Белла

Все мое лицо болело. Я осторожно зачесала пальцами волосы подальше от лица и взялась за зубную щетку так, будто она была ядерным оружием. Я вздрогнула, только подумав об ее использовании. Я вернулась мыслями к прошлой ночи, когда Чарли пришел домой. Он хлопнул дверью, и его шаги остановились в удивлении, потому что в кухне ничего не готовилось. Он не был расстроен - он не возражал, если у меня не было времени, чтобы приготовить ужин.
- Белла? – позвал он, его голос был нервным. Медленно я вышла из своей спальни, прижимая к лицу пакет с горохом и скрещивая пальцы, чтобы он поверил моей хромой истории о падении вниз с лестницы. Я уже делала это прежде, это была вполне правдоподобная история. Я выглядела хуже, чем предполагала — в дополнение к моему ушибленному лицу, глаза опухли и покраснели от слез, а кровь все еще покрывала потрескавшиеся губы.
Глаза Чарли расширились в ужасе, когда я появилась наверху лестницы.
- Господи, Белла, что с тобой случилось? - прорычал он, спеша ко мне вверх по лестнице, как будто боялся, что я не могла преодолеть это расстояние самостоятельно. Его глаза сузились, когда он мягко прижал свои мозолистые пальцы к моей челюсти, исследуя ушиб. Я вздрогнула от боли, резко убирая голову от его руки.
- Я упала с лестницы, - прокаркала я в объяснение, предлагая слабую, дразнящую саму себя улыбку. Чарли улыбку не вернул.
- Тебя избили, - заявил он сердито. - Я полицейский, Беллз. Я знаю такие вещи.
- Нет-нет, - пробормотала я. Я не могла списать все на Джейкоба, особенно с тех пор, как узнала, что Чарли, скорее всего, убьет его. Я только потратила бы впустую время, пытаясь спасти его жизнь.
- Белла — если это ребенок Ньютона —
- Нет! Папа, просто брось это, хорошо?
Он вздохнул, хмуро глядя на мое избитое лицо, но милостиво позволил закрыть тему.
Медленно, дюйм за дюймом я двигала зубной щеткой во рту. Зубная паста жгла десны, но холодная вода походила на рай. Когда я закончила в ванной, я надела пару джинсов и толстовку с капюшоном прежде, чем нашла свой телефон. У меня было 53 непрочитанных сообщения в ящике — все от Джейка, и все высказывания одной и той же вещи. Прости. Я удалила их все без ответа. Если отвечу, то проделаю отверстие в своей твердости, и Джейк умрет. Это стало моей небольшой мантрой — Джейк умрет, Джейк умрет, Джейк умрет … — каждый раз, когда я хотела позвонить ему, услышать его голос. Я была похожа на одну из тех жалких жен, которые позволяют своим мужьям бить их, ничего не делая с этим, потому что любят.
Я вздохнула, когда мой телефон завибрировал, и другое сообщение появилось на экране.
Я направилась вниз к кухне и бросила кусочек хлеба в тостер, нетерпеливо барабаня пальцами по рабочей поверхности, пока ждала, как он приготовится.
Мой пристальный взгляд неохотно метнулся к теперь неиспользуемому обеденному столу. Джейк с мрачным лицом смотрел на меня из-за стола с холодным, черным оружием в руках. Хотя человек перед ним метался и кричал из-под затычки, каким-то образом зная, что умрет, в глазах Джейка не было никакой жалости.
- Это больше не черное и белое, Беллз, - сказал он мне, его взгляд был тяжелым, пока он медленно поднимал оружие в своих руках. Дуло было направлено мне в сердце.
Я подскочила, выскальзывая из своей тревожащей мечты, когда тост внезапно выпрыгнул из тостера, и вполголоса выругалась, пытаясь взять под контроль свой сердечный ритм.
Я схватила тост, быстро намазывая его маслом, прежде чем исчезнуть в своей комнате, чтобы подготовиться к работе. Я попыталась вспомнить то, что моя мать рассказывала мне о том, как скрыть синяки — благодаря ее заботе у меня был большой ассортимент косметики, которую она дарила мне каждое Рождество и День Рождения. Я никогда не использовала ее, но сейчас я как никогда была благодарна ей за баночку тоналки, которую нашла погребенной в глубине тумбочки. Я приложила все усилия, осторожно нанося ее на багрянистый синяк. Результат был немного зеленым, но это выглядело лучше, чем то багровое чудовище, что скрывалось под ним. И теперь из-за всего этого втирания все болело, как в аду.
Вздыхая, я вытащила волосы из "конского хвостика", который сделала утром, и притянула волосы к лицу, пытаясь скрыть ушиб еще больше. Челюсть все еще была немного неуравновешенной, раздутой, но, по крайней мере, я выглядела человеком.
Когда телефон затрясся, вернувшись к жизни и вибрируя так сильно, что почти упал с тумбочки, я полностью проигнорировала его. Джейк очевидно сходил с ума без ответа на его сообщения и думал, что я отвечу ему сейчас.
Джейк умрет, Джейк умрет, Джейк умрет …
Я глубоко вздохнула и продолжила тщательно зачесывать волосы. Когда телефон, наконец, замолк, я задалась вопросом, окажется ли он вместо этого у двери. Начнет ли он бросать гальку в мое окно? Я закатила глаза. Больше походило на Джейка, если он ворвется.
Я подскочила, вскрикивая, когда что-то тяжелое ударилось о стену, и окно внезапно открылось. Как бы то ни было, вошедший внутрь не был Джейком.
- Эдвард? - Я замерла, а расческа выскользнула из моих рук.
Он спокойно поднялся в мою спальню, глядя на холст со странным, задумчивым выражением лица. Между его бровями пролегла морщинка, а когда его темные, почти черные глаза метнулись к моим, их взгляд был твердым.
- Ты не отвечала на сотовый, - сказал он, махая передо мной своим собственным темным и очевидно дорогим мобильником, пока отходил от окна. Я подумала, он пришел ко мне снова, чтобы угрожать или что-то подобное, но вместо этого он просто изящно скользнул в мое кресло-качалку. Его пристальный взгляд оценивающе блуждал по моему лицу.
- Я думала, что это Джейк, - сказала я спокойно. Я мельком заглянула в свой сотовый и увидела неизвестный номер в списке пропущенных вызовов. Запутавшаяся и подозрительная, я посмотрела в его дезорганизующие темные глаза.
- Откуда ты взял мой номер?
Он усмехнулся, его губы скользнули в ленивую, красивую улыбку, и мой сердечный ритм ускорился, а рука бессознательно напряглась вокруг телефона. Он не насмехался надо мной на сей раз, его зубы не были обнажены в садистской улыбке, которая заставляла меня бояться его. Он просто … усмехался. И это было великолепно.
- Друг от друга, - объяснил он, отрешенно махая рукой. - У меня есть связи.
- О, - промямлила я неловко. Я вероятно должна была быть разъяренной на него, мысленно избивать его до смерти за угрозы Джейку, за то, что он пытался убить меня … но это было невозможно, когда он так улыбался. Это было чрезвычайно несправедливо. Это заставляло меня чувствовать себя невероятно поверхностной из-за того, что я обратила внимание, насколько красивым он был … и мне нравилось это.
С Джейком я действительно никогда не рассматривала, как он выглядит. Он был просто Джейкобом. Не было такого, чтобы мне нравилась его улыбка, мне просто нравилось, когда он улыбался. Он был выше меня, но я такая маленькая, что это было просто неизбежно. Даже его волосы! Мы с Рене имели обыкновение смеяться над этим парнем, который привык ездить с нами на автобусе каждую неделю, когда Рене брала меня в поход по магазинам, потому что его волосы были почти до талии. Он смотрелся ужасно по девчачьи, но я безумно ревновала, потому что мои волосы едва покрывали плечи из-за того, что Рене всегда испытывала на мне новые стрижки, а у него были самые шелковистые, самые красивые волосы, которые я когда-либо видела.
Откашлявшись, я выдавила вопрос:
- Что ты здесь делаешь?
Губы Эдварда сморщились, морщинка между его бровями вновь появилась, когда он сунул свой сотовый телефон назад в карман кожаного жакета. Под жакетом на нем была другая черная рубашка и темные джинсы. Я никогда не видела его в чем-нибудь еще, но все-таки в дизайне были тонкие изменения. Я просто предположила, что у него дома платяной шкаф, набитый несколькими вариантами одной и той же одежды.
- Я думал, что отвезу тебя на работу, - сказал он, рассеянно проводя пальцами по волосам. Они действительно имели самый проницательный оттенок бронзы. Конечно, не тот, что вы можете найти в бутылочке краски для волос. Он определенно хотел сказать мне что-то, и у меня появилось подлое подозрение, что он здесь, чтобы удостовериться, что я порвала с Джейком. Я почти сердито ухмыльнулась ему. Сегодня он не убьет Джейкоба. И никогда, если у меня получится.
Я напряженно покачала головой.
- Я так не думаю.
Он нахмурился; он не ожидал, что я буду с ним спорить.
- Слушай, Эдвард, - продолжила я. - Я порвала с Джейком. - Я вздрогнула. - У меня даже есть шрамы, чтобы доказать это.
Моя щека все еще мучительно пульсировала, подчеркивая этот пункт.
Он внезапно зарычал, его глаза загорелись от гнева. Я услышала отчетливый звук раскалывающегося дерева, и мой пристальный взгляд скользнул туда, где его руки сильно сжимали подлокотники кресла-качалки.
Я сглотнула, сердцебиение ускорилось.
- Я знаю, что он сделал тебе, - яростно выплюнул он. - У него хватает дерзости называть меня бессердечным, а сам он бьет свою собственную девушку.
- Это не так, - сказала я спокойно, ненавидя то, как неприятно действия Джейкоба звучат из уст Эдварда.
Эдвард зарычал на меня.
- Господи, Белла! Черт возьми, ты заткнешься со всем своим самоотверженным дерьмом хоть на одну секунду? Он ударил тебя.
- Ты пытался убить меня, - указала я, сжимая зубы. Факт, что он был прав, не сделал вообще ничего, чтобы успокоить мой гнев — я лишь забыла быть нормальной, осторожной Беллой, потому что он спорил со мной. Я должна была согласиться на его желаемые доводы, потому что он был достаточно силен, чтобы сломать мой спинной хребет пополам, и я не сомневалась, что он сделал бы это, если бы был достаточно сердит. Это доказывало, что мои реакции были неправильными. Я хотела бороться с ним. Этот импульс был сильнее, чем желание вынудить Джейкоба поговорить со мной — каким-то странным, искривленным способом я более боялась колебания настроения Джейкоба, чем самого Эдварда.
- «Попытался» является более подходящим словом, - остро ответил Эдвард.
- Так почему не убил? – спросила я резко. Вопрос уже выскользнул из моего рта прежде, чем я смогла остановить его. Эдвард продолжал смотреть на меня, его бледные брови нахмурились, темные глаза зафиксировались на моем лице, а губы сморщились в раздумье. Мой вопрос потревожил его, как будто он размышлял над ним в течение многих дней. Почему я? Почему я так отличалась от других его жертв?
- Я не знаю, - сказал он спокойно, устало. Его приглушенный, бархатный голос был напряженным. - Убивать — Эрика? — было легко. Его мысли были невыносимы, предсказуемы…
- Его мысли? – прервала я тревожно.
Эдвард ухмыльнулся мне.
- Я всегда задавался вопросом после того момента, была бы ты настолько несчастна из-за смерти Эрика, услышав, что творилось в его голове.
- Ты — ты знаешь, о чем он думал? – спросила я, а мой голос был полон недоверия. Я внезапно сглотнула. Он знал, о чем думала я? Мои щеки начали краснеть от смущения — хорошо, одна щека, так как другая была покрыта тоналкой— но его ухмылка внезапно погасла, когда он глубокомысленно уставился на меня.
- Я знаю, о чем думают все, - сказал он мне. - Кроме тебя.
Как раз тогда, когда облегчение затопило меня, мой хмурый взгляд остался на месте. Если Эдвард мог слышать мысли всех, почему он не мог услышать мои? Было ли что-то не так с моим мозгом? Я всегда думала, что Рене роняла меня на голову очень много раз, поэтому у ребенка были последствия.
Эдвард бросил взгляд на мое лицо, и его бровь с сомнением изогнулась.
- Тебя волнует, что я не могу прочитать твои мысли?
Я не ответила ему, а вместо этого задала другой вопрос.
- Вы все можете читать мысли?
- Нет. - Он снова пробежался рукой через свои волосы. - Все мы … когда мы были изменены, гласит теория, наши самые сильные черты характера усилились. Например, я легко мог читать по лицам людей …
Я кивнула в понимании. Я не сказала ему, но я была очарована тем, кем он был. Я не понимала, как Джейкоб мог чувствовать, что кто-то столь красивый и западающий в память мог быть злым. Они убивали, чтобы выжить — это потребность — не потому что они были психопатами-убийцами, и хотя я не могла потворствовать убийству невинных людей, это было ради выживания.
- У моих соседей, Эмметта и Розали, нет дарований по существу, но Эмметт сильнее любого вампира, которого я когда-либо встречал, а Розали поглощена своей красотой, - продолжал объяснять Эдвард, а его ухмылка вернулась.
Розали. Я помнила ее — она пришла к Ньютонам однажды днем с двумя другими, и я могла понять, почему она была поглощена своей красотой. Она была высокой, стильной, великолепной супермоделью с бледным, симметричным лицом и улыбкой, которая ставит мужчин на колени. И она была соседкой Эдварда.
- Но ты убил Эрика только из-за того, о чем он думал? – спросила я, понемногу возвращаясь. У меня все еще были трудности с хождением в то складское помещение из-за того, что я обнаружила там. Эрик был хорошим парнем, даже если им и управляли Тайлер и Майк.
Эдвард усмехнулся снова, но я ощущала, что на сей раз это не было целенаправленно.
- Белла, он думал уложить тебя на коробки и запихнуть свой член тебе под юбку.
Я немедленно покраснела: одна половина моего лица пылала, как красный помидор. Я лишь наполовину услышала стон Эдварда, который смутил меня, пока я не вспомнила его диету. А затем я вспыхнула еще сильнее, потому что уже не могла остановиться. Но я была все еще разъярена, потому что это было жалким оправданием. Эдвард привык оправдывать убийство Эрика. Эрик был семнадцатилетним парнем — что, у семнадцатилетних гетеросексуальных парней не бывает фантазий о противоположном поле?
- Ты убил его, потому что он думал об этом? – воскликнула я неистово. - Черт побери, Эдвард!
Я бросилась со своего табурета прежде, чем смогла нанести хоть какой-нибудь ущерб туалетному столику. Я чувствовала на себе взгляд Эдварда, но не смотрела на него, пока вышагивала по комнате.
- Он никогда не пытался ничего такого сделать! Черт, у меня есть глупые фантазии о том, чтобы вломиться к Шону Фэрису* в душ, но я не думаю, что из-за этого заслуживаю смерти!
И я не могу поверить, что только что сказала тебе это …
Если прежде я была красной, то теперь я была свеклой.
- Не пытайся заставить меня чувствовать себя виноватым, - сказал Эдвард, его голос окрасился раздражительными нотками. - Шон Фэрис, Белла? Правда?
- Заткнись, - прорычала я. Я снова сжала зубы, но это заставило мою челюсть начать мучительно пульсировать, и я вздрогнула, вынуждая себя сопротивляться побуждению потереть ее. Это сделало бы только хуже.
Я наполовину сделала новый шаг, но он внезапно встал прямо передо мной — слишком близко.
Медленно он поднял свою бледную холодную руку и скользнул ею вдоль моей челюсти. Его брови сжались в концентрации, пока он оказывал наименьшее давление на мою раздутую щеку.
Я должна была оттолкнуть его подальше, создать какое-то расстояние между нами, но не могла заставить себя сделать это. Мои глаза затрепетали, закрываясь. Холод его руки был более эффективным, чем любой пакет с горохом. Его большой палец нежно рисовал успокоительные круги под моим глазом, и небольшие разряды протанцевали от кончиков его пальцев, как электричество.
Это вызвало у меня странное чувство в глубине живота, и мое сердцебиение начало увеличиваться, пока я напрягалась все сильнее. Но затем другая его рука продрейфовала к моей шее, мягко убирая с пути волосы, и он начал массажировать мою шею своими холодными пальцами, ослабляя напряженность в моем теле.
Это было настолько неправильным. Все в нем предупреждало меня — холод его кожи, цвет его глаз, его сверхъестественная сила — но я не могла обращать на это внимание, потому что было такое чувство, что миллион болтов электричества прошелся через мое тело.
Медленно он отошел от меня, и мне пришлось закусить губу, чтобы помешать себе застонать от разочарования. Которое почти немедленно сопроводилось болезненным чувством вины. Почему я позволила ему трогать себя так? Было такое чувство, что я была неверна Джейку, даже если мы и не могли больше быть вместе.
Глаза открылись, и мой взгляд автоматически был пойман его. Я чувствовала себя сконфуженной, потому что не могла прочитать то, о чем он думал. С Джейкобом это было легко — недовольство или счастье. С Эдвардом … я не могла понять его.
- Я отвезу тебя на работу, - сказал он спокойно.
Я не была в состоянии спорить с ним. Я просто последовала за ним вниз к парадной двери. Но как только мои ноги ступили на тротуар, я резко остановилась. Потому что на въезде стоял роскошный, совершенно очевидно дорогой, ярко-красный BMW.
- Где, черт возьми, ты взял его? - Я смотрела широко раскрытыми глазами на самый роскошный автомобиль в мире.
- Украл, - ухмыльнулся Эдвард. Я открыла рот, но затем закрыла его снова, потому что говорить с ним о моральных принципах было столь же эффективно, как пытаться сделать Чарли вегетарианцем. Эдвард открыл пассажирскую дверь и терпеливо ждал, пока я осторожно залезала внутрь, на короткий миг задаваясь вопросом, проверят ли полицейские отпечатки пальцев на обивке. Если бы они нашли мои, я сомневалась, что Чарли был бы слишком счастлив.
Эдвард уселся на место напротив, все еще ухмыляясь мне, и я позволила себе расслабиться во время короткой дороги к Ньютонам. Эдвард переключил радио на какой-то успокаивающий классический канал, и я закрыла глаза, когда заиграл «Лунный свет», наслаждаясь музыкой. Эдвард не говорил по пути, но когда он остановил автомобиль около магазина, он помешал мне выйти, осторожно положив руку на мое плечо.
Не имело значения, насколько нежным он был, его прикосновения все еще заставляли меня дрожать. Только я не думала, что это была плохая дрожь. Я повернулась к нему, моя бровь вопросительно выгнулась.
- Просто … будь осторожной, хорошо? - сказал он мне мягким бархатным голосом.
Я неловко кивнула, прежде чем крайне смущенной выйти из автомобиля.

Эдвард

Я наблюдал, как она толчком открыла дверь Ньютонов, а ее брови сморщились в замешательстве. Я вздохнул, заводя автомобиль, пока мои мысли пробегали по нашей с ней беседе в ее комнате. Я лгал ей, притворяясь, что не был виновен. Она заставила меня чувствовать себя виноватым в убийстве Эрика, даже если я и убивал за гораздо меньшее прежде. И то, что я не мог слышать, о чем она действительно думает, просто добивало меня.
Ее реакции так отличались от реакций всех остальных — она противостояла мне, она не вешалась на меня, как грязная шлюха, но … прикасаясь к ней, я чувствовал себя так, как никогда не чувствовал прежде. Я очень не хотел видеть ее дискомфорт и протянул руку, чтобы заставить ее щеку почувствовать себя лучше, потому что знал, что моя кожа поможет с опухолью. Но когда я притронулся к ней и услышал, как ее сердцебиение ускорилось в груди, я понял, что мне нравилось это. Нравилось касаться ее. Она не отталкивала меня, как другие люди.
Я проехал четыре раза на красный свет, потому что они мне надоели, и припарковал автомобиль у дороги, вздрагивая, когда мысли Розали напали на мой разум.
ЭДВАРД! ТЫ ГРЕБАНЫЙ УБЛЮДОК! КАКОГО ХРЕНА ТЫ ЗАБРАЛ МОЮ ДЕТКУ БОГ ЗНАЕТ КУДА…
- Оставь в покое, Розали, - прорычал я, пока шагал в холл, хлопая парадной дверью позади себя.
- Оставить, черт побери, в покое?! - кричала Розали, бросая расческу в моем направлении. Но та просто сломалась пополам, как только отскочила от моего плеча.
- Я даже не собираюсь притворяться, что мне больно, - сказал я ей, а мои глаза мрачно вспыхнули. - А теперь отвали.
Я бросил ей ключи, решив, что мне нужен свой собственный автомобиль.
Розали завопила в бешенстве, но я только нахмурился, проходя мимо и захлопывая дверь своей спальни перед ее лицом.
- Эдвард?
Я замер. Господи, было похоже, что сегодня День «Вмешательства в жизнь Эдварда». Я медленно развернулся, прислоняясь к закрытой двери, скрестив руки на груди. Мои глаза остановились на вампирше, взгромоздившейся на моей кровати. Ее земляничные светлые локоны были собраны в какой-то изящной прическе, а сама она была одета в одно из обтягивающих красных платьев, которое едва достигало середины бедра. Она неловко улыбалась, вращая беспризорный завиток вокруг пальца. Мне не нужно было читать ее мысли, чтобы узнать, что она хотела — она хотела играть.
- Никто уже не испытывает недовольств? - спокойно спросил я, приподняв брови.
Таня закатила глаза.
- Я знаю, что ты достаточно долго переживаешь свои приступы гнева, Эдвард. И я знаю, как тебе нравится играть.
Пока она говорила это, она немного сдвинулась, подтягивая юбку повыше, чтобы показать больше своих длинных, гладких ног.
Мои глаза проследили длину ее сексуального тела, но мне все это надоело. Я испытывал желание позвать Розали, чтобы привнести больше волнения к игре, но Эмметт был где-то поблизости, а он был раздражающим собственником. Как он не уставал от нее, я понятия не имел.
- Я так не думаю, - сказал я ей.
Таня нахмурилась.
- Почему нет?
Я в раздражении провел рукой по волосам, блокируя ее расстроенные мысли. Я знал, что должен закончить все между нами как можно скорее. Таня стала слишком привязанной и воображала более постоянную ситуацию, чем я когда-либо планировал иметь. Вечность была слишком длинной, чтобы застрять с одной женщиной, пусть даже и такой сексуальной, как Таня. Я не мог объяснить даже себе самому и половину того, как я негодовал на ее появление в моем доме, в моей комнате, на моей кровати. В моем прибежище.
- Я не хочу тебя, - сказал я ей ровным и устойчивым голосом. Это казалось жестоким, но полностью честным: она добивала меня. Когда я приглашал ее к себе?
- Ты мужчина, Эдвард, - ухмыльнулась Таня. – Конечно, ты хочешь меня.
Она подтянула свою юбку еще выше, ее другая рука скользнула вдоль v-образного выреза платья между ложбинкой ее грудей, делая это так, что по идее должно было быть обольстительной позой.
Когда я не сдвинулся от двери, Таня скользнула с кровати и изящно двинулась ко мне. Я позволил ей целовать себя. Я позволил ее языку скользить вдоль моих губ, позволил ей запустить руки в мои волосы, пока она пыталась заставить меня ответить, но я не целовал ее в ответ, как она того хотела. Она продолжила свой путь вниз по моему туловищу, ее руки, наконец, прижались к передней части моих джинсов.
Я ухмыльнулся ей.
- Я не собираюсь трахать тебя, Таня.
Таня зарычала от расстройства, потому что я совершенно очевидно не сотрудничал с ее планами.
- Какого хрена тогда надо? - Она начала разрывать замок на своем платье, но я остановил ее, удерживая ее руки от срывания одежды.
- Прекрати это, Таня, - сказал я ей. Она уставилась на меня, а я забыл заблокировать ее мысли и понял, что умалчивание зашло слишком далеко.
Я люблю тебя, подумала она, и я знал, что если бы она могла плакать, то она заплакала бы сейчас. Она могла бы быть со мной лишь тогда, когда я хотел с нею секс. Это то, как она видела нас. Она приняла бы что угодно, что могла получить от меня, потому что думала, что любит. Полагаю, Белла добралась до меня, потому что я чувствовал себя виноватым в этом обмане.
- Таня, - сказал я неустойчиво, убирая назад волосы с ее лица. - Ты не заслуживаешь брать только то, что можешь получить. Вечность слишком длинная, чтобы не получить то, что хочешь.
- Я хочу тебя, - печально застонала она.
Я покачал головой, опуская руки.
- Я не могу, Таня.
- Почему нет? - потребовала она снова, но на сей раз она казалась уже отчаянной. Сколько мужчин когда-либо говорили ей «нет»? Я сомневался, что был хоть один. Было трудно отталкивать кого-то столь красивого. Но я не мог сделать это. Я не мог сказать ей, что хочу ее, когда был настолько уверен, что не хочу и закончу только тем, что буду негодовать на нее из-за этого.
- Потому что женщина, которую я любил, умерла несколько лет назад. И я умер с нею, - сказал я спокойно. Я узнал, что сказал слишком много, как только ее глаза расширились в симпатии и любопытстве, и я знал, что для Тани настало время уйти.
- Уходи, Таня. Пожалуйста. Просто … уйди?
Я открыл дверь, мягко выставляя ее, прежде чем она смогла открыть свой рот, чтобы поспорить, и захлопнул дверь так, чтобы она знала, что разговор закончен. И никогда не будет поднят снова.
Я сел за фортепьяно и заглушил все их мысли несколькими более зловещими и более громкими версиями каждой песни, о которой мог подумать, пока пытался заблокировать и свои собственные мысли тоже. Я не должен был думать о ней, ни сейчас, ни когда-либо еще.
Когда упала ночь, я схватил свой кожаный жакет и оставил дом, не признавая никого вокруг себя. Было только одно место, куда я мог пойти теперь, и я поплелся по знакомым улицам к ее дому, поднялся на ее подоконник и, толкая вверх окно, ступил внутрь.
Она свернулась на кровати, ее дыхание сегодня вечером было мягким и мирным. Пока я тихо закрывал окно, она пошевелилась, бормоча вполголоса что-то об удочках, и я не смог устоять и слегка улыбнулся.
Я придвинулся поближе к ее кровати, исследуя ее лицо. Оно было все еще раздутым, но выглядело значительно лучше, чем утром. Я нежно положил ладонь на ее лицо и сел на пол около кровати, просто касаясь ее щеки, чтобы ослабить опухоль.
Но также и потому, что мне нравилось это.

* Шон Фэрис