Я сделал большой глоток из бутылки, наслаждаясь сладким вкусом медового чая, который Белла приготовила мне сегодня утром. Она будто бы знала, сколько сахара положить в мой чай. Я улыбнулся, подумав, что стоит ей улыбнуться, и он уж станет для меня сладким.

Ее вкус уж точно был сладким для меня.

Вкус ее кожи – нектар для меня.

Все, что касалось Беллы, приносило мне радость и удовлетворение.

Я закрыл глаза от слепящего солнца, чувствуя, как меня размаривает под его жаром.

Но мне было все равно.

Жар давал мне сил. Яркость солнца приносила энергию, чтобы двигаться дальше.

Мы почти закончили убирать мои поля, завтра примемся за поля Карлайла. И с помощью Джаспера управимся к середине следующей недели, если постараемся.

А потом мы с Беллой сможем уехать и разобраться с ее жизнью.

Чтобы она могла начать ее здесь заново.

Со мной.

Я старался сдержать улыбку, я еще не спрашивал ее. Не обсуждал это с Карлайлом.

Но я знал.

Когда все устроится, урожай будет убран.

Я смогу предложить ей жизнь со мной.

Дом больше не будет пустовать. Мне будет с кем разделить его.

Я смогу сделать ее счастливой.

Как она меня.

– Эдвард, солнце быстро встает. Давай закончим этот последний кусок и отдохнем. Эсми сказала, обед сегодня готовит Изабелла, – сказал Карлайл.

Я открыл глаза и улыбнулся ему.

Он знал достаточно, чтобы понимать, что я стану работать быстрее, если нас ждет обед Изабеллы.

Все, к чему она прикасалась, было удивительным.

Я не сказал бы этого Карлайлу, боясь ранить чувства Эсми, но я предпочитал блюда Изабеллы. Она готовила их с любовью.

Я принялся за работу, бросая кукурузу в кузов повозки, размышляя о том, что она могла сегодня приготовить. День был знойным, так что, наверное, не жаркое.

Может быть, курицу?

Она говорила как-то раз, что хотела приготовить лазанью для всей семьи. Что-нибудь из ее мира. Я и раньше ел лазанью в ресторане, когда путешествовал с Епископом. Было довольно занятно.

Но я был уверен, что лазанья Беллы будет потрясающей.

Все, что она делала, было потрясающим.

В животе заурчало, пока я работал, думая о пиршестве, ждавшем нас после тяжелого рабочего дня. И я смогу наконец увидеть ее, истосковавшись по ней за день. Я не видел ее с завтрака, когда ее лицо просияло улыбкой, едва я сжал ее руку украдкой перед уходом.

Счастливые глаза проводили меня взглядом за дверь, и когда я обернулся взглянуть на нее в последний раз, я испытал великую радость, увидев, что она продолжает смотреть на меня с обожанием. Образ этих глаз не покидал меня до полудня, когда мы с Карлайлом
отдыхали на крыльце, наслаждаясь перекусом, который нам собрала Эсми.

Я надеялся, что его принесет Белла, но вместо нее пришла Элис.

Я начинал тревожиться, когда мне не удалось увидеться с ней в течение дня.

Был ли я полностью поглощен ей?

Абсолютно.

Было просто удивительно, что всего месяц назад я до ужаса боялся Чужачки. А теперь не мог дождаться, когда снова увижу ее, буду с ней. Я хотел, чтобы день проходил быстрее, чтобы я снова мог быть благословлен видом карих глаз, смотрящих в мои.

Суметь прикоснуться к ее щеке и видеть, как ее веки, трепеща, закрываются от удовольствия.

Я не мог дождаться, когда снова буду с Беллой.

Возможно, поэтому я не раз замечал, как посматриваю на холм в течение дня, надеясь увидеть ее идущей к моему дому. Близился день, и поле уже было почти убрано, когда я снова рискнул взглянуть на холм.

И заметил на нем движение.

Сердце ускорило ритм от нетерпения увидеть ее, и сжалось, когда я присмотрелся и увидел Элис, спешащую с холма, оставляя за собой облако пыли.

Мне не нужно было даже видеть ее лицо.

Я инстинктивно понял, что что-то не так.

Она слишком спешила, чтобы причина была незначительной.

Карлайл, кажется, тоже это заметил, остановил лошадей, спрыгнул с повозки и поспешил навстречу Элис. Я шел следом за ним.

– Что такое, Элис? Что случилось? – спросил он.

Ее лицо было заплаканным, она не могла говорить, слова больше походили на всхлипы. Я чувствовал, как меня сковывает страх, когда она посмотрела на меня вымученным взглядом.

Белла.

– Пропала, – выдохнула она. – Забрали.

Я не стал ждать, когда она совладает с дыханием, чтобы объяснить.

Я понял.

Белла.

И холм не был для меня препятствием в зной, когда я побежал.

Вверх по холму.

Белла.

Через холм.

Пожалуйста, Белла.

Ко двору, где Эсми лежала на траве, рыдая.

Разум пытался постигнуть увиденное.

Эсми упала посреди двора недалеко от амбара. Платье разметалось вокруг нее, будто она рухнула прямо на месте. Она вздрогнула от моего прикосновения, когда я бросился к ней.

Возможно, я был слишком взволнован. Но когда я увидел ее глаза, широко распахнутые, мокрые от слез и полные сожаления, мне стало дурно. Я обхватил ее руками, прижимая ее обмякшее тело к своему. Я знал, стоит мне отпустить, и она опять упадет туда, где я ее обнаружил.

Но мне нужно было знать.

Белла.

– Где Белла, Эсми? Где? – молил я охрипшим голосом.

Она помотала головой и всхлипнула, ее стоны эхом отражались от стен амбара. Приложив немало усилий, она указала в сторону поля, рыдая и закрыв глаза. Я обернулся и сразу же увидел тропу. Стебли были поломаны у ее начала.

Тело возобладало над всем.

Я даже не чувствовал себя виноватым, оставив Эсми, рыдающую на земле.

Я мог только бежать.

Найти Беллу.

Через кукурузу.

Чувствуя ее повсюду.

Страх. Сердце сковывал страх, которым был не только моим.

А ее.

Мимо мелькают стебли кукурузы. Слишком высокие, чтобы видеть за ними, но и так понятно, куда ведет тропа.

К дороге.

Прочь от меня.

Дорога.

Так страшно, что меня начало мутить. К концу поля начало сводить живот.

Я пробрался сквозь последние стебли и поднялся на насыпь.

К земле.

Земле, на которой нашел доказательства.

Доказательства, что она была здесь.

И что ее нет.

Я ничего не слышал, не чувствовал.

Я только видел клочок белой ткани, лежащий на земле, с прицепленными к нему заколками, и на глаза навернулись слезы, когда я увидел несколько волосков, развивающихся на ветру, навсегда прикрепленных к шляпке.

Сорванных с головы моей Беллы.

Это я мог сказать точно, потому что их не один и не два. Силы было приложено немало.

Грубо.

Сорвана.

Белла.

Ушла.

НЕЕЕТ!

Я не уверен, кричал ли вслух, в голове все помутилось.

Горло жгло. Я задыхался.

Голова шла кругом.

Я упал на землю, отчаянно сжимая ее шляпку, делая резкие вздохи.

Я должен что-то сделать.

Найти ее.

Помочь ей.

Почему я оставил ее одну?

Я поднял взгляд, пытаясь сглотнуть ком в горле, вставший от сокрушительного чувства вины за то, что я оставил ее беззащитной. Мне нужно найти ее. Как-то.

Я обещал, что она будет в безопасности.

Кое-как поднявшись, я огляделся. Следы шин на насыпи говорили о том, что он уезжал в спешке и на машине.

Что гораздо быстрее всего, что у меня было.

Он уже был далеко впереди.

И ее нет.

Я потерял ее.

Мою Беллу.

Я не помню, как плелся обратно сквозь кукурузу, пока не очутился снова на дворе Калленов под звуки плача Эсми. Но она была безутешна. Я потянулся к Элис и прижал к своей груди, пока она плакала, крепко меня сжимая. Я сглотнул, подавляя собственные эмоции, когда заговорила Эсми.

– Прости. Я не смогла. Как же так! Он был там. И Иза… за что! Мне так жаль! Я не думала! Это наш дом! Безопасный! Она должна была быть в безопасности! – бормотала она, уткнувшись в шею Карлайла.

Я боролся со злостью, поднимавшейся во мне.

Я понимал, что это не вина Эсми. Наш дом – безопасное место. Но все равно мы знали, что он ищет ее.

Беллу нельзя было оставлять одну.

Карлайл обсуждал это со мной. Он обещал мне.

Мы обеспечим ей безопасность.

Как он ее забрал?

– Эдвард, прости, – прошептала Элис рядом со мной. – Мы пытались. Мы пытались. Он угрожал...

Я отодвинул ее от себя, глядя ей в глаза.

– Чем он угрожал? – с тревогой переспросил я.

Ее глаза наполнились слезами, а рот беззвучно приоткрылся.

– Чем? – настойчиво повторил я, чувствуя себя совершенно беспомощным.

– Он держал ее. Она боролась, Эдвард. Она боролась с ним, но он слишком сильный. Он сказал, что убьет ее, если мы пойдем за ним. Он душил ее, – всхлипнула она и разразилась слезами.

Я отдернулся, охваченный эмоциями.

Я должен был что-то сделать.

Что угодно!

Она боролась. Он обидел ее. Он забрал ее.

– Эдвард! Куда ты? – крикнул Карлайл. Я уже почти взбежал на холм, сам того не осознавая.

Я не ответил ему, мне нужно было поскорее попасть домой и собрать вещи.

Документы, деньги. Сменную одежду.

Быстро.

Я побежал в дом, хватая по пути все, что мог, и бросая в походную сумку. Снова выйдя из дома, я увидел, как Карлайл отвязывает лошадей, а Элис спешит запрячь их в мою открытую повозку.

Она быстрее.

Я поспешил к ней, помогая пристегивать Странника, после чего она сунула сумку мне в руки. Я озадаченно опустил на нее взгляд.

Выцветший и побитый старый рюкзак, как у школьников-англичан.

– Это Изабеллы, – сказала Элис, хватая меня за руки, чтобы я посмотрел на нее.

– Ты найдешь ее, Эдвард. Ты должен ее найти, – прошептала она.

– Идем, Элис! Закончи здесь, а потом присмотри за Эсми. Если мы не вернемся до темна, иди на ферму к МакКарти и попроси помощи. Розали с Эмметом у его дяди. Не оставляй Эсми, пока мы не вернемся, – сказал он, садясь в повозку.

Она отошла в сторону и стала смотреть вслед нашей уезжающей повозке, быстро гонимой чувствовавшим наше волнение Странником. Близилась небезопасная для путешествий часть дня, когда лучи солнца слепили, мешая видеть дорогу. Но Карлайл вынужденно гнал лошадь. Меня никак не покидала мысль, что мы отстаем.

Она ускользала от меня. Я чувствовал это.

Она уже была так далеко.

Как давно? Может, с час?

Время не имело значения, она была далеко.

Я подавил всхлип и прижал к себе ее рюкзак, сразу чувствуя ее запах.

– Сначала мы пойдем к представителям закона, Эдвард. Может быть, они распространят информацию. Ты помнишь его машину? – спросил Карлайл.

Я задумался, изо всех сил стараясь вспомнить. Мой разум затмевало множество чувств.

Ярость, печаль, страх, потеря.

Все чувства, которые я старательно захоронил меньше года назад.

Царапали меня изнутри.

– Эдвард, – обратился он, вырывая меня из водоворота эмоций.

– Красная, – ответил я в оцепенении. – Красная, маленькая, я не знаю марку.

– Уже кое-что. Ты помнишь его фамилию, сын? Он называл тебе свою фамилию? – спросил он, не давая моим мыслям погрузиться обратно во мрак, в который они так отчаянно стремились.

Я помотал головой и попытался вспомнить наши разговоры на прогулках. Посиделки на качелях.

Простая радость знать ее любимый цветок никак не поможет мне сейчас узнать, куда он ее везет.

Вдруг я задумался, какие вопросы я должен был задавать.

Чтобы знать на них ответы.

Ее предпочтения сейчас были никчему.

Мне нужно было знать что, где и как.

Он повезет ее обратно домой?

В Вашингтон?

Или увезет куда-то еще?

Куда-то, где он может…

Я, должно быть, всхлипнул вслух, потому что Карлайл потянулся к моей руке и крепко сжал ее.

– Нам помогут, Эдвард. Ее закон защитит ее. И она была сильной. Она боролась. Бог поймет и защитит ее. Господь защищает невиновных, Эдвард, – напомнил он мне.

Я мог только кивнуть.

Что еще я мог сделать?

Я помнил Розали. Избитую, полуголую. Покрытую опилками, плачущую и дрожащую в руках Эммета.

Она была невинна.

И как Господь ее защитил?

Как он защитит Беллу от этого монстра, назвавшего ее шлюхой?

Он будет жесток.

Он что-нибудь с ней сделает.

Прошу, Господь. Защити ее. Сохрани ее. Сохрани ее нетронутой. Пожалуйста.

– Мы близко. Помни, Эдвард, мы должны позволить представителям их закона разобраться с ним. Не забывай о вере. Я вижу злость в твоих глазах. Помни, кто ты, – осторожно сказал он.

Я сделал успокаивающий вдох, скорее для него, чем для себя.

У меня не было сомнений в том, что я мог сделать, если он обидит ее.

Я знал, что он обидел ее.

Я чувствовал это. Я видел это в глазах Элис.

Я сделаю то, что нужно.

Чтобы вернуть ее.

Карлайл резко остановил лошадь возле полицейского участка; солнце начало садиться, и город стал готовиться к ночи. Теперь нам будет еще труднее пытаться найти ее в темноте. Я нахмурился оттого, как плохо мы были подготовлены по сравнению с ним, начиная с транспорта. Местные магазины начали закрываться, обозначая конец дня. Люди шли домой ужинать с семьями.

Мы бы уже заканчивали приготовленный Беллой ужин, не случись все это.

– Пойдем, Эдвард, – позвал Карлайл, и я осознал, что замер на полпути из повозки.

Надо собраться с мыслями, если я надеюсь помочь Белле.

Мы вошли в полицейский участок, чего я не делал на протяжении многих месяцев. Ни разу с того происшествия с Эмметом и Розали. Ощущения были все те же, – замкнутое пространство, чистота и все не по-нашему. Слева две тюремные камеры, сейчас они пустовали. А перед нами большая стойка по приему заявлений. За ней стоял пожилой мужчина, лысый и весь в морщинах. Он сразу понял, кто мы, и улыбнулся.

– Добрый вечер, джентльмены. Чем я могу вам помочь? – спросил он громогласным голосом.

Он был слишком добродушен, на мой взгляд. Карлайл, кажется, почувствовал мое напряжение, и выступил вперед поговорить с ним.

– Мы пришли заявить о похищении. Оно произошло только что, и нам нужно найти ее как можно скорее, – сказал он уверенным голосом.

Я не понимал, как он может сохранять спокойствие при таких обстоятельствах. Я был готов из кожи вон лезть от волнения.

Офицер сразу стал серьезен и принялся задавать вопросы.

Вопросы, которые я не мог слушать. Потому что на них следовали ответы, которые я не хотел слышать.

Как ее похитили? Я узнал от Карлайла, что она была занята своей работой, а он выждал момент, чтобы напасть, когда она осталась одна.

Что он забрал ее силой, вырывающуюся и брыкающуюся.

Офицер спросил о машине, на которой ее увезли, и я ответил все, что знал.

– Да, по описанию очень похоже на парня, который ошивался здесь с ребятами с мельницы. Дурная компания. Он заявился сюда в поисках девушки, я помню, он показывал ее фото, хорошенькая девочка, – сказал офицер и нахмурился, когда я резко посмотрел на него сердитым взглядом.

– Вы говорили с ним? – спросил я, в ужасе, что ему позволили остаться.

– Конечно, он искал свою девушку, которая исчезла, когда сломался автобус, на котором она приехала, – осторожно ответил он.

– Она бежала от него и насильственных действий с его стороны, – пояснил Карлайл.

Офицер неуверенно перевел взгляд с одного на другого и продолжил задавать вопросы, которые, как я знал, требовал ее закон. Вопросы, которые только отнимали у нас время.

Как она оказалась у нас?

Добровольно ли она жила с нами?

Связывалась ли она со своей семьей?

Почему она была здесь?

Вы уверены, что она хотела остаться?

Может, она встретила своего парня и решила уехать?

– Она хотела остаться, – резковато ответил я.

– Он вынужден задавать эти вопросы, Эдвард, – ответил Карлайл в попытке успокоить меня.

Я кивнул и постарался сосредоточиться.

Я не смогу ей помочь, если не сохраню самообладание.

– У вас есть предположения о том, куда они могут сейчас направляться? – спросил офицер.

Я кивнул и покопался в рюкзаке Беллы, пока не нашел ее кошелек. Открыв его, я замер, глядя на фотографию на ее удостоверении личности.

Фотографии были у нас не в чести, но в этот момент, у меня не было ничего дороже.

Карлайл осторожно забрал кошелек у меня из рук и протянул его офицеру, который принялся записывать информацию и заметил название города.

– Форкс. Да, он искал эту девушку. Ее отец – офицер местной полиции. Он звонил мне пару недель назад, искал ее. Она была у вас? Наверное, поэтому он не мог определить ее местонахождение. Я не знаю, мистер Каллен. Ее отец был действительно озабочен ее поисками, – сказал он, взглянув на меня, и продолжил записи.

Ее отец беспокоился?

Почему тогда не приехал ее искать?

Белла никогда не объясняла свои отношения с отцом, говорила только, что ему не было особого дела, и что он хотел, чтобы Белла была с англичанином.

Как он мог так о ней волноваться?

Карлайл с офицером продолжили разговор, снова воспроизводя произошедшее на ферме, чтобы последний мог все официально запротоколировать.

Я не мог слушать. Я отвернулся к окну, пытаясь разобрать слова.

Забрана силой, нападение, с жестокостью.

Моя вина. Я должен был быть рядом.

Карлайл знал это из разговора со Старейшинами. Они уже видели англичанина возле других ферм и на другом конце Дрейксвилля.

Но как он узнал, где она? Оказался так удачлив, что узнал об этом тайком от нас?

Мы не должны были оставлять ее одну.

Я не мог злиться на Эсми. Это не ее вина.

Это я должен был защищать ее.

Я должен найти ее.

Я зажмурился от заходящего солнца.

Она пропала уже часа два назад.

Она уже далеко.

Я должен найти способ отыскать ее.

Открыв глаза, я выглянул в окно, и мой взгляд упал на знакомую фигуру, шагавшую по улице. И я сразу понял.

Как он узнал.

Мой друг видел нас вместе. Он знал, где мы живем.

Я сразу сорвался с места и помчался к старому другу. Схватил его, пока он не успел понять, кто я.

И грубо толкнул к его машине.

– Ты рассказал ему! Как ты можешь быть таким жестоким со своими людьми? Как ты можешь быть так безразличен к невинным, чтобы говоришь ему, где мы живем? – закричал я, и глаза Бенджамина округлились, когда я толкнул его снова.

– Что? Эдвард, о чем ты говоришь? – запинался он, пытаясь оттолкнуть меня.

Но он был слаб. Английский образ жизни сделал его слабым.

– Он забрал ее, Бенджамин! Ты знал, что причинишь ей вред, сказав ему, где она? Ты видел нас той ночью вместе! Ты знал, где я живу! Он забрал ее! – тараторил я, крепко его держа.

Он помотал головой и посмотрел на меня в смятении.

– Ты о своей девушке говоришь? – спросил он.

– О Белле, – просипел я.

– Англичанин приехал за ней? Эдвард, я не знал, клянусь! – воскликнул он, хватая меня за руки. Я посмотрел в его глаза, которые впервые за долгое время не выдавали опьянения.

И говорили правду. Его глаза говорили правду.

Он не знал.

Я отошел от него и осел на землю рядом с ним, тяжело дыша.

– Эдвард, что произошло? – спросил он, садясь рядом.

Я зажмурился и помотал головой, вдруг почувствовав усталость.

Я чувствовал, как она ускользает от меня.

– Ее нет. Он забрал ее. С фермы. Ее нет. Он нашел ее, – выговорил я.

Он помолчал какое-то время, будто в задумчивости, а потом издал нечто вроде рычания.

– Джеймс.

Я открыл глаза и встретился с его полным сожаления взглядом.

– Это моя вина, Эдвард. Джеймс спрашивал о тебе в тот вечер. И твоей девчонке. Я сказал ему, что не знаю ее, но он спросил о тебе. И откуда я тебя знаю. Я сказал ему, что ты был моим другом, – сказал он и отвел взгляд, прежде чем продолжить.

– Тогда-то Виктория и сказала нам, что она новенькая и живет с Калленами. Вчера я видел англичанина, я не знал, что он говорит о твоей девушке. Они с Джеймсом говорили о ней, но я не знал, что речь о твоей девушке. Прости, Эдвард, я должен был прийти и предупредить тебя. Я не знал, что у них дурные намерения, – тихо сказал он.

Я помотал головой и закрыл глаза.

Я знал, что поход на это сборище был плохой идеей.

И теперь ее нет.

Я подвел ее. Я обещал, что она будет в безопасности.

– Эдвард.

Я поднял взгляд на голос стоящего рядом с нами Карлайла.

Он помог мне встать и взял руками за плечи, напряженно глядя мне в глаза.

– Офицер пытается связаться с ее отцом, нам придется подождать, ответит ли он, – сказал он. Мне было неловко, пока он ждал от меня реакции.

– Нет, нам нужно ехать за ней. Найти ее. Карлайл, ее отец ничего для нее не сделает, – возразил я, но он помотал головой.

– Я знаю, сынок. Поэтому ты поедешь, – сказал он и протянул мне рюкзак Беллы.

– Я не понимаю. Что мне делать? Как я успею туда вовремя? – спросил я, ничего не понимая от волнения.

Он покосился на Бенджамина и грустно улыбнулся.

– Ты всегда был другом Мейсенам и Калленам, Бенджамин. Будешь ли другом сейчас? Ты поможешь Эдварду? – тихо спросил он.

Бенджамин моргнул и нерешительно кивнул.

– Конечно, Старейшина Карлайл. Я никому не хотел причинить зла, – проговорил он и снова посмотрел на меня, будто прося прощения.

– Тогда отвези его в Оттумву, к автобусной остановке. Проследи, чтобы Эдвард попал на первый автобус в Порт-Анджелес. Офицер набросал карту, чтобы ты не заплутал. Я схожу за деньгами к Эли. Он задолжал мне услугу. Вот так мы и вернем Беллу. Ты поедешь за ней и привезешь ее домой, – сказал он и решительно пошел в сторону магазина.

Я потрясенно посмотрел ему вслед.

Он не поедет со мной.

Я мог понять. Ему нужно было заботиться об Эсми. И Элис.

Следить за урожаем. Нашей жизнью.

Ужасающей правдой нашей жизни.

Мы должны жить дальше. Несмотря на боль.

Но это пугало меня.

Один в мире. В ее мире.

Мне придется в одиночку противостоять ее отцу.

Мне придется противостоять ее Джейку.

Если она вообще там.

Что если он отвез ее куда-то еще?

Что если он…

– Эдвард, тебе понадобится английская одежда. Зайдем ко мне и подберем тебе одежду, – сказал Бенджамин.

Я хотел лишь поскорее добраться до остановки.

Мне было все равно, как я выгляжу.

Через пару минут вернулся Карлайл с конвертом в руках. Он отдал мне его и крепко сжал мое плечо, напряженно глядя мне в глаза.

– Ты приедешь к ее отцу и расскажешь ему, что произошло. Я буду молиться, что она там. Что ей не причинили вреда. Но ты должен быть готов увидеть ее раненой. Ты должен заглянуть в свое сердце и понимать, что это не ее вина. И ты должен простить ее миру его невежество. Ты должен быть сильным и не отклоняться от своей веры. Ты будешь нужен ей, сын. Ты должен быть рядом. Ты должен быть храбрым, – сказал он уверенным и решительным голосом.

Я кивнул. Я сделаю что угодно, лишь бы увидеть ее в безопасности.

– Позвони, когда приедешь. Я велю Элис ждать у телефона в полдень каждый день. Дай нам знать. Эсми будет рядом с ней, пока не появятся новости. Я завишу от тебя, сынок. Я не могу поехать, хотя должен. Я подвожу свою дочь и за это буду должен просить ее прощения. Ты должен взвалить эту ношу на свои плечи. Быть человеком, который нужен Изабелле, – сказал он и притянул меня в крепкие объятья.

Карлайл отошел в сторону, проведя ладонью по лицу, и пошел к моей повозке, не оборачиваясь. Я знал, что он был расстроен не меньше меня. Он заботился о Белле, но дома его ждала пострадавшая жена. Ему нужно было заботиться о своей семье.

И я знал, что он расстроен оттого, что не поедет со мной как ее отец, чтобы вступиться за нее.

Все это придется делать мне.

Я смотрел на поникшую возле повозки фигуру Карлайла из окна машины Бенджамина. И вместе с ним вознес молчаливую молитву за Беллу.

Будь в безопасности. Господь, присматривай за ней и защити ее.

Защити ее от зла.

Сбереги ее.



Переодевшись в одежду Бенджамина, я направился к автобусу. Нервы были на пределе от количества времени, потраченного впустую. От количества времени, которое придется потратить на дорогу.

Три дня.

И почти полдня потрачено на подготовку моего путешествия.

Бенджамин был со мной до самой посадки, пообещав присматривать за моей фермой вместе с Карлайлом, пока я не вернусь. Я был благодарен за это.

Может быть, нам удастся вырвать Бенджамина из его ада.

Но какой ценой.

Белла.

Я устроился в кресле и устало закрыл глаза.

Была уже почти полночь, и я был измотан. Но сон никак не шел. Я был слишком расстроен, чтобы спать. Каждый раз, когда меня окутывала дремота, в мыслях всплывали образы того дня, когда англичанин обидел ее. Ее наполненные страхом глаза, когда он ринулся на меня, ее лицо в ссадинах, когда я увез ее оттуда. Что он сделает на этот раз?

И рядом нет никого, кто его остановит.

Я не мог спать из страха, что разум покажет мне то, что он может сделать.

Он имел власть над ней.

Он заберет ее невинность и красоту.

Он заберет ее у меня.

Пейзаж изменялся во время моего путешествия в ее мир. Луга со стадами скота сменяли засеянные поля, а холмы сменялись бесконечными равнинами. И я наблюдал за всем этим с усиливающимся чувством тревоги, ощущая, что исход моего путешествия будет мрачным.

Он причинит ей боль.

И я ничего не могу сделать.

Большую часть поездки я провел, копаясь в ее вещах, вдыхая ее запах, окутывавший меня и даривший болезненное удовольствие внутри каждый раз, когда я открывал ее сумку.

Ее фотография манила меня каждый раз, и я снова и снова касался пальцем ее щеки в надежде, что она как-то почувствует мое утешение. Я прижал к себе ее рюкзак, нуждаясь, чтобы какая-то частичка ее не давала мне погрузиться во мрак.

Я думал о ее улыбке.

Ее смех, такой мягкий и порой взволнованный.

И ее глаза. Такие глубокие и заботливые.

Что он с ней сделает?

В каком она будет виде, когда я приеду? И приеду ли?

Я сосредоточил внимание на скучном пейзаже за окном, чтобы отвлечь свои мысли от боли, к которой, как я знал, я направлялся. Голова болела от недосыпа, от голода.

От убийственных мыслей о ее англичанине.

Я не был уверен, что смогу оставаться верен себе, если увижу ее в том виде, в каком, подозреваю, она окажется.

Я не сломаюсь.

Пострадает он.

Я сразу понял Эммета.

Понял его ярость.

И рядом не будет друзей, чтобы сдержать меня.

Я молился, чтобы мне хватило сил сдержаться.

Пейзаж сменился бесплодными горами, мы остановились заправиться и поесть, но я был в полудреме. Я мало ел, я не мог спать. Я не мог ни о чем думать.

Кроме Беллы.

И как она, должно быть, напугана. Одинока. Страдает.

Знает ли она, что я иду за ней?

Пыталась ли связаться с Карлайлом?

Как бы она сумела это сделать?

Она была так же потеряна в моем мире, как и я в ее.

Мы могли существовать, но нуждались в напутствии, чтобы расцвести.

Я хотел вернуть ее домой. Чтобы она снова расцвела, как прежде.

Чтобы мы могли цвести вместе.

Несмотря на боль и страдания, через которые она, несомненно, проходит, я верну ее домой.

И помогу ей исцелиться.

Я потерял счет времени, день и ночь сливались вместе.

Я засыпал на несколько минут и просыпался, когда ее полные боли глаза мелькали в мыслях.

Тело ныло от долгого сидения.

Живот крутило. Мне нужно было поесть, но кусок не лез в горло.

День и ночь. Ничто не приносило покоя.

И когда небо заволокли серые облака, и пошел дождь, я стал еще больше волноваться за свою Беллу.

Горы исчезли, их место заняли леса. Нас окружила насыщенная зелень и темнота, только крохотный лучик солнца пытался пробиться сквозь тяжелые тучи у нас над головами. Я сразу же ощутил прохладу этого мира, чуждого мне, прорезающегося сквозь древнюю зелень.

Я понял любовь Беллы к нашему миру. К солнцу, которому она улыбалась снова и снова. Теплу наших дней. Солнце дарило ей жизнь. Заряжало ее дух. Красота нашей жизни дарила ей надежду и веру.

Но здесь...

А это все сдерживало.

Подавляло.

Было мрачным.

Злым.

Это не мир Беллы.

Ей здесь не место.

И я найду ее и верну домой.



Мое путешествие окончилось в Порт-Анджелесе, в городе непохожем на Дрейксвилль. Бесконечный и лишенный очарования амишей. Грубые мужчины во фланелевых рубашках и тяжелых ботинках, большие фургоны, груженые древесиной, несущиеся по дороге. И вода.

Я вышел из автобуса в напряжении и с головокружением от голода, и застыл у ступенек, оглядывая, видимо, океан.

Бескрайний водный пейзаж, такой же серый, как и небо над нами.

Воздух был влажным; вдохнув запах города, я почувствовал, будто вдыхаю воду.

Древесина, соль и специфический запах, который, должно быть, шел от моря. В носу защекотало от его резкости.

Покашливание позади меня заставило идти дальше к кассе, где я собирался спросить, как добраться до Форкса.

Офицер в Дрейксвилле написал номер местного автобуса. Но я понятия не имел, где его найти. Женщина в кассе странно на меня посмотрела и указала на скамейку на обочине дороги, веля мне ждать маршрут номер четырнадцать, идущий на запад. Я поблагодарил ее и уселся на скамейку в надежде, что он скоро придет.

Автобусы приходили, но все не те.

Снова пошел дождь, и я был рад нависавшей над остановкой крыше, но все равно дрожал от холодного воздуха.

И ждал.

Солнце все отказывалось показываться из-за облаков, и я ждал, подрагивая и наблюдая за людьми, сходившими с других автобусов и ждущими своих. Несколько человек посмотрели в мою сторону. И я задумался, не выгляжу ли я неуместно.

У меня не было куртки.

Я оставил шляпу дома.

Я надел то, что дал мне Бенджамин.

Но все равно видел, что они смотрят на меня.

Прижимая к себе рюкзак Беллы, я отвел взгляд, надеясь, что автобус скоро приедет.

Когда он наконец приехал, я чуть было не бросился к нему, кинул деньги в коробочку, в которую мне велел водитель, и сел вперед, чтобы видеть, куда мы едем. Автобус двигался неспешно, с частыми остановками. Дождь усилился, небо потемнело еще сильнее, когда облака нависли ниже над деревьями.

Я ехал все дальше в темноту.

Но я что-то чувствовал.

Что-то сродни надежде, пока мы приближались к Форксу.

Я приеду к ней.

И найду ее.

И верну ее домой.

Я держался за эту мысль, пока автобус не затормозил и водитель не повернулся ко мне.

– Форкс, сынок. Конечная.

Да.

Я вышел на влажный воздух, чувствуя, как от холодных капель дождя моментально намокает одежда.

Я стоял на месте, неуверенный, куда идти дальше.

Где я ее найду?

Ее отец – офицер полиции, может быть, нужно идти туда.

Но что если он откажется встретиться со мной?

Он знает обо мне?

Она что-нибудь говорила?

Я повернул к заправочной станции и достал из рюкзака ее удостоверение посмотреть адрес.

14200 Милл Крик Роуд.

Пожилой мужчина за кассой покосился на меня, когда я попросил указать дорогу, но все же ответил.

– Ты за рулем, сынок? Это за городом, – сказал он, глядя на меня с напряжением.

– Я справлюсь, спасибо. Приятного дня, – пробормотал я и отправился в путь.

Идти было далеко.

Через город, мимо полицейского участка, выглядевшего заброшенным. Я остановился, снова задумавшись, что, возможно, там мог быть ее отец. Наш шериф уже связался с ним? Он знал, какая опасность грозит его дочери?

Он одобрял ее английского парня.

Он вообще послушает меня?

Я шел, дождь лил, стекая по телу, пока не стало тяжело идти в промокшей одежде.

В ней было противно, но я шел дальше.

Шел, преодолевая усталость.

Скоро стемнеет.

И я заблужусь.

Мне нужно идти дальше.

Улицы мутнели перед глазами от дождя, но я шел.

В голове крутились мысли о том, как я буду представляться.

Я Эдвард Мейсен. Я знаю Беллу.

Я Эдвард Мейсен. Где Белла?

Я Эдвард Мейсен. Место Беллы рядом со мной.

Я Эдвард Мейсен. Я приехал за Беллой.

Я Эдвард Мейсен….

Белла.

Она будет там?

С ней все будет хорошо?

Слова офицера вновь всплыли в моем напряженном сознании.

Вы уверены, что она не решила уехать домой?

Я много раз думал об этом во время путешествия. Но я знал, что это неправда.

Она боролась.

Она была счастлива со мной.

Она бы не вернулась сюда.

Ее вообще может здесь не быть.

Она могла уже уехать отсюда.

Она могла…

Я гнал эти мысли из головы. Я не хотел думать о том, как он непоправимо ранит ее.

Я не мог думать, что ее нет.

Поэтому шел.

Споткнулся о гравий.

Встал снова.

Закинул рюкзак повыше на плечо.

Стер воду с глаз и пошел дальше.

Потому что должен быть рядом.

Должен быть мужчиной и защитить ее.

Любой ценой.

Я сделаю это ради нее.

Я пожертвую всем, лишь бы увидеть ее в целости и сохранности.

Я молил Бога о силе и прощении.

Я поклялся здесь, посреди дороги, что все исправлю.

Что обеспечу ей безопасность.

Я дам ей все.

Ей принадлежит мое сердце.

А будет принадлежать все.

Я поклялся, что сделаю это.

Я сделаю ее своей.

Навсегда.

Я больше не подведу ее.

Все.

У нее мое сердце.

Я верну ее домой.

И мы будем вместе.

Не имеют значения правила и законы, и Порядок, и что вообще думают Старейшины.

Так и будет. Или мы найдем себе место в своем собственном мире.

Я больше не потеряю ее.

Поэтому я шел.

И больше не спотыкался.

Я шагал и шагал, пока не оказался перед домом, солнце почти зашло, но номер был отчетливо виден в свете фонаря на крыльце.

Перед ним стояла полицейская машина.

На первом этаже горел свет. И еле освещал комнату на втором. Он мигнул и погас. Я долго смотрел в окно, надеясь увидеть ее лицо. Дождь лупил по лицу, а я стоял и пытался увидеть что-то, что подсказало бы мне, что она внутри.

Свет.

Полицейская машина.

И свет в другой стороне дома. Движение тени.

Может быть, это она?

Я тяжело сглотнул и подошел к ступеням возле двери. Стал стоять под крышей на пороге. Я вытер воду с лица, смахнул волосы со лба, собирая волю в кулак.

Чтобы найти ее наконец.

Сделав глубокий вдох, я постучал в дверь.

Я услышал шаги, слишком тяжелые для нее, и приготовился увидеть лицо англичанина.

Дверь распахнулась, передо мной стоял мужчина, глядя на меня своими темными глазами, поджав губы. Придерживая дверь рукой.

И подавляя меня взглядом.

Но я приехал ради нее.

И никто меня не остановит, если она здесь.

Я сделал вдох и заговорил.

– Добрый вечер, мистер Свон? Я Эдвард Мейсен. Я приехал, чтобы забрать Беллу домой.

Его глаза округлились, но он ничего не сказал, только внимательнее посмотрел на меня.

И я был уверен, что увиденное разочаровало его.

Я устал, вымок.

Был в чужой одежде.

Но я стоял, выпрямив спину, и смотрел ему прямо в глаза.

Я хотел, чтобы он понял, что я мужчина, который нужен Белле.

Он прищурился, будто в подозрении, и сильнее сжал дверь, словно чтобы преградить мне дорогу. Но он ничего не сказал, просто смотрел на меня.

– Прошу вас, мистер Свон. Я проделал долгий путь. Белла здесь?

Он собрался заговорить, но все это перестало иметь значение, когда я увидел ее.

Выглянувшую из-под его руки, накрыв рот дрожащей ладонью.

Мой ангел.

Мой сломленный ангел.

У меня сердце разбивалось от ее вида. Потерянной, разбитой, со слезами на глазах.

Со ссадинами на хрупком теле.

Что он с тобой сделал?

А затем я ощутил ее тепло даже среди холода ее мира.

Она обхватила меня руками, и я почувствовал, как меня окутывает ее любящее тепло.

И оно придало мне сил.

Даже будучи сломленным, мой ангел давал мне силы.

Я не подведу ее.

Я стану для нее всем.

И заберу ее домой.