Эдвард

Вампиры не чувствуют адреналин.
Но все же я чувствовал что-то …. Что-то помимо гниения и распада моей собственной кожи. Что-то, что горело в моих венах, что-то более сильное и более ядовитое, чем любой вид эндорфина.
Страх.
У меня было меньше трех часов жизни, мое тело распадалось на глазах, но сила моего страха горела в коже так же ощутимо, как яд. Я должен удержать ее в безопасности. Это стало моей навязчивой идеей, центром моего страха: Белла должна была быть в безопасности. Белла должна жить. Я не мог умереть, зная, что ей все еще что-то угрожает.
Медленно, мучительно я, ковыляя, выбрался из комнаты, мой нос сморщился от запаха дыма. Я слышал на расстоянии треск огня, облизывающего уже обгоревшие развалины. Я быстро вдохнул, оглядывая пустой желтоватый коридор в поисках запаха, до которого я очень хотел добраться.
Я слышал радиопомехи. Вопли. Я толчком открыл дверь перед собой. Слабая усмешка скользнула по моему лицу, когда я понял, что сорвал куш без большого усилия. Какие идиоты держали чулан рядом с камерой заключенного? Пузырьки на пузырьках с Кровью Мертвеца, расставленные на полках, заполнили комнату, пузырьки, распределенные по размеру и цвету. Я узнал новую смесь Джейкоба, ту, которая прожигала одежду, и схватил пузырек.
Пальцы покалывало, и я почти ожидал, что пузырек сожжет мне руки, но стекло оставалось невосприимчивым. Не угрожающим. Я уставился на него, немного ошеломленный от того, что что-то столь маленькое могло нанести так много вреда.
Ты напрасно тратишь время, мысленно обругал я себя. Я схватил следующий пузырек, забирая столько, сколько смог, и засунул их во все карманы. Запах дыма становился все сильнее, огонь ближе. Электричество замерцало и отключилось, но я не обратил на это внимания. Я все еще мог отлично видеть в темноте.
Наконец, я выбрался из комнаты, оглядываясь вокруг. Лифт двигался, и я услышал два сердцебиения внутри. Как только двери открылись на уровне выше, я услышал еще больше бега и воплей. Покачнувшись от головокружения, я схватился за стену, когда новая волна боли прорвалась сквозь меня. Я полагал, что это дерьмо почти закончило проедать мои органы, в которых я уже не нуждался; у меня будут проблемы, когда откажут легкие, и я не смогу чувствовать запах.
Лицо скривилось в гримасу, а я оставался полностью неподвижным еще в течение нескольких секунд, прежде чем решил, что могу продолжать двигаться. Я должен был сделать это. Я не мог умереть и просто позволить этому случиться.
Медленно я вышел из комнаты, моргая от внезапного дыма. Он проникал через потолок, и я почувствовал жар огня над своей головой. Потолок не был столь же крепким как прежде, и я знал, что он был близок к тому, чтобы упасть на меня. Как только огонь коснется моей кожи, я буду потерян. Я изменил направление и наполовину бежал, наполовину спотыкался, отступая в холл к самой холодной части здания.
Я напрягся и сдвинулся на колени, исследуя потолок. Когда я нашел лучшую стратегическую позицию, какую смог, я сжал руку в кулак и пихнул свои суставы сквозь дерево.
Волна боли прорвалась сквозь меня, когда дерево раскололось, оставляя в потолке отверстие в форме кулака.
Я потряс рукой, расслабляя мускулы. Я был слабее, чем думал; сила вытекала из моего тела с тревожащей скоростью.
- Дерьмо, - выругался я. Я ускорял свою смерть просто двигаясь — в этом и была причина, почему Эсме умирала так долго под влиянием яда, неподвижно лежа на моих руках.
Я подпрыгнул, решительно обвивая пальцы вокруг отверстия, и начал отрывать дерево от потолка, забрасывая рушащиеся доски на плечо, пока не набрал столько, сколько смог. Когда отверстие стало достаточно большим для меня, чтобы с трудом пробраться через него, пальцы соскользнули, и я упал, ужасно приземляясь на колени. Кости были слабыми.
Я застонал, используя стену как рычаг, чтобы снова подняться на ноги. Я с сомнением уставился на свои ноги, живот сжала судорога, когда я заметил странный угол, под которым встали мои колени. Я сломал при падении кости?
Пальцы начало резко покалывать, и я осторожно вдохнул воздух, осознавая, что стены были покрыты Кровью Мертвеца. Я вздохнул, бесполезно вытирая руки о жакет. Не похоже, что это могло причинить мне боль теперь — боль была ничем по сравнению с агонией, сжимающей каждую молекулу моего тела в настоящее время.
Я снова подпрыгнул, хватаясь за край отверстия и протаскивая себя через него так быстро, как мог. Когда я выпрямился на следующем этаже, колени отказались сотрудничать с моей новой позицией.
Ходьба после этого стала неуклюжей. Это не было болезненным - пытаться стоять на изогнутых коленях - но моя координация была отключена, и мне потребовалось несколько шагов, чтобы привыкнуть.
Я попытался двигаться так стремительно, как мог, избегая огня и удерживая слух настроенным на людей. Насколько я мог сказать, этот уровень был свободен.
Мой живот внезапно снова охватила судорога, и я согнулся, слабо сжимая его. Было такое чувство, что что-то крутилось во мне, будто мои внутренности туго заворачивались друг вокруг друга, как питон обертывает свое тело вокруг добычи.
- Эдвард?
Я замер от звука ее голоса, согнувшись в муке. Я ощутил, как бусинки яда собрались на моем лбу; я не чувствовал гланды. Медленно я поднял голову, предлагая ей слабую саркастическую улыбку.
- Прямо девушка, которую я искал.
Таня мгновение выглядела удивленной, прежде чем смогла успокоить свое лицо. Ее глаза нетерпеливо замерцали по коридору.
- Что с тобой случилось? Так плохо ударили?
- Сама можешь сказать, - сухо сказал я. Я выпрямился, мои колени изогнулись на дюйм криво. - Я проглотил пузырек.
- Зачем ты сделал это?! - потребовала Таня, ее темно-красные глаза расширились.
- Пить захотелось, - сказал я с сарказмом. - Ты не думала, что я захочу слоняться около тебя теперь, не так ли?
Я нетерпеливо закатил глаза, для поддержки прислоняясь к стене.
- Этого не должно было быть — Джейкоб не собирался убивать тебя! - яростно завопила Таня. - Ты не можешь умереть!
- Хорошие сантименты, но немного поздновато для этого, - указал я.
- Нет! - воскликнула Таня. - Это ее ошибка! Я должна была убить ее с самого начала, я знала, что должна, тогда мы могли бы быть вместе!
Ее голос прервался, когда часть потолка внезапно обрушилась, принося с собой рев бушующего огня. Огонь вспыхнул между нами, освещая ее лицо странным желтоватым светом. Без размышления я швырнул себя вперед через огонь, налетая на нее со всей силой, которую мог собрать. Мои пальцы обвились вокруг ее горла, пихая ее спину к противоположной стене. Отчетливая трещина появилась в бетоне, и глаза Тани расширились.
Она была такой больной. Слишком больной в своей голове, чтобы постичь, почему я принадлежал Белле. Она не знала ничего, кроме навязчивой идеи и жажды крови. Если бы я не чувствовал этого, то не поверил бы в то, что наш род когда-либо мог действительно любить. Таня не любила меня, и я не мог позволить ей убить Беллу, действуя под этой иллюзией.
Не было никакого смысла в том, чтобы говорить с нею — она извращала мои слова, она не понимала то, что я говорил. Был только один язык, который Таня поймет теперь.
Я сунул руку в карман пальто, вытаскивая пузырек. Она завопила, и я разбил его об ее голову; мои губы изогнулись в удовлетворении, пока яд покрывал ее земляничные светлые завитки, просачиваясь в кожу головы.
Она кричала, и ее голос проникал в мои барабанные перепонки. Я сердито хлопнул рукой по ее рту, впиваясь в нее взглядом.
- Увидимся в аду, сука, - резко сказал я.
Я наклонился вперед, как будто желая поцеловать ее, но мои зубы поцарапали ее шею, и Таня захныкала под моей рукой, на мгновение парализованная эффектами Крови Мертвеца. Одним ровным движением я оторвал ее голову с плеч, мой живот сжался, когда ее тело скользнуло по стене, бессмысленно дергаясь и корчась.
Это было одновременно и самой отвратительной, и самой удовлетворяющей вещью, которую я когда-либо видел. Огонь быстро лизал пол вокруг меня. Я бросил за волосы голову Тани в сердце огня, в ушах звенело шипение волос и пламени. Я наблюдал, как ее глаза таят в глазницах черепа, а потом сомкнул челюсть и подошел к ее корчащемуся телу.
Уставившись на огонь, я отрывал каждый палец от ее правой руки, бросая их по отдельности в огонь. Она быстро и безупречно горела, ее полумертвое существование сгорало дотла прямо передо мной. За ее пальцами в обломки последовала рука. Затем ноги, а потом я бросил ее туловище сверху растущей груды и наблюдал, как ее погребальный костер становится выше.
С каждой медленно распадающейся частью моя грудь сжималась от мысли, что Белла в безопасности. Таня мертва, груда пепла у моих ног.
С ослепительной завершенностью я скользнул по стене. Я был полностью истощен. От головокружения голова поплыла.
Конец был близок.