Глава 6.
Разум и чувства.

За те несколько дней, что мы провели в доме Антуана, его отношение ко мне из заинтересованно-снисходительного стало предупредительно-нежным. Он оказывал мне знаки внимания, будучи рядом или даже вдали от меня. Возникло нечто вроде крепкой привязанности. Мы много разговаривали: я могла рассказать только то, что помнила с момента инициации; Антуан рассказывал о своей жизни в Венгрии и Италии, рассказал подробнее о спасении Феникса. По поводу своего человеческого прошлого мой новый друг отшутился, что он уже настолько стар, что и не помнит её.
Мне от любопытства становилось неуютно. Да, именно так. Но даже этот секрет отходил на второй план, когда я вспоминала о раненном волке. Что с ним? Как мне убедить оборотня, что я ему не угроза? Почему-то мне казалось важным помочь ликану и спрятать его от других. Сколько раз я возвращалась в тот переулок, сколько раз притаивалась в тени моста, но всё безрезультатно. Мне не удавалось больше отследить запах.
Я решила выждать. Да ещё Тристан бросал на меня странные взгляды, будто ожидая чего-то. Он давно хотел поговорить со мной, а у меня всё никак не возникало желание его слушать. У него был необычный дар – видеть прошлое, а прошлое своих друзей я бы хотела узнать от них самих.
Мои видения связывали это разговор именно с ними.



- Тебе ведь не всё равно, куда идти?
Антуан выбивал из меня откровенность – я была не в духе – и порядком от этого устал. Мне было грустно: одолевали мысли о прошлом, которое я не могла вспомнить.
- Всё дело в видениях.
- Объясни.
- Да что тут объяснять… Если я увижу нечто, способное стронуть меня с места, я уйду. Но не знаю, легко ли мне будет.
- Уверен, ты призадумаешься, - усмехнулся Антуан. – Всё-таки здесь тебе рады.
- Точно. Спасибо, - кивнула я. – Но не в этом дело.
- А в чём же?
- Наверное, в энергетике Парижа, в атмосфере этого города. И в том, что ликаны могут вернуться.
- Ты боишься?! – изумился француз. – Успокойся, этого не будет.
- Я хочу кое-что тебе сказать, если только ты готов слушать.
- Изволь.
- Меня достаёт Тристан. Он…явно от меня чего-то ждёт. А я не хочу с ним говорить.
- Почему? Что такого в том, что вы просто поговорите?
- Просто? Я предчувствую неприятности от этого «простого» разговора.
- И что же это может быть? – ухмыльнулся Антуан.
Я решила ослепительно улыбнуться.
- О моём прошлом, возможно. И даже очень вероятно. Впрочем, ладно, не бери в голову. Я постараюсь всё уладить сама.
Антуан нежно посмотрел на меня.
- Ты всё стремишься сделать сама, маленький пророк. Неужели нет желания в дальнейшем взвалить свои проблемы на плечи покрепче?
- О, mon cher, ты говоришь, как настоящий мужчина: такой тонкий намёк на близкие отношения!
- Не стесняешься озвучивать свои мысли, - улыбнулся «настоящий мужчина», стараясь поймать мой взгляд.
- На это мой ответ таков: ты не сделал и не сделаешь ничего, что могло бы смутить или испугать меня.
- Ты так в этом уверена?
Я прищурилась.
- Смутить точно не сможешь.
Он решил подойти ко мне и взять за руку. Меня это, как я и ожидала, не смутило, но немного напугало. Странное ощущение опасности. Мне он всегда представлялся ангелом с невидимыми крыльями, а всё демоническое в нём я списывала на необходимость противовеса. Сейчас Антуан был соединением несоединимого.
- Я не буду спорить, мадам. Но хочу вам признаться: не могу подумать о вас без смущения.
- И это комплемент?
- Это правда. И я решил тебе об этом сказать. Но больше не будем об этом.
Мне показалось, что Антуан был чем-то расстроен.
- Что-то случилось?
- Нет, всё идёт своим чередом. Просто есть вещи, темы, затрагивать которые мне не следует, чтобы не нарушать установившийся в душе покой.
Теперь почему-то расстроилась я.
- Иногда полный покой приводит к разложению – умственному и физическому. Если ты говоришь не только о душе, то лучше освободиться от рамок, раскрыться…
Нежный и одновременно требовательный поцелуй прервал мои философские словоизлияния. И я подумала, что это единственный и самый лучший способ меня заткнуть.



На следующий день мне было видение. Это было неожиданно, я успела от них отвыкнуть.
Я видела Венсана и Флёр, которые ссорились; видела себя и того ликана снова, друг против друга. Видела, как Тристан что-то говорил Антуану. Мой Ангел помрачнел, его глаза почернели от гнева. А потом – какие-то крики, шум, но уже без образов. Это был хороший знак – значит, всё ещё до конца не определено. Ничего положительного я не увидела, поэтому неизвестность рождала надежду.
Мы с Антуаном были влюблены. Не было никаких признаний вслух – просто мы оба это знали. И всё, что было нужно, - взаимное доверие. Но с этим как раз и были проблемы. Он что-то скрывал от меня, а я не могла рассказать ему о своём видении. Это было бы небезопасно для Венсана и Флёр. Я будто разделилась надвое: Элис, стремившуюся защитить своих друзей и быть им верной до конца, и Элис, пытавшуюся быть честной по отношению к своему любимому. И в какие-то моменты первая пересиливала вторую.
Мне нужно было склеиться. Или соврать.