2024-11-25

16

0

0

- Ладно, время подсчитать голоса! – объявляет Эммет, прежде чем нырнуть в бассейн и показаться из-под воды рядом со своей дочкой, заставив её взвизгнуть от удовольствия. – Тристан, поскольку ты явно демонстрировал отвращение к самому факту спора об этом и можешь считаться лицом незаинтересованным, результаты придётся прочитать тебе, - заканчивает он, а его сыновья начинают карабкаться на него, чтобы использовать вместо трамплина.

- Ох, может быть вы прекратите и просто вернётесь сюда, чтобы мы могли уже доиграть этот матч? - кричит Джеймс, лёжа навзничь на песке на пляже внизу.

У нас с Джеймсом, Джаспером и Эмметом действительно был отличный матч по пляжному волейболу, но двадцать минут назад Элис допустила ошибку, назвав своего мужа «Гусем». Мы все рассмеялись, но он чрезвычайно оскорбился, и это привело к нелепейшему спору, кульминацией которого стало тайное голосование, целью которого было узнать, кто из нас четырёх Мэверик, кто Гусь, кто Айсман, а кто Слайдер – из знаменитого волейбольного эпизода фильма «Top Gun».

Тристан качает головой и берёт обратно свою красную бейсболку «Филлис», которая только что использовалась в качестве урны для бюллетеней:
- Просто не верится, что вы, ребята, втягиваете меня в эту тупую борьбу. Кстати, что такое вообще «Top Gun», чёрт возьми?

Розали хватается за сердце:
- Разве у вас нет «Netflix»? И вы не посадили сына перед компьютером смотреть эту классику? – спрашивает она Элис, которая закатывает глаза, глядя на своего мужа, нервно меряющего шагами террасу.

- Милый, я назвала тебя Гусем по единственной причине – потому что Энтони Эдвардс потом играл врача в сериале «Скорая помощь»! Ты же доктор, Джаспер! Улавливаешь параллель? – раздражённо ноет она.

Джас поворачивается и прищуривает глаза, глядя на жену:
- Ох, доктор-шмоктор! Гусь совершенно НЕ сексуальный, и мы это знаем. Ты обидела меня, Мэри Элис, - стоически заявляет он.

Мы все смеёмся над страданиями бедняги Джаспера. На мне сейчас зеркальные солнцезащитные очки, так что я, как мне кажется, могу твёрдо рассчитывать на звание Мэва.

Кстати, если уж говорить о твёрдом… я невольно перевожу взгляд на мою великолепную жену, раскинувшуюся на двойном шезлонге в ярко-красном купальнике, который вполне может конкурировать со смелым пляжным нарядом Памелы Андерсон в «Спасателях Малибу».

Моя женщина чертовски прекрасна.

Но, похоже, ей одиноко, пора это исправить.

- Найдётся и для меня местечко? – спрашиваю я и, не дожидаясь ответа, устраиваюсь рядом с ней – стройной, загорелой, сексуальной, целую её руку, плечо, шею. Она улыбается и поднимает руку ко лбу, слегка приоткрывая один глаз, чтобы посмотреть на меня. Поворачивается ко мне, кладёт ногу поверх моей, прижимаясь ко мне. На мне только плавки, и я чувствую кожей влажность её купальника.

- Мммм, всегда. Тем более что ты выглядел так сексуально, бегая по площадке там, внизу, и совершая все эти обманные движения. Возможно, я доберусь до тебя позже, Мэверик, - бормочет она мне на ухо, слегка царапая мою грудь.

- Думаю, это можно устроить, красавица. Сейчас, когда малышка наконец-то перестала просыпаться ночью, нам больше ничто не может помешать… и это заставляет меня снова почувствовать себя двадцатипятилетним, - шепчу я в ответ, поглаживая её по гладкому бедру.

Она хихикает:
- Да, тот год был для тебя удачным, не правда ли? Но, с другой стороны, и в двадцать шесть, и в двадцать семь, и в двадцать… - она резко поворачивает ко мне голову. – Эй, секундочку! Ты же не хочешь сказать, что в спальне дела у нас обстоят не так уж хорошо со времени появления Коры? Потому что осмелюсь возразить, мистер Каллен, мне не кажется, что мы хоть когда-нибудь снижали темп!

Я начинаю смеяться над её оборонительной позицией:
- Нет, нет, нет… я говорю о СЕБЕ! И всегда имею в виду только себя самого, когда выражаю недовольство своей формой! Просто беспокоюсь, что не соответствую высоким стандартам, которые сам же установил давным-давно, когда мы впервые стали близки… ну, впервые стали близки снова.

Она шлёпает меня по груди и прищёлкивает языком:

- Ты себя недооцениваешь и знаешь это! Разве ты когда-нибудь слышал, чтобы я жаловалась? – легкомысленно мурлычет она. – А если ВСЁ-ТАКИ слышал, то только потому, что я была усталой или измученной… вами же, сэр, поскольку вы всегда были и остаётесь… настоящим зверюгой, - она заканчивает свой комплимент, куснув меня за сосок, и я практически выпрыгиваю из шезлонга.

- ТВО-ю ммм…

Белла ахает, а я изо всех сил сдерживаюсь, зная, что мы находимся в смешанной компании и окружены мелюзгой. Терраса и бассейн напоминают детский сад, честное слово. И ещё несколько малышей спят в доме – у них тихий час.

Дети, дети… всюду дети!

У Джеймса и Шарлотты двухлетняя дочка Джесмин. Для брата она свет в окошке, без преувеличения. Она родилась раньше, чем они поженились. Их бракосочетание состоялось в этом году в день Святого Валентина, в маленькой часовне рядом с маяком Барнегат, это была тихая церемония при свечах.

Розали и Эммет, похоже, запустили у себя дома настоящую фабрику по производству детишек. Дэнни уже восемь, затем у них родилась Эшли, ей шесть, за словом в карман не лезет и вообще вылитая мать, такая же красавица. Доновану и Дэвиду, их мальчишкам-близнецам, сейчас четыре, и они задают Эммету жару. А он решил, что Роуз не будет пока перевязывать трубы, и собирается превзойти всех, что заставляет остальных парней поёживаться, но эти двойняшки – просто наказание господне с очаровательными ямочками на щеках. И, наконец, младшей дочке Розали и Эммета, Джулии, вчера исполнился годик.

Теперь о Джаспере и Элис. Они хотели было ограничиться только Тристаном и Эмерсон, которым сейчас соответственно четырнадцать и девять. Но поездка в Вегас на исходе прошлой осени всё изменила. Поговорка «Что случилось в Вегасе, то там и останется» явно не о них, потому что результатом этого сексуального марафона стало рождение «крошки Фелиции», как все мы зовём эту девочку. Вот вам и «ограничились». Им пришлось заново покупать все детские вещи, потому что они избавились от них несколько лет назад. Сюрприз, сюрприз!

И, наконец, у нас с Беллой две замечательных дочки, которые, разумеется, просто идеальны. Мне тридцать четыре, и могу с уверенностью сказать, что они вьют из меня верёвки, а я позволяю им это охотно и с радостью. Коре сейчас три с половиной, а Челси Ли – девять месяцев. Изо всех детей ближе всех к Коре по возрасту Донован и Дэвид, и они постоянно дерутся за право играть с ней, сидеть рядом с ней, строить вместе с ней замки из песка – и так далее.

Парни. Это уже начинается. Знаю, мне следовало закончить оборудование подвала ещё тогда, несколько лет назад, чёрт возьми.

- Давай, Тристан, выведи своего отца из хандры, чтобы мы могли вернуться к игре! – кричит Эммет, стоя по пояс в воде и бросая детей направо и налево. Дядя/папочка Эммет – любимая игрушка малышей в бассейне.

- Ладно, ладно. Голосование закончено. Начинаем подсчёт, - объявляет Тристан. - Восемь голосов за дядю Эммета как Слайдера. – Роуз аплодирует, я свищу, а Эм на пару секунд прекращает работать живым трамплином и принимает позу «Мистер Вселенная», подражая своему персонажу в фильме. – Восемь голосов за Джеймса как Айсмана. – Белла издаёт клич: «Класс!», мы с Шарлоттой свистим, а Джеймс победно подбрасывает кулак в воздух, не вставая с песка.

Эммет начинает имитировать барабанную дробь. Вот оно. По напряжённому выражению лица Джаспера может показаться, что от следующего голосования зависит его мужественность и все его мечты висят на волоске.

- Семь голосов за дядю Эдварда как за… Мэверика. – Я хохочу, увидев, как отвисает челюсть Джаспера.

- Люди! Да вы что?! Не могу поверить!.. – восклицает Джас.

- И семь голосов за папу как за…

- Я СОВЕРШЕННО не Гусь, дай-ка мне эти бюллетени, Тристан! – Джас начинает изучать скомканные клочки бумаги со своей разбитой мечтой.

- Эй, у меня вопрос, Джас! – кричу я со смехом. – А почему, скажи на милость, Гусем должен быть я?

Он роняет бумажки, в которых только что рылся, и складывает руки на груди. Элис подходит к нему и начинает массировать его плечи и травмированное эго.

- Потому что на моём мальчишнике ты играл на рояле и пел «Great Balls of Fire»! - кричит он мне в ответ через всю террасу таким тоном, словно я просто деревенский дурачок, если не вижу связи.

Я закрываю глаза и качаю головой:
- Джас, дружище, я никогда в ЖИЗНИ не играл на рояле. Всё наоборот – это ТЫ сидел и играл САМУЮ худшую версию этой песни, когда слетел с катушек в «Абилине».

- Ничего подобного, это был НЕ я! – протестует он.

- Джас… конечно ты, чувак, сдавайся… я тоже при этом присутствовал, - смеётся Эммет, перекинув через плечо Донована.

Я целую Беллу и подхожу к лестнице:
- Ладно… мы готовы вернуться к игре? Джас, ну правда, я и не ожидал, что ты ясно припомнишь многое из той ночи. После твоего шоу мы вынесли тебя из бара на руках. Но до этого ты успел фальшиво исполнить начало «Heart and Soul». Это было ужасно.

К этому моменту все уже просто воют от смеха. Джаспер побеждённо опускает голову, понимая, что обречён на поражение в этом споре. Элис наклоняется, чтобы прошептать что-то ему на ухо, и, что бы это ни было, он тут же оживает, вскакивает с шезлонга и объявляет, что игра продолжается.

Уверен, что она пообещала ему какой-то особо извращённый секс… этот парень НИКОГДА не начал бы двигаться так быстро ни по какой другой причине, а ведь он врач приёмного покоя!



- Ребята, обедать! – кричит нам сверху Белла. Мы играем уже пятый, решающий, матч. Извини, красотка, но никто из нас сейчас с площадки не уйдёт.

Я провожу нырок, чтобы отбить мощную подачу Эммета, и Джеймсу удаётся перекинуть мяч на сторону соперников. Вскочив с песка, я подпрыгиваю возле сетки, чтобы заблокировать попытку атаки Джаспера. Успешно выбиваю мяч из его пальцев, и…

*КРАК!*

Я чувствую слепящую боль в голеностопе, а в рот набивается песок.
- СУУ-ШКИН СЫН! – кричу я, перекатываясь на спину и хватаясь за ногу. Все три парня уже возле меня, а на заднем плане слышны крики и топот девушек, бегущих вниз по лестнице.

- Чёрт… Я слышал это. Ты слышал хруст?

- Слышал. Прозвучало как приглушённая петарда или что-то такое.

- Эдвард, посмотри на меня, - я слышу, как зовёт меня Джаспер, и пытаюсь открыть глаза, зажмуренные от сумасшедшей боли.

Чувствую дуновение, песок возле меня сдвигается, и я вижу рядом с собой лицо Беллы:
- Малыш… о Боже, милый… как ты?

Джас снова вклинивается, спрашивая «докторским» голосом:
- Эдвард, как бы ты оценил свою боль по шкале от нуля до «я только что наступил на Лего»?

Я пытаюсь заставить себя засмеяться, но не получается. В моей жизни случались неудачные падения, однако это смело можно заносить в книгу рекордов.
- Не знаю насчёт Лего… но хуже, чем когда наступишь в темноте на туфельку Барби… это годится как ответ на твой вопрос? – жалобно бормочу я.

Дружное аханье вокруг свидетельствует о том, что все поняли, как мне больно.

- Ой, чёрт. Туфелька Барби – это БЕЗУМНО больно, приятель… кроме шуток, - добавляет Эммет с совершенно серьёзным видом, а Джаспер продолжает:

- Ясно. Сейчас выдерну детские сиденья из салона, и он сможет лечь сзади. Беллз, ты с нами?

- Нет! – перебиваю я. – Детка, со мной всё будет хорошо. Оставайся здесь, с девочками. Ты знаешь, как они волнуются, если никого из нас нет, когда они просыпаются, - прошу я, превозмогая боль.

Белла вздыхает, явно борясь с собой, но соглашается:
- Мне очень не нравится, что ты поедешь без меня… ты ведь знаешь это, да?

Изо всех сил улыбнувшись, я подставляю ей губы для прощального поцелуя:
- Знаю, конечно, и люблю тебя за это. Парни будут со мной. Я позвоню.

- Давай, Э. Сядь, пожалуйста, и мы доставим тебя к машине, - говорит Джеймс, кладя мою руку себе на плечи. Джаспер встаёт с другой стороны, а Эм поднимает мои ноги, и меня самым неуклюжим образом несут к внедорожнику Эммета.

- Я подложу несколько подушек, и ты сможешь держать ногу приподнятой! – слышу я позади голос Беллы.

- Эй, Джас… я столько раз засиживался с тобой по вечерам, помогая тебе, когда ты учился на медицинском… и что-то не помню, чтобы в шкале боли говорилось хоть что-нибудь о Лего… мои труды пропали даром, приятель? – спрашиваю я, пытаясь отвлечься от невыносимой обжигающей боли в левой ноге.

Он качает головой:
- Слушай, дружище… я просто не в себе от недосыпания. С четверга сплю не больше трёх часов в сутки. У крошки Фелиции худший случай колик из всех известных человечеству, я в этом уверен. Единственное, что её успокаивает, это просмотр «Ооби»¹ среди ночи.

- Что такое «Ооби», чёрт возьми? – интересуется Джеймс, а Эммет тем временем уже открывает заднюю дверь автомобиля.

- Лучше тебе не знать… поверь мне, - отвечает Джаспер, но Эммет горячо возражает:

- Слушай, я с удовольствием согласился бы на «Ооби» вместо проклятого «Fresh Beat Band»²! Если я ещё раз услышу, как Роуз говорит о том, какие длинные пальцы у Твиста³, то просто выброшу телевизор в окно.

Мы все смеёмся над горькой репликой Эммета, пока я не вспоминаю, что не раз видел, как Белла смотрела «Fresh Beat Band», когда Коры даже не было в комнате.

Ха. Это перестаёт казаться таким уж забавным. Но… меня несколько утешает то, что странно затихают и все остальные парни, так что, похоже, не мне одному лезут в голову подобные мысли.

И внезапно я задумываюсь, не усядемся ли мы все сегодня вечером перед телевизором рядом с нашими достопочтенными жёнами из-за музыкальных пальцев Твиста.



Белла

Я еду по Лонг-Бич Бульвару обратно к дому, только что оставив B&B в надёжных руках Джулии, которая выручает меня всегда, когда мне нужно уйти. А сейчас мне определённо необходимо хотя бы немного свободного времени.

Я мечусь как обезглавленная курица. К счастью, Джеймс полностью взял на себя управление «Последним Шансом» и вообще не нуждается в моей поддержке, к тому же Кэйт всегда готова помочь, если это необходимо, но на мне всё равно остаётся примерно дюжина других дел, которые приходится совмещать.

Мне нужна няня, которая могла бы присматривать за Челси, пока меня нет дома и гулять с ней по несколько часов в день, и я занимаюсь поисками подходящей кандидатуры. Необходимо срочно купить ранец, коробку для завтраков, новые кроссовки и целую кучу одежды для Коры, которая в следующий вторник впервые пойдёт в подготовительный класс. Кроме того, примерно каждые пару часов я должна быть дома, чтобы покормить Челси, потому что эта маленькая примадонна ни за что не соглашается пить из бутылочки. Или моя грудь, или… в общем, моя грудь – или ничего. Эдвард говорит, что не может осуждать её за это и тоже закатил бы истерику, если бы я попыталась выдать за мою грудь что-нибудь другое. Кроме того, день и ночь я ухаживаю за моим бедным мужем, который сейчас даже не может покинуть нашу гостиную, поскольку лежит там с переломом голеностопного сустава И ступни, загипсованный до колена, на недавно приобретённой широкой больничной койке. Перелом такой тяжёлый, что врач строго запретил Эдварду вставать в первые три недели. Потом ему придётся носить гипс ещё по меньшей мере два месяца, а после этого ещё на такое же время, вероятно, понадобится жёсткий фиксатор голеностопа.

Эти несколько дней после вечеринки по случаю Дня Труда были совершенно сумасшедшими. Слава Богу, Карлайл и Эсме вызвались взять к себе девочек на праздничный уикенд, чтобы дать мне хотя бы небольшую передышку. Их дом в Харви-Седарс совсем недалеко, поэтому мне несложно было время от времени заезжать к ним, чтобы продолжать кормить Челси, и я смогла уделить больше внимания Эдварду и организовать в гостиной всё самым рациональным образом, чтобы мой травмированный муж не чувствовал себя совсем уж беспомощным, пока меня нет дома.

Я подъезжаю к дому, беру пакеты с продуктами и направляюсь к парадному крыльцу. Открываю дверь и чувствую, как мои глаза округляются от представшей перед ними картины. Фойе выглядит как поле боя в Афганистане. Опасливо вхожу внутрь – похоже, какая-то банда малышей-грабителей, орудующая в окрестностях, выбрала своей жертвой наш дом. Повсюду разбросаны книжки и игрушки. Под моими босоножками хрустит что-то похожее на смесь злаковых колечек «Apple Jacks», гранул «Goldfish» и изюма, ими усыпан весь паркет. От туалета к кухне тянется через всё фойе лента туалетной бумаги… возможно, она доходит до самой гостиной, я ещё не добралась туда, чтобы оценить масштабы разрушений. Но интуиция подсказывает, что использован весь рулон… и что это был новый рулон, который был повешен только утром. Уфф.

- Эй? – смиренно подаю я голос, подозревая, что мой муж связан по рукам и ногам и лежит с кляпом во рту, потому что не могу представить другой причины того, что наш дом выглядит таким образом.

- Мамаааааа! – слышу я из коридора визг Коры и, свернув за угол к кухне, попадаю в зону хаоса. Ничего подобного я никогда ещё не видела.

- Ох, слава Богу, ты пришла, - стонет Эдвард, запрокидывая голову. – Они победили, дорогая. Победили, и я ничего не смог с этим поделать, - он пристыженно поднимает руки в знак капитуляции.

- Я вижу. Здесь словно торнадо пронёсся, малыш. Когда они вообще проснулись? – интересуюсь я, подходя к Челси, которая размазывает яблочное пюре по кофейному столику, и беру малышку на руки. – Меня не было всего три часа, а когда я уходила, они только что уснули, - недоумённо восклицаю я.

Бедный Эдвард просто вне себя:
- Я ЗНАЮ! Ещё час назад они крепко спали. Я забыл поставить на беззвучный режим свой мобильник, и когда Джеймс позвонил, чтобы узнать, как у меня дела, звонок разбудил малышку, а из-за её плача проснулась Кора. После этого начался кошмар резни и мародёрства. Кстати, я переименовал этих девочек в Коразавра Рекс и Челзиллу, - он снова роняет голову на больничную кровать, измученный и униженный своим нелепым, но всё же абсолютно правдоподобным рассказом.

Протерев руки и лицо Челси детскими влажными салфетками, я сажаю её на высокий детский стульчик, предоставив играть с зерновыми колечками.
- Кора, детка, помоги маме, собери свои книжки, хорошо?

- Но мама, здесь так много книжек! Я не могу их прочитать! Челси вытащила их с моей книжной полки! Я не разрешала ей!

Я посмеиваюсь, слушая её сердитую речь.
- Никто и не говорит, что ты должна прочитать их, Кора Линн Каллен. Мне нужно, голубушка, чтобы ты подобрала их с пола, - я убираю с её лица растрепавшиеся кудряшки и завязываю их в хвостик с помощью резинки для волос, которую нашла под ногами. Закончив с причёской, я хлопаю дочку по попке, чтобы дать понять, что она может продолжать наводить порядок.

- Значит, ты пыталась помочь папочке с малышкой? – я наклоняюсь и начинаю подбирать туалетную бумагу. Как я и полагала, весь рулон изорван и разбросан, словно в общежитии в вечер перед Хэллоуином. Следы приводят меня к изножью кровати Эдварда, и я, с улыбкой качая головой, наклоняюсь к своему замученному муженьку за поцелуем.

Он обеими руками обхватывает моё лицо и отчаянно тянет меня к себе:
- Слава Богу, ты здесь. Я боялся, что ты откроешь входную дверь, с криками убежишь из дома и никогда больше не дашь о себе знать, - он пытается избавиться от этой драматичной картины, целуя меня в губы снова и снова.

- Я хотела помочь с Челси, мама, но она меня НЕ СЛУШАЛАСЬ! Папочка сказал мне, чтобы я просто везде за ней ходила. И я ходила, - Кора на мгновение умолкает, чтобы перевести дыхание, а я неохотно отрываюсь от восхитительных губ мужа и хихикаю, пока моя милая дочка пытается объяснить свои методы присмотра за ребёнком:

- Она всё время хотела на лестницу, но загородка ей помешала. Тогда я рассыпала по полу дорожку из вкусняшек до самого папы, чтобы Челси нашла их, начала есть и вернулась к нему и ко мне. И это получилось! – объявляет она, торжествующе подняв руки над головой, чрезвычайно гордая своим отвлекающим манёвром. Разумеется, это удвоило хаос, но ей три года и она делала всё, что в её силах, наша милашка.

Я снова смотрю на Эдварда, чтобы услышать остальное:
- Я пытался выкрикивать приказы отсюда, но ты видишь, что из этого вышло. Мы старались… ну… типа… как могли! Прости. Здесь просто катастрофа, - с отвращением вздыхает он.

Оглядевшись вокруг, я смеюсь:
- Да, это правда. Но, к счастью, через двадцать минут приедет твоя мама, чтобы забрать девочек на следующие три дня. Надеюсь, я успею прибраться здесь до понедельника, когда они вернутся домой, - заканчиваю я поддразнивающим тоном.

Лицо Эдварда вытягивается, он печально смотрит на меня. Бедняжка. Сломанная нога сделала его совершенно беспомощным, а он это просто ненавидит. Я же нахожу окружающий беспорядок скорее забавным, чем раздражающим. Нам выпала удача – мы счастливо женаты, растим двух здоровых, полных энергии малышек… ну а хаос случается. Я давно поняла, что нельзя позволять мелочам выводить нас из равновесия. Нам повезло, что перелом Эдварда не потребовал хирургического вмешательства. Я справлюсь.

Как там сказала Чака Хан? Она обычная женщина?⁴ Ну так и я тоже!



Ффух! Девочек забрали, я ликвидировала сотворённый ими разгром, приготовила ужин для нас с Эдвардом, устроила ему ежевечернее влажное обтирание губкой (его любимое мероприятие, и моё тоже), только что вышла из ванной, приняв душ, и теперь готова рухнуть в постель. Я очень рада, что мы нашли широкую больничную кровать и у меня есть возможность спать рядом с мужем. Не думаю, что мы хоть одну ночь провели в разных постелях с тех пор, как я предложила ему переехать ко мне тогда, несколько лет назад.

Надев короткую бледно-жёлтую ночную рубашку на бретельках и подходящие к ней хлопковые трусики и прихватив свежий номер журнала «Cuisine»⁵, я шлёпаю вниз. Мне нравится находить интересные рецепты новых блюд, чтобы попробовать приготовить их в B&B.

По дороге я выключаю везде свет, а войдя в гостиную, застаю Эдварда за просмотром фильма «Челюсти» - примерно четырёхсотым за нашу совместную жизнь. Он просто пристрастился к этому кино, но я не жалуюсь, потому что сама к нему неравнодушна. Нет фильма лучше, чем «Челюсти» 1975 года. А Спилберг – просто чёртов гений!

- Эй, малыш… сделать для тебя что-нибудь, пока я не легла? – спрашиваю я, входя.

- Да, вообще-то. Можешь принести мой сборник Судоку? Вероятно, ты подобрала его во время Великой Уборки-2020… Думаю, он на столике, вон там, - показывает Эдвард.

- Конечно! – перебрав стопку журналов и газет, я нахожу то, что нужно, прихватываю карандаш и поворачиваюсь, чтобы идти обратно.

- А можно ещё пиво?

Я улыбаюсь ему и направляюсь к холодильнику. Беру «Yuengling» и бутылку воды для себя и уже вхожу в гостиную, когда он восклицает:
- О! И пакетик шоколадных мишек! Мне так захотелось их, когда Кора лакомилась ими во время обеда.

Я медленно вдыхаю, пытаясь не показать, что меня слегка раздражают его распоряжения… к тому же я сама спросила, не нужно ли ему чего-нибудь… но тем не менее.

Вернувшись к кладовой, я беру пакетик мишек, а когда оказываюсь уже в трёх шагах от кровати, слышу:
- Только ещё одно!

Я чувствую, что мои зубы сжимаются, а ноздри гневно раздуваются, и пытаюсь контролировать дыхание. Швыряя Эдварду книжку, пиво и пакет с лакомством, я вопросительно приподнимаю брови:
- Чего ещё ты хочешь?

- Тебя, - рычит он с дьявольской улыбкой, и я тут же, подавив смешок, забираюсь на кровать и перекидываю ногу через его бёдра.

- Ну как я могу отказать в такой просьбе? – шепчу я, осыпая поцелуями его щёки, веки, подбородок – и наконец губы. Его ладони скользят вверх по моим бёдрам и ложатся на ягодицы, он стонет мне в рот, углубляя поцелуй.

- Знаешь, я всё время просил тебя возвращаться на кухню, потому что люблю смотреть на тебя сзади, когда ты в этом маленьком ночном комплекте, - он тяжело дышит, успевая касаться моих губ языком. – Ты сводишь меня с ума, женщина!

Хихикнув, я позволяю ему перехватить инициативу, и он покрывает поцелуями мою шею, ключицы, медленно спускаясь к груди. Моё тело наэлектризовано предвкушением того, что надвигается.

- Мммм, - вырывается у меня, когда он сжимает мои ягодицы, одновременно нежно покусывая мне грудь. Я запускаю пальцы в его шевелюру и смакую ощущения от прикосновения его трёхдневной щетины к моей коже. Признаюсь, я специально не брила его в последние дни.

Эдвард был таким сонным из-за назначенных ему обезболивающих, что мы не были близки уже целую неделю. И я НЕ считаю те несколько раз, когда я доставляла ему удовольствие руками или ртом во время ежевечернего обтирания. Мой постоянно занятый, привыкший сознавать свою необходимость муж всю эту неделю просто сходил с ума от одиночества и безделья. Бедняга чувствовал такое облегчение от разрядки, что к моменту, когда я, приняв душ, возвращалась вниз, чтобы лечь в постель, сама нуждаясь хотя бы в крошечном проявлении любви, он уже крепко спал.

- О Господи, мне так этого не хватало, - простонал он перед тем, как втянуть мой сосок в свой горячий влажный рот, одновременно поглаживая вторую грудь и дразня её лёгкими касаниями пальцев.

- Аххх… - выдыхаю я, наслаждаясь ощущениями от его вездесущего языка. – Не могу больше ждать. Ты нужен мне внутри, малыш, я тааак соскучилась по тебе за эту неделю! – задыхаясь, бормочу я, с силой проводя пальцами вниз по его бицепсу и дальше, по обнажённой груди.

- Даааа, - шипит он, а я чувствую, как его эрекция подо мной туго натягивает его пижамные брюки. Я торопливо убираю ногу, чтобы побыстрее избавиться от трусиков, пока он стаскивает штаны со своих мускулистых загорелых бёдер.

Нетерпеливо оседлав его снова, я срываю с себя ночную рубашку и кидаю её на пол, а проворные пальцы Эдварда уже возле моего влажного входа.

- Господи, ты уже просто чертовски промокла, детка, - шепчет он, зная, как я люблю эти грубоватые разговоры во время секса. Его пальцы касаются меня, но не проникают внутрь… он смачивает их моими соками и начинает дразнящими движениями поглаживать мой сверхчувствительный комочек плоти. – Насколько я понимаю, ты уже готова для меня? – он усмехается и продолжает целовать и покусывать точку пульса на моей шее, пока я пытаюсь сохранить остатки самообладания, чтобы правильно расположиться над ним.

- Мммм, более чем готова, - громко застонав от ощущения восхитительного контакта, я опускаюсь на него и на секунду замираю, чтобы перевести дух.

Экстаз… чистый экстаз испытываю я со своим мужчиной.

- Моя жена так чертовски сексуальна, - он с улыбкой откидывается на подушки, приготовившись насладиться зрелищем, пока я буду объезжать его как дикого скакуна. Его руки лежат у меня на грудях, сжимая их в ритме моих движений.

Мы рычим в унисон, ощущения слишком сильны, чтобы вынести их молча. К тому же мы знаем, что девочки в нескольких милях отсюда, поэтому можем не сдерживаться. Жаль, что один из нас инвалид, иначе сегодня вечером мы врубили бы самую высокую передачу.

Я вращаю бёдрами, сжимая его внутри. Эдвард, зажмурившись и приоткрыв рот, громко выдыхает и неразборчиво бормочет ругательства.
- Проклятье, Белла.

- О Боже… оххх… так… так… потрясающе, малыш… ты… ты кончаешь? – запыхавшись, спрашиваю я и немного отклоняюсь назад – это моё открытое приглашение Эдварду поиграть там, внизу, и он его с радостью принимает.

Не проходит и десяти секунд, как я уже кричу, уносимая нахлынувшим оргазмом, и Эдвард, издав бессвязный вопль наслаждения, запрокидывает голову и снова падает на подушки.

Я продолжаю двигаться на нём, но значительно медленнее. Потом наклоняюсь вперёд и…

- ААХХХ! – мою икру пронзает дикая боль, я падаю ему на грудь и замираю, парализованная страхом пошевелиться.

- Детка… детка… что это?! – отчаянно выкрикивает Эдвард.

Мои глаза крепко зажмурены, но мне удаётся выдавить:
- Сссс… УФФ! Судорога!

Чёрт побери, как больно. КАК БОЛЬНО! Судорога бывает у меня нечасто, но если уж настигает, то просто сметает всё на своём пути, и те полминуты, которые она обычно длится, невероятно мучительны.

Бедный Эдвард не знает, что делать, он всё ещё внутри меня, поэтому просто гладит меня по спине, а я, тяжело дыша, лежу на нём. Наконец боль постепенно стихает, и я начинаю смеяться. Мой смех передаётся и Эдварду, и вскоре мы оба хохочем над этим ужасно неправильным завершением, не позволившим нам как следует насладиться нашим страстным соитием.

- Вот это соскок, миссис Каллен… я ставлю за него девять целых девять десятых балла, - объявляет он между приступами смеха.

Я возражаю, пытаясь отдышаться и перестать хохотать:
- Девять и девять, да? Почему же не десятку?

- Травмирование судьи. Ты ударила меня головой в ключицу, застав врасплох. К тому же не могу с чистой совестью дать за этот элемент чистую десятку, поскольку видел его исполненным тобой гораздо лучше, - заявляет он, снова заставляя меня рассмеяться.

Я скатываюсь с него и выпрямляю ногу, которая всё ещё немного побаливает. А Эдвард озабоченно спрашивает:
- А если серьёзно, ты в порядке?

- Да, сейчас всё пройдёт. Просто паршивая судорога, - я зеваю и снова прижимаюсь к его тёплой груди. Глубоко вдыхаю и наслаждаюсь смешанным ароматом его геля для душа и нашего секса.

- Могло быть и хуже, - начинает он, и я поднимаю голову с его плеча. – Если бы это произошло до того, как мы кончили… вот тогда был бы полный отстой. Мне пришлось бы потребовать дополнительную попытку.

Он снова начинает смеяться, а я присоединяюсь к нему и тянусь за простынёй, которую мы сбили на край кровати.

- Я люблю тебя, малышка. Спасибо за всё, что ты делаешь для нас. Я знаю, это нелегко, - бормочет он мне в волосы и нежно целует меня в висок.

- Эй. Мы всегда так поступаем, правильно? – улыбаюсь я, уже чувствуя, как сон овладевает мной, но не забывая сказать: - Я тоже тебя люблю.



Прошло несколько недель после того, как Эдвард сломал ногу. К счастью, ему уже разрешили ходить, правда, недолго и на костылях. Мы с ним всё ещё спим внизу на больничной кровати, потому что его гипс весит целую тонну. Хотя Эдвард в принципе может передвигаться, но к концу дня совершенно выматывается, таская этот дополнительный вес взад-вперёд, пока выполняет какую-то посильную работу по дому и присматривает за девочками.

Он стал сортировщиком почты, бухгалтером и просто виртуозом в складывании белья после стирки и сушки! Он ещё не знает пока, что это останется за ним и после выздоровления.

Физически он чувствует себя немного лучше, но львиная доля работы всё же приходится на меня, и это сказывается – пару дней назад у меня совершенно вышла из строя спина. Несмотря на мучительные спазмы при движениях, я боюсь принимать обезболивающие, потому что всё ещё кормлю Челси. Конечно, ей почти год и я так или иначе вскоре буду отучать её от груди, однако нежелательно делать это в спешке и, разумеется, ещё меньше мне хочется подсадить малышку на наркотические анальгетики.

Я позвонила Джасперу, и он, поняв мою тревогу, подтвердил, что не может выписать мне сильнодействующее обезболивающее, потому что все они проникают в грудное молоко, но настоятельно посоветовал мне в любом случае обследоваться. Вот почему сейчас я сижу на смотровом столе, ожидая, что, бегло осмотрев меня, мой врач просто поглядит с жалостью – ведь, в самом деле, чем ещё они могут помочь от поясничного прострела?

В дверь стучат, и я слышу:
- Миссис Каллен?

- Да, здравствуйте, доктор Бейкер, - я жму ей руку, морщась от боли в спине. Мой врач - миниатюрная женщина с короткой, почти мужской, стрижкой. Она могла бы показаться близняшкой Элис, если бы не белокурые волосы с рыжинкой и синие глаза. – И называйте меня Беллой, пожалуйста.

Она улыбается:
- Хорошо, Белла. Я не собираюсь заставлять вас выполнять какие-то движения и не буду нажимать на вашу спину, а на все надлежащие вопросы вы уже ответили медсестре, - она вздыхает и поджимает губы, готовясь сообщить мне новости, которые я и так уже знаю. – Хотя я с удовольствием назначила бы вам какой-нибудь миорелаксант и обезболивающее, но не могу этого сделать, поскольку ваш анализ мочи показал, что вы беременны.

ЧТО? У меня сжимается горло, а сердце пускается вскачь.
- Беременна? – ошеломлённо переспрашиваю я, не узнавая собственного голоса в вырвавшемся у меня писке.

- Да, мэм. Насколько я понимаю, вы не знали? – отвечает она понимающим тоном.

Я с силой выдыхаю и недоверчиво качаю головой:
- Я… У меня не было ни малейших признаков. Я… я…

Она улыбается и берёт меня за запястье:
- Я знаю, сейчас у вас очень болит спина. Не оказывались ли вы недавно в ситуации сильного стресса?

Стресс? ХА! Преуменьшение столетия.

- Да… мой муж упал и сломал себе ступню и голеностоп в прошлом месяце, и мне пришлось взять на себя заботу о двух маленьких дочках и делать почти всё по дому, не говоря уже об управлении компанией… - я в смятении умолкаю.

- Разумеется, если и были какие-то признаки беременности, то слишком слабые, или, возможно, вы были слишком заняты, чтобы их заметить. Это случается с женщинами сплошь и рядом, Белла. Здесь нечего стыдиться, - она улыбается и начинает писать что-то в моей карте. – Вы знаете, когда у вас была последняя менструация?

Я тру пальцами виски, пытаясь рассеять туман в голове и ответить на вопрос как можно более честно:
- Эмм… вообще-то довольно давно. Я кормлю дочь с первого дня её жизни. И… после родов у меня ещё ни разу не было месячных. Плюс девять месяцев до этого… - мои глаза округляются, когда я понимаю, о каком долгом отрезке времени говорю. – Наверное, примерно двадцать месяцев назад… может быть, двадцать один?

Доктор Бейкер улыбается и кивает:
- Да… тогда всё это понятно и не вызывает вопросов. Предлагаю вам сейчас посетить гинеколога, он в соседнем кабинете, и посмотрим, возможно, нам удастся сегодня же записать вас на ультразвуковое исследование, хорошо? Что же касается боли, я назначу вам дарвоцет, который в какой-то степени поможет… но, к сожалению, истинные мышечные спазмы слишком болезненны, и вам может показаться, что вы глотаете просто что-то вроде мятных пастилок. Я выпишу и скелаксин. Насчёт этого препарата ещё нет твёрдого мнения, к какой категории лекарств, назначаемых при беременности его отнести, «В» или «С», но если боли станут чересчур сильными, то вам придётся принимать что-то, чтобы иметь возможность двигаться, особенно учитывая, что на вас лежит столько обязанностей по дому. Кто-нибудь может вам помочь? – спрашивает она. – Если вы позаботитесь о себе и просто дадите своей спине отдохнуть, выполняя только необходимый минимум движений, то, возможно, уже через неделю почувствуете себя гораздо лучше.

Я с трудом шевелю извилинами, пытаясь понять, кто мог бы нам помочь. Наши друзья по горло заняты собственными детьми и их плотным школьным расписанием, а с учётом того, что Джеймс сейчас в одиночку управляет и «Последним Шансом», и кейтерингом, я не могу попросить Шарлотту утроить её нагрузку, взяв на себя заботу о наших двух девочках. Наверное, придётся снова обратиться за помощью к Карлайлу и Эсме. Их частная практика допускает более гибкий график, к тому же они очень встревожились, когда Эдвард сказал им, что у меня вчера начались приступы боли в спине. Тяжело вздохнув, я киваю:
- Да. Вероятно, мне смогут оказать небольшую поддержку на этой неделе. Спасибо, доктор Бейкер.

- Не за что, Белла. Я дам предписание вашей аптеке. Только когда будете уходить, запишитесь на ультразвук. Надеюсь, скоро вам станет лучше.



После моего визита в понедельник к доктору Бейкер я позвонила родителям Эдварда, и они более чем охотно согласились бросить всё для нас. Ворвались к нам, одетые в свои костюмы супергероев, и забрали обеих наших девочек на всю оставшуюся неделю!

Челси почему-то даже не забеспокоилась, когда я не появилась, чтобы покормить её. Просто приняла из рук своих дедушки и бабушки чашку-поильник с цельным молоком – и всё! Когда Эсме рассказала мне об этом, я залилась слезами, не зная, то ли радоваться тому, что моя милая малютка была такой смелой большой девочкой без меня, то ли грустить, что между мной и ею теперь не будет больше такой связи… Впрочем, возможно, этот «праздник фонтанов» устроили мои разгулявшиеся гормоны. Как бы то ни было, я была благодарна, поскольку это позволило мне свести физическую нагрузку к минимуму. А Эдвард был в восторге из-за того, что я вдруг стала пациенткой и он мог понемногу помогать мне.

Хорошенькая из нас получилась пара, хромой и ещё хромее…

Его реакцией на то, что я, приковыляв домой, сообщила ему, что беременна, была нескрываемая самодовольная радость.

- Я догадывался, что что-то происходит – ты была очень усталой последние две недели, детка, - он обнял меня, в восторге от этой прекрасной, хоть и чрезвычайно неожиданной новости.

Я посмотрела на него со смущённым раздражением:
- Ммм… эй? Я работала на износ с того дня, как ты сломал ногу, Шерлок! И, разумеется, уставала! Это ничего не объясняет! – проскулила я, поворачиваясь лицом к нему на кровати, где мы обсуждали предстоящее появление на свет Крошки Каллен номер три.

Он молча гладил меня по спине – вероятно, понимал, что я на грани. Не могу поверить в происходящее. Челси ещё даже не ходит!

- Как бы то ни было, в следующий вторник я иду на УЗИ. Ты со мной? – спросила я, глядя в прекрасное лицо своего мужа.

- Ну конечно, я буду там, что за вопрос! – он со смехом привлёк меня к себе, стараясь не потревожить мою спину. – Всё будет хорошо, красавица. Мы же планировали третьего малыша – значит, просто сделаем это немного раньше! – Эдвард улыбнулся: - Делать детей вместе с тобой – это лучшее занятие в мире… а следом идёт тот же процесс, но без зачатия, - он намекающе покачал бровями, и мы оба рассмеялись.



- Изабелла Каллен? – окликает меня стоящая в дверях медсестра в розовой униформе. Мы с Эдвардом встаём и идём вслед за ней по коридору в полутёмную комнату, где находятся все инструменты для проведения ультразвуковой диагностики.

- Снимите всё, что ниже пояса, и оберните вокруг себя эту простыню, - инструктирует она меня, кивая в сторону ванной комнаты. – Выйдете, когда будете готовы.

Через несколько минут я уже лежу на смотровом столе, поставив ноги на опоры.

Всегда эта восхитительная поза.

Эдвард сидит рядом со мной на стуле, успокаивающе поглаживая меня по плечу.

Лаборантка берёт трансвагинальную насадку, смазывает её и медленно вводит, а я привыкаю к раздражающе холодному вторжению. И тут же по ушам ударяет, согревая наши сердца, впечатляющий звук вроде барабанной дроби, исходящий от крошечного человечка внутри.

Мы с Эдвардом обмениваемся глупыми улыбками, а лаборантка говорит:
- О! О, ну надо же… срок у вас несколько больше, чем тот, для которого необходим такой инструмент. Подождите. Она удаляет насадку, а я гляжу на Эдварда, пожимая плечами. Он отвечает мне тем же. Лаборантка тем временем намазывает низ моего живота холодным голубым гелем и прижимает датчик, чтобы получить новые изображения.

Мы снова слышим драгоценное сердцебиение, а она начинает щёлкать своей маленькой мышкой.
- Ага, хорошо… вот головка, - показывает она на экран. Я прищуриваюсь, глядя на монитор, прикреплённый к стене, но не понимаю, как мы можем различить там головку. Разве не должны мы увидеть всего лишь фасолину с двумя выпуклыми чёрными глазами?

Я шепчу Эдварду:
- У него есть голова?

Лаборантка, вероятно, услышав меня, отвечает:
- Угу, а вот тазовая кость… бедро и колено.

После такого сообщения я пытаюсь сесть и кричу, не сводя взгляда с экрана:
- У него есть тазовая кость, бедро, колено И голова? Как такое вообще возможно?!

Лаборантка смотрит на меня и качает головой, её голос сочится патокой:
- Милая, вы же на восемнадцатой неделе беременности.

Я падаю навзничь и, закрыв лицо руками, заливаюсь слезами, тогда как Эдвард громко хохочет. Я игнорирую его реакцию, поглощённая открытием, какая я ужасная.

- Детка, шшщ… - Эдварду удаётся подавить смех настолько, чтобы попытаться успокоить меня, он приглаживает мне волосы и тянет за руки, заставляя открыть лицо. – Почему ты плачешь?

Захлёбываясь рыданиями, я отвечаю:
- Потому что у меня срок почти пять месяцев! Какая мать может не знать, что она НАСТОЛЬКО беременна?

Я плачу, слёзы льются непрерывным потоком. Лаборантка, не обращая на нас никакого внимания, продолжает клик-клик-клик-кликать, проводя обмер ребёнка, которого я вот-вот рожу!

Ну, возможно, это лёгкое преувеличение, но ВСЁ РАВНО!

- Эй… всё будет хорошо. У НАС всё будет хорошо, - пытается Эдвард утешить меня, и в этот момент входит мой акушер-гинеколог.

- Привет, Каллены! Выпекаем ещё одного, а? – доктор Чао хихикает, потом замолкает – очевидно, поняв, что я плачу не совсем от счастья.

- Белла… что с вами? – спрашивает она, подходя ко мне и похлопывая меня по руке. – На дисплее всё прекрасно. Могу я чем-нибудь помочь? – она смотрит на Эдварда, ожидая его указаний.

Я пытаюсь взять под контроль свои икающие всхлипы, а он говорит:
- Думаю, она просто немного разволновалась, обнаружив, как далеко мы уже продвинулись. Мы узнали об этом только на прошлой неделе… случайно.

- ВОТ ИМЕННО! – кричу я снова, заставляя всех троих вздрогнуть от неожиданности. – Если бы меня не подвела спина, как я вообще узнала бы? – я машу руками в беспомощном раздражении. – Я стала бы одной из нелепых героинь шоу TLC!. Меня привезли бы в приёмный покой с жалобами на отравление несвежим гамбургером, а тут вдруг раз – и я уже дышу сквозь схватки!

Эдвард, мой гинеколог и лаборантка молча смотрят на меня, ошарашенные и неподвижные. Одно из двух: или они думают, что я ненормальная, или им никогда не приходил в голову этот весьма возможный вариант развития событий. Потому что, честно говоря, если бы я не пришла в кабинет врача, чтобы попросить обезболивающее для своей спины, этот скрытный маленький ниндзя так и остался бы незамеченным ещё бог знает сколько времени!

- Нет, правда, доктор Чао, как это вообще могло случиться? – спрашиваю я, уже не плача и медленно, но верно приходя в себя.

- Ну, вы сказали, что кормили грудью… Челси, да? – мы с Эдвардом одновременно киваем. – Когда вы начали вводить злаки и фрукты?

Я старательно вспоминаю:
- Мм… когда ей было немного больше четырёх месяцев. Всё как с Корой, ведь это рекомендация нашего педиатра… да и в книгах для родителей написано так же.

Она согласно кивает:
- Совершенно верно. А как только вы начинаете вводить в рацион грудного ребёнка прикорм, ваше тело инстинктивно понимает, что ваше грудное молоко, хотя по-прежнему жизненно важный, но уже не ЕДИНСТВЕННЫЙ продукт для питания вашего малыша.

Эдвард качает головой, а я прищуриваюсь, не совсем понимая, куда клонит доктор Чао. Я достаточно образованная женщина, и мне по-прежнему нужна более точная информация, чтобы уловить, в чём здесь смысл.

- Так вот, когда ваше тело получает сигналы, что ребёнок уже не целиком и полностью зависит от вас, оно может снова начать продуцировать яйцеклетки.

Рот Эдварда приоткрывается, а мои глаза, кажется, становятся размером с блюдце.

- Это происходит не всегда – не у каждой женщины и не с каждым ребёнком, потому что, разумеется, все организмы разные. Но, полагаю, в данном случае всё было именно так – как только Челси начала получать прикорм, у вас восстановилась овуляция.

- Но… но… - я запинаюсь, мой мозг силится понять всё это. – Но у меня ведь ни разу не было месячных! Разве овуляция бывает без этого? – взвизгиваю я.

Доктор Чао улыбается и пожимает плечами:
- Одна из множества чудесных тайн человеческого организма… точнее, тела женщины, которое после того, как она даёт жизнь младенцу, принимает все необходимые меры, чтобы выкормить здоровое дитя.

Эдвард смешливо фыркает, а я молча вздыхаю и опускаю плечи. Да, это хорошее объяснение, но, чёрт возьми, если бы я знала, что могу забеременеть в это время, то поступала бы более ответственно и как-то предохранялась бы.

Но что я могу поделать с этим теперь? Я беременна… очень беременна… и, кажется, это будет здоровый малыш. Поэтому окончательный вывод – мне повезло. Нам повезло. И примерно через четыре месяца у нас будет ещё один ребёнок.

Эдвард наклоняется и нежно целует меня в губы, стирая со щеки последнюю слезинку:
- Эй… красавица… ты в порядке?

Я слабо улыбаюсь и киваю:
- Да… в порядке. Только немного ошарашена… но со мной всё будет хорошо. Это будет рекордно короткая беременность, - вздыхаю я, мои страхи сменяются удовлетворением и счастливой покорностью судьбе.

- Да у тебя всё будет хорошо. И у нас. И, о Господи, у моей потрясающей жены будет ещё один ребёнок от меня, а я самый большой счастливчик на свете.

Мы ещё раз целуемся, и мои глаза вновь наполняются слезами. Ох, как я люблю моего мужа. Он может изменить мою жизнь и показать всё в правильном свете с помощью всего лишь нескольких метких слов. Что бы я без него делала?

- Итак, - осторожно прерывает нас лаборантка, - желаете ли вы узнать пол ребёнка?

Мы с Эдвардом посмеиваемся, всё ещё глядя друг другу в глаза.

- Первым двум мы позволили нас удивить… как насчёт хет-трика⁶, миссис Каллен? – спрашивает он с озорным блеском в глазах и сжимает мою руку.

За эти годы мы не раз шептались о том, что, если нам посчастливится, обзаведёмся и мальчиками, и девочками. И, хотя главным нашим желанием было, чтобы ребёнок, вне зависимости от его пола, был здоров, на этот раз мы оба, разумеется, надеемся на мальчика.

Я улыбаюсь и киваю:
- Да, Бог троицу любит, правильно? Разве ты не говорил мне как-то, что Каллены считают тройку счастливым числом?

Он смеётся и снова целует мне руку.
- Говорил, - шепчет он.

Мы оба оглядываемся на лаборантку и качаем головами:
- Нет, спасибо. Мы хотим, чтобы нас удивили.



Двадцать одну неделю спустя, в тот день, когда моему отцу исполнилось бы шестьдесят лет, Эдвард, Кора, Челси и я приветствовали в нашем мире маленького мальчика, Брэйдена Чарльза.

В нашем безумном, беспорядочном, суетном и благословенном мире.

И я совершенно уверена, что жизнь не может стать ещё лучше.

---

1 «Oobi» - американский детский учебно-развлекательный телесериал про мальчика Ооби, где героев изображают руки актёров с приделанными кукольными глазами: ссылка;
2 «The Fresh Beat Band» - американский музыкальный сериал для дошкольников;
3 Twist – персонаж сериала «The Fresh Beat Band», актёр Джон Биверс;
4 Белла вспоминает песню [url=https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B0%D0%BD,_%D0%A7%D0%B0%D0%BA%D0%B0]Chaka Khan[/url] “I’m Every Woman”;
5 “Cuisine” («Кухня» - англ.) – журнал о блюдах и винах, выходящий в Новой Зеландии;
6 hat-trick – термин, используемый обычно спортивными комментаторами, означает три победы подряд, три мяча, забитых одним игроком, и т.д.