К моей нескрываемой радости, Геб не стал садиться к нам в машину. Оказалось, к счастью, что он водитель одной из тех трех машин, которые ехали с нами. Смотреть какой именно у меня не было времени. Бет становилось хуже с каждой минутой. Ее лицо зеленело и вот-вот могло стошнить. Поэтому ехать за всеми я не могла. Нам приходилось останавливаться каждые пять минут, и Ева пересела назад, чтобы помочь, в случае чего.
Кажется, это была худшая моя поездка на отдых. Всю дорогу Бет то плакала, то смеялась, говоря, как она любит нас и, конечно же, Теренса. Какая она дура, что так и не соглашается встречаться с ним.
Большую часть ее слов, я не понимала, а потом и вообще перестала обращать внимание. Становилось все темней, и я уже давно потеряла машины наших друзей. Через дорогу только чернел лес, на дороге множество машин, тех, кто мчит домой с роботы, и почти никаких полезных указателей. Я же ехала сегодня за рулем в Лутон впервые. Дорога была мне малознакома. Теперь я даже приблизительно не могла понять, где мы.
- Кажется, мы потерялись, - обратилась я к Еве после десятиминутных мучений. Ее взгляд стал еще более испуганным, чем у меня. Самюель и Терцо все еще были в Лондоне, дома Еву ждала лишь бабушка, сроду не водившая машин, звонить родителям Бет мы не могли, учитывая ее состояние. Я могла подумать только об одном человеке способном нам сейчас помочь…
- Я знаю, ты будешь против, - осторожно начала Ева, - но нам сейчас поможет лишь Калеб.
- Я тоже об этом подумала, - нехотя призналась я. Кто еще мог примчаться сюда на умопомрачительной скорости. К тому же, нужен кто-то, чтобы занести Бет ко мне домой. Она уже отключилась и весила слишком много, чтобы Ева могла дотащить ее в дом. Так как я вообще не могла поднимать ничего тяжелее пакета с молоком, - помочь ей не могла.
Вырулив на обочину, я оставила включенными фары, хорошо, что аккумулятор был полностью заряжен, страшно подумать, что бы было, останься мы без света. Не могу назвать себя трусихой, но те перспективы, что вырисовывались в моей фантазии, напоминали кадры фильмов ужаса.
Ева вышла из машины, и немного побродив вокруг, наконец нашла сеть, чтобы позвонить. Она сказала лишь пару слов и, вернувшись, тихо сказала:
- Уже едет.
Я не сомневалась, все же Бет и Ева его друзья, а меня оставили на его попечение. Неужели я увижу его? Мое сердце забилось слишком быстро, чтобы я смогла устоять на ногах. Меня так не испугали даже две машины остановившиеся спросить все ли у нас в порядке. Сначала это была пара довольно милых старичков, видимо ехавших с какого-то футбольного матча. Узнав, что за нами едут, они отправились дальше. Вторая машина битком набитая так же фанатами, только видимо другой команды, тоже остановились проверить все ли хорошо и не нужно ли нас куда-нибудь отбуксировать. Почти все они, кроме водителя, были очень веселыми, разогретыми матчем, но к нашему счастью вели себя подобающе, так как оказались семинаристами. Кажется, Бог оберегал нас в эту ночь.
Когда фары знакомого мне джипа выхватили нашу машину из темноты, к тому времени я выключила свет, и мы сели в машину, Еву била нервная дрожь, а я, к своему позору, обгрызла несколько ногтей.
Он был так зол, когда вышел из машины и направился к нам, что двигался немного быстрей нормального парня, к моему величайшему облегчению, Ева ничего не заметила, так как проснулась Бет и ее начало тошнить. Пока Ева отвела ее в кусты, меня почти волоком вытаскивали из машины пара потеплевших раздраженных рук.
- Вы что совсем разум потеряли, почему вы не ехали за всеми? Минут за пять перед вашим звонком мне звонил Теренс, испуганный, что вас за ними нет.
Я была так взволнована его близостью, что даже не смогла ответить ему колкостью. В гневе, его глаза казалось, сверкали. Как я могла соображать рационально?
- Что с Бет? – так и не получив никакого ответа, вновь спросил Калеб.
Я наконец-то смогла заговорить, подавив в себе дрожь:
- Немного перепила. Поэтому мы и отстали.
Я вздрогнула: слишком пристально и мрачно Калеб смотрел на меня.
В чем моя вина, я просто переживала за Бет?
- Почему Бет пила.
Я сбивчиво начала объяснять, сама не понимая, почему у меня такой виноватый голос. Он не выказывал своих эмоций, не дергался, а просто молча, слушал все, о чем я говорила.
- Надо было позвонить мне, пока вы были еще в Лутоне, - гаркнул он, вдруг сжав меня сильнее, почти прижимая к себе.
- Я не собираюсь перед тобой отчитываться, - по-детски надулась я.
По его лицу пробежала странная тень. Я вся напряглась, со всей остротой сознавая, что прижимаюсь к его широкой, сильной груди. Его дивный запах опьянил меня, в голове немного помутилось, как это часто бывало от такого близкого общения с вампирами. Я презирала себя, за слабость. И оставалась бессильной перед своими чувствами.
Он пристально смотрел на меня. Я наделась лишь на то, чтобы выражение моего лица не выдало мыслей роящихся в моей голове в этот миг. Покраснев, я облизала губы и едва смогла выговорить:
— Отпусти меня.
Я почувствовала огромное облегчение, высвободившись из его рук. Остро ощущая его присутствие, я так же чувствовала напряженность между нами. Мне никогда в жизни не было так холодно, хотя думаю, что трясло меня от нервного перенапряжения.
— Вот упрямая девчонка! — произнес он холодно. — Рейн, прошу тебя, прекрати ребячиться. Все серьезно, а если бы кто-либо тут пристал к вам?
— Значит я ребенок? — я чувствовала себя глубоко обиженной.
Он молчал, и я пожалела, что заговорила об этом.
Калеб скрестил руки на груди и усмехнулся:
- Прямо говоря – да. Будь ты умней, позвонила бы еще из Лутона.
- Так я еще и глупая, – ну это уже хамство!
Он, молча, отвернулся и пошел к Еве, придерживающую голову Бет. Я не стала идти к ним, боясь, что и меня начнет тошнить. Мой нос улавливал теперь слишком много неподходящих запахов. Да мне от одного вида, как конвульсивно содрогается Бет, становилось плохо. Я отвернулась к дороге, стараясь дышать глубоко и медленно. Но было ли это последствием увиденной картины, или же, присутствием Калеба, мне не хотелось разбирать. Как легко ему было вывести меня из равновесия. Сколько же влияния он имел на меня? Мне действительно стало страшно от этой мысли.
Чтобы забыться я набрала номер матери Бет, Мишель.
- Миссис Фослер? Это Рейн…
- Что-то случилось? - вырвался из трубки тревожный голос миссис Фослер. В моей голове нарисовалась сразу же пара глаз, таких же оливково темных, как и глаза Бет, только вот веселости в них не было не грамма, даже в моем воображении.
- Все в порядке, просто Бет укачало, и она заснула в моей машине, так что можно Бет переночует сегодня у меня, а завтра мы приедем вместе на службу?
Мишель Фослер вместе с Самюель пела в церковном хоре и я, безусловно, знала, как ее подкупить.
Вдруг очень четко на фоне ночной тишины раздались характерные звуки, издаваемые Бет.
- А это что?- голос миссис Фослер стал подозрительным.
- Кажется, Калеб отравился в китайском ресторанчике, и его тошнит.
Я мстительно улыбнулась, зная, что Калеб меня слышит.
- Может, привези его к нам? Сдается мне, его отец вновь уехал из города, - начала переживать мать Бет, и я выругалась про себя.
- Нет-нет, ему уже лучше, у меня были с собой лекарства от отравления, мне они постоянно нужны.
Зная, как люди реагируют на мою беременность, я приплела свое положение. Миссис Фослер сразу же смолкла, очевидно, почувствовал себя некомфортно. Конечно же, я не любила манипулировать людьми, но что делать, если я знала, какой бывает мама Бет настырной.
- О, хорошо милая, спасибо что позвонила, - голос Миссис Фослер стал сразу же расслабленным, - но если ему станет хуже, не стесняйся позвонить даже ночью. Знаю я эти китайские ресторанчики, а ему скажи, что не надо есть, если его желудок не предрасположен к такой еде.
Да уж, желудок Калеба, действительно не был предрасположен к еде, простой и нормальной.
- Обязательно скажу, - пообещала я ей, и отключила трубку, когда на том конце услышала гудки.
- Я не люблю китайскую кухню, - прозвучал рядом знакомый голос и резко обернувшись, я увидела Калеба, несущего на руках Бет, стонавшую и вздыхающую, словно ей тяжело было дышать. Увидев ее, я поняла, что впереди у меня долгая ночь, и что хуже всего, рядом будет Калеб. Самой захотелось застонать. Если бы не Бет, я бы спокойно ворочалась в кровати, думала бы о Калебе и скоро бы заснула. Теперь же мне предстояло наслаждаться его мучительной близостью. Еще одного вечера дружелюбных разговоров я не переживу. Теперь я понимала, почему Бет так напилась, но, к сожалению, проблемы такой вариант не решал.
- То есть, тебе не нравятся китайцы? – так, чтобы было слышно только ему, прошептала я и к моему удовольствию, он не только не разозлился, а улыбнулся. Разумеется, мое сердце, как всегда своеобразно прореагировало на это. Когда он был злым, легче было бороться с его притягательностью.
Калеб бережно уложил Бет в свою машину, так как там было намного больше свободного места, чем в моей, а потом вглубь машины полетел его пиджак. Ева села следом за подругой, чтобы поддерживать ее голову у себя на коленях. Мне предстояло ехать в одиночестве, и я несказанно этому обрадовалась, еще не оправившись от присутствия Калеба. Теперь я смогу немного настроиться, перед тем как провести столько времени с ним. Придумаю несколько колких ответов, может смогу наконец-то заставить свое сердце не громыхать так громко, когда я вижу его.
Калеб вернулся к моей машине и заговорил уже намного серьезней. Вот это он зря! Когда Калеб не злился, и его лицо оставалось безмятежно спокойным, желание поцеловать полные строго очерченные губы, болезненно отзывалось во всем моем теле. Да что он творит со мной?!
- Только мы въедем в город, я повезу домой Еву, ты же поезжай к себе и приготовь ванну, но не горячую. И поставь чайник. У тебя есть ромашка? Нужно будет заварить.
Он отдавал мне наставление, так холодно, что я не могла не послушать. Калеб внимательно посмотрел на меня, будто проверяя, слушаю ли я его. Его указательный палец поднялся так быстро, что я, и моргнуть не успела, как он щелкнул меня по носу.
- Ты заснула?
- Думаешь это хороший способ проверить? – потирая нос, огрызнулась я. Калеб до тошноты самодовольно улыбнулся. Ну как так может быть? В один момент я готова его расцеловать, в другой – мне хочется съездить по его красивому лицу. Какая-то странная реакция. А мне всегда казалось, что беременные должны быть добрее. Видимо это не про меня.
- Встретимся у тебя, - направившись к своей машине, бросил он, и добавил, открывая дверцу со стороны водителя, - и пожалуйста, не потеряйся опять.
Ха-ха-ха! Я раздраженно села за руль, кровожадно думая, не боднуть ли его машину. Но такие мысли теплились во мне лишь несколько мгновений, а потом я вспомнила, что в машине Ева и Бет.
Двигаясь за ним по ночной дороге, я думала, как лучше всего вести себя с ним? Молчать, это не про меня, к тому же он сразу же напомнит, что мы заключили мир и дуться не красиво, а я не привыкла изменять своим обещанием. Огрызаться - вряд ли с ним такое, возможно. Он не меньше моего может быть саркастическим, он скажет мне что-либо обидное, и я не сдержусь, зарыдаю, - мои гормоны подведут меня. Как же себя вести? Лучше всего быть такой как есть. Почему я должна меняться?
Только мы въехали в город, джип Калеба свернул в центр, я поехала по дороге, ведущей к моему дому. Если днем дорога была ужасной, то ночью ехать по ней было просто кошмарно. Как я не въехала ни в одно дерево, удивляло меня саму. От резких скачков на ямах, заболело в боку, я даже немного испугалась. Родить прямо сейчас в машине, представлялось мне не самой веселой перспективой.
Когда я вошла в дом и села, лишь теперь поняла насколько устала. Немалых сил мне стоило встать и сделать все то, о чем сказал Калеб, и даже кофе для себя, чтобы дождаться приезда Калеба. Но, вернувшись в кресло с кофе, я так и не сделала ни одного глотка. Через мгновение меня будили прохладные руки Калеба, вновь изменившие свою температуру. Значит, после солнечного дня он снова приходил в себя. Приду ли в себя и я хоть когда-то? Маловероятно если его глаза будут все также испытующе и очаровывающе смотреть на меня!
- Прости, но я не могу быть с ней в ванне, мне нужна твоя помощь.
Калеб присел передо мной и, придерживая мою голову, таким же жестом, как и с утра, внимательно смотрел на меня.
- Ты проснулась?
Я утвердительно кивнула и нагнулась к столику за кофе, бесцеремонно вырываясь из его рук. На диване полулежала Бет и пила из кружки, видимо приготовленный мной настой ромашки, ее трясло, и вид у нее был болезненный. Я сделала два глотка и сразу же почувствовала себя лучше, хотя возможно присутствие Калеба так повлияло на меня.
- Пошли.
Я поднялась на ноги и пошла вперед, показывая Калебу дорогу в ванну. Но зайдя во внутрь, удивленно застыла. Что-то я не помнила, что набирала ванну, хотя должна была, по просьбе Калеба. Значит, я проспала достаточно долго, чтобы он успел заняться этим. Калеб зашел следом и, усадив Бет на стульчик, вышел. Я присела перед ней и радостно отметила осознанный взгляд.
- Ты должна мне помочь, а то я сама не смогу.
Бет лишь кивнула. Вдвоем мы быстро избавили ее от одежды, оставив лишь белье, и она залезла в ванну. Так как Бет все четко начала соображать, главное было следить за тем, чтобы она не заснула. Мы не говорили, но я немного напевала, так лучше было заставить ее бодрствовать. Минут через десять, когда ее перестало трясти, я помогла ей вылезти и, закутав в огромнейшее полотенце, позвала Калеба.
Он появился почти мгновенно.
- Отнеси ее в комнату рядом с моей, - попросила я, и только потом подумала откуда он знает, где находиться моя комната, так как он безошибочно пошел туда, куда я ему сказала.
Пока он относил Бет, я сбегала к себе за комплектом совершенно нового белья, купленного еще в Чикаго, но одеть его я не могла, все стало мне мало (а что еще не стало мне мало?). Мы оставили Бет переодеваться, но чтобы не оставаться с ним наедине, я пошла вниз на кухню за тазиком, подрастание с Пратом многому меня научило, и жаль в таком состоянии как Бет я оказывалась слишком много раз. Я так же налила еще кружку настойки, - от нее Бет должно становиться лучше.
Калеб увидев меня с тазиком и кружкой, немало удивился, видимо такое ему в голову не приходило. Когда мы вошли, Бет уже лежала под одеялом. На мой взгляд, Бет под одеялом снова начала бить дрожь. Оставался вариант, что дрожь бьет одеяло, а не Бет, но такая ерунда могла прийти только моему паникующему мозгу, при мысли, что скоро мы останемся с Калебом почти наедине!
На миг ее глаза открылись и она, тяжело ворочая языком, спросила:
- Ты звонила маме?
- Да, тебя укачало, и ты заснула в моей машине, так что ночуешь у меня. А с утра мы обязательно должны быть на службе.
Ее веки задрожали и она улыбнулась:
- Спасибо…за все…
- Скажешь завтра, когда будешь будить меня на службе.
- Непременно.
Не знаю, заснула ли Бет, но выглядела она намного лучше, чем прежде. Дрожь все еще оставалось. Даже в таком ужасном состоянии Бет все равно выглядела красиво. Может у нее какой-то особый ген, отвечающий за красоту? Да…меня явно обделили.
Я поставила рядом с кроватью тазик, а на тумбочку чай и вышла следом за Калебом. Дверь мы закрывать не стали, - мало ли чего.
- Ей уже не так плохо, - отметил Калеб, только мы спустились вниз.
- Думаешь? - усмехнулась я, - завтра ей будет намного хуже.
- Откуда ты столько знаешь? Например, про тазик? – его интерес был неподдельным. Он не стал садиться в кресло, так как я, а взялся растапливать камин, за что я была очень благодарна. Дом, нечего говорить, красивый, и наверняка летом в нем очень хорошо, но не теперь. Только начался октябрь, а в доме было холодно вечерами, и навряд об этом подумали Самюель и Терцо, уезжая, - холод им был не страшен, в отличие от меня.
- Брат отца, Прат, часто жил с нами, - нехотя отозвалась я, поджимая под себя ноги. Мне не хотелось рассказывать о том, чем я не гордилась, - Он человек своеобразный,…если не сказать иначе…
- Говори как есть, - Калеб все свое внимание обратил на камин, так как с огнем ему нужно было быть осторожным. Все-таки есть справедливость! На свете существуют вещи, которых боится Калеб. Огонь не грозит ему смертью, а вот оставить ожоги и принести боль может. Мелочно с моей стороны, зато приятно.
Я как зачарованная смотрела на его широкую спину, не понимая, что рассказываю то, о чем никогда, никому не говорила.
- Эгоист, который не знает мер, хотя и обладает совестью, и способен любить, но не уживаться с теми, кто ему близок, - как могла точней охарактеризовала Прата я.
- Ты так же думаешь и обо мне? – на миг мелькнул веселый взгляд.
- Нет, - протяжно отозвалась я, - по крайней мере, уже нет.
Разве могла я так думать, видя его действия в отношении друзей. Он мог любить и мог быть верным, и не был законченным эгоистом, хотя все-таки эгоистом он был.
- Продолжай, - будто извиняясь за то, что перебил меня, Калеб сделал величественный поклон в мою сторону, его глаза блестели странным светом. Могла ли я поверить, что этому юноше вовсе не девятнадцать, а восемьдесят три года? Каким веселым он был теперь, ничего похожего на того Калеба, с каким я познакомилась недавно, и только его магнетизм оставался неизменным.
- Так вот, напоил он меня в первый раз, лет эдак в двенадцать, вот тогда мне действительно было плохо, он так испугался, - я не могла вспоминать это без улыбки, особенно Терцо мечущегося по комнате, словно тигр и обещающего убить брата, если тот, для начала, вернется. - В четырнадцать он снова несколько раз меня напоил, но уже достаточно в меру, эксцессов не происходило, и мне, безусловно, было плохо также как теперь Бет. Тогда его это очень веселило. Еще он первый, кто дал мне попробовать сигареты. Я не воспринимала все всерьез, тоже думала, что это смешно, пока не поняла какой же он безответственный. Ричард еще один пример его эгоизма, - я с нежностью вспомнила брата, - он его незаконнорожденный сын, которому все время помогал Терцо. Ричард был счастлив, стал бухгалтером в поместье моего отца, но когда Терцо встретил Самюель, Прат заскучал и обратил Ричарда, в качестве компании для себя. Как он оправдывался, не мог представить себе, что будет жить с какой-нибудь кудахтающей курицей, как брат.
Я затихла на миг, во всей красе представив себе, что Прат ведет себя так постоянно.
- Страшно, но Ричард только собирался жениться. Свою невесту Ричард не хотел обращать, по крайней мере, тогда ему это казалось кощунственно, – мой нервный смешок не вызвал никаких эмоций на лице Калеба. - Тогда Терцо и Самюель, стали его семьей. Они всегда были с ним, и Прат, не был доволен, но потом тоже поселился с Терцо и Самюель. Время от времени он уходит из нашего «курятника», отдохнуть от нас, и по-моему с каждым возвращением становиться более чокнутым. Будь он жив, давно скончался бы в объятиях проститутки, зараженный СПИДом или от передозировки. По крайней мере, так говорит Терцо и я склонна ему верить, – я улыбнулась, с печалью вспоминая все, что натворил Прат. - Зачем только он саморазрушает себя?
- Он ненавидит себя, вот почему, - отозвался Калеб и я, чуть не подпрыгнула на месте, совершенно забыв о нем. Мои глаза против моей воли обратились к нему. Точеное лицо, на котором странным светом горели серебристые глаза.… Губы плотно сжаты, и все же это не стирало их линий, а скорее только подчеркивало совершенство. Он во всем оставался идеален. Как можно выглядеть столь безупречным в простых джинсах и серой водолазке? Нет, честно говоря, и задумываться не хочу. Или хочу?
Я нервно усмехнулась. Давно со мной такого не было, чтобы я кого-то смущалась.
- Но зачем ему себя ненавидеть?
- … Тьма сгущается. Восточный
Горизонт в огне.
Я иду навстречу ночи,
Чтоб сразиться с ней.(*прим. автора: М. Авдонина Тревога)
Продекламировал он.

- С какой ночью он сражается? – не поняла я. Калеб стихотворением ничего не объяснил мне, а только добавил загадок. Видимо для него все было понятно, как и родителям, возможно, поэтому они ничего не старались сделать, чтобы изменить Прата.
Как всегда Калеб в своих познаниях и рассуждениях был впереди меня. Да, неприятное чувство ощущать себя тупой.
- Внутри себя, - тихо прошелестел его голос, но я расслышала.
- А ты?
- Что я?
- Ты тоже сражаешься с ночью внутри себя? – я ждала ответа затаив дыхание.
Он уже лежал на диване, не двигаясь, его грудь равномерно вздымалась, но сам он не шевелился, словно изваяние из камня, но даже со своего места я видела, что такая неподвижность дается ему с трудом. Чем больше времени проходило с момента последнего потребления крови, тем более вампиры становились уязвимыми. Теперь до меня больше доходил смысл шутки Ричарда про родителей и себя, что они Человечные. Это могло относиться и к их уважению к людям и их крови, а также и к тому, что сами обрекали себя на слабость, в отличие от Бесстрастных, пьющих исключительно человеческую кровь. Именно она давала им силу, и полную неприступность.
- Нет.
- Почему?
Снова тишина. Мгновение, и короткий взгляд в мою сторону, но что это - удивление или злость я не поняла, от камина шло не так уж много света.
- Я давно уже проиграл свою битву, и смирился с тем, кем я стал, - коротко ответил он.
- Тогда ты выиграл, если смирился, - не согласилась я с ним.
- Значит, ты считаешь, я заслуживаю того, чтобы продолжать жить, быть красивым, влюбляться, мечтать, когда мною убито так много людей? – горечь в его голосе заставила меня содрогнуться. Как я могла считать его поверхностным?
Следя за ним, я позволила на один короткий миг посмотреть в его глаза.
- Я считаю, что не мне тебя судить.
Весь этот разговор заходил слишком далеко, и я чрезмерно устала, чтобы разбираться в этом сейчас. Еще минут пять таких разговоров, и я полезу успокаивать его, причем поцелуями.
Сверху ничего не доносилось и, поднявшись, я обратилась к Калебу:
- Ты же сможешь справиться без меня?
Калеб не открывал глаз, а только кивнул. Секунду, смотря на него, я подумала, а не обидела ли его, возможно разговор задел слишком личное, как с моей, так и с его стороны.
- Тогда я иду спать, и проверю Бет перед сном.
Снова кивок. Может нам теперь и не разговаривать? Так и будем кивать друг другу. Надо найти словарь жестов, станет еще проще.
Я поднялась наверх, слишком злая, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Наверное, только усталость, спасла меня от долгих размышлений над этим и, вернувшись от Бет, меня хватило лишь на то, чтобы снять обувь и носки.