Необычное предложение

Глава 29. Новый год – новое начало!

«Белла, ты только что двигала пальцами? Ты слышишь меня? – он гладил мою руку, в его скрипучем голосе сквозила надежда. – Пошевели ими снова, детка. Пожалуйста, дай мне знать, что ты слышишь меня. Давай. Ты сможешь это сделать.

И я сделала».

Внутри меня всколыхнулась ответная реакция, которая вспыхнула в ответ на восклицание Эдварда. Я ничего больше так не хотела, как обернуть свои руки вокруг него и крепко обнять.
Но пока ничего такого я не могла сделать. Даже и близко не могла.

Моё восстановление было медленной изматывающей борьбой, которая выглядела как два шага вперёд, а один назад. Сначала мне было очень трудно сфокусироваться на чём-то на долгое время, прежде чем снова провалиться в темноту.

Но надежда была, и я чувствовала себя лучше каждый день. Доктора были воодушевлены тем прогрессом, который произошёл благодаря неустанным стараниям Эдварда заставить меня ответить ему.

Когда я впервые увидела его, это едва не разбило мне сердце снова. Несмотря на его улыбку, изменения в его внешности были очевидны: тёмные круги под глазами, бледная кожа, его неопрятная мятая одежда. Его лицо выглядело похудевшим. Это заставило меня задуматься над тем, как долго я была без сознания, и спал ли он хоть намного за это время.

Не было ни единой секунды, чтобы проснувшись, я не обнаружила бы его, сидящего рядом со мной.

Меня уже отключили от аппарата искусственного дыхания, и я жаждала поговорить и спросить о нашем ребёнке. Меня не заботили мои повреждения, только один вопрос – был ли он в порядке.
Одно я знала точно – он был жив.

По мере возвращения моих чувств и способности реагирования, крепли и его движения. Или, по меньшей мере, осознание этого.

Он был здесь, со мной, в этом я была уверена.

Это укрепило мою веру в то, что мир всё же хорош. После того как Господь Бог забрал обоих моих родителей, он не мог забрать и моего ребёнка тоже. Я не знаю, смогла бы я жить дальше.

А мысль об Эдварде, потерявшем своего второго ребёнка, было просто невозможно представить.

Чтобы получить представление о повреждениях моего ребенка, я должна была говорить. Я пыталась общаться, но это не очень хорошо у меня получалось. Доктора и Эдвард постоянно мне говорили, что это займёт какое-то время, и я не должна расстраиваться, но для меня это значило быть запертой в ловушку. Поскольку говорить не получалось, я попыталась записать свои вопросы, но я не смогла провести даже ровную линию, чтобы записать слова.

Это было самое ужасное чувство из всех, какое мне когда-либо приходилось испытывать.

Помимо всех докторов и медсестёр, у меня ещё были терапевты, приходившие и работающие над восстановлением моих движений и речи. Это походило на то, что я как будто заново училась всем основным вещам.

Мне сказали, что то, что моя память не пострадала, является хорошим знаком, но это не помогло мне придумать, как выразить мою необходимость узнать о ребёнке. После нескольких минут, когда один из терапевтов заставлял меня решить паззл, я со злостью его оттолкнула.

Эдвард немедленно оказался возле меня, вытирая мои слёзы.

- Что случилось?

Я взяла его руку и положила на свой живот, глазами умоляя ответить на мой вопрос.

Понимание мелькнуло на его лице, и он наклонился поцеловать меня.

- Ты хочешь узнать о ребёнке?

Я кивнула, и он улыбнулся.
- Конечно, всё хорошо, - он потянулся через кровать и указал на экран аппарата. - Это монитор для плода. Доктор Нэш была здесь много раз, но ты обычно спала или что-то вроде того, - в его глазах мелькнула горечь, и он поднёс мою руку к своим губам. - Было несколько страшных моментов, когда они подумали, что придётся доставать его раньше, но вы оба выстояли. На самом деле, доктор Нэш считает, что он в безопасности почти полностью. Прости, что не сказал тебе раньше. Я ступил, предположив, что ты слышала её. Должно быть, ты так волновалась.

Я восприняла всё, что он сказал, но сознание зацепилось за самую важную часть.

С нашим малышом было всё в порядке.

Слёзы, катившиеся из моих глаз, были слезами облегчения. Заверения Эдварда в том, что он был здоров, были всем, в чём я нуждалась. Я снова могла дышать.

С этого момента я старалась вложить всю себя, насколько я могла, чтобы восстановиться, ловя каждый медицинский совет, каждую рекомендацию и каждое терапевтическое упражнение с удвоенной энергией.



Спустя несколько дней я разговаривала почти нормально, была способна поддержать полный разговор с докторами и Эдвардом. На самом деле, я восстановилась до такой степени, что меня перевели из палаты интенсивной терапии в обычную палату.

Ну, обычная означала то, что я теперь не считалась больной, находящейся в критическом состоянии и подключённой к тысячам приборам, и меня позволялось навещать больше чем одному посетителю одновременно.

Палата была огромная, удобная, почти как номер в отеле. Большой телевизор с плоским экраном, широкие окна, кушетка и стулья, большая удобная кровать, везде стояли вазы с цветами. Мне стало интересно, может, Эдвард пообещал, что построит им новое больничное крыло или ещё что-то, чтобы заполучить эту палату для меня.

Поскольку я снова начала разговаривать, я захотела узнать подробности о своих повреждениях. Каждый раз, когда я пыталась разговорить Эдварда, он становился очень уклончивым и старался отвлечь моё внимание на то, чтобы я сосредоточилась на своём выздоровлении. От докторов было больше пользы - они сказали мне, что я была без сознания почти три недели. Моё состояние было таким тяжелым, что они были вынуждены ввести меня в стимулированную медикаментами кому, чтобы уменьшить отёк мозга. Из-за тяжести моего падения и удара головой у меня также была контузия головы, которая повлияла на ноги, и пара сломанных рёбер.

Хотя к тому времени, как я полностью очнулась, большинство моих синяков прошли, а переломы начали срастаться.

Главным было то, что я была счастливчиком. А мой ребёнок был ещё бОльшим счастливчиком.
Физическая часть моего восстановления занимала больше времени. В первое время мне помогали встать на ноги, и я почти падала на попу, если меня не могли удержать. Это было так ужасно: ощущать полную беспомощность и неуверенность, особенно учитывая, что я хорошо справлялась с упражнениями для ног… пока лежала.

Это было так, словно я никогда не ходила раньше. Словно между моей головой и ногами были серьёзные разногласия.

Но я работала так усердно, как только могла, желая как можно быстрее покинуть больницу. Я хотела оказаться дома. Знакомая обстановка, запахи, просто ощущение того, чтобы ты дома.

Особенно я скучала за возможностью спасть рядом с Эдвардом.

Он никогда не покидал меня, помогая мне каждую секунду во время моего восстановления. Нам принесли временную кровать, которую ставили возле моей каждую ночь, где спал он, держа меня за руку.

Если он вообще спал.

В какой-то момент я начала испытывать беспокойство о его восстановлении. Какими бы ни были повреждения моего тела, его эмоциональные раны вполне могли оказаться серьёзнее.

Он никогда не расслаблялся, никогда не брал перерыв, никогда не выходил. Он даже принимал душ в ванной комнате, примыкающей к моей палате, с открытой дверью… просто на случай того, вдруг мне что-то понадобится.

Его родители, Алек, Ханна, Джаспер и Эммет шёпотом вели беседы с ним, пытаясь убедить его хотя бы выти прогуляться, для того чтобы глотнуть свежего воздуха. Он принимал все, что они приносили ему из дома и просто игнорировал их предложения.

В конце концов, наступил момент, когда я больше не могла это терпеть. Было больно смотреть на то, как он теряет себя.

- Эдвард?
Его лицо было олицетворением концентрации, когда он массировал мои ноги, поднимая их и наклоняя колени.

- Хм-м?

- Ты должен выйти отсюда на пару часов. Проедься на автомобиле. Сходи в спортзал. Выгуляй Макса. Что-нибудь.

Он избегал моего взгляда.

- Я не оставлю тебя.

- Это не значит оставить меня. Это значит – передохнуть. Ты нуждаешься в отдыхе.

- Я в порядке. Мы скоро уедем отсюда.

- Эдвард! – сказала я резко, ожидая, пока он посмотрит на меня. - Ты ведёшь себя как безумец, это не идет на пользу, - я вздохнула, увидев боль на его лице, и смягчила свой тон. - Пожалуйста, ты можешь сделать это для меня? Сделай что-нибудь для себя. Я не пробегу завтра марафон волшебным образом, у нас впереди ещё долгий путь, и ты мне нужен. Ты не улучшишь ситуацию, если продолжишь в том же духе. Ты истощён и измучен.

Он положил мою ногу на кровать, пододвинул стул и сел рядом со мной. Выражение жгучей боли на его лице, когда он поднял голову и встретился со мной взглядом, заставило мой желудок сжаться.

- Я не хочу оставлять тебя.

В обычной ситуации эти слова сделали бы меня счастливой, но не сейчас. Не тогда, когда они были вызваны чем-то таким, никак не связанным с необходимостью во мне или любовью.
Для меня неожиданно стало ясно, что происходит.

Он чувствовал вину.

Поэтому он всё время повторял мне, что сожалеет?

Я протянула свою руку и положила ладонь на его шершавую щёку.

- В произошедшем нет твоей вины.

Он не ответил, только закрыл глаза и наклонил голову под моей ладонью.

- Посмотри на меня, - я подождала, пока его чудесные зелёные глаза встретятся с моими. - Это не твоя вина. Это вина Кейт. Невозможно контролировать всё и всех, поэтому прекрати себя корить за это. Ты не можешь быть возле меня каждую секунду. Мы не можем так жить.

Он уже был таким сверхзаботливым, и я не могла себе вообразить, что будет дальше.

- Я не должен был выпускать твою руку.

Я покачала головой.

- Тогда она бы нашла другой способ. Это её вина, не твоя.

Он встал, наклонился ко мне, его пальцы пробежались по моему лицу, и он поцеловал меня. Я знала, что он избегает этой темы, но, возможно, ему просто было нужно больше времени. Я позволила себе наслаждаться тем, что он был так близко, и игнорировала большого серого слона в комнате.

Так близко, что я могла видеть его глаза. Ощущать аромат его кожи. Пробовать на вкус его губы.
- Тук-тук.

Эдвард и я, оба повернули головы в сторону двери и обнаружили Алека, который стоял там с извиняющейся улыбкой на лице.

- Простите, что прервал.
Эдвард застонал и сел, а я улыбнулась и помахала ему, приглашая войти. Блестящая идея пришла в мою голову.

- Как хорошо, что ты заскочил. Ты можешь пока побыть со мной, пока Эдвард выполнит некоторые поручения. Мне в любом случае надо с тобой поговорить.

Алек кивнул.

- Нет проблем.

Эдвард взглянул на него и повернулся в мою сторону.

- Я думал, мы просто пока только поговорили об этом?

- Да. И мы договорились, что ты уйдёшь на пару часиков. Для меня.

Наше противостояние длилось пару минут, было удивительно наблюдать за его эмоциями, сменяющими друг друга на его лице. Злость, боль, любовь, беспокойство, чуть-чуть облегчение. Он так долго держал всё в себе. Если он не выпустит пар, то просто взорвётся.

Наконец его плечи расслабились, губы чуть изогнулись в слабой улыбке, означавшей то, что он сдаётся.

Он снова навис надо мной, удивив, когда зарылся лицом в изгиб моей шеи, вдыхая и целуя мою шею. Я еле сдержала стон удовольствия.

Он никогда не был скромен, но было слегка странно то, как он так открыто показывал свои чувства при Алеке.
- Может, мне стоит уйти…

Эдвард буркнул «Да», а я сказала «Нет» в одно и то же время.

Я засмеялась и положила руки на его лицо, отталкивая его, наслаждаясь его улыбкой.
- Я скоро вернусь, - сказал он.

- Прогуляй Макса по снегу, - я пробежала пальцами по его отросшим волосам. – И, может, еще подстригись.

Он рассмеялся, и это был первый раз, как я услышала его смех после моего падения.

Я любила его смех. Он был заразительным. От него всё становилось лучше.

Он снова меня поцеловал.

- Я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю. А теперь уходи. Я хочу увидеть тебя посвежевшим и улыбающимся, когда ты вернёшься.

Понадобилось ещё несколько минут, чтобы выпроводить его. Но, по крайней мере, это был прогресс. Плюс, он обещал мне принести хорошее мороженое, а не ту бурду из кафетерия.

- Что он сказал тебе на выходе? - спросила я Алека, который сел на место Эдварда.

- Что если я выйду из палаты, пока его не будет – я покойник.

Я вздохнула в ответ на его смешок.

- Я волнуюсь за него.

- С ним всё будет в порядке. Поверь мне, он выглядит гораздо лучше, чем пару недель назад.
И хотя я переживала за тот ответ, который могу получить, я должна была знать.

- Насколько всё было плохо?

Алек рассматривал свои колени, затем пожал плечами.
- Скажи мне.

- Ты не захочешь это услышать.

Я фыркнула.
- Я бы не стала спрашивать, если бы не хотела. Будь честным со мной. Он всегда уклоняется, когда я задаю ему вопросы, и это первый раз, когда кто-то один наедине со мной. Что случилось после того падения?

- Он рассказал тебе о Кейт, верно? – он вопросительно приподнял бровь. - Что точно ты помнишь о том вечере?

Я нахмурилась при упоминании об этой ведьме.
- Я помню вечеринку, но последнее, что помню - то, как танцевала с Эдвардом. Я знаю о том, что произошло от Эсми и от него, но я не помню того, как она толкнула меня. Я рада, что её арестовали.

Он хмыкнул.

- Ну, они, конечно, собираются признать её психически больной. Эту суку надо запереть в камеру.

Я согласилась, ведь чем дольше мне не придётся видеть её, тем будет лучше для меня. Ей было предъявлено обвинение в преступлении первой степени, и Элиазар нанял целую команду юристов и докторов, чтобы попытаться признать её психически неустойчивой, предпочитая больницу суду и тюрьме. Поскольку я не могла вспомнить в точности произошедшее, то очевидцы дополнили картину для следователей.

Они были очень точны в своих описаниях, поэтому ей было предъявлено обвинение с самым серьёзным уровнем тяжести. Если её признают виновной, то её могут посадить за решётку на длительное время.

К несчастью, суда не было пару месяцев, и её выпустили под залог до тех пор, пока не будет достигнуто соглашение или пока ей не придётся вернуться вновь в зал суда. Видимо её отец отправил её куда-то на «спа», что было хорошим способом сказать, что она нестабильна и под постоянным присмотром.

Я надеялась, что её держат в смирительной рубашке.
- Ты знала, что Карлайл преследовал Элиазара?

Я шокировано на него посмотрела.

- Что?

- Да. Он ругался с ним пару дней спустя, крича и угрожая. Элиазар клялся, что ничего не знал. Он сказал, что Кейт свихнулась, но он не знал, что она может причинить тебе боль. Карлайл набросился на него. Меня там не было, но я хотел бы это видеть.

Я была в ступоре. У меня ушло несколько секунд, чтобы осознать его слова.

- Он его ударил? Или просто угрожал?
- У него было несколько ушибленных костяшек, так что ты можешь сама составить представление. Я знаю только, что будь у Карлайла пистолет с собой, этот мир, вероятно, освободился бы от двух подонков.

От этого кровь застыла у меня в жилах. Я не желала, чтобы кто-нибудь поступал таким образом.
Я покачала головой.

- Я не могу поверить, что он сделал это.

- Ну, это всё было из-за того, что Кейт сделала с тобой, за все беды, что она причинила Эдварду. Но также и потому, что Эсми была потрясена тем вечером. Ей несколько дней пришлось принимать успокоительное.

Другой причины мне и не нужно было знать. Я почувствовала ужас, представив, что ей пришлось быть первым очевидцем того, как я упала.
- А Эдвард?

Он протёр руки о свои джинсы, прежде чем встретиться со мной глазами, тяжело вздохнув.
- Ты уже знаешь, - он встал и прошёл к окну. - Он был невменяем.

Я проглотила ком в горле, стараясь не заплакать.

- Доктора не знали, выживешь ли ты. Мне пришлось держать его, когда они объясняли твои повреждения и последствия для вашего ребёнка, - он повернулся ко мне, его руки были скрещены на груди. - Было несколько дней, когда мы все думали, что выживешь или только ты, или ребёнок. Я не представляю, как он смог бы справиться с потерей одного из вас, не говоря уже об обоих.

Слёзы всё равно покатились. Несмотря на мои усилия удержать их.

- Он чувствует вину, не так ли?

- Да.

По меньшей мере, он был честен.

- Как я могу заставить его осознать, что в этом нет его вины?

Он снова вернулся и сел.

- Я не думаю, что ты сможешь. Просто дай ему время. Это был хороший первый шаг - отправить его из палаты, - он с улыбкой наклонился. - Так?

Я слегка улыбнулась на его поддразнивание.

Да, он был прав. Мне придётся дать Эдварду возможность самому разбираться с собой, и надеюсь, что со временем, а может и после нескольких сеансов терапии, он сможет прекратить винить себя.

Алек и я провели следующие два часа, играя в шахматы, смотря ежедневные ТВ программы и отвечая на звонки Эдварда, проверявшего, как я себя чувствую.

И даже если я сама и заставила Эдварда уйти, я стала счастливее, когда он вошёл в дверь, выглядя свежим после душа и неся пинту «Чанки-Манки» (п/п: сорт мороженного).

Он знал, как показать свою любовь.



Неделю спустя меня, наконец, выписали и отпустили домой. Мне всё ещё требовалась помощь, но Эдвард устроил для меня сеансы дальнейшей терапии в домашних условиях.

В конце концов, я пробыла в больнице около шести недель.

До нашего отъезда доктор Нэн пришла ещё раз, чтобы проверить нашего малыша, сообщив, что он здоров, но выразив озабоченность по двум вопросам. Первое: призвать меня к тому, чтобы я снова набрала вес, который я потеряла во время восстановления, а второе: вопрос родо-разрешения. Из-за моей недавней мозговой травмы она считала, что для меня и для ребёнка будет лучше сделать кесарево сечение, чем естественные роды.

Я нервничала из-за операции… в основном. Мысль о возвращении в больницу на более долгое время, чем это было необходимо, казалась мне невыносимой, но я хотела сделать всё как можно лучше для ребёнка.

У меня, по меньшей мере, было восемь недель, поэтому у нас было время, чтобы всё обсудить.
Эдвард подкатил меня к машине, и я крепко обняла Феликса, прежде чем сесть в авто. Я постоянно улыбалась по пути домой, сидя близко к Эдварду, вдыхая зимний воздух и глядя, как снег падает на город, который мы пересекали.

Я была рада, что снег ещё лежит в феврале, потому что было жаль пропустить это.

Снег - то, что я люблю.

- О чём ты думаешь? – спросил он, одна его рука была обёрнута вокруг моих плеч, другая гладила мой живот. - Ты выглядишь счастливой.

- Я действительно счастлива, - я повернула голову в его сторону. - Я просто думаю о том, как красив снег. Я только хотела бы провести Рождество с тобой.

Он взглянул на меня, при этом не говоря ни слова, загадочная улыбка светилась в его глазах.
- Что?
Это заставило его усмехнуться.

- Ничего. Я не знаю. Это напомнило мне об одной из первых особенностей в тебе, в которую я влюбился.

Моё сердце подпрыгнуло, пока я ждала продолжения его слов.

- У тебя есть все причины для злости, но ты не позволяешь этому чувству вырасти. Ты не стала ожесточённой или недовольной. Я помню, какой сильной ты была. Когда я встретил тебя, - он наклонился и провёл своими губами по моим. - Также и теперь. Если бы я был на твоём месте, я был бы так зол. Но ты улыбаешься, ты так прекрасна и счастлива из-за снега… - он прервался и покачал головой.

Я переплела его пальцы со своими, не испытывая нужды в дальнейших его словах. Я знала, что он пытается сказать, и это значило для меня очень много - то, что он это чувствует.

Вдруг ребёнок сильно толкнулся, и мы оба удивлённо открыли рты.

- Ты почувствовал это. Да? - спросила я, зная, что он не мог почувствовать движения ребёнка до такой степени.

Он медленно кивнул. Его газа опустились на наши руки.

- Он будет игроком в сокер.

Я хихикнула, когда он наклонил голову и положил её на мой живот.
- Пни для папы. Пни меня.

Он ещё немного поупрашивал его выполнить его желание, а затем сел прямо, потирая щёку с широченной улыбкой.

Это была самая милая вещь на свете.

Я засмеялась.

- Такая деятельность причиняет боль.

- Ты не понимаешь. У моего мальчика сильные ноги.

Я дала ему возможность немедленно осознать свою ошибку, одарив его насмешливым взглядом. Но я хотела поиграть с ним.

- Это я не знаю? Ты действительно думаешь, что я не имею ни малейшего понятия, как это, когда он пинает меня изнутри?

- Я не имел в виду этого.

Я сузила глаза.

- А что ты имел в виду?

Он смутился, глядя в моё лицо и стараясь определить, серьёзна я или нет.
- У меня нет способа выбраться из этого, да?

Я больше не могла сдерживать свою улыбку, притягивая его ближе для настоящего поцелуя.
Было здорово ощущать, что наша нормальная жизнь возвращается. Хотя нормальное скоротечно.

Как только мы подъехали к дому, у меня была только секунда насладиться видом, до того как Эдвард помог мне выйти из машины.

- Здесь слишком холодно, - сказал он, наклоняясь, чтобы взять меня на руки.
- Что ты делаешь?

- Заношу тебя внутрь.
Я застонала.
- Прекрати вести себя со мной так, словно я инвалид.

Хотя в его руках было так хорошо, я устала от безделья.
Он продолжал идти, будучи осторожным и медлительным на ступеньках, ведущих к входной двери. Как только мы оказались на месте, он поцеловал и поставил меня на ноги.
- Я не считаю тебя инвалидом, просто я не хочу, чтобы твои первые ступеньки были покрыты снегом.

Он был прав, я была врединой. Прежде чем я смогла извиниться, дверь открылась, и Ханна поторопила нас, чтобы мы вошли.

Я почти начала плакать снова, когда оказалась в её руках, с лающим Максом, нарезающим круги.

Это был дом. Милый дом.

Я наклонилась, чтобы потрепать Макса за уши.

- Как поживает мой хороший мальчик? Ты такой большой!

Я не могла поверить, что он так вырос, пока меня не было. Мне стало грустно, что я всё
пропустила.

Он попытался запрыгнуть на меня, но Эдвард схватил его за ошейник и потянул назад.
- Даже не думай об этом.

Казалось, Макс не стал лучше ладить с Эдвардом. По меньшей мере, хотя бы это не изменилось.
- Так хорошо, что ты вернулась. - Ханна и не пыталась скрыть слёзы.

Я снова повернулась к ней.
- Хорошо снова вернуться.

Она подошла, беря меня за руку.
- Тогда пойдём. Будем тебя устраивать.

Эдвард хихикнул и взял меня за другую руку.
Я удивлённо оглядывалась и повернулась к нему.

- Ты оставил рождественские украшения?

Он кивнул.
- Мы не собирались отмечать праздник без тебя.

Я еле сдержала рыдания.
- Значит, у нас всё ещё будет Рождество?

- Все придут через пару дней, чтобы отпраздновать.

Для меня значило так много, что они ждали меня.
- Я удивлена, что тебе удалось удержать их в стороне сегодня.

Он засмеялся.
- Да. Это было трудно сделать. Мне пришлось угрожать причинением вреда здоровью некоторым из них. Но я хотел, чтобы у тебя было время освоиться.

Когда мы прошли мимо ступенек, я подняла брови, в немом вопросе глядя на Ханну.
- Куда мы идём?

Эдвард прокашлялся.
- Я кое-что переделал.

Никто из них больше не сказал ни слова, хотя я просто сгорала от любопытства. Я не знала, чего мне ожидать.
Он переделал часть первого этажа под удобную спальню.

- Это пока временно, до тех пор, пока ты не сможешь подниматься и спускаться с лестницы достаточно хорошо, - начал он, заметно нервничая.

Я была удивлена, но и поражена его вдумчивостью. Это было определённо лучше, чем снова свалиться с лестницы или спорить с ним по поводу того, чтобы он носил меня на руках… или ещё что-нибудь столь же неподходящее.

- Это здорово, - я сжала его руку, чтобы он был уверен, что я ценю это. - Спасибо тебе.

- Ты устала? – спросил он, пока Ханна взяла мою сумку.

Я покачала головой. Последнее, что я хотела - снова улечься.

- Я хочу принять душ и поесть.

Ханна хохотнула.
- У меня так много всего того, что ты любишь. Позволь мне кое-что взбить.

Мы с Эдвардом засмеялись, глядя, как она бросилась на кухню.

Я наклонилась к нему, обняв за талию. Он обнял меня в ответ, слегка покачивая, словно мы танцевали.

- Это то, что я помню последним, - сказала я, улыбаясь ему в грудь и наполняя его запахом свои лёгкие. - Это чувство, что я танцую в твоих руках.

Он остановился, а я, взглянув на него, увидела, что он нахмурился.

- Что случилось?
Он покачал головой и улыбнулся улыбкой, которая не затронула его глаз.

- Ничего. Пойдем… я покажу тебе новый душ, который я поставил.

Я сдержала тяжёлый вздох и позволила меня проводить.

Как много пройдет времени, прежде чем он придет в норму?

____________________________________________________________________________________

Привет, дорогие читатели! Теперь можно облегченно выдохнуть!
С Беллой и малышом всё более менее хорошо!
Как вам глава?

Жду ваших мыслей на ФОРУМЕ!

Все благодарности за:
перевод - Lucinda
за редактуру - dianochkaaa