Айрин

Прошла очередная целая вечность, прежде чем дверь снова с мягким шелестом отворилась и в комнату вошел мой синеглазый тюремщик. К тому времени я была уже морально и физически истощена и желала лишь одного: чтобы это невыносимое ожидание неизвестности закончилось.

— Вставай, — скомандовал он властным голосом.

Я медленно сползла с кровати и встала, слегка пошатываясь на дрожащих ногах, сказывалось многодневное голодание.

— Руки за спину, — бросил он еще одну команду.

Я покорно убрала руки назад.

— Повернись.

И снова я покорно выполнила его приказание. Слава небесам, что хоть что-то наконец происходит, подумала я. Уже очень скоро я удостоюсь сомнительной чести воочию лицезреть властителей вампирского мира.

Сал подошел и ловким движением защелкнул на моих руках наручники. Затем он схватил меня за предплечье, отвел к стене и усадил на пол. Дампир наклонился и нажал рукой на один из больших камней в самом низу стены, тот медленно со скрежетом отодвинулся, за ним оказалось вмурованное в стену массивные железное кольцо, на котором висела толстая цепь с кандалами. Он вынул цепь из углубления и надел стальные браслеты мне на ноги. Теперь я была прикована к стене тяжелой цепью.

Закончив, дампир отошел на несколько шагов назад, с удовлетворением любуясь делом своих рук. Я медленно встала и попыталась сделать шаг вперед, но цепь резко натянулась, от этого я пошатнулась и, не удержавшись на ногах, стала падать назад.

От неминуемого падения меня внезапно удержала рука Сала, потянувшая меня за плечо. Мое тело так же резко теперь наклонилось вперед, и в какой-то момент уперлось в грудь дампира. Меня обдало пряным мужским запахом, смешанным с очень знакомым с детства ароматом липового меда. Я попыталась отстраниться, но дампир все еще крепко сжимал мои плечи руками. Его теплое медовое дыхание щекотало мне шею, пронзительный синий взгляд оценивающе скользил по моему лицу, а уголки губ кривились в насмешливой улыбке.

Наконец я обрела потерянное равновесие и повела плечами, желая поскорее освободиться от рук и взгляда дампира. И тут взгляд синеглазого упал мне на грудь. По его лицу пробежала тень. Что-то неуловимо изменилось. Теперь он не улыбался, его губы приоткрылись в изумлении. Он резко отпустил меня, что снова чуть не лишило меня устойчивости, а затем протянул чуть дрожащую руку и схватил ладонью кулон, который раньше был спрятан у меня под блузкой, но теперь выпал из-под нее и раскачивался на шее на тонкой цепочке.

— Откуда у тебя это? — удерживая кулон в ладони, проговорил он.

Его голос, хоть и был почти бесстрастным, но все же я уловила в нем скрытое волнение.

— От бабушки, это семейная реликвия, — проговорила я, удивляясь тому, что причиной столь резкой перемены настроения дампира стал мой кулон. Почему он так заинтересовал его?

Казалось, мои слова ошеломили дампира. Кулон выпал из его руки, словно обжег ему пальцы.

Он резко развернулся и покинул комнату, ничего больше не сказав.



Я сидела на полу в полутьме тюремной камеры и раздумывала над случившимся, когда яркий свет вновь осветил ее, и в проеме вновь распахнувшейся двери появились несколько фигур в черных плащах. Они буквально вплыли в комнату. Я успела заметить троих величественных древних вампиров, за спинами которых шли их верные телохранители, одной из них была женщина. Сала среди них не было. Но был кое-кто другой… Я отшатнулась, увидев его глаза с кроваво-красной радужкой. Это был Эдвард. Меня всю передернуло, когда он смерил меня с ног до головы оценивающим взглядом холодных и совершенно чужих глаз. Боже, что они с ним сделали? Зачем он здесь?

Отделившийся от процессии крупный, похожий на глыбу стальных мышц вампир, которого, кажется, звали Феликсом, подошел и повязал мне глаза черной непроницаемой повязкой, которая спасла меня от взгляда, от которого все внутри холодело, но в то же время лишила возможности разглядеть высоких гостей, почтивших наконец меня своим присутствием.

Когда вампир отошел от меня, на несколько долгих и мучительных минут в комнате воцарилось гробовое молчание, в продолжение которого единственным звуком в моих ушах отдавалось бешеное биение собственного сердца. Затем раздался визгливый и истеричный голос одного из мужчин:

— Это же она… вы говорили, что это другая, но это…

Но его резко осадил другой мужской голос, глубокий и спокойный:

— Брат, прошло почти пять столетий, не будем делать поспешных выводов. Феликс, сними повязку.

— Но, господин, это нежелательно... — возразил еще один мужской голос.

— Сними, — тон властителя не терпел возражений.

Громила снова подошел ко мне и снял повязку с глаз. Я прищурилась от яркого света, но глаза быстро к нему привыкли. А вот привыкнуть к тому, что я видела, было сложнее. Меня все еще трясла мелкая дрожь. Стараясь больше не смотреть в сторону Эдварда, я оглядела присутствующих. Мужчина с черными как смоль волосами до плеч и тонкой, почти полупрозрачной бледной кожей пристально разглядывал меня своими матово-рубиновыми глазами. В них плясали огоньки любопытства и даже азарта. Двое других старейшин, с такой же полупрозрачной и белой как мел кожей, также изучающе смотрели на меня: один — снисходительно и без особого интереса, второй — с нескрываемой ненавистью.

— Черт возьми, Аро, у нее глаза зеленые… — истеричный голос принадлежал седовласому вампиру, злобно смотревшему на меня из-под белесых бровей.

— Вот именно, брат, зеленые. И это не линзы. Кстати, и волосы натуральные, — ответил обладатель глубокого голоса, которого назвали Аро. — Это не она. Все полученные мною сведения также говорят об этом.

— Но ее лицо… один в один… неважно сколько столетий прошло, я не могу ошибиться.

— Ты и не ошибаешься, она почти точная копия той, но только копия, — заметил властитель Вольтерры. — Эта юная особа еще месяц назад была лишь человеком.

Седовласый гневно сверкнул глазами.

Неужели он говорили о той самой, первой ангелице? Из их диалога выходило, что я была насколько похожа на нее, что седовласый решил, что я - это она. И только цвет моих глаз убедил его в обратном.

— Скажи, милое дитя, это правда, что ты решила сдаться ради спасения Калленов? — между тем, задал вопрос черноволосый.

— Да, но Вы и так это знаете, — ответила я, зная, как Аро умеет читать чужие мысли.

— Неужели они тебе дороже, чем собственная жизнь? — удивленно спросил он.

— Они спасли меня от смерти, я лишь отплатила им за их доброту, — мой взгляд невольно упал на любимого, который сейчас не был самим собой. Передо мной был совершенно другой, чужой юноша, отстраненный и холодный взгляд которого оставлял на сердце кровавые раны.

— И ты готова умереть ради них? — мои слова, казалось, повергли Аро в изумление.

— Если придется, готова, — ответила я. И в этот момент я не кривила душой. Как бы ни было тяжело, я была готова расстаться с жизнью, лишь бы спасти родных. Но что-то мне подсказывало, что противная сторона не столь честна в своих обещаниях и играет не по правилам, а значит, просто жертвовать своей жизнью нельзя, нужно искать другой выход. Нужно жить, чтобы спасти Эдварда от этого безумного, кровавого наваждения, спасти нашу любовь.

— Ты позволишь мне прочесть твои мысли? — вкрадчиво поинтересовался древний вампир.

Я колебалась. Возможно, мне не следовало этого делать. Без моего позволения он бы не смог прочесть ни одну мысль в моей голове. Но в противном случае я не смогу завоевать доверие главы клана Вольтури, а сейчас мне нужно было уцепиться за любую возможность. Я инстинктивно чувствовала, что если заинтересую Аро, то избегну расправы от руки того неумолимого палача, что глядел на меня сейчас с вселенской ненавистью, словно Архангел Михаил у врат рая на исчадие ада.

Сомнение, как легкое облачко, почти мгновенно миновало, и я, несмотря на риск, приняла решение. Я молча кивнула в знак согласия. Вампир подошел ко мне и взял в ладони протянутую руку. Его глаза некоторое время блуждали где-то за пределами этой реальности, путешествуя по миру моих сокровенных мыслей и переживаний. Затем, вернувшись оттуда вооруженным новыми знаниями обо мне, он наконец отпустил мою руку и просиял:

— È perfetta… così com'è.*

На некоторое время воцарилось молчание. Затем он снова произнес:

— Lasciamola vivere. Lei potrebbe essere utile per noi.**

Моих скромных познаний в романских языках, к сожалению, не хватило для точного понимания его слов. Затаив дыхание, я ждала, когда он выскажет свои мысли на мой счет по-английски. Однако сначала между владыками произошла небольшая словесная перепалка.

— Аро, ты забыл, что тогда произошло? — визгливый голос седовласого резал слух.

— Кайус, ты думаешь, я мог что-то забыть? Надеюсь, и ты помнишь то, что произошло, — с нажимом ответствовал он, повергнув седовласого в панику и новый приступ бессильного гнева. Я надеялась, что это хороший знак для меня.

— Аро, ты уверен? — послышался почти замогильный голос апатичного вампира.

— Я уверен, Маркус, — обращаясь к тому, ответил Аро.

— Милое дитя, мы не станем тебя наказывать за чужие грехи. Но чтобы помочь тем, кого ты так любишь, ты должна помочь нам, — обращаясь ко мне, сказал повелитель итальянских вампиров, выразительно кивнув в сторону Эдварда, который в этот момент с любопытством скользил по мне взглядом. — Ты согласна?

Лицо древнего вампира светилось доброжелательностью, но в его речах таилась скрытая угроза.

И все же... вот оно, мое спасение... надеюсь...

— Согласна, — тихо, но твердо сказала я, готовая в этот миг пойти на сделку хоть с самим дьяволом, только бы вернуть отнятую у меня и моих любимых жизнь.

-----

* È perfetta… così com'è (итал.) — Она прекрасна... такая как есть.
** Lasciamola vivere. Lei potrebbe essere utile per noi. (итал.) — Пусть живет. Она может быть нам полезна.

Предыдущая глава || Следующая глава