2024-4-16

16

0

0

- Ты ведь знаешь, что это совсем не обязательно, - шутливо укоряет меня Эдвард, глядя на душистый и красочный букет, предназначенный его матери.

- Ну, она сказала нам – или, вернее, тебе – ничего не привозить, но я не готова войти в дом твоих родителей с пустыми руками. Прекрасно помню, как Анна учила меня этикету, когда я была ещё подростком! – я смеюсь, он тоже улыбается и щиплет меня за бок, и мы поднимаемся на парадное крыльцо великолепного загородного дома его родителей.

- Мама! Папа! Мы здесь! – кричит Эдвард, закрывая за нами дверь. Он держит меня за руку с тех пор, как мы вышли из моего дома, отпустив только для того, чтобы я могла сесть в машину, а потом выйти из неё. Он как любимая игрушка для ребёнка, от которой малыш не в силах отказаться. Что-то, к чему привязываешься с первого взгляда настолько, что не готова даже на мгновение выпустить из рук, не говоря уже о том, чтобы потерять из виду.

Мы были неразлучны весь день, с той минуты, когда сегодня утром дневник открыл нам все эти ужасные и неподвластные нам вещи. Мы провели довольно много времени в бассейне, и я цеплялась за него, как карликовая игрунка за одного из своих родителей. Мы целовались, мы обнимались, мы лежали вместе на моём двухместном шезлонге всего лишь с полотенцами на бёдрах, чтобы какой-нибудь неожиданный посетитель не застал нас в костюмах Адама и Евы. И вообще всё время были голыми – пока примерно двадцать минут назад, ополоснувшись в душе, не оделись, чтобы ехать на ужин.

- Сюда, милый! – слышим мы ответный крик его мамы и сворачиваем на кухню, где она достаёт из духовки лондонское жаркое¹.

- Ммммм, мёртвая корова, - мурлычет Эдвард, принюхиваясь.

Я начинаю хихикать, а он покачивает бровями, глядя на меня, явно довольный тем, что мне понравилась его дурашливая реплика.

Его мать выпрямляется и улыбается, её глаза блестят.
- Привет, сынок! – с террасы входит мистер Каллен и притягивает к себе Эдварда. Отец и сын дружески похлопывают друг друга по спине.

- Папа, мама… это Белла, Изабелла Кинг, - гордо объявляет Эдвард, обнимая меня за талию и целуя в висок. – Белла… мои родители, Эсме и Карлайл Каллен.

- Здравствуйте! – мама Эдварда приветливо целует Эдварда в щёку, а потом поворачивается ко мне: - Белла. Так чудесно наконец-то познакомиться с тобой. Добро пожаловать, - она наклоняется и крепко обнимает меня, и я более чем охотно отвечаю на ее объятие. – Мы очень рады, что ты здесь, с нами, - шепчет она и, отстранившись, подмигивает мне, широко улыбаясь.

- Добро пожаловать, Белла. Замечательно, что ты сумела прийти к нам сегодня, - Карлайл целует меня в щёку и сжимает мои плечи.

Эсме начинает распоряжаться:
- Вы, мальчики, забирайте всё это и несите на террасу, - она показывает на стопку тарелок, бокалы, льняные салфетки, столовые приборы и корзинку с хлебом. – Ужин почти готов. Нужно дать мясу полежать несколько минут перед нарезанием.

- Могу я вам чем-нибудь помочь, миссис Каллен? – предлагаю я, шагнув вперёд.

- О, это так мило, - она оглядывается вокруг себя, - но делать уже нечего. К тому же сегодня ты гостья. А вот в следующий раз я приставлю тебя к работе, - добавляет она, подмигивая и грозя мне пальцем. – Но ты можешь составить мне компанию.

Я улыбаюсь в ответ на её просьбу. И почему-то совсем не нервничаю. Мне здесь комфортно. С первых же минут пребывания в этом доме она и мистер Каллен успокоили меня. Становится понятно, откуда у Эдварда и Джеймса их обаяние, стоит только увидеть поведение их родителей.

- Но я прошу называть меня Эсме. Миссис Каллен звучит слишком формально. А у меня такое ощущение, что мы как минимум подружимся, - ещё одно подмигивание, ещё одна улыбка – и я чувствую себя так, словно переела сладкого. Она слишком ласковая. Не знаю, заслуживаю ли я этого.

Надеюсь, что да. И что у меня будет шанс доказать это.

- Белла, я хочу быть с тобой честной, поэтому скажу, что Эдвард сообщил мне, кто ты, - тихо говорит она, бросая разноцветные ингредиенты в вазу с салатом из пасты. – Я не так уж много знаю о том, что происходило несколько лет назад, мне известно только о девушке, которая держала в руках сердце моего сына, и всё пошло не слишком хорошо. Я его мать, и меня, разумеется, расстроило то, что кто-то причинил боль моему ребёнку. Тогда он не откровенничал на эту тему, поэтому и мы с его отцом никогда не заводили разговоров об этом. И только несколько недель назад Эдвард признался нам, что ты и есть та самая девушка. Надеюсь, ты не против, но он объяснил, что случилось с твоей семьёй… и, дорогая, мне так жаль, что тебе пришлось перенести столь трагическую потерю.

Я киваю с задумчивой улыбкой, благодарная ей за тщательно подобранные слова.

- Знаю, мы только что познакомились, и прости меня, если я забегаю вперёд и строю преждевременные предположения, но я мама, я здесь… и могу быть здесь для тебя… вместо матери… если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, хорошо? Я просто хотела высказаться, чтобы ты знала. Мы с Карлайлом в этом совершенно согласны друг с другом. То, что случилось в те годы, было тогда, а это сейчас. И считается только это, хорошо?

Я пытаюсь удержать свои эмоции под контролем, но глаза уже щиплет от подступивших слёз. Эдвард и его отец выбирают именно этот момент, чтобы войти за следующей партией еды, которую нужно отнести на стол. Увидев, что я вот-вот заплачу, Эдвард тут же устремляется ко мне через кухню.

- Эй, эй, эй… что такое? – его руки у меня на плечах, он слегка приседает, чтобы поймать мой взгляд.

Я с улыбкой качаю головой и вытираю глаза, пока не открылись краны.

- Ма-ам! Что ты сказала? – кричит он через моё плечо.

- Эсме… - встревоженно начинает Каллен-старший.

- Ничего, - я машу рукой, пытаясь заступиться за неё. – Всё в порядке… она сказала мне прекрасные и трогательные слова. Я просто расклеилась. Ты же знаешь, в последние дни мне для этого много не надо, - отвечаю я, а Эдвард притягивает меня к своей груди, крепко обнимая.

Мммм, он пахнет просто волшебно. Уютом и одеколоном «Romance» от Ральфа Лорена, и этот аромат заставляет мои колени подгибаться. В своё время я никак не могла реализовать своё безответное желание… а теперь имею возможность в любой момент прижать Эдварда к стене и целовать его, как только захочу! И это мне нравится гораздо больше.

Но сейчас мне придется держать себя в руках, поскольку я только десять минут назад познакомилась с его родителями.

- У тебя всё в порядке, Белла? – спрашивает отец Эдварда.

- Всё хорошо, спасибо, мистер Каллен. Просто сейчас я немного сентиментальнее, чем обычно.

- А, а, а… пожалуйста, называй меня Карлайлом. Уверен, что ты уже наслушалась всего от Эсме, - добавляет он с улыбкой, и я улыбаюсь ему в ответ.

- Да, пожалуй.

- Что ещё, дорогая? Вынести кукурузные початки? – спрашивает Карлайл у своей жены, которая нарезает лондонское жаркое на тонкие наклонные ломтики.

- Ох, да! А ты, Эдвард, возьми в холодильнике салат из помидоров, хорошо?

В притворном шоке я открываю рот:
- Как? Кажется, вы говорили, что делать нечего? – протестую я, надеясь вызвать смех, и это мне удаётся. Смеются все трое.

- Эй, как я и сказала, сегодня ты гостья. Начиная со следующего раза будешь сама себя обслуживать, - парирует Эсме с усмешкой.

Закрывая плечом дверцу холодильника, Эдвард подмигивает мне и произносит одними губами: «Я люблю тебя», - а потом вслед за своим отцом возвращается на террасу.

У меня вырывается дрожащий выдох, какой бывает после долгих слёз, когда вы понимаете: несмотря ни на что, всё будет в порядке.



С того нашего первого ужина у родителей Эдварда прошёл почти месяц. Второй раз мы виделись с ними две недели назад, когда Карлайл пригласил нас в «Plantation»². Это был чудесный ужин, который был ещё лучше из-за того, что мы все могли просто сидеть и беседовать, не беспокоясь о приготовлении блюд, уборке и мытье посуды. Казалось забавным для разнообразия побыть в роли посетительницы, когда целыми днями только и делаешь, что обслуживаешь столики.

Вообще-то, родители Эдварда снова ждут нас к семейному ужину завтра, на этот раз должны приехать и Джеймс с Шарлоттой. Мне не терпится провести ещё один вечер в компании Эсме и Карлайла. Они такие гостеприимные, забавные, искренние… как родители. Ещё до того, как мы уехали от них в тот первый вечер, я почувствовала, что мать и отец Эдварда заполняют пустоту в моём сердце, от которой я не надеялась исцелиться хоть когда-нибудь.

Взгляды, улыбки, объятия у дверей… эта глубоко укоренившаяся доброта, о которой неопровержимо свидетельствовал мой опыт общения с Эдвардом и Джеймсом в течение последних нескольких месяцев. Они были именно такими. Без притворства. Просто хорошие, любящие, великодушные люди.

С каждым днём я всё более ясно осознаю свою удачу.

После чтения ужасных подробностей о том, как и почему разрушились наши отношения, мы с Эдвардом не прикасались к моему дневнику, отложив это на потом. Лето шло к концу, так что напряжённый график в «Последнем Шансе» и подготовка к аукциону с сотрудниками «Сотби» забирали почти всё наше время.

По правде говоря, мы были очень рады отвлечься.

Кстати, об удаче. Мне продолжает везти, потому что теперь, когда аукцион наконец-то позади, оказалось, что выручка, полученная за выставленные на продажу произведения искусства, ювелирные украшения и мебель, превысила сорок миллионов долларов.

Я была ошарашена. Просто не верила своим глазам, когда предложения повышались и повышались. Это завораживало и волновало. И больше всего радует то, что каждая из четырёх благотворительных организаций, для которых неустанно трудилась тётя Диди, в результате получит более десяти миллионов долларов.

Теперь моей единственной проблемой было то, что я живу в огромном доме, где практически нет мебели и внутреннего оформления. Элис понадобилось всего около двух часов, чтобы собрать все образцы красок и рекламные буклеты по дизайну, которые она смогла найти, после чего она посадила меня рядом с собой и помогла выбрать новый стиль для моего дома. Это было на следующий день после аукциона и тоже волновало, но слегка утомляло. Поняв, что я уже почти выдохлась, Элис отправила нас с Тристаном на пляж строить дворцы из песка и взяла оставшиеся решения на себя. Я доверяю ей. Её чувство стиля безупречно. Уверена, она плохого не посоветует.

- Уфф! Тратить твои деньги – изнурительный труд, - сетует Элис, сидя возле моего бассейна после ланча. Чуть раньше я увильнула от трудной задачи выбора одного из семи разных оттенков природного камня для отделки кухни. Мне необходимо было провести время с племянником – его жизнь далеко не так сложна, поэтому я вывела Тристана из дома, чтобы он поплескался в мелком конце бассейна, держа в руках длинные ярко-розовые и лимонно-зелёные гибкие поплавки из пенополистирола.

- Так оно и есть, - хохотнув, соглашаюсь я. – Но я в тебя верю: ты не отделаешь этот дом золотой парчой или противными картинами, правда?

- Пожалуй, я пропущу азартных собачек ³, но ты должна увидеть, какого бархатного Элвиса³ я для тебя нашла… в натуральную величину! – добавляет она, покачивая бровями. В моей голове тут же начинают мелькать образы возможного воплощения непристойных фантазий Элис.

- Ой-ой. Извини, что спросила. Просто… сделай мне одолжение и обязательно оформи одну из комнат под джунгли, чтобы ночевать там, когда будешь приезжать в гости.

- Всё будет идеально, моя дорогая. Только знай, что вот-вот твой дом станет напоминать проходной двор, заполненный несущими огромные пакеты экспедиторами, входящими и доставляющими свой груз в любое время дня и вечера.

- Элис, тебе не кажется, что в твоем последнем заявлении слишком много эротического подтекста?

Она хихикает над моим замечанием.
- Прости. У Джаса снова работы невпроворот… и я даю волю сексуальным мыслям, как только предоставляется случай.

- Мамочка! Тётя Белла! СМОТРИТЕ! – осторожно примостившись на бортике бассейна, как раз над тем местом, где мелкая часть переходит в глубокую, Тристан нависает над водой. Громко выдыхает и валится с бортика в воду. Через секунду малыш выскакивает на поверхность, сияя широкой улыбкой и ожидая похвалы.

- Ох, солнышко, это было потрясающе!

- Молодец, дружище! И ты сделал это сейчас только в одном нарукавнике! Ты становишься таким храбрым, Тристан, - хвалю его я.

- Спасибо! Скорей бы дядя Эдвард пришёл с работы, я ему тоже покажу, - азартно объявляет он, карабкаясь по лесенке, чтобы занять исходное положение для второго прыжка.

- Он может появиться в любую минуту, приятель! Просто ему пришлось заехать в магазин, чтобы купить для десерта твоё любимое мороженое, - кричу я ему в ответ.

- С кусочками шоколада? – взвизгивает малыш.

- Можешь не сомневаться!

Дядя Эдвард и тётя Белла… интересно, мы классные? Я имею в виду, что мы несколько лет были отдельно дядей Эдвардом и тётей Беллой, а теперь внезапно стали парой из дяди Эдварда и тёти Беллы.

Это заставляет меня улыбнуться и попытаться вырваться из замкнутого круга извечных мечтаний всех сказочных принцесс – мечтаний, в которые я неизбежно погружаюсь, когда думаю о невероятном парне, который хочет быть рядом со мной, в то время как я продолжаю сражаться с демонами своего прошлого, не в состоянии перестать размышлять о том, кем я была и через что заставила его пройти.

Сразу после этого я слышу хруст гальки на подъездной дорожке.

- Ооооо, кажется, это дядя Эдвард, Тристан, - напевает Элис, лежащая в шезлонге, где она только что растянулась. – Беллз, не могла бы ты проверить малышку? Скорее всего, она всё ещё спит без задних ног, но я забыла привезти с собой ее «радио-няню».

Я встаю с бортика бассейна:
- Конечно. А ещё посмотрю, как там ужин. И пошлю Эдварда сюда – поздороваться и доложить, как там малышка.

Элис небрежно машет рукой, показывая, что услышала меня, а я иду через раздвижные двери и поднимаюсь на второй этаж, в гостевую спальню, чтобы проверить Эмерсон.

Тихо, как мышка, я заглядываю в комнату и вижу, что она крепко спит, лёжа на животике, крошечной попкой вверх. Малышка такая чертовски милая, так и хочется поцеловать. Я делаю шаг назад и внезапно чувствую знакомое объятие.

Мне удаётся удержаться от испуганного возгласа, поскольку я знаю, что в полной безопасности, к тому же появление здесь Эдварда не было таким уж неожиданным. После работы он всегда принимал душ, прежде чем спуститься на первый этаж, чтобы отдохнуть остаток вечера.

- Не могу налюбоваться тобой, – шепчет он мне на ухо, обнимая меня ещё крепче, а я прижимаюсь к нему. Он несколько раз нежно целует меня в шею, и меня охватывает дрожь.

Не знаю, зачем я трачу время на депиляцию. Ведь стоит мне почувствовать горячее дыхание этого мужчины и его губы у меня на шее, я вся покрываюсь мурашками и каждый волосяной фолликул на моих ногах немедленно пускает росток снова. Это чертовски раздражает… но я ни в коем случае не откажусь от волшебного ощущения, которое возникает, когда Эдвард рядом со мной.

Я вытерплю хроническое появление щетины на ногах, если причиной этого будут постоянные проявления страсти моего бойфренда.

Повернувшись в его объятиях, я захватываю его губы своими, поднимаю руки, пока они не оказываются у него на бицепсах, и издаю тихий стон, когда Эдвард ещё сильнее прижимает моё тело к своему.

Ну, привееееет…

Его очень заметная эрекция утыкается в меня через джинсы. Как мало времени ему понадобилось!

Всё ещё не прерывая поцелуя, я толкаю Эдварда по направлению к главной спальне, а как только мы оказываемся внутри, тихо закрываю дверь и опускаюсь на колени.

На мгновение он округляет глаза, но потом словно пришпоривает меня своей обольстительной ухмылкой. У моих пальцев уходит вдвое больше времени, чем обычно, чтобы справиться с застёжкой, но в конце концов я рывком спускаю до коленей его джинсы и короткие боксеры.

Его безумно напрягшееся достоинство пружинит перед моим лицом, я выпрямляюсь, стоя на коленях, и увлажняю губы языком. Слышу вздох Эдварда и, взглянув вверх, встречаюсь с ним глазами.

Я обхватываю его губами, погружая в себя как можно глубже, а потом выпускаю и целую самый кончик. Сжимаю ладонью ствол и приподнимаю, лаская языком снизу, после чего снова беру в рот.

Я начинаю двигать головой, всасывая щёки и продолжая действовать языком, прикасаясь им ко всей доступной мне поверхности.

Глядя снизу вверх на моего мужчину, я вижу, как он запрокидывает голову, и слышу его тяжёлое дыхание.

Набравшись смелости, снова выпускаю его и шепчу как можно увереннее:
- Трахни мой рот, Эдвард. Давай.

И вижу, как его голова наклоняется вперёд. Он улыбается – сначала недоверчиво, потом радостно, и я тоже не могу удержаться от ответной улыбки, пока снова опускаюсь к нему.

Он запускает пальцы в мои волосы и начинает толчки в мой жаждущий рот. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы расслабить глотку и приспособиться к его впечатляющим размерам.

Слышу, как Эдвард постанывает и шипит, продолжая двигаться, он не допускает грубых движений, но уверенно руководит всем процессом. Помня советы, полученные от подруг, я левой рукой обхватываю его яички, массирую их, перекатывая в пальцах… и, охваченная желанием, издаю невнятный звук.

Эдвард, должно быть, на некоторое время теряет самообладание, потому что я чувствую, как он сбивается с ритма и делает несколько быстрых толчков, но потом замедляется и почти рычит:
- Боже, Белла, я… аххх… я сейчас кончу, детка.

Я продолжаю дразнить его языком, лаская рукой ту часть, что не помещается у меня во рту.

Он замирает, и моя правая ладонь, которая твёрдо упирается в ямку на его ягодицах, ощущает, как они напрягаются, а потом он изливается в оргазме, наполняя мой рот.

Я отчаянно стараюсь глотать как можно быстрее, но немного всё-таки проливается на подбородок и шею. Хотя Эдвард не двигается, я всё ещё массирую его и втягиваю щёки, чтобы доставить ему как можно больше удовольствия.

Кажется, у меня это получается, потому что он теряет равновесие и вынужден прислониться к стене, фыркая, отдуваясь и прижимая кулаки к глазам. Я выпускаю изо рта его всё ещё напряжённый член и тянусь к своей коробке с салфетками, чтобы вытереть лицо, понимая, что оно, должно быть, перепачкано.

Уничтожив следы разрядки Эдварда, встаю и целую его в шею, а он тихо стонет, приоткрывая один глаз.

Послав ему самую обольстительную из своих улыбок, я иду в ванную, чтобы вымыть лицо и прополоскать рот освежающей жидкостью.

Меньше чем через минуту его сильные ладони ложатся на мою талию. Эдвард пытается стянуть с меня шорты. Глядя в зеркало, ловлю его взгляд.

- Не-а! Для этого нет времени. Внизу Элис и дети. Ну, то есть Тристан. Эмми спит в соседней комнате.

Он со вздохом кладёт подбородок мне на плечо, сдаваясь. В качестве утешительного приза он обхватывает мои груди – просто чтобы доставить мне удовольствие, без далеко идущих планов.

- Можешь ты продержаться несколько часов, пока все не лягут спать? – спрашиваю я.

- Трудная задача, малышка. Но я сделаю всё, что в моих силах, - ворчит он, и его потрясающе прекрасное лицо омрачается.

- Собираешься принять душ? - интересуюсь я, вытирая руки.

Он зевает:
- Дааа, - потом отстраняется от меня и крутит головой, разминая шею, в которой что-то потрескивает и щёлкает, словно в миске хрустящего риса.

Это не может быть хорошим признаком.

- Я чертовски выдохся. Если не спущусь через десять минут, значит, либо захлебнулся в душе, либо отрубился в кровати, - говорит он, проходя через ванную комнату к душевой кабине а я любуюсь его великолепным обнажённым телом.

- Лучше бы вам не засыпать, мистер! Иначе придётся послать сюда Тристана, чтобы он изобразил прямо на кровати Джорджа Джефферсона⁴, - пытаюсь я перекричать шум воды, бьющей из включённых форсунок.

- Кто это такой? – доносится до меня через бульканье.

- Не знаешь? Джорж и Уизи!

- ОХХХ! Танец Джорджа Джефферсона! Теперь я понимаю, о чём ты говоришь, - он начинает посмеиваться, но его смех больше похож на звуки, издаваемые тем парнишкой по имени Хоршак из «Welcome Back, Kotter» ⁵ - старого сериала, повтор которого я смотрела на «TV Land».

- Люблю тебя, детка. Знаешь, ты такая забавная, – покрытый мыльной пеной, он высовывается из душевой кабины, чтобы сказать мне это.

Я улыбаюсь в ответ:
- И я тебя люблю. До скорого!



На следующее утро, позавтракав, Элис вместе с детьми уезжает обратно в Филадельфию. Это был весёлый четырёхдневный визит, и всё же наша цель достигнута. Мы заказали мебель, выбрали краску для каждого помещения и кое-какие украшения. Решение по поводу основных аксессуаров она предоставила мне, но в целом мы выполнили львиную долю намеченного, поэтому я вздыхаю с облегчением.

Сегодня у меня выходной, а Эдвард приедет домой, когда закончится вечерний «час пик». Прибравшись в спальнях, где ночевали Элис и дети, я покупаю кое-какие продукты и поливаю комнатные растения по всему дому. Подумываю спуститься в подвал, чтобы изучить содержимое ещё нескольких коробок, но меня беспокоит, что моя красная записная книжка бесполезно пылится на каминной полке. Я уже больше месяца к ней не притрагивалась, поэтому решаю проявить мужество. Пора снова окунуться в прошлое и попытаться получить ещё несколько ответов. Пролистав дневник, я открываю его на той странице, где мы остановились в прошлый раз.

29 сентября 2006
Никогда в жизни так ужасно себя не чувствовала. Мне казалось, что моё сердце было разбито несколько лет назад, когда мама заставила нас с Эдвардом расстаться. Но это бледнеет в сравнении с ужасной болью, которая разрывает меня напополам сегодня.
Прошли уже недели… почти месяц после нашего прощания в Оушен-Сити, и всё это время я его игнорировала. Конечно, это ради его же блага, ведь я не хочу, чтобы его арестовали, но от этого мне не легче.
Сегодня я увидела Эдварда в «Denim». Никогда бы не подумала, что могу столкнуться с ним в таком стильном и дорогом клубе, но всё же он оказался там. Просто смотрел на меня. Боль в его глазах… это было невообразимо. Потом я засунула язык в рот Алеку, чтобы Эдвард понял, что к чему. «Не подходи ко мне, я не твоя». Это было все равно, что поворачивать нож у него в ране. Я причинила ему столько страданий, что не знаю, сможем ли мы когда-нибудь восстановить отношения, если получим такой шанс.
Примерно через десять секунд после того, как Эдвард скрылся в толпе, я сказала Алеку, что плохо себя чувствую и хочу домой. И прямо перед тем, как он высадил меня из машины, дисплей моего мобильника засветился, показывая новое сообщение, пришедшее на голосовую почту. Оказалось, что оно от Эдварда. Я прослушала его по меньшей мере дюжину раз, запоминая каждый звук и каждое слово. И всё сильнее плакала, снова и снова слыша его сломленный голос:

«Да, да, “оставьте сообщение”. Я оставил… не знаю… штук сто, наверное?
В общем, это Эдвард… или ты уже забыла? *шмыгает носом*
Не волнуйся, Изабелла… сто первого звонка не будет.
С меня хватит. То, что ты сделала сегодня в клубе, выбросило меня на свалку. *с силой выдыхает*
Желаю тебе… ммм… просто… хорошей тебе жизни, наверное. И береги себя, если можешь. Я не… я не знаю.
Чёрт возьми, ты сейчас, наверное, смеёшься. Это если вообще слушаешь.
Я всегда был для тебя только чёртовой шуткой. *шмыгает, откашливается* …без разницы.
Тааак что ладно. Заканчиваю. Это мой последний звонок. Я… я буду…» *щелчок*

Сдерживая рыдания, я рылась в своём шкафу. Позавчера я купила в «Best Buy» сотовый телефон с предоплатой. Решила, что должна попытаться отправить сообщение Эдварду, каким-нибудь образом избежав контроля мамы, которая проверяет счета за мобильную связь или даже отслеживает звонки, как чёртово ЦРУ.
Активировав телефон, я начала нажимать на кнопки, но услышала сигнал «занято». И даже не стандартный, а какие-то очень частые гудки, которые обычно бывают, когда набран неправильный номер или абонент находится вне зоны действия сети.
Не знаю, как это возможно. Это тот самый номер, с которого он звонил. Я продолжу попытки, но если не смогу связаться с ним в течение следующей недели, то поеду в город и отыщу его сама – наплевать, что есть риск встретиться там с моей матерью. Должен же быть какой-то путеводитель по кампусу. Мне необходимо сообщить Эдварду, что всё это было спектаклем. Ужасным, ненавистным, омерзительным спектаклем, в котором я застряла и смогу освободиться только после года брака с Алеком.
Согласится ли Эдвард хотя бы выслушать меня? СНОВА? Он уже слышал мою плаксивую историю в прошлом месяце, когда я раз за разом просила у него прощения. Есть ли хоть один шанс на то, что он простит меня… СНОВА?

Я тяжело вздыхаю. Разумеется, мне не удалось связаться с Эдвардом ни тем вечером, ни на следующей неделе. Он забросил свой мобильник в фонтан ЛЮБВИ в центре города сразу после того, как оставил мне прощальное сообщение.

Как символично.

Позвонить мне в последний раз, а потом утопить наше единственное средство связи в фонтане, посвящённом любви.

Даже у Джона Хьюза не получилось бы написать сценарий лучше этого.

7 Октября 2006
Я только что вернулась из кампуса Пенсильванского университета. Студенческий союз не предоставил никаких сведений об Эдварде, кроме номера мобильного телефона. Адреса они мне тоже не сообщили. Я попыталась позвонить ему из таксофона в кампусе, но услышала только гудки, а потом механический голос автоответчика. Понятия не имею, туда ли я попала. Судя по всему, это был неправильный номер.
У меня болит голова. У меня болит сердце.
Не знаю, найду ли я его когда-нибудь и будет ли он по-прежнему ненавидеть меня.

Я кладу дневник и тру лицо руками.

Мне чертовски необходимо выпить, чтобы вынести всю эту тоску.

23 ноября 2006 ~День Благодарения~
Мне не за что сегодня быть благодарной. Если только за то, что мой отец, похоже, пока в безопасности. Он совершенно не замечает моего ужасного поведения. Наверное, просто не видит никакой разницы по сравнению с тем, какой я была раньше. Мама объявила, что назначена дата моей свадьбы. 24 декабря 2007. Канун Рождества.
Классно.
Ещё один праздник навсегда испорчен. Теперь для меня не только не существует мой день рождения, но и в Рождество я буду скорбеть, зная, что в этот день меня официально оторвут от Эдварда, связав узами брака с Алеком.
Мне наплевать на подготовку к свадьбе. Подружкой невесты будет подруга детства Алека, потому что у меня нет ни одной близкой приятельницы, а если бы и были, я не захотела бы, чтобы кто-нибудь из них видел, как я прохожу через всё это дерьмо. В любом случае эта девица и моя мать прекрасно поладили и занимаются всеми приготовлениями. Как я сказала, мне наплевать. Просто отправьте меня к алтарю и укажите, кто жених.
Я появлюсь в своём белом платье и скажу «да» ради моего отца и ради Эдварда. Какая чёртова ирония. Выйти замуж за того, кого с трудом терплю ради двух мужчин, которых я люблю больше всего на свете. Я сделаю это, чтобы они были в безопасности, чтобы удержать мою мать и Ройса от осуществления их предосудительных планов. Пусть отец и Эдвард сейчас не понимают причин, толкнувших меня на это… и, возможно, никогда не поймут… но это мой собственный выбор.

Я осушаю бокал вина и беру бутылку, чтобы налить ещё один. Перевернув страницу, понимаю, что передо мной последняя запись.

23 декабря 2007
Только что вернулась домой из города. Я была обязана и полна решимости отыскать его. За прошедший год я была в университетском городке по меньшей мере шесть раз, пытаясь найти какую-нибудь информацию об Эдварде.
Похоже, никто не знает его, но сегодня мои усилия окупились… в каком-то смысле. Я почти целый день просидела на скамейке возле Хьюстон-Холла, здания студенческого союза. Из кампуса почти все разъехались на зимние каникулы, но здесь ещё были люди, входившие в этот дом и выходившие из него. Внезапно я услышала, как кто-то крикнул: «КАЛЛЕН!» - и резко обернулась, как раз вовремя, чтобы увидеть его в дверях, рука об руку с какой-то блондинкой. Они смеялись, и Эдвард выглядел таким веселым, таким беззаботным.
Больше года я искала возможность объясниться с ним, но увидев его сегодня… я подумала: зачем? Кажется, он счастлив. Кажется, он в безопасности.
Как я и ожидала, как и боялась когда-то, он продолжает жить без меня.
Мне больше незачем приезжать сюда.
Не стоит снова омрачать его жизнь. Он не заслуживает этого, только не теперь, когда всё, похоже, складывается для него просто отлично – по крайней мере, насколько я могла видеть со своей скамейки.
Завтра я выхожу замуж. Больше нет смысла записывать что-нибудь. Возможно, через год, после моего развода, я подумаю о продолжении.
А сейчас мне просто нужно остановиться, закрыть дневник и уйти. На этих страницах слишком много воспоминаний.

Я сижу на диване, потирая виски. Вот и всё. На следующий день я вышла замуж. Церемония бракосочетания, свадебный прём, а потом поездка на автомобиле, навсегда изменившая все наши жизни.

Ответы закончились. Отчасти я испытываю облегчение, но отчасти всё ещё жалею, что больше нет никакой информации, сколько ни переворачивай страницы, но «это всё, что она написала» ⁶ – в буквальном смысле.

- Привет!

Я вздрагиваю, услышав голос Эдварда. Наверное, я была в таком смятении, что даже не услышала, как он вошёл в дом.

- Здравствуй, - я пытаюсь улыбнуться, но по его реакции понимаю, что ничего не получилось.

Он замечает дневник, лежащий на кофейном столике, и, усевшись рядом со мной, подхватывает мои ноги и кладёт их к себе на колени. Берёт в руки мою левую ступню и начинает массировать.

О святой милосердный Боже! Чего не умеет этот мужчина?

- В чём дело, красавица?

- Больше ни в чём. История закончена. Я только что прочитала две последних записи.

- Да? – он замолкает на несколько мгновений. – И там было что-нибудь проливающее свет?

Я качаю головой:
- Только то, что я пыталась перезвонить тебе тем вечером, когда ты увидел меня в клубе в Филадельфии, и, конечно же, не смогла дозвониться, потому что твой мобильник покоился на дне фонтана.

Эдвард перестаёт массировать мою ногу, его взгляд впивается в меня, словно поглощая мои слова. Пару секунд спустя он откидывает голову на спинку дивана. Я замечаю, что его ноздри трепещут, зубы стиснуты, и понимаю, какие мысли сейчас проносятся в его голове.

- Эй. Только не начинай винить себя, хорошо? Ты понятия не имел о том, что я попытаюсь связаться с тобой. Я неделями игнорировала твои звонки. Думаю, твоя реакция была очень обоснованной в тех обстоятельствах, насколько ты их знал.

Он хранит молчание, поэтому я продолжаю:
- Очевидно, в следующем году я пыталась найти тебя в Филадельфии. Там сказано, что я несколько раз ездила в кампус твоего университета, но безрезультатно. До того дня, когда… всё-таки нашла тебя.

Резко вскинув голову, он озадаченно и поражённо смотрит на меня:
- ЧТО? Я больше не видел тебя, о чём ты говоришь? Что там сказано? – отчаянно спрашивает он.

- Похоже, я выслеживала тебя, пока это наконец не увенчалось успехом. Готов услышать дату, когда я тебя увидела?

Он тяжело сглатывает, ожидая, когда я нанесу удар.

- Двадцать третьего декабря. Накануне…

- …того дня, когда ты вышла замуж, - мрачно заканчивает он мою фразу. Потом добавляет для полной ясности: - За этого ублюдка.

Эдвард снова смотрит на вращающиеся лопасти потолочного вентилятора, но слепо тянется к моей руке и, нащупав её, переплетает свои пальцы с моими. Ему необходима эта связь. Мне тоже.

- Значит, ты струсила тогда? Там сказано, что случилось, когда ты меня увидела?

- Только то, что ты выходил из студенческого союза, держа за руку какую-то блондинку. Казалось, ты счастлив и… ну… забыл меня. Наверное, в тот момент альтруизм одержал верх, и я просто ушла.

Я слышу, как он еле слышно бормочет что-то вроде: «…никогда не забывал тебя, Белла». Хотя эти слова льются бальзамом на моё сердце… и, скорее всего, он говорит чистую правду, но всё же мне становится грустно.

- Блондинка? – прерывает он мои меланхолические раздумья. – О чёрт… Мария! – ахает он. – Напарница Джаспера по лабораторным занятиям. Той зимой мы несколько месяцев встречались… теперь я припоминаю.

Эдвард поглаживает большим пальцем тыльную сторону моей кисти… успокаивая меня, успокаивая себя. Поворачивает ко мне лицо, в его взгляде сожаление, губы горько сжаты.

- Прости, - произносит он почти шёпотом. – Если бы я знал, что ты была там… - и он замолкает, снова уставившись в потолок.

- Это было бы неприятно и ненужно. После всего, что ты пережил из-за меня… не могу себе представить, что ты оказал бы мне тёплый приём, знаешь ли.

Эдвард снова сглатывает и чуть заметно кивает:
- Да, может быть, ты и права, - его голос надламывается.

- Эй… - я тяну его за руку, и он поворачивается ко мне. – Пойдём в постель. Мне нужен ты… нужны мы.

Наверху, в спальне, мы медленно раздеваем друг друга. Ему не требуется много усилий, чтобы я стала влажной и готовой принять его.

Я всем телом прижимаюсь к нему, пока мы сидим на середине кровати. Потом опрокидываю его на спину, и он поднимает бёдра, толкаясь в меня… мы глотаем вздохи и стоны друг друга.

Тихие слова любви заглушают мысли о потерянном времени и давнее сожаление.

Мы соединяемся в лучшем смысле этого слова, теряя голову от страсти в этих взаимных объятиях, и падаем в изнеможении, уверенные в нашей любви, как никогда прежде.



- Красное или белое? – Эдвард поднимает две бутылки, предлагая ужинающим у нас гостям выбор.

- Красное, пожалуйста.

- Мне красное. А тебе, Эл?

- Роуз? – спрашивает Эдвард.

- Ээ… я, пожалуй, выпью воды, спасибо.

Это было словно кто-то чиркнул иголкой звукоснимателя по виниловой пластинке. Шесть голов быстро поворачиваются к Роуз, которая отказалась от стакана вина, вероятно, впервые в жизни.

Она округляет глаза, приподнимая брови, явно готовая бросить вызов толпе.

- Розали, – начинает Элис, - не хочешь ли ты чем-нибудь поделиться с классом?

Я вижу, как Эммет улыбается из-за своей бутылки пива «Rolling Rock».

- Ну, я подумала, что, возможно, разумно будет некоторое время погодить с выпивкой.

Прищурившись, я уточняю:
- О, да? И как долго продлится этот добровольный сухой закон?

Роуз со вздохом закатывает глаза, но потом улыбка всё-таки прорывается.

И я понимаю раньше, чем она говорит это вслух.

- Около семи месяцев, плюс-минус пару недель.

Мы разражаемся приветственными возгласами, аплодисментами, обмениваемся объятиями и похлопываем друг друга по спинам.

Роуз и Эммет станут родителями. Мой восторг неописуем. Ведь я буду трижды тётей.

На кухне звонит телефон, и Эдвард, извинившись, покидает кипящую весельем столовую, чтобы взять трубку.

- Вот. Я налью остальным, - Джеймс с готовностью заменяет брата. Я улыбаюсь и киваю, обнимая Эммета, а на глазах от радости выступают слёзы.

Услышав, что Эдвард начинает разговаривать по телефону, я вхожу на кухню

- Да, она здесь. Можно поинтересоваться, кто звонит?

Я с любопытством смотрю на него и спрашиваю одними губами: «Кто это?»

Он качает головой и, прищурившись, отвечает:
- А, хорошо. Подождите секундочку.

- Кто это? – тихо повторяю я.

- Больница «Бельвью». Медсестра, хочет с тобой поговорить, - пожав плечами, он подаёт мне трубку и быстро целует в щёку.

- Алло, это Белла.

- Здравствуйте. Миз Кинг? Это Шелли Картрайт. Я медсестра в хосписе больницы «Бельвью» в Нью-Йорке.

Я киваю:
- Ясно. Чем я могу вам помочь?

Эдвард складывает руки на груди и прислоняется к кухонному столу.

- У нас здесь находится пациент, который спрашивает о вас. Он говорит, что вы его ближайшая родственница.

Я не верю своим ушам.

- Прошу прощения? – я качаю головой. – Ближайшая родственница?

- Да, мэм. Для мистера Ройса Кинга. Он говорит, что вы его невестка. Он поступил в наш хоспис пару часов назад, и, откровенно говоря, у него не так много времени, мэм. Мистер Кинг настоял, чтобы мы позвонили – ему отчаянно необходимо, чтобы вы приехали повидаться с ним.

---

* London broil – приготовленная в духовке или гриле замаринованная предварительно говядина, подаётся на стол тонко порезанной поперёк волокон (происхождение названия неизвестно, поскольку как раз в Лондоне и вообще в Великобритании это блюдо распространения не получило);
** «Plantation» - (Плантация, англ) – ресторан американской кухни в Атлантик-Сити, Нью-Джерси.
*** Элис имеет в виду серию картин о собаках, играющих в покер, (худ. Кассиус Куллидж, США) и изображение на бархате Элвиса Пресли – использование для внутреннего оформления дома чего-нибудь в этом роде считается проявлением чрезвычайно плохого вкуса;
**** Персонаж из американского комедийного телесериала «Джефферсоны» (1975-1985)
***** «Добро пожаловать обратно, Коттер!» Популярный американский ситком с участием молодого Джона Траволты (1975-1979). Персонаж по имени Арнольд Хоршак вместо смеха издаёт довольно странные звуки;
****** Строчка из песни «That’s All She Wrote» - T.I., Eminem.