Глава 13. Души мертвых, что дремлют



Блэр зависла в пространстве между жизнью и смертью, похожее на бесконечно серое пятно. Она почти слышала голоса своих близких людей, когда пошатнулась и упала, но чувства оставили ее до того, как она успела сделать еще один вздох. Девушка не знала точно, в какой момент она провалилась в темноту, но последнее, что она помнила – это потолок жемчужного цвета.

Би не помнила, как попала в больницу, но полагала, что нечто должно было произойти, раз она сейчас оказалась в кровати, которая не является ее собственной. Но она не помнила, чьи руки принесли ее, и чьи губы успокаивающе прижимались к ее лбу. К счастью, она и не ожидала, что вспомнит это, потому что кто вообще будет заботиться о ней?

Блэр также не помнила свое пробуждение, не помнила больничные стены, пустые и белые, не помнила безоблачное небо за окном.

Наверное, потому, что этого никогда и не было.

Девушка лежала в кровати с закрытыми глазами, ее сердце билось, но очень медленно. Она не знала, что происходило вокруг нее. Она даже до конца не была уверена, что была в больнице, только знала, что что-то произошло не так. Но все равно Блэр думала, что, может быть, просто спит.

В любом случае, это не имело значения. Она не хотела просыпаться. У нее был довольно спокойный сон в мягких красках с улыбающимися лицами. Блэр решила, что устала от своей жизни, устала от школы, отношений и измен. Она могла лежать так вечно.

Однако одна мысль напугала девушку больше, чем та ожидала. Она больше никогда не увидит своего отца, больше никогда не посетит его замок в Париже. Она никогда не увидит свою мать – хотя это, может, будет и не так болезненно, – а также Серену и Нейта. Блэр была не в лучших отношениях с каждым из них, но она и не хотела отказываться от них. И если она так будет лежать здесь, то никогда не увидит Чака…

Чак.

Блэр распахнула бы глаза, если бы не находилась в медикаментозной коме. Она думала, что начала задыхаться, но все это было лишь плодом ее воображения. На самом деле, девушка лежала неподвижно. Сражение бушевало лишь внутри ее тела.
Она пыталась вспомнить некоторые вещи. Блэр хотела держаться за сознание так долго, как только могла – кто знает, сколько пройдет времени, пока она не придет в себя? – и она хотела провести эти дни, часы или минуты погруженной в воспоминания.

Блэр пыталась воскресить в памяти разные лица. Вспомнить Чака было легче всего. Каждая линия и черта его скульптурного лица была ярко выражена, ее внимание было острым, когда она заглянула в его темные глаза и пропала в их глубине. Восстановить лицо Серены было чуть сложнее, но все же возможно. Блэр проследила очертания светлых волос подруги и голубых глаз, но ее нос был размытым.

И в этот момент Блэр запаниковала.

Вдалеке ей послышался звуковой сигнал и шум над ее головой. Она даже думала, что услышала голос Чака.

Однако шумы стихли раньше, чем девушка могла сосредоточиться на них, и она тут же об этом забыла.

Блэр продолжала дрейфовать в своей серой дымке. Ей снилось, что она идет по улицам Нью-Йорка и в каждом встречном человеке видит Чака. Она видела его за стеклами магазина Barney's и за отполированными стойками Chanel. Ей снилось, как его губы сливаются с ее губами в поцелуе.

О, как же Блэр скучала по нему! Ради него ей нужно проснуться, и она сделает это. Ведь она так давно не видела его, так давно не лежала в его объятиях…

Часы шли медленно и болезненно долго, и Блэр решила выстроить хронологию своего прошлого. Она делала это каждый раз, когда чувствовала, что теряет контроль над своей жизнью. Точнее, не так. Девушка делала это, когда смывала свои проблемы в унитаз и пыталась снова взять себя в руки. Но это случалось редко. Обычно Блэр теряла себя полностью после каждого «эпизода».

Девушка съежилась от этого слова, но все же сосредоточилась на главной задаче: вспомнить все.

Это оказалось труднее, чем она ожидала, были вещи, которые она помнила лучше, чем другие. Например, тот день, когда Чак первым обнаружил ее на полу в ванной, она помнила кристально ясно. Помнила сбившуюся набок шляпу и шок вперемешку с озабоченностью, что мелькали в его изучающем взгляде. Девушка помнила, как содрогалась и корчилась, будто сквозь нее проходило пламя. Вспомнила вездесущую боль в животе, и помнила, что именно в тот день проснулось ее любопытство к персоне Чака Басса.

Блэр думала, что влюбилась в него, наверное, именно в тот день.

Образ Нейта Блэр давался сложнее всего. Она не могла вспомнить его лица вовсе. Она думала, что у него золотистые волосы и голубые глаза, но она была совсем не уверена в этом… Девушка не помнила форму его рта или размах плеч. Она не помнила о нем ничего, кроме врожденной тоскливости, которую он распространял и на нее. Блэр чувствовала, что годы, проведенные с Нейтом, прошли впустую, ведь она даже не могла вспомнить их! Отчасти она сердилась на себя за это, но и подозревала, что если бы вспомнила те отношения, то сердилась на себя гораздо сильнее.
Воспоминания о дружбе с Сереной давались Блэр легче. Она могла вспомнить практически любой момент, который они проводили вместе: шли в школу, сплетничали о Кати и Из, готовили наряды для вечеринок и обменивались ими также, как обменивались телефонными номерами. Блэр вспомнила все и почувствовала, как плачет.

Когда же все изменилось?

Блэр не хотела думать об этом, поэтому сосредоточилась на одном очень счастливом воспоминании, которое выделялось из всех остальных: рождественские каникулы.

Они отправились в Сент-Бар на зимние каникулы в тот год (там были Серена, Блэр и ее родители) и валялись под солнцем всю неделю, ничего не делая. Это было до того, как все развалилось, до того, как отец Блэр уехал со своим парнем-геем, до того, как родители Блэр отослали ее в школу-интернат, до того, как в их дружбу вклинился Нейт. Блэр думала, что никогда еще не была счастливее, чем во время того отдыха.

Им тогда было по четырнадцать. Нейт был просто мальчишкой, в которого Блэр была по уши влюблена, и хотя они были вместе, все же это были такие детские отношения. Тогда жизнь в Верхнем Ист-Сайде была тиха и спокойна.

В один из таких душных дней две девушки скучали, только что покончив со своим ланчем. Они не хотели заниматься спортом, потому что только что поели, да у них и не было для этого настроения. Они не хотели возвращаться в свой номер, потому что день сегодня был так прекрасен. Но также они не хотели и идти на пляж, потому что для этого нужно было бы облачаться в купальники, да еще и быть сопровождаемыми Гарольдом и Элионор.

Поэтому девушки решили купаться нагишом. Конечно же, эта идея первой пришла в голову Серене, Блэр колебалась какое-то время, но подруга убедила ее, что хоть раз попробовать можно. И Блэр согласилась, потому что в то беззаботное время поддавалась эмоциям гораздо чаще. В итоге же вышло так, что Блэр была счастлива, что сделала тогда это. Океанская вода была чиста и прозрачна, а также достаточно прохладна, чтобы мгновенно прогнать ленное настроение. В воде, кроме подруг, больше никого не было – конечно же, они находились на частном пляже, - поэтому они задержались на пляже до самого захода солнца. И когда уже стало вечереть, девушки решили вернуться в свой пятизвездочный отель, а для этого нужно было пробраться через кусты, чтобы не заработать себе проблем. Подружки были очень смущены, но также и возбуждены их общей проделкой.

А потом они увидели Нейта.

Никто из девушек не знал, что он будет именно здесь, они были в курсе, что он собирался в Сент-Бар, но куда именно – не сообщал. Поэтому они были очень удивлены, увидев его здесь.

По какой-то причине он также прятался в кустах и был одет типично для этого места: в мятного оттенка рубашку-поло Ralph Lauren и клетчатые шорты Abercrombie. Подруги захихикали, увидев его, они понятия не имели, что он делал там.

Блэр никогда не забудет шокированное выражение лица Нейта. Девушка посмотрела на свое обнаженное тело и безудержно рассмеялась, она чувствовала себя дикаркой, а Нейт, кажется, не возражал.

Похоть затопила его глаза, а щеки зарделись. Серена рассмеялась вслед за Блэр и дернула подругу за руку. Девушки обменялись хитрыми взглядами, и Блэр спросила у своего парня: «Какого черта ты здесь делаешь?». Она хотела казаться злой и свирепой, но девушка была слишком счастлива для этого, и солнце вытянуло из нее всю энергию.

Нейт в замешательстве покачал головой, как он делал обычно, и произнес, заикаясь: «Ну, я просто думал…»

Но блондинка и брюнетка просто бросили презрительные взгляды в его сторону, сорвались с места и побежали в сторону уходящего заката. И когда подруги уже почти скрылись из виду, то прокричали хором: «Ты же знаешь, что любишь нас!»

И Нейт их действительно любил.

Однако Блэр вспомнила эту авантюру не из-за него, а просто потому, что была счастлива. И все тогда в ее жизни было просто и понятно. Тогда они были как никогда близки с Сереной, и они проводили каждый момент своей жизни вместе. Это было чудесно.

Блэр вздохнула печально во сне. Она хотела вернуться в то беззаботное время снова, или хотя бы попробовать снова стать той Блэр, что была, той девушкой, что купалась обнаженной в океане и флиртовала напропалую.

Но также она заметила, что-то стало меняться в ней в течение последних нескольких дней, или недель, или месяцев. После того, как они с Нейтом стали отдаляться друг от друга, Блэр стала чувствовать себя все свободнее и свободнее. Она будто освободилась от оков общественного мнения, что держали ее в плену так долго. Она обрела себя, обнаружила, какой она должна быть.

И это было не о том, какую карьеру она выберет или за кого выйдет замуж, или сколько денег она унаследует. Она обнаружила, каким человеком она хотела бы быть и будет.

Блэр захотела стать преданной, захотела покровительствовать, защищать тех, кого любит изо всех сил. Она хотела научиться доверять людям, даже когда она не могла доверять себе. Блэр хотела мечтать, надеяться и достигать того, что хочет.

И девушка знала, что не имеет ничего общего с Нейтом, но сделает все что угодно для Чака. Эта мысль напугала ее, но совсем немного. Так будет всегда, ведь она, Блэр Уолдорф, была влюблена в Чака Басса. И не имеет значение, какой колледж они закончат, или что будет с Нейтом, когда он узнает о них, или когда Элионор отречется от них. В конце концов они будут вместе – Чак и Блэр.

Потому что, как она того и хотела, жизнь Блэр была похожа на кино. Ее изначально непреднамеренные отношения с Чаком оказались гораздо более романтичными, чем она могла когда-либо вообразить. Он был мужчиной-шлюхой – более корректного термина для него не находилось, – а она была перфекционисткой. Это бала классика жанра: хорошая девочка влюбляется в плохого мальчика и делает его лучше. Если эта история была бы фильмом, Блэр бы вздохнула от удовольствия, но ей было даже гораздо приятнее обнаружить, что эта история не художественный вымысел, а реальность.

Да, Нейт был прекрасным принцем: красивым, хорошо воспитанным, совершенно скучным принцем. Блэр знала теперь совершенно точно, что не хотела его, а может, и никогда не хотела. К тому же, девушка не могла отрицать, что подчас благоволила больше… лихим героям, мужчинам, что в фильмах были всегда на вторых ролях. Чак был именно таким парнем в ее истории.

И поэтому Блэр решила, прямо там, лежа в больничной постели, что будет бороться. Она будет бороться, чтобы проснуться, бороться с разрушающей ее булимией. Потому что если она не будет сражаться, она никогда не будет вместе с Чаком. И это будет будущее Блэр Уолдорф – по крайней мере той Блэр Уолдорф, что она собиралась стать, - не сдаваться. Она хочет увидеть свой хэппи-энд и, черт возьми, она его получит.



Чак вздохнул, присаживаясь на кровать Блэр. Он пытался игнорировать врачей, что-то объясняющих на своем медицинском жаргоне. Его только злило, когда он слышал о булимии Блэр и ее шансах на выздоровление. Парень знал, что Блэр может не преодолеть всех этих тягот. И, конечно, ему не хотелось слышать это еще раз от кого-либо еще. Вместо этого, Чак просто сидел все время рядом, наблюдая за своей спящей красавицей, удерживая ее за руку и поглаживая ее волосы. Блэр выглядела такой умиротворенной, будто просто спала… но он знал, что это не так.

Басс боялся признаться самому себе, как сильно его пугал этот факт.

А вскоре – раньше, чем ожидал Чак, - слова, что произносил доктор Райли достигли сознания Чака, потому что как он ни старался, он не мог блокировать этот звук. Он боролся изо всех сил, но был уже попросту истощен и ослаблен, поэтому не мог хорошо сосредоточиться на происходящем.

И прежде чем он понял, что происходит, слезинка аккуратно скатилась и упала на руку Блэр. Чак удивился, но не сделал ни одного движения, чтобы стереть ее.

Он услышал, что дверь снова открылась и кто-то проскользнул в комнату. Он услышал сбивчивое дыхание Серены, уже не в первый раз за этот день услышал ее хныканье. Он услышал, как та попросила его побыть наедине с Блэр, и что-то внутри него сломалось.

Блэр могла умереть.

Басс запаниковал. Он едва начал осознавать, как сильно любит эту девушку, а теперь может потерять ее навсегда. Его сердце щемило от одной мысли о том времени, что было потрачено зря в барах и ночных клубах этого города. А он ведь мог любить ее все это время, держать в объятиях и заниматься с ней любовью до самого рассвета…

Заниматься любовью. Это было не похоже ни на что прочее. Когда же он стал называть секс актом любви? Для него это всегда было простым процессом, где чтобы взять, он должен был что-то дать, способ удовлетворить свою похоть с помощью девушки своего лучшего друга. И в конце концов, эта девушка показала ему, что секс может быть – и будет, пока они будут вместе, - связан с любовью.

Басс тяжело вздохнул. Без этой девочки - женщины, поправил он сам себя, - он не был уверен, что выживет. Он уже знал, что больше никогда не сможет снова заниматься просто сексом, потому что для него это пройденный этап.

Ко всему прочему у парня было и легкое отвращение к самому себе. Медсестра, что ухаживала за Блэр, была так похожа на нее саму: фарфоровая кожа, каштановые волосы струились по плечам, а карие глаза были полны одухотворенности. У нее был даже такой же голос – обольстительный и чуть грубоватый одновременно. Эта медсестра кокетничала с ним просто возмутительно, не обращая внимания, что он держит в руках ладонь другой девушки. Но Басс даже глазом не моргнул. Он ни разу не ответил на ее застенчивую улыбку, не ухмыльнулся своей коронной улыбочкой, не пригласил к себе в номер. Он целиком и полностью игнорировал ее.

И это заставило его понять – у него есть иммунитет к любой женщине, кроме Блэр Уолдорф. Потому что он любил ее.

Басс был горд этим, потому что считал, что вовсе не способен на любовь. Он оставил эту работу Нейту. Но сейчас по достоинству оценил все прелести этого чувства.

Парень вздохнул и кивнул Серене, целуя лицо Блэр и выходя из комнаты. Он не поднял глаз, когда выходил из комнаты, не желая встречаться взглядом с Сереной.

Закрыв за собой дверь, Чак подумал, что не смотря на то, что он знает, что не так с Блэр, он понятия не имеет, проведет она здесь пару дней и выздоровеет, или эта борьба за жизнь может оказаться для нее действительно фатальной.

Басс зашагал по пустому коридору, устало проводя рукой по волосам. Он действительно не был уверен, что собирается делать дальше. Ее болезнь – это пожалуй единственное, от чего он не смог уберечь Блэр. Он хотел – ах, как же он хотел этого! – но у него не было возможностей.

И это испугало его. Он всегда рассчитывал на простое: «Я – Чак Басс», и это решило все его проблемы. Но здесь это уже не сработает.

Неожиданно Чак обнаружил, что стоит у кабинета доктора Райли. Дверь была распахнута, поэтому парень вошел без стука, он был слишком огорчен, чтобы соблюдать правила приличия.

Доктор сидел за своим столом и разбирал бумаги. Чак откашлялся и вежливо обратился:

- Доктор Райли.

Врач посмотрел на него изучающе и ответил:

- Мистер Басс. – Чак не ожидал, что врач знает, кто он, хотя о разладе в семье Уолдорф он мог прочитать из любого таблоида.

Басс заметил, что голос доктора звучал устало, будто тот не спал всю ночь. Ему тоже было знакомо это чувство. Чак не был полностью уверен, что он должен сказать, но он был человеком практичным, поэтому решил расспросить врача о банальных, но важных вещах: медицинской страховке, больничных счетах и стоимости препаратов. Басс решил не садиться – он сам не знал почему, но для него это было важным.

- Во сколько обойдется лечение мисс Уолдорф?

Доктор Райли вздохнул и ответил вежливо:

- Ее медицинская страховка полностью покрывает ее пребывание здесь.

Чак кивнул, он ожидал такого ответа. В конце концов, она была Уолдорф, и наследства ее матери было бы достаточно, чтобы снять в аренду целое крыло больницы. Но парень запаниковал немного, потому что надеялся, что все же сможет чем-нибудь помочь Блэр. Он не мог вылечить ее от булимии, но думал, что, возможно, мог бы помочь ей деньгами. По крайней мере.

Поэтому он сформулировал вопрос по-другому:

- Есть ли какие-либо еще расходы, с которыми я могу помочь?

Врач медленно покачал головой и указал ему на стул:

- Присаживайтесь, мистер Басс.

Чак колебался какое-то время, раздумывая над тем, не случится ли что-то с Блэр, пока его нет рядом, но все же кивнул врачу и сел.

Врач улыбнулся и проговорил вежливо:

- Чем я вам могу помочь?

Чак ощетинился, услышав его снисходительный тон, и ответил с усмешкой:

- Нет, вообще, мой вопрос должен быть таким: почему мисс Уолдорф не приходит в себя? – Последние слова он практически прорычал, чтобы казаться более устрашающим. Парень хотел встать, чтобы возвышаться над столом врача, но не мог найти в себе силы для этого.

Доктор Райли нахмурился и сочувственно прикоснулся к руке Чака. Одно это движение мгновенно напомнило ему о том, как сильно он хочет держать в руках теплые ладони Блэр, а не ее хрупкие, холодные, бледные руки.

Врач кивнул и тихо объяснил:

- Организм мисс Уолдорф перенес сильнейший стресс. Я правильно понимаю, она вызывала у себя рвоту как минимум четырежды за последние три дня?

Чак кивнул.

- Я пытался ее остановить, но…

Доктор прервал его, протестуя:

- Никто никого не обвиняет. – И потом добавил: - Мне очень жаль…

Чак посмотрел на него внимательно, потому что так обычно говорят о человеке, который либо умер, либо его самочувствие заметно ухудшилось. Однако врач лишь отвел глаза и пробормотал:

- Вы ничего не можете сделать, чтобы помочь своему… другу. Мисс Уолдорф должна сражаться сама со своей болезнью.
Чак возмутился, услышав слово «друг». Он не был другом Блэр. Он был ее парнем, черт побери, и он хотел, чтобы все это знали.

- Я ее парень, - поправил он доктора с легкой улыбкой, на что врач даже не моргнул, и Басс оценил это по достоинству. Но затем он вспомнил, зачем все-таки они здесь сидят. – И когда вы ожидаете, что она придет в себя? – Парень чувствовал, как в нем снова закипает кровь, но никак не мог понять, на кого направлена эта злость, а потом вдруг осознал – на всех.

Чак был зол на всех. В том числе – и, возможно, прежде всего – на самого себя. Он должен был сделать больше, чтобы спасти Блэр. Он должен был помочь преодолеть ее булимию. Он должен… но Чак лишь вздохнул. Сейчас он уже ничего не мог сделать, кроме того, чтобы надеяться на ее скорейшее выздоровление.

Доктор шумно вздохнул, возвращая Чака в реальность, и ответил:

- Она должна очнуться в ближайшие часы. Самое позднее – завтра.

Басс задумчиво кивнул. Это была хорошая новость, очень хорошая. Но он вдруг почувствовал себя очень уставшим и все, чего он хотел сейчас – лечь рядом с Блэр, обнять ее и уснуть. Быть рядом до тех пор, пока она не проснется.

Голос Чака был необычно вежлив, когда он прошептал:

- Благодарю вас, доктор Райли.

Доктор кивнул и проследил взглядом за Чаком, когда они оба встали. Парень протянул руку мужчине для прощального рукопожатия, на которое тот ответил с большой охотой.

- Мистер Басс, - позвал его доктор Райли, когда тот уже был в коридоре. – Она будет в порядке. Вы просто должны верить в нее.

Чак кивнул, и улыбка надежды заиграла в уголках его рта, после чего он развернулся, чтобы направиться снова к палате Блэр. Он хотел быть с ней прямо сейчас, вне зависимости от того, выживет она или нет.

И в этот момент он увидел Натаниэля.

Чак удивился той волне гнева, что прокатилась по его телу. Его лучший друг – или его бывший лучший друг – выглядел почти также, как всегда: медово-блондинистые волосы спадали на лоб, ярко-голубые глаза казались безжизненными, а костюм без единой морщинки сидел на нем словно влитой. Но было что-то в нем такое – его скромная улыбка, может, или то, как он нервно заламывал руки, - что Чаку нестерпимо захотелось причинить ту же боль, что он недавно причинил Блэр.

Басс не считал себя жестоким человеком, но он не хотел, чтобы кто-нибудь обижал Блэр, а Нейт ранил ее немыслимое количество раз. И поэтому Чак понял, что ему нужно бороться с Натаниэлем. Может, не физически, но почти наверняка – словесно. И парень знал – он будет победителем. Чак не был тщеславным – по крайней мере, он сам так считал, - но он был гораздо выразительнее Нейта в словесных дуэлях.

И вообще, это Блэр его многому научила, заключил Чак с улыбкой.

Басс двинулся в направлении Натаниэля. Парень пока не знал, каким образом рассказать всю правду о его истинных отношениях с Блэр. Натаниель, конечно, знал, что они были друзьями, но никто, кроме Серены – по крайней мере, Чак решил, что она знала о них, судя по ее выражению лица, когда увидела Басса, держащего за руку Блэр, - и Элионор не знал всей правды. И Чак не думал, что он готов к тому, что Натаниэль узнает обо всем. Да, он был к этому не готов.
Поэтому Басс решил атаковать Нейта первым, чтобы тот не задался вопросом, что в больнице делает сам Чак Басс.

- Какого черта ты здесь делаешь?

Чак думал, что это правильный вопрос – Блэр и Натаниэль расстались лишь несколько дней назад и остались при этом не в лучших отношениях, поэтому Басс был крайне удивлен, когда получил в ответ полный презрения ответ:

- Я имею полное право быть здесь.

Чак пошатнулся назад, будто Натаниэль ударил его. Концентрация яда в голосе друга его не мало удивила. Обычно этим славились сами Чак и Блэр, в то время как Серена и Нейт были более спокойными, бесхитростными и милыми людьми. Но и менее интересными. Поэтому Чак был удивлен таким решительным настроем Нейта, ведь у того не было причин злиться на Басса.

Или были? Что, если он уже знал, об… отношениях Чака и Блэр?

Басс сжал кулаки и выдавил из себя улыбку, стараясь скрыть свое удивление.

- Эй, успокойся, Арчибальд. – Натаниэль вздохнул, а Чак добавил: - Мне просто интересно, потому что Сплетница сообщила, что ты и Королева Би расстались.

Бассу больно было даже представлять Натаниэля и Блэр вместе, особенно если учитывать все то, что произошло в последние несколько дней. Поэтому Чак подавил желание разбить самодовольный аккуратный нос Натаниэля. Насилие было сейчас не лучшей идеей. Они были в больнице, поэтому помощь Нейту оказали бы гораздо быстрее, чем того бы хотел Чак.
Натаниель медленно кивнул и наконец ответил:

- Да, расстались, но Блэр все еще мой друг. Я беспокоюсь за нее.

В этот момент в Чаке что-то лопнуло. Ему непреодолимо захотелось придушить Натаниеля, а потом повалить на пол, разбить лицо в кровь, чтобы тот захлебывался ей, как Блэр захлебывалась своей рвотой. Чак не мог поверить, что Натаниель вообще смеет думать, что имеет право беспокоиться о Блэр, которой он лгал, обманывал и публично унижал. Что заставило его просто придти сюда и сделать вид, будто ничего не произошло? Нет, Чак не позволит этому произойти.

Однако Басс заставил себя сделать глубокий вдох и похлопать Натаниеля по спине, приговаривая:

- Врачи говорят, что она поправится. – Это было не совсем верно, но Чак хотел отвлечь Натаниеля, потому что если их беседа затянется, Нейту непременно станет интересно, что здесь собственно делает сам Басс.

Натаниель снова кивнул и неуверенно провел рукой по волосам, бормоча:

- Мужик, я даже не знал об этом. Все эти годы я ничего не знал…

Чаку понадобился полный самоконтроль, а за годы общения с Бартом Бассом он его прекрасно выработал, чтобы не ударить Натаниеля. Он просто не мог поверить своим ушам - булимия Блэр была настолько очевидным и широкоизвестным фактом. Чак был уверен, что все дело было в брезгливости и эгоцентричности Натаниеля и Серены, а не в том, что они ничего не знали. Эта мысль разъярила его еще больше.

Однако вместо того, чтобы напасть физически, он набросился вербально:

- Какого хрена! – И это был даже не вопрос. Это было хладнокровное обвинение.
Натаниель посмотрел на него с такой яростью, какую только смог выразить, но в то же время он был совершенно ошеломлен реакцией друга, поэтому лишь встряхнул головой и спросил:

- Что ты имеешь в виду? Я думал, никто не знает.

К несчастью для Натаниеля, это было последней каплей. Чака прорвало.

- Я знал! – прокричал Басс, и прежде чем Натаниель успел узнать, из-за чего же так разъярен его друг, тот уже занес руку и ударил его в лицо.

В коридоре повисла полнейшая тишина. Чак гордо вскинул руки, пока Натаниель качался на ногах. Они только смотрели друг на друга, пытаясь сообразить, что только что произошло между ними.

Наконец, Натаниель стер кровь с лица и произнес:

- Что это, вообще, было?

Чак покачал головой в ответ. Он решил, что его больше не волнует, знает ли о них Натаниель или нет. Этот удар сделал его еще более смелым, еще более решительным, разогнал адреналин по телу. Он готов и он будет бороться за то будущее, какого хочет: свое будущее с Блэр Уолдорф.

- Это за то, что ты не знал, что у твоей девушки булимия уже три года!

Слова жгли горло Чака, пока он выкрикивал их. После чего парень развернулся для очередного удара, теперь надеясь попасть Натаниелю в глаз. Однако тот был более проворным и перехватил руку у своего лица, проговорив:

- А почему это имеет для тебя такое значение?

Голос Натаниеля был жестоким и расчетливым, отчего Чак мгновенно поостыл и отступил назад. Он смотрел на человека, которого знал всю свою жизнь. И прежде чем удивление отразилось на лице Натаниеля, Чак Басс спокойно уточнил:

- Потому что теперь она моя.

Чак даже не пытался скрыть радости в своем голосе. К тому же, ему нравилось быть властным, особенно, когда это касалось Блэр.

Выражение немого шока, отразившееся на безупречном лице Натаниеля, дало Бассу достаточно времени, чтобы он мог добавить: - И ты никогда не заботился о ней!

И после этого он вновь ударил Натаниеля. Тот сопротивлялся, как мог.

- Мужик, не прошло и нескольких дней, а ты уже сделал ее одной из своих шлюх!

Чак вздрогнул от подобного заявления. Натаниель мог оскорблять его как угодно, но имя Блэр было для Чака священным, поэтому он не позволит ему плохо говорить о ней.

- Да пошел ты! – выкрикнул Чак, снова набрасываясь на Натаниеля. Он знал, что то, что было между ним и Блэр было больше чем просто секс, но Нейту этого никогда не понять.

Два парня – или мужчины, или подростка, или кем они там были – сражались долго и трудно. У каждого была необходимость полностью уничтожить своего оппонента. Натаниель был не совсем уверен, за что боролся – может, за честь Блэр – однако Чак был полон решимости убить его, и это было достаточной причиной дать ему такой сильный отпор, какой он только мог.

Так они и боролись, пока не услышали крик Серены, увидевшей, как двое лучших друзей дерутся в коридоре.

- Что, черт возьми, здесь происходит? – вскричала Серена, закрывая за собой дверь палаты Блэр и заставляя этим ребят остыть и отойти друг от друга подальше.

Парни смотрели друг на друга сердито, задыхаясь от напряжения и все еще не оставляя намерения убить друг друга.

- Он спал с Блэр, - процедил сквозь зубы Нейт, не отрывая взгляда от лица Чака. Ни Чак, ни Серена еще никогда не слышали, чтобы он говорил столь сурово.

Серена ахнула от удивления, прикрывая руками рот, и подошла к Чаку.

- Это правда? – спросила она осторожно, не веря, что Чак именно тот человек, что лишил ее лучшую подругу девственности.

Басс кивнул, опустив голову, но не чувствуя никаких угрызений совести по этому поводу. Серена посмотрела на него долгим взглядом и ударила по лицу.

Чак прижал ладонь к щеке и проговорил:

- Полагаю, я заслужил это. – Парень поднял глаза, чтобы встретить взгляды Серены и Нейта. – Но, вообще-то, я так не считаю, - поправил он сам себя.
Этим заявлением Серена была шокирована еще больше, а Чак продолжил:

- Блэр нужен был кто-то, а я был там, - он сделал паузу, собираясь с мужеством, прежде чем обвинить собравшихся, - в отличие от вас двоих.

Одна пара глаз выражала удивление и гнев, а вот глаза Серены выглядели… грустно. Что ж, Чак был рад, она заслужила сожалеть об этом.

Девушка покачала головой и сердито возразила:

- Не смей, Чак, не смей так говорить.

В это же время Нейт защищал себя.

- По крайней мере, я не спал с ней через два дня после расставания.

- Через полтора, если быть точным, - поправил его Чак.

Трио старых друзей вновь взорвалось голосами и превратилось в какофонию, где каждый пытался перекричать другого. Общий смысл было трудно уловить, можно было разобрать лишь отдельные фразы: «состояние Блэр – самое главное», «это твоя вина» и «если бы ты не спал с ней…».

Но вдруг все они услышали короткий, слабый возглас:

- Чак?

Все трое обменялись беспокойными взглядами.

Королева Би проснулась.

---

Перевод и редактура: barsy

С комментариями добро пожаловать на ФОРУМ!