Белла позволила держать ее за руку. И мы вошли так в закусочную. В место, где все могли нас увидеть. Джейн, которая была хозяйкой в тот вечер, сразу же опустила взгляд на наши соединенные руки. Через несколько секунд она подняла глаза, чтобы с любопытством посмотреть на Беллу, а затем на меня.

— Привет, Эдвард! — воскликнула она, не делая ни малейшего движения, чтобы проводить нас к столику.

— Привет, — я сделал паузу, а затем продолжил. — Можно нам столик на двоих?

Мне пришлось отпустить руку Беллы, чтобы пропустить ее вперед. Она позволила мне некоторую развязность, которой я не преминул воспользоваться, чтобы положить руку ей на поясницу. Прямо на маленькое интимное углубление, отведенное исключительно для друзей. Близких друзей. Кхм. Парней.

Я почувствовал ее трепет даже через куртку. Белла слегка вздрогнула, и ее дрожь передалась мне через прикосновение. Я бы мог подумать, что ей неприятно, но она вдруг откинулась назад, усиливая давление на мою руку. Я тихо вздохнул. Мне точно это не показалось. Я был в восторге от реакции Беллы.

— Хорошо, — прошептал я, приблизив губы к ее уху и намеренно делая вид, будто целую ее. Я бы и правда это сделал, но не хотел, чтобы Белла отшатнулась от меня из-за неожиданности и разрушила образ, который я старался построить. «Да мы вместе, так что отъебитесь». — Ты тоже это чувствуешь.

Мы последовали за Джейн к столику. Я шел так близко к Белле, как только мог, чтобы не переступить границы дозволенного, и украдкой озирался, чтобы посмотреть, кто сидел в зале. Я хотел, чтобы нас видели. Хотел, чтобы все знали, что мы вместе, что Белла со мной. Со мной, то есть со мной. На свидании.

Джейн усадила нас в маленькую кабинку, и, когда она ушла, Белла сказала, что та сделала грубый жест своими волосами. Волосами, ради всего святого. Как можно сделать грубый жест с помощью волос? Может, это одна из тех вещей, которые парням не положено было понимать? Потому что я нихрена не понимал.

— Итак, что ты хочешь? — спросил я, надеясь отвлечь ее, но потом сразу же захотел откусить себе язык. Черт возьми, не спрашивай о ее желаниях, не на публике. Вряд ли Белла заметила подтекст в моем вопросе. Она смотрела на меня с довольно глуповатой маленькой улыбкой, но очень милой. — Белла?

— Фруктовое мороженое, конечно, — ответила она, ее улыбка стала шире.

— Хорошо.

Мороженое в закусочной было довольно большим. Обычно мы брали по несколько, когда приходили сюда с парнями, но я решил, что нам с Беллой хватит и одного. Если только она не захочет чего-нибудь совершенно странного. В меню были довольно необычные вкусовые сочетания. Я всегда мог взять нам два разных мороженых. Будет здорово угощать друг друга…

Белла выбрала мороженое с шоколадной крошкой, и я почувствовал облегчение. Оно было одним из моих любимых. К столу подошел официант, чтобы забрать заказ. Мы молчали, пока он не вернулся с напитками. Перекинувшись парой фраз, мы снова замолчали, но это молчание не было неловким. Если не учитывать, что Белла сидела с загадочным выражением лица. Она продолжала разглядывать меня, каждый раз опуская глаза ниже. Сначала на шею, потом на грудь, и наконец, на руки. Я снова не мог понять, о чем она думала, поэтому решил просто спросить. Пока это работало.

— Ты хочешь изменить выбор мороженого? — полушутя спросил я, стараясь смягчить выражение ее лица. Я отчаянно надеялся, что она не жалеет, что пошла со мной на свидание.

— Выбор? Мороженого? — Белла нахмурилась, с любопытством глядя мне в глаза. — Нет, почему?

— Не знаю. У тебя очень… решительное выражение лица. — Такое, будто она хотела меня бросить… — Ты ведь не собираешься потратить все деньги на сладкое? — спросил я.

Глаза Беллы засветились весельем, и она улыбнулась. Тугой комок напряжения в животе исчез. Теперь это не было лицом девушки, которая собиралась потребовать, чтобы ее отвезли домой.

— Нет, — засмеялась она. — Не хочу наблевать в твою красивую машину.

Наблевать в мою машину? Меня пробрала дрожь. Я запрещал даже просто сидеть в ней с едой и напитками, только в экстренных случаях. И то только потому, что без напитков никуда. Выражение моего лица, должно быть, было довольно нелепым, потому что Белла снова начала хихикать.

— Шучу, Эдвард. Я не стану тратить все деньги на это прекрасное мороженое

Я рассмеялся. В основном от облегчения, что Белла наконец расслабилась. Официант вернулся с большой миской мороженого с шоколадной крошкой и пирожными. Мы смеялись и веселись, пока ели его. Белла застолбила свою часть мороженого, защищая его от меня. Она дразнила меня, и я в очередной раз понял, как классно было проводить с ней время. Белла не только хорошо воспринимала мои шутки, но и могла ответить мне. Я любил сложные задачки, а Белла, безусловно, была именной такой.

Мы разговаривали о наших семьях. Я рассказал Белле о том, как мы с Эмметом росли, и о тех безумных вещах, которые мы делали и продолжали делать по сей день. Поведал о неукротимом желании профессионально играть в хоккей, хотя это и так было очевидно, а еще об увлечении медициной. Мне нравилось наблюдать за работой отца в больнице, я даже рассматривал возможность получить степень в этой области.

Мы обсудили сложности этой профессии, не только с точки зрения трудного расписания, но и с точки зрения того, что это значило бы для моей хоккейной карьеры. Учеба на медицинском отняла бы несколько лучших игровых лет, и я поделился с Беллой подробностями конфликта, который разжег по этому поводу. Я никогда не признавался в настоящей причине своих тревог никому, даже отцу, но Белла оказалась потрясающим слушателем.

Она всерьез заинтересовалась моим отношением к важным решениям, которые мне предстояло принять в следующем году. Если бы я до сих пор не был в нее влюблен, то наверняка влюбился бы за те пару часов, что мы провели, скорчившись, в кабинке закусочной «Форкс».

Белла рассказала мне о своей маме, живущей с женихом в Финиксе. Они планировали устроить свадебную церемонию в тематике Дня Благодарения. Родители Беллы развелись через несколько месяцев после ее рождения, всего через несколько месяцев после свадьбы. Она описала свое детство, которое провела с матерью, чувство ответственности, характерное для родителя, а не для ребенка, и постоянные разъезды по стране.

Они никогда не оставались надолго на одном месте, и Белла была несчастна, пока ее отец не предложил ей переехать жить к нему, чтобы иметь хоть какую-то стабильность в жизни. Меня очень расстроило, что у Беллы не было настоящего детства. У меня оно было идеальным. Я бы не смог так поступить со своим ребенком. Меня обескураживало и злило, что Белла никогда не чувствовала себя на сто процентов любимой и желанной. Она ведь была такой доброй и искренней. Никто не заслуживал такого отношения, тем более она.

Белла была очень проницательной, а я не очень хорошо умел скрывать сильные эмоции. Она протянула руку и погладила тыльную сторону моей ладони, когда во время ее рассказа я нахмурился и уныло опустил голову.

— Хей, — тихо произнесла Белла. — Все в порядке. Моя мама правда хорошая, просто она была слишком молодой, когда я родилась. Недавно она познакомилась с Филом, и после этого сильно изменилась. Я не жалею о времени, проведенном с ней. Оно заставляет меня больше ценить папу. Даже больше, теперь, когда я тоже немного повзрослела.

Я перевернул запястье и на мгновение сжал тонкие пальчики. Мы обменялись понимающими улыбками и почувствовали себя лучше, поделившись историями из жизни. Наша связь укрепилась благодаря этому. Разговор перешел на более легкие темы: книги и фильмы. Белла начала цитировать строки, бросая мне вызов и не подозревая о моей необычной способности запоминать все, что хоть раз слышал или видел. Белла утверждала, что фильм «Принцесса-невеста» — лучший, и мы начали обмениваться репликами, смеясь и дурачась. Мы отлично проводили время.

Поскольку это был субботний вечер, в закусочной тусовалось много людей из школы. Я был так поглощен нашей с Беллой беседой, что даже не замечал взглядов, которые на меня бросали. Через некоторое время люди начали подходить, чтобы поздороваться и узнать, в каких мы с Беллой отношениях. Я услышал достаточно тихих переговоров и тонких наводящих вопросов, чтобы понять, что происходит.

Я вежливо отправлял всех восвояси, потому что не хотел терять ни секунды драгоценного времени, которое мог провести с Беллой. Особенно теперь, когда мы наконец почувствовали себя комфортно и начали по-настоящему наслаждаться друг другом. После того, как официант несколько раз остановился возле нашего столика, ожидая, когда мы уйдем, я решил, что пора сменить дислокацию.

Мне не хотелось уезжать. Мы так замечательно проводили время за разговорами. Как здорово, что мне наконец хватило смелости пригласить ее на свидание. Я был очень-очень рад, что Белла сказала мне «да», и я потянулся через стол, чтобы сжать ее пальцы.

— Белла?

— Да? — она посмотрела на наши руки и сжала мои пальцы в ответ, прежде чем поднять на меня глаза, счастливо улыбаясь. Она была так прекрасна.

— Я рад, что ты пришла сюда со мной, — искренне произнес я, и улыбка Беллы стала шире.

— Я рада, что ты пригласил меня.

Как и я. Откинувшись на спинку стула, я наконец-то почувствовал удовлетворение от того, как развивались наши отношения. Я был так необычайно взволнован, когда она повторила, что придет на мою игру следующим вечером. Я никогда настолько сильно не хотел видеть кого-то на своей игре. Последний раз я просил отца прийти на матч, когда мне было шесть. Но это другое.

Мы не смогли придумать предлога, чтобы задержаться в кабинке дольше, и я почувствовал иррациональный прилив беспокойства, пока помогал Белле надеть куртку. Мне не хотелось везти ее домой. Было еще довольно рано, и у меня оставалось незаконченное дело. То, что я обычно делал по вечерам перед игрой. И сегодня мне хотелось, чтобы в этот момент Белла была рядом.

На самом деле, я всерьез задумался поделиться с ней своим маленьким ритуалом, хотя никогда раньше этого не делал. Я знал, что могу доверять ей, знал, что могу впустить ее в свой мир, но боялся, что Белла сочтет это слишком странным.

Я обдумывал, как поднять эту тему, чтобы не показаться больным ублюдком, пока оплачивал счет. Мы вышли на парковку, и моя рука небрежно легла на ее талию. Я надеялся, что новизна и электрические импульсы никогда не исчезнут. Белла позволила взять себя за руку, пока мы медленно шли к машине. На маленькой стоянке было темно и тихо, мне почему-то вдруг захотелось притянуть Беллу к себе и обнять. И, может быть, поцеловать. Ладно, мне ужасно сильно хотелось ее поцеловать. Обнять и поцеловать. Да.

Я стоял перед Беллой, прижавшись к открытой дверце машины, и боролся с желанием наклониться на несколько дюймов и прижаться своими губами к ее — нежно, нежно. Это не должно было быть чем-то диким и обжигающим. Я просто хотел иметь право на эту формальность, подразумевающую переход наших отношений на новый уровень. У меня было предчувствие, что она этого не оценит, между нами все еще оставалась некоторая напряженность.

Белла никак не помогла моей решимости, когда повернула ко мне лицо, карие глаза слегка расширились, а затем она безошибочно сфокусировала взгляд на моих губах. Даже сгущающаяся темнота парковки не скрыла ее румянец. И он тоже никак не помогал моей решимости.

— Ты покраснела, — вырвалось у меня прежде, чем я даже успел подумать об этом. Я протянул руку и провел кончиками пальцев по ее округлой щеке. Кожа была мягкой и приятной на ощупь. Моя ладонь автоматически раскрылась, чтобы нежно погладить ее по скуле. Мне пришлось быстро изменить позу, чтобы сжать подергивающуюся эрекцию. — Ты не представляешь… что со мной делает твой румянец.

Белла приподняла подбородок, словно тоже хотела этого поцелуя. Я чувствовал, как невидимая ниточка тянет мои губы к ее. Она издала тихий звук. Я внимательно изучал ее выражение лица, но так и не увидел ничего, кроме затаенного предвкушения. Карие глаза опустились к моему рту, и Белла быстро облизнула губы. Ничто на свете больше не могло заставить меня отказаться от этого поцелуя — ни здравый смысл, ни осторожность, ни смущение. Не тогда, когда она так явно хотела, чтобы я поцеловал ее.

Боже, я собирался поцеловать Беллу. Наконец-то. После стольких месяцев изнуряющего желания. Я постоянно думал о ней. У меня перехватило дыхание. Я почувствовал внизу живота тянущую боль, но она была приятной. Я наслаждался предвкушением поцелуя, вот-вот должна была исполниться одна из моих фантазий. Белла выглядела потрясающе, сидя в моей машине и ожидая моего поцелуя. Желая моего поцелуя. Я с трудом мог поверить, что это наконец случится.

Я был так близко, что ее запах затуманивал разум, а тепло ее тела посылало жар в мое. Белла не подавала никаких признаков протеста. Я наклонился еще немного, нас разделяло совсем крошечное расстояние. Мне хотелось прижаться к ней, почувствовать мягкую ароматную кожу напротив своей, а потом поцеловать саму Беллу, медленно, мягко и сладко…

Яркая вспышка фар автомобиля, вставшего напротив нас, взорвала оболочку нашего маленького мирка, вызвав вспышку агрессии и потрясения, которая заставила меня рефлекторно отпрянуть. Я с силой стукнулся головой об открытую дверь, забыв, что внутри машины сидела Белла. Я почувствовал боль, пронизывающую меня вместе с волной разочарования. И разочарование ранило сильнее.

Я бросил беглый взгляд на Беллу, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и я не смутил ее своими действиями. Она выглядела прекрасно, румянец снова проступил на ее скулах, и она смотрела на мои губы с явной обидой. Никакого физического или морального повреждений вреда — слава Богу.

Белла наконец встретилась со мной взглядом, и я виновато пожал плечами, не зная, что сказать. Что вообще можно сказать после чего-то подобного? Белла еще секунду смотрела на меня, а затем печально улыбнулась, признав неловкость и разочарование ситуации. Я схватился за дурацкую дверцу машины, — затылок все еще пульсировал после удара, — и закрыл ее. Дыхание стало тяжелым от досады и растерянности. Я был так близок, чтобы поцеловать ее!

Теперь придется начинать все сначала. Мне просто хотелось поскорее покончить с этим, покончить с тревогой и неуверенностью. А с другой стороны, я хотел, чтобы все было правильно. Я не смогу пережить, если Белла разочаруется нашим первым поцелуем. Да и любым другим поцелуем, если честно. Я тяжело вздохнул, садясь за руль. Мысли о последующих наших поцелуях слишком опережали события. «Давай сначала исправим первый, придурок», — отругал я себя.

— Белла, — я повернулся к ней. То ли хотел извиниться, то ли спросить, можно ли пробовать еще раз. Хрен его знает, черт возьми. Но выражение лица Беллы заставило меня похолодеть. Она выглядела расстроенной. — Ты в порядке?

Она не ответила, уставившись на руки, сцепленные на коленях. У меня свело живот. Дерьмо. Блять. Я не должен был пытаться ее поцеловать, не так скоро. Это было первое наше свидание, несмотря на то, что последние пару месяцев мы постоянно тусовались вместе. Это был первый раз, когда мы делали что-то романтичное, и вот я чуть не набросился на нее.

— Посмотри на меня, — тихо попросил я, желая протянуть руку и прикоснуться к ней, но сдержал себя раздаренным внутренним упреком. Моя импульсивность достаточно натворила. Я начал извиняться, но Белла резко развернулась ко мне. — Прости…

— Нет! — решительно перебила Белла, выражение ее лица казалось свирепым, и голос оборвался от удивления.

Я еще никогда не видел ее такой, и это было великолепно. Я был чертовски возбужден. Это случилось мгновенно и полностью. Свирепая Белла скоро станет частью моих фантазий.

— Нет, — уже спокойнее сказала она, но я все еще слышал в ее голосе проблеск былой злости. О, Боже. — Не извиняйся, Эдвард. Мне очень жаль… эта дурацкая машина… Я хотела…

Белла разочаровано фыркнула, заставив мое сердце воспарить. Она и правда хотела, чтобы я поцеловал ее, она тоже была расстроена тем, что нас так неожиданно прервали. Не раздумывая, я протянул руку и похлопал ее по ноге. Чуть ниже соединения бедер. Теплота и мягкость столь интимного прикосновения прокатились по моим пальцам ударной волной, и рука словно бы зазвенела.

Я неохотно убрал ладонь, боясь, что переступил черту. Но черт возьми, это продолжительное покалывание было потрясающим.

— Не то время, не то место. — Я был рад, что наши чувства были взаимны. Сам виноват, что пытался поцеловать ее первый раз на парковке. О чем я только думал? По-видимому, я вообще не думал и получил за это сполна. Для первого поцелуя нужен идеальный план.

— Но мы ведь всегда можем найти лучшее время и место, правда?

Я резко повернулся к Белле, услышав тихо произнесенные слова. Он снова пялилась на свои колени, закусив губу, но ее слова уже застряли в моей голове и сердце. Я не мог больше сомневаться в том, что наши чувства взаимны. Я нравился Белле, она согласилась пойти со мной на свидание, а теперь хотела, чтобы я поцеловал ее.

Теперь, когда я был уверен, что наши желания схожи, ничто больше не могло помешать мне осуществить их. Я был потрясающим планировщиком. Молчание затянулось, но я ждал, когда Белла взглянет на меня. Я хотел, чтобы она поняла, что только что удесятерила мои чувства.

— Я буду иметь это в виду, Белла, — с улыбкой сказал я, когда Белла наконец встретилась со мной взглядом. Я хотел успокоить ее, а она издала смешок. Невероятно.

Я завел машину, но не хотел везти Беллу домой. Мысли вернулись к предыгровому ритуалу, который стал моей неотъемлемой частью. У меня возникло необъяснимое желание поделиться своей тайной с Беллой. Никогда не думал, что смогу так открыться кому-то, тем более девушке. Это в очередной раз заставило меня осознать, насколько другой была Белла, и как по-другому я к ней относился.

— Белла, мне нужно еще кое-что сделать сегодня, — я сделал глубокий вдох, решившись на прыжок в этот омут. Если она согласится, пути назад не будет. И меня это вполне устраивало. — Ты… не хочешь поехать со мной? Если нет, то я отвезу тебя домой.

— Я хочу поехать с тобой, если ты не против, — без колебаний ответила Белла.

Разумеется, я не возражал, и сразу ей об этом сказал. Я выехал со стоянки, направляясь к арене. Когда мы проехали несколько миль, Белла спросила:

— Куда мы едем?

Боже, как ей объяснить, насколько это важно для меня? Никогда за все то время, что играл в хоккей, я не хотел так поделиться этим важным ритуалом. Я не нашел слов, чтобы правильно ответить ей.

— Мне нужно заскочить на арену.

— На арену?

— Каток, — пояснил я, чувствуя себя немного глупо. Интересно, она уже считала меня полным придурком? — Ненадолго. Я всегда так делаю в ночь перед игрой. Привычка, суеверие, называй, как хочешь. Это не займет много времени, обещаю. — Да, точно считала. — Вероятно, тебе будет жутко скучно, — добавил я, слишком поздно осознав, что это правда.

— Ничего страшного, — беспечно ответила Белла. — С тобой мне никогда не скучно.

Я резко повернулся к ней. Она говорила это всерьез? Белла снова покраснела, но все же встретилась со мной взглядом, прежде чем отвернуться, смущенно улыбаясь. О, она говорила всерьез. Когда Белла начала задавать мне вопросы о хоккее, я понял, что между нами происходит что-то особенное. Это было похоже на то, как я читал «Грозовой перевал» только потому, что несколько недель назад увидел эту потрепанную книгу в ее сумке.

Белла слушала меня внимательно и с искренним интересом. Каждый раз она задавала все больше вопросов, честно пытаясь понять концепцию и правила игры, которые сбивали ее с толку. Ей стало интересно, как долго я играю в хоккей, и это вернуло нас к обсуждению детства.

Вопросы Беллы опять относились к теме семьи. Она хотела знать, каково расти с братом и обоими родителями, которые безумно влюблены друг в друга. Хотя последний вопрос она задала с тоской. Безусловная любовь очень интересовала ее, она стремилась к ней. Мне стало немного грустно, как и в закусочной, что у Беллы не было полноценной семьи.

Я хотел подхватить Беллу на руки и дать ей всю любовь, которую она недополучила и хотела узнать. Эта девушка обвела меня вокруг своего маленького пальчика. Я готов был отдать ей все, в чем она нуждалась, лишь бы она была счастлива.