Глава двенадцатая: Колыбельная Беллы

Ранее:
Я взглянул за реку, на другую сторону, и смог различить в грязи два маленьких следа. Туман, казалось, наступает так быстро и обвивается вокруг меня и моей семьи, а я мог видеть только очертания двух женщин-вампиров, которые, может быть, стояли на коленях и плакали в той же позе, что и мы с Эсме. Одна держала другую в объятиях, обе рыдали, и, когда они посмотрели бы вниз, в воду, в своем отражении не увидели бы монстров, только отражение подернутое рябью, но не из-за дождя, а из-за слез, которые действительно падали и мешали обзору.

Эдвард
Я отдал бы всё, за возможность снова стать человеком и умереть быстрой смертью! Я смог бы снова быть с любимой, а семья – продолжать жить. Эдвард больше не хандрил бы, никого не удерживал. Не горевал бы, воздействуя на Джаспера, а тот, в свою очередь, на всех остальных. Люди постоянно умирают, с чего бы чему-то быть иначе? Но всё действительно иначе. Мы скорбим не просто по человеку. Мы скорбим по ангелу, которая, казалось, была способна видеть больше, чем простой факт, что мы бездушны.
Мы очень сильно отличаемся от людей, наряду с яркой внешностью и физическими способностями, мы также испытываем гораздо более сильные эмоции, нежели люди: мы любим сильнее и ненавидим с большей страстью, чем они могут справиться. Но как бы то ни было, мы застыли во времени. Следовательно, есть вещи более сильные, которые даже мы, вампиры, не в силах изменить. Белла – она изменила меня, и обратного пути для меня нет. Она взяла меня в свои руки, и, будто я был воском, создала новую личность, но я ни за что бы этого не изменил. Если б я мог что-то сделать по-другому, то спас бы её, а не изменился сам.
Я должен был быть там, чтобы спасти её! Почему меня там не было? Потому что я сказал ей самую отвратительную ложь из всех просто для того, чтобы мог оставить её беззащитной? Что я наделал? Зачем оставил её? Ведь знал же, что она просто магнит для неприятностей, как мне в голову пришло, что без меня ей будет безопаснее? Где логика? Почему я только сейчас это осознал, а не семьдесят семь лет назад, когда Элис пыталась вдолбить простую истину в мою голову? Я понапрасну разрушил нашу семью. Будучи рядом, я смог бы продлить ей жизнь; я получил медицинское образование и мог позаботиться о ней гораздо лучше кого бы то ни было!
Но уже слишком поздно! Я опоздал на семьдесят семь лет. Ничто не может вернуть того, что уже сделано, но самое душераздирающее в этом то, что если бы я смог всё повторить, думаю, я бы превратил её. Жизнь без неё ломаного гроша не стоит, а быть вампиром – именно то, чего она хотела. Не быть проклятой, но всего лишь быть со мной вечно. Почему я не мог позволить ей? Каким витиеватым образом думал мой мозг? Почему я не позволил Ангелу быть со мной? Она была ангелом в каждом значении этого слова. В том, как произносила моё имя во сне; как дулись её губы каждый раз, когда я разрывал поцелуй; как засыпала под колыбельную, свернувшись у меня под боком так невинно.
Я начал напевать её колыбельную впервые с тех пор как оставил её, и впервые за семьдесят семь лет у меня появилось желание сыграть. Нажать на чувствительные клавиши и услышать мелодию, льющуюся из моего элегантного чёрного рояля. Мне необходимо услышать мелодию, что я создал исключительно для Беллы.
Я заметил, как Эсми затаила дыхание, услышав мой напев, но прежде чем мысли успели согласовать действия с телом, я вырвался из её объятий и помчался обратно домой. Я знал, что с моей стороны это было грубостью, но не мог остановить давление в груди, толкавшее меня к дому. Я пронёсся через входную дверь, не успев даже осознать, что уже нахожусь внутри, к роялю, и открыл крышку в следующую же секунду. Сел на скамейку, сдул пыль. Это единственная вещь в доме, которую Эсми не трогает. Из уважения ко мне или из-за собственных воспоминаний – я не знаю. Как бы то ни было, его определённо нужно будет настроить. Но прямо сейчас я просто сидел, держа пальцы над клавишами, словно приготовившись играть, но почему-то не мог заставить их двигаться. Они знали мелодию, но я был не в состоянии пошевелить пальцами.
Я глубоко вдохнул, пытаясь очистить мысли и, клянусь, почувствовал сладкий аромат фрезий. Теперь мысли закружились с запахом и пальцы пришли в движение, словно подчиняясь ему, но затем снова замерли. Будто я забыл, как играть. Я попытался ещё, но не смог начать песню. Я пытался снова и снова, и, в конце концов, услышал, что моя семья подошла и села, наблюдая, как я терпел неудачи в каждой попытке сыграть.
Затем услышал, как открылась входная дверь, и неожиданно запах фрезий усилился в комнате, он был сильнее, чем должен быть запах цветов. Услышал несколько ахов моей семьи рядом со мной, но не смог заставить себя обернуться. Мне необходимо было услышать её колыбельную, нужно было сыграть! Я попытался ещё раз, но по-прежнему не мог сделать это. В последний раз я играл для Беллы. Она была рядом со мной, в моих объятиях, когда музыка обволакивала нас двоих. Но сейчас ноты звучали лишь фальшивыми копиями тех, что были тогда, и всё из-за какого-то мудрёного логического решения, принятого мною семьдесят семь лет назад.
Неожиданно я почувствовал руку на своей спине, и пальцам удалось сыграть ту часть, на которой я застрял. Ладонь двинулась к плечу, затем на шею, легла на щёку, и я не мог не потянуться к такому знакомому жесту. Музыка стала печальной, когда я понял, о ком напоминает эта ладонь, а затем невыносимо нежной, когда этот человек сел рядом со мной. На протяжении всей песни он не прерывал прикосновения, хотя я чувствовал его дрожь от сдерживаемых рыданий. Я не останавливался до самой последней ноты, после чего закрыл глаза и повернул голову посмотреть, было ли то, что чувствовал плодом моего воображения. Не знаю, что стану делать, если она ненастоящая. Надеюсь, это не какая-то дурацкая жестокая шутка, потому что моё разбитое сердце этого просто не выдержит.
Голова всё ещё была повёрнута к ней, но глаза оставались закрытыми. Я чувствовал, как дрожат губы в ожидании, в потребности и в страхе. Внезапно я ощутил губы на щеке, тепло знакомых уст и запах человека так близко ко мне, я не имел ни малейшего сомнения в своих мыслях о личности этой особы. Я услышал вздох разочарования. Почему она разочарована? Она заслуживает счастья, и каждое её желание должно быть осуществлено! Ощутив, как она встаёт, я запаниковал, и потянулся вслепую за ней, но осознал, что глаза всё ещё закрыты. Распахнув их, я немедленно схватил ускользающую фигуру за талию и притянул обратно к себе. Она ахнула и повернулась, упав на меня.
Тогда я увидел её лицо, и время остановилось.

Глава тринадцатая: В моей голове

Ранее:
- Ты часть нашей семьи. Моя сестра, как и Роуз тоже, - заявил он, всем своим видом демонстрируя любовь и привязанность. - Мы очень любим тебя. Я хотел сказать… останься, или я убью тебя. Я не допущу, чтобы семья пережила весь тот ужас снова. Я не позволю тебе уйти.
Я смотрела на него широко раскрытыми глазами, силясь понять, что он только что сказал. Неужели он действительно хочет, чтобы я осталась? Он повернулся к Роуз и сказал:
-Видишь, какой я восприимчивый.
В ответ на это заявление мы с ней фыркнули и рассмеялись. Полагаю, у Эмметта все же были мозги.

Белла
Наш смех затих, когда я услышала хлопнувшую дверь. Затем она снова открылась и закрылась, но тише в этот раз. Роуз обернулась к Эммету с растерянным выражением лица.
- Что это было, милый?
Эммет невыразительно глядел на неё мгновенье, прежде чем, казалось, вспомнил что-то:
- О, точно! У Эдварда очередной нервный срыв, но я оставил его с Эсми, когда пошёл искать тебя, а нашёл вас двоих. Видите, я в рифму заговорил! Пошёл и нашёл! Тебя и малышку Беллз! – последнюю часть он произнёс горделиво.
Роуз посмотрела на меня и хлопнула себя ладонью по лбу. Однако то, что он сказал об Эдварде, отвлекло меня от смеха.
- Эммет, что ты имел в виду, сказав, что у Эдварда очередной нервный срыв?
- О, да, прости, он пытался утопиться. Думаю, он забыл, что ему не нужно дышать или ещё чего, - равнодушно ответил он.
- Пытался утопиться? Зачем? – я взволнованно посмотрела на Роуз.
Она лишь мрачно взглянула на меня в ответ, села на кровать и похлопала по месту рядом с собой. Когда я села возле неё, она повернулась ко мне лицом и взяла мои руки в свои ладони, просто продолжая смотреть на меня. Я вернулась мыслями к нашему разговору, до появления Эммета.

*Автор: это их разговор из пятой главы, он выделен курсивом, так что, если не хотить перечитывать его снова, можете просто пролистать страницу вниз. Но я подумала, это будет неплохим напоминанием*
-Белла? - позвала меня Розали, поняв, что я попросту ее не слушаю. Скорее всего, она также увидела на моем лице смущение и сомнение. - Думаю, сейчас самое время рассказать тебе нашу историю.
Я кивнула, ожидая продолжения.
- Эдвард, - я невольно вздрогнула, когда она произнесла его имя, - был совершенно раздавлен расставанием с тобой. Он заперся в своей комнате и выходил только во время охоты. Он перестал слушать музыку и играть на пианино. Он все время валялся на кушетке, уставившись в потолок, ничего не делал, разве что вес не набирал. Он просто лежал. Мы не могли заставить его говорить, и стало так плохо, что Джаспер и Элис были вынуждены уехать на какое-то время, не выдержав его депрессивного состояния. Их отъезд прибавил к его страданиям еще и угрызения совести, но он по-прежнему ничего не делал! Он был опустошен. Жил, но не здесь. Элис и Джаспер сильно тосковали по дому и были вынуждены вернуться. Джаспер чувствовал себя ужасно, понимая, что его поступок вынудил Эдварда оставить тебя, а Элис переживала потому, что переживал Джаспер. Да что там, вся семья страдала. Мы хандрили сутки напролет.
Тогда Элис решила принять кардинальные меры. Для нее, по крайней мере. Она раскопала склад с твоей старой одеждой. Элис никогда не нравилось то, как ты одеваешься и, хотя она уничтожила большую часть твоих вещей, все же чувствовала необходимость сохранить хоть что-то. Она хотела, чтобы у тебя осталась какая-то память о твоей жизни до того, как мы вошли в нее, воспоминания про то, каким «бедствием» ты была для моды. И я не собираюсь извиняться, она была права.
Я усмехнулась, но в глубине души была потрясена. Она шутит, или они действительно скучали по мне? Неужели они уехали из-за того, что Эдвард не хотел больше меня знать, уехал, чтобы больше меня не видеть, а они ради него? Но почему тогда Эдвард пребывал в столь мрачном настроении?
- Элис отдала твою одежду Эдварду, и ее запах несколько улучшил его настроение. Его депрессия стала терпимей для Джаспера, ну и, соответственно, для всех нас. Ведь известие о твоей смерти его окончательно доконало. Он пытался поехать в Италию.
Роуз прервалась, задыхаясь от волнения. Я была опустошена. Мысль о самоубийстве Эдварда ужасала меня. Я помнила последние дни, проведенные с ним, и то, что он рассказывал мне о Вольтури. Они были правящим кланом среди вампиров, следили за тем, чтобы все следовали установленному ими закону – никто не должен знать о существовании вампиров. Он говорил, что после моей смерти отправится в Италию к Вольтури, просить о смерти. Он сказал, что спровоцирует их при необходимости. Я тогда ответила, что ему никогда не позволят сделать этого. Но он, конечно, никогда меня не слушал.
- Эмметт и Джаспер задержали его у входной двери. Элис видела, как он уходит, и вся семья была готова перехватывать его. Мы месяцами держали Эдварда в доме, как в ловушке, пока он, наконец, не признал свое поражение. Мы боялись, Белла. Мы были напуганы тем, как сильно твоя гибель сказалась на нашей семье. Я была напугана. Я не осознавала, как много ты значила для меня, пока мы не уехали, пока ты не умерла. Я чувствовала себя очень, очень виноватой за свое отношение к тебе. Мне следовало больше говорить с тобой. Мне следовало вести себя, как подобает сестре. Ведь я твоя сестра, Белла. Я могла бы не поступать так, но я поступала. А ведь мы были семьей. Я чувствовала свою вину за то, что придиралась к тебе, затем за то, что завидовала. Я вела себя по-детски, я ревновала.
Розали стыдливо уставилась в землю, а я просто хихикала над ее последними словами. Она непонимающе посмотрела на меня. Она призналась, насколько виноватой себя ощущала, как была сломлена ее семья, а я хихикала!
- Прости меня, Розали. Меня рассмешил тот факт, что ты ревновала меня ко всем! Да ладно! Ты ревновала потому, что Эдвард считал меня «хорошенькой»? Можно подумать, ты не знаешь, кто из нас самое красивое существо женского пола на Земле! Даже не знаю, с кем тебя можно сравнить. И потом, я сразу почувствовала, что ты винила себя за это. Я простила тебя давным-давно за все, и прощаю тебя снова.
Розали смотрела на меня в замешательстве.
- Как ты могла это знать? И как ты могла знать о моем чувстве вины до того, как я сказала об этом?
- Я думаю, это как-то связано с моими способностями. Но прежде тебе придется закончить свой рассказ.
Теперь она выглядела впечатленной и любопытной.
- Ну, после Эдвард вернулся в Форкс. Пошел прямиком к твоей могиле и поклялся, что всегда будет рядом для того, чтобы защитить твои останки и убедится, что никто не тревожит твой покой. Это его способ быть уверенным в том, что ты покоишься с миром. А затем он каждый день клал букет цветов на твою могилу.
- Так это он оставлял эти глупые цветы на моей могиле? - прервала ее я.
Роуз шокировано уставилась на меня.
- Да. Он по сей день это делает. Чаще всего это фрезии, но иногда он кладет к ним в букет и другие цветы. С тех пор, как наша семья вернулись в Форк, мы никуда не выезжаем. Мы закончили школу. В течение нескольких десятилетий прятались в доме, затем вновь пошли учиться. Последнее время Эдвард приходит домой злым и расстроенным. Он не может остановить того, кто тревожит твой покой и уничтожает цветы… Ах!
Казалось, озарение снизошло на Розали, пока она выговаривала эти слова.
- Это ты уничтожаешь цветы!
Я слегка кивнула и криво улыбнулась в ответ.
- Но почему? Я думаю, это важно для него. Зачем уничтожаешь цветы? И как ты это делаешь? Он до сих пор не понимает, как ты это делаешь.
Я снова усмехнулась. Конечно, он не понял, как я убиваю их. Только я могу это делать, и только я знаю, как. Но это ненадолго.
- Моя сила помогает мне убить цветы. Но сначала ты должна узнать мою историю. Конечно, это важно для него. Я же не знала, что это он оставляет цветы. Но...
Я колебалась, действительно не знала, как сказать об этом.
- Продолжай, - подбодрила меня Розали, улыбнувшись и сжав мою руку.
- Я не хочу вспоминать, - сказала я прямо.
Она застыла в удивлении, а я вырвала свою руку и встала перед ней.
- Я была уже мертва, когда Виктория нашла меня. Я хотела умереть. Уход Эдварда уничтожил меня. Мне не хотелось ни есть, ни спать, ни слушать музыку, ни говорить. Черт, я даже сама с собой не говорила. Виктория, изменяя меня, просто закрепила все это. Вы знали, что, на самом деле, я впервые вышла из того состояния только сейчас? Впервые я была окружена вампирами, людьми и даже животными. Все, что обитает в лесу, избегало меня, а я избегала всех остальных. Но, после семидесяти семи лет, на протяжении которых я ждала его самого и прокручивала его слова в своей голове, я сдалась. Я не могла так жить вечно и решила окончить школу, как сделала бы, будь я человеком. Подавленная и молчаливая. Я купила свой старый дом и все вокруг него. Мне не нужны здесь соседи, а я могла и сделала это. Я пошла на свою могилу впервые со дня смерти и, когда увидела цветы, разревелась так, что пришлось бежать вглубь леса, подальше от посторонних глаз. Я была не в себе. Я уничтожала деревья и, успокоившись достаточно, наконец поняла свою силу. Это была только часть ее, и я проверяла ее позже, и говорить об этом буду позже.
В любом случае, я вернулась на могилу и убила цветы. Я не забирала их, только слегка прикоснулась - и они сразу умерли. Видишь ли, я не хотела, чтобы кто-либо оплакивал мою смерть. Я не хотела, чтобы кто-либо скучал по мне. Я не хотела, чтобы кто-либо любил меня или заботился обо мне. Я вернулась на следующий день, и там снова были эти красивые ненужные цветы. Они слишком раздражали меня, и я снова коснулась их и убила. Я возвращалась туда каждый день только для того, чтобы убивать цветы. Я…
Мне пришлось прерваться, потому что Розали бросилась на меня «со слезами». Она обхватила меня своими сильными руками, и мы обе рухнули на пол. Я ревела вместе с ней, но не так сильно. Я медленно осознавала, насколько мне не хватало кого-то рядом.
- Розали? – пробормотала я, пока мы цеплялись друг за друга.
- Да, милая?
- Пожалуйста, не оставляйте меня. Я не выстою, если вы снова уедете. Я очень скучала по всем вам, и мне очень нужен кто-то рядом.
- О, Белла, мне так жаль. Конечно, я не оставлю тебя. Я бы не оставила свою сестру, а ты, Белла, моя сестра, и ты нуждаешься во мне. Мы не знали, что наш отъезд так скажется на тебе. Все мы, за исключением только Элис, думали, что оставляем тебя в безопасности и защищаем от превращения в одну из нас. Я знаю, ты хотела этого, но, как ты понимаешь, я испытывала зависть к твоей человеческой природе, к жизни, которая была открыта перед тобой, в то время как мою забрали силой. Ты хотела бросить все, что имела, не понимая, какое это счастье. Я знаю, Эдвард сказал, что уезжает, чтобы защитить тебя, но…
Я вздрогнула при очередном упоминании его имени и быстро прервала Розали на полуслове:
- Нет, он сказал, что не любит меня больше, сказал, что я не подхожу ему! Он…
- Что? Что это значит? Он сказал нам, он сказал тебе, что…
Роуз прервалась, так как внизу с треском открылась входная дверь.
*Окончание воспоминаний из пятой главы *

Я тогда не поверила ей. Думала, она говорит всё это лишь, чтоб я чувствовала себя лучше. Но неужели он действительно оставил меня для того, чтобы защитить? Знаю, он думал, что всегда подвергал меня опасности, но действительно ли это значит, что он любил меня? Что он всегда меня любил? И на самом деле солгал мне в тот день? Роуз была шокирована, услышав, что он сказал мне. Может быть, в конце концов, есть надежда? Возможно, я снова нашла свою семью, и, быть может, снова обрету вторую половину. Теперь эта надежда разгорелась во мне с новой силой и если всё это окажется жестокой ложью, я не смогу оправиться!
Я подняла лицо, снова покрытое слёзами, к Роуз, передавая мысли взглядом. Я всегда была словно открытая книга, и знала, что она может видеть это новое откровение. Она лишь кивнула в направлении двери и в этот момент мы услышали её – мою колыбельную. Она звучала фальшиво и сломлено, но, тем не менее, это была именно она. Только незавершённая. Я слушала, как пианист играет её снова и снова, но не может пройти начало. Казалось, будто он пытается играть какую-то давно утерянную мелодию, но не может сыграть совершенно правильно.
Тогда Роуз мягко подтолкнула меня к двери и в этот раз я не остановилась. Медленно подошла к двери, но перед тем, как открыть её, посмотрела на Эммета. Ему тоже нужна свобода. Я посмотрела своему брату-медвежонку в глаза и взяла его за руки. Вытягивая его боль, я чувствовала, просто знала, через что он прошёл, так же как и с Розали. А потом отпустила руки и, игнорируя его изумлённый вздох, открыла дверь. Я позволю Розали показать Эммету его свет и погреться в лучах радости наедине.
Я вышла и направилась на звук рояля, позволяя настойчивому звучанию вести меня, и вскоре осознала, что стою, глядя на него - мою любовь, - на Эдварда. Я не позволила страху овладеть мной, но разрешила сердцу вести меня – и подошла ближе к нему, он всё ещё пытался преодолеть барьер в песне. Я проигнорировала изумлённые вздохи его семьи, шагая вперёд, и приблизившись, положила руку ему на спину. Мне необходимо было прикоснуться к нему, убедиться, что он настоящий. Он замер на секунду, и я услышала, как он глубоко вдохнул. Почувствовала, как расслабились его мышцы, и он снова начал играть.
Его игра принесла с собой воспоминания о тех днях, когда он играл для меня, а я сидела, прижавшись к нему и склонив голову на его плечо. Я не могла сдерживаться, мне нужно было чувствовать его возле себя, поэтому села рядом, не убирая руки с его тела. Ему, наконец, удалось отыграть начало, и теперь я просто слушала преследующую меня мелодию, пытаясь не расплакаться. Я изучала взглядом его пальцы, затем лицо.
Господь Всемогущий, он был прекрасен. Мои воспоминания совершенно не соответствовали увиденному. Его близость, запах – всё возвращало воспоминания, которые я так усердно загоняла в самый дальний угол памяти. Затем моя колыбельная приблизилась к завершению. Его лицо повернулось к моему, но он не открывал глаз. Я пыталась заставить его открыть глаза, он должен знать, что я здесь. Мне необходимо знать, что он хочет, чтобы я была здесь. Я видела, как дрожат его губы, но мы просто продолжали сидеть так – он так и не посмотрел на меня. Я потянулась и поцеловала его в щёку, но ничего не изменилось. Невозможно отрицать это теперь. Он знал, что я здесь и не мог даже взглянуть на меня. Я тихо и печально вздохнула, встала, сделала шаг от него, от моего сердца. Оно всегда будет принадлежать ему.
Я сделала один только шаг, прежде чем почувствовала сильные знакомые руки на талии, притянувшие меня в свои объятия. Мне удалось повернуться перед тем, как я упала на его твёрдую грудь и посмотрела в его лицо. Его глаза были открыты и напряжённо всматривались в меня. Я видела надежду, панику и любовь в его взгляде. Я глядела в глаза моей любви, моего сердца, моей второй половины и он был единственным, что я видела.

Форум туточки.