насколько еще хватит его выдержки. Взгляд затуманенных карих глаз на заброшенном заводе, когда он пришел ее спасать, красноречивее всяких слов сказал, что для него в этой жизни не все потеряно. Интуиция подсказывала, что их пути еще пересекутся, и где-то в глубине теплилась надежда на встречу. Не важно, как и где, кто придет первым и что они скажут друг другу. Эта женщина создана для него. Наступит время, когда она это поймет. И будет принадлежать только ему.

Но в данный момент у него другая задача, он оказался на этом памятном кладбище не просто так. Среди длинного ряда могил без труда разыскал нужное надгробие. Лея и Сэм Клируотеры, годы жизни. «От скорбящего мужа и отца».
За этим захоронением ухаживала мать Сэта. Худощавая пожилая женщина в траурной одежде, опираясь на руку Чарли Свона, отца Изабеллы, еще с утра принесла сюда свежие цветы.
Сегодня ровно пять лет со дня трагической гибели семьи Сэта. Люди свято чтят память своих почивших близких, и Мейсон рассчитывал, наконец, увидеть того, кого безуспешно разыскивал в течение нескольких месяцев.
Сводный брат Изабеллы как сквозь землю провалился. Человека, имеющего за спиной опыт работы в ФБР, оказалось найти куда труднее, чем вампира. Следовало признать, что этот Сэт отнюдь не дурак. Он мог затаиться в огромном мегаполисе, где человеческие запахи настолько перемешаны, что практически невозможно вычислить нужный. Или отсидеться в какой-нибудь глуши, не высовывая носа на большую землю.
Но Мейсону такая сложная задача даже пришлась по душе, всегда приятно иметь дело с достойным противником. Особенно сейчас, когда нужно было чем-то себя занять, только бы постоянно не думать, не вспоминать о ней.

На этот раз он не ошибся в своих расчетах. Мужчина с букетом белых роз появился ближе к вечеру. Напряженно оглядываясь по сторонам, быстро прошел к могиле. Резким движением откинул капюшон, бережно возложил цветы к скромному надгробию. Задумчиво провел рукой по выгравированной надписи, смахивая налипший снег. Какое-то время постоял, опустив голову, на лице застыло скорбное выражение.
Конечно, можно прикончить его прямо здесь, на кладбище. Но это было бы слишком просто, сначала хотелось выяснить, где же он так тщательно прятался все это время.
Отдав дань памяти погибшим, мужчина направился к автобусной остановке. И не заметил, как вслед за ним скользнула бесшумная тень.

Сэт ехал со множеством пересадок, хорошо заметая следы, а границу с Канадой и вовсе пересек пешком. Но его невидимого преследователя трудно было обмануть, самый сильный в мире хищник обладал идеальным чутьем, острым зрением и потрясающей выносливостью. В конце концов, они оба оказались на северо-востоке Канады, в маленьком городке, расположенном на берегу озера.
Выйдя из автобуса, мужчина углубился в лес. Пройдя несколько километров по заповедной зоне, вышел к небольшому дому, надежно укрытому от любопытных глаз в лесной чаще.
Навстречу ему выбежала молодая темноволосая женщина. В карих глазах застыла тревога, мужчина порывисто прижал ее к себе, поцеловал в макушку, шепнул пару утешающих слов.
Обнявшись, они зашли в дом. Мейсон не особо удивился увиденному, что-то подобное он подозревал с самого начала.
Ну что же, так даже лучше. Можно одним махом убить двух зайцев.

Канада, Грос Кэп, 21 февраля 2016 года
Сэт снова появился в их с Мэдди жизни совершенно неожиданно, испугав ее до смерти. Он легко разыскал ее по рекламному буклету, на котором Ева неосмотрительно записала рекомендации Эдварда, как лечить раненого. Она оставила этот листок у Сэта в комнате, совершенно не подумав, что на нем имеется ее фотография и адрес магазина, в котором работает.
Начав с угроз, он потребовал, чтобы Ева рассказала ему все, что ей известно о вампирах. Она тогда не выдержала, разрыдалась. Глотая слезы, поделилась своими страхами. Сэт раздумывал недолго, велел взять лишь самое необходимое и немедленно покинуть Ванкувер.
Ева не смогла противиться его решительности, поехала с ним от безысходности. Слишком уж она устала от постоянных страхов за их с дочерью жизни, и ухватилась за возможность переложить часть непосильной ноши на хоть и чужие, но крепкие плечи.
Он привез их в этот заброшенный дом в лесу, который пришлось восстанавливать самим. Сэт оказался очень хозяйственным и домовитым, да и она работы не боялась.
Первое время было трудно, но их быт постепенно налаживался. Очень скоро совместными усилиями они привели эту хижину во вполне пригодное для жизни состояние. Сэт устроился лесником в заповеднике, заработанных денег вполне хватало на проживание. К тому же Ева подрабатывала копирайтером, получая заказы через Интернет, тоже внося свою лепту в общий бюджет.
Сначала они просто жили под одной крышей, как товарищи по несчастью, к тому же после Эдварда любой мужчина внушал ей панический страх. Сэт не настаивал на близости, всегда держался очень корректно, хоть и не скрывал, что она ему интересна как женщина. Особо подкупало его трогательное отношение к Мэдди, а со временем этот сильный, заботливый и привлекательный мужчина смог заслужить и ее расположение.
Между ними завязались более близкие отношения. Это не было страстью, зародившиеся в ней чувства были тихи и осторожны. Но она настолько погрузилась в них, что постепенно стала забывать о своих страхах.
Трагедия в прошлом сделала его замкнутым и нелюдимым, ей хотелось бы заботиться об этом мужчине, вернуть ему радость жизни. Человек привыкает ко всему, Ева полностью посвятила себя ему и дочери, даже их не очень устроенный быт не стал для нее обузой. Но когда поняла, что беременна, и срок вполне приличный, очень испугалась. В их неопределенном положении это было не самым лучшим известием, они просидели без сна целую ночь, обсуждая варианты, и все-таки Сэт настоял оставить этого ребенка.

Ей не понравилась его рискованная идея уехать на целые сутки, Ева всякий раз умирала от страха, даже если Сэта не было рядом всего несколько часов. Но не могла же запретить ему почтить память погибшей семьи.
Когда он вернулся, ее радости не было предела. Ева не сводила глаз со своего мужчины, пока он ел, торопливо, жадно. Ее счастье было слишком хрупким, и она наслаждалась каждым мгновением, отпущенным судьбой.
Уже стемнело, она быстро уложила спать Мэдди, предвкушая жаркую ночь после вынужденной разлуки. В приподнятом настроении стала расстилать постель, но тут ее внимание привлек шум в гостиной.
Она вбежала туда и обмерла от ужаса. Самый страшный ее кошмар снова материализовался – это был Эдвард.
Сейчас он как никогда напоминал демона-мстителя – резкие черты лица, растрепанные волосы, разъяренный взгляд. Без видимых усилий он удерживал Сэта за горло на вытянутой руке, чуть приподняв мужчину над полом. Тот задыхался, брыкался, не в силах разжать смертельный захват. А рядом валялось переломанное пополам охотничье ружье.
Не отпуская своей жертвы, Эдвард медленно повернул голову.
– Ну, здравствуй, Ева, – холодно поприветствовал. – А ты хорошо спряталась…
От его леденящего душу взгляда ноги подкосились, в изнеможении она рухнула на колени.
– Пожалуйста, не надо, – в ужасе прошептала. – Не трогай его… он ни в чем не виноват… я сделаю все, что ты захочешь, только отпусти его….
Взгляд вампира оставался безучастным, Эдвард смотрел на нее, как на пустое место. Плохо соображая, что делает, она поползла к нему, униженно опустив голову, подвывая от страха. Только бы отпустил… только бы Сэт остался жив, она была готова на все, чтобы защитить своего мужчину.
Ей даже удалось обхватить монстра ниже колена. Он раздраженно двинул ногой, отмахиваясь от нее, как от досадливой собачонки.
Ева отлетела в сторону, ее халат распахнулся, демонстрируя округлившийся живот. Всего пятый месяц, но вторая беременность сразу же дала о себе знать, тело тут же раздалось, выдавая интересное положение.
Демон замер, взглядом впившись в ее чрево. Словно загипнотизированная, она смотрела в его черные глаза и с ужасом ожидала своей участи. Даже не посмела прикрыть живот руками, хорошо помня, как он не любит, когда от него что-либо скрывают. Казалось, что время остановилось, застыло, разбиваемое лишь бешеными ударами ее насмерть перепуганного сердца.
Неожиданно выражение лица Эдварда смягчилось, он швырнул Сэта на диван. Недовольно хмурясь, подождал, пока мужчина откашляется.
– Я буду следить за каждым твоим шагом, – невозмутимо заговорил, когда тот пришел в себя. – Если ты где-то хоть словом обмолвишься о том, что случилось в горах… я тебя не трону. Первой умрет она, – кивнул в сторону Евы. – На твоих глазах, медленно и мучительно, но сначала я вырву ребенка из ее лона. Потом придет черед ее дочери. Следующая – твоя мать. Затем приемный отец. Я сделаю так, что в течение года у тебя будет много причин для посещения кладбища.
От его ужасных слов и вкрадчивого тона, которым они были сказаны, волосы встали дыбом. Не оставалось ни малейших сомнений, что он в точности выполнит свои угрозы.
– Я понял, – коротко кивнул Сэт.
– Вот и отлично, – как ни в чем не бывало, оскалился монстр. – Счастливо оставаться.
Эдвард исчез так быстро, что она еще какое-то время недоуменно крутила головой, думая, что он сейчас вернется. Уже не сдерживая рыданий, Ева бросилась на шею Сэту, все еще не веря, что главный кошмар ее жизни навсегда закончился. И теперь они свободны.

Сиэтл, 9 марта 2016 года
Вокруг царил таинственный полумрак, воздух пещеры был влажен и прохладен, а где-то за ее пределами раздавался шум водопада. Небольшое пространство наполнено тягучими стонами и тяжелым сбитым дыханием: Мейсон, крепко удерживая руками округлые бедра, яростно вбивался в наклоненную перед ним женщину, при этом не сводя глаз с застывшей у входа в грот Изабеллы. Издав еще один протяжный стон удовольствия, темноволосая девушка на мгновение повернула лицо к невольной свидетельнице этой жаркой сцены.
Пристальнее вглядевшись в искаженные наслаждением черты, Изабелла с ужасом осознала, что это она сама стоит, нагнувшись перед ним, опираясь руками о скалу. Именно ее он сейчас имеет, каждым стремительным движением вызывая по телу сладкие судороги, сам получая мучительное удовольствие и даря невероятное блаженство ей. Это ее протяжные стоны эхом разбиваются о каменные своды грота, многократно усиливая произведенный эффект.
Словно в оцепенении, с бешено колотящимся сердцем она продолжала смотреть широко раскрытыми глазами, не в силах оторвать взгляда от этой пугающей своей откровенностью картины…

Звон будильника выдернул ее из этого гипнотического состояния. Снова подскочила на кровати вся мокрая, в состоянии дикого возбуждения и неудовлетворенности. Да сколько же это может продолжаться?! С наступлением весны эротические сны мучили ее своей постоянностью и особенно пугали тем, что главным действующим лицом в них неизменно выступал он.
Сам того не зная, Мейсон снова стал ее кошмаром, ее ночным наваждением. Подсознание играло с ней злую шутку, демонстрируя во снах разнообразные, порой и вовсе пугающие своей извращенностью варианты соития. Каждый раз она просыпалась, сгорая от желания. Обделенное мужским вниманием тело настолько остро жаждало его ласк, что потом весь день ее кидало в жар, стоило только вспомнить о пригрезившемся ночью.
А сегодня и вовсе предстояло невероятно сложное испытание – встреча с ним наяву.

Постройка дома была завершена в рекордно короткие сроки, и сегодня ждали владельца собственной персоной, чтобы торжественно вручить ему ключи. До этого дня он так ни разу и не посетил строительство. Изабелла вся извелась, ожидая этой встречи.
Ей здесь нравилось. Вроде и вдали от городской суеты, но в то же время до города можно добраться на машине за полчаса. Соленый запах моря и мерный шум волн, сад, ступенчато спускающийся к воде. Верхушки кипарисов, через которые просматривалась темная гладь залива. И дом, в который она вложила свою душу. Он получился светлым и просторным, подсознательно она строила его словно для себя, и даже обстановку выбирала, исходя из собственных потребностей. Даже порой приходилось одергивать разыгравшееся воображение, напоминая себе, что всего лишь выполняет чужой заказ, и ничто не может связывать ее с клиентом.

Весна в Сиэтле уже заявила свои права. И хоть кое-где в низинах еще лежал снег, по склонам весело журчали ручьи, да и птицы оживленно щебетали, радуясь, что зима отступает. День выдался теплым, но пасмурным, солнца по прогнозу не предвиделось, и ничто не должно было помешать Мейсону прибыть на назначенную встречу.
Но он опаздывал. Изабелла нервничала, разглаживая несуществующие складки на короткой юбке. Кроме нее, на сдаче объекта присутствовали инженер, непосредственно руководивший строительством, а также дизайнеры интерьера и ландшафта. Даже миссис Миллер прибыла, желая лично познакомиться с загадочным клиентом, вызвавшим на фирме столько пересудов.
Наконец, подъехала темная машина, из нее вышел незнакомый человек. Окинув быстрым взглядом присутствующих, направился прямо к замершей чуть в стороне Изабелле.
– Миссис Каллен? – уточнил мужчина. – Я уполномочен передать вам вот эти документы.
Она растерянно приняла папку. Незаметно потянула носом запах, и внутри все встрепенулось: от дорогой кожи пахло Мейсоном, она бы не спутала этот запах ни с каким другим. Руки предательски задрожали, Изабелла медлила, боясь открывать.
Наконец, решилась. Внутри находились заполненные гербовые бланки, она быстро пробежала их глазами и раздраженно захлопнула папку.
Это была именная дарственная на дом. Разочарование, захлестнувшее ее, было слишком острым: Мейсон не хотел ее видеть, хотя и решил удивить щедрым подарком.
Не слушая, что вслед удивленно щебечет миссис Миллер, она устремилась к своей машине. Спрятавшись в салоне от любопытных взглядов, уткнулась лицом в скрещенные на руле руки.
Да он издевается над ней! Разъярившись, стала рвать на клочки ни в чем не повинную дорогую бумагу. Ей не нужны его жалкие подачки! Ей нужно… нужно… а что же, собственно, ей нужно?
Да что с ней вообще происходит? Изабелла снова поднесла к носу кожаную папку. Словно наркоманка со стажем, жадно втянула запах, садистки причиняя себе мучительную боль. Его незабываемый аромат даже в едва уловимой концентрации вызвал в памяти неприлично-чувственные сцены из снов, на которые тело тут же отозвалось горячей волной желания.
Решение пришло неожиданно. К черту любовь, ее не существует. Зато есть секс, сумасшедший, безудержный, словно на острие ножа или на краю пропасти, не требующий никаких обязательств и приносящий ни с чем несравнимое плотское удовольствие. И почему бы ей не получить все это именно от Мейсона, но только на своих условиях.
Не оставляя себе возможности передумать, Изабелла достала планшет и набрала всего несколько слов: «Жду тебя в Банфе».
И пусть только попробует проигнорировать ее сообщение!

Дорога заняла несколько часов. Не давая себе одуматься, она гнала машину, вцепившись в руль дрожащими от напряжения руками. По пути остановившись всего один раз, на заправке. Изредка ловя свое отражение в зеркале заднего вида, ужасалась увиденному: на бледном, как смерть, лице ярким пятном выделялись горящие глаза, совершенно невменяемые, возбужденные. Да что же такое с ней творится, она словно обезумевшая самка во время течки, рыскающая по следу своего самца. Трезво оценивая всю глубину своего падения, все равно ничего не могла с собой поделать.
Банф встретил ее сильным снегопадом: здесь зима все еще была полноправной хозяйкой. Горный серпантин напрочь замело, и облегченный форд, не предназначенный для таких путешествий, постоянно буксовал. Пришлось оставить машину у обочины и дальше идти пешком.
Вот только одета она была явно не по погоде. Тонкая курточка едва доходила до бедер, демисезонные сапожки на высоких каблучках увязали в снегу, но намеренно не дала себе заехать домой переодеться, ведь тогда наверняка отказалась бы от своей безумной идеи.
Ее всю трясло, но не от холода, а от предвкушения встречи. Он будет там, она это знала, чувствовала. Женское чутье невозможно обмануть, оно безошибочно предсказывает реакцию мужчины на брошенный вызов.
Как-то неожиданно быстро стемнело. Снегопад усиливался, превращаясь в метель, шквалистые порывы ветра временами сбивали с ног, приходилось разворачиваться спиной, чтобы противостоять натиску непогоды. Видимость стала практически нулевой, и даже ее идеальное зрение не могло различить за плотной белой пеленой знакомые силуэты гор.
Колючий снег слепил, попадая в глаза, безжалостно забивая рот и нос, но Изабелла шла, упрямо и целенаправленно, по колено проваливаясь в сугробы, спотыкаясь и падая. Снова поднимаясь, отчаянно продолжала свой путь.
Путь к нему. Ее всегда тянуло к нему, как бы не сопротивлялась и не пыталась убедить себя в обратном. Дорога, ведущая ее по жизни, никогда не была легкой: извилистая, полная преград и горных перевалов, крутых подъемов и стремительных падений в пропасть. Часто уводящая далеко в сторону от конечной цели, размываемая ливнями, увязающая в плотном мареве туманов, слепящая яркими вспышками молний. Но, наверное, так было нужно, чтобы понять истинную суть, разглядеть главное, то, ради чего стоило жить.
Изабелла уже долго плутала среди гор, шквалистый ветер нещадно терзал одинокую фигурку, зябко кутающуюся в легкую курточку. Со временем начало казаться, что она чувствует чей-то взгляд. Возможно, это он следил за ней, а может быть, это просто игра ее возбужденного воображения.
– Эдвард? – неуверенно позвала она, внимательно вслушиваясь в угрожающее завывание ветра.
На несколько мгновений стало подозрительно тихо, и тут горы задрожали, словно насмехаясь над ее тщетными попытками, и ответили ей оглушающим грохотом – вдалеке обрушилась снежная лавина. Внезапно накатила паника, что заблудилась, но почти сразу ее сменила уверенность – хоть и не отвечает на ее зов, но он находится где-то рядом, наблюдает за ней, и не даст погибнуть.

Изабелла двинулась вперед с удвоенным рвением. И ее упорство вскоре было вознаграждено – животное чутье все-таки привело к нужной долине.
Она смотрела со скалы вниз и сквозь снежную пелену уже видела дом. Из трубы вилась тоненькая струйка дыма, под порывами ветра тут же сиротливо пригибаясь к земле. Он был там.
Уже спускаясь, почуяла его запах. Пока открывала дверь, сердце бешено колотилось, грозя вырваться из грудной клетки.
В доме никого не оказалось, но свежий шлейф его аромата и растопленный камин свидетельствовали о том, что Мейсон где-то рядом. Поспешно скинув куртку и набитую снегом обувь, она присела у огня, с наслаждением грея окоченевшие пальцы.
Ее деловой костюм, состоящий из узкой, до колен, юбки и короткого пиджака, был совершенно неуместен в подобной обстановке, о чем она только думала… да она вообще не думала, поддалась сиюминутному порыву. Хотелось раздеться, избавиться от промокших вещей, но боялась, что он может появиться в любой момент. Не хотелось, чтобы застал ее полуголой.
В совмещенной с кухней гостиной было особенно уютно, весело потрескивающие огоньки пламени контрастировали с бушующей за окном непогодой. И даже громкое завывание ветра в трубе не пугало, а наоборот, подбадривало, даря чувство защищенности от буйства стихии.
Она сидела на корточках, щурясь от наслаждения, доставляемого теплом камина, отогреваясь после трудной дороги. И ждала его появления, охваченная противоречивыми чувствами: волнение и страх затейливо переплетались с возбуждением, образуя гремучую смесь, готовую в любой момент взорвать ее изнутри.
Изабелла не знала, сколько времени прошло, прежде чем раздался скрип открывающейся двери. Он все-таки вернулся.
Она резко выпрямилась. От его присутствия внутри все затрепетало, желание поскорее прикоснуться свело пальцы судорогой. Изабелла стояла перед камином, не в силах повернуться. Внимательно вслушиваясь, как он отряхивает снег с ботинок, скидывает верхнюю одежду, пыталась отгадать, какое у него сейчас выражение лица.
Он медлил, не спеша подходить ближе, а ей эти несколько мгновений показались нескончаемой вечностью. Наконец, скрипнули половицы, Мейсон приблизился, замирая за ее спиной. Его учащенное дыхание раздавалось совсем рядом, вызывая в ней мгновенно сменяющийся калейдоскоп эмоций – щемящую боль, радость от его присутствия, безумную, разрывающую душу тоску. Разве можно ощущать все это практически одновременно?
Изабелла невольно вздрогнула, когда тяжелые ладони опустились на ее плечи. Пальцы чуть сжались, сдавливая кожу, а тело словно током пронзило, бросая в жар, и почти сразу же обдавая леденящим холодом. Как она столько жила без его прикосновений? Это было сродни откровению, даже стихия за окном притихла, подчеркивая важность момента.
– Зачем звала? – хрипло шепнул он.
Звук его голоса мучительным спазмом отозвался в каждой клеточке тела.
– Я каждую ночь вижу тебя во сне, – честно призналась она, не желая осквернять враньем эти мгновения. – Пора уже что-то сделать с этим наваждением.
Он молчал, ожидая продолжения, лишь их тяжелые сбитые дыхания нарушали наступившую тишину. Испугавшись собственной откровенности, она резко выскользнула из его объятий, стремительно обернулась, жадно впиваясь в него взглядом.
Внешне он был абсолютно спокоен, отблески пламени играли на хмуром лице, высвечивая то высокий лоб, то сжатые в плотную полоску губы, то снежинки, запутавшиеся в беспорядочно растрепанных бронзовых волосах.
Они смотрели друг другу в глаза. Его взгляд был темным, безумным, наверное, совсем таким же, как и у нее. Его запах по-прежнему сводил с ума, как будто не было долгих месяцев разлуки.
Сомкнутые губы едва заметно дрогнули, Мейсон первым отвел взгляд.
– Твой муж знает, что ты здесь? – вдруг холодно поинтересовался он.
Изабеллу как будто ушатом ледяной воды окатили, все очарование момента мигом разрушилось. Но ее трудно было обмануть, он блефовал, играя в отстраненность. Впрочем, так же, как и она, слишком остро это чувствовалось. В этой игре, которую они вели, в любой момент можно было внезапно поменяться ролям, и хищник сам становился жертвой.
– Я пришла кое-что тебе предложить, – смело начала Изабелла, проигнорировав его вопрос.
Совсем не то она хотела ему сказать. Но так трудно вдруг открыться тому, кого так долго боялась и так яростно ненавидела. И раз уж начала, значит, нужно довести игру до конца.
– Заинтриговала, – он выжидающе приподнял одну бровь.– Что у тебя есть такого, что может меня заинтересовать?
От желания провести языком по его плотно сжатым в тонкую полоску губам сводило внутренности. Ее тянуло к нему, так же неотвратимо, как мощный водный поток увлекает все, что в него попало, к месту, где срывается вниз водопадом.
– Мое тело. – Она бросала ему вызов и была уверена в том, что он не сможет устоять. – Признайся, тебя все еще тянет ко мне. Нет смысла отрицать очевидное.
Его глаза гневно сверкнули, и тут же лицо приняло привычное, ожесточенное выражение.
– То есть ты предлагаешь мне секс? – в его голосе теперь явно слышалась откровенная издевка. – Полагаешь, я не настолько благороден, чтобы отказаться?
Они словно продолжали играть свои давно отрепетированные роли, и не было сил что-либо изменить.
– Вообще-то я на это рассчитываю, – усмехнулась она, прямо встречая его взгляд.
Мейсон хищно оскалился в ответ, и сделал шаг вперед, явно намереваясь прямо на этом месте закрепить их соглашение.
– Но у меня есть одно условие, – она отступила назад, выставляя руки. Ситуация начинала выходить из-под ее контроля. – Ты не будешь травить меня своим ядом.
– Ты настолько самоуверенна? – продолжил насмехаться он. – Да я в любой момент могу забыть обо всех твоих условиях! И сделать с тобой все, что посчитаю нужным!
Наклонившись, он чувственно коснулся холодными губами ее шеи, там, где отчаянно билась голубоватая жилка пульса.
– А может, ты как раз этого и хочешь, Изабелла?
Она не ответила. К черту все, когда его губы так близко, рационально мыслить просто невозможно. Не сдержавшись, наконец-то потянулась навстречу, собираясь накрыть их поцелуем. И когда их уста уже почти соприкоснулись, он резко оттолкнул ее.
– Меня не заинтересовало твое предложение, – зло рявкнул он. – Убирайся!
Адреналин зашкаливало, какого черта он вообще выделывается? Движимая яростью, она кинулась к нему, толкнула его в грудь, но разве можно сдвинуть с места каменную статую.
– Ты ведь именно этого добивался? – разгневанно прорычала ему в лицо. – Чтобы я пришла к тебе сама? Так вот, я здесь! Чего же ты испугался? Трус!
И осеклась, встретившись с его тяжелым взглядом. Взбешенный нахальными словами, он швырнул ее в стену, так, что в глазах на мгновение потемнело. И тут же схватил за горло, с силой встряхивая.
Странно, но страха она не испытывала. Его грубость и горящий яростью взгляд лишь усилили возбуждение, доводя до края, до той грани, когда уже собственное тело и мысли становятся тебе неподвластными, выпуская наружу животные инстинкты.
– Что тебе нужно, Изабелла? – неожиданно тихим, севшим голосом поинтересовался он.
Она играла с огнем, но, черт возьми, именно это ей в нем особенно нравилось. Именно за такими вот острыми ощущениями и пришла сюда.
– Ты, – прохрипела она, смело глядя прямо в пылающие бешенством глаза. – Всего лишь ты!
Цепкая хватка на ее горле ослабла. Воспользовавшись моментом, она привстала на носочки, коснулась губами его напряженного подбородка.
– Ты нужен мне, – прошептала, скользя ниже по скуле, спускаясь к шее.
Дрожащими от возбуждения пальцами нетерпеливо рванула змейку на его толстовке. Добираясь до кожи, опускаясь ниже, обводя ключицу, нащупывая напряженные мышцы груди. Бодрящий привкус его тела безумно кружил голову. К черту прошлое, да и будущее неважно, есть только здесь и сейчас, их до невозможности сконцентрированная потребность друг в друге.
– Хочу тебя, – бессвязно шептала она между поцелуями. – Не смей меня отталкивать…
Слишком много времени они потеряли на безумные игры и яростные войны, в которых нет победителей, а только одни проигравшие. Пора сбросить надоевшие маски.
Мейсон не шевелился, замер, прикрывая глаза, превратившись в каменное изваяние, напряженный, сдерживающийся из последних сил. Изабелла уже праздновала победу и откровенно наслаждалась собственной безграничной властью над этим мужчиной.
– Ну же, – призывно шепнула возле самых губ. – Ответь мне…
Коснулась осторожно, нежно, проводя языком, словно спрашивая разрешения. Он резко втянул воздух, и через секунду она ощутила лопатками стену. Ее тело оказалось распятым, не оставляя возможности сопротивляться.
Его лицо очутилось напротив, так близко, что их сбитые дыхания переплетались.
Черные, словно бездонные дыры, глаза смотрели прямо ей в душу. Собрав в кулак всю свою волю, она твердо выдержала этот взгляд, искушающий, выжигающий клеймо на ее сердце.
– Значит, только секс? – задумчиво поинтересовался Мейсон, перемещая свое внимание ниже, сосредотачиваясь теперь на ее губах, которые тут же защипало в предвкушении.
– Только секс, – кивнула она, судорожно сглатывая от нетерпения.
А дальше его губы накрыли ее, и все вокруг потерялось. Жесткие и требовательные, они не давали ей вздохнуть, мучили, подчиняли, доказывали свое право ею владеть.
Это был не поцелуй, это была борьба за воздух, за право доминировать. Они оба рычали от желания, как изголодавшиеся звери. Изабелла извивалась, пытаясь высвободить руки, чтобы, наконец, коснуться его, но Мейсон какое-то время не давал ей этого сделать.
Он опустил ее прямо на ковер перед камином. Наконец-то получилось дотронуться до него, обхватить ладонью крепкую шею, притянуть к себе поближе для поцелуя. Помогая ему беспорядочно срывать одежду, тут же жадно жалась к мужскому телу, пытаясь соприкоснуться как можно большей поверхностью кожи, слиться в единое целое.
Тени устроили на потолке бешеную пляску, они ласкали друг друга молча и яростно, то, что так и не смогли сказать словами, говорили их тела. Как же ей его не хватало, казалось, до сих пор она не жила, а только существовала без его сильных рук и требовательных губ.
Хотелось доставить ему удовольствие, отдать всю себя, без остатка, принадлежать полностью, без всяких ограничений и условий. Совершенно обезумевшая, ненасытная, жадная до любых его прикосновений, она сама расцарапала себе кожу над ключицей. Зарычав, он тут же приник к ране, алчно слизывая кровь.
Резко перевернул ее, укладывая на живот. Она судорожно вцепилась пальцами в ворс ковра и прогнулась, как кошка, когда его ногти прошлись по спине, оставляя кровоточащие метки. И следом за ними скользнул холодный язык, поспешно проникая в не успевшие затянуться раны, охлаждая и снимая болевые ощущения.
Не давая опомниться, он заполнил ее резким движением, заставляя громко застонать. И сам эхом вторил ее стону, на мгновение они оба замерли, прислушиваясь к своим ощущениям. Она сделала нетерпеливое движение бедрами, подаваясь навстречу, требуя большего. Несколько раз резко толкнувшись в горящую плоть, он неожиданно подхватил ее, дернул, усаживая к себе на колени. Крепко прижал спиной к своей груди, предоставляя ей возможность вести. Его руки были повсюду, скользили по бедрам, бокам, животу, нещадно терзали грудь.
Закусив губу, она ритмично двигалась, исполняя древний как мир танец, вбирая его в себя как можно глубже. Его ладони крепко сжали бедра, насаживая на себя мощными движениями. Сходя с ума от рвущих ее на части ощущений, она выгнулась, хватая его за волосы, потянув за них, заставила нагнуть голову, открывая доступ к шее, к которой тут же жадно прижалась губами.
Напряжение нарастало, ощущения обострились до предела, неумолимо подводя их к краю, к той черте, где и наслаждение, и боль делятся поровну…

Еще сотрясаемые судорогами удовольствия, они рухнули на пол, тяжело переводя дыхание. Мейсон тут же порывисто притянул ее к себе, обнимая со спины. Уткнувшись носом в изгиб ее шеи, губами ласкал нежную кожу, а его пальцы скользили по животу и груди, медленно и чувственно, выводя замысловатые узоры.
Изабелла откровенно наслаждалась его простой близостью, поцелуями и неторопливыми ласками, с упоением внимала едва уловимой нежности, ему не присущей. Это был совсем другой Мейсон, ранее ей не знакомый, способный на нечто большее, чем садистский и эгоистичный секс.
В камине затихало никем не поддерживаемое пламя, ветер дико завывал в трубе, за окном бушевала метель, а они как будто существовали в своем обособленном мирке, где имелось место только для них двоих.
Больше не было сил его ненавидеть. Извернувшись в объятиях, вновь нашла приоткрывшиеся ей навстречу губы. Даже если эта шальная ночь будет последней, и завтра они снова станут чужими, она постарается получить от нее все, что только можно, и даже больше.

Изабелла проснулась поздно. Метель давно утихла, солнце светило высоко в зените. Снег весь искрился под его яркими лучами, слепя глаза, местами уже образовывались проталины. Весна уверенно вытесняла слишком задержавшуюся зиму.
Мейсона нигде не было. Лишь записка, приколотая булавкой к стене. Всего три слова, выведенные знакомым каллиграфическим почерком: «Соскучишься – приезжай в Банф».
Скомкав бумажку в руке, она горько усмехнулась. Значит, он принял предложенные правила игры. Ее телу это определенно нравилось. Но вот что делать с душой, от тоски рвущейся на части?

---

Спасибо Лене helencapricorne за горячую иллюстрацию и за помощь в написании главы.

Спасибо Инге dasik за помощь в редактировании и идейную поддержку.

ФОРУМ