Лорд Каллен

Норидж, Март 1867

Я никогда не перестану удивляться тому, сколько в мире чудес. Но моя законная жена и любовь всей моей жизни пришли к взаимопониманию и вежливому сожительству под одной крышей. За последующие недели после нашего приезда в МидоуЛарк добродушие этих женщин позволило им преодолеть всю неприязнь, что они ко мне испытывали. Долгие часы проводились ими за беседами, как ни странно, в основном в спальне Тори, потому что с каждым днем ей становилось все труднее вставать. Однажды, вскользь, даже Элис упомянула о том, что ревнует к их необыкновенной сплоченности. Казалось, что Тори бесконечно заинтересована узнать все об Ирландии, о той земле, по которой я тосковал и куда мечтал вернуться, о чем старалась узнать у Изы из её рассказов о Килларни и Мидл Лейк. Иза же пыталась выяснить у Тори как можно больше подробностей о моем детстве и подвергала сомнению почти все сказанное женой. И так, пытаясь узнать как можно больше обо мне, они стали узнавать лучше и друг друга.

И хотя, когда мы втроем собирались вместе в одной комнате, а воздух был наполнен напряженностью, мы все равно проводили время спокойно и без споров. Конечно, иногда мне приходилось отлучаться по делам в город, а Элис была невероятно занята подготовкой предстоящей свадьбы. Иза же, несмотря на её полное отрицание, тоже с удовольствием ей помогала.

При трех живущих в доме женщинах я и Джаспер часто запирались в библиотеке, особенно когда дело касалось именно свадьбы. Элис была безумно суеверной, и мало того, что Джасперу не позволялось видеть её свадебный наряд, так ему не давали видеть ничего вообще, дабы не обрушить на их семейное счастье весь Гнев Господень. Конечно, это вызывало улыбку.

- Элис, к твоему сведению, он ведь уже видел все, что ты могла показать ему, - хихикнул я однажды вечером, пока мы без дела сидели и болтали в гостиной.
Виктория закатила глаза.
- Ау, Эдвард, как тебе вообще не стыдно такие вещи с сестрой обсуждать?

Щеки Элис покрылись очаровательным румянцем, но, конечно, она не собиралась уступать в споре.
- Уж прости, что не все в нашей семье такие скромники, как ты, и не пожелали ждать первой брачной ночи, дорогой братец.

Иза, которая в это время читала у камина, закрыла книгу и встала.
- Уверена, что не смогу поддержать эту беседу. Элис, Виктория, Джаспер, - проговорила она, как пожелание спокойной ночи. И прежде, чем развернуться и уйти, девушка обдала меня самым холодным и презрительным взглядом.

Я от расстройства аж заскрипел зубами, а Элис посмотрела на меня взглядом полным извинений и сожаления. Она не принимала то, как Иза смотрела на наши отношения. Конечно, она моя сестра и хотела, чтобы я был счастлив, но еще она любила Тори и Изу как сестер. И, тем не менее, Элис никогда не стремилась сильно с ними сближаться, стараясь оставаться не вовлеченной в конфликт, хотя то, что я и Тори поженились уже почти год назад, едва ли помогало её положению.

Я не стал дальше просматривать письма, а, взяв лампу и слегка дотронувшись до плеча сестры, чтобы сказать, что совершенно не держу на нее зла за эти слова, проследовал за Изой. Я поймал её на втором этаже у лестницы, когда она уже шла к своей комнате.
- Иза, пожалуйста, подожди…
В её глазах пылало пламя, и если бы она могла, то я уверен, не преминула бы возможностью испепелить меня на месте.

- Почему тебе постоянно необходимо напоминать мне о моем позоре?
- Твоем… твоем позоре? Иза, если кому-то и должно быть стыдно, то это мне. – Едва сказал я, чувствуя отвращение к самому себе.

В свете огня лампы я увидел, как черты её лица смягчились. Она давала мне один настоящий шанс поговорить с ней наедине, и я не собирался его упускать.
- Будь уверена, Иза, я не горжусь тем, что сделал. Знать, сколько боли и страданий тебе это принесло, знать, что ты доверилась мне, и знать, что надеялась на то, чего я никогда не смогу тебе дать… что ж, я чувствую, что недостоин тебя. Никогда не был достоин и никогда не буду. Но я не могу изменить того, что случилось. Я не могу избе…
- Сколько раз?

Её вопрос прервал меня. Я поднял голову в непонимании.
- Как часто ты спал с Тори?
Должен ли я отвечать? Разве это изменит что-то, несмотря на то, что она для меня значит? Она возненавидит меня еще больше, если узнает правду?
- Несколько раз, - ответил я нерешительно.

Иза кивнула, но её взгляд резко изменился.
- Тори сказала, что ты спал с ней каждую ночь после свадьбы, пока не уверился в том, что она беременна. Как минимум два месяца.
В горле у меня пересохло.
- Она… она сказала тебе это? Иза, я просто пытался не задеть тебя. Я не хотел врать.
- Тебе понравилось?

Её глаза предупреждающе впились в меня. Я решил, что попытка будет бесполезной. Совершенно ясно, что каждый её вопрос сейчас был проверкой меня на честность.
- Да, - мой тон был искренен, но полон раскаяния. Я опустил глаза в пол, чтобы они были не видны.

Казалось, Иза была удовлетворена моим ответом.
- По крайней мере, это правда. А теперь скажи, Эдвард, только не нужно никаких вступительных речей. После того, как ребенок родится… и пройдет время, ты снова будешь спать с ней?

Мои глаза расширились от удивления и ужаса её слов. Этого она боялась? Именно это мучило её все время? Как она могла подумать, что я буду желать чей-то поцелуй, когда я отдал ей свое сердце? Я хотел прикоснуться к ней каждый раз, когда видел, и даже когда не видел. И сейчас я предоставил ей время, чтобы самой решить, когда, если когда-нибудь, она сможет меня снова к себе подпустить.

- Никогда, - пообещал я. – Иза, тогда это было нужно, и глупо говорить, что мне не понравилось. Но это всего лишь игра, средство достижения цели. Я ничего не хотел от этого, кроме как зачать ребенка. И у Тори не было другого интереса, ты должна это знать, иначе она сказать и не могла.

Иза, казалось, решала, принять ей мои слова или отвернуться.
- И все же ты продолжал спать с ней.
- Если бы у нас не появился ребенок в течение года после смерти отца, то Элис бы тоже лишилась наследства, - напомнил я. – Нет худа без добра, Иза. Мы просто жертвы наших лучших намерений.
Я мог видеть, как она обдумывала сказанное мною.
- Тогда ты и Тори…
- Муж и жена перед церковью, законом и всеми англичанами, - ответил я. – Но в моем сердце, и куда бы я ни последовал, в Ад или Рай, только ты.

Её уверенность пошатнулась, и я видел, как лицо озарила небольшая улыбка.
- Эдвард… - выдохнула Иза. Я поднял фонарь выше, чтобы лучше осветить пространство между нами. – Я не знаю, смогу ли я… Все это… Возможно ли…

Мой палец прижался к её губам в попытке подавить дальнейшие слова.
- Иза – всё так, как есть. Единственное решение будет принято тобой: позволишь ли ты этому случиться, или нет?

Её губы снова дрогнули в улыбке, а мои руки опустились. Иза шагнула ко мне навстречу, словно Благословение небес, спасение моей души. Она не целовала меня, но я чувствовал огонь её близости. Аромат волос полностью завладел моими легкими. А когда почувствовал, как дрожат хрупкие плечи, я понял – она плачет.
- Послушай Иза, - проговорил я, приглаживая её волосы. – Ты очень расстроишь меня, если простишь.

Она легонько хихикнула, но не отстранилась.
- Разве ты не искал моего прощения?
Мои пальцы легли на её подбородок и подняли лицо так, что наши глаза встретились.
- Я сказал, что буду ждать этого дня даже за пределами вечности. Прими меня в свое сердце: не это ли значит, что вечности мне будет мало? Поверь, что так и будет, потому что вечность я собираюсь быть с тобой.

Её губы, влажные от слез и раскрасневшиеся от волнения, оказались так близко к моим.
- Тогда я никогда тебя не прощу, и ты останешься со мной.
- Черт побери, Эдвард, поцелуй же её! – повелительный голос Тори звучал от основания лестницы, где она и Элис, видимо, находились некоторое время.
Мы усмехнулись.
- Иза…
- Эдвард…
Наш поцелуй стал возрождением любви, прощением грехов. Я принадлежу ей, она навсегда останется моей… до тех пор, пока смерть не разлучит нас.



Сноп утренних лучей упал на её изящную обнаженную фигуру. Повернувшись набок, я обнял девушку, которая во сне заворочалась и прильнула ко мне, сама того не осознавая. Я взмолился о том, чтобы даже в ином мире мой отец узнал, что он не победил. Мы с Изой были вместе, и все правила брачного договора оставались соблюдены.

Наши головы поднялись, когда на всю комнату раздалось тиканье часов. Это казалось невозможным: механизм не работал со дня смерти моей матери. Слуги в МидоуЛарк считали это плохим предзнаменованием.

Но теперь они снова ходили, а я услышал, как Белла тихо хихикнула. Она повернулась ко мне и обняла руками за шею.
- Не могу припомнить, на чем мы остановились, лорд Каллен? – усмехнулась девушка. – Кажется, я задолжала Вам одиннадцать минут.

Мерное биение стрелок совпадало с ударами моего сердца. Я наклонился к ней.
- Для начала, - согласился я и снова попробовал вкус её губ, чтобы только дальше распалить свое желание. – Но за одиннадцать минут мы можем сделать так много, что боюсь, не сможем остановиться.
- Надо думать, - проурчала она, и я продолжил вкушать её кожу на шее.
- Эдвард?
- Ммм…
- Почему ты… - она выдохнула, когда мои губы сомкнулись на её груди. – Аргх… я упустила это из виду.

Я улыбнулся, но не позволил ей продолжить, переместив губы на вторую грудь, выказывая ей такое же уважение.
- Эдвард, остановись, мне правда нужно кое-что спросить.

Я закусил нижнюю губу, почувствовав расстройство от того, что приходится отстраняться. Иза улыбнулась и положила свою ладонь мне на щеку. На моем лице было неподдельное любопытство.

- Почему ты все это затеял? Если ты хотел открыть рудник на земле под нашим домом, то почему просто не дал компенсацию и не выставил нас на улицу? Или просто не выгнал нас? Это было в твоей власти, мы ведь на самом деле задолжали тебе с арендой.
Этого вопроса я боялся больше всего на свете. Теперь же я спрашивал себя, поверит ли она мне?

- Иза, когда-то, возвращаясь в Ирландию, я поклялся себе, что постараюсь привести дела в Килларни в порядок. Я помню о том, что после смерти моей матери отец оказался настолько туп, что в этом несчастье обвинил всех ирландцев. Я не знаю… я не забыл, что холм, на котором был расположен ваш дом, всегда изобиловал медными рудниками. Зато точно знаю, что, независимо от того, какую бы я предложил и дал вам компенсацию, ты бы возненавидела меня. И в тот день, когда ты нашла меня в конюшне, мой извращенный, испорченный умишко решил, что, раз ты пришла ко мне сама, то это твое решение, и ты не сможешь использовать это потом против меня. – Я остановился и взглянул на нее. Её пристальный взгляд говорил о доверии, но все еще был сомневающимся в самом намерении. – Но в то же самое время я так сильно хотел тебя. Я знал, что уже слишком поздно, ведь я был женат, а ты, как выяснилось, помолвлена. Но, так или иначе, я сделал тебе это предложение. Я просто никогда не думал, что ты согласишься. А когда я поцеловал тебя в первый день…
- … пять секунд, - прервала она.

Я улыбнулся.
- Да, пять самых лучших секунд моей жизни. Даже тогда я был уверен, что ты не вернешься. Но ты вернулась. И все повторилось. Даже когда время увеличивалось, я продолжал уверять себя, что поступаю правильно. Как только я узнал, что твой отец был мастером на Северном руднике, я понял, что могу предложить ему место на руднике Каллена. Мне нужно было продержаться до этого времени.

- Потом ты подарил мне пекарню, - закончила она, и понимание озарило её лицо. – Ты никогда не хотел делать из меня публичную шлюху, так, Эдвард?
- Конечно, нет, Иза. Я просто хотел сделать что-то правильное для Килларни, для тебя и твоего отца. И сейчас, если ты думаешь, что он примет мое предложение, то я с удовольствием ему его сделаю.

Я не уверен, что мистер Свон вообще захочет принять от меня хоть что-то, особенно после того, как я увез его дочь в другое государство, опозоренную и униженную. Джаспер говорил о его репутации исключительно возвышенно и предложил спросить его об этом не раньше, чем закончится его с Элис свадебное путешествие. Никак не раньше.

- Не раньше весны, - сказал он, подумав, наверное, что Чарли Свону понадобится достаточно много времени, чтобы он смог принять то, что я могу ему дать.
- Думаю, что он мог бы подумать об этом, - неуверенно проговорила Иза и внезапно разрыдалась. Я подвинулся к ней и обнял. – О, Эдвард, я так сильно скучаю по нему. Вспоминаю лицо, когда уезжала… Он никогда не простит меня. Я знаю это. Он, наверное, давно отрекся от меня.

- Шшш, милая, успокойся, - пробубнил я, приглаживая её волосы. – Он простит тебя. Сердце отца никогда не может долго сердиться на дочь. Только на сыновей они могут злиться вечно. – Она тихо хихикнула, и я взглянул на нее. – Поверь мне, я знаю в этом толк.
- Но твой отец придумал все это. И Элис…
- Мой отец, - прервал её я, - сделал то, что считал самым правильным для Элис. Я думаю, что только Тори – неправильное звено в этой истории. Понимаешь, отец считал, что никогда не сможет найти на сестру управу, если старший брат женится на той, на ком захочет. Факт, что сейчас она выходит замуж за простого человека, более того – за янки, так или иначе является возмездием и подтверждением ничтожности его усилий. Но если бы Элис решила выйти замуж за кого-то более благородного, это было бы именно то, чего для нее желаю я. Хотя это и плохо видно, но намерениями моего отца всегда владела любовь.
- И если у тебя будет дочь? – спросила Иза.

Я понимал, куда нас может завести этот разговор, и не хотел портить то, что мы понемногу стали возводить из руин.
- Иза, мы будем решать проблемы по мере их поступления, независимо от того, родится у меня сын или дочь.
- Эдвард!

В комнату без стука ворвалась Элис, и на её лице было выражение приближающейся бури. Я быстро попытался скрыть нашу наготу, но, казалось, мою сестренку это ничуть не смутило. Она все еще выглядела напуганной, и отнюдь не из-за нашего с Изой вида.
Я сел.
- Элис? Элис, что случилось?
- Тори, - выдохнула она. – У нее отошли воды.

Мгновение спустя болезненный крик разорвал тишину. Выбегая из комнаты, Элис кинула через плечо:
- Иза, скорее. Эдвард, привези доктора. Джаспер уже приготовил твою лошадь.
Иза спрыгнула с кровати и стала одеваться.
- А повитуха? - спросил я.
- Её нет, ведь мы ожидали младенца только через несколько недель. Она далеко.

Проклятая удача. Иза оделась в мгновение ока и пронеслась мимо вслед за Элис. Я быстрее пули оказался у конюшни. Джаспер уже сидел там. Я посмотрел на него с любопытством.
- Я никогда не отправлю в бой одного солдата, лорд Каллен, - сказал он, заставляя меня принять это как данность.

Когда час спустя мы с Джаспером вернулись в МидоуЛарк, то почти что на руках внесли доктора Брукстоуна в дом. Крики Тори стали громче, говоря о том, какие боли она испытывала. Конечно, мы с Джаспером не отходили от двери, но ни одному из нас не позволялось войти внутрь. Я мог слышать слова, голоса Изы и Элис. Тори лишь умоляла их, Всевышнего, да хоть самого дьявола о том, чтобы все это прекратилось, а боли прошли.

С каждой новой мольбой я насылал сотню новых проклятий на имя и память отца. Именно он был виноват, что моя подруга детства и жена, образец доброты и изящества, должна была произвести на свет ребенка, которого он требовал своим завещанием.

Спустя какое-то время её крики стали более тихими и редкими. Теперь она тихо плакала и всхлипывала, но вряд ли от того, что ей стало лучше, просто голос сорвался.
Наконец, спустя сутки мучений на дом опустилась тишина. За дверью послышался шелест. Я не мог понять, кто из трех женщин, которых я любил – каждую по своему, – говорил.

Вышедший доктор Брукстоун был весь измазан чем-то, о чем я ничего не хотел знать.
- Родился малыш, - просто сказал он. – Девочка, лорд Каллен, и очень здоровая.
Мое сердце почти выпрыгнуло наружу, а лицо и тело превратились в одну сплошную эйфорию. Я стал папой. У меня есть дочь. Моя дочка за дверью. Я сделал шаг к комнате, но доктор протянул руки, остановив меня.
- Но леди Каллен…
- Да?

Его глаза опустились в пол. Он выглядел… пристыженным. Слова врача звучали с таким страхом, что мне стало почти тошно.
- Она ушла с миром.
Что? Что он подразумевает под «она ушла с миром»? Как? Она только что родила ребенка.
- О, нет.

Когда я вошел в дверь, то меня встретили налитые кровью глаза Элис. Это была ужасная сцена: на кровати среди белых простыней, перепачканных кровью, лежала Тори с закрытыми глазами и бледной как снег кожей. Еще одна простынь покрывала её ниже талии, но и на ней я видел красные пятна. Кровь была совсем свежей, как и её смерть. Справа от нее находилась Элис, которая все еще держала жену за руку. Мучительно было видеть, как по её лицу текут слезы, а с губ снова и снова слетает «мне так жаль».

Слева от кровати стояла Иза, так же убитая горем, но не проронившая, казалось, и слезинки. Это было не от нехватки сострадания, я точно знал. Скорее, это шок из-за того, что ей пришлось увидеть. Она держала на руках одеяльце, поддерживая его сверху и внизу. Суставы её пальцев были бедными.

Джаспер через мгновение оказался рядом. Когда он увидел раздавленную и убитую горем Элис, то сразу же подбежал к ней и обнял, чтобы моей сестре стало легче. Я медленно шагнул к Изе и упал на колени перед кроватью, погладив Тори по щеке, по её бледной и уже холодной коже.

Голос Изы был совершенно незнакомым и грубым, он был заполнен отчаяньем.
- Она смогла увидеть её прежде, чем уйти. Она смогла поцеловать её.
Внезапно я смог взять себя в руки. Да, у меня есть дочь. Она есть, но где? Мои глаза прошлись по комнате в поисках доказательства.

Из-под одеяльца у Изы раздалось слабое хныканье. Я посмотрел вниз и увидел, как одеяло отвернулось и явило мне пока еще неумытую, но реальную девочку, нашу с Викторией, мирно покоящуюся в руках Изы.

- Эдвард, - проговорила Иза, протянув мне малышку в пеленках, - её мама просила, чтобы мы назвали её в честь отца. Она назвала её Эдвина.
Я посмотрел вниз на крохотное существо.
Эдвина.
Моя дочь.
Моя жизнь.